Текст книги "Начала человеческой природы"
Автор книги: Георгий Шевяков
Жанр: Философия, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
В первые восемь месяцев после рождения количество и скорость возникновения новых синапсов превосходит количество прекращающих своё существование. Но к моменту, когда ребенок достигает одного года и в течение всего раннего детства отключается больше неиспользуемых связей, чем создается новых. А к подростковому возрасту в большинстве корковых областей этот процесс снова уравновешивается. Вторая волна прорастания и гибели нейронных связей в коре больших полушарий головного мозга происходит на поздней стадии детства, а заключительная и самая решающая часть, влияющая на высшие психические функции – в позднем подростковом периоде. Это происходит в основном в лобных долях, отвечающих за логику и пространственное мышление, и в височных долях, отвечающих за речь.
Перепроизводя нейронные связи в раннем детстве, человеческий мозг создает мощный инструмент адаптации и затем, избавляясь от редко используемых связей, освобождает место для более эффективных и нужных связей. Процесс «прополки» неиспользуемых синапсов – чрезвычайно эффективный способ адаптации нейронной цепочки ребенка к непосредственным требованиям окружающей среды. Для повседневной жизни ребенка вышесказанное означает, что мало научить чему-то ребенка однажды. Если вы хотите, чтобы приобретенный навык остался с малышом, сделайте его частью ежедневных регулярно повторяющихся активностей, приносящих удовольствие. Этот период бурных изменений продлится недолго. К трем годам ребенка физический рост размеров и плотности головного мозга в основном завершается. Основные нейронные цепочки, направляющие дальнейшее развитие ребенка, уже сформированы»[38]38
Т. Морозова, и др. «Ранние отношения, или чего хотят младенцы?» Изд. Речь, Санкт-Петербург, 2011.
[Закрыть].
Более конкретно становление мозга выглядит следующим образом: масса мозга, как общий показатель изменения нервной ткани, составляет при рождении 371 г (у мальчиков) и 361 г (у девочек) и увеличивается соответственно до 1353 и 1230 г к моменту полового созревания. Наибольшее увеличение веса мозга приходится на первый год жизни и замедляется к 7–8 годам, достигая максимального веса у мужчин в 19–20 лет, у женщин в 16–18 лет. Скорость роста коры во всех областях мозга наиболее высока первый год жизни ребенка, но в разных зонах наблюдаются собственные темпы роста. К 3-м годам происходит замедление роста коры и прекращение роста коры в первичных отделах, к 7-ми годам – в ассоциативных. Максимальные темпы дифференцировки и роста клеток коры головного мозга наблюдаются в конце эмбрионального и в начале постнатального периода, затем процессы менее выражены. У трехлетних детей клетки уже значительно дифференцированы, а у восьмилетнего ребенка мало отличаются от клеток взрослого человека. По некоторым данным, от рождения до двух лет происходит активное образование контактов между нервными клетками (синапсов) и их количество в этот период выше, чем у взрослого человека. К семи годам их число уменьшается до уровня, свойственного взрослому. Более высокая синаптическая плотность в раннем возрасте рассматривается как основа для усвоения опыта.
В качестве примера важности именно первых лет жизни индивида, можно упомянуть следующий. Было установлено, что при катаракте (заболевании глаз) центральные структуры, ответственные за зрительную функцию, практически не страдают. Если удаление катаракты проведено в зрелом возрасте, пациенты остаются функционально слепыми, несмотря на восстановление зрительных возможностей. Если же удаление катаракты произведено в ближайшие после рождения сроки, у человека будет полноценное зрение.
Что касается взаимосвязи человеческих мозга и сознания, то одним из убедительных тому примеров состоит в современном лекарственном воздействии на мозг либо в медицинских целях, либо с целью повышения его работоспособности или достижения наркотического состояния психики. Достаточно известно, что с помощью тех или иных медицинских препаратов вызывается желаемая реакция: возвращается ясность рассудка, повышается умственная работоспособность или мы погружаемся в виртуальную бездну без надежды на возвращение. Так, например, препараты лития используются для лечения маниакально-депрессивного психоза – одного из самых распространенных психических заболеваний. Широко известный «прозак» или «флуоксетин» – антидепрессант, применяют при разных видах депрессии (особенно при депрессиях, сопровождающихся страхом). Психостимуляторы (или психотоники, психоаналептики, – кофеин, фенамин, другие) повышают настроение, способность к восприятию внешних раздражений, психомоторную активность. Они уменьшают чувство усталости, повышают физическую и умственную работоспособность (особенно при утомлении), временно снижают потребность во сне. О наркотиках, искажающих наше сознание, тоже широко известно, и о них мы еще поговорим.
