Текст книги "Театр нашей жизни. Для тех, кто любит думать"

V. Театр русского обряда Дмитрия Покровского

Святки… с детства слыша это слово, представляешь себе рождественскую елку, игрушки, конфеты, мандарины, орехи в золотой фольге, елочную мишуру и мигающие огоньки, всплески солнца, на ветвях, подарки от деда Мороза… дни ожидания чуда. И это не случайно, потому что на Руси эти дни (с 7 по 18 января, а по старому стилю с 25 декабря по 6 января) тоже всегда были ожиданием чуда. Ощутить эту атмосферу можно, если прийти в начале января в ту или иную усадьбу, где выступают со святочной программой разные фольклорные коллективы. Например, в музей-усадьбу «Архангельское», где в канун святок можно посмотреть на артистов ансамбля Дмитрия Покровского…

Ансамбль этот необычный. Те, кто хоть раз побывали на его выступлении, стремятся потом попасть на его концерты еще раз. Как выразился один из зрителей: «Такое ощущение, что они знают то, чего не знает никто!».

И дело, наверное, не только в том, что, осваивая тот или иной древнерусский обряд, артисты прочитывают все, что только о нем где-либо написано, главное – они ездят по глухим российским деревням, наблюдают разные варианты обряда, изучают его, как волшебную шкатулку, в которой есть свои потайные выступы. Нажмешь на такой выступ, и просыпается в тебе родовая память, как будто живешь ты уже не одну тысячу лет и несешь в себе все знания, накопленные за все эти годы.

Конечно, обряд – это священнодействие, в котором возникающее волшебство зависит от многих факторов: от погоды, от состояния участников, их энергетики, их одежды, разных предметов, от техники. Поэтому количество однообразных повторяющихся действий (движение по кругу, прыжки, танцы, крики, приговоры и присказки) сегодня может быть одним, завтра другим, а послезавтра третьим. И те, кто совершает обряд, это знают и каждый раз готовы к разному числу повторений. Как, например, шаман, которому, чтобы вчера вызвать дождь, надо было совершить пятнадцать кругов вокруг костра с ударами в бубен, танцами и песнями, сегодня – восемнадцать, а завтра, может быть, хватит и двенадцати. Но, несмотря на все эти меняющиеся зависимости в любом обряде всегда есть основа, как текст пьесы или либретто оперы. Эту основу и передают держатели обряда своим преемникам из уст в уста.

Сила воздействия обряда на зрителя зависит от места, где стоит актер, как он движется к зрителю, по прямой, по диагонали или по окружности. А еще они знают тайну человеческого голоса. Можно просто петь, как все поют. А можно, оказывается, найти такую точку опоры в голосе и так от нее оттолкнуться, что, будучи даже слабым и тихим, голос станет сильным и громким, как колокол. Так порой поют немощные древние старушки в русских деревнях…

Символ-талисман ансамбля

Давно уже нет с ансамблем его руководителя Дмитрия Покровского (1944–1996), но коллектив продолжает воплощать в жизнь все его задумки, то есть отыскивает в российской глубинке, реставрирует и показывает старинные русские обряды… Причем, артисты ансамбля Покровского не просто аутентично показывают обряд, максимально держась первоосновы, его традиционные элементы (обращение, клятва, движение по кругу, соперничество, благодарность), разыгрывают его в лицах, но и настраивают зрителей на обряд, знакомят с его предысторией, останавливаются на особенностях, чтобы их заинтересованность, а значит и энергия их, зрителей, тоже стала частью обряда. Таким образом, ансамбль Дмитрия Покровского и возрождает русский обряд и играет роль передвижного музея или театра русского обряда. Например, Святки…

