Текст книги "Сын синеглазой ведьмы"

Глава 5

Юго-Западный Вестольд,

Проклятое кладбище Акарема,

1039 год от Великого Разлома,

5-й день второго весеннего месяца.

– Мам, ребята в деревне говорят, что ты ведьма…

– И что в этом такого? – мать отложила в сторону полотенце и удивленно приподняла брови.

– Ну… ведьмы ведь прокисают молоко и по ночам целуют лягушек, – опустив взгляд, нахмурился я. – А ещё они дружат с бесами…

– Это молоко кислое? – кивнув на стоящий передо мной кувшин, с улыбкой поинтересовалась мама. – Ты видел, как я целую лягушек, или знаешь хоть одного моего знакомого беса?

– Не… – потряс головой я и насупился. – Но почему они тогда…

– Скажи ребятам, что ведьмы высушивают дуракам языки, – несмотря на улыбку, в голосе матери проскользнули железные нотки, – и попроси, чтобы они передали это своим родителям…

Я открыл глаза и поморщился, глядя на щели в потолке и все ещё находясь под впечатлением сна. По крыше барабанили капли начавшегося ночью дождя, вставать не хотелось, но сегодня слишком много забот, чтобы позволить себе валяться в кровати. Ещё этот сон…

Мать снится мне уже который день подряд, и это странно, поскольку раньше она никогда мне не снилась. Столько зим прошло уже, и вот на тебе…

Нет, мама не была ведьмой. Простой люд считает ведьмами всех красивых женщин в округе, а уж ту, что сумела «околдовать» герцога…

Сколько себя помню, мы жили в небольшом домике в лесу возле кургана. Мне, пацану, всегда казалось это непонятным: с учетом того, что герцог меня официально признал. Странная была у нас жизнь… К матери из Кеная постоянно приезжали какие-то важные люди. Я помню это… Только мне неизвестно, что им всем от нее было нужно. Помню деревню неподалеку от дома, троих ровесников-пацанов, красивую светловолосую девчонку и старого лера-десятника, что учил меня обращаться с мечом, но… совсем не помню отца.

Мама никогда ничего о нем не рассказывала, а на все вопросы отшучивалась. Мне неизвестно, что произошло между нею и герцогом, но мать никогда не выглядела обиженной или брошенной. Никогда не плакала… Ухаживала за курганом, лечила деревенских, учила и воспитывала меня.

Казалось бы, что красавица-Отмеченная забыла в той захолустной дыре? Сейчас я понимаю, что мать могла легко устроиться даже в Лоране, но по какой-то неясной причине выбрала тот старый курган… Хотя почему неясной? Это древнее захоронение давало ей какую-то непонятную, жуткую силу. Ведь от того, что я видел в момент нашего расставания, поседеет, наверное, любой монах…

Поднявшись с кровати, я быстро натянул штаны и, выйдя на улицу, умылся из бочки. Дождь мне никогда не мешал, я вообще люблю непогоду. Наверное, это как-то связано с Печатью. Ведь лёд – это та же вода, а как можно не любить избравший тебя Элемент?

Сунув в рот кусок сушеного мяса, я пошёл в сарай и выдал Ласточке последнее зерно. Пьяница-монах опять забыл прислать служку за лошадью, и мне придётся отводить её самому. Освальд будет ждать сегодня вечером, и до полудня уже желательно отсюда свалить. Пятьдесят лиг до города – путь не близкий, но на почтовом посту гарнизона можно взять лошадь, и часов за пять я, наверное, доберусь.

Почесав шею жующей кобылы, я вздохнул и, вернувшись в дом, вытащил из-под койки дорожный мешок. Девять ливов с мелочью в кошельке, фляга с водой, миска с ложкой, сменная одежда, плащ, мешочек лунного сахара, бритва и десяток вырезанных из дерева фигурок – не так-то много у меня скопилось добра. Оружие, деньги и подаренный Конрадом доспех хранятся у его вдовы Мины в Гаше, в двухстах пятидесяти лигах отсюда. За ними я съезжу после того, как переговорю с Освальдом. Ведь соваться непонятно куда без оружия и брони – дело не самое благодарное.

Быстро убрав все вещи в мешок, я проверил, хорошо ли выходит из ножен стилет, и уже собирался идти, когда с улицы донеслись звуки чьих-то шагов. Звякнуло железо, у ворот негромко заржал чей-то конь. Прислушавшись, я положил ладонь на рукоять ножа, в следующий миг дверь распахнулась…

– Именем закона! – рявкнул появившийся на пороге гигант и, шагнув внутрь, встретился со мной взглядом. На полголовы выше меня, в латном доспехе и высоких сапогах с белыми зачарованными пластинами. Забрало поднято, обнаженный меч в правой руке, взгляд цепкий, оценивающий… Имени этого урода я не знал, но, случалось, видел его в гарнизоне.

Следом за рыцарем в сторожку зашли ещё двое в доспехах и невысокая темноволосая девушка в светлой мантии, со знаком дознавателя на правой стороне груди. Ну да…

При виде этой курицы мне тут же стало понятно, что мирно разойтись не получится. Дознаватель из Джарты просто так сюда не приедет. Что-то произошло с Освальдом, или меня догнали старые дела…

– На колени, урод! – презрительно скривившись, выплюнул гигант и, чуть отведя меч, шагнул в мою сторону.

– Да вы никак спьяну перепутали кладбище с борделем? – в лицо ему усмехнулся я и плавно сместился за стол, поближе к ведущей на чердак лестнице.

Три латника и Отмеченная… Это только со стороны кажется, что шансов у меня никаких нет. Ну вот пусть все они так и думают…

– Ах ты ж… – прорычал гигант, и в этот момент девушка, прыгнув вправо, резко вытянула в мою сторону руку.

Сорвавшееся с её ладони плетение развернулось в воздухе сетью, я попытался отскочить, но на таком расстоянии увернуться было практически нереально. Вражеское заклинание краем зацепило плечо, и суставы тут же свело болезненной судорогой. Грудь словно стянули веревкой, тело перестало слушаться, ноги предательски подкосились…

– Не дергайся, – издевательски оскалился гигант и, отшвырнув с дороги стол, схватил меня ладонью за горло.

Дыхание тут же сбилось, резко заломило виски… Без видимого труда гигант притянул меня к себе и, дохнув в лицо запахом чеснока, рыкнул: «Вяжите его, госпожа!»

Темноволосая ищейка тут же метнулась ко мне, в руках её мелькнула удавка. Пора! Мысленно досчитав до одного, я уничтожил сотворенное заклятье и, рванув из ножен стилет, снизу вверх ударил в челюсть державшего меня рыцаря.

Оружие с глухим звуком пробило голову, глаза гиганта расширились, хватка на шее ослабла. Почувствовав ногами пол и мгновенно сориентировавшись, я толкнул гору железа на одного из стоящих возле двери бойцов. Того, что держал руку на мече и выглядел самым опасным.

Умирающий рыцарь сделал два шага назад и рухнул в объятья товарища. Свалив ударом кулака замешкавшуюся девчонку, я прыгнул ко второму рыцарю и без затей ударил его стилетом под мышку. Беспомощные тупые ублюдки! Кого вы пришли арестовывать?!

Последний рыцарь оказался опытным бойцом. Мгновенно сообразив, что командиру уже не помочь, он бросил труп в сторону, рванул из ножен меч, но я оказался быстрее. Легко увернувшись от колющего удара и отклонив выставленную руку, я загнал клинок ему в глаз и, шагнув влево, захлопнул входную дверь под самым носом у двух рыцарей, что охраняли вход с улицы. Кинув на скобы брус, быстро огляделся по сторонам, затем вытер нож о штанину убитого и усмехнулся, когда дверь содрогнулась от удара извне.

– Отростком в лоб себе постучи – больше пользы, – посоветовал я и, обернувшись, с сомнением посмотрел на девушку-дознавателя.

Она была жива, но без сознания. Я не стал её убивать – просто ударил в лицо кулаком. Конрад говорил, что лишать женщину жизни можно только в случае крайней необходимости, но насколько необходимо это сейчас? Ведь при встрече она меня непременно узнает. С другой стороны, меня тут и так видело полгарнизона, так что одной больше, одной меньше – без разницы.

В дверь долбили не переставая, гремело железо, с улицы доносилась грубая ругань. Быстро вломиться у них не получится, но ждать мне в любом случае нечего. Сунув в ножны стилет, я оглядел на прощанье своё жилище и, более не задерживаясь, рванул к ведущей наверх лестнице.

Подхватив с пола мешок, я быстро взлетел на чердак и выбрался через люк на крышу. Со стороны ворот заметить меня не могли, но даже если они оцепили дом – ничего страшного. Перемахнув с разбега через заросли шиповника за сторожкой, я быстро кинул на плечи мешок и, не оборачиваясь, побежал в глубь кладбища.

По скользкой от дождя глине в доспехах особо не разгонишься, лошадь за мной не пройдет – в кустах шиповника спрятано с десяток кольев на такой вот случай, так что даже если кто-то меня и заметил, догнать уже точно не смогут. Они и дверь-то, наверное, ещё не выбили. Зря, что ли, я её укреплял?

Дождь тем временем полил сильнее, небо прорезали ветвистые молнии, с севера донеслись первые громовые раскаты. Гроза – это всегда хорошо, а сейчас хорошо вдвойне. Целый оборот я проторчал на этом кладбище, и оно со мной словно прощалось, заметая следы так, что не отыщет никакая ищейка. Жаль, конечно, что в Джарту придётся теперь топать пешком, но тут уж ничего не поделать. Ещё бы разобраться, что, собственно, произошло, но путь до города длинный, и у меня будет время подумать.

Двигаясь по известным ориентирам, я вскоре добежал до западной стороны кладбища, перемахнул через забор и, углубившись в лес, не спеша направился к южному имперскому тракту.

Постоялый двор «Усталый путник» находился примерно в двух лигах от южных городских ворот, в небольшой деревеньке справа от имперского тракта. Высокое трёхэтажное здание с обеденным залом и двумя десятками комнат для постояльцев когда-то пользовалось большой популярностью у торговцев из Южных королевств.

Сейчас же, когда на юг можно добраться только морем, от того постоялого двора остались только воспоминания. Сгнили и частично разрушились пустующие склады, давно закрылась ремонтная мастерская, центральное здание покосилось и потемнело. Купцы тут больше не останавливаются, в обеденном зале не протолкнуться от всякого сброда, а продажные девки выглядят так, что, скорее всего, сами доплачивают клиентам.

Сюда я добрался к позднему вечеру, немного подправив по дороге свою достаточно приметную внешность. Сторожевой листок с моим описанием патрули получат не раньше, чем завтра с утра, но поберечься все равно стоит заранее.

Бороду с усами я сбрил возле какого-то попавшегося по дороге ручья, там же коротко обрезал свои сильно отросшие волосы. На небольшом базаре в одной из деревень купил старый залатанный плащ, штаны с рубахой и пузырёк с холой. Женщины и некоторые мужчины в империи зеленят этой дрянью глаза, поскольку такой цвет считается первым признаком чистоты крови. Говорят, правда, что от холы со временем серьезно ухудшается зрение, но кого, скажите, это когда-нибудь останавливало?

Самого меня внешний вид заботил в последнюю очередь, но проблема в том, что завтра все патрули в городе и окрестностях начнут разыскивать высокого синеглазого мужика. Слишком уж редкий у меня цвет глаз и оттого сильно приметный. Так что хочешь не хочешь, но перекрашивать их придется. Ну а то, что зрение портится – так не страшно. С моей-то регенерацией за это можно не переживать.

В большом обеденном зале, несмотря на позднее время, народу набралось – человек сорок. Работяги из пригорода, с десяток местных крестьян, пара шлюх и группа подозрительных типов в углу, через два стола справа.

Официант-вышибала потребовал деньги вперед и, вернувшись через пару минут, выставил на стол блюдо с сухой колбасой, кружку местной кислятины и треснутую тарелку с куском подсохшего хлеба. Еда оказалась достаточно сносной, я быстро поужинал и, отхлебнув из кружки вина, задумчиво оглядел зал.

Дневное напряжение слегка отпустило, но одновременно пришло и понимание, в какую задницу меня занесло. Дознаватель из Джарты просто так в Акарем не заявится, а значит, местные ищейки что-то нарыли. Вот только что? Освальд, или те уроды в Агире? Больше пока ничего на ум не приходит… В первом случае проще лечь и умереть прямо тут, ведь если эти твари арестовали или убили дядьку Освальда, жить мне осталось недолго. Последний лист синей акации съеден два дня назад, и в висках уже появилась знакомая боль. Завтра к вечеру меня скрутит так, что я не смогу даже пошевелиться, а до границы с Лигеей отсюда добираться дня три… Впрочем, все это ерунда, Освальд не сдаст своего господина даже под пытками, но раз так, получается – меня догнало прошлое?

Конрад вывез меня из Лигеи больше двадцати двух оборотов назад. Граф надеялся предъявить бастарда герцога императору и тем самым обезопасить графство от возможного вторжения Ордена. Старый вассальный договор исключал любые притязания на Кенай в том случае, если жив хоть один прямой наследник герцога. Проблема заключалась лишь в том, что я бастард, и по законам империи сделать это можно было только после моего совершеннолетия.

Конраду не повезло… Старый император умер за три месяца до того дня, когда мне исполнилось двадцать зим, а новым стал ландкомтур Вестольда Гасс, с которым у графа были очень непростые отношения. Справедливо опасаясь за мою жизнь, Конрад решил дождаться генерального капитула Ордена и предъявить меня там, но не успел… Экспедиционный корпус Ордена под командованием ландкомтура Рэма вторгся в Агир, когда я обучался в Варате. Эти твари объявили графа изменником и судили военно-полевым трибуналом.

Мой названый отец спрятал жену с дочерью и в одиночку вышел навстречу вторгшейся армии. Графа казнили и сожгли в тот же день, за декаду до моего возвращения. Войдя без боя в столицу, Рэм объявил Агир территорией Вестольда, но таковым он являлся всего-то двенадцать дней.

В городской резиденции Конрада я знал каждую дырку и, пробравшись по тайному ходу на совет, казнил ландкомтура Рэма вместе с тремя его командирами. Ублюдки очень удивились тому, что на меня не действуют их заклинания… Голову главного урода я оставил ночью на алтаре городского святилища Отриса, а потом отловил какую-то дуру из пришлых, подробно объяснил ей, кто я такой, и передал привет императору.

Незадолго до смерти Конрад написал письма всем герцогам империи, в которых сообщил обо мне, и, возможно, поэтому Агир так и не стал территорией Ордена. Графство сейчас находится под протекторатом, только ни мне, ни вдове Конрада от этого ни разу не легче. Мина опасается за свою жизнь и жизнь дочери, а я не хочу становиться фишкой в большой игре, ведь любой из герцогов сдаст меня, как только посчитает это выгодным. Бастард… Сын ведьмы… Кто я такой, чтобы с ними тягаться?

– Ты что-то хотел, уважаемый? – возле моего стола остановился худой плешивый тип: из тех, что сидели неподалёку в углу.

Мужик, очевидно, заметил мой задумчивый взгляд и совершенно правильно его истолковал. Судя по внешнему виду – мелкий жулик или торговец семенами известной травы, жаль только, не той, которая мне так нужна. Но, раз уж подошел…

Смерив плешивого взглядом, я кивнул на скамейку напротив и, дождавшись, пока он усядется, произнёс:

– Я переживаю за друга… Час назад не застал его дома. Он тут неподалёку, возле кривой мельницы, живет. Зелья варит и ещё всякое. Нет, ничего вроде незаконного, но кто же этих ищеек поймёт? Времена сейчас нервные…

Произнеся это, я вытащил пять серебрушек и, сложив их в столбик, поставил его перед собеседником.

– Про друга твоего сказать ничего не могу, – на мгновение задумавшись, плешивый покачал головой и, не притрагиваясь к деньгам, посмотрел мне в глаза: – Только местным ищейкам сейчас не до нашего брата. У них тут бес в городе появился, а через пару дней в Джарту племянник императора пожалует. А ну как тот бес завёлся тут по его душу?

– Бес? – поморщился я.

– Если точнее – бесовка, – пожал плечами плешивый. – Их же поначалу два было – эта вот, которую ищут, и ещё кирх. Кирха убила Аста, лера Шинома – главная ищейка Ордена в Джарте. Там ещё какая-то жуткая история произошла – весь город уже второй день об этом болтает. Верить или не верить – каждый сам за себя решает, но солдаты говорят, что Аста бесу сначала морду изрубила в фарш, а потом башку одним ударом снесла… – Мужик вздохнул, снял со столбика монету и с наигранным сокрушением добавил: – Так что извиняй, мил человек, нет у меня никакой информации о твоём друге… Если тебе дурь какая нужна, или девка сговорчивая…

– Не, этого добра мне не нужно, – покачал головой я и, кивнув на монеты, добавил: – Забирай все, ведь отсутствие информации – это тоже порой неплохо. Может, он куда отлучился… Мало ли в городе дел?

– Благодарствую, уважаемый, – мужик забрал со стола оставшиеся монеты и, поднявшись, на прощание произнёс: – Ты, если нужно что-то будет, спроси Сола Плешивого. Меня тут знает каждая крыса…

Кивнув, я проводил его взглядом и со вздохом посмотрел в потрескавшееся окно. Нет, понятно, что про всех этот тип знать не может, но сказанное им как минимум обнадеживало. Вряд ли с Освальдом что-то случилось, причина, наверное, все-таки в моих глазах, ведь такой цвет я видел только у своей матери. Не просто же так ее синеглазой ведьмой прозвали.

Вообще, простые объяснения – порой самые правильные. Кто-то в городе сболтнул о странном цвете глаз парня из Акарема, и эта информация могла дойти до ищеек. Ну а они сделали правильные выводы… или просто решили проверить. Сейчас-то глаза у меня зеленые, и переживать вроде нечего… Стоп!

Пришедшая в голову мысль заставила меня замереть. А ведь бесовка незадолго до смерти что-то такое говорила! Что монахи удивятся, узнав, чем я занимался на кладбище! А что, если на меня донесла она? Ей ведь ничего не стоило это сделать! Рога можно легко прикрыть шляпой, или, например, капюшоном, записку написать в магистрат, или как-то еще… Другой вопрос, зачем ей это понадобилось? Но тут можно только гадать. Я ведь не знаю даже, как эта тварь смогла меня найти… М-да… Но, как бы то ни было, к Освальду все равно придется идти. Без листьев мне ведь не выжить…

Кинув на стол пару медных монет, я поднялся со скамьи и, выйдя из трактира, пошел в сторону южного пригорода. На улице уже стемнело, и я как раз успею дойти к тому времени, когда на небо выползет вторая Сестра.

Дом дядьки Освальда стоял на окраине небольшого посёлка, неподалёку от холма с покосившейся ветряной мельницей. Вторая Сестра показалась из-за виднокрая чуть больше четверти часа назад, осветив крыши домов холодным голубым светом. Вдалеке над лесом перекрикивались ночные птицы, со стороны пруда доносилось дружное кваканье.

Обойдя деревеньку по краю, я осторожно прошёл вдоль дощатого забора, издали оглядел нужный дом и облегченно выдохнул. Дядька, как всегда в такое время, не спал, в окне лаборатории, за занавеской, отчетливо виднелся его силуэт.

Более не таясь, я перемахнул через забор и направился к дому, когда вдруг почувствовал неладное. В следующий миг силуэт в окне повернулся, и я понял, что это не Освальд. Суки! Быстро оглядевшись, я начал осторожно отходить к забору, когда затылок рванула резкая боль, и мир утонул в ярчайшей оранжевой вспышке…

– Быстро!

К упавшему на землю человеку из-за дома метнулись трое. Один из них склонился над бессознательным телом, пощупал в районе шеи, затем быстро завернул руки за спину и опутал магической удавкой.

– Хороший выстрел, Мэт, – вышедший из дома Герд кивнул спрыгнувшему с дерева самострельщику и, обернувшись к идущей следом за ним женщине, попросил: – Иди, глянь, он это или…

– Он, я и так вижу, – Иша недобро нахмурилась, но все-таки подошла и, перевернув тело на спину, внимательно рассмотрела лицо. – Да, это тот самый ублюдок, – утвердительно кивнула она, – и, будь моя воля, я бы заставила зарядить самострел нормальным болтом, а не этой вот тупой болванкой.

– Думаешь, топор палача сработает хуже болта? – философски заметил Герд и, кивнув на тело, попросил: – Давай, вешай на него блокирующую Печать, и, кто-нибудь, сходите за экипажем. День завтра тяжелый, и хорошо бы успеть хоть немного поспать…

Глава 6

Лигея,

Аскания,

Ущелье Мертвых Камней,

1039 год от Великого Разлома,

5-й день второго весеннего месяца.

– Ты не готов… – хмуро бросил Верис, смерив взглядом сидящего на снегу парня. – Испытание не пройдено, возвращайся к работе…

– Если бы не Метка, поймали бы вы меня, ну да… – уняв дыхание, Алес оглядел насмешливые лица стоящих вокруг воинов и, остановив взгляд на десятнике, криво усмехнулся ему в лицо. – Сову ты тоже просто так с собой взял?!

– А кто тебе сказал, что стать воином будет легко? – на лице командира разведчиков не дрогнул и мускул. Он тронул ладонью сидящую на левом плече птицу и презрительно усмехнулся в ответ. – От тебя сейчас больше пользы на побережье. Вот и занимайся тем, что лучше всего получается.

– Рика и Хальда вы почти не искали, а меня, значит, с совой… – закипая, сквозь зубы процедил парень.

– Я сам решаю, кто достоин служить, а кто нет, – холодно ответил десятник. – Разговор окончен, мы возвращаемся.

– Нет! Ты не решаешь! Ты просто мстишь! – вскочив на ноги, Алес смерил разведчика презрительным взглядом. – Мстишь за то, что мать выбрала не тебя!

В глазах десятника что-то мелькнуло, а в следующий миг молодой норт рухнул на снег от сильного удара кулаком в грудь.

– Мальчишка! – негромко произнёс Верис и, успокоив сову, пошёл в сторону близкого леса. Пятеро разведчиков, не проронив ни слова, двинулись следом за ним.

Отогнав не к месту накатившие воспоминания, Алес поправил сбившийся налуч и, удобнее перехватив копье, побежал к ближайшему валуну.

Тринадцать оборотов прошло с того дня… Тринадцать весен и зим! Больше половины его сверстников уже прошли Испытание. Двое успели погибнуть, но десятник по-прежнему упирается и каждую весну сам встаёт в поисковую группу. И плевал он на то, что Алес владеет копьем лучше большинства воинов сотни, а стрелы кладёт в цель не хуже лучниц из десятка Айки Отмеченной. Старая обида туманит разум командира разведчиков, но сегодня у них не получится! Его не поймают, не пометят тупыми стрелами и не собьют с ног. До рассвета осталась пара часов, и восход он встретит полноправным воином сотни!

Обернувшись на ходу и отметив взглядом пятерых растянувшихся по равнине преследователей, парень забежал за валун и рванул к следующему, скрываясь за громадой серого камня.

Этот маршрут он продумал давно, изучив здесь каждый булыжник, просчитав каждый шаг. В прошлые двенадцать попыток Алес никогда не уходил на восток, в сторону гор, и сегодня пришлось рисковать. Разведчики могли срезать путь и схватить его еще в Синем лесу, но Хольда благоволит отчаянным, и парню удалось оторваться. Сейчас они уверены, что Алес бежит в западню, ведь из ущелья Мертвых Камней выхода нет. Все так, но сегодня он не собирается соблюдать правила, и плевать на возможное наказание. Его цель – пройти Испытание, а запреты – они на то и существуют, чтобы их иногда нарушать.

Ущелье Мертвых Камней формой напоминало наконечник копья и тянулось на восток, между голых отвесных скал. Мрачные громады вздымались вертикально вверх и, чтобы увидеть их край, нужно было задирать голову. По какой-то непонятной причине в этом странном месте Нового Мира никогда не выпадал снег, но сейчас оно как раз на руку. На камнях следы отыскать труднее, а лежащие тут глыбы скроют его от взглядов преследователей. Мертвые эти камни или нет – дело десятое, главное – выиграть время и успеть пробежать ущелье до конца.

Ночная Сестра висела за спиной, хорошо освещая дорогу и протягивая по земле длинные округлые тени. Морозный воздух приятно холодил легкие, ноги совсем не скользили, и бежать стало намного легче, чем на равнине. Ущелье шло под небольшой уклон, и десять оставшихся лиг он преодолеет минут за сорок. Там ещё чуть больше часа останется, и непонятно, что может случиться с ним за этот час, ведь на кладбище древних запрещено ходить даже разведчикам…

Больше двадцати оборотов назад, после Великого Переноса, норты Аскании, исследуя окрестные горы, обнаружили, что длинное прямое ущелье заканчивается узким проходом в какое-то странное место. Что-то нехорошее они там нашли и сразу доложили об этом наместнику. Совсем скоро из Латоки в их посёлок прибыла группа разведчиков, которые, исследовав ущелье, объявили, что местность за ним не что иное, как кладбище, сохранившееся ещё с Тёмных Времён. Люди Льда всегда чтили память о древних героях, поэтому проход вскоре заложили камнями, а спустя какое-то время наместник издал указ, запрещающий кому бы то ни было появляться на кладбище. Вот только в том указе не упоминалось об Испытаниях.

«Тот, кто считает себя достойным вступить в братство, должен пробежать ночь с полной выкладкой и любой ценой не попасться в руки преследователей…»

Двенадцать раз он потерпел неудачу, но сегодня Алата ему улыбнётся, а кладбище станет той самой «ценой».

Гулкий крик совы прозвучал в вышине и, отразившись от скал, эхом убежал вслед за мелькнувшей над головой тенью. Алес на бегу помахал птице рукой, и та, словно заметив его жест, громко прохохотала в ответ.

Преследователи уже в ущелье, и Верис ожидаемо послал вперёд Гушу. Предательница-сова, конечно же, сразу его нашла, но не беда – теперь уже можно ни от кого не скрываться. Проводив взглядом улетевшую птицу, Алес привычно поправил на ходу сбившийся налуч, перекинул в левую руку копье и, не оборачиваясь, побежал дальше. Ещё примерно восемь лиг до прохода на кладбище, и на середине пути придется ускориться. Необходимо еще немного увеличить разрыв, чтобы перелезть через завал до того, как туда доберётся погоня.

Ущелье закончилось даже раньше, чем он ожидал. Проход в какой-то момент начал сужаться, стало заметно теплее, в воздухе ощутимо повеяло серой. Старики рассказывали, что на родине нортов – Илуме – такой запах свидетельствовал о близости детей Агни. Извечные враги и союзники, они обращали в пепел города северян и плечом к плечу стояли с нортами против легионов нежити и Хаоса. Яростные бойцы и лучшие рудознатцы… Жаль только, что сюда никто из них не попал. Эти горы мертвы – здесь нет ни одного действующего вулкана, а значит, нет места и файрам…

Перекрывающие проход камни были уложены один на другой и образовывали подобие неровной стены. Около семи локтей в высоту, но камни – не лед, и такое препятствие для взрослого мужчины проблемой не станет. К тому же Алес был тут декаду назад и уже знает, как нужно перебираться.

Подбегая, парень швырнул через стену копье и, ни мгновения не медля, полез наверх, цепляясь за знакомые выступы. Преследователи так быстро перелезть не смогут… в том случае, если они вообще решат продолжить погоню. Это ему терять нечего, а им-то вряд ли захочется патрулировать побережье. Ведь именно туда отправляют всех нарушителей.

Забравшись, Алес аккуратно прошел по неровному верху завала и соскользнул вниз, мягко приземлившись на обе ноги. Подхватив с камня копье, он на мгновение прислушался и, не услышав погони, побежал по узкому каменному коридору к виднеющемуся просвету.

Выскочив из прохода, Алес огляделся и замер, пытаясь сообразить, куда двигаться дальше. Впереди раскинулась просторная, окруженная горами долина, заполненная странным грязно-серым туманом. Не доходя до колена, он стелился по земле покрывалом, обволакивая высокие, угловатые надгробия и какие-то сооружения из камней, по форме напоминающие походные шатры.

Тут и там из тумана торчали статуи. С обветренными лицами, безголовые, с обломанными конечностями – выглядели они настолько жутко, что парня посетило острое чувство нереальности происходящего. Накатило и тут же схлынуло, пробежав по спине волной горячих мурашек. В Темные Времена никого не сжигали, ведь боги еще не построили своих Крепостей. А каково оно – веками гнить в земле, не имея посмертия? Наверное, поэтому мертвые так ненавидят живых?

Судя по торчащим из земли надгробиям, граница захоронений пролегала примерно в двадцати шагах от окружающих долину скал. Не решаясь идти напрямик, Алес повернул налево и рванул в обход кладбища по широкой, хорошо различимой тропе. Прикрывавший землю туман расступался на десяток шагов, дорога впереди великолепно просматривалась, бежать было легко, но в голову полезли разные мысли…

Ведь действительно странно… Здесь, у кладбища, заметно теплее, чем в ущелье, но туман совсем не похож на тот, что Алес часто видел на побережье. Слишком низко висит и как-то очень уж ровно. Даже та дрянь, что окружала страну по суше, поднималась до облаков, а тут – всего-то на уровне сапог… Может быть, это не туман, а что-то другое? Какое-то заклятие, удерживающее мёртвых в могилах, или обращающее в нежить живых? И ещё эти надгробия… Почему они не рассыпались за полторы тысячи оборотов, а на некоторых даже еще различимы какие-то знаки? Быть может, эти могилы появились не так давно и в них зарыты те, кто случайно сюда забредал? Ведь не просто же так наместник издал тот указ?

От пришедших мыслей стало не по себе. Нет, он не боялся ни нежити, ни открытой встречи с врагом. Ведь в нем течёт кровь отца – Харда Отважного. Телохранителя великого князя Дариса, погибшего в бою с подосланными убийцами. Нет, Алес не трус, но не боится только дурак, а возможность без боя обратиться в непонятно кого испугает даже самого великого воина.

Усилием воли парень вышвырнул из головы мерзкие мысли и, остановившись, с сомнением оглядел каменную глыбу, что лежала у него на пути. Он заметил её ещё издали. Огромный камень когда-то упал со скалы и, чтобы его обойти, придётся ступить за границу кладбища. По-другому – никак…

Бесово дерьмо! Заходить на кладбище не хотелось, но до рассвета осталось не больше получаса… Ночная Сестра скрылась на западе, большинство звёзд в небе уже погасло. Погони вроде не слышно, но этот странный туман скрывает звуки шагов. Скалы неровные, прохода в ущелье отсюда не видно, и как же глупо будет попасться в последний момент! Из-за каких-то идиотских страшилок…

Перед его глазами вдруг возникла опостылевшая ферма, горы водорослей и насмешливые глаза отца… «Ты не готов…» – хмуро бросил Верис, издевательски расхохоталась Гуша…

«Нет!» – отгоняя наваждение, Алес потряс головой и со злостью посмотрел на торчащие из тумана надгробия.

Проще подохнуть! Он никогда больше не вернется на ферму! Не предаст больше память отца! На душе стало легко и спокойно. Усмехнувшись своим страхам, Алес повернул направо и, зайдя на территорию кладбища, двинулся в обход проклятого валуна.

Стараясь не приближаться к надгробиям, он осторожно обогнул одно из загадочных сооружений на потрескавшихся каменных столбах и уже собирался вернуться на дорогу, когда вдруг услышал странные звуки.

Где-то недалеко смеялся ребёнок, и этот жуткий смех, казалось, доносился со всех сторон. Внутренне похолодев, парень перехватил копье, резко обернулся и… не увидел за спиной скал. В обе стороны, насколько хватало глаз, тянулись неровные ряды надгробий и памятников, а далеко впереди чернела громада какого-то странного сооружения. Прикрывающий землю туман поднялся выше и сейчас доходил примерно до середины бедра, видимость резко ухудшилась, звёзды на небе погасли. И ещё этот смех в голове! Или не в голове?