Текст книги "320 страниц про любовь и кино. Мемуары последнего из могикан"

Глава 3
Фильм «Садко»
Александр Птушко, Алла Ларионова и Сергей Столяров

Минуло три года. Я – ассистент выдающегося кинорежиссера-сказочника, мастера золотые руки Александра Птушко. Его фильм «Новый Гулливер» удивил и восхитил весь кинематографический мир и получил не одну международную премию.

Птушко ставил тогда фильм-былину «Садко».

Я знал Птушко еще по Алма-Ате. Там он не работал, не было картины. Он занимался тем, что шил женскую модельную обувь. Потрясающе шил, а потом продавал. И еще он делал брошки из перламутра, на это и жил с семьей в эвакуации.

Работая с Александром Лукичом, я не раз высказывал ему свое восхищение его уникальным мастерством, на что он неизменно скромно отвечал: «Ну что ты хочешь, Георгий? Я обыкновенный гений…»

На главную роль Садко был утвержден известный актер, русский красавец Сергей Столяров, прославившийся в фильме «Цирк», где его партнершей была Любовь Орлова. На роль Любавы Птушко поручил нам, своим ассистентам, найти молодую актрису необыкновенной славянской красоты. После тщательных поисков мы предоставили ему около пятидесяти молодых московских актрис! Одну за другой он их забраковал. Тогда я сказал Александру Лукичу, что у меня есть знакомая – студентка второго курса актерского факультета ВГИКа, очень красивая девушка Алла Ларионова, которая, по моему мнению, может сыграть Любаву.

– Мне нужна, Георгий, профессиональная актриса, а не студентка, которая еще ничего не умеет, – ответил он.

Мы снова и снова приводили ему актрис-красавиц, а Птушко их вновь «резал». Я еще раз напомнил Александру Лукичу об Алле.

– Ты мне надоел со своей Ларионовой! Ну, давай, давай, вызывай свою протеже! – бросил он в раздражении, только чтоб я отстал, – посмотрю, каков у тебя вкус на баб. Но поиски продолжай. Готовьтесь к поездке в Ленинград и особенно в Киев и Одессу, там наверняка найдется красавица.

Рабочий момент фильма «Садко». В кадре режиссер Александр Птушко, Алла Ларионова, Сергей Столяров и я

Аллу на приход к Птушко пришлось долго уговаривать.

– Ты же знаешь, Жорочка, что студентам второго курса сниматься в кино не разрешается…

Но уговорил.

Когда Алла Ларионова появилась перед Птушко на «Мосфильме», он, как и Довженко, озарился и воскликнул:

– Иди, девочка, в соседнюю комнату, закрой дверь, читай сценарий, готовься к съемкам, с Герасимовым договорюсь! – и, обратившись ко мне, добавил: – У нас есть Любава! А ты, Георгий, просто обыкновенный гений!

Под Москвой, на берегу Пестовского водохранилища за три месяца художники Куманьков и Свидетелев построили город Новгород с крепостью, домами, слободами, деревянными мостовыми и тротуарами, пристанью и тремя кораблями на плаву. Декорации стоили неслыханных денег, но фильм после мирового проката вернул их государству с большой прибылью, не говоря уже о его высоком нравственном воздействии на зрителя. Важнейший лейтмотив картины – верная любовь Садко и Любавы. Во время дальних походов Садко за моря-океаны на крепостной стене стоит Любава и ждет, ждет корабля с любимым, вглядываясь в морскую даль. Весна перетекает в знойное лето, дождливую осень сменяет холодная зима…

На всю жизнь мне запомнились съемки зимнего эпизода. Тяжелые серые облака, сквозь которые не пробиться солнечному лучу, заволокли небо. Оператор Федор Проворов вынужденно прекратил съемку. Совсем захолодало, а Любава – Алла Ларионова – в одном платье.

– Жорочка! – обратилась она ко мне, – пока перерыв, давай побегаем по лесу, а то я продрогла.

