Текст книги "Поле боя – Украина. Сломанный трезубец"

– За ребят! – он разжал ладони.

Сухо щелкнули предохранительные рычаги двух «лимонок».

Глава 13. Дело чести

Когда полковник Михайлов узнал о предательском приказе «Антикризисной коалиции», то срочно вызвал к себе самых доверенных офицеров.

– Мужики, что делать будем? – просто спросил он.

Мысль, что называется, витала в воздухе, но никто пока не набрался смелости ее высказать первым, уж слишком серьезное решение нужно было принять… Комполка пожалел, что сейчас здесь не было капитана Щербины, уж он-то мог высказаться с предельной ясностью, хоть и говорить такое было тяжело. Но еще тяжелее было молчать, словно бессловесный скот под ножом мясника! Вместо Щербины первым эту мысль высказал заместитель командира эскадрильи подполковник Александр Чернов.

– А что, Геннадий Викторович, повторим подвиг коллег-бомбардировщиков? Чем истребители хуже?.. – подполковник высказался полушутя, но по его глазам было видно, каково ему было это говорить.

Все собравшиеся в этом кабинете прекрасно поняли его слова. В январе 1992 года шесть экипажей бомбардировщиков Су-24 подняли свои машины в небо с авиабазы Староконстантиновка, что на Украине, и вместе со Знаменем полка перелетели в Россию. Летчики не желали «переприсягать» новоявленной «державе». Присяга для военного человека – одна, на всю жизнь. Офицер может мириться или противостоять условиям, вопрос личного благосостояния, карьеры, семьи может заставить его служить, но в душе настоящий офицер принимает ОДНУ присягу на верность народу и государству.

– Все согласны с мнением подполковника?

Секундная пауза. Все-таки нелегко решиться на, может быть, самый главный в жизни и карьере настоящего офицера поступок. И ничего здесь героического нет – одна трагедия.

– Так точно, товарищ полковник!

В глазах людей читалась решимость. Все-таки ни годы постоянного давления безмозглых, в большинстве своем, генералов, ни откровенный произвол «гражданских» министров обороны, ни подхалимаж и кляузничество, процветавшее в украинской армии, не вытравили в них дух офицерской чести.

– Так, – полковник Михайлов обвел взглядом офицеров. – Подполковник Иванов, подготовьте машины к вылету…

– Виноват, товарищ полковник, все уже готово. Три Ан-26, один Ил-76 и все исправные истребители к взлету готовы. Остальные – выведены из строя. Уничтожены также секретные блоки.

Полковник Михайлов недоуменно на него посмотрел:

– Товарищ командир, мы уже хотели собраться и к вам идти, когда вы нас вызвали…

– Ну, черти! – по лицу Бати разлилась улыбка. Но он сразу посерьезнел: – Начальнику секретного отдела и особисту – собрать секретные документы, что не получится взять с собой – уничтожить. Офицеры и служащие аэродрома могут вызвать родных. Начальник штаба, через час объявляйте построение. Всем готовиться к вылету.

У развернутого Знамени полка, возле рядов самолетов замерли по стойке «смирно» шеренги летчиков, техников, солдат из аэродромной обслуги. Здесь же был и полковой оркестр. Пилоты были в полном летном снаряжении.

Полковник Михайлов оглядел строй. К горлу подступил горький ком, но командир сейчас не имел права на такую роскошь, как чувства. Голос его, как всегда, звучал уверенно и четко.

– Товарищи офицеры и солдаты, летчики и техники, их родные и близкие. Противоречивый и, прямо скажем, предательский приказ требует от нас передать наше полковое Знамя. Повторю – это предательство по отношению к нам, и мы не можем с этим мириться. Я принял решение Знамени не отдавать! Вместе с ним мы перелетаем на военный аэродром Полтава. Я понимаю всю неоднозначность этого приказа и этого поступка. Нынешней властью он будет расценен как предательство. Но ни я, ни мои офицеры не можем и не хотим идти на сделку со своей честью и совестью! Наши отцы и деды в этом полку дрались с фашистскими стервятниками в годы Великой Отечественной войны под этим Знаменем, и мы не можем предать их память! Кто не согласен с этим приказом – шаг вперед!

