Текст книги "Во славу Светлого Ордена"

Георгий Смородинский
Во славу светлого ордена

Глава 1

Агир

1029 оборот от Великого Разлома,

6-й день первого осеннего месяца

Тусклое осеннее солнце поднялось над горами, окрасив облака в бледно-желтый цвет увядающей листвы. С ночи погода улучшилась. Легкий западный ветерок пах морем и дымом городских кузниц. Словно бы радуясь осеннему теплу, он весело гонял по дороге сухую траву, шелестел кронами деревьев и, путаясь в кустарнике, осторожно трогал угольки на неровном черном пятне давно остывшего костра. Десять дней назад здесь сожгли казненного графа Агира. Конрада… Моего отца… Приемного отца, но другого я в этой жизни не знал…

Корабль, на котором я приплыл из Вараты, бросил якорь в порту поздней ночью, и о случившемся мне стало известно лишь пару часов назад.

Эти твари объявили отца мятежником и казнили без суда в тот же день. Непонятно только, почему он вышел навстречу им в одиночку и почему после его казни город открыл ворота орденским выродкам? Отец ведь готовился к войне больше десяти оборотов. Тренировал бойцов, укреплял замки на территории графства… Почему вассалы не поддержали своего сюзерена? Почему не восстал народ? Почему я стою над этим пепелищем на чужой уже, по сути, земле?

Десять дней прошло, но в Агире спокойно. А ведь с той армией, которую собрал отец, можно было смело идти на Джарту или даже Вестольд. Можно было выйти навстречу этим собакам и разгромить их в поле, на подступах, но… Что же такого случилось в мое отсутствие?!

Опустившись на колено, я склонил голову и провел ладонью по остывшей золе. Перед внутренним взором тут же возникло лицо отца. Его одобрительный взгляд, едва заметная улыбка и маленькие морщинки вокруг глаз… Если бы не шторм, то я бы успел… Не дал бы ему пойти на верную смерть… Десять дней! Десять проклятых дней…

– Что же ты наделал, отец… – я тяжело вздохнул и, поднявшись, посмотрел в сторону города.

Там, за стенами, остались мои близкие и друзья. Мита – жена Конрада, бароны и маленькая Агнежка… Я не думал, что нас кто-то предал, и поэтому было вдвойне непонятно, почему отец решил умереть. Теперь что? Конрада больше нет, все ответы придется искать самому, но… я найду… Найду и отомщу виноватым! Я обещаю тебе, отец…

Стук копыт за спиной отвлек меня от невеселых раздумий. Положив ладонь на рукоять меча и обернувшись, я увидел одинокого всадника, скачущего со стороны поселка, расположенного двумя лигами западнее, на большом пологом холме. При его приближении я с удивлением заметил, что в седле совсем еще мальчишка, лицо которого показалось мне знакомым. Миновав развилку, паренек направил коня в мою сторону, и тут я вспомнил, что видел его среди ближников барона Ранты.

В этот час на дороге было безлюдно. После вторжения экспедиционного корпуса Ордена народ побаивался выбираться из своих домов, и требовалось иметь мужество, чтобы вот так, не скрываясь, разъезжать возле занятого неприятелем Агира в цветах казненного графа.

Остановив коня в десяти шагах, мальчишка спешился и, подбежав, рухнул передо мной на колено.

– Господин! – не поднимая головы, произнес он. – Барон Ранты приказал мне проводить вас в безопасное место. В городе хозяйничают псы императора Гасса. Их командир, ландкомтур Рэм, объявил награду за вашу голову.

– В безопасное место? – хмыкнул я, смерив взглядом мальчишку.

– Да, – не услышав иронии в моем голосе, быстро закивал тот. – В Ранте сейчас безопасно. Граф Агира незадолго до смерти отправил туда пять сотен Серых Плащей.

– А сам барон где? – нахмурился я, немало удивленный таким решением отца.