С разрешения Птушко мы стали бегать по девственному снегу, я все пытался догнать Аллу. Неожиданно она поскользнулась и упала. Я подбежал и опустился на колени, помогая ей подняться.

– Согрелась? – спросил я.

– Нет!

– Хочешь согреться?

– Как?

– Разреши, я тебя поцелую!

– Разрешаю, – произнесла она, улыбаясь.

У Аллы были изумительные губы, всегда горячие и влажные. Так, как она, не могла целоваться ни одна женщина в мире… Мое сердце так колотилось, что готово было выпрыгнуть. Обоим стало жарко. Нашим поцелуям и объятиям помешало прорвавшееся через облака солнце. Осветив Аллу, оно превратило ее в какое-то неземное существо…

И вдруг истошный крик Птушко:

– Где Ларионова, где Натансон?

Он спустил нас с небес на землю. Съемки продолжались.

Как я был рад, что по моему совету Птушко взял Аллочку на роль Любавы!

С отличным настроением мы все вернулись из экспедиции в Москву. По приходу на студию я узнал, что в связи с сокращением штата я уволен с «Мосфильма». В этом списке уволенных, висящем у входа, в основном числились работники еврейской национальности. Список заканчивался фамилией известного режиссера Михаила Швейцера, но туда не попали корифеи – Ромм, Юткевич и Столпер.

Вся эта позорная история была развязана Сталиным. Я раньше и слов таких – «безродный космополит» – не знал, да и вообще ни в школе, ни во ВГИКе никогда не чувствовал себя евреем. В СССР существовала истинная дружба народов, и ни одна национальность не выделялась. В этом было одно из великих завоеваний советской власти…

Заступничество прославленных режиссеров Довженко и Птушко мне не помогло. Большаков по этому вопросу их не принял.

Вскоре стало известно, что сотни тысяч людей еврейской национальности по всей стране остались без работы. Увольняли их, не считаясь с членством в партии большевиков, заслугами и званиями, включая и орденоносцев-фронтовиков. Не трогали только евреев, работающих над атомной и водородной бомбами вместе с Сахаровым и Курчатовым. После создания бомб им всем присвоили звание Герой Социалистического Труда. Еврей академик Харитон стал трижды Героем. Прославился Ландау, став трижды лауреатом Сталинской премии и нобелевским лауреатом а также Героем Социалистического Труда.

Еврей Борис Львович Венников был выпущен из тюрьмы и стал организатором оборонной и атомной промышленности, генерал-полковником инженерно-технической службы, трижды Героем Социалистического Труда, лауреатом Сталинской премии, наркомом вооружения СССР, членом ЦК ВКП(б). В 1945 году назначен начальником первого Главного управления при СНК СССР, которое непосредственно занималось организацией атомных работ. (Это я к тому, что черносотенцы распространяли слухи, будто евреи в войне не участвовали.)

С «Ленфильма» был уволен Леонид Трауберг, известный режиссер-сценарист (фильмы «Новый Вавилон», «Юность Максима», «Возвращение Максима», «Выборгская сторона», созданные совместно с Григорием Козинцевым), а на Студии им. Горького в числе уволенных оказалась Татьяна Лиознова, снявшая через несколько лет легендарную многосерийную картину «Семнадцать мгновений весны» с выдающимся Вячеславом Тихоновым и другие отличные фильмы. Ее восстановили при заступничестве Сергея Герасимова.

Я был в отчаянии.

По совету своих русских друзей-«мосфильмовцев» я подал в суд (он находился на Бережковской набережной) исковое заявление о восстановлении на работе.

Через несколько дней меня вызвала судья, очень похожая на Татьяну Васильевну Доронину. Встретила она меня с очаровательной улыбкой. Я с горечью рассказал ей о том, как несправедливо со мной поступили на «Мосфильме». Ведь на моем иждивении находятся больная мать и неработающая жена с маленьким ребенком, а мой отец в первые дни войны ушел на фронт, имея освобождение от призыва в армию по зрению. Добровольно ушел на защиту столицы и погиб под Ельней.