Вперед шагнули немногие. Но в числе первых – «замполит» Николай Николаевич Бут.

– Что ж, я понимаю ваши чувства… Равняйсь! Смирно! Равнение на Знамя полка! Вышедшие из строя могут выполнить церемониал прощания со Знаменем.

Офицеры и солдаты подходили к реющему на ветру красному полотнищу, отдавали честь и, обнажив голову, преклоняли колено. Целовали край Знамени, крестились, четко, чеканя шаг, уступали место следующему в строю.

– Я требую отметить, что был против этой авантюрной затеи! – заверещал вдруг полковник Бут.

Командир полка его даже взглядом не удостоил. «Курица не птица – замполит не летчик!»

– Оркестр – «Прощание славянки»!!!

Под щемящие звуки марша самолеты вырулили на старт. В кабине командирской «спарки» лежало зачехленное Знамя полка. Некоторым летчикам не хватило боевых Су-27, и они пилотировали учебно-тренировочные L-39.

Грустным прощанием прозвучала такая заветная для всех летчиков фраза: «Взлет разрешаю».

Истребители и эскортируемые ими транспортные самолеты с членами семей и необходимым имуществом взяли курс на полтавский аэродром. Они шли низко, чтобы не попасть в поле зрения локаторов. Все Су-27 несли полные подвески ракет «воздух – воздух», а две учебно-тренировочные «элочки» – блоки неуправляемых реактивных снарядов.

* * *

И все же, как ни пытались летчики спрятаться от всевидящих радаров, их все же засекли. Приказ командующего ПВО был категоричен.

– Майор Березов, вы обязаны уничтожить самолеты, которые в вашем секторе ответственности совершают несанкционированный перелет! В нынешних условиях это расценивается как преступление и дезертирство!

– Товарищ майор! – отозвался оператор РЛС. – Цель групповая, маловысотная, курс – двести семьдесят, удаление тридцать. Ответчик выдает «свой».

– Сопровождайте цель в режиме обзора.

Из своей загородки выглянул радист:

– Товарищ майор, есть радиоконтакт на канале «семь».

– Переключи на меня.

Майор надел наушники, сквозь треск помех прорвался голос летчика:

– Днепр, прием. Днепр, ответьте. Я – борт 101, прием.

– Я – Днепр, прием, 101-й. У меня приказ сбить вас.

– Днепр, я – командир истребительного авиаполка полковник Михайлов. Я отдал приказ о передислокации на аэродром Полтава. С нами Знамя полка, которое мы не отдадим на поругание «звездно-полосатым» и их прихвостням. Вместе с офицерами полка летят наши родные и близкие. Ради бога, дай нам приземлиться нормально. Если ты человек и офицер…

А на другом канале надрывался командующий ПВО:

– Майор Березов, немедленно уничтожьте цели! За невыполнение приказа – трибунал! Сбейте предателей!

Майор Березов долго не раздумывал. Трибунал… Да, это серьезно. Очень серьезно, и тем не менее… Он переключился на канал связи с командующим ПВО.

– Пошел на х…й! – И уже своим «орлам»: – Оператор, сопровождать цели. О любых других воздушных объектах докладывать немедленно. Командирам пусковых расчетов – развернуть пусковые на азимут двести семьдесят градусов. Радист, переключи меня на канал связи «семь».

– Есть, товарищ майор.

– Я – Днепр. Значит, так, 101-й, командующий ПВО приказал тебя сбить. Я его послал. В Полтаву я передал по ЗАС[16]16
  ЗАС – засекречивающая аппаратура связи.


[Закрыть], там вас уже встречают. Сейчас я слежу за воздушным пространством в секторе аэродрома Миргород, если что – сразу дам знать.

– Спасибо, майор, ты настоящий офицер! Живы будем – сочтемся.

* * *

– Чего вы ждете! Поднимайте истребители! – новый «командир-инспектор» аэродрома Миргород был вне себя от гнева. – Немедленно!!!