За этими скучными и далекими от повседневности словами – нейроны, синапсы, которые ни в коей мере не могут взволновать наш рассудок, тем не менее скрывается наша великолепная и таинственная суть, наши мысли, душа, способность любить и верить, наше человеческое «я», бесчисленные грани которого, как грани бриллианта, создают неповторимый и чарующий блеск. Подобно тому, как художник вникает в глубинные, механические составы красок, чтобы, выложив их потом на холст, в полной мере выразить свой внутренний мир, пугая и очаровывая зрителя, так не раз и не два нам придется взывать к сухой логике, расчленяя историю, повседневные нужды и само человеческое тело и мозг, о котором мы здесь говорим, чтобы понять себя – занятие скучное и неприятное, но без которого не обойтись.
Еще раз обратим твое внимание, читатель, что эта книга не повесть и не роман, хотя и отмечена порой фразами, более приличествующими беллетристике. И не научный трактат с его графиками и формулами, способными навсегда отвратить читателя. Это исследование человеческой природы, изложенное как можно проще и доступнее. Автор старается легко писать о важном не потому, что он легковесен и в силу присущего ему избытка чувств перескакивает с предмета на предмет, не уделяя каждому из них должного внимания. Но потому, что восхождению на горы предшествуют холмы и предгорья, где закаляется и предуготовляется дух перед ледяными вершинами.
Слишком глубокие пласты действительности затрагиваем мы в своем повествовании, и если каждое из них расписывать известными современным наукам красками, мы навсегда погрузимся в до сих пор неисследованные дебри биологии, психики, космогонии. Тяжкий груз знаний может повергнуть нас и обратить наш рассудок в смятение. Чувствами, единственно образным мышлением можно понять, точнее прочувствовать этот мир, не раскладывая его на отдельные составные части, но целиком во всей его прекрасной и неповторимой целесообразности. Потому что проходит время расщепления мира ради его познания, и в преддверии тех испытаний, что нас ждут впереди, мы должны объединить знания и создать, и сохранить в себе цельный образ действительности и человека, которыми они являются сейчас и которыми больше никогда не будут.
Последние годы прошлого века, объявленные «десятилетием мозга», ознаменовались быстрым накоплением знаний о принципах корковой организации психических функций. С помощью томографических изображений живого мозга было установлено, что определённые поля коры отвечают за отдельные мыслительные операции. Однако высшие психические функции возникают в результате объединения специализированных полей за счёт корковых связей. Мозг, строго говоря, не поделен на чётко разграниченные участки, каждый из которых отвечает только за свою функцию. Всё гораздо сложнее, поскольку в процессе выполнения любой функции нейроны разных областей взаимодействуют между собой, составляя нейронную сеть.
Другими словами, человеческий мозг по своей организации похож на чрезвычайно разветвленную сеть типа интернета, нежели чем на вертикально организованную систему. Если бы мозг имел иерархическую структуру наподобие схемы организации крупной компании, как это до сих пор утверждала неврология, то сигналы шли бы в одном направлении – к своеобразному совету директоров компании – центральному узлу обработки данных. На самом деле исследователи обнаружили сложные пространственные связи в виде петель между различными участками мозга. Это говорит о «демократическом» устройстве мозга, а также о том, что на различных уровнях действительности (мозг, общество) эффективно работают одинаковые принципы организации.
Из последнего обстоятельства следует в частности, что человеческий мозг представляет собой систему, отдельные части которого взаимозаменяемы, и при гибели одного отдела его функции более или менее успешно выполняются другими частями мозга.
Таким образом, в естествознании медленно и постепенно складывается убеждение в том, что сознание является следствием нейробиологических процессов, осуществляемых мозговыми структурами. В то же время именно исследователи, изучающие мозг, в отличие от всех остальных наиболее осторожны в высказываниях на этот счет, ибо видят колоссальную, неподвластную инструментальному исследованию пропасть между сознанием и его первопричиной.