– Заберите свое исковое заявление. Суд вас не восстановит. Ничем не могу вам помочь. Есть распоряжение: с такими фамилиями, как ваша, не восстанавливать.

Я отказался. Через несколько дней состоялся суд, который длился чуть более пяти минут. В иске к «Мосфильму» о восстановлении на работе мне отказали.

Я обратился с апелляцией в городской суд Москвы. Причем в судах интересы «Мосфильма» защищал юрисконсульт еврей Меерович, который, боясь за свою шкуру, рьяно выступал против меня. (А в народе ходит слух, что евреи защищают друг друга. Это неправда. Вот и сегодня евреи-олигархи, долларовые миллиардеры отказали мне в финансовой поддержке фильма о жизни и творчестве великого писателя Михаила Булгакова. Даже сценарий не захотели читать…) Все повторилось, как в районном суде. После заседания я вышел на улицу, сел на какой-то камень и зарыдал от несправедливости, обиды и безысходности. Тогда казалось, что никогда мне больше не придется работать в кино. Из Алма-Аты я привез в Москву три пары валенок, купленных на базаре маме, сестре и себе. Моя мамочка, чтобы содержать семью, как-то решила одну пару продать на рынке и купить продукты, но сразу же была схвачена переодетым в штатское милиционером, который принудил ее сопроводить к ним в квартиру, где нашел еще две пары. Все валенки забрал, и через несколько дней маму судили за «спекуляцию».

Если б не справка, что папа – фронтовик и погиб на войне, ее могли бы приговорить к тюремному заключению. Но судья, пожалев, вынесла решение конфисковать валенки.

К этому времени правительство постановило всем научным работникам резко повысить зарплату. Увы это постановление нас не коснулось. Папы уже не было, а мама в это время даже пенсию не получала.

Более чем через месяц, когда в доме кончились все деньги, я решил обратиться к Никите Сергеевичу Хрущеву, который был в то время секретарем ЦК и первым секретарем МК партии. Написал заявление как коммунист, в котором сообщил о своей горькой судьбе, и опустил его в ящик при входе в МК на улице Куйбышева – ныне снова Ильинка, указав в заявлении свой телефон и адрес. Через некоторое время мне позвонил помощник Хрущева Олег Константинович Иванов и попросил прийти к нему.

– Пропуск вам заказан.

Меня встретил интеллигентный, внимательный и добрый человек.

– Можете ничего не рассказывать, мне все ясно из вашего заявления. Все, что я могу для вас сделать, – это положить его на стол Никите Сергеевичу.

Через несколько дней он вновь мне позвонил:

– Зайдите сегодня в семнадцать часов. Не забудьте захватить паспорт для пропуска.

При встрече, пожав мне руку, Олег Константинович с улыбкой сообщил:

– Никита Сергеевич распорядился восстановить вас на работе.

Когда я вернулся домой, жена Мирушка мне рассказала, что звонил директор «Мосфильма» и спрашивал, почему я не на работе. Я очень обеспокоился за Никиту Сергеевича, так как подумал, что о моем восстановлении немедленно узнал Большаков, который всегда присутствовал при просмотре новых фильмов Сталиным и мог ему доложить об этом решении Хрущева. И Сталин Хрущева накажет. Но Большаков оказался человеком умным и понял, что ссориться с Хрущевым из-за Натансона не следует.

Михаилу Швейцеру помог, взяв к себе на картину «Кортик», его сокурсник по ВГИКу Владимир Венгеров. Этим он спас его от безработицы.

Такие были времена.

Что касается Иванова, то он вскоре был назначен директором театра им. Вахтангова, где проработал несколько лет и был уважаем актерами.