– Есть, пане генерал-лейтенант! – вытянулся по стойке «смирно» полковник Панасюк.

– С предателями можете не церемониться!

Четверка истребителей F-16 поднялась с аэродрома Миргород. Капитан Олесь Панасюк торжествовал – сейчас они заплатят за то унижение, которому подвергли хваленых «асов Буша» в том учебном бою! То, что придется атаковать и сбивать своих же, украинцев, «импортного» не волновало. Для него была только одна правда: они – враги демократии.

Американские истребители несли под крыльями по четыре ракеты дальнего боя и столько же – ближнего. Все – класса «воздух – воздух». «Импортные украинцы» понимали, что в открытом бою против «Су двадцать седьмого» им не выстоять, но это их не волновало. Они летели убивать, а не сражаться. Американские истребители, пилотируемые канадскими украинцами, появились как раз в тот самый момент, когда самолеты полковника Михайлова заходили на посадку.

В кабинах Су-27 вдруг взвыли сирены оповещения об облучении прицельными локаторами других самолетов. В это время истребители полковника Михайлова уже готовились к приземлению. По полосе полтавского аэродрома спешно рулили уже севшие «транспортники», освобождая место для Су-27. Уйти от атаки истребители, даже обладающие такой феноменальной маневренностью, уже не могли, летчикам просто не оставалось на это времени.

Полковник Михайлов принял единственное в этой ситуации решение:

– Я – 101-й, прием. Звену управления занять тысячу, курс два – семь – ноль!

Это был самоубийственный маневр. Но только так истребители командного звена могли прикрыть садящиеся машины – ценой своей жизни.

– Вас понял, выполняю! – Офицеры шли за своим командиром до конца.

И это не было проявлением героизма. Просто при всеобщем повальном предательстве лишь следование приказу своего командира было единственным, что позволяло сохранить честь офицера и остаться человеком.

* * *

Капитан Панасюк ухмыльнулся под кислородной маской. Он разгадал отчаянный маневр полковника Михайлова. Подставляя под удар свое звено, тот рассчитывал выиграть время и ценой собственной жизни дать возможность остальным самолетам своего полка приземлиться. Поступок героический, но глупый. Как говорят на родине «кэптена»: «Ничего личного. Это – бизнес». Палец щелкнул предохранительной скобой на ручке управления и лег на гашетку.

– Я – Гриф-1, ведущий – мой. Всем Грифам – прицеливание индивидуально.

– Вас понял, Гриф-1. Цель в захвате, к пуску готов.

На прозрачном щитке прицельного индикатора мерцало красное колечко сигнала захвата цели, обрамлявшее силуэт ведущего «Фланкера». Еще секунда и…

* * *

Размытые скоростью крылатые тени рванулись наперерез.

– Я – 801-й, идем в лобовую атаку!

Это была какая-то невообразимая «психическая атака» XXI века. Предупрежденные майором Березовым, летчики капитана Щербины взлетели с полтавского аэродрома практически сразу и барражировали на малой высоте, чтобы избежать обнаружения. Теперь они пошли «в лоб» на американские истребители.

Двигатели ревут на форсаже, перегрузка сжимает тело стальными тисками, а в лобовом стекле фонаря кабины с невообразимой скоростью растет силуэт ведущего F-16. Хочется зажмуриться, крепко, как в детстве, сжаться в комочек, рвануть на себя ручку управления самолетом или красные держки катапульты. Но Олег Щербина только крепче сжал зубы, из-под кислородной маски раздался короткий звериный рык. Если бы его услышал сейчас капитан Панасюк, то немедленно бы катапультировался – такой не отвернет! А F-16 уже был просто перед глазами, в замеревшем на миг кадре жизни капитан Щербина увидел американский истребитель во всех подробностях: острый нос, хрустально блестящий каплевидный фонарь кабины, овальную пасть воздухозаборника под ней, тонкие изящные ракеты под крыльями. Американский истребитель заслонил собой небо, но Щербина не отвернул. В последнюю, тысячную, наверное, долю секунды F-16 ушел куда-то вбок. Мелькнуло напоследок грязно-голубое, с потеками масла, брюхо, оглушил на мгновение адский рев турбины.

