Текст книги "Нелегалы"

Глава 3

Вернувшись в свой кабинет, Никита понял, что у него есть время подумать над убийством Сазоновых. Хотя он не до конца проникся мыслью о об одинаковой важности всех убийств несмотря на сроки давности, полицейский решил поработать над этим делом. Во время допроса Нины его озарила мысль, что как одно, так и другое убийство могло произойти из-за денег. Он еще раз пролистал пожелтевшее уголовное дело, добрался до листочка с данными дочери Сазоновых. После недолгих поисков она нашлась. Фамилию она дважды поменяла, но точная дата рождения и имя отчество позволило ее быстро найти.

– Татьяна? – дозвонился он по номеру, найденному в базе Госуслуг.

– Да, – раздался настороженный женский голос. – А кто это?

– Смоленский уголовный розыск. Подняли дело ваших родителей, новые обстоятельства вскрылись. Можем увидеться переговорить?

– А как Ваша фамилия? Могу я Вам перезвонить? – женщина была явно напугана телефонными мошенниками.

– Конечно. Вот городской, – Никита продиктовал номер, – во всех справочных есть. Мобильный мой у Вас высветился. Зовут меня Самойлов Никита.

Спустя минуту на его местный телефон поступил входящий вызов. Это была Татьяна Лапушкина, в девичестве Сазонова.

– Можете подъехать или я подскочу поговорить? – спросил женщину Никита.

– Да я сейчас у сватов в гостях. В Краснодарском крае. Что там у вас открылось? – в голосе женщины все еще звучало недоверие.

– Ну смотрите, мы расследуем нераскрытые дела. Изучал вот материалы, тут протокол вашего допроса, там Вы указываете, что нет версий. Это правда?

– Конечно, когда допрашивали, не было. А когда полгода спустя наследство получила, оказалось, что все деньги со сберкнижки сняты были. За два дня до убийства. Я менту вашему звонила, так он вполуха послушал и трубку повесил, – Татьяна начала заводиться.

– Интересно. А на что родители могли деньги снять? – Никита проигнорировал раздражительный тон.

– Я же этому дураку вашему говорила. На машину наверняка сняли. Отец всегда хотел, мать не давала. А тут видимо уболтал ее, – женщина вздохнула.

Чувствовалось, что боль утраты хоть и ушла в прошлое, но все-таки всплывала в памяти дочери.

Никита поспрашивал ее еще немного, но больше ничего вспомнить она не могла. Татьяна взяла с него честное слово позвонить ей по итогам проверки. Попрощавшись, он начал размышлять. Дела явно не были связаны, и заниматься «глухарем» у Никиты не было никакого резона, но ему стало обидно за честь мундира, так что он долистал дело до списка телефонных звонков и задумался. После пятиминутного раздумья Никита отправился к Воронцову.

– Сергей Сергеевич! Мне бы посоветоваться с умным человеком, – отвесил он комплимент начальнику. Впрочем, Никита относился к Воронцову с искренним уважением и с удовольствием пользовался возможностью получить совет. В отличии от отношений с отцом здесь он не чувствовал конкуренции с более опытным коллегой.

– Где ж его взять? – немедленно вопросом на вопрос ответил Воронцов, хотя по его позе стало ясно, что он готов слушать.

– А как в 1994 году машины покупали и продавали?

– Известно, как. На рынке. Автосалонов не было. Ну в «Рекламе-Шанс» или «Из рук в руки» могли объявление дать. А ты к чему спрашиваешь?

– Да там в показаниях в деле Сазоновых этого нет, а дочь сказала, что родители насчет покупки машины говорили. И, судя по наследству, деньги незадолго до убийства со счета сняли. Что, если их из-за денег на покупку машины порешили?

– Правильно мыслишь. А что тебе объявления дадут?

– Ну в деле есть распечатка звонков с номера городского телефона Сазоновых. Вдруг совпадет с объявлением. А где эти газеты могут храниться?