Было чему удивляться. Получается, отец выслал из города своих лучших бойцов?! Латников, способных закопать в грязь гвардию императора! Зачем?! Зачем он оставил город без защиты? Зачем отдал его этим разожравшимся крысам из Вестольда?!

– До особого распоряжения императора вассалам казненного графа запрещено покидать стены Агира, – в ответ на вопрос хмуро поведал мальчишка. – Лер Орек отправил меня в поселок следить за этим местом. Господин барон предполагал, что вы здесь появитесь в первую очередь.

– Встань, – вздохнул я и посмотрел в сторону города. – А что еще просил передать мне барон?

– Лер Орек предполагал, что вы не послушаете его совета, – проследив за моим взглядом, пожал плечами гонец. – Он просил вас сильно не рисковать. Заходить в город лучше через ворота в порту. Там постоянно дежурят два десятка переодетых бойцов. Если вас попытаются задержать, они вмешаются и перебьют караульных.

– Ясно, – кивнул я. – А что с госпожой Митой и ее дочерью?

– Я не знаю, – покачал головой посыльный. – Меня отправили в поселок декаду назад. Сразу после того, как ландкомтур Рэм вошел в город.

Ну да, вряд ли кто-то стал бы делиться с этим пареньком такой информацией, но я уже узнал, что хотел. Да, конечно, верить в такой ситуации нельзя никому, но дядька Орек отца никогда бы не предал. В этом мире есть люди, не способные на предательство.

– Тебя как звать? – поинтересовался я и сделал жест, приказывая пареньку подойти. – Откуда ты и кто твой отец?

– Меня зовут Райн, – приблизившись, ответил гонец. – Отца звали Харди. Лер Харди… Он умер два оборота назад, и барон Ранты взял меня к себе в услужение.

– Спасибо тебе, Райн, – кивнул я, затем снял с пояса кинжал и вместе с ножнами протянул его пареньку. – Вот, возьми… Отец тобой бы гордился.

Просидеть десять дней в поселке, наблюдая за местом смерти сеньора, для мальчишки такого возраста – иначе как подвигом не назвать. На коне он скакал, как взрослый, и цвета не сменил, прекрасно понимая, что это может не понравиться людям ландкомтура Рэма. Настоящий рыцарь растет…

При виде кинжала глаза у мальчишки расширились. Он бережно, как котенка, принял оружие из моих рук, затем рухнул на колено и, обнажив клинок, поднес его к своим губам.

– Господин! – севшим от волнения голосом произнес он. – Я клянусь, что это оружие никогда не посрамит вручившего.

– Езжай в Ранту и там дожидайся барона! – приказал я и, обернувшись, направился к лошади.

– Господин! А если меня спросят…

– Скажи как есть, – не оборачиваясь, ответил я и, запрыгнув на лошадь, направил ее в сторону города.

Наверное, это глупо… Куда как проще доехать до Ранты, дождаться подкреплений с севера и выбить всю эту светлую мерзость из моего города. Впрочем, ненависть не самый лучший советчик, а я пока не знаю, что тут случилось во время моего обучения в Варате. Отец дураком не был, и для того, что произошло, обязательно есть причины. Так что в Ранту ехать пока не стоит. Сначала поговорю с Ореком и только потом буду что-то решать.

Агир изменился. Куда-то пропали все уличные торговцы, нигде не было видно праздно шатающихся людей, на ратуше герб с изображением волка прикрыли куском грязной материи.

Впрочем, жизнь, несмотря ни на что, продолжалась. У портового рынка в очереди стояло с полсотни телег, густо дымили кузнечные мастерские, спешили по своим делам горожане. Людям по большей части все равно, чей штандарт развевается над цитаделью. Если захватчики не творят бесчинств, то нет повода возмущаться.

В город я прошёл без каких-либо проблем. Лошадь оставил в порту на постоялом дворе, цвет глаз изменил на зеленый. На рынке купил лоранский вышитый плащ, треугольную шляпу и верастийский серый костюм. В таком виде, с усами и бородой, меня и отец бы, наверное, не сразу узнал, а уж эти-то на воротах – тем более.