Все, о чем мы говорили, – нейроны, глия, становление нервных сетей и влияние внешней среды на формирование и этих сетей, и поведение испытуемых – все это присуще как человеку (в большей степени), так и животным (в степени меньшей). Нейроны в человеческом мозге появляются, закрепляются и функционируют так же, как нейроны мозга крысы или кошки. Даже широко известное доминирование полушарий большого мозга у человека в выполнении тех или иных функций, в настоящее время в определенной степени обнаруживается у других биологических видов[39]39
Н. Гешвинд, Специализация человеческого мозга в книге Д. Хьюбел. «Мозг».
[Закрыть]. Отличие человеческого мозга выражается скорее количественными характеристиками и наличием специализированных зон, отвечающих за те или иные психические функции, чем чем-либо иным.
В этой связи вспоминается любопытный эксперимент. В достаточно ограниченное и в то же время напоминающее дикую природу пространство помещают муравьев. Понемногу, по одному, по десятку. Когда их немного, каждый живет в обособинку, отдельно от других, поведение их хаотично. Но по достижении некоторого количества – сотен или тысяч штук – поведение резко меняется. Все они становятся одной семьей с распределением полномочий между ними. Одни становятся рабочими муравьями и строят муравейник, другие солдатами, охраняющими вход в дом и т. п[40]40
Вряд ли такой пример нас вдохновит, ибо механизм срабатывания, появления системы неизвестен.
[Закрыть].
Не исключено, что нечто подобное происходит и в человеческом мозге, когда по достижении некоего количества связей между нейронами образуется система, объединяющая их всех. И у нас нет и, наверное, долго еще не будет иного объяснения феномену сознания, кроме того, что оно есть результат одновременного функционирования десятков миллиардов нервных клеток в нашем мозге, объединяющихся под воздействием некоего фактора в единую систему.
Одним словом, глядя на мозг изнутри, мы не только не видим в нем разума, ибо ментальные свойства мы еще не научились различать, как различаем поля электромагнитные, гравитационные. Глядя на наш мозг изнутри, мы не видим ни в его строении, ни в функционировании качественных отличий от мозга животных. Не исключено, как и в случае с живым веществом, где в клетке мы не видим жизни, но наблюдаем обычные химические реакции и их удивительную и, тем не менее, не невероятную последовательность, наш разум или сознание есть следствие столь же обычной активности нейронов, реализации их свойств и потенций, их реакции на поступающие извне сигналы. И то качественное и неразличимое отличие, которое мы приписываем этой системе нервных клеток в нашем мозге, становится очевидным скорее вовне, чем внутри, в той деятельности, которая проявляется уже в движениях и поступках человеческого тела, как существа, управляемого сознанием.
Продолжим. Обратимся к еще одной особенности действительности, тесно связанной с разумом. Речь идет об «информации».
Информация
Уже не раз и не два на страницах этой книги встречалось слово «информация». Как и многое, что связано с передним краем науки, термин этот не имеет четкого определения. Одни основоположники кибернетики и информатики говорят одно, другие – другое[41]41
Норберт Винер http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9D%D0%BE%D1%80%D0%B1%D0%B5%D1%80%D1%82_%D0%92%D0%B8%D0%BD%D0%B5%D1%80:"Информация – это не материя и не энергия, информация – это информация", информация – это обозначение содержания, полученное нами из внешнего мира в процессе приспосабливания к нему нас и наших чувств.
[Закрыть], для нас достаточно ее наиболее простое и широко известное понимание: «информация – это сведения об окружающем мире и протекающих в нем процессах, воспринимаемые человеком или специальным устройством»[42]42
Толковый словарь русского языка Ожегова.
[Закрыть].
Представление о мозговых процессах, как о процессах переработки информации, давно и видимо навсегда укоренилось в естествознании, и потому в дальнейшем повествовании мы будем широко использовать выражение «информативная активность», хотя внезапные и быстрые взлеты, что в науках (кибернетике всего чуть более полвека), что в истории не всегда прочны и долговременны. Термин «информация» чересчур нов и моден и потому использовать его применительно к нашему мозгу следует с осторожностью, неизвестно, сколько оттенков у него еще появится. Намного проще и устойчивей говорить о сигнальной активности мозга, т. к. сигналы – это действительно единственное и вполне ощутимое, что он получает и выдает. А уж что там происходит внутри мозга, какие сигналы каким сведениям отвечают; поиск соответствия сигналов значению этих сигналов, определяемого сознанием, которое есть результат функционирования того же мозга и, может быть, (частично) этих же сигналов; и, главное, как измерить чувственные переживания индивида, его неосознанные и подсознательные состояния, и относится ли к ним информация с ее количественными измерениями – на эти вопросы еще долго никто не даст ответа. Человеческий мозг – это не просто загадка науки, это загадка для самой материи. Через него осуществляется ее развитие, и воспринимать его как нечто окончательно сложившееся и стабильное было бы неверно.