Щербина потянул истребитель вверх. Выполнив полупетлю с переворотом – по-летному «иммельман», – Су-27 спикировал на американский истребитель. И, как бы тот ни уклонялся, какие бы фигуры ни выполнял, Су-27 вцепился в него острыми клыками ракет «воздух – воздух». Напрасно метался на прицельном индикаторе силуэт командирского «Файтинг фэлкона», втиснутый в красный ромбик захвата. Олег с легкостью парировал его попытки уйти из-под атаки, слушая в наушниках сигнал оповещения: «Цель в захвате. Пуск разрешен».

Сейчас и его летчики занимались тем же самым: гоняли хваленые американские истребители, да так, что их пилотам небо показалось с овчинку. «Импортные украинцы» никак не могли избавиться от висящих на хвосте Су-27, а летчики Олега Щербины могли в любой момент выпустить по ним ракеты. И никакие «ловушки» на такой дистанции не помогли бы.

Дождавшись, когда крайний самолет полковника Михайлова совершит посадку, Олег Щербина вышел на канал связи с командиром звена F-16:

– Ну что, сучий потрох, не удалась твоя подлая атака?! Вали отсюда на х…й, в следующий раз – собью!

Глава 14. Волки и волкодавы и шакалы

На квартире у Санька боевики, те самые неразговорчивые смуглолицые «джигиты», готовились к теракту, ради которого и прибыли сюда. Вдобавок к «постояльцам» сюда же пришли и еще человек двадцать «гостей». Но, несмотря на такую толпу, подготовка к террористическому акту шла четко и размеренно.

В просторной полупустой комнате было разложено оружие и снаряжение. Чего здесь только не было: компактные пистолеты-пулеметы, автоматы Калашникова с подствольниками, оптикой и глушителями, приспособленные специально для уличных боев, бесшумные пистолеты и боевые ножи. В состав снаряжения входили легкие, не сковывающие движения бронежилеты, рации с «плавающей» частотой сигнала, очки и бинокли ночного видения, ночные прицелы, «разгрузки» и специальные аптечки. Также все террористы имели при себе боевые противогазы. Такой экипировке позавидовали бы и «зеленые береты».

Отдельно готовились к вылазке снайперы, проверяя свои высокоточные немецкие винтовки «Эрма» SR-100 – оружие самого высокого класса. Они были разработаны в середине 1990-х годов и состоят на вооружении ряда элитных европейских войск – таких, как немецкая антитеррористическая группа GSG-9. Каждая такая винтовка стоит семь-восемь тысяч долларов в базовой комплектации, без прицела.

Группа взрывников готовила свои «адские машины» – сегодня ночью им будет особенно много работы.

С наступлением сумерек террористы скрытно, разбившись на группы по пять-семь человек, двинулись к своей цели – полтавскому аэродрому. Их задача была предельно проста – уничтожить как можно больше людей, создать панику и взорвать находящиеся на аэродромных стоянках самолеты. Отдельным пунктом и, соответственно, по гораздо большей цене шла добыча секретных блоков оборудования стратегического ракетоносца Ту-95МС. На это «дело» отправлялась небольшая группа особо проверенных террористов под руководством самого главаря.

Но как можно было посеять всеобщую панику на такой большой территории, как полтавская авиабаза? Ведь она представляла собой целый поселок с казармами, штабами, складами и подсобными помещениями. Вдобавок ко всему сейчас там был разбит палаточный лагерь для беженцев. Изуверский план террористов предусматривал и это. Боевики тащили на себе три разобранных миномета, кроме обычного боекомплекта к ним, были и мины, начиненные боевыми отравляющими веществами: зарином и фосгеном. Первый ядовитый газ вызывал остановку сердца и дыхания, а второй разъедал кожу и слизистую оболочку глаз и рта при вдыхании отравы. На теле появлялись страшные гноящиеся раны и незаживающие язвы. Под прикрытием этого ядовитого тумана наемники рассчитывали проникнуть на стоянки авиатехники, заминировать самолеты и украсть секретные блоки с Ту-95МС.