Назвавшись Алесом, торговцем из Вараты, я свободно прошел на территорию города и сразу же направился в сторону городской резиденции барона Ранты.

На площади перед ратушей монах из пришлых что-то рассказывал собравшимся вокруг него зевакам. Десяток солдат в белых имперских плащах, стоя неподалеку, молча наблюдал за происходящим. Ну да… Историю пишут победители, и мне было интересно, что эти ублюдки врут сейчас об отце, но подходить я, разумеется, не стал. Слишком опасно… В городе меня хорошо знают, и нет смысла попусту рисковать.

Разминувшись с двумя имперскими патрулями, я добрался до квартала знати и, пройдя мимо пары домов, постучал в знакомые резные ворота.

Ждать пришлось не больше минуты, когда окошко на калитке распахнулось и подошедший к воротам охранник хмуро поинтересовался:

– Чего тебе?

– К барону Ранты, гость из Вараты, – ответил я и скинул с головы капюшон.

– Варата ж вроде под Поганью? – смерив меня взглядом, поморщился солдат. – Там же сейчас никого живого…

– Нет, не под Поганью, – покачал головой я и, стараясь говорить спокойно, добавил: – Калитку открывай! Барон меня ждет.

– Господина барона сейчас нет, – буркнул охранник, но калитку все же открыл.

Зайдя внутрь, я мельком оглядел знакомый сад и уже собирался пойти в сторону дома, когда меня жестом остановил второй караульный.

– Э! Не так быстро, – преградив дорогу, произнес он. – Сейчас десятник подойдет и решит, что с тобой делать.

Спорить я не стал, поскольку не видел смысла. Это ведь хорошо, что меня никто не узнал, – меньше будут болтать в кабаках по пьяни.

Пожав плечами, я уселся на указанную солдатом скамейку и задумчиво посмотрел на дом. Сколько я здесь не был? Пять оборотов прошло со дня женитьбы барона, но с тех пор ничего особо не изменилось. Те же клумбы… те же фонтаны… У ворот, правда, теперь дежурил целый десяток солдат, и оно, вроде, понятно, но, с другой стороны, если Орек чего-то опасался, то почему он не уехал в свою Ранту? Там-то его точно никто бы не смог достать. Странно и непонятно… В Агире полно имперских солдат, но все ведут себя так, словно ничего не случилось. И Орек вот куда-то ушел… В ратушу? Разговаривать с этими тварями?

Пока я об этом думал, один из охранников сходил в караулку, и спустя минуту оттуда появился десятник. Подойдя к воротам, он смерил меня взглядом и вопросительно посмотрел на стоящего рядом солдата.

– К господину Ореку гость из Вараты, – быстро отрапортовал тот. – Сказал, что барон его ждет.

– Из Вараты? – десятник поморщился, посмотрел на меня – и в следующий миг его нижняя челюсть дрогнула. Брови поползли вверх…

– Да, так и сказал… – покивав, подтвердил солдат, но командир оборвал его жестом.

– Все! Разошлись по местам, – рявкнул он на собравшихся вокруг караульных и, встретившись со мной глазами, сделал приглашающий жест. – Пойдемте, я провожу…

Я кивнул и, накинув капюшон, пошел следом за ним в сторону дома, чувствуя спиной удивленные взгляды солдат.

Пройдя по каменной тропинке мимо многочисленных клумб и декоративных вазонов, мы поднялись по широкой каменной лестнице ко входу в дом, и десятник распахнул передо мной дверь.

– Прошу подождать, господин, – зайдя следом за мной в холл, негромко произнес он. – Я немедленно сообщу баронессе.

В холле пахло цветами и можжевельником. Проводив взглядом десятника, я прошел мимо висящих на стене картин и остановился перед большим прямоугольным зеркалом в резной золоченой раме.