– А ты реально молодец. Для меня вот до сих пор каждый «глухарь», это как серпом по яйцам. Так что ты молодец, что роешь, – старый сыщик тепло посмотрел на Никиту. – Сходи в городскую библиотеку, попроси архив газет за 1994 год. Там точно должен быть.

Через полчаса Никита с коробкой конфет и банкой растворимого кофе был в городской библиотеке. Он угадал с презентом, библиотекарша оказалась любительницей попить кофе и охотно откликнулась на его просьбу порыться в архивах. Уже через двадцать минут он листал подшивку газет за декабрь 1994 года. От рекламных объявлений он пришел в умиление. Финансовые пирамиды, тайм-шеры, шубы из бобра, знакомства, поздравления ветеранов афганцев и много еще самого неожиданного ждало Никиту в разделе «объявления». Человеку, выросшему в эпоху интернета, даже представить себе было сложно такой способ купли продажи и обмена сведениями. «Как же неэффективно тут информацию искать. Не отфильтровать, не проранжировать», – на полном серьезе удивлялся Никита.

Наконец он добрался до автомобильных объявлений. Периодически сверяясь с копией выписки, полицейский начал проверять номера телефонов. Продавались через газеты самые разнообразные машины: неведомые ему марки, такие как СААБы, Доджи Спириты и Шевроле Кавальер. Знакомые названия, вроде Мерседеса и БМВ, веселили его черно-белыми фотографиями старых моделей. Везде расписывались гидроусилители руля, электрические стеклоподъемники и магнитолы. Никита с трудом мог представить, что бывают машины без этого.

На третьем часу поисков ему повезло. Он нашел объявление о продаже ВАЗ-21093, «цвет „мокрый асфальт“, „длинное крыло“, 1991 года выпуска, магнитола со съемной панелью, антикор, 3500 долларов, торг уместен». Внизу был знакомый номер телефона и имя Антон. Половину терминов Никита не знал, но примерно догадывался, о чем идет речь. Он еще раз сверил телефон со списком, сфотографировал объявление, поблагодарил библиотекаршу и набрал Воронцова.

– Сергей Сергеич! Не зря я с вами советовался. Нашел объявление с номером телефона, по которому из дома убитых звонили. Девятка продавалась, – внутри молодого человека кипел азарт. Спустя почти тридцать лет найти зацепку в «глухаре», так на полицейском жаргоне называлось нераскрытое дело, это дорогого стоило.

– А что про этот и другие телефоны в деле написано? – Никита уловил искренний интерес в голосе начальника.

– Рапорт от милиционера, Сергеева, по-моему, что все абоненты опрошены и ничего подозрительного не установлено, у всех есть алиби и уважительная причина для звонка.

– Так… – протянул Воронцов. – Сергеев, опер, который дело вел, помер уже. В пандемию схоронили. А вот следачка вроде жива еще. Давай прямо сейчас к ней съездим. Я пока телефон найду и договорюсь, а ты меня подхватишь.

Через пятнадцать минут Воронцов уже сидел в машине Никиты.

– Жива и здорова Наталья Петровна. На пенсии, но голос бодрый. Давай в Киселевку рули, там она живет. Только классику свою не включай, мы филаромоний не заканчивали, – немного ворчливо предупредил подчиненного Воронцов.

Никита включил «радио шансон», так как знал музыкальные вкусы начальника. Конечно ему, выпускнику консерватории, было сложно смириться с такой музыкой, но он себя пересилил. Никита старался ехать как можно аккуратнее, стараясь не досаждать начальнику. Он его искренне уважал и не хотел портить о себе впечатление. Через полчаса они припарковались у двухэтажного домика старинной постройки. Выглядел он неказисто, облетевшая штукатурка и ржавая крыша нуждались в ремонте. У двери в подъезд стояла скамеечка, на которой сидела женщина преклонного возраста, но назвать ее старухой у Никиты язык бы не повернулся. Выглядела она для своих лет вполне достойно, была прилично одета и даже с чуть накрашенными ресницами. Впрочем, остатки былой красоты и так делали ее весьма привлекательной.

