Текст книги "Россия в средние века"

В договоре 1471 г. вопрос о том, где и кем должен возводиться в сан архиепископ новгородский, оставлялся на усмотрение новгородцев. Это показывает, что хотя бояре и преуспели в достижении своих политических целей, они должны были найти компромисс с Феофилом в церковных делах. И только при этом условии Феофил одобрил договор и согласился на упоминание своего имени в его преамбуле. Заключение новгородского договора с Казимиром не могло удовлетворить Михаила Олельковича. Он имел свои собственные политические планы и, очевидно, не хотел оставаться в Новгороде лишь в качестве пешки Казимира. Старший брат Михаила князь Симеон Киевский умер в декабре 1470 г., и Михаил надеялся занять его место. Однако Казимир под воздействием литовцев отказался отдать Киев Михаилу или сыну Симеона Василию и назначил вместо них одного из могущественнейших литовских вельмож – Мартина Гаштольда – своим наместником в Киеве. Согласно польскому летописцу Длугошу, киевляне проявляли сильное недовольство изменением статуса Киева с княжества на управляемую наместником территорию, и по религиозным соображениям возражали против назначения римского католика в качестве их «губернатора». Более того, клан Олельковичей был популярен в Киеве, и киевляне хотели видеть Михаила своим новым князем.67  67. Грушевский. История Украины-Руси, 4, 224-225.


[Закрыть]

Свидетельства отношений между Новгородом и Михаилом Олельковичем скудны. Можно предположить, что Михаил ожидал от новгородцев помощи в получении киевского княжества и настойчивости на переговорах с Казимиром, но подобный пункт не был включен в соглашение с Казимиром. 15 марта 1471 г. Михаил покинул Новгород и увел свою свиту в Литву. По пути его вассалы разграбили богатый город Рузу и несколько деревень.68  68. ПСРЛ, 4, 237.


[Закрыть]

Обидев Михаила и разрешив ему вернуться в Литву, новгородцы лишили себя способного военачальника и хорошо обученных воинов. Разумеется, взамен они ожидали получить поддержку всей литовской армии. В этом, как показали будущие события, им пришлось горько разочароваться.

Новгородцы считали, что их договор с Казимиром не противоречил «старине», согласно которой Новгород имел право выбирать своего князя по желанию. С другой стороны, по мнению московитов, Новгород был связан с Москвой и договором и ходом событий. Своим договором с Казимиром новгородцы, как полагали московиты, порвали со «стариной» и совершили предательство. И поскольку Казимир был римским католиком, новгородцы, приняв его в качестве князя, подвергли опасности целостность греко-православной веры и, таким образом, подорвали религиозную «старину» в дополнение к политической. Основываясь на этих двух посылках Иван III организовал моральное давление на новгородцев, которое подготовило почву для политических, а затем и военных действий. Митрополит Филипп всецело поддерживал великого князя и направил новгородцам множество посланий, призывая их быть верными православию.

Возможно в апреле 1471 г. Иван III обратился за советом к своей матери, митрополиту и крупным боярам. На небольшом совете в принципе было принято решение о войне с Новгородом. Вслед за этим Иван разослал приглашения приехать в Москву своим братьям и всем епископам, малым князьям, зависимым от него, боярам, воеводам и «воинам» («вси вои своя») – т.е., как мы можем полагать, всем «боярским сынам» и дворянам, находившимся на его службе.69  69. ПСРЛ, 12, 129.


[Закрыть] Это была по существу национальная ассамблея церковных и государственных лидеров, аристократии и дворянства. Хотя в дискуссиях не были приглашены участвовать ни купцы, ни крестьяне, этот сбор может быть назван прототипом земского собора XVI и XVII веков. Он собрался в Москве в мае, и решение начать войну против Новгорода было подтверждено без обсуждения. Единственным обсуждаемым вопросом было время похода. Из-за особенностей природы новгородской земли – обилия озер, рек и болот – зима, а не лето обычно рассматривалась как подходящее время для похода на Новгород. Однако после продолжительного обсуждения было решено начать поход немедленно. Митрополит Филипп и все присутствующее духовенство благословили данное решение.

