Текст книги "Театр нашей жизни. Для тех, кто любит думать"

Герман Арутюнов
Театр нашей жизни. Для тех, кто любит думать

Информация от издательства

Книга издана при финансовой поддержке Министерства культуры Российской Федерации.

© Арутюнов Г. Р., 2021

I. Предисловие

Эта необычная книга об истории, магии и феномене театра, о самых разных театрах:

несбывшемся театре,

театре мысли,

театре русского обряда,

театре гаданий,

театре ряженых,

театре рода,

усадебном театре,

театре живописи,

театре танца,

театре такс,

светотеатре,

театре души,

историко-этнографическом театре,

и театре самовыражения.

Книга-предупреждение о том, что произойдет с нами, с человечеством, если театр исчезнет из нашей жизни.

Театр – это нелинейный способ передачи информации, более емкий, как считает автор, чем записанное слово, когда звук, жест, поза, несут на себе целые пласты культуры других эпох. Хотя до сих пор культуру без письменности наука не считает культурой…

Театр – механизм замедления и воспламенения нашей жизни. Потому что человек создан Богом не только для бега по жизни, но прежде всего для сцены, где он должен играть, а Бог – смотреть.

Вот почему в детстве все мы невольно играем в театр:

в больницу,

в поликлинику,

в музей,

в ресторан,

в магазин.

Играем, потому что все дети близки к первоначальному божественному замыслу. А потом, взрослея, мы отходим от театра, перестаем церемониться с жизнью, превращая ее в будни.

Все актеры – творцы. Это хотят видеть в них педагоги, задавая этюды. Другое дело, что не все потом становятся настоящими Творцами. Но изначально, в потенциале – да. И в природе, чтобы завоевать право на продолжение рода, самец должен показать себя творцом. И первые охотники изображали жестами, позой, мимикой, движениями то, что с ними произошло, произойдет или могло произойти. Это все передача информации через театр. А потом пришло слово, и театр отступил, стал одним из каналов… Но не главным…

Театр переносит нас в другое время, потому что в нас течет кровь предков и она содержит всю информацию, которую они накопили, все особенности их жизни, все впечатления. Но, чтобы все это ожило в нашем сознании, нужно расширить сознание, включить генную память. Механизм этого расширения включается через обряд, и через театр, в котором все построено на обряде, то есть на движении по кругу и на повторяющихся одинаковых действиях.

Потрясение в театре, как зажигание в автомобиле, запускает в нас духовную жизнь. И мешает жить бездуховно…

II. От автора. Театр и время

Все мы помним знаменитые слова Н. В. Гоголя о театре, которые вдохновенно произносит в фильме «Старшая сестра» Татьяна Доронина:

«Вы любите театр? Вы любите театр, как люблю его я? То есть всеми силами души вашей, со всем энтузиазмом, со всем исступлением, к которому способна только пылкая молодость, жадная и страстная до впечатлений изящного? Является ли он постоянным возбудителем ваших чувств? Способный во всякое время, при любых обстоятельствах волновать, возбуждать их, как вздымает ураган песчаные метели в безбрежных степях Аравии?

Театр – это храм, это подлинный храм искусства, при входе в который вы мгновенно отделяетесь от земли, забываете о житейских отношениях, здесь ваше холодное я исчезает, растворяется в пламенном эфире любви.

Если вас мучит мысль о трудном подвиге вашей жизни и о слабости ваших сил, здесь вы её забудете.

Если когда-нибудь ваше душа жаждала любви и упоения, в театре это жажда вспыхнет в вас с новой неукротимой силой.

Если когда-нибудь в ваших мечтах мелькал пленительный образ, забытый теперь вами, забытый как мечта несбыточная, в театре этот образ явится вновь и вы увидите его глаза, устремлённые на вас с тоской и любовью…

Ступайте, ступайте в театр, живите и умрите в нём, если можете!»

Что же, помимо всего того, что перечислил Н. В. Гоголь, превращает театр в волшебный храм, преображающий нас?

Как ни странно, время.