М-да… Меня никогда не волновало, как я выгляжу, но вот что странно… Сын ведь должен быть похожим на своего отца, но мама мне такого не говорила. Возможно, для нее это было неважным, только почему тогда, глядя в зеркало, я все больше узнавал в себе Конрада? Без морщин и с другим цветом глаз, но… А я ведь ненавидел его за то, что он увез меня из Лигеи. За раненого брата и пропавший Кенай… Сейчас смешно это вспоминать, но… отца больше нет, и я не успокоюсь, пока не отомщу за его смерть!

– Господин, баронесса будет через пару минут, – выйдя из коридора в холл, доложил десятник и, коротко кивнув, вышел за дверь.

С женой и детьми дядьки Орека я был почти незнаком, поскольку они редко появлялись в Агире. Мать же барона – лера Найла – обучала меня когда-то истории и хорошим манерам. Заказывать учителей из Лорана граф по понятным причинам не хотел, вот и учился я у всех и всему понемногу.

Десятник не соврал, лера появилась через пару минут. Войдя в холл быстрым шагом, Найла приблизилась и, натолкнувшись на мой взгляд, замерла.

– Господин граф, мне очень жаль… – прошептала она, склонившись в стандартном приветствии. – Барон Ранты не знал, что вы прибудете сегодня. Он сейчас в резиденции вашего отца вместе с остальными дворянами.

Вот так… Словно ничего не случилось. В резиденции отца разговаривает с его убийцами…

– Странно… Вы не находите, лера? – я заложил руки за спину и, пробежав взглядом по висящим на стенах картинам, задумчиво посмотрел в потолок. – Сюзерен казнен, Агир сдался без боя, а те, кто называл отца господином и другом, общаются с его палачами… Надо понимать, выторговывают себе лучшую долю?

– Все не так, Рональд, – не поднимая головы, вздохнула она. – В Агире сейчас никто не может поднять оружие против имперцев. Твой отец заставил нас принести клятву.

– Что?! – поморщился я, как только до меня дошел смысл сказанного. – Какая, к бесам, клятва? Он что, перед смертью лишился рассудка?!

– Нет, его об этом попросили… – все так же, не поднимая головы, произнесла баронесса.

– Попросили?! – оторопев от такого заявления, выдохнул я. – Кто?! Из пропавшего Кеная в Агир прискакал гонец?

– Нет, – Найла подняла взгляд и посмотрела мне в глаза. – Его об этом попросила посланница Светлого бога.

Бесы… Так вот оно что… Не зная, что в таком случае говорить, я с силой провел ладонями по лицу и со вздохом посмотрел в сторону выхода. Наверное, можно было и самому догадаться, что без вмешательства высших сил отец бы Агир не отдал. Только зачем Отрису понадобилась наша земля? Ему своей Крепости мало?

– Я многого не знаю, – видя мое состояние, пожала плечами баронесса. – Вечером сын расскажет все в подробностях, а сейчас пойдемте, я провожу вас в вашу комнату.

В знакомом гостевом зале пахло старой кожей и какими-то пряностями. Найла привела меня сюда и попрощалась до вечера, а спустя какое-то время слуги принесли обед. Есть не хотелось, поэтому я выпил немного вина и сразу же завалился спать. Да, наверное, стоило бы подумать о словах баронессы, но без понимания, что, собственно, произошло, делать этого не имело смысла. Вечером поговорю с Ореком и потом уже буду что-то решать.

Хозяин дома появился вместе с Хансом Младшим – старым приятелем отца, потерявшим ногу в том злополучном походе в Лигею. За окном уже темнело, когда в коридоре раздался знакомый стук протеза о паркет, двери распахнулись и оба барона зашли в гостевой зал.

– Мы приветствуем тебя, господин граф, – глядя мне в глаза, хмуро произнес Орек, затем вздохнул и опустил взгляд.

– «Господин граф» казнен декаду назад и сожжен на виду у стражи с городских стен, – смерив взглядом обоих, сквозь зубы, зло процедил я. – Оболганный и брошенный всеми! Серые Плащи ушли в Ранту, на улицах Агира хозяйничают меченосцы… Что тут, сука, произошло?! Какая Светлая мразь задурила отцу голову?!