– Наталья Петровна, – протянула она руку Никите, после чего чмокнула в щеку Воронцова. – Внутрь не приглашаю. Там бардак редкостный. Давайте до кофейни прогуляемся.

– Как скажешь, – развел руками Воронцов. Через десять минут они сидели в сетевой кафешке и ждали заказанных напитков.

– Какое, ты говоришь, дело подняли? – Наталья Петровна приняла удобную позу и посмотрела на Воронцова.

– Сазоновых. Семейная пара застреленная. Помнишь такое?

– Да, припоминаю. Глухарь. Ну тогда и время такое было. Стреляли всех подряд. Даже подозреваемых в этом деле не было, некого даже колоть было.

– Смотри, в деле список телефонов был, куда звонили с телефона убитых. Там рапорт от Сергеева покойного, что всех проверил, все абоненты с алиби или с уважительными причинами для звонка. Чего он сами протоколы допросов не сдал?

– Ну ты же помнишь, какой он криворукий был. Там ни один протокол не по форме был составлен. А мы тогда же к прокуратуре относились, так просто на допрос не вызовешь. Я ему и сказала под мою диктовку рапорт написать.

– А сами протоколы не сохранились?

– Ну нет конечно. Но там все под копирку было. Все знакомые жены. В одном месте только показания были, что это приятель мужа.

– Случайно не Антон? – Никита двинул в сторону Натальи Петровны телефон с фотографией объявления.

– Да разве я запомню, – покачала она головой. – Помню только, что они, то ли рыбачили вместе, то ли охотились. Блин, неужели прозевали? Из-за денег на покупку чего-то дорогого? – Наталья Петровна цепко ухватила возможный мотив преступления.

– Ну так-то все к этому клонится. Машину собирались купить. И на этот номер звонили, – после небольшой паузы ответил Воронцов.

– Ох жалко, тогда не тебе это дело поручили, – всплеснула руками следователь. – Тебя бы на мякине не провели, лучше тебя никого в нашем «угро» не было.

– Спасибо на добром слове. Ну я тогда еще молодой был. Форточников и карманников ловил, – пожал плечами Воронцов. – Сейчас вот с молодежью попробуем найти. Приличная смена растет.

– Ну уж не чета тебе. До сих пор помню, как ты на воровскую сходку один пошел. Они же тебя могли на ремни порезать.

– Да ничего особенного. Воры тоже люди и обращение понимают. А парни нормальные у меня. Видишь, вон какие зацепки отрыли.

– Ни пуха вам ни пера! Большое дело сделаете. Не скажу, что из-за этого спать не могу, но на страшном суде зачтется, – то ли в шутку, то ли всерьез прокомментировала Наталья Петровна. Они поболтали еще пятнадцать минут, вспоминая общих знакомых, а Никита тем временем отошел в сторонку и набрал Мошковича.

– Привет. А там юное дарование рядом?

– Это Филипп что ли? Ну да. А что?

– Можешь его отправить на телефонную станцию, выяснить адрес, где вот такой номер стоял, – Никита продиктовал цифры. – А потом в адресный стол, или как это называется, чтобы выписку взять, кто там в 1994 году жил.

– А зачем это нам? – Мошкович опять начал свои мелочные придирки.

– Мы с Воронцовым сейчас со следователем поговорили по глухарю Сазоновых. Похоже на этот телефон они звонили, хотели машину купить. Возможно продавец на деньги позарился. Или сказал кому-то, – Никита специально упомянул фамилию начальника, чтобы добавить энтузиазма коллеге.

– Ну, ок, – протянул тот. – Отправлю сейчас.

Воронцов с Натальей Петровной уже закончили пить чай, Никита прикрыл пластиковой крышкой свой стаканчик кофе и прихватил с собой, после чего они не спеша тронулись в сторону машины и дома Натальи Петровны. По дороге в отдел Воронцова пробило на воспоминания.

– Ох, какая барышня в свое время видная была. Все повально влюблены в нее были. Прямо в драку, кому к ней пойти дело оформлять. Даже я грешным делом, пытался ее внимание привлечь, хоть и помладше ее был, – Воронцов не по годам озорно улыбнулся.