Ведь именно время превращает обычную жизнь, обыденность в аномалию, в чудо. Скажем, 10 минут назад вы были на кухне, а сейчас перешли в соседнюю комнату. То есть переместились туда, где 10 минут назад вас не было. И, если убрать эти 10 минут, то получается, что вместо кухни вы мгновенно оказались в соседней комнате. Несмотря на разделяющую помещения стену. Это уже телепортация. Вас переместило время, для которого трехмерность – не препятствие. Другое дело, что обычно время как правило никуда не исчезает, и чудеса не происходят. Но иногда сжимается или расширяется, замедляется или ускоряется, и тогда и стена перестает быть препятствием. Потому что для времени нет длины, ширины и высоты, то есть трехмерного пространства, оно свободно пересекает эти границы.

Растягивает и сжимает время такое явление как обряд. Одинаковые повторяющиеся действия как бы замораживают время, и после трех, пяти или семи повторений одного и того же действительность отходит на второй план, стираются границы между миром реальным и ирреальным, и все становится возможным, в том числе и путешествия во времени и в пространстве.

И в театре, как и в обряде, время от времени возникают чудеса. В театре тоже повторы, как и в обряде, действие то и дело возвращается в одно и то же место, потом так же в другое и в третье (в доме, на улице, на площади и так далее). Поэтому время и там и там то сжимается, то растягивается. В театре, например, вся жизнь может всплыть в виде картинок в памяти и пронестись перед зрителем за несколько секунд, а, может быть и наоборот, какое-то событие длительностью с несколько секунд потянуть за собой воспоминания в целую жизнь. И все это рождает у зрителей всплеск эмоций, когда теряется представление о времени… И оказываешься в другой эпохе…

И именно время позволяет нам делать открытия. Оно как бы приподнимает пространство и мы уже можем заглянуть в другую реальность, точнее – в ту же, но сдвинутую во времени взад или вперед. Время позволяет узнавать, и фиксировать то, чего не было с нами, чувствовать то, что мы в этой жизни вообще не видели, не пробовали и никак с этим не соприкасались.

Впервые я задумался над этим еще работая в журнале «Природа и человек» и сталкиваясь с разными чудесами. И со временем понял: за видимой нами реальностью есть еще что-то, а чудеса могут возникать везде, где проводят обряды:

в храме,

на фольклорном празднике,

в фольклорном театре.

Почему в фольклорном? Потому что там все построено на обрядах, которые передаются не по учебникам или записанным сценариям, а из уст в уста. Или вообще передаются интуитивно, по догадке или озарению. Как Лев Толстой описывал танец Наташи Ростовой, которая непонятно откуда взяла все приемы и фигуры танца. Так в деревнях, откуда давно разъехалась молодежь, умершим бабушкам, которые сказывали сказки и пели матерные озорные частушки, казалось бы, нет замены, поскольку они ничего никому не успели передать. Ан нет, возвращаются из города уехавшие когда-то девчонки, становятся бабушками и сказывают те же сказки и поют те же матерные озорные частушки.

Потому что можно не запоминать информацию, но вспомнить только ритм, интонацию, и на них, как на ленту, намотается все остальное (!!!).

Это чудо, но в то же время привычное явление, например, для Историко-этнографического театра, редкого, единственного в Москве. Редкого, потому что для этого нужно уникальное стечение обстоятельств, чтобы такой театр возник, нужны бескорыстные фанаты, которые будут все это тянуть, и каждый должен и петь, и плясать, и знать фольклор, и читать очень много и путешествовать во времени, и прикасаться к обрядам… то есть сдвигать или передвигать время. Это все окупает.

Помню, смотрел спектакль «Комедь. XVII век», рассказ о времени, когда по сути еще не было книг. Это было начало русской литературы, до написанных и напечатанных текстов, до М. В. Ломоносова. Почему и называют его основоположником русской литературы, что до него литература в массе своей была в устном виде – по кабакам, по домам, по площадям ходили пересказчики, сказители, скоморохи и рассказывали. И язык был красочнее и разнообразнее, потому что тогда не было разгружающих память книг и записывающей аппаратуры.