– Аделла… Это была Аделла, – повинуясь моему жесту, оба барона прошли за стол, и Орек, тяжело вздохнув, выставил перед собой знакомую статуэтку. Серебряная, чуть больше ладони размером, она всегда раньше стояла на столе у отца. Воительница со щитом и мечом, в латном доспехе, с распущенными волосами. Конрад рассказывал, что купил ее где-то в Лоране, но какое отношение эта фигурка имеет к происходящему?

– Говорите… Обо всем, – устало произнес я и, плеснув себе полкубка вина, посмотрел на баронов. – Почему отец убрал из Агира Плащей и где его жена вместе с дочерью? Это меня интересует в первую очередь.

– Жену и дочь Конрад отослал из города вместе с пятеркой своих телохранителей. – Орек вздохнул, и, скрестив руки на груди, откинулся на спинку своей скамейки. – Мы не могли не поверить бессмертной, но граф решил не рисковать жизнями любимых людей. Он предполагал, что его могут казнить, и поэтому убрал из Агира латную конницу. Командор Арт и его люди вряд ли бы стерпели такую пощечину. Мы и своих-то бойцов удерживаем с трудом…

– Завещание Конрада у меня, – дождавшись тишины, негромко пробасил Ханс. – На словах он попросил тебя позаботиться о его семье. Сказал, ты знаешь, где их искать…

Да, все так… Серые Плащи лично приносили присягу правителю Агира, их командир – старый друг моего отца. Не стали бы они смотреть на казнь своего господина, и… Получается, Конрад знал, что его убьют, но почему тогда послушал эту Светлую суку?

– Мое завещание у меня на плече, а это оставь до возвращения Миты, – я залпом выпил вино и, поставив кубок на стол, попросил: – Рассказывайте. О чем они говорили с Аделлой?

– Мы знаем только то, что нам сказал твой отец. – Орек задержал взгляд на фигурке бессмертной и перевел его на меня. – Полмесяца назад мы готовились к штурму: свозили продовольствие, укрепляли стены в порту. Ни у кого не было сомнений в том, что Агир устоит, но утром двадцать четвертого граф приказал всем нам прийти в храм Светлого бога к полуденной службе. Помимо дворян туда также пришли городские старшины, три сотника ополчения и все гильдейские мастера. Когда все собрались, Конрад объявил, что ночью разговаривал с Аделлой Благородной, и в подтверждение своих слов поставил на алтарь эту статуэтку. – Орек кивнул на фигурку бессмертной, вздохнул и опустил взгляд.

– Там не поверить было нельзя, – сложив свои могучие руки на столе, хмуро подтвердил Ханс. – Эта штука озарилась изнутри белым ослепительным светом, а спустя пару мгновений то же произошло и с главной статуей за алтарем. Это выглядело потрясающе, и все, кто находился в тот момент в храме, поняли, что боги все ещё с нами, а значит, у Агира есть будущее.

Когда мы пришли в себя, Конрад объявил о том, что Кенай скоро вернётся, но для этого нам нужно опустить оружие и, что бы ни случилось, не противиться воле Ордена.

– А «скоро» – это когда? – поморщившись, уточнил я. – И как это должно произойти?

– Никто не знает, – покачал головой Ханс. – Но, отпустив мастеров и старшин, граф сказал нам, что ключом к возвращению Кеная послужишь ты….

Интересно… Ничего не понимая, я плеснул в кубок ещё вина и, посмотрев на Орека, уточнил:

– И что? В чем вы ему поклялись?

– В том, что не поднимем оружие на имперцев до тех пор, пока они не причинят тебе вред, – опустив взгляд, ответил барон. – В том случае, если этот «вред» с их стороны не будет защитой.

– А вам не кажется, что Светлая обвела всех вокруг пальца? – я сделал глоток из кубка и вопросительно приподнял бровь. – Иначе почему эта крыса из Вестольда объявила награду за мою голову? Как ты думаешь, Ханс, что случится, если я приду к ним, как это сделал отец?