Теплотрасса вывела бандитов к окраинам Авиагородка, от которого было уже рукой подать до аэродрома. Террористы затаились перед решающим броском. Но внезапно что-то случилось – главарь успел звериным чутьем ощутить это, большего он уже сделать не смог.

Вначале тихо повалилась одна из снайперш. Ее напарница успела вскинуть «Эрму», перед тем как ее тело отшвырнуло на стену ближайшего дома. По белой стене поползли темные потеки крови. Террористы вскинули автоматы, но не могли понять, откуда стреляют, – нападавшие использовали прицелы ночного видения и бесшумное штурмовое оружие. «Духи» гибли один за другим. Не сговариваясь, они все ринулись вперед. И тотчас у них над головами вспыхнули осветительные ракеты, превратив день в ночь. На пути боевиков, словно из-под земли, выросли пятнистые фигуры с камуфлированными масками на лицах.

Завязалась ожесточенная рукопашная схватка. Уклон, перехват, удар – черненое лезвие боевого ножа перехватывает горло террориста, брызжет темная кровь. Уйти от нацеленного на тебя ножа, блок, захват. Мощный удар коленом под дых и локтем в лицо, ломая нос, челюстные и лицевые кости. Добить поверженного противника сокрушительным ударом десантного ботинка в висок – «только мертвые в спину не стреляют». Рубились молча, только слышны были предсмертные хрипы и стоны.

Рукопашная закончилась быстро, среди напавших на террористов бойцов потерь не было, только двое раненых. Правда, одному спецназовцу ребром ладони сломали гортань. Тут же его товарищи тем же боевым ножом, которым резали «духов», вскрыли ему трахею примерно над межключичной впадиной, вставили в рану пластиковый корпус от авторучки и плотно зафиксировали эту конструкцию бинтом. Смотрелось со стороны это все жутковато, но экстренная помощь спасла бойцу жизнь.

Главарь открыл глаза и подавил рвущийся из глотки стон, его руки и ноги были связанны тонкой леской, горло перехвачено скользящей петлей, которая стягивалась при малейшем движении. Над ним наклонился один из «пятнистых» и вырвал из шеи террориста небольшой оперенный дротик с парализующим составом.

– Очухался, сволочь.

– Командир, тут у них химические мины к миномету. И противогазы у каждого. Хотели ударить по территории аэродрома.

– Ну, мрази! – В поле зрения связанного террориста показался один из бойцов и стащил с головы вязаную камуфляжную шлем-маску.

Главарь несуществующего уже отряда дернулся, как от удара током. Это лицо он не забывал никогда с той самой встречи.

– Что, волчара, вспомнил меня? Вижу, что вспомнил. Ты, сука, свиное отродье, троих моих ребят насмерть замучил. Я теперь – твой кровник. Теперь ты мне все расскажешь, – командир сводного отряда спецназа Службы внешней разведки и Главного разведуправления Генерального штаба полковник Симонов хищно оскалился. – Правда, Красный тюльпан?

Еще в афганскую войну моджахеды изобрели изуверскую казнь. С живого человека полосами снимали кожу, потом отрезали голову, клали у ног, а кровавые ремни завязывали узлом над обрубком шеи. Это называлось «Красный тюльпан».

Так любил убивать пленных и чеченский полевой командир Умар Завгаев. Однажды он вместе с еще двумя «волчьими стаями» полевых командиров Хасана Ибрагимова и Доку Саидова окружил возвращающуюся с задания группу спецназа. Разведчики ГРУ дрались до конца и в плен не сдавались, положив немало «духов». Удалось захватить только троих, тяжелораненых и контуженых. Их-то и казнил Умар Завгаев. Пытки сняли на видеокамеру, а кассету отправили федералам.

Но потом все узнали, что командир этого спецподразделения поклялся страшной клятвой отомстить за своих бойцов. Две недели спустя тело зверски зарубленного саперной лопаткой Хасана Ибрагимова в окружении своих мертвых бойцов нашли на одной из перевалочных баз. Что характерно, на телах боевиков не было ни одного пулевого ранения. Их всех убили в рукопашном бою.