И оказывается, что если перенести (что и делали актеры) какие-то приметы одного времени, скажем, XVII века (строения, мебель, одежда, говор, жесты, манеры), в наше нынешнее, то другое, далекое для нас время и проявится. По крайней мере какие-то отголоски, мотивы: звуки, формы, ритмы… Во время спектакля у меня не раз возникало чувство, что я как на машине времени перенесся в XVII век, хотя, наверное, если бы персонажи говорили в полной мере на том старославянском языке, который был принят в XVII веке, я бы не все понял… Но, видимо, хватило и той настройки, которую создавали детали одежды, особенности языка, характера событий.

Театр переносит нас в другое время, и это не иллюзия, а почти реальность, не только за счет восстановления примет (строений, мебели, одежды, говоров, жестов, манер), но еще и потому, что в нас течет кровь предков и она содержит все особенности их жизни, все впечатления, то есть всю информацию, которую они накопили, Правда, чтобы все это ожило в нашем сознании, нужно его расширить и включить генную память. Механизм этого расширения сознания и создает театр.

Ведь мы воспринимаем нашу жизнь теми маленькими фрагментами, которые проживаем. Наше обыденное реальное сознание – это мелькающие осколки, фрагменты, фрагментарность, какая-то событийность: побежал, пошел, отошел, пришел… А в театре перед нами часто проходит вся жизнь человека, энергетически усиленная обрядом, и в нас включается более широкое видение, так что мы уже способны влезать и в другие времена!

Взять, например, школы быстрого чтения… Чему они там учат? Расширению пространства видения. Обычно человек читает глазами по строчкам, слева направо и сверху вниз. Скорость примерно 30 страниц в час. Так нас учили в школе, именно в таком ритме, в каком в начальных классах учитель читал вслух диктант. Нам задавали именно такой ритм. В школе Андреева или других школах скорочтения, например, учат охватывать глазом не слово или даже строчку, а всю страницу. А это скорость 5-10 страниц в минуту, то есть толстую книжку за полчаса!

Кто-то скажет: нереально. На самом деле регуляторы в человеческом организме, в каждом из нас, фантастические! Какой включишь, такая и задается программа. Как еще 150 лет назад, до революции, чукчи младенца при рождении окунали пяточками в снег на 50 градусном морозе и тем самым включали в нем регуляторы именно на такой мороз. И они потом всю жизнь ели сырую строганину на морозе и не простужались. Так и тут, в театре расширяется, раздвигается сознание, и человек может видеть, слышать, чувствовать на какое-то число лет дальше, глубже, объемнее. И разная плотность. В одном случае два часа событий на сцене – это целая прожитая жизнь, а в другом – это один день жизни, один час или даже несколько минут.

Это бывает и в кино, когда мы видим в фильме чужую жизнь, видим ее целиком или большим фрагментом, и вдруг в нас временно раздвигается восприятие и вспоминаем то, чего с нами в жизни не было. Скажем, вспомнил какой-то эпизод с матерью или с отцом, которого вроде не было в жизни, которого не знаю или помню. Мы знаем, что невозможно вспомнить то, чего не было. А тут как раз в памяти всплывает эпизод, которого в вашей жизни вроде бы никогда не было! Значит, не зная чего-то и не пережив, поскольку оно принадлежит чужой жизни, это все-таки можно вспомнить! Каким образом? За счет расширения восприятия, которое совершил обряд, фильм или театр, перенося нас в другие времена и показывая целиком целые жизни людей.

С древнейших времен такой техникой пользовались шаманы, жрецы, волхвы, то есть посвященные продвинутые люди… в Каменном веке, в Древнем Египте, в Древней Греции, В Древнем Риме. Например, это делали, используя галлюциногенные напитки, чукотские шаманы (настои на мхе), южноамериканские индейцы (настой жгучего корня пейота, о котором говорил Кастанеда), наши славянские колдуны (настой из мухоморов) и так далее.

