Текст книги "Берлога. Большой бизнес. Большие деньги. Большая любовь"

– Конечно, наивный. Да там все наивно! Это сказка, а в жизни все не так! Если задуматься, то Карабас Барабас – вот кто Буратино второй отец. Он ему реально денег дал, да каких еще денег! Не четыре сольдо, а полновесные золотые монеты – пять штук. Причем дал не за что-то там, а просто так! Чтобы он с его Папой Карло не умерли с голоду!

– Но ведь Карабас, возможно, просто хотел завладеть каморкой с заветной дверцей! – не унимался Сергей Степанович, – стал бы он платить пять золотых монет за просто так!

– Естественно, хотел. Если это была его собственная дверца, – возразил Димон. Ему уже было все равно, и он решил стоять насмерть.

– Вот так дела! Как это так – его собственная дверца?

– Так. Чей ключ, того и дверца! Или я не прав?

– А чей ключ? Я что-то не припоминаю, чей там был золотой ключик? Он, кажется, на дне пруда лежал?

– Так Карабаса же! Откуда у Папы Карло могло взяться золото, он же был нищий шарманщик! Как говорится, откуда у народа такие деньги?

В том то и дело, что ключик Карабаса!

Сергей Степанович, по-видимому, оценил юмор. Он поставил серебряный подстаканник на стол и с интересом взглянул на Димона.

– Ну-ну. И с чего это вы взяли, что ключик принадлежал Карабасу?

– Как с чего? – воодушевился Димон. – В кино про это не было, это правда, но в книжке-то ясно сказано. Хотите, я вам сейчас это место покажу? Вы поймите, там же ясно написано в книжке, что золотой ключик – это собственность Карабаса! Он ведь его просто потерял! Выронил в пруд. Шел по мосту пожилой человек, чихнул, достал платок и уронил нечаянно свой собственный ключ в пруд! А Черепаха эта злопамятная из вредности не захотела отдавать.

– Серьезно? – растерянно спросил Кудрявцев – А почему не хотела-то? Она, вроде, добрая была.

– Может, конечно, и добрая, – согласился Димон. – Только у нее, видите ли, какие-то люди сто лет назад понаделали гребенок из бабушки.

Неприятно, конечно, когда из твоей бабушки гребенки делают. Никто не спорит. Но, заметьте, абсолютно посторонние люди понаделали, к этому Карабасу не имеющие никакого отношения!

Карабас-то тут при чем? Сто лет прошло! Он, вообще, был не при делах! Он ее умолял просто, чтобы она ему достала этот ключик! А она не отдала!

Но если человек что-то свое обронил, то он право собственности на это не теряет. Он этого никому не дарил, не продавал, не обменивал, так почему же ключ не его? «Собственность священна», – не помню, кто сказал!

– Вот как! – удивленно ответил Сергей Степанович. – Значит, я подзабыл текст. Годы, однако, берут свое. Но, все равно, Карабас был злой, он кукол мучил! – продолжал он подзуживать Димона.

– Ну и что? При чем тут добрый или злой? Черепаха – добрая, Карабас – злой, какое все это имеет значение? Это соб-ствен-ность! Вот Мальвина не злая, вроде, все ее любят, хорошая такая, а когда за Буратино бандиты гнались! Что она сделала? А за ним с пистолетом гнались! И с ножом! С нож-о-ом! За вами когда-нибудь с ножом кто-нибудь гнался?

Тут Димон осекся. Он только что собирался сказать, что за ним как раз гнались, но вовремя остановился. У Сергея Степановича в голове тоже в этот момент промелькнули некоторые неприятные воспоминания, и он тоже вовремя отогнал их.

– Чего это я несу? Никто за мной не гнался, Червонец в машине мне куртку порезал! – промелькнуло у Димона в мозгу. Он перевел дыхание и продолжил уже поспокойнее.

– А она его даже в дом не впустила! – он демонстративно поднял указательный палец и для наглядности поводил им почти перед самым носом у Сергея Степановича.

– Ночью, когда он ей стучал, просил пустить в дом, она его не впустила, не пришла ему на помощь. А потом еще она же его же и в чулан посадила. За что, спрашивается? Да за какую-то кляксу!

Что теперь, всех за кляксу сажать будем?! Это как? Она добрая, по-вашему? Ей что ли, надо было золотой ключик подарить за ее добрые дела?

Все в аудитории притихли и с интересом слушали, как разошелся Димон. Сергей Степанович развел руками:

– Ну, вас, как видно не переспоришь, Ладно, согласен, что вопрос остался открытым, поскольку неизвестно как эта недвижимость попала к Папе Карло. Если незаконным путем, то сделка может быть признана ничтожной. С недвижимостью такое и сейчас частенько случается.

Действительно, надо признать, что история темная. Папа Карло, судя по всему, жил там недавно, иначе должен был бы знать про дверцу. Надо бы посмотреть по записям в домовой книге, но сказка есть сказка. В общем, историю этой недвижимости автор оставил за рамками повествования, так что все версии могут обсуждаться.

Ну, если ни у кого больше аргументов нет, собеседование окончено, спасибо всем, комиссия удаляется для вынесения вердикта!

Глава 19. Вердикт

В небольшой комнате по соседству с аудиторией обсуждались результаты собеседования.

– Я не понимаю, – недоуменно перебирал бумаги Сергей Степанович, – откуда здесь Сергиенко, Тимошина, вот еще Пахомкин? Их же нет в списке авторов проектов! Где их проекты?

– Сергей Степанович, – тихо отвечала ему секретарша, – вам же звонили их родители, они мне сказали, что с вами все согласовано.

– Ничего не согласовано! Кто вам дал указание включать их в список?

– Я думала, что вы в курсе. Такие важные персоны. Сергиенко – племянник губернатора, Тимошина дочь посла, за Пахомкина просил замминистра.

– Послушайте, Ирина Иосифовна, пусть это будет в последний раз. Я руковожу проектом, и я решаю, кого приглашать, а кого нет! Неужели мы будем начинать такое дело, и принимать ребят по блату, как в старые времена! Это невозможно, совершенно невозможно! Всех, кто не получил положительную рецензию на проект, вычеркнуть!

Поехали дальше. От нищего есть сведения?

– Да, Сергей Степанович. Игорь приходил, на фотографиях узнал только несколько человек, кто подал ему милостыню, – ответил один из помощников.

– Так, ну и кто же?

Ирина Иосифовна взяла со стола список:

– Кравцов – 5 рублей, Мельников – 10 рублей, Родионова – 5 рублей, Чернов – 10 рублей.

– Что, и все? Так мало?

– Да, это весь список. Кстати, ему то и подали кроме них еще только трое, но все уже пожилые люди, не наши ребята.

– Неужели так мало? Как жаль. Я думал, что будет больше. – Сергей Степанович расстроено поскреб подбородок.

– Но ничего не сделать. Решение об этом было принято на Совете Школы, не мне его менять. Это был второй главный конкурс, и это принципиальная позиция членов Совета. Что у Родионовой?

– Хороший проект, Сергей Степанович, но это некоммерческий проект.

– Да, помню. Тоже взял бы, но на Совете было точно установлено, что зачисляем только коммерческие проекты, Родионову поощрите, возьмите на особый контроль. Надо повнимательнее к ней приглядеться. Способная девушка.

– Чернов. Это кто? Это не тот, кто за Карабаса заступался?

– Он.

– Ну, этот далеко пойдет. Немного невыдержан, конечно, нервный мальчик. Но это возрастное, я думаю, это пройдет. Парень способен на нестандартное мышление. А уж заступаться любит! Вот адвокат бы из него отличный получился, это точно, а не только предприниматель. О чем его проект?

– О громоотводах.

– Как это?

– Ну, о том, что установка громоотводов – высокорентабельный бизнес.

– Да, вспомнил. Потрясающе! Действительно, на земле ведь деньги лежат. Только поднять.

Через час за окном стало совсем темно, в аудитории давно зажгли свет. Димон устал, изнервничался, проголодался. Он пожалел, что не послушал мать и не взял из дому бутерброды, они были бы сейчас очень кстати. Мама мастерски делала даже не бутерброды, а такие закуски: в тонкий лаваш заворачивала мелко нарезанное вареное мясо, огурцы, сыр, лучок – все, что было под рукой. Все это пропитывалось майонезом или кетчупом и сворачивалось в трубочку. Трубочка потом разрезалась наискось на куски и получались вкусные рулетики, которые можно было есть на скорую руку в любой обстановке.

Но дело, конечно, сейчас было не в рулетиках. Настроение было неважное, Димон не видел никаких шансов на успех, но, несмотря на голод и усталость, для чего-то остался. Ему не хотелось покидать эту аудиторию, новую обстановку, расставаться с новыми лицами.

– Как бы хорошо было учиться вместе с этой Родионовой, с этими ребятами, – думал он. – Они какие-то другие, с ними было бы интересно, это тебе не Бабуин и его команда!