Современная теория информации, а точнее понимание активности мозга как процесса, связанного с переработкой информации и тем попадающего в сферу этой теории, привлекает наше внимание тем, что эта, казалось бы, абсолютно абстрактная наука, нечто вроде бездушной арифметики, наполнена субъективным человеческим содержанием. Одно из существенных понятий теории информации заключается в том, что (по У. Р. Эшби – одного из основателей кибернетики) информация есть там, где имеется разнообразие, неоднородность. Чем больше в некотором объекте отличных друг от друга элементов, тем больше этот объект содержит информации. Информация есть там, где имеется различие хотя бы между двумя элементами. Информации нет, если элементы неразличимы. Также, на количество информации, получаемой из сообщения, влияет фактор неожиданности его для получателя, который (фактор) зависит от вероятности получения того или иного сообщения. Чем меньше эта вероятность, тем сообщение более неожиданно и, следовательно, более информативно. Сообщение, вероятность которого высока и, соответственно, низка степень неожиданности, несет немного информации[43]43
http://n-t.ru/ri/ch/pi02.htm
[Закрыть].
Применительно к человеку это означает, что существование сознания, в чем мы убедились на вышеизложенных примерах, требует постоянного притока информации или, как мы говорили ранее, сигналов. При этом, чем более эта информация нова и неожиданна, тем более она насущна и животворна мозгу. Свойство это, потаенное и невинное, рожденное случайно во тьме веков, развернется позднее во всей своей неукротимой мощи на просторах нашей истории, о чем мы с удовольствием поговорим позднее.
Кстати, довольно любопытный парадокс наблюдаем мы здесь. По теории информации, верность чего, кстати, подтвердит каждый из нас хотя бы по тому примеру, что одна и та же пища каждый день – кулинарная, музыкальная – может довести до отвращения, повторение информации для нашего сознания уныло и безрадостно. Оно не несет в себе никакого нового содержания, не способно насытить наш мозг. И в то же время теоретически, хотя и вполне логично, предполагается, что связи между нейронами становятся устойчивыми именно в результате многократного использования, об этом мы упоминали ранее, говоря о взрослении мозга. Связям для утверждения нужна повторяемость, но повторяемость не несет информативного содержания. Это любопытно.
Следует отметить, что теория информации изучает только количественную сторону происходящих событий без учета смысловой стороны информации. Использование в ней математических методов привело к созданию всевозможных кибернетических, компьютерных устройств, без которых мы не представляем современной жизни[44]44
Ограниченность теории информации очевидна скорее ее творцам, чем последователям; огромный пласт действительности – обоняние, осязание, эмоции – неподвластны ее кодированию.
[Закрыть]. Человек научился преобразовывать, кодировать и передавать информацию на огромные расстояния с непостижимой точностью. Однако смысл этой передаваемой информации оценивается только нашим рассудком. Наше сознание оперирует нечто большим, чем количественная сторона состояний объектов и событий. Оно оперирует их сутью, их значением для индивида, которого оно олицетворяет.
Мы останавливаемся на этом не для того, что забить тебе голову, читатель. Но потому, что в лице нашего сознания или мозга природой сооружен водораздел, с которого все реки текут к другим берегам. И абстрактная теория информации, и человек стоят здесь по одну сторону. Если до сих пор причиной всех событий в мире были процессы материальные, то отныне, начиная с человека, и в человеческом мире, в частности, – процессы идеальные. И здесь мы вынуждены обратиться к приснопамятной философии.
Ее называют царицей наук. Для подавляющего большинства из нас это скучнейшая на свете дама. Но дама эта примечательна тем, что если ее вместе с ее книгами вышвырнуть в окно, она ворвется с пистолетом в дверь. И потому, как и со всякой женщиной, с ней надо обращаться осторожно: ее лучше выслушивать, чем ее не замечать, лучше поддакивать, чем ей прекословить. Ну, а уж слушаться ее – это совсем другое дело, так можно и уважение потерять, в том числе и в ее собственных глазах.