И после таких напитков сознание расширяется, и наш трехмерный мир тоже расширяется до многомерного. Поэтому человек в трансе видит себя и других в виде дыма или сгустка пыли, проходящим сквозь стены, камни, дерево, меняющим даже свою природу, становясь стеной, камнем или деревом… В таком состоянии человек проникает сквозь время, и ему открываются другие эпохи, другие люди, другие события… А начиналось это очень давно…

Первым театром можно назвать обряд или ритуал, который проводили перед охотой первобытные охотники вместе с шаманом (или жрецом). Как правило, действие совершалось по кругу вокруг костра, с рисунками на стенах, с определенной акустикой пещер, там, где отблески костра создавали у всех таинственность и священнодействие. Это все спонтанно и интуитивно отлаживалось в течение тысячелетий жрецами-режиссерами и откладывалось в сознании людей. Но идеальным местом для таких действий потом стали святилища, где жрецы уже могли специально готовить для ритуалов и место и освещение и могли репетировать отдельные фрагменты священнодействия.

Также по кругу потом двигались и совершали обряды и посвященные (жрецы, волхвы) во всех уголках Земли, где археологи находят остатки капищ и святилищ. Например, древние кельты-друиды в святилище-мегалите Стоунхендж, проводившие обряды и праздники, посвященные Солнцу, Луне и другим божествам.

В древнем Египте подобные обрядовые действия уже получили название мистерий и проходили в форме театрализованных религиозных спектаклей, тоже в движении по кругу на глазах посвященных зрителей, стоящих или сидящих вокруг в пирамидах, святилищах, капищах, храмах, амфитеатрах… Разыгрывались, например, сцены коварного убийства богом тьмы Сетом бога света Озириса, поисков и нахождения Исидой тела Осириса, ее плача по Осирису, оживления Осириса, рождения Гора, сына Озириса, борьбы Гора с Сетом, воскресения Осириса.

В древнеегипетской Книге мертвых, которая дошла до нас на папирусах или на стенах гробниц в виде картин-мистерий, то есть театрализованных красочных сцен, подробно описывается, что происходит с душой умершего при попадании в подземное царство. Настоящий театр загробного мира! Душа предстает перед 42-мя Богами, перед которыми надо оправдаться, убедить каждого, что не совершал тот или иной грех. И это повторяется (обряд!) с каждым человеком. И каждый из этих 42-х Богов ждет одного и того же (повторы, обряд!) от каждого человека – оправдания. А душу умершего вел по Подземному миру Бог Осирис (или его сын бог Гор), который по деяниям человека при жизни определял его место там, в загробном мире.

Слово мистерия греческого происхождения и означает таинство, тайное священнодействие, причастность к Божественному. Древние египетские мистерии были закрытыми, доступными только для узкого круга посвященных людей – жрецов. Они обычно посвящались египетским богам: Изиде и Осирису. В идеале в жизни каждого из нас должны быть мистерии. таинство, тайное священнодействие, причастность к Божественному.

Бог Гор, сын Озириса, ведет душу по подземному миру

Взвешивание сердца умершего

Греки позаимствовали театрализованные религиозные мистерии у египтян. Например, известные греческие философы Пифагор и Платон учились в египетских храмах и прошли посвящение в таинство египетских мистерий. Поэтому неудивительно, что из древнего Египта религиозные мистерии перекочевали в древнюю Грецию и стали доступными для многих людей. Сначала тоже, как и в Египте, существовал лишь небольшой круг посвященных, затем этот круг становился все больше, больше, пока это не приобрело массовый характер. Дошло до того, что среди древних греков стало модно быть посвященным в какую-либо мистерию.

Книга мертвых. Книга Суд Озириса

Театрализованная передача знаний дошла до нас в виде игровых школ и игровых тренингов, когда вся информация усваивается через музыку, игру, театральные сценки. В педагогике это направление получило развитие в вальдорфских школах, где ритм, музыкальный фон и удовольствие помогают детям легко запоминать намного больше, чем их сверстникам в обычных школах…

И это правильно, потому что дети, даже, если их никто этому не учил, дома всегда играют во что-то:

в магазин,

в больницу,

в зоопарк,

в прачечную,

в парикмахерскую, произносят за участников целые монологи. А, если действия без слов, то просто напевают себе что-то под нос. И, забывая о времени, не шалят, не требуют к себе внимания. Потому что, не осознавая, выхватывают из жизни разные подмеченные сценки, превращают их в обряд, в церемонию, в театр, в верхний слой, куда поднимается жизнь.

