Текст книги "Театр нашей жизни. Для тех, кто любит думать"

И это время, когда рядятся. Человеку хочется переродиться, родиться заново, чтобы обновленным начать святочную неделю. Справа ряженый – мальчишка в маске. Но личина – это и его отношение к гаданию, он относится к этому всего лишь как к забаве, игре.

Девочки все разные, и по-своему реагирует на поведение петуха, ведь он всем сейчас даст пищу для размышлений. Перед тем, как принести птицу, раскладывают плошку с водой, хлеб, золотые, серебряные и медные кольца. Если сунет петух клюв в воду, то муж будет пьяница. Если клюнет хлеб, то будет богатая жизнь. Если клюнет золотое, серебряное или медное колечко (со сна птица слепа, ей все равно что клевать), то такой будет и семейная будущая жизнь: богатой, достаточной или скудной.

Предстоящее гадание проявляет девчонок, показывая их отношение к происходящему… „Ближняя к петуху девушка искренне верит, даже ручку прижала к подбородку и глаза широко раскрыла, ее суть – доверчивость, она здесь самая наивная… Средняя не очень-то верит, ерунда, мол, все это, так, забава, не по-взрослому. Самая дальняя относится к происходящему с хитрецой – и вроде бы и верит, и проверяет из любопытства. Реакция каждой отражает ту или иную сторону русского характера. Это одна из главных мыслей художника – показать через разные события русский характер, именно его типичное проявление, то, что делает его вечным. Здесь характер проявляется через смех…

Художник с моделью у картины «Зимний вечер. Святки»

Особую роль играет петух. Когда гадают на предмет, действия в большей степени ожидаются от самих участников, а когда – с живым существом, оно само является источником чуда. Это символ неисчерпаемого и загадочного мира живой природы. Тем более сам петух – символ утра, начала, поющий торжественный гимн свету. Гадание – возвышенный обряд-спектакль, и петух его еще больше возвеличивает. С мухой не будешь гадать, с коровой или с козой – тоже. А вот со змеей или с котом будешь…

Вообще гадание это такой таинственный механизм, который самый обычный предмет превращает в волшебный. Потому что человек – носитель всех этих волшебных энергий, и, прикасаясь к тому или иному предмету с помощью слов или действий, он не в предмете, а в себе запускает механизмы таинственного, а затем уже «электризуется» и окружающее пространство…

Важно, что в гадании зачастую участвует не один человек, а несколько. Они все настроены как бы на одну волну, и создается общее энергетическое поле, как в спиритическом сеансе…

Важно и то, что в гадании участники ждут всего, они допускают, что все может случиться. Эта свобода для мира, наше разрешение на его любые проявления, действительно структурирует, программирует пространство на чудо. Почему верующие, веря в чудеса, нередко их получают? Вера – и есть «включение» канала чуда, «настройка» на него. В то время как изначальное наше неверие убивает творчество окружающего нас мира, как бы закрывая все возможные в этом направлении программы.

VII. Театр ряженых

Все мы в детстве у елочки были и мышками, и зайчиками, и мишками. Не секрет, что вся наша жизнь – игра, только у детей – детские игрушки, а у взрослых – взрослые, хотя в глубине души мы до конца жизни остаемся детьми, отличаясь от них только ответственностью.

Сами Боги играли в театр – по представлениям наших предков, являясь людям, все время принимали разные образы:

то облаков,

то можжевеловых кустов,

до деревьев,

то пламени,

то ветра.