Дипломатическая почва была подготовлена предварительно. Псков, Тверь и Вятка согласились поддержать Ивана III. Новгородцы надеялись на союз с Псковом, и новость о союзе Пскова с Москвой была для них тяжким ударом. С помощью псковичей они надеялись выстоять против московских армий до прибытия сил Казимира. Теперь они стали просить Казимира послать литовскую армию для их спасения как можно скорее, и посылали письмо за письмом к Казимиру, но Казимир не отвечал.

Его бездействие объяснялось различными причинами. Во-первых, он, очевидно, не хотел порывать с Псковом. Единственным путем для достижения Новгорода литовской армией в обход Пскова была дорога через владения ливонских рыцарей. Казимир обратился к магистру ливонцев за разрешением на проход литовских войск, но магистр после долгой проволочки отказал. Более того, согласно польскому хронисту Длугощу, Казимир ожидал помощи Польши.70  70. Diugosz, 14, 698. См.: Базилевич, с. 98-99.


[Закрыть] Согласно Нешавскому статуту 1454 г., король Польши нуждался в одобрении провинциальных ассамблей шляхты (сеймиков) для мобилизации польских армий.71  71. О Нешавском статуте см.: Wojciechowski. Etat Polonais, pp. 254-256,290.


[Закрыть] Это означало еще одну задержку. Наконец, в это время Казимир был занят чешскими и венгерскими делами.72  72. См.: Базилевич, с. 99.


[Закрыть] Сложилось так, что Новгород остался без союзников, и новгородцы зависели только от самих себя.

Трагическим для Новгорода было и то, что в этот судьбоносный час жители не могли договориться между собой. Бояре целенаправленно готовились к обороне. Но духовенство и многие простолюдины были приведены в смятение религиозным разногласиями, и многие из них находились под впечатлением посланий митрополита Филиппа. Вновь избранный архиепископ Феофил отказался послать свое конное войско («архиепископское знамя») против Ивана III и разрешил использовать его только против псковичей.

Московская армия была укреплена татарской кавалерией, приведенной вассалом Ивана III царевичем Даньяром, и в июне несколько частей московских и татарских войск с трех сторон вторглись на новгородскую землю. Сам Иван выступил из Москвы 20 июня в сопровождении царевича Даньяра. Они достигли Торжка 29 июня. Там к ним в июле присоединились тверские войска, а псковская армия начала кампанию 10 июля.

Война фактически была комбинацией отдельных кампаний. Было несколько столкновений и битв. Позднее летописцы попытались рассказать о войне, исходя из отдельных описаний, и картина выглядит довольно противоречивой. В любом случае точно, что решающая битва состоялась на берегах реки Шелонь, на юго-западе от Новгорода. Описание этой битвы в Никоновской летописи73  73. ПСРЛ, 12, 133-135.


[Закрыть] существенно отличается от описания в новгородских источниках.74  74. Четвертая новгородская летопись, с. 446-447.


[Закрыть] Согласно Никоновской летописи, бояре собрали в Новгороде 40000 ремесленников и торговцев, посадили их на коней и направили против московского передового отряда в 5000 человек, бывшего под командованием князя Михаила Холмского (тверская княжеская ветвь). Малые, но хорошо обученные московские кавалерийские силы легко разбили неподготовленный новгородский конный отряд. Двенадцать тысяч новгородцев, по сообщениям, были убиты, а две тысячи захвачены в плен.

Согласно четвертой новгородской летописи новгородцы в этой битве совсем не имели кавалерии, вследствие отказа вновь избранного архиепископа послать свое «знамя» против московитов. Тем не менее, новгородцам удалось оттеснить московские войска назад через реку Шелонь, но в этом месте им подготовили засаду татары Даньяра, и их постигло тяжелое поражение. Многие были убиты, некоторым удалось бежать, другие же были схвачены. Точных цифр не приводится.

Как видно, существуют два главных расхождения между московскими и новгородскими повествованиями: (1) Никоновская летопись, в противовес четвертой новгородской летописи, не упоминает об участии татар в Шелоньской битве; (2) четвертая новгородская летопись вопреки Никоновской летописи утверждает, ч новгородцы не имели в этой битве кавалерии.

Новгородское описание хода битвы более достоверно, нежели московское. Последнее кажется воспроизведением описания сражения при Рузе в 1456 г. Что же касается результата, то источники обеих сторон сходятся в том, что Новгород цы проиграли и их потери были очень велики, а также и относительно того, что среди новгородских пленных был один из сыновей Марфы Борецкой, Дмитрий Исаакович Борецкий и несколько других новгородских бояр.