«До 7 января, до солнцеворота, времени зимнего солнцестояния, – рассказывает музыкальный руководитель ансамбля Мария Нефедова, – дни становились короче, ночи – длинней, природа, казалось, уже засыпала. И люди боялись: а вдруг настанет сплошная ночь?! Чтобы этого не случилось, они решили пробудить природу, повернуть время на весну, а для этого вызвать как можно скорее на небо солнце, то есть фактически совершить чудо. Святки и есть древний обряд вызывания и славления только что родившегося Солнца. Такова цель Святок – разбудить природу, зажечь творческий огонь, чтобы закрутилось новое колесо жизни. Солнце ведь все время в движении, и, чтобы ему угодить, надо все время двигаться. Поэтому Святки – это непрестанное движение, все должны двигаться, ходить друг к другу в гости. Отсюда одна группа колядовщиков сменяла другую: дети, молодежь, взрослые, пожилые люди. Основная цель колядования – пожелания счастья, богатства и хорошего урожая. Вначале славили Солнце, а с появлением христианства рождение Солнца стало отождествляться с рождением Христа. Его и стали славить, обходили с песнями-колядками каждый дом…

 
Пришла Коляда накануне Рождества,
Мы ходили, мы искали Коляду святую
По всем дворам, по проулочкам…
С нами Звезда идет, Молитву поет…»
 

При этом артисты, двигаясь по кругу, приплясывают, напевают, повторяя на разные голоса одно и то же, вступают в веселую перепалку друг с другом и со зрителями, задают вопросы, шутливо отвечают, водят хороводы. То есть устраивают целое театральное действо.

Если вспомнить, что древний Бог солнца у славян – Хорс, отсюда хор – пение в честь него стоящих в кругу людей, а также – движение по кругу в честь Хорса с пением и танцами. Солнце было похоже на круг, колобок, колесо. Отсюда Коляда – праздник рождения Солнца, который отмечали наши предки так: сажали в украшенные солярными (солнечными) знаками сани малыша, одетого в праздничную рубаху Коляду, и катали по окрестностям с веселыми песнями.

Дмитрий Покровский (слева)

Песня в честь Хорса, славянского Бога солнца хоровод

Побыли, проделав все это, артисты колядовщиками, а затем настает черед кукольного театра-вертепа, мерцающего в озарении свечей, как маленькое чудо. Как и солнце, здесь тоже рождение света, только маленького, человеческого. Взрослые, вспоминая, как в детстве мечтали о таком же вот театре, на мгновение начинают чувствовать себя детьми…

Перед нами в игрушечном переносном вертепе проходят эпизоды жизни Христа: явление ангела Марии с благой вестью, рождение младенца Христа в Вифлееме, поклонение ему волхвов дарами, избиение по приказу царя Ирода всех младенцев, бегство Иосифа и Марии в Египет… Главное, что после самых разных опасностей все заканчивается хорошо… Речи героев здесь чередуются с песнопениями.

На пробуждение солнца направлены и другие элементы обряда, которые показывают артисты, приплясывая и напевая. Это и переодевание в ряженых: медведя, коня, журавля, козу. Ради будущего урожая поливали друг друга водой и посыпали зерном. Так делают и сейчас. Из всех ряженых на этот раз самым капризным оказывается «конь» – его приходится «лечить» сразу тремя способами, один из которых, конечно, оказывается успешным.

А еще девушки на святки всегда гадали о судьбе. Клали в шапку кольца, усаживались вокруг, а потом одна вынимала по кольцу и спрашивала: «Чье»? Той, которая откликалась, пророчила быстрое замужество, далекую дорогу или долгое сидение в девках. Каждое пророчество сопровождалось песней. Здесь гадание тоже вызывает особый интерес, потому что часть колец собирается прямо в зале. И кто-то из девушек или женщин, передавшим артистам свое кольцо, узнает о своем будущем что-то интересное.

По традиции после вертепа артисты разворачивают и взрослый обрядовый театр – показывают две народные драмы «Лодка» и «Царь Максимилиан», которые, начиная с XVII века на Руси в Святки всегда шли на всех ярмарках и праздниках. Первая – притча-путешествие о шайке разбойников, плывущих на лодке по большой реке. Вторая – о противоборстве жестокого царя-тирана и его сына, не желающего отказываться от языческой веры в старых и привычных «куменических» богов.