– Ну и? Привлекли внимание? – аккуратно поинтересовался Никита.

– Да ну, где там. Разок на свидание сходили. У нее какой-то поклонник богатый появился. Родила от него, а потом и вовсе ушла из органов. После декрета правда, пару дел вместе вели. Но сугубо профессионально, – как показалось Никите, Воронцов вздохнул с ноткой сожаления.

К моменту возвращения их в отдел в дверях они застали высокого мужчину в дорогих очках и красивом классическом костюме в тонкую полоску. Что-то в нем неуловимо выдавало родственные связи с Ниной, дочерью погибших Берштейнов.

– Здравствуйте. Лев? – рискнул Никита.

– Да. А Вы Мошкович? – мужчина выглядел взвинченным.

– Нет. Коллега его Самойлов. Пойдемте поговорим, – Никита провел магнитной карточкой по турникету, пропуская Льва, затем прошел сам.

Через десять минут они сидели в кабинете для допросов. Мошкович провел всю обязательную часть, после чего Никита взял инициативу на себя:

– Расскажите, когда последний раз с родителями общались?

– Полагаю, недели две назад, – Лев ответил после небольшой паузы, потерев переносицу.

– Лично или по телефону?

– Созванивался с мамой, – вздохнул мужчина.

– Что-то необычное в разговоре было?

– Да нет. Все как обычно, в основном про меня спрашивала. Как питаюсь, с кем встречаюсь, – Лев снова тяжело вздохнул.

– Четыре дня назад где вы были? В понедельник, стало быть? – Никита начал поддавливать.

– С утра на работе, а вечером, дайте вспомню. Ага, на теннисном турнире. А почему собственно… – начал было возмущаться сын погибших.

– Порядок такой. Надо все обстоятельства уточнить. Телефоны коллег, кто может подтвердить ваше местонахождение, дайте пожалуйста, – миролюбиво попросил оперативник.

Лев неодобрительно хмыкнул и написал на листочке пару телефонов.

– Спасибо, – примирительно кивнул Никита. – Про материальное положение родителей что можете сказать?

– Не нуждались. Я им квартиру в Москве купил, они ее сдавали, все время порывались мне деньги перечислять. Сестре подарки дорогие делали, мне тоже все время что-то пытались подарить, – Лев снова вздохнул.

– Сами кого-то подозреваете?

– Да кого я могу подозревать? Это вы должны преступников искать, – слегка истерично ответил Лев.

– Мы то как раз ищем. А у вас с отцом какие отношения были? – Никита продолжил допрос.

– Нормальные.

– Ссор не было?

– Не было, – сплетя пальцы, ответил Лев.

– У нас другая информация, – вперив взгляд в глаза свидетеля, произнес Никита.

– Да ну. Разные политические взгляды. Он патриот, я глобалист. Так, спорили из-за политики, – отмахнулся Лев. – А что на камерах то видно? Точно не сосед с собакой этой бешеной ему отомстил?

– У родителей Ваших камера стояла? – чуть не хором удивились Никита и Мошкович.

– Конечно. Сразу после инцидента с собакой отец поставил. Урод этот повадился гадить на забор.

– Да мы весь дом осмотрели, – развел руками Никита, – не было ни камер, ни регистратора.

– Так она на столбе висит. И хранилище облачное. «Трассир». Телефон где отцовский? Я ему помогал программу настраивать, – Лев обрел уверенность, чувствуя превосходство над оперативниками.

Уже через минуту он с победным выражением лица включил им запись с камеры за вечер убийства. Оперативники сгрудились вокруг смартфона, вглядываясь в экран. Изображение было цветное и довольно высокого качества. Картинка показывала всю проезжую часть и ворота на участок Берштейнов. Когда на таймере записи было 18.12, на экране появился худощавый мужчина среднего телосложения. Лицо его было скрыто козырьком бейсболки, поверх которой был капюшон спортивной куртки с логотипом RUSSIA. Пробыв минут двадцать в доме, мужчина вышел и направился в обратном направлении. На нем по-прежнему была кепка, но она была чуть сдвинута набок и слегка приоткрывала лицо, частично закрытое солнечными очками. Обычное лицо, светлая кожа, без бороды – больше по видео сказать ничего было невозможно. Одно можно было сказать наверняка, это был не Соболев.

Возраст мужчины был непонятен. Судя по одежде, это мог быть тинейджер, но неторопливая походка говорила, что мужчина уже в возрасте. Оперативники пересмотрели видео несколько раз, переслали его себе и поблагодарили Льва. Взяв его отпечатки и биоматериалы, дав ему расписаться, они отпустили его.

– А когда тела можно забрать? Вскрытие же было, похоронить бы? – напоследок спросил тот.

– Попробуем не затягивать. Но это следователь решает, не мы. Поговорим с ним, – пообещал Никита.

Проводив Льва, в кабинете они застали Филиппа. Тот гордо продемонстрировал выписку из домовой книги. Молодой человек все больше импонировал Никите. Тот вспоминал себя в первые месяцы службы, то с каким рвением он выполнял самые разные поручения начальства.

– Все есть. В лучшем виде, – сообщил Филипп, вручая документ Никите.

– Молодец. Но у нас новая вводная по Берштейнам. Есть видео с убийцей.

– Да ладно? – изумился Филипп.

– Смотри, – Мошкович открыл на компьютере свою почту и нашел там сообщение с телефона Берштейна. – Запоминай товарища. Будешь камеры по дороге на вокзал просматривать. Убийца пешком пришел. Основная версия – приехал на поезде.

Филипп кивнул и начал снимать на камеру смартфона изображение экрана компьютера.

– А зачем снимаешь то? – спросил Мошкович.

– Так чтобы сверять с камерами, – нашелся Филипп.

– Так перешли сам себе и сверяй на здоровье, – Мошкович хмыкнул и повернулся к Никите:

– Наберут по объявлению. Пойдем Воронцову доложимся.

Начальник обрадовался необычному прорыву и велел сосредоточиться на изучении камер. В свою очередь, он пообещал решить вопрос со следователем о скорейшей выдаче тел для похорон. Остаток дня прошел в дружном просмотре записей с сотни камер, по всему периметру Смоленска. Начали они с окрестностей дома Берштейнов. Там след незнакомца в бейсболке не обнаружился. Они расширили круг поисков и обнаружили, что тот пришел к месту преступления со стороны Соборной горы и той же дорогой ушел обратно. Но там его след обрывался. Поскольку дело шло к вечеру пятницы, они сошлись во мнении, что в понедельник надо проехаться и посмотреть камеры организаций, не подключенных к системе «безопасный город».

Никита торопился, так как торопился выехать в Москву, Мошкович тоже имел планы на выходные. Филипп предложил поработать внеурочно:

– Семьи нет, могу проехаться, всех владельцев камер поопрашивать.

– Вот это самоотверженность. Дерзайте, Филипп. Вам надо висты зарабатывать, – от души порадовался Никита, еще сам недавно бывший в похожей ситуации.

К вечеру этого дня он уже звонился в квартиру своей девушки Зои. За спиной Никита прятал букет роз и корзинку черешни, втридорога купленной в придорожной лавке. Зоя встречала его в миниатюрном шелковом халатике, едва скрывающем ее прелести. Она не была красавицей в полном смысле этого слова, но ладная фигурка вкупе с миловидным лицом делала ее для Никиты неотразимой. Девушка, не дожидаясь пока он войдет в квартиру, прыгнула ему на шею.

– Ну наконец-то!

Никита еле устоял и выпростав руку из-за спины, вручил возлюбленной цветы и черешню.

– Я тоже скучал.

Остаток вечера и пол ночи они провели за милой болтовней, периодически утоляя свою страсть, накопившуюся за неделю разлуки. С утра Зоя, пытающаяся научиться готовить, разбудила Никиту, занеся поднос с завтраком прямо в спальню. На подносе стояла огромная тарелка с омлетом, излишне густо пересыпанном зеленью, и чашка ароматного кофе.

– Я вообще-то хотела яйцо-пашот сделать. Но оно растеклось, так что у тебя омлет с зеленью, – призналась Зоя, присев на кровать и влюбленно глядя на Никиту. Тот, облокотившись на подушку, с удовольствием принялся поглощать свой завтрак. Конечно, он мог придраться к тому, что Зоя банально забыла посолить омлет. Но вместо этого Никита аккуратно уточнил:

– А ты, наверное, соус бешамель делала? Ну раз пашот хотела сделать? Я бы его тоже съел.

– Точно, – девушка хлопнула себя по лбу. – Я ведь и тосты подсушила. Ты точно хочешь?

– Конечно, – согласился Никита, втайне надеясь, что, хотя бы в соус Зоя добавила соль.

Соус и вправду оказался полноценным, так что завтрак вышел вполне съедобным.

– Какие у нас планы? – допив кофе, поинтересовался Никита.

– Я маме обещала, что мы приедем на ужин. Ну, пожалуйста, – Зоя просительно сложила руки под подбородком.

– Всяко лучше, чем на Динамо идти, – засмеялся Никита. Крестный Зои, генерал ФСБ в свое время приучил ее посещать матчи ведомственной команды Динамо. Никита в принципе был равнодушен к футболу, а если и смотрел, то симпатизировал красиво играющим командам, так что поход на Динамо в прошлые выходные его не порадовал. Зоя сделала вид, что обиделась и поджала губы:

– Для тебя старалась. Я, кстати, с тобой на бои без правил ходила.

– Тебе же понравилось? – искренне удивился Никита.

Зоя скорчила рожицу и развела руками, оставляя вопрос без ответа. Но Никита решил не углубляться в дискуссию. Прокатившись по каким-то накопившимся делам, они приехали к Зоиной маме. Он был уже знаком с ней, но в гости его ни разу еще не приглашали. Лариса Алексеевна, так ее звали, готовилась к визиту не меньше недели. На стол был накрыт сервиз из фарфора Ломоносовского завода, о чем ему не замедлила шепнуть Зоя:

– Папа с мамой в Ленинграде купили, только по большим праздникам достаем. Ты тут, судя по всему, важный гость. Но не зазнавайся!

Никита смутился, потому что и так немного стеснялся Ларисы Алексеевны. Дальше было только больше. Несмотря на скромную пенсию, женщина купила для застолья камчатского краба и черную икру. Судя по обстановке, бытовой технике и оборудованию санузлов последний ремонт в квартире был лет тридцать назад. Зато сама Лариса Алексеевна выглядела моложе своих лет. «Хочешь знать, как твоя жена будет выглядеть через двадцать лет, посмотри на ее мать», – Никита вспомнил наставление отца.

«Ничего себе, а я с вином продешевил», – Никита устыдился роскошного приема от мамы своей подруги. Зато это его подвигло весь вечер блистать остроумием, отвешивать комплименты хозяйке и нахваливать ее стол. Готовила мама подруги отменно, не в пример дочери. «Значит, и Зоя не безнадежна. Научится рано или поздно», – подумал молодой человек. В конце Никита и вовсе расхрабрился, и поблагодарил хозяйку за прекрасные гены, доставшиеся Зое от мамы. Лариса Алексеевна была в очередной раз очарована молодым человеком своей дочери. До этого они виделись на праздновании Нового Года и там толком не смогли пообщаться. Но в этот раз врожденное обаяние Никиты сделала свое дело, и он окончательно влюбил в себя Ларису Алексеевну.

Зоя же испытывала смешанные чувства. Гордость за Никиту, понравившегося матери, это было конечно приятно. Но теперь мамины расспросы о ее личной жизни и планах на замужество приобретут излишнюю конкретику. «Часики то тикают», – Зоя отчетливо представила себе мамины слова при следующей встрече и обреченно вздохнула.