В зале заволновались: в аудиторию вошли Сергей Степанович и несколько преподавателей, участвовавших в собеседовании. Все встали.

– Дорогие друзья, – начал Кудрявцев, не дожидаясь пока в зале станет тихо, – садитесь, прошу вас. Дорогие друзья, я должен сообщить вам, что каким-то необъяснимым образом сегодня на собеседование явились не только авторы лучших проектов, но и ребята, вообще не принимавшие участия в нашем конкурсе.

Мы не проверяли на входе, считали, что приглашение получили только те, чьи работы получили одобрение наших преподавателей. Но, по-видимому, есть умники и умницы, которые пришли сюда без приглашения. Мы не будем называть их фамилий, они сами об этом знают и понимают, я надеюсь, что на какие-либо призовые места рассчитывать не могут. Это первое.

Второе. Сейчас я зачитаю фамилии ребят, прошедших собеседование успешно и рекомендованных нами на получение гранта на обучение в любом вузе России. Но это еще будет нескоро, многим из вас еще надо закончить школу.

Пока же, в качестве приза мы дополнительно награждаем отличившихся в этом конкурсе слитком золота весом в 100 граммов. Проба 99, 99 %. Для кого—то это останется просто сувениром, а кому-то, возможно, даст первый толчок к самостоятельному бизнесу. Поздравляю вас, дорогие друзья! – и Сергей Степанович начал зачитывать список.

Каждому названному он вручал сертификат и небольшую бархатную коробочку со слитком. Димон все ждал, назовут ли Родионову. Про себя он даже и не думал, все было и так ясно. От нечего делать он достал коммуникатор, сделал в Гугле запрос: «слиток золота 100 граммов купить». Первый же сайт показал цену 94 100 рублей.

– Ни хрена себе, награды дают, подумал Димон, – некуда им деньги девать, что ли?

– Родионова Любовь Павловна, – огласил Сергей Степанович очередную фамилию. Девушка с длинными косами встала и раскрасневшаяся подошла к кафедре. Димон ей залюбовался.

– Вот молодец, Любовь Павловна, – подумал он, – не то, что некоторые. – А нам, видно, придется на учебу себе самостоятельно зарабатывать.

– И, наконец, – торжественно объявил Сергей Степанович, – я с великим удовольствием объявляю имена трех финалистов нашего конкурса, получивших право на обучение в нашей Школе. Это Мельников Андрей Валентинович, Кравцов Егор Вячеславович и Чернов Дмитрий Иванович. Вас я попрошу выйти к нам сюда для награждения.

У Димона что-то упало в животе, и по телу пробежал холодок. Он не мог поверить своим ушам. Чернов – это он. Дмитрий Иванович – это тоже он. Но может быть есть еще Чернов? Однофамилец? Он оглянулся по сторонам, двое парней приподнимались из-за столов, остальные, так же как и он оглядывались по сторонам в поиске третьего счастливца. Нет, третьего не было.

Оглушенный Димон на ослабших ногах, не чувствуя их, направился к кафедре. Он боялся упасть, голова была чужой, все тело было чужое.

Сергей Степанович, крепко пожал ему руку:

– Поздравляю Вас, Дмитрий Иванович. От души поздравляю.

Кто-то вручил ему букет цветов, кто-то еще подходил, жал руку, поздравлял.

Димон ничего не осознавал, только улыбался всем.

– Спасибо, – лепетал он. – Да. Большое спасибо. Спасибо большое.

Понемногу аудитория пустела. Димон опустился на стул, положил на стол букет. Двое других триумфаторов, с растерянными и счастливыми лицами не зная, куда себя деть, присели рядом.

– Ну, что сидим? – раздался над ними голос Сергея Степановича. Давайте быстро вниз, одевайтесь, сегодня я сам отвезу вас домой, а завтра утром за вами приедут уже ваши машины. Будьте готовы к 8 утра.

За воротами ребят уже ждал большой, шикарный автомобиль. Бабуин бы сразу узнал его. Это был огромный темно-синий Лексус.

– Значит, завтра в 8.00 за каждым из вас заедет машина, – наставлял в пути ребят Сергей Степанович. На месте будете в 8-30, сначала знакомство со Школой, вам покажут ваши рабочие кабинеты, вас представят вашим сотрудникам. Рабочий день начинается в 9-00 с утреннего совещания: отчеты исполнителей, планы на день и тому подобное. В 10–30 тридцатиминутный ланч, потом работа до 14–00. С двух до трех обед, отдых. В 15–00 учеба до 18 часов.