И, если в драме «Лодка» главное – песни, которые последовательно, подробно и эмоционально передают все происходящее с плывущими, то в драме «Царь Максимилиан» наоборот, акцент – на бесстрастные скороговорки стихов, которыми актеры как бы выстреливают друг в друга, передавая фон именно святочного балагана, герои которого изъясняются безразлично, бесстрастно, именно так, а не иначе. Ровная речь, без эмоций, это не ошибка, а намеренный прием, распространенный в фольклоре разных времен и народов. То самое число повторений, от которого возникает волшебство по аналогии вспыхивающего от трения огня и которое все время меняется.

Так вели свое повествование сказители-странники времен Гомера, путешествовавшие из города в город и под звуки кифары, нараспев и бесстрастно пересказывающие «Илиаду» или «Одиссею». Точно также, аккомпанируя себе на гуслях, поведывали древние сказания и былины наши отечественные странники старцы-бояны. Казахские певцы-акыны, например, тоже свои длинные (некоторые могут звучать день и более) песни-сказания и сейчас пропевают бесстрастно, почти на одной ноте. Этим, как показывают последние исследования ученых, изучающих магию фольклора, достигается переключение слушателя в режим подсознания, где контроль разума ослаблен, и границы памяти раздвигаются, вплоть до родовой (на сотни лет) или даже генной (на тысячи лет).

Бесстрастное пение колядок тоже переключает сознание в полуактивный режим, так что и у поющих и у слушающих часто возникает чувство вечности, как будто так было тысячи лет назад и столько же еще будет. Этакий вечный гимн солнцу, миру и благополучию.

Завершающим святочным чудом обрядового театра Дмитрия Покровского становится древний обряд с «умруном», когда в зал с причитаниями вносят «покойника» и начинают совершать над ним разные повторяющиеся оживляющие однообразные действия, в результате которых он, в конце-концов, вскакивает, бурно радуясь своем пробуждению от векового сна.

Вроде бы сказка, а с другой стороны, чем не пример эффекта воздействия обряда, тем более, когда поставлена цель? Основатель народного театра русского обряда Дмитрий Покровский, жизнь которого трагически оборвалась 25 лет назад, верил в реальную силу обряда, как в силу ритуального костра, верил, например, в то, что пением и танцами можно вызвать дождь.

А чем хуже Святки? Это тоже театральное народное действо, обладающее магической силой. Просто мы еще так мало знаем. А иначе в сумрачный январский день, выйдя из дома и посмотрев на небо, могли бы сказать: «Здравствуй, солнце». И, веря в магию слова и театра, подождать, пока оно выглянет.

Веселая перепалка

Клятва. Древний обряд с умруном

VI. Театр святочных гаданий Юрия Сергеева

Основная тема художника Юрия Сергеева, ученика Ильи Глазунова – Русь допетровская, обрядовая, ритуальная. И, пока стоишь возле его картин, оно, это скрытое, тайное, теплится, как лампада, не отпускает…

Это состояние отчасти выразила побывавшая на выставке художника поэтесса из Лобни Лариса Токун:

 
«На полотнах – зимний вечер,
Святки, праздник урожая.
Жемчуга, гаданье, свечи
В царство таинств погружают.
Колдовские бродят тени,
Пламя плавит воск свечи.
Озаряет луч мгновенье.
Замер дух. И звук – молчи!»
 

Читая книгу М. Забылина 1880 года «Русский народ. Его обычаи, обряды, суеверия, предания», художник просто открыл для себя обряды, связанные с гаданиями. Это было как наваждение.