Волкодавы пошли по следу волков.

Недолго протянул после этого и Доку Саидов. Его с распоротым брюхом нашли на границе с Грузией, куда он хотел уйти на отдых. И опять – все его головорезы были уничтожены ножами и саперными лопатками. Раненых, судя по всему, добили прикладами.

Тогда Умар Завгаев в ужасе улетел в Турцию, где вскоре и получил «непыльный» контракт на «работу» от украинских националистов. Но, как видно, судьба не знала пощады…

Через полчаса полковник Симонов уже знал все.

* * *

Бойцы спецотряда, которым командовал полковник Анатолий Степанович Симонов, были фактически единственным специализированным противодиверсионным подразделением на аэродроме и постоянно несли боевое дежурство. Во многом именно благодаря им полтавскую авиабазу все еще не захватили.

Вчера они «сняли» двух снайперов и нескольких диверсантов со взрывчаткой и минами. Мины оказались непростыми – направленного действия. Эти «адские машины» могли таких бед натворить… А позавчера уничтожили тяжелый «КамАЗ»-бензовоз, который попытался таранить ворота авиабазы. Полыхнуло так, что вся округа осветилась огненным фонтаном.

Направляя на учения стратегические ракетоносцы с суперсовременными боевыми ракетами, Вооруженные силы и спецслужбы России позаботились о неприкосновенности своих тайн. Конечно, специальное оборудование и высокоточные «изделия» охраняли офицеры секретного отдела, солдаты взвода охраны и сопровождения. Но была и еще одна, резервная, глубоко законспирированная линия обороны, как раз на случай прямых силовых действий.

Как надежнее всего спрятать большую группу людей? Ответ очевиден – оставить ее на виду. Вместе со служилым людом из частей обеспечения, без которых невозможно проведение таких масштабных учений, и прибыли офицеры специального сводного отряда спецназа ГРУ и СВР. Должности они занимали самые рядовые: механиков, радистов, аэродромной обслуги, прибористов, оружейников. То есть тех, кто постоянно мелькает на аэродроме, особенно не запоминаясь. Анатолий Степанович вот числился старшим техником ракетоносца Ту-95МС. На самом же деле все они были суперпрофессионалами, способными выполнить практически любую задачу – от создания агентурной сети до противодействия таким же профессионалам-диверсантам.

Но бойцы спецподразделения ГРУ-СВР были той самой резервной, независимой линией обороны. И теперь полковник Симонов добрым словом поминал неизвестного офицера-перестраховщика, который собрал и подготовил такую уникальную команду.

Теперь его спецподразделение «волкодавов» должно было выполнить еще одно, довольно сложное задание. Покончив с бешеными волками, нужно было уничтожить и шакалов.

* * *

Улицы Полтавы были пусты, несмотря на формальную отмену комендантского часа. Только какие-то неясные тени мелькали во дворах старинных домов. По улице Октябрьской, что в центре города, неспешной походкой шел человек. Только что он счастливо избежал встречи с патрулем «самостийников» с желто-голубыми повязками на рукавах и спокойно продолжал свою довольно опасную прогулку.

Над головой прогрохотала турбинами пара патрульных истребителей F-16. После перелета истребительного полка Су-27 почти в полном составе, да еще и со Знаменем части, из Миргорода в Полтаву американские «ястребы» постоянно барражировали над городом. Впрочем, делали они это с большой опаской, потому что связываться с Су-27 – себе дороже.

Возле старинной Спасской церкви, в которой молился еще Петр I после победы в знаменитой Полтавской битве, человек остановился, привлеченный шумом голосов. Здесь собралась толпа молодчиков в полувоенной форме с трезубцами на шевронах и сине-желтыми повязками на рукавах. Среди них был какой-то неопределенного вида служитель культа. Боевики «Тризуба» бесцеремонно били армейскими ботинками в двери храма.