Самыми известными греческими мистериями были «Элевсинские». Они ежегодно проходили в небольшом городке Элевсин (окрестности Афин) и посвящались греческим богиням плодородия и земледелия Деметре и Персефоне. Трудно сказать, к сожалению или к счастью, но со временем закрытые религиозные театральные мистерии постепенно превратились в открытые светские театральные представления, а роль жрецов и священнослужителей древних языческих богов стали исполнять актеры. То есть мистерии стали развлекать и перестали быть таинствами и тем священнодействием, которое устрашало и укрепляло веру.

Музыканты древнеегипетских мистерий

Древнегреческий театр. Комедия

Маски древнегреческого театра

Театр Древней Греции

Театр Древнего Рима

Музыка в театре Древнего Рима

Средневековый театр. Мученичество св. Аполонии

От греков искусство театра было усвоено римлянами, а впоследствии, вместе с завоевательными походами римских легионов и войск Александра Македонского распространилось по всей Европе и Азии.

С приходом христианства мистерии, как проявление язычества, были запрещены. Но скрытый в них обряд вновь вернулся в храмы, перешел в литургию, во все христианские церемонии: исповедь, причастие, миропомазание. Мистерии внесли огромный вклад в развитие мировой культуры и дали толчок для возникновения мирового театра.

Наш отечественный российский театр пошел от шутов и скоморохов, бродячих комедиантов, первые изображения которых появились еще на фресках Софийского собора в Киеве в XI веке. А, если заглянуть еще дальше в глубь истории славян, то предшественниками шутов и скоморохов были волхвы, ведущие языческих обрядов, которые с принятием Русью христианства оказались в роли гонимых, преследуемых и уничтожаемых… В эпоху язычества на капищах и в святилищах перед статуями идолов они разыгрывали целые театрализованные представления с жертвоприношениями, с участием ряженых. Ряжение объединяло с духами и в то же время защищало ряженого от действия злых сил – он был неузнаваем под чужой личиной. Так что в любом человеке театра, будь то режиссер, актер, гример или осветитель, то есть во всех, кого неудержимо тянет в театр, течет кровь волхва и скомороха, а в потенциале скрыт дар священнодействия.

Капище Перуна. Волхвы совершают обряд Воплощения

Когда с распространением христианства на скоморохов, как и раньше на волхвов, начались гонения (уже с XI века, а особенно в XVII веке, когда их объявили вне закона), некоторые из них стали шутами да скоморохами у князей (в Москве была целая слобода скоморохов), а другие начали селиться целыми поселениями и осваивать разные ремесла:

кузнечное дело,

кожевенное,

сапожное,

портняжное,

знахарство.

Так что большинство ремесленных деревень (в первую очередь гончарных) это наследие скоморохов, живших по правилу «и швец, и жнец, и на дуде игрец». А скоморошничали теперь уже только на праздниках да ярмарках.

Все шуты и скоморохи, как отмечают этнографы, практиковали «обрядовые формы антиповеденния», то есть все делали наоборот (ходили на руках, падали вверх тормашками, надевали вывернутые наизнанку звериные шкуры, проговаривали словесные бессмыслицы). Это говорит о том, что в скоморохи как правило шли люди с инстинктом противоречия (в каждом школьном классе встречался и сейчас повсеместно встречается шут гороховый, который всегда готов возразить и переиначить), что заставляло их все делать наоборот. И этот инстинкт исходит от первого апостола Бога – Денницы, который взбунтовался, не захотел делать так, как велел Бог, но по-своему. Почему и говорят: «Бог дал попа, чёрт – скомороха.»

Постоянно встречая в этой книге упоминание об обряде и театре как обряде, читатель уподобляется шаману, который ходит по кругу мимо одних и тех же камней, выкрикивает одни и те же звуки и совершает одни и те же движения. В итоге не факт, что пойдет дождь или зажжется погасший огонь, но какое-то воспламенение (души) обязательно случится.

Когда погружаешься в мир театра, особенно, когда не из зрительного зала, а изнутри, со сцены, из-за кулис, осознаешь, какое это чудо. И, если вдруг теряешь этот мир, если вынужден от него отказаться, как когда-то отказался от театра мой отец, это трагедия…