Видимо, потому что нельзя было без образа воспринять ту весть, которую они хотели донести до людей То есть нельзя видеть самого Бога (ослепнешь), только принятый им образ. Но ведь мы созданы по образу и подобию Божиему, значит и нам нельзя видеть истинную сущность других людей, но только принятый ими образ. И в древности была выработана техника безопасности – ряжение в другую сущность. Например, в Древнем Египте ребенку при рождении давалось два или даже несколько имен, чтобы истинное, самое важное имя, оставалось в секрете…

Да и вообще наши предки, начиная с каменного века, постоянно переодевались и играли разные роли, потому что участвовали в обрядах… И сейчас мы иногда, круглый год на свадьбах, зимой на Новый год или на Рождество, летом на Ивана Купала, осенью на праздниках урожая, устраиваем себе театр. Тем более, что ряженые – это древняя традиция. Не так сложно самим сшить из мешковины, овечьих шкур и липовой мочалки, собрать из шишек, бересты и сучков персонажи из русской мифологии: Бабу-Ягу, шишиг, домовенков, кикимор, лесовиков. И нарядиться в них. А потом, если есть в деревне лошадь, сесть в сани и мчаться туда-сюда, веселя себя и других. А, если кто и шмякнется в снег от пронесшихся мимо саней, то не обидится. Потому что ряженые – это зрелище, чудо, удивление и переполох.

Ряженые – это Древний обряд переодевания, в котором отключается сознание, логика, и просыпается природное начало. Ведь рядились не только в зверей, но и в деревья, в природные стихии: ветер, мороз, огонь, воду. Значит это было необходимо – побыть природой. А сейчас необходимо тем более, потому что мы все больше отрываемся от нее.

Святки. Ряженые колядуют

Рядиться и обряд – слова, объединенные общим смыслом, общим словом. Когда отдельные звенья выстраиваются в ряд, возникает как бы электрическая цепь, по которой в любой момент может пойти энергия, включается творческий азарт. Ради этого и рядятся, то есть становятся неизвестными (неизвестное – значит магическое), как бы из иного мира с его неисчерпаемым потенциалом. Не случайно, если кого-то из ряженых узнавали, он разоблачался и выходил из обряда. Ради «включения» в обряде ряжения есть свой порядок (начинает ведущий, за ним идет спектакль козы и так далее), свои акценты, свой ритм…

Театр – это тоже обряд, и в нем все рядятся, кто в какого героя. Правда, сейчас у каждого актера – своя выписанная роль, где все слова и действия проговариваются и выполняются, как записано в пьесе. А в древности у ряженых, хоть и был заданный порядок действий, но что каждый мог выкинуть – загадка, непредсказуемость, потому что обряд привлекает тайные силы, которые диктуют свое. В дошедшем до нас колядовании в некоторых деревнях до сих пор еще в Рождество или на Святки дети, нарядившись в ряженых, ходят по домам и словословят.

А еще ряжение – это как бы выворачивание наизнанку, смена одного образа на противоположный, плюс на минус или минус на плюс. Это отголоски древнейшего обряда проводов в иной мир с использованием стихий (земли, ветра, воды и огня), растений (разных трав или соломы, как универсального растительного символа), посоха-жезла и Слова (колядки – не только словословия в честь младенца-солнца Хорса, потом Христа, но и пожелания всяких благ, которые через повторы и ритм выполняют роль заклинаний):

 
«Сеем, сеем, посеваем, с Колядою поздравляем!
Сеем, сеем, повеваем, ячмень, жито просыпаем,
Чтобы в поле уродилось, чтобы в доме удвоилось,
Кто нам даст пирога, тому полный хлев скота,
Кто не даст нам пирога, у того вырастут рога…»
 

Ряжение всегда сопровождалось славлением, то есть словами восхваления и благодарения, что доказывает древность обряда, его обращенность к Богам. И сейчас ряженые славят Христа, хозяев и их дом, включая мощный механизм благодарности, который в машине жизни играет очень важную роль, заключая каждое отдельное действие в движущийся круг, в котором все возвращается, только в другой декорации. Как у поэта Арсения Тарковского:

 
«И снится мне другая
Душа, в другой одежде,
Горит, перебегая,
От робости к надежде,
Огнем, как спирт, без тени
Уходит по земле,
На память гроздь сирени
Оставив на столе…»
 

К сожалению, в современной жизни мы все реже друг друга благодарим, даже на словах, и только еще пока в храмах (православных и всех других) восхваление и благодарение в образе обряда (слова, действия, поклоны) являются основой богослужения, таинств и треб.