Иван III рассчитывал, что новгородцы запросят мира. Н< новгородская боярская партия настаивала на продолжения борьбы. Новгородец Упадыш, который оказался агентом Москвы, был казнен. Начались беспорядки и, как отмечает хронист, «и хлебъ дорогъ, и не бысть ржи на торгу в то время ни хлеба, толко пшеничный хлебъ, и того по оскуду (т.е. в недостатке)».75  75. Там же, с. 447.


[Закрыть] В несчастьях люди начали обвинять бояр. Teм временем были получены известия, что московские и тверские войска одолели новгородские силы в двинской земле и районе Печоры. Разрушалась вся новгородская земля.

Для действий Ивана III настало подходящее время. Чтобы запугать боярскую партию, он приказал казнить Дмитрия Борецкого и трех других новгородских бояр. Другие пленные бояре и житьи люди были увезены в Москву и заключены под стражу. Пленники из молодших людей были освобождены и получили разрешение вернуться в Новгород. Это был умелый психологический ход, который укрепил промосковскую партию в Новгороде. В итоге «едоки ржаного хлеба» взяли там верх над «едоками пшеничного хлеба», и вече поручило архиепископу Феофилу отправиться в лагерь Ивана, расположенный в устье реки Шелонь, для заключения договора о мире.

Мир был дарован на условиях менее жестких, чем можно было ожидать в сложившейся ситуации. Новгородцы должны были выплатить штраф в размере 15500 рублей и разорвать свой договор с Казимиром. В договоре от 11 августа 1471 г. были повторены наиболее важные статьи договора 1456 г.76  76. Текст договора 1471 г. см.: ГНП, с. 45-51.


[Закрыть] Новгородцы также торжественно заверяли в том, что никогда не будут искать защиты у короля (великого князя) Литвы и никогда не примут служилых князей из Литвы. Более того, новгородцы должны были повторить обещания, данные ими отцу Ивана III в 1456 г. – никогда не принимать любого из потомков Шемяки или любого из «врагов» великого князя.

Новгородцы все еще называли себя в тексте договора «свободными людьми», но должны были признать Новгород «отчиной» (родовым владением) великого князя московского. Новгородская судная грамота должна была быть переделана от имени великого князя и скреплена его печатью.77  77. Фрагмент уточненного текста Новгородской судной грамоты см.: Владимирский-Буданов. Хрестоматия, 1, 172-185; ПРП, 2, 212-218; английский перевод см.: Vernadsky. Medieval Russian Laws, pp. 83-92.


[Закрыть]

Иван вернулся в Москву 1 сентября 1471 г. Феофил прибыл в Москву из Новгорода 30 ноября и 15 декабря был торжественно возведен в сан митрополитом Филиппом. В честь этого события все новгородские пленники и получили разрешение вернуться домой.

5. Капитуляция, 1478 г.

Результаты войны 1471 г. были ужасны для Новгорода. Многие из его провинций были опустошены. Новым договором подтверждались не только наиболее унизительные статьи договора 1456 г., теперь новгородцы должны были также признать постоянную зависимость Новгорода от Москвы. При этом Новгород оставался полуавтономным государством, и если бы новгородцы смогли теперь объединиться в защиту оставшегося от их древних институтов, они могли бы попытаться предотвратить дальнейшее посягательство Москвы на их права, хотя бы на время. К сожалению, разногласия среди новгородцев не прекратились, и боярская партия все еще думала о восстании против Ивана III при первой же возможности.

Престиж бояр значительно упал в связи с ужасным провалом их политики в 1470-1471 гг. В это время житьи люди поддерживали бояр, и лишь низшие классы (молодшие люди) старались воспротивиться соглашению с Литвой. Теперь же в Новгороде новый режим Ивана III приняло большинство житьих людей, и даже некоторые бояре задумывались о том, чтобы прекратить сопротивление Москве.