Но вернемся к Аллочке…

Фильм «Садко» имел большой успех – Госкино СССР послало его вместе с Аллой на международный кинофестиваль в Венецию. Картина получила главный приз – «Серебряного льва» («Золотой лев» в тот год не вручался). Аллу приняли восторженные зарубежные режиссеры, продюсеры предлагали ей контракты в американском Голливуде и в других странах. Руководители советской делегации отвечали за нее: Ларионова занята на съемках в СССР более чем на пять лет вперед (что было враньем). Но ее продолжали приглашать. Звал ее и непревзойденный Чарли Чаплин. Красотой Аллы был поражен и мечтал снять ее в своем фильме Феллини.

Триумфом актерской работы Аллы стала главная роль в фильме «Анна на шее» режиссера И. Анненского. На съемках Аллой восхищались ее партнеры – Михаил Жаров и Александр Вертинский. Вертинский подарил ей свою фотографию с надписью: «Чудесной Аллочке Ларионовой от боевого товарища». А на обороте RS: «Желаю Вам большой карьеры и верю в нее, но не спешите с личной жизнью. Помните, что Вы обречены стучать в сердца людей и укрощать зверей… и поэтому не разжалобливайте себя мыслями об одиночестве. Актер всегда один. Но зато он Бог! А Боги одиноки. А. Вертинский».

Миллионы зрителей бурно аплодировали «Анне…». Ларионова утвердила себя первой красавицей советского кино. От школьников старших классов до генералов армии и министров – все предлагали ей руку и сердце.

В числе советских кинематографистов она была на многих международных фестивалях. На одном из них встретилась с прославленным Жераром Филиппом.

«…Мы симпатизировали друг другу, кокетничали на глазах у всей советской делегации. Он игриво спрашивал меня, как меня зовут, потом с трудом произносил по-русски: «Алла Ларионова, – и, указывая на себя пальцем, говорил: – А я – Жерар Филипп». Однажды я назвала его «Жерарчик», а он в ответ – «Алчик». На прощальном приеме он написал на ресторанном меню такие строки: «Со мной сидит блондинка в платье голубом, и я в нее влюблен». Он мне нравился, он очаровывал. Но ближе к моему идеалу Жан Габен, с которым, к сожалению, я не была знакома. Он в те годы был уже далеко не молод. Но в нем чувствовалась мужская сила. А это очень важно для женщины. Еще школьницей я увидела его в картине «У стен Малапаги». Этакий гриб-боровик… Я безумно его любила», – вспоминала Алла.

Алла Ларионова стала «специалистом» по Южной Америке. Исколесила ее вдоль и поперек. Как-то в Бразилии между просмотрами фильма они сидели с Сергеем Бондарчуком в кинозале. К ним подошла по тем временам необычно одетая (в брюках!) черноволосая женщина. Она спустилась с верхних рядов амфитеатра, просто перешагивая через ряды… Направляясь в их сторону, несколько раз заговаривала со знакомыми, темпераментно жестикулировала, громко смеялась…

«Мы, советские артисты, так вести себя не смели.

– Я знаю, вы русская, – сказала женщина, – мне интересны ваши фильмы. А это ваш жених? – И она показала на Сергея. Потом мы узнали, что это была сама Анна Маньяни, великая итальянская артистка, королева Рима.

В Аргентине я была с показами «Садко». На прощальном банкете к нашему столику подошла невысокая светловолосая женщина. Причем за несколько шагов она остановилась и в пояс, по-русски поклонилась:

– Я подошла, чтобы выразить свой восторг вашей красоте, – сказала она, – Вас нельзя не заметить! Я – Мэри Пикфорд.

Я вскочила со стула как ужаленная. Боже! Я столько о ней слышала. Потом она рассказывала о своих впечатлениях от посещения нашей страны, когда снималась в картине «Поцелуи Мэри Пикфорд», где ее партнером был Игорь Ильинский. Говорила, что на всю жизнь запомнила искренность, сердечность и доброту, с которыми ее приняли в России…

На прощание Мэри Пикфорд подарила мне свое фото – самый дорогой для меня подарок, который я привезла из Аргентины», – рассказывала мне Алла Ларионова.

Но не дремали недоброжелатели и завистники. Такой неслыханный успех вызывал даже ненависть у некоторых особ. По Москве поползли подлые слухи о моральном облике Аллы Ларионовой. О ее связи с министром культуры СССР Александровым, который, дескать, купал ее в ванной, заполненной шампанским, и тому подобное. Сколько же слез ей пришлось пролить от обиды и несправедливых наветов, сколько здоровья ей это стоило.

Я случайно встретился с Аллой в эти трагические для нее дни около Елоховского собора, при переходе улицы через трамвайные линии.

– Ты веришь, Жорочка, в эти подлые сплетни? – спросила она меня с грустью.

– Конечно нет. Не принимай все так близко к сердцу. Будь крепкой духом.

– Стараюсь, но не получается. А ты настоящий товарищ! Спасибо тебе! Я твоей поддержки не забуду! – Она обняла меня. Это были объятия друзей. Мы стояли так несколько минут между путями, и с двух сторон от нас проносились трамваи с тревожным перезвоном.

Но начались новые съемки. В фильме «Двенадцатая ночь» она исполняла роль Оливии, в «Отцах и детях» сыграла Одинцову, в «Дядюшкином сне» – Паскудину.

Пришло-таки Аллино счастье. В течение шести лет за ней ухаживал Коля Рыбников. Они учились на одном курсе во ВГИКе. В дни съемок в других городах Коля бесконечно слал телеграммы: «Помню, люблю, целую». И на одном из предновогодних мероприятий не сдержался: «Алена, выходи за меня замуж…» Она согласилась и вышла замуж за Рыбникова на второй день после совместной встречи Нового года. А назавтра он улетел на съемки «Высоты». Прощаясь, сказал: «Алена, я однолюб, и кроме тебя для меня никто не существует». Он свои слова сдержал, хотя стал звездой кино и вокруг него было сонмище поклонниц. В фильмах «Две жизни», «Седьмое небо», «Молодые», «Семья Ивановых» они снимались вместе. И это для них было счастьем.

Глава 4
На инаугурации президента Бориса Ельцина

Настало время перестройки. С фильмами добрыми, душевно чистыми, героическими было покончено. На экраны кино и телевидения стали выходить отечественные и американские картины, прославляющие бандитские разборки, убийства, насилие, проституцию и унижение человека. Эти фильмы стали воспитателями нового поколения молодежи.

Затем зрители просто перестали ходить в кино. Кинотеатры превратились в мебельные и автомобильные магазины. Небывало увеличилась, наряду со взрослой, детская преступность. Убийцы и проститутки – дети. Такого Россия еще не знала.

На престижных кинофестивалях в Каннах, Венеции, Берлине российские фильмы из-за малой художественности часто не принимались на конкурсы. Многочисленные кинофестивали по городам России, несмотря на необыкновенную рекламу, еле собирали залы. Известные режиссеры-постановщики России, чьи фильмы смотрели миллионы зрителей, – Т. Лиознова, М. Хуциев, С. Ростоцкий, А. Смирнов. Э. Лотяну, Э. Климов, да и ваш покорный слуга – на многолетие перестали быть востребованы кинематографом. На нас надели намордники молчания. Не снимались и актеры – «звезды», любимые зрителями многих поколений.

 
«А мое поколение в опале
И у времени, и у властей…»
 

Эти слова произнес известный поэт Андрей Дементьев. Как он прав!

Спустя годы мы снова встретились с Аллой в Кремлевском дворце на инаугурации президента Б.Н. Ельцина, куда были приглашены в числе деятелей культуры. Увидев друг друга издали, побежали навстречу. Обнимались, целовались. Сели рядом, о многом поговорили. Я по-прежнему восхищался ею. Прошло столько лет! А она все также хороша.

Алла обратилась ко мне:

– Как ты мог, Жорочка, столько раз клявшийся мне в любви, став известным режиссером, поставив такие замечательные картины, как «Старшая сестра», «Еще раз про любовь», «Посол Советского Союза», «Валентин и Валентина», не снять меня в них?

Алла была деликатным и скромным человеком и никогда не обращалась ко мне с такой просьбой.