Обучение будет построено по интенсивной программе, три часа в день вам будет достаточно для освоения всего, что вам положено знать по государственному стандарту. Скидок не будет, требования очень высокие, расслабляться не придется. Мы ждем от вас серьезной, ответственной учебы и работы.

– Мам, пап, меня, кажется, приняли, – с порога произнес Димон, открыв дверь своим ключом. Его, кажется, никто не услышал. Мама смотрела сериал, отец, как всегда, допоздна на работе, Антоха сидел за компом. Димон зашел в кухню, положил букет на стол, прошел в свою комнату, по пути взъерошил волосы Антохе, тот что-то промычал в ответ.

Сил еле хватило на то, чтобы повесить в шкаф костюм, рубашку, переодеться в домашнее. Димон упал ничком на кровать, перед глазами пробегали картинки сегодняшнего бурного дня: Любовь Павловна с красной коробочкой в руках – счастливая, с лицом, под цвет этой красной коробочки, нищий с румянцем во все щеки, с черной молодой бородой, высокая аудитория амфитеатром, Буратино на книжной обложке с азбукой подмышкой, Сергей Степанович с чаем в подстаканнике, опять Любовь Павловна.

– Димочка, откуда цветы? – раздался голос матери. – И почему ты лег? Ты что, заболел?

– Маменя, кажется, приняли, – сквозь сон произнес Димон.

– Куда? Куда приняли?

– Да я сам еще не знаю, в какую-то школу. Я там буду и учиться, и работать.

– А как же твоя школа? И потом, кем ты будешь работать? По компьютерам?

– Мам, я сам пока ничего не знаю, знаю только, что все нормально. Понимаешь, учиться в этой школе – это гораздо лучше, чем получить слиток золота в 100 граммов, а он стоит 94 000 рублей.

– Димочка, ты что, бредишь? Какой слиток? Каких рублей? При чем тут золото?

– Мам, я ничего не знаю, мне самое главное завтра встать в 7-30, как штык, – он закрыл глаза и окончательно провалился в сон.

Глава 20. Школа

– Ну, что, выспался, – раздался веселый голос отца? Ты вчера, вроде, рано лег, я пришел, а ты спишь. Ну, рассказывай, какие слитки золота тебе вчера давали.

– Пап, я сам ничего пока не знаю толком, но мне кажется, что у нас теперь вся жизнь пойдет по-другому. Я поступил в специальную школу, нас там будут бизнесу учить.

– Бесплатная школа, хотя бы? Платить не надо?

– Нет, пап, ничего не надо платить, мне еще платить будут. Что-то вроде стипендии.

– А где она находится? Далеко?

– Я не знаю, меня туда будут возить.

– Да ну! На школьном автобусе?

– Нет, сказали, на машине.

Матери уже не было. Она ушла на работу. Антоха еще сладко спал, ему во вторую смену – счастливый!

Димон с отцом быстро позавтракали кофе и горячими бутербродами из тостера. Отец сварил сосисок Антохе, завернул кастрюлю в одеяло, положил под подушку – пусть поест тепленьких.

Димон надел вчерашний костюм и вчерашнюю рубашку, которую мама уже постирала и выгладила. Надраил ботинки. Посмотрел на себя в зеркало. Маловат костюм, конечно, но без него нельзя. Там же какие-то сотрудники будут.

– Постричься нам с тобой не мешает, – заметил отец.

– Да уж, не мешает.

В домофон позвонили. Отец снял трубку.

– Дмитрий Иванович, я уже внизу, это водитель, – раздался голос в трубке.

– Вы ошиблись, здесь таких нет, – ответил отец.

– Папа, да это меня, – вырвал у отца трубку Димон, – это я, Дмитрий Иванович, я здесь, Дмитрий Иванович, я уже иду! – прокричал в трубку домофона Димон. – Папа, да это же за мной.

У подъезда стоял черный седан «Toyota Camry». Огромный и особенно шикарный на фоне стоящих вокруг стареньких давно не мытых Жигулей. Новенький, блестящий от лака, с новенькими номерами, недавно из теплого гаража. Двигатель работал, из двух глушителей мягко и бесшумно вылетали белые облачка пара. Водитель, завидев Димона, вышел из машины и открыл заднюю дверь.

– Доброе утро, Дмитрий Иванович. Едем?

– Это мне? Это вы за мной? – не веря своим глазам, пролепетал Димон.

– Ну, конечно. Меня зовут Борис. Садитесь, нам надо быстрее проскочить. Скоро самый трафик начнется.