– Я думаю, не стоит тебе этого делать, господин, – со вздохом покачал головой гигант. – Аделла всегда звалась Благородной, но теперь я уже и не знаю, кому можно верить.

– Твой отец допускал, что его убьют, – подняв на меня взгляд, хмуро произнёс Орек. – Предполагал, но все равно верил в то, что поведала ему Аделла. Граф сказал, что это как-то связано с твоей матерью и родным отцом…

Матерью, да… Говорить было нечего, но теперь хоть все стало понятно. Спутница Светлого бога считается Хранительницей империи, и, как только над Лораном нависла угроза, она решила вмешаться, наплевав на своё благородство. Ведь разбей отец армию Вестольда, и все бы затрещало по швам. На севере герцоги, которых вряд ли радует то, что творит император, на юге – Погань, Кенай исчез… Впрочем, как бы то ни было, клятва, принесенная отцу, нерушима. Он сам так решил, а я… А у меня сейчас есть чем заняться.

– Ясно… – я залпом допил вино и, поднявшись из-за стола, подобрал со скамьи плащ. – Арту и остальным передайте, что со мной все в порядке. Я вернусь, когда придёт время…

– Куда ты собрался? – поднявшись за мной, удивленно выдохнул Орек. – Все Плащи в Ранте, и с ними ещё две сотни моих…

– Нет, не нужно становиться клятвопреступниками, – не дав ему договорить, покачал головой я. – Отец так решил – и так будет! Ну а мне нужно выполнить его волю и хорошенько подумать. Ведь, в отличие от вас, никакой клятвы я не давал…

Подобрав со стола статуэтку Аделлы, я сунул её в карман и, кивнув баронам, пошёл к выходу. Светлые думают, что победили? Пусть думают. Этой ночью я их немного расстрою.

В коридоре пахло воском и краской. Помнится, отец собирался развесить во всех помещениях осветительные артефакты, но не сошёлся с алхимиками в цене, и все осталось как прежде. Впрочем, свечи – это тоже неплохо, и проблема лишь в том, что их нужно постоянно менять.

Из-за левой, дальней от входа в господскую часть, двери доносились негромкие голоса дежурящих там часовых. Захватчики не стали переносить пост, очевидно, уверенные в своей безопасности. Ну да… Только кто же знал, что к ним в гости наведается хозяин этого дома, которому известны все тайные ходы.

Аккуратно прикрыв дверь инвентарной комнаты, я придержал ножны и, особо не таясь, направился по коридору направо. Путь в покои отца мне был прекрасно известен, а ландкомтур Рэм сейчас находился именно там.

Выйдя в холл, я обошёл небольшой декоративный фонтан и направился к двери, из-под которой виднелась полоска слабого света. Волнения я не испытывал. Только ненависть и досаду. Отец поверил посланнице Света, а эти ублюдки оказались настолько тупыми, что решили его казнить, выставив Хранительницу империи лживой сукой. Он ведь им, наверное, рассказал о визите Аделлы, но… Но если до неё мне не дотянуться, то эти крысы – вон они, тут, прямо за дверью.

Потянувшись к эфиру и почувствовав легкое покалывание в правом плече, я дернул на себя ручку и, зайдя внутрь, быстро задвинул засов.

Любимый стол отца они переставили в центр приемного зала, но в целом тут все осталось без изменений. Портрет графини с дочерью, шкаф с книгами, оружейная стойка и даже мой рисунок на стенке.

Всего в комнате их было четверо. Раньше я никогда не видел ландкомтура Рэма, но эту рожу с другими не перепутать. Убийца отца сидел за дальним торцом стола лицом ко входу и что-то объяснял одному из своих командиров. Оборотов тридцать пять или сорок на вид, в красной расшитой рубахе и стеганом камзоле, с простоватым лицом и стрижкой «под монаха», Рэм выглядел как обычный служака из тех, что башкой прошибают любые ворота. Остальные трое – ему под стать. Полутысячники? Впрочем, это неважно…

На стук двери все четверо посмотрели на меня. На лицах – удивление и досада. Ну да, на меченосца я не похож…

– Ты кто такой? – поморщившись, рявкнул седой мужик в летах – из тех двоих, что сидели ближе ко входу.

– Гонец из Кеная! – объявил я и, скинув с головы капюшон, усмехнулся. – Вы же меня искали? Ведь так?

Не дожидаясь, пока эти твари опомнятся, я выхватил меч и, метнувшись к столу, нанес колющий удар в шею седому. Острие клинка пробило горло насквозь, на скатерть брызнули красные капли, мужчина захрипел и умер, не произнеся больше ни слова. Да, возможно, это бесчестно, но эти твари не предложили моему отцу поединка, и я им такой чести не окажу.

– Стража! – проорал со своего места Рэм и, отшвырнув стол, выставил в мою сторону руку.

Зазвенела по полу падающая посуда. Мужчина, сидевший напротив убитого, вскочил и попытался выхватить из ножен оружие, но не успел… Выдернув из раны клинок, я крутанулся на месте и на подшаге нанес рубящий удар, как когда-то учил отец.

Зачарованная сталь легко разрубила стеганый поддоспешник вместе с ключицей и на две ладони погрузилась в плечо. Резко сместившись влево, я ушел от двух брошенных в меня Стрел и, вырвав из раны меч, усмехнулся:

– Крысы! Вы думали, вам сойдет с рук?

– Сдохни, ублюдок! – в ответ прорычал Рэм и, шагнув ко мне, выбросил вперёд левую руку.

Увернуться от заклинания на таком расстоянии почти нереально, но мне оно и не требовалось. Потянувшись к эфиру, я пропустил сквозь себя Световой Диск и, пользуясь замешательством, атаковал третьего полутысячника. Такого от меня, понятно, никто не ждал, мужик замешкался, и острие меча ударило ему в центр груди. За спиной раздались короткий треск и удар – заклинание ландкомтура развалило отцовский шкаф и разбилось о стену. В глазах умирающего рыцаря удивление смешалось с обидой, он опустил взгляд и начал медленно заваливаться на меня. Из коридора за дверью донеслись тяжелые шаги часовых.

Да, идя сюда, я предполагал, что Рэм не один, и никакого плана у меня не было. На богов надеяться глупо: они сейчас с этим уродом, но… «Только ты сам и твоя воля…» – сказал когда-то отец, и вот я здесь, а эта тварь пусть надеется на своего бога…

Выдернув клинок, я шагнул вперёд, толкнул тело убитого на Рэма и сразу же обозначил укол в плечо. Ландкомтур быстро сместился и контратаковал, пнув мне под ноги табурет. В дверь за спиной застучали. Уйдя в сторону, я упёрся бедром в стол и, прекрасно зная, что за этим последует, изобразил на лице растерянность. Решив, что мне уже не уйти, Рэм бросился вперёд и атаковал колющим в грудь, вложив в этот удар инерцию своего движения. Такой выпад, возможно, и достиг бы цели, если бы у ландкомтура был щит, которым можно толкнуть увернувшегося противника. Рэм, как и все меченосцы, привык сражаться в строю, и это сыграло мне на руку.

Резко вывернув корпус, я пропустил выпад вдоль груди и ударил плечом в щитовую руку противника. В лицо дохнуло запахом перегара, Рэм попытался меня оттолкнуть и ожидаемо потерял равновесие. Это было его последней ошибкой. Проскользнув за спину, я разорвал дистанцию и со всей своей ненавистью воткнул меч ему в бок.

Острие пробило печень, погрузившись в тело на пару ладоней, Рэм судорожно втянул воздух в легкие, звякнул по паркету выпавший из ладони клинок. Понимая, что эта тварь может просто подохнуть, я вмазал его мордой о стол и, подхватив лежащий тут же кинжал, пригвоздил урода к столешнице.