– Прости, Аллочка, я виноват перед тобой. Просто время нас разлучило. Да и у тебя были свои работы, принесшие тебе славу. Появились Татьяна Доронина и Юлия Борисова, они, на мой взгляд, очень подходили к ролям в моих картинах. Но я клятвенно обещаю снять тебя в большой роли в своей новой работе – в фильме «Жизнь и любовь Михаила Булгакова». Читай Булгакова и все о нем.

– Согласна, буду ждать! Хотя режиссерам верить нельзя. Вселят надежду, а потом – по своей или чужой воле – возьмут другую актрису, – заметила она.

Обещание мне выполнить не удалось, но не по моей вине. В 1983 году я с известным драматургом Самуилом Алешиным написал сценарий «Я Михаил Булгаков, писатель». Первый вариант назывался «Весь я не умру…». Часть музыки к фильму успел написать великий композитор века Георгий Свиридов. Это сценарий не только о Михаиле Булгакове, но и о его времени. Эпоха выдающихся имен, талантов и трагических судеб. Б. Пастернак, В. Маяковский, С. Есенин, О. Мандельштам, А. Ахматова, Н. Эрдман, К. Станиславский, В. Немирович-Данченко, с одной стороны, и И. Сталин – с другой. Сценарий был поддержан Министерством культуры РФ, МХАТ им. Чехова, МХАТ им. Горького, газетой «Культура», Фондом культуры Москвы, многими общественными организациями. Его также поддержали выдающиеся деятели культуры России Олег Ефремов, Татьяна Доронина, Евгений Матвеев, Ролан Быков, Армен Джигарханян, Георгий Данелия, сценарий приняла кинотелестудия «Ритм» киноконцерна «Мосфильм». На главные роли были подобраны звезды театра и кино Москвы. И все. Работа застопорилась – нет средств. Не откликнулись, не поддержали ни государственные структуры, ни олигархи. Горько и обидно, что голоса выдающихся деятелей культуры может перевесить решение одного чиновника, которого и помнить вскоре никто не будет.

За все годы перестройки не создано ни одного фильма ни об одном русском писателе, композиторе, военачальнике, поэте, не снято ни одной картины с положительным героем.

А я так мечтал снять фильм о Булгакове к столетию МХАТа, к 110-летию великого драматурга и писателя, которое состоялось в мае 2001 года. Не удалось сделать этого и к 120-летию писателя. На новое обращение к председателю Госкино Армену Медведеву один из его помощников заявил мне: «Георгий Григорьевич! Кому в наше время нужен ваш Булгаков?!» Какие кощунственные слова! До сего дня даже памятника великому писателю в Москве нет, хотя пьесы его в театре и кино ставятся.

Но вернемся к Алле.

Потеряв любимого мужа Колю Рыбникова, последние годы Алла в основном жила только на пенсию – чуть больше пятисот рублей в месяц. Однако никогда не жаловалась и ни у кого ничего не просила. Она была гордым человеком, но не страдала звездной болезнью. Всегда доброжелательна, всегда доступна друзьям, актерам, да и простым людям.

– То, что красота победит, – это все только разговоры, – печально заметила она незадолго до кончины…

Ее похоронили в Москве на Троекуровском кладбище рядом с мужем Николаем Рыбниковым. Надгробие Коли увенчано его портретом, взгляд с которого обращен в сторону могилы Аллы. Теперь они навечно вместе. Алла прожила с ним тридцать три года. По ее словам, как в сказке, – в любви, уважении и взаимной творческой поддержке. У них две дочери. Трудно было сдержать слезы, когда в последние минуты прощания младшая, рыдая, без конца произносила: «Мамочка! Мамочка!»

Прости, дорогая Аллочка, что я не смог выполнить свое обещание – снять тебя в своем новом фильме.

Я всегда буду хранить о тебе добрую память. Ты сумела открыть во мне чувство преклонения перед Женщиной.

Великое тебе за это спасибо!

А.Д. Ларионова в фильме «Садко»