Само по себе гадание – это настоящий театр. Если вы придете к любой современной гадалке, то у нее этот театр дома, начиная с каких-нибудь черных или огненных штор на окнах и кончая светильниками, в которых горят огромные благовонные свечи. Здесь все направлено на то, чтобы пробудить в нас древние инстинкты, когда человек верил в чудеса…

Так же как и встреча с любой цыганкой это тоже театр. То, как заглядывает вам в глаза, как берет вас за руку, как говорит без умолку все, что приходит в голову. Но проговаривает она не бессмысленный набор слов, а выстроенный тысячелетней практикой порядок специальных фраз, нацеленный на отключение логического мышления, на эмоциональный стресс…

«Гадания на Руси, – рассказывает художник, – были разные. Молодежь в деревне могла вечером останавливать встречных мужчин и спрашивать имя. Кто кому назвал какое, так будут звать и жениха. Или могли остановиться у поленницы и с завязанными глазами начать вынимать поленца из общей стенки. Если шершавое или с сучками, то и муж будет колючий, да капризный, если гладкое – муж будет добрым да покладистым. Или берут сонного петуха в десять вечера (а куры ложатся рано, с заходом солнца, то есть часов в шесть вечера), ставят его на стол возле свечи, у него от этого совсем куриная слепота…»

Художник назвал одну из своих первых картин на эту тему «Гадальные забавы». Шутливое отношение к гаданиям смягчает то страшное, что за этим стоит. Как в колонии шуточки и ерничество смягчают страшную и жестокую действительность и ежеминутную опасность для жизни.

Почему «Гадальные забавы»? Потому что здесь нет такого серьезного и опасного таинства как перед зеркалом, а как бы игра. Дети тут пробуют: на этом погадаем, теперь – на этом, а потом – на том. Хотя они друг друга подстегивают и пугают, нагнетая общую атмосферу страха.

Как происходит гадание? В яндову (продолговатую, овальной формы, миску) наливается сырая вода, по ней пускаются скорлупки грецких орехов, в каждой из которых – маленькая свечечка. Каждая из девушек зажигает свою свечу. Скорлупки со свечками плавают по воде несколько минут. По пламени свечи гадали на судьбу.

Тихое пламя означало тихую, ровную жизнь, без особенных волнений и неудач. Более яркое, с перемигиванием – жизнь поинтересней. Совсем яркое, с потрескиванием – очень веселую, бурную, со многими приключениями, жизнь. Тусклое – жизнь печальную и недолговечную. Красное – к горю, желтое – к радости, цвета червонного золота – к очень хорошей жизни. Пламя с копотью – к несчастью. Если какая – то свечка гаснет, то в этом году замуж не выйти. Которая потонет, значит умереть незамужнею. Та, у которой прежде догорит свеча в скорлупке, первой выйдет замуж.

Особую роль играют предметы и живые существа, которые художник расставляет, как части лабиринта:

яндова со свечами,

поставец для соли,

рука девушки,

кот.

Если бы кот был обыкновенный, он бы умывался или смотрел в окно. А здесь, как мудрая бабушка, он смотрит так, как будто все уже знает, кого что ждет.

«Я знаю деревенских котов, – говорит художник, – они мне очень нравятся. Мне кажется, что они всегда все про всех знают и даже больше, поэтому я во все картины их всегда вписываю, как часть русской старины, символ традиционной русской жизни (без кота и изба не изба, как печка, чугуны и валенки). Тем более, что существует поверье: гадание будет успешным в присутствии кота. К тому же он – «вход» в лабиринт картины…»

Это «колдовство» картины-загадки, когда художник не разрешает зрителю смотреть ни вправо ни влево, а только в нужном ему направлении, по скрытому лабиринту, «читать» картину-повесть, волнуясь, отыскивая центр скрытой мысли художника. Чтобы в конце этого «лабиринта» зритель вдруг посмотрел бы на погасшую свечку, и мороз побежал бы по коже – он внезапно бы понял: теперь одна из этих девушек замуж ни за что не выйдет! А две другие свечки еще не погасли, поэтому их хозяйки в таком ожидании и напряжении: что-то их ждет? Одна чувствует, что уже трещит свеча и вот-вот погаснет, значит точно замуж не выйдет. А третья затаилась, сжалась в комочек – только бы ее свечка догорела, не погасла…

Раз люди до сих пор гадают, значит в этом что-то есть, значит это человеку необходимо. Гадание это – прикосновение к судьбе, к будущему, к каким-то высшим материям, которые в нашей жизни практически не задействованы. Еще не так давно в каждой семье были бабушки с их сказками, формировалось некое сказочное пространство в душе ребенка, с которым он выходил в жизнь. Сейчас этого пространства дефицит.