Человек отступил за угол дома, внимательно наблюдая за происходящим.

Двери храма распахнулись, и навстречу толпе выступил пожилой священник. Он молчал и спокойно смотрел, как беснуются «борцы за свободную Украину» на ступенях храма. Видя спокойную уверенность священника, толпа попятилась.

– Что вам нужно во храме Господнем?

Вперед выступил тот самый «служитель культа».

– Немедленно освободите помещение церкви! Она переходит под юрисдикцию Поместной Православной церкви!

– Никакой другой церкви, кроме Единой Соборной Русской Православной церкви Московского патриархата, мы не признаем. Здесь собрались беженцы, которых привела беда. А посему – идите с миром.

– Ах так! Не признаешь, значит, нас!

Это послужило сигналом. Один из здоровяков рванулся вперед. Его удар был страшен, батюшка отлетел к дверям храма и тяжело повалился, зажимая руками разбитое, окровавленное лицо. Но палач с трезубцами на одежде не собирался отпускать свою жертву, подскочив, он нанес священнику несколько ударов ногами. Из храма выбежали прихожане, стараясь защитить своего настоятеля. Вместе они оттеснили «тризуба».

– Не бейте его! Совести у вас нет…

Молодые ублюдки заржали. Они полностью осознавали свою силу и безнаказанность, они упивались беспомощностью людей, скотам в человеческом обличье было забавно видеть и ощущать страх тех, кто был выше и лучше их на несколько порядков.

Молодой иерей бросился на бугая, который избил настоятеля. Тот легко блокировал два хорошо поставленных удара, иерей в мирской жизни неплохо занимался боксом, рванул его на себя и нанес сокрушительный удар коленом по корпусу, добавив локтем сверху вниз по спине. Молодой священник распростерся у его ног, потеряв сознание.

Кто-то из задних рядов боевиков «Тризуба» дал длинную очередь из автомата в воздух. Это послужило началом всеобщего избиения. Православных били прикладами автоматов, армейскими ботинками, кулаками. Крики боли наполнили церковный двор.

Так действовали те, кого пригрел еще оранжевый Президент Украины Виктор Ющенко. Так воплотилось бредовое желание создать «общую» для Украины Поместную церковь, которая бы объединила (в страшном мне такое присниться не могло бы) православных верующих Московского патриархата и так называемого «Киевского». Во главе УПЦ КП с самопровозглашенным «патриархом» ¬ отлученным от Церкви за раскольничество Филаретом Денисенко. А также «поместная церковь» должна была объединить еще и католиков с униатами. Но «гладко было на бумаге», а на деле все вылилось в межконфессиональную рознь. Униаты и филаретовцы захватывали православные храмы, выгоняли и избивали прихожан. И все эти преступления против Веры и Православной церкви творились под личиной «демократических преобразований в обществе».

Потом верующих пинками загнали внутрь храма, откуда-то в руках боевиков «тризуба» появились канистры, остро запахло бензином. Люди замерли в безмолвном ужасе, понимая, какая страшная смерть им уготована.

– Молитесь своему москальскому[17]17
  От слова «москаль» – русский.


[Закрыть] Богу! Пусть он совершит чудо!

Стоящий за углом мужчина мучительно кусал губы. Что делать, ведь у него – задание. Ни в коем случае нельзя раскрывать группу… Но. Нужно оставаться человеком. Человеком Православной веры. Сейчас у этих несчастных людей, виноватых лишь в собственной искренности и непоколебимой вере в Бога, только один шанс. Помощи им ждать неоткуда.

Мужчина поднес руку к лицу.

– Внимание – атака. Работаем индивидуально, – прошептал он в пришпиленный с внутренней стороны рукава миниатюрный микрофон. – Приготовиться… Начали!

Сразу двое «тризубовцев» с самодельными факелами в руках упали, расплескав мозги из раскроенных черепов. Осели на землю еще несколько боевиков. Остальные заверещали и стали в панике разбегаться. А бойцы спецотряда, невидимые и неслышимые, продолжали методично расстреливать палачей, еще минуту назад торжествовавших над беззащитными людьми. Дикий, животный ужас обуял боевиков «тризуба». Покусившись, подняв руку на святое, они получили немедленную и страшную кару.