Ряжение – это возможность стать другим, шанс начать Новый год в другом обличье, чтобы можно было спеть: «Отвяжись, плохая жизнь, привяжись, хорошая!». Закреплял смерть и воскрешенье в древнем обряде ряжения традиционный двухкольцевой хоровод – одно кольцо (большее) закручивается посолонь (на жизнь), другое крутят противосолонь (на смерть).

Чем страшнее ряженые, тем безопаснее

Ряженые страшные, но дети их не боятся

Как раньше так и сейчас, там, где есть традиция, где проводятся наши исконно русские праздники, детвора ждет Святки с нетерпением. И, когда Святки приходят, дети играют в театр ряженых – рядятся: в козу, в медведя, в горбуна, в домового, в Бабу-Ягу, в лешего, в кикимору, в солдата или в кого-то еще… Иногда еще мажут сажей лица, что олицетворяет собой иной мир. Девчонки одеваются в мужскую одежду, а мальчишки – в женскую. Переряжевание – отзвуки древнего ритуала проводов в иной мир. Отсюда маски, шкуры наизнанку, черные лица… Верили, что такие персонажи могут унести с собой все несчастья из дома, и слава Богу.

Поскольку жизнь начинается с Нового года как бы заново, переодевание скрывает истинное обличие человека и это защищает его от порчи и сглаза. А с другой стороны верят, что вместе со сбрасыванием старой личины слетают, сбрасываются и все грехи.

Святочная неделя идет с 25 декабря по 6 января (или с 7 января и до 19 января по старому стилю). Ряженые ходят по домам, их пускают, шутливо спрашивая: «Интересно, кто же это там под масками?» Ряженые начинают прыгать, приплясывать, напевать что-то. Потом хозяева приносят подарки и просят что-то исполнить: песенку, стишок или танец. За это дают конфеты, пряники, печенье. А ряженые идут дальше, в следующий дом…

Бывает, захочется хозяина удивить, и на его вопрос «кто там?» в ответ мычание и рычание. Тогда не дожидайся, что откроют, а, если и откроют, то могут и тумаком угостить. А то и просто нерадушный хозяин может ударить ухватом. Но, зная, кто в деревне негостеприимен, к таким ряженые старались и не соваться – кому же охота получить оглоблей по спине?

В городе ряженые в чистом виде сохранились разве только в виде деда Мороза и Снегурочки. Не явно, но косвенно можно назвать ряжеными жениха и невесту, ведь они временно надевают на себя такие роли, никогда потом к ним не возвращаясь. Да еще какие-то роли (золушки, спящие принцессы, Белоснежки и гномы, цыгане и волшебники) разыгрываются на корпоративах.

Кто постоянно бывает ряжеными, так это дети, только в отличие от взрослых, которые притворяются и перевоплощаются ради денег, карьеры, куража или саморекламы, они делают это совершенно бескорыстно, из интереса к игре. И разве что не переодеваются, а мысленно надевают на себя ту или иную маску.

Врача и пациента, если это игра в больницу,

продавца и покупателя, если это игра в магазин,

учительницу и учеников, если это игра в школу,

контролера и пассажиров, если это игра в транспорт,

родителей и детей, если это игра в семью.

Этому детскому театру детей никто не учит, они просто, будучи маленькими, смотрят как играют их старшие братишки и сестренки, и копируют, добавляя собственной фантазии. А, поскольку это происходит повсеместно, то это самый народный детский театр. Возможность перенести потом эти перевоплощения во взрослую жизнь – основа для взрослой импровизации, когда это будет нужно…

Возможно, в будущем мы, взрослые, начнем изучать жизнь своих детей, тайком наблюдая за ними: во что и как они играют. Потому что играют они самые разные роли, но в каждой проявляется (не может не проявляться) какая-то черта характера самого ребенка. И это поможет догадаться, к чему у него склонность, что у него лучше получается, что может пригодиться потом в жизни и при выборе профессии…

И среди чудовищ есть веселые

А с другой стороны постоянное «ряжение» детей, их пробование себя в разных ролях (играя, они это делают каждый день) придает им какую-то устойчивость против стихийности жизни… Скажем, наводнение, землетрясение новоселье или война, взрослые нервничают, даже в панике, а дети спокойны, продолжают играть, им жизнь так же интересна, как и раньше. Видимо, вот эта смена социальных ролей в игре создает у них ощущение защиты, неосознанную уверенность, что им нечего терять… Отнимут это, так переключусь на другое. То есть ряжение становится как бы талисманом от бед.