Современная обыденная жизнь редко сталкивает нас с тайной, не так, как это было во времена седой старины. Сейчас Человек, стремясь к комфорту, оборонил себя от неизвестности разными защитами. Нам все привычно и известно, вся жизнь уже состоит из затертых стереотипов, которые облегчают жизнь и к которым мы привыкли. А, когда происходит что-то не стандартное, нас это уже даже раздражает… Потому что нам надо что-то делать, время поджимает, а тут приходиться думать и нельзя воспользоваться готовым рецептом.

Ю. Сергеев. «Гадальные забавы»

Но, оказывается, что когда человек не знает, что делать, это его переносит в тысячелетнюю давность, в то время, когда он еще многого не знал, когда мы все были отчасти магами, когда у нас сознание было чувственным, природным и в то же время непредсказуемой силы. Человек, когда что-то знает, творчески слаб, потому что руководствуется готовыми решениями, готовыми формулами, действует как автомат, и в нем «Бог не работает», нет доступа к всемирному банку информации. Но, когда мы оказываемся перед неведомым, то сразу перестаем быть винтиком большой машины, городским примитивным автоматом, в который сами же себя и превратили в своем стремлении к комфорту.

Создавая мир, Бог, видимо, не знал еще стереотипов, как и любой Творец, обладающий тем большим потенциалом, чем меньше установок в нем заложено. То есть надо время от времени выходить из этого узкого мира обусловленных процессов и стереотипов и ставить себя перед неизвестностью… Например, смотреть в зеркало, на воду, на огонь, на облака.

Неизвестность нас раздражает, потому что нигде никто не учит, что она поднимает каждого из нас до Творца. Это надо объяснять, этому надо учить детей в школах. Она должна не раздражать, а доставлять удовольствие, как доставляет удовольствие творчество. Но ведь творчество – это тоже неизвестность. Значит радоваться ей и творить – это близкие вещи, а то, что мы ее боимся, говорит о том, как мы далеки от творчества, нас к нему просто не приучили.

Гадание погружает нас в неизвестность и тем самым возносит до состояния Бога. Мы возвращаемся к своему божественному первоисточнику. В нас вспыхивают фантазии, целые миры, потому что мы открываемся для них. Именно неизвестность поднимает нас до Бога. Любая игра (карты, кости, орел-решка), некоторые наши состояния (например, ожидание на свидании; отношения между мужчиной и женщиной, когда тоже ждешь многого). Чем страшнее художнику писать картину, актеру играть роль, а писателю начинать новую книгу, тем больше в каждом творческого начала.

В гадании свой ритм, это как качели, как раскачивание, когда с каждым качком открывается что-то. И проводить его надо в таинственной атмосфере – при свечах, в тишине, в темноте, одетыми в особые одежды. Так что мир мага это условный мир, позволяющий открыться миру горнему. Как в лес войти: просто входишь, ничего и не будет. Если же входишь в лес, как в храм, то он и станет храмом.

Мы догадываемся, что древние обладали знаниями, которые нам недоступны. Мы удивляемся, как в древности, тысячи лет назад, люди могли не просто передвигать огромные глыбы весом в сотни тонн, но и поднимать их на некоторую высоту. Возможно, как в сказках волшебное слово «сим-сим», да еще сказанное низко, на уровне инфразвука, заставляло расступаться скалы, потому что вибрация и сочетание каких-то слов или начертанных на камне символов изменяло физические параметры пространства и невозможное становилось возможным.

Гадание в этом смысле по сочетанию разных действий, обозначению знаков и произнесению слов похоже на подобные условия, необходимые для преодоления физических законов, когда открывшаяся дверь в мир иной позволяет воспользоваться иными силами природы. Но, если обряд возведения мегалитического комплекса Стоунхенджа или храма Мохенджо Даро до нас не дошел, то самых разных описаний гаданий сохранилось множество, так что есть смысл их изучать.

Гадали по всему:

по дыму,

по огню,

по ветру,

по поведению птиц, животных, змей,

по деревьям, веткам, листьям,

мху, травам,

камням,

воде,

талому снегу,

угольям, пеплу,

каше,

хлебу.

Более поздние гадания по картам, цифрам или по цитатам книг – это уже освоение языка символов, тоже театрализованное. Причем, гадали в дни наибольшего всплеска природных сил, что умножало и человеческие силы. Например, 11 февраля – в день Велеса, 10 марта – в день Бера (медведя), 4 июня – в Ярилин день или 20 июля – в день Перуна.

То есть гадание было освоением языка природы, чтением этого языка, когда «губами» становилось все: дым, огонь, плоть, явление. А, поскольку обряд гадания был оформлен как театральное действо, такая «учеба» была эффективной, все запоминалось сразу и на всю жизнь. Это как сейчас дети намного проще усваивают предмет, если учитель талантлив и проводит свои занятия, как увлекательные экскурсии в прошлое, как театрализованные представления или даже как сеансы магии, когда самые обычные окружающие нас предметы протягивают мостик в прошлое, соединяют нас с ним…

Почему гадальные забавы связаны с различными предметами: кофейной гущей, колечком, зернами, горохом, перьями, книгами, падающими вещами…, с различными явлениями: стуками, звуками, шумами, запахами, шорохами? Это и есть «подключение» к тому духовному таинственному пространству, которое не задействовано в обычной жизни. Современная жизнь у нас это пространство отняла.

Сказки бабушки мы слушали в тишине, поздно вечером, говорилось все полушепотом, а сейчас источник такой информации – телевизор, через шум, эффекты, взрослые бытовые комментарии, убивающие таинство, сказку. Когда через предмет совершается гадание, оно показывает, что через самый обычный предмет можно прикасаться к таинственному, к волшебству, любой предмет становится мостиком в зачарованный мир, а сам предмет как бы становится волшебным. Разве такое может устареть или выродиться? Только в том случае, если повседневная жизнь станет одухотворенной. Но тогда вся жизнь и будет таким прикосновением.

Еще одна картина «Суженый-ряженый, где ты?»

Ю. Сергеев. «Суженый-ряженый, где ты?»

Все гадания происходят при свечах. Пламя свечи это – живой огонь, который все преображает, придает всему волшебную силу. Стремление пламени свечи вверх – это удивительно гармоничное движение, ровное, спокойное, обтекающее невидимый ореол, как будто это пламя огибает истину!

Свеча освещает душу зрителя, все ее уголки. И человеку становится интересно, потому что он начинает открывать что-то в себе.

На улице Варварке, в доме Романовых, рядом с английским посольством, художник был на одной экскурсии, слушал историю боярской Москвы… И открылась ему тайна. Оказывается, раньше на Руси зеркала никогда не были открыты нараспашку. А когда женщине надо было на себя посмотреть, она приоткрывала зеркало, смотрела, нарумянивалась, напудривалась и снова закрывала. Своего рода зеркальный театр. И от этого факта у художника вспыхнула фантазия.

«Да еще это было в Рождество, – вспоминает он, – на Святки, когда как раз можно гадать. Мне стало казаться, что эта девочка, которая мне позировала, уже не из нашего времени, а из того, далекого, XVII века, что за ней стоит целый чужой, загадочный мир, который только начинает приоткрываться. И под этим настроением, движимый чувством страха и ощущением сверхъестественного (еще черный кот сидел на лавке, и отражения мелькали в зеркале), я так расположил свечу и передал пустоту за спиной девушки, что это еще больше усилило тайну»

Смысл гадания перед зеркалом в том, чтобы девушка в первую ночь после Рождества остается одна после 12 часов ночи перед зеркалом. А это не каждый может. Опасно – можно сойти с ума, ведь девушка должна ввести себя в такое состояние (ожидание, волнение, страх), которое приведет к тому, что в зеркале мелькнет силуэт суженого. Такое не всякая психика выдержит.

«Суженый» – это судьба, на всю жизнь. Здесь все значительно, судьбоносно, как, например, и само слово «невеста», означающее «неизвестная, неведомая», которую должен познать жених. И это познание, подобное познанию мира, Вселенной, возможно только в духовном пространстве брака, венца, одобренного родителями, закрепленного церковным обрядом, освещенного Богом.

В то же время девушка знает, что такое гадание опасно, что нельзя заглядывать в судьбу, это как отведать запретный плод от Дерева познания. Бог может за это наказать, сняв свое покровительство, и тогда можно вместо суженого увидеть лукавого и сойти с ума. Так что это и преодоление себя. Поэтому чаще такие обряды проходили в тайне от всех, и в первую очередь от родителей. И зритель тоже должен почувствовать то, что чувствует девушка, гадая в святочную ночь перед зеркалом. Да, не только волнение, но и страх.

Тем более, что происходит это, конечно, не в обычном доме, а в предбаннике старой заброшенной баньки, в которую никто уже не ходит (духи не любят обжитые людьми места). Потому и жутко, что это уже жилье не людей, а духов.

Таинственна и природа зеркала. Того самого, обыкновенного, которое есть в каждом доме. Это совсем другой мир, иномир, другая реальность… Говорят же про мир зазеркалья. Какая сущность, какой дух оттуда может появиться, никто не знает. Поэтому заглянуть туда – это такая ответственность, такая смелость. Ведь после этого вся жизнь может перевернуться.

Не случайно ребенку не показывали зеркало – мог стать пугливым, мог долго не говорить, могли долго резаться зубы. Не случайно считалось, что разбить его – к худу, к несчастью. Нельзя также было (и до сих пор так считается) смотреться в разбитое или треснувшее зеркало – можно лукавого увидеть. Зеркала в доме, где покойник, обычно завешивались, чтобы его душа не могла в них отразиться, а потом показываться в нем, пугая живых. Вообще говорят, что перед появлением в нем видений зеркало тускнеет, так же как и свечи начинают мигать и огонь их слабеет. Если это происходит, надо быть начеку – скоро в нем кто-то появится.

Общение с зеркалом может повлиять и на жизнь близких, ведь это как джина из бутылки, как Кащея бессмертного выпустить, как что-то страшное отворить. Хорошо, если добрый дух появится, а ну как злой? Вылетит и поселится с тобой в доме, где и другие люди живут. Или разрушит все. Или вообще покончит с тобой да и со всем твоим родом. Поэтому надо много узнать об этом, перед тем, как начинать обряд. Скажем, знать слова, которыми запирается зеркало и эта банька, чтобы, если уж появится страшная сущность, опасная для всех, то хотя бы не выпустить ее в обычную жизнь. Ведь это открытие двери в мир, которую запрещено открывать!

На картине «Чур меня» тоже гадание с зеркалом. Девушка прибежала с очередных девичьих посиделок, зашла в чулан, и погрузилась в ожидание чуда. Здесь мир ирреального. Зеркало как черная дыра. И такое же пространство вокруг. И белый кусок ткани, откинутый с зеркала, прежде закрытого… Она смотрит в зеркало через горящую свечу. Пламя колеблет воздух, и он начинает оживать. А девушка, видимо, не только увидела суженого, но и успела крикнуть «Чур меня!», чтобы он потом выбрал только ее. Это вспыхнуло и отразилось на ее лице.