– Уходим, – произнес мужчина.

Прямо на него мчался, ничего не соображая, «священник»-филаретовец. Командир группы шагнул навстречу и жестко ударил открытой ладонью по его лицу, ломая нос, зубы, мелкие лицевые кости. Тот кувыркнулся на землю. Возле командира как из-под земли выросли два бойца.

– Принимайте «клиента», потом с ним поговорим. Бобер и Свист, оставайтесь с ним. Остальные – движемся по прежнему маршруту.

* * *

К «объекту» – большой четырехкомнатной квартире в девятиэтажке – вышли точно в назначенное время. Группа заняла исходные позиции для мгновенного штурма. Бойцы сводного спецотряда будто бы хотели превзойти Бэтмена и Человека-паука по части экзотичности занимаемых позиций. Кто висел вниз головой над окнами квартиры, кто распластался по стене. Трое спецназовцев скрючились, вися на тросах и прячась за ограждением лоджии. Снайперы на соседних крышах и в паре квартир напротив держали под прицелом окна «объекта».

Специалист инструментальной разведки оторвался от окуляра массивного электронного бинокля, совмещенного с остронаправленным микрофоном.

– На объекте десять целей. Двое, судя по всему, цивильные.

– Внимание, цель № 1 только что прошла на объект, – доложил второй наблюдатель.

– Внимание, приготовились… – Сам полковник Симонов внутренне подобрался.

Неизбежный предбоевой мандраж как рукой сняло. Подходила к завершению тщательно спланированная операция.

Уже с самого начала стало ясно, что за всеми этими беспорядками в Полтаве и других городах центра Украины, да и в самом Киеве, кто-то стоит. Уж слишком быстро и безошибочно были отыграны все пункты чудовищного сценария. И по принесенным жертвам становилось ясно, что ставки теперь слишком высоки.

Отряд полковника Симонова охотился именно за организатором всего этого кровавого спектакля в Полтаве. Была развернута агентурная сеть, и с помощью коллег из СБУ установлена личность «крота». Естественно, сотрудники Службы безопасности так и не догадались, кому передали столь ценную информацию. Они приняли офицеров спецотряда за специалистов ГУРа – Главного управления разведки Украины. Но они где-то были и правы, потому что Украинское ГУР было аналогом русского ГРУ.

Просмотрев полученное досье, полковник Симонов нахмурился. Матерый попался агент, такого взять будет непросто. Да и никому другому просто не доверили бы осуществление такого сложного плана.

Многоходовая схема полковника Симонова была выстроена полностью. Теперь оставалось только захлопнуть ловушку. Он коснулся тонкого усика портативной рации.

– Начали!

* * *

Николай Петрович вошел в квартиру этого ничтожества Санька. Он беспокоился, что-то долго не было вестей от группы Умара. Куратора ОУН-УПА встретил хозяин в одних семейных трусах. И, как всегда, сильно «датый», да еще и, похоже, «под кайфом».

– О, привет борцам с коммунизмом! – пьяно ухмыльнулся он. – А мы тут празднуем победу. Ребята шалаву какую-то притащили. И братца ее малолетнего – вам в подарок.

У Николая Петровича сладко закружилась голова – была у него эта мерзкая страсть, на которой и подловил его резидент ЦРУ. Он заглянул в комнату, где на полу, прикованная к батарее, сидела заплаканная девчушка лет шестнадцати. Остальные накачивались водкой и наркотиками на кухне, чтобы потом приступить к новому этапу «увеселительной программы».

– Э, не, это для нас. Ваш «подарочек» в дальней спальне, хотя ежели желаете присоединиться…

В этот момент оконные стекла разлетелись мириадами осколков, а в квартиру влетели фигуры в черных комбинезонах, страшных масках противогазов и с компактными автоматами «Вихрь» в руках. С грохотом вылетели входные двери, выбитые специальным шнуровым зарядом, по полу квартиры покатились газовые гранаты.