В дверь долбили уже чем-то тяжелым, кто-то там что-то орал, но плевать, они уже опоздали!

Отшагнув назад, я зло усмехнулся и, разделяя слова, произнёс:

– Я, граф Агира, приговариваю тебя к смерти, ублюдок!

Если знать, как правильно бить, голову человека можно снести одним ударом меча.

Обезглавив убийцу отца, я вытер клинок о его плащ, убрал оружие в ножны и пару раз глубоко вздохнул, восстанавливая дыхание. Монахи говорят, что месть иссушает душу. Не знаю… У кого-то, может быть, так и есть, но я ничего, кроме досады, сейчас не испытывал. Слишком быстро и просто ушла эта тварь, но… Но отца уже не вернуть, и не все ли равно, как подохли его убийцы?

Не обращая внимания на ломящихся в двери солдат, я выдернул нож и сбросил труп ландкомтура на пол. Затем стряхнул со стола посуду и, завернув отрубленную голову в скатерть, отправился за ширму – к окну, ведущему в замковый сад. До Аделлы мне не достать, да… Но подарок ей вручить я смогу.

* * *

В храме Отриса по ночам не бывает народа. Светлые не любят темное время суток, и на ночь двери святилища закрываются. В небольших городах и замках монахи проживают прямо в церквях, но в Агире, неподалеку от храма, стоит большой церковный дом со своей столовой, прачечной и хорошей библиотекой. Стражи тут никакой нет – даже самый распоследний вор не посмеет присвоить себе то, что принадлежит церкви. Впрочем, брать я ничего тут не собирался. Скорее наоборот…

Спрыгнув с подоконника, я огляделся по сторонам и, определившись с направлением, двинулся к лестнице. В этом храме мне доводилось бывать достаточно редко, поскольку Свет не является моим Элементом.

Впрочем, до известных событий я, как любой житель империи, принимал Отриса и всех его Светлых спутников: исправно приходил по праздникам в храм, жертвовал, как и все остальные. Вот и сейчас…

Спустившись со второго этажа в главный зал, я нашел взглядом алтарь и направился к нему, глухо стуча в тишине каблуками по полу. В храме было довольно светло. Почитатели Отриса не экономят на свечах, расставляя их где только возможно. Наверное, это правильно, света должно быть достаточно, но, когда его становится слишком много, можно легко ослепнуть.

Провожаемый холодными взглядами подвижников, я пересек зал и, остановившись перед алтарем, посмотрел на статую Светлого бога. Худой серьезный мужчина с аккуратной бородой и коротко остриженными волосами стоял, разведя в стороны руки, и спокойно смотрел на меня сверху вниз.

Мама как-то в детстве рассказывала, что всех шестерых богов люди видели лишь раз – во время решающей битвы с Владыками Хаоса. Победив, боги исчезли, и может так статься, что гибель моего отца – это инициатива одной лишь Аделлы. Впрочем, по словам баронов, эта статуя засветилась в тот памятный день. Посмотрим, что случится сейчас…

Развернув скатерть, я достал голову Рэма и, шагнув вперед, положил ее на алтарь. Рядом небрежно бросил статуэтку Аделлы.

– Возвращаю должок, – негромко произнес я и посмотрел в глаза изваянию. – Светлая тварь обманула отца, твои паладины его казнили. Мне неизвестно, зачем вы так сделали, но… вот, заберите, – я кивнул на обрубок на алтаре и снова посмотрел в глаза бога. – Тут не все… Ведь это только начало. За предательство и подлость нужно платить…

Произнеся это, я отошел в сторону и медленно оглядел зал. Ничего не произошло: алтарь и статуя не засветились, Аделла не пришла. Стоять больше не имело смысла – ответ лежал на алтаре, слова были сказаны. Бросив окровавленную скатерть на пол, я коротко кивнул изваянию и, обернувшись, направился к лестнице.

С врагами разобрался, пора позаботиться о друзьях…