Здесь нельзя было показывать, что именно она увидела в зеркале, поэтому все внимание на самой девушке, на ее лице, на жестах, в мимике. В зеркале что-то мелькнуло и исчезло, мы этого не видим, а видим только то, что произошло с девушкой – она испугалась. Мало того, она испытала состояние ужаса, так что пальцы левой руки у ней заледенели, это видно на картине. Тут не то чтобы что-то сказать, шевельнуться невозможно. А ведь ей именно в тот момент, когда кто-то появляется, надо найти в себе силы и сказать «Чур меня», (закрепление собственности, права на кого-то или что-то), то есть чтобы именно ее суженый выбрал, а не кого-то еще.

Ю. Сергеев. «Чур меня»

Славяне с древнейших времен отмечали праздник бога Чура, наравне с праздниками таких славянских богов и богинь, как Велес, Перун, Макошь, Кострома. Это покровитель рода и домашнего очага. Чур, как работающая сила, звучит в самих названиях звеньев родовой цепи: дед, прадед, прапрадед, щур, пращур, прапращур…

Гадая во время святок, очерчивали три круга, приговаривая каждый раз: «За три черты черт не ходи». Чураться или произносить «Чур меня» означало ограждаться от предстоящей опасности.

Во всех сказках есть волшебные слова, производящие чудеса: «сезам, откройся», «крибле, крабле, бумс», «абра-кадабра» и так далее. «Чур меня» – такое же точно волшебное слово. Оно как-то завораживающе действует на время, на волшебный миг, чтобы он не ушел. Как гетевский Фауст произносит: «Остановись мгновенье, ты прекрасно!»

Гадание «Кого назовет петух?» – продолжение ряженых, русских костюмированных игр.

Ю. Сергеев. «Кого назовет петух»

«Я принес старый полушубок, – рассказывает художник, – березовые поленья, прялку, лучины – предметы, которые сами по себе уже несут дух истории, элемент некой мистики. Баранья шкура, как зелье, как древняя колдовская трава, как мох, как берендеевская борода, раскладывается на лавке. Березовое полено тоже не просто полено, а как часть лесного бога Пана с его берестяными усами и кудрями. Все предметы становятся живыми существами – они начинают с любопытством «наблюдать», что я вытворяю, и принимать участие в спектакле.

Потолок, печка, подушки, труба-сторожиха, лавки, стол, стены избы – все «разбужено», нарушен сонный покой зимнего вечера. Все имеет «глаза», «спину», «уши», «дыхание». Ноги стола упираются в пол, половицы напряглись на балках-переводинах, вслушиваясь в речь и хохот. В подполье все овощи и все горшки притихли: интересно… Дверь «щеками» прижалась к косякам. Крючок на двери боится скрипнуть, лязгнуть. Кочерга-клюка у печки вытянулась, уперлась в угол, только бы не грохнуться. Миски и кринки на полках стоят не шатаясь, замерев, чтобы не задеть плечами друг друга. Занавески-сплетницы как примерзли к окну – ловят все реплики разговоров. Потолок нависает «брюхом», ему всех виднее и слышнее. На чердаке под крышей все проснулось, не видя, что происходит. Это и есть чудеса, которые бывают только в святочную неделю».

Чтобы гадать с живым существом, нужно проделать ряд определенных действий, совершая некий обряд. Петуха берут поздно вечером, когда у него уже куриная слепота, то есть он как человек с завязанными глазами. Снимают прямо с насеста. Но именно это его полугипнотическое или даже наркотическое состояние, когда он, как собака, лежит на лапах, а его движения неестественно замедленны и с пугающими паузами, усиливает общее магическое впечатление. Вообще куры – очень гипнотические существа. Если куриную голову на минуту прижать к земле, а потом отпустить, птица потом еще несколько минут находится в полной прострации, как в опьянении. Кошки же гипнотические существа и без всякого на них влияния. Они, например, могут впадать в транс, глядя на огонь костра, пламя свечи или на падающую из-под крана струю воды. Здесь кот еще не спит, и гипноз петуха передался и ему…