Знатные бояре более не решались открыто демонстрировать свою враждебность Москве на собраниях веча. Вместо этого он" пытались получить твердый контроль над хотя бы некоторыми «уличанскими коммунами». Там, где увещевание или взятка не срабатывали, они применяли силу. Осенью 1475 г. посадник Василий Ананьин в сопровождении восемнадцати других бояр и их слуг организовал нападение на жителей, принадлежавших к двум «уличанским коммунам» (улиц Славковой и Никитиной). Они избили, а некоторых до смерти, многих членов названных коммун и разграбили их собственность, ущерб насчитывал 1000 рублей. Приблизительно в это же время староста Федоровской «уличанской коммуны» Памфил, в сопровождении двух бояр (принадлежавших к группе поддержки посадника Ананьина) напал на дом двух непокорных бояр – братьев Полинарьиных – и разграбил его. Ущерб насчитывался в 500 рублей.78  78. ПСРЛ, 12, 163.


[Закрыть] Мотив в каждом случае очевиден – запугивание противников боярской партии. Однако на примере бояр Полинарьиных мы видим, что некоторые из бояр отказались следовать своим предводителям. С другой стороны, можно заключить, что староста коммуны Федоровской улицы был на стороне бояр. Эта коммуна должна была управляться боярской партией, как, возможно, и некоторые другие. Большинство городских коммун, должно быть, неохотна признало руководство бояр. Боярская партия, конечно, играла в опасную игру, поскольку ее противники теперь могли обратиться к Ивану III, как к судье в споре, и действительно поступили именно так. Люди среднего класса (житьи люди) и низшие классы (молодшие) послали жалобщиков в Москву, чтобы искать справедливости у Ивана III.79  79. Соловьев. История, 5, 23.


[Закрыть]

22 октября 1475 г. Иван III отправился из Москвы в Новгород с большой свитой.80  80. Об этом см.: ПСРЛ, 6,200-205 и 12,158-168; Четвертая новгородская летопись, с. 449;


[Закрыть] В Вышнем Волочке его приветствовал посланец архиепископа Феофила, везший дары. Одновременно свои жалобы представили новгородские граждане, оскорбленные боярами. Затем Иван медленно направился в Новгород. На его пути ему передавали иные жалобы на бояр. Разумеется, существовало множество разных обид, нанесенных боярами кроме двух, зафиксированных летописями и описанных выше.

За 40 верст до Новгорода Ивана III встретили новгородцы, в их числе были архиепископ Феофил, служилый князь Василий Гребенка Шуйский, посадник Ананьин и многие другие знатные люди. 21 ноября все они достигли Новгорода, и, в соответствии с древними договорами, Иван III остановился на Городище. Многие новгородцы поспешили представить свои жалобы. Но им сказали, чтобы они подождали несколько дней. 23 ноября Иван посетил город Новгород, присутствовал на службе в соборе Святой Софии, а затем отобедал у архиепископа. Он получил щедрые дары.

26 ноября Иван устроил заседание верховного суда на Городище для рассмотрения двух упомянутых выше случаев боярского насилия, действуя совместно с архиепископом Феофилом и посадниками. Посадник Ананьин не имел, естественно, возможности быть членом суда, поскольку сам был в роли обвиняемого. Как потерпевшие, так и обвиняемые были приглашены для изложения своих жалоб, и суд признал справедливость иска потерпевших. Их предводители, включая Ананьина, были арестованы; другие же были выпущены под залог. До этого момента Иван III действовал в границах полномочий, установленных договором 1471 г., и не посягал на новгородское представление о «старине».

После заседания трибунала Иван III приказал взять под стражу двух бояр, Олферия Офонасова и его сына (не бывших среди обвиняемых) за связь с Казимиром Литовским. Это действие было незаконным с точки зрения «старины», поскольку приказание Ивана III не было поддержано новгородскими официальными лицами.

Иван III считал, что договоры 1456 и 1471 гг. дают ему полную власть действовать по своей собственной воле, тем более в случаях предательства. И только теперь новгородцы осознали полное значение политических пунктов тех судьбоносных договоров.

Три дня спустя архиепископ Феофил и городские главы попросили Ивана простить арестованных бояр и освободить их. Иван III не только отказался удовлетворить их просьбу, но и приказал перевезти посадника Ананьина и трех его сообщников в Москву и заключить там в тюрьму. Это было, конечно же, нарушение «старины», но новгородцы не могли противиться этому. Через несколько дней Иван III согласился простить менее провинившихся обидчиков, которые до этого были выпущены под залог. Однако они должны были возместить убытки пострадавшим, а также выплатить Ивану III судебные штрафы. Вместо Ананьина был избран новый посадник, и новгородские бояре устроили в честь Ивана III несколько щедрых пиров, на каждом из которых ему преподносили богатые дары. Среди благородных людей была вдова Настасья Ивановна Григорьева – «славная, богатая», как называют ее некоторые летописцы.

26 января 1476 г. Иван III покинул Новгород и 8 февраля возвратился в Москву. В соответствии с договорами на пути назад он не требовал подарков от местного населения.

Пребывание Ивана III в Новгороде значительно увеличило его популярность среди средних и низших классов, и даже многие бояре, кажется, были под благоприятным впечатлением от его действий. Те новгородцы, представившие после отъезда Ивана III свои жалобы в суд и неудовлетворенные решением, были склонны обратиться к Ивану III. Согласно «старине», великий князь московский мог судить новгородцев лишь во время пребывания в Новгороде и не имел права принимать какие-либо жалобы, находясь в Москве. Вероятно, многие неудовлетворенные новгородцы просили его вновь прибыть в Новгород, чтобы устроить еще одну «сессию верховного суда», но Иван не изъявлял какого-либо желания предпринять еще одну поездку сразу же после первой; поэтому нетерпеливым новгородцам оставалось только представлять свои дела для рассмотрения в Москву.

В феврале 1477 г. новгородский глава Захар Овин и многие недовольные новгородцы явились в Москву, дабы найти там справедливость. Поступив таким образом, они посягнули на одну из наиболее важных основ своей собственной старины. «Того не бывало от наняла, как и земля их стала», – отмечал летописец.81  81. ПСРЛ, 12, 169.


[Закрыть] Вскоре после этого несколько других бояр, житьих людей и мелких землевладельцев также преступили древнее установление, приехав в Москву. Боярин Василий Никифоров поступил на службу к Ивану.

В марте произошел эпизод, который до сих пор остается до некоторой степени покрытым тайной. Два мелких новгородских служилых лица, Подвойский Назар и некто по имени Захария (не следует путать его с посадником Захаром Овином), который называл себя вечевым дьяком (хотя очевидно, что он был лишь мелким чиновником), прибыли в Москву и подали Ивану петицию, в которой обращались к нему как к новгородскому господарю (государю) вместо традиционной формы господин. В Никоновской летописи82  82. ПСРЛ, 12, 169-170.


[Закрыть] говорится, что Назар и Захария были официально посланы в Москву «архиепископом Феофилом и всем Великим Новгородом», но этого нельзя принять, учитывая низкое положение как Назара, так и Захарии в новгородской администрации. Конечно, для миссии такого порядка должны были быть выбраны более значимые люди. Скорее всего, поездка Назара и Захарии была подготовлена каким-либо московским агентом в Новгороде, возможно, по заданию Москвы.

Как и следовало ожидать, в Москве миссия Назара и Захарии была принята официальной. 24 апреля Иван III послал в Новгород посольство, состоявшее из двух московских бояр и дьяка (государственного секретаря) Василия Долматова, одного из наиболее способных помощников Ивана III. Они появились на вече и, ссылаясь на новгородское принятие Ивана III как господаря, объявили его новые условия: великий князь должен иметь полную судебную власть в Новгороде, и новгородские официальные лица не должны вмешиваться в осуществление его судебных решений; представительство великого князя в Новгороде должно быть на Ярославском Дворище, а не на Городище.83  83. Карамзин. Примечания, № 147 к т. 6.


[Закрыть] Новгородцев это ошеломило. Архиепископ Феофил «и весь Великий Новгород» немедленно заявили, что Назар и Захария не имели поручения предлагать Ивану суверенное господство над Новгородом и открыто назвали версию московских послов о миссии Назара и Захария ложью.

Весь город был в смятении. Друзья Москвы были обвинены в предательстве Новгорода. Боярин Василий Никифоров, пошедший на службу к Ивану III, был вызван на собрание веча, приговорен к смерти и немедленно убит. Городской голова Захар Овин (первый явившийся в Москву с жалобами) был убит во дворе архиепископа. Многие новгородцы выступали за то, чтобы обратиться с просьбой о защите к Казимиру. Предложение Пскова о посредничестве было отвергнуто. Посланцы Ивана III, однако, не пост ли и после шестинедельной задержки получили разрешение вернуться в Москву с официальным ответом Новгорода Ивану II Новгород признает Ивана как господина, а не как господаря и принимает управление на основе договора 1471 г.

После получения новгородского ответа Иван III объявил, что сами новгородцы предложили ему государеву власть и теперь называют его лжецом, что показывает их неверность и клятвопреступление. 30 сентября Иван послал в Новгород свое объявление войны.84  84. Об этом см.: ПСРЛ, 6, 207-221; 12, 171-179.


[Закрыть] 9 октября он начал наступление. Как касимовские татарские всадники, так и тверские войска присоединились к московской армии. Когда Иван достиг Торжка, его встретили два новгородских боярина, братья Клементьевы, которые просили Иван принять их на свою службу – прямое указание на отсутствие единства и растерянность новгородцев.

Иван достиг окраин Новгорода 27 ноября. Укрепив город, новгородцы отказались сдаться. Со своей обычной осторожностью Иван не стал пытаться штурмовать его, а плотно окружил его своими войсками, надеясь, что отсутствие продовольствия вскоре слом дух защитников. Несколько раз новгородцы посылали парламентеров к Ивану III, каждый раз предлагая все большее число уступок. Иван отвергал все предложения и настаивал на признаний своей полной суверенной власти. В особенности, он требовал роспуска веча и ликвидации вечевого колокола, уничтожения поста посадника; признания той же власти великого князя в Новгороде что и в Москве. 29 декабря новгородцы приняли условия Иван III, и 13 января 1478 г. новгородские знатные люди дали клятву верности своему государю. Новгородский служилый князь Василий Гребенка Шуйский отказался от своей клятвы Новгороду и заявил о верности Ивану. После принятия клятвы новгородский вельможи попросили Ивана III огласить свои «предпочтения» народу новгородскому. Иван разрешил князю Ивану Юрьевичу Патрикееву быть выразителем его воли. От имени великого князя князь Патрикеев заявил, что вследствие полного подчинения Новгорода, великий князь сменил свой гнев на милость и готов благожелательно отнестись к новгородцам. После этого все жители Новгорода приняли клятву в каждом его конце. 18 января новгородские бояре и житьи люди попросили Ивана III принять их на свою службу.

Для управления Новгородом Иван назначил двух наместников. Это были два князя из рода Оболенских – Иван Васильевич Стрига, известный полководец, и его брат Ярослав, – которые немедленно разместились на Ярославовом Дворище. Новгород лишился своих юго-восточных владений, и новгородцы были вынуждены сдать великому князю все сельские районы Торжокской (Новоторжской) волости; архиепископ передал десять сельских районов, принадлежавших его епархии. К тому же, население сельских районов, оставшихся новгородскими пятинами, должно было платить дань великому князю. Иван согласился, однако, что сами новгородцы могли собирать эту дань и передавать ему оговоренную часть поступлений.

Перед тем как покинуть Новгород Иван III приказал взять под стражу и отправить в Москву несколько новгородских бояр, конфисковав всю их собственность. Среди них была Марфа Борецкая и один из ее внуков. 17 февраля Иван покинул город и прибыл 5 марта в Москву. Новгородский вечевой колокол привезли в Москву и повесили на одной из колоколен.

Согласно польскому хронисту Длугощу, Иван III привез из Новгорода множество трофеев: серебра, золота, драгоценных камней, шелковой ткани, одежды и мехов. Часть этого была взята из архиепископской казны, а часть – из конфискованной собственности предателей. Триста телег было использовано для перевозки всего этого в Москву.85  85. Diugosz, 14, 697-698; Карамзин. История, 6, 131 и Примечания, 6, № 182.


[Закрыть] В другом источнике стоимость трофеев оценивалась в 14000000 флоринов.86  86. Карамзин. История, 6, 131 и Примечания, 6, № 182, содержащие ссылки на Arnt, Liefland Chronicle.


[Закрыть] Следует отметить, что большинство богатств, привезенных в Москву, предназначалось для великокняжеской казны, а не лично для Ивана III. Архиепископская казна была привезена лишь для сохранения и возвращена в Новгород в 1524 г.87  87. Никитский. Очерк внутренней истории церкви в Великом Новгороде, с. 128.


[Закрыть]