Димон машинально посмотрел вверх, там, в окне он увидел отца, и Антоху. Антон показывал ему большой палец и что-то беззвучно и восторженно кричал. Димон помахал ему рукой и сел в машину. Дверь закрылась, и снова, как вчера, в Лексусе, наступила тишина. Звуки города пропали, не слышно было ничего.

Машина плавно тронулась и бесшумно выехала со двора на улицу. Мотор работал совершенно беззвучно. Слышны были только покрышки, только слабый шорох шипов об асфальт.

– Вы какое радио слушаете, Дмитрий Иванович? – спросил водитель, – что вам поставить?

– Поставьте Хит-FM.

– А новости не любите?

– Тогда давайте Маяк, там все есть.

Водитель включил Хит-FM. Димон с удивлением отметил, что к его мнению не просто прислушиваются, его беспрекословно выполняют.

Он с восхищением осмотрелся в салоне, заднее сиденье было непривычно большое, просто огромное, на нем захотелось развалиться, и он с трудом удержал себя. Он вообще сидел прямо, и осматривался одними глазами. Все время казалось, что это сон, настолько невероятно было переместиться из обшарпанного, пропахшего кошками подъезда в этот невероятный автомобиль с нежной кремовой обивкой салона, с блестящими ручками, чистый, без единой соринки и восхитительно пахнувший.

Машина задворками пробралась по окраинам города, вырвалась из пробок. Под ними промелькнула Московская Кольцевая дорога, плотно забитая машинами в оба конца. В направлении области трафика не было, и Димон с жалостью рассматривал длинную вереницу машин, направлявшихся в Москву и стоявших в бесконечной пробке. Он попытался подсчитать, сколько машин сейчас вот так мается.

– Значит, пробак – километра четыре-пять, да в четыре ряда. На каждые сто метров будем считать пятнадцать машин, Это выходит на километр сто пятьдесят машин, да на четыре ряда – шестьсот машин на километр, да на четыре километра – две тысячи четыреста машин стоит в этой пробочке. Сколько же они все бензина палят? И все в пустую!

Так, что нам нужно знать для этого? Нужен расход бензина в среднем на холостом ходу.

– Скажите, а сколько машина в пробках расходует бензина? – спросил Димон водителя.

– Да, я даже не знаю, боюсь соврать. Думаю, что немного. Хотя от объема двигателя зависит.

– Ну, пусть и немного, – подумал Димон, а машин то много, две с половиной тыщи. Сколько горючего зря палится!

– Да мы уже скоро, в срок приедем, – добавил водитель, решив, по-видимому, успокоить Димона, – много бензина не израсходуем, вы не переживайте.

Димон хотел сказать, что он, вообще-то, не переживает, но не стал. Они свернули с трассы на дорогу, уходящую вбок и через пару минут уже ехали среди высоких елок, потом проскочили поле, полузамерзшую речку и опять въехали в лес. Еще поворот, потом еще один и вот – шлагбаум, будка охранника, длинный кирпичный забор. Водитель нажал на кнопку карманного пульта, шлагбаум поднялся, охранник кивнул им как старым знакомым, дорога опять пошла среди леса, уже совсем узкая асфальтовая полоса. В конце дороги Димон увидел современный кирпичный особняк, новый, с яркой красной крышей, коричневыми пластиковыми окнами, башенками и широким полукруглым крыльцом.

Водитель остановил машину у крыльца, быстро выскочил, чтобы открыть Димону дверь, но Димон опередил его, он давно уже приглядел нужную ручку на двери.

Первое, что поразило его, когда он вышел из машины, была тишина, тишина и воздух. Воздух, которым можно было не дышать, а наслаждаться. Свежий, чистый, с запахом первого снега, с чуть слышным оттенком печного дымка. Так пахло в деревне у бабушки, в детстве.

В Москве снегом давно уже не пахло, пахло ядовитой взвесью химикатов, которыми поливают дороги, солярочными выхлопами автобусов, собачьим дерьмом – чем угодно, только не снегом.

Здесь же зима была вся настоящая. Снег лежал под соснами глубокий, усыпанный иголками. С ветвей сосен иногда падали тяжелые клочья снега, и его шлепки были слышны в тишине то справа, то слева.

Димон поблагодарил водителя и поднялся по ступенькам. На крыльце слева от массивной дубовой двери на задних лапах стоял огромный бурый медведь с большим серебряным подносом. Справа от двери на красной кирпичной стене была привинчена блестящая латунная, как будто только что начищенная табличка, размером со школьный портфель:

ПРОМЫШЛЕННАЯ И КОММЕРЧЕСКАЯ ШКОЛА

«БЕРЛОГА»

Основана в 2008 году