Ради интереса следует отметить, что наука, в полной мере используемая здесь, от философии отличатся не тем, что ученые получают Нобелевские премии, а философы нет, и не тем, что ученые помогают людям жить, а философы ввергают их в напасти. Они отличаются тем, что философия объясняет этот мир, а наука нет. И потому, какими бы достижениями ни славилась наука, она никогда не превзойдет философию, как взгляд змеи, пусть и лежащей на высокой скале, никогда не увидит большего, чем взгляд парящего орла просто потому, что змея видит то, что на расстоянии ее броска, а взгляд орла устремлен в даль.
Очень часто мы принимаем многие предметы и мнения изначально заданными, не особенно задумываясь об их действительной сути. Авторитет сказителя, толкователя, рассказчика заслоняет от нас окружающий мир; и как шоры на глазах лошадей вынуждают их смотреть и идти туда, куда выгодно всаднику, так чужие мнения заграждают для нас действительность и ведут, увы, нередко в пропасть. Даже на страницах этой книги, где многое, казалось бы, должно быть подвергнуто сомнению, мы принимаем на веру слова «разум», «сознание», не особенно вдумываясь в их смысл, в понимание того, что за ними стоит. А между тем в них одна из самых сокровенных тайн мироздания. Достаточно напомнить, что сознание – это нематериальное свойство материального объекта. До сих пор у всей материи до человека свойства были материальными. Физические тела обладают гравитацией и движением – и гравитацию, и движение можно взвесить и измерить. Живые существа обладают свойством размножаться – была одна клетка, стало две, и это можно сосчитать; обладают свойством самостоятельно перемещаться – лошадь стояла здесь, убежала туда без применения силы извне, и это тоже оставляет след. Ментальные свойства мозга – сознание и мышление – поймать, взвесить и измерить нельзя. Биологические процессы, результатом которых они являются, оставляют след в пространстве, и мы может говорить об электрической и химической активности нейронов и отдельных областей мозга, об ауре своеобразного электромагнитного поля, окружающего его. У нас даже может появиться желание и возможность ассоциировать эти электрические токи и вызванные ими поля с нашей душой, тем более что такое сравнение заманчиво, но оно и обманчиво: мы не можем поймать мысль в пространстве или в сплетении нейронов. Мы можем вызывать ее по своему желанию с помощью химических средств, можем вызвать состояние эйфории и галлюцинаций, но, вызвав ее, мы будем разговаривать с «я» индивида, так же, как вызвав галлюцинации, это будет личностная галлюцинация. Сознание может раскрыться только самому себе и только в индивидуальном человеческом «я». У нас нет инструментов, которые могли бы найти и расчленить сознание для его изучения, только эхо и отражение его способны мы распознавать.
Так вот, философия испокон веков относит сознание к идеальным свойствам материальных объектов и тем самым делит мир на две равно существующие стороны – материальную и идеальную. Для того стихийно сложившегося понимания действительности, которым пропитано естествознание, когда все наши практические достижения обязаны своим появлением именно материальной стороне событий, идеальное – нечто вроде жупела или присказки, которая маячит где-то вдалеке и не имеет никакого отношения к космическим, биологическим и информационным технологиям, на которых естествознание в наши дни сосредоточено. Вся ограниченность и немощность наук заключается в том, что идеальное им не по зубам. И не отрицая его наличия, они, тем не менее, счастливо без него обходится. Вечный вопрос первичности материи или духа естествознание не тревожит.
Но он тревожит философию. Казалось бы, есть что-то унизительное в этом признании идеальности сознания, признании собственного бессилия. Может быть, это действительно потустороннее свойство, хотя и выражающее материальные процессы. А может быть, это проявление вето, наложенного природой, согласно которому самовосприятие, самоощущение себя каждым уровнем материи невозможно.
Как Солнце не ощущает себя сгустком плазмы, а лошадь не способна выбирать свои инстинкты, так и мысль, наверное, не может распознать себя, и вынуждена говорить о своей возвышенности и познавать только то, что ниже ее на шкале развития. Мы следуем запретам природы, наивно полагая, что причина в ином, утверждаем собственную идеальность и мало того, распространяем ее окрест.
То жалкое состояние, в котором мы в данном случае находимся, говорит не столько о нашем хитроумии, сколько о глубоком заблуждении, в которое мы порой погружаемся, и о действительной глубине явления, которое скрывается в этой нашей способности.
Мы привыкли считать себя владыками природы. Живое и мертвое на Земле повинуется нашей воле. И полагая разум причиной нашего взлета, мы абсолютизируем его, возвышаем над всем, что есть, считаем его немеркнущей и неизбывной стороной действительности и делим мир на дух и вещество, распространяя сознание на камни, растения и всю Вселенную, полностью уподобляясь в этом нашим предкам. Однако распространение этих свойств на нижележащие структуры вещества, как бы мы ни обманывали себя, есть очередная форма богоискательства и не к лицу естествознанию. Это – что касается заблуждения.
В то же время дух наш есть явление, действительная глубина которого нами не раскрыта. И в свете вечного развития вряд ли когда-нибудь будет раскрыта до конца. За те две тысячи лет, что мы стараемся себя понять, единственным нашим достижением явилось признание первопричины материи и вторичности духа для одной половины человечества, в то время как половина вторая осталась при прежнем противоположном мнении. Но каждая из них по-своему и права, и не права – и вот почему.
В минувшие века вопросом жизни и смерти нередко был вопрос о первопричине мира. «В начале было слово» – твердили церкви всех мастей. Бог создал этот мир и бог испытывает нас – своих детей, чтобы приблизить праведных к себе. Гремели войны из-за разночтения псалтырей, горели костры, пожирая еретиков, усомнившихся в божьем провидении. Еще сто лет назад среди философов горели жаркие споры о причине бытия – дух или материя были в его основе. Практическое естествознание негласно согласилось с тем, что материя первична, а сознание вторично. И только сейчас все более ощутимым становится тот факт, что сознание, порожденное материей, этой материей в пределах человеческого мира управляет. Наши дома и автомобили, наши компьютеры и системы канализации, само естествознание, которое мы постоянно упоминаем, – все это плоды первоначально нашего ума, а потом уже и рук. Мы сначала придумываем, а потом создаем в натуре – корабли, самолеты, дома, научные откровения. Мы творцы собственного мира в мире природы, и творит этот мир наш дух.
Получается, что богоискатели были правы в том, что в человеческом мире «в начале было слово». Единственное, что они делали неверно: свою способность по созданию собственного мира они перенесли на бога, полагая, что также волей слов был сотворен весь остальной окружающий их мир и сотворен, разумеется, в силу ощутимой разницы миров, нечто большим, чем человек. Они создали бога по своему образу и подобию, и потому этот бог им близок, и пока будут люди, будут и боги.
Мы ищем вокруг бога или иную нематериальную силу, что правит мирами, потому что носим нематериальное в себе и в своем мире сами являемся богами. Дух первичен в мире человека, где он созидает материальное. И пусть творения его состоят из частей материального мира – камней, воды и огня мира физического и живых существ мира биологического – это не умаляет нашей роли творца мира собственного и сущего.
Впрочем, это беллетристика. Не просто работа мозга и сопровождающие ее философские и исторические нюансы являются предметом нашего внимания. Результат работы человеческого мозга – вот что нас интересует в продолжение сравнения живого вещества и нейронной системы, обеспечивающей сознание. Потому что именно работа мозга, работа сознания лежит в основе всех наших актов творения.
Вспоминая, что процессы, происходящие в мозге, называют переработкой информации, вполне уместно назвать результат обработки информации просто новой информацией, которая затем нашими усилиями материализуется. Но здесь мы встаем перед какой-то утвердившейся тавтологической трудностью. Считается, что информация – это свойство материальных объектов, и быть информацией того, чего нет, разумеется, крайне затруднительно. По крайней мере, ни один из философов до сих пор не взял на себя ответственность назвать информацией результат работы мозга. Все в унисон твердят о переработке мозгом информации и о том, что новую он не создает[45]45
Сознание «…функционирует по принципу сравнения информации, которая не создается нейронами мозга, а возникает во внешней среде и поступает через органы чувств как временная последовательность восприятий; последние обрабатываются нейронами и хранятся мозгом, чтобы послужить системой отсчета в будущем». Способности мозга состоят в том, чтобы «… принимать, перерабатывать, объединять и хранить полученную информацию, а не в том, чтобы ее создавать. Оригинальность – это открытие новых связей в ранее полученной информации». Дельгадо Х. Мозг и сознание. М., 1971.
[Закрыть]. В таком случае проще считать, что уж коли сознание идеально и потусторонне, то и присущи ему должны быть предметы, вещи и особенности, в том числе информация, тоже идеальные и потусторонние. Другими словами, мысль, к которой мы постепенно подводим тебя читатель, заключается в том, что результатом творческих усилий мозга является информация, пусть даже идеальная или виртуальная. И именно такая виртуальная информация в результате наших практических действий способна стать информацией действительной, т. е. воплотившись в действительность, отражать свойства реальных вещей.
Мы создаем свой мир в результате предвидения, в результате фантазий, которые посещают нас и которыми мы хотим облагоденствовать себя и человечество. Это не значит, что космическая ракета сразу и целиком как новорожденный младенец со всеми ее иллюминаторами и соплами выплывает из чрева наших заводов по сделанным мимолетно чертежам, но означает то, что возникший идеальный образ космической ракеты в результате многочисленных материальных попыток, где отсеивается негодное, лишнее, ущербное, постепенно обрастает плотью, способной выполнить поставленную перед ним задачу – полететь в космос. Мы поверяем действительностью свои фантазии и тем воплощаем их. Информация может быть свойством не только реальных, но и нереальных объектов, хотя бы в силу того, что обрабатывается нереальными, идеальными свойствами мозга.
Любопытно, что еще у древних греков того из богов, кто возвысил людей, звали Прометей, что значит предвидение, в отличие от его брата Эксметея, по-нашему крепкого задним умом.
Эту способность предвидения называют еще результатом творческого процесса или, уж совсем безобразно (в философии), опережающим отражением действительности. Отразить зеркалом то, чего нет, отразить ракеткой мяч, которого нет, – это действительно непросто. Китайская мудрость, которая говорит о черной кошке в черной комнате, все-таки ближе к действительности и не так заумна.
Нам следует понять, что наш мозг – это серая дыра Вселенной. В отличие от черной физической дыры в бездонных просторах галактик он поглощает не материю, но сведения о ней, и не губит эти сведения, навсегда оставляя в своих недрах, но, преобразив, воплощает затем в материю.
Он поглощает не материю, но информацию, и выдает не материю, но информацию, которая в результате наших трудовых усилий воплощается в реальность – машины, города и звездолеты, и тем становится информацией материальных объектов. И с этим, пожалуй, нетрудно согласиться.
Но что есть наши слова и книги, жесты и поступки, которыми люди объясняются между собой и благодаря которым и появляется и существует сознание и человек? Что есть наша история и наши искусства, как не информация, в которой мы ищем воплощение себе и где находим образцы и духа, и вероломства. Если они не несут в себе информации, то грош цена всем нашим наукам и уверениям о непревзойденных качествах людей. Напротив, именно наши слова и написанные нами песни, именно наши жесты и поступки от любовного поглаживания до гневного удара кулаком, именно все, выносимое в человеческий мир из глубин сознания через части человеческого тела, прежде всего через язык и руки, все это, будучи продуктом деятельности мозга, является информацией. Причем информацией не о бездушных и не затрагивающих наше естество камнях и тварях, но наиболее насущную для нас информацию о людях живших и живущих, благодаря которым наше сознание и появляется, и существует. Именно эта человеческая информация наиболее насущна и живительна для нас, именно ею сохраняется наш рассудок, обеспечивается наше информативное существование.
Кроме здравого смысла, который лежит в основе любых наук (даже правила арифметики, как утверждают, есть результат согласия между людьми), а иного объединяющего начала кроме здравого смысла среди людей найти трудно, на стороне приведенного мнения лежит тот самый человеческий язык, с помощью которого мы общаемся между собой и который по мере сил загрязняем. Язык, слово, как инструмент общения, знаковая система служит нам и для упорядочения действительности, и упорядочения сознания, как отражения этой самой действительности, так и выражения сознания. Именно словесные сообщения, которые мы получаем от людей и которые сами издаем голосом или письменно несут в себе информацию как о действительности внешней, так и о внутреннем состоянии индивида. С этим трудно спорить.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