Маска дает возможность стать кем и чем угодно:

животным,

птицей,

рыбой,

камнем,

деревом,

цветком,

кузнечиком,

часами,

весами,

даже символом философии или правосудия.

Маски ряженых, найденные археологами

Если вам всегда не везет, вы можете сыграть счастливца. То есть пропустить через себя весь мир, не утрачивая себя, всегда имея возможность вернуться к себе, прежнему.

Ролевые игры были всегда, начиная с самых первых обрядов и ритуалов, в которых наши предки рядились в разные личины, играя разные роли с обязательным положительным славословием, например – восхвалением охотником животного, на которого он выходил на охоту. Конечно, ролевая игра – это обряд, как подарок Богу, за который потом можно ждать награду. Скажем, поход в гости, когда надо хвалить хозяев, нельзя быть самим собой, а надо играть (рядиться) в образы, чаще положительные. В итоге каждый такой поход, как обряд, укрощая своеволие и усмиряя гордыню, укрепляет семейные и дружеские отношения.

К сожалению, эта замечательная детская способность к театральности, к фантазированию в собственном домашнем театре, она куда-то исчезает в нашей взрослой жизни. Когда это происходит? Наверное, тогда, когда мы достигаем каких-то традиционных целей (работа, семья, какое-то свое дело). Когда уже не надо ломать голову, как завоевать любимого человека, выбрать интересную работу и получить ее, когда жизнь катится по накатанной и не надо уже ничего придумывать. И театр внутри нас вместе с актером и режиссером, осветителями и гримерами тихо умирает, так что неожиданное предложение кому-то в зрелом возрасте прийти на корпоратив в костюме какого-то персонажа вызывает тихую панику…

Правда, сейчас тяга к ряжению возрастает. В рамках стихийного рынка, когда жизнь постоянно непредсказуемо меняется, когда никто не может быть уверен в прочности своего бытия, готовность к разным ролям становится все более важной. Например, жизнь дала вам шанс стать начальником, вы это хотите, хотя по складу характера к этому не склонны. Что делать? Учиться играть роли, то есть быть ряженым. Если б в ресторанах и театрах на входе выдавали бы костюмы и маски, еще больше бы народу ходило… Людям это нужно. Это и шанс к творчеству (хоть к какому-то), но это и освобождение от себя со всеми твоими комплексами... И в то же время это возможность оставаться самим собой, так как роль, маска, личина – это защита.

Открыто быть не ряженым – легко и комфортно только очень сильным людям, гармоничным, с железными нервами, устойчивой психикой, таким, например, каким был протопоп Аввакум. Но таких очень мало. Простому человеку, приставленному к делу, которое ему нравится, тоже нет необходимости искать спасения в маске. Но таких людей в развивающемся обществе становится все меньше. Людям талантливым, с тонкой психикой тем более необходимы маски. Многие актеры в жизни совершенно другие, в отличие от образов, которые сложились у зрителя…

Вот почему так охотно наряжаются люди авантюрного склада в известных исторических персонажей: царя Ивана Грозного, Петра I, Маркса, Энгельса, Николая II, Ленина, Сталина. Не боятся, что прихватят кусочек их судьбы или привлекут какие-то темные силы… Надевая маску персонажа, они не совершают обряд и не перевоплощаются в него, это легкая игра, маскарад, как на венецианском карнавале или на балу у Елизаветы Петровны.

А вообще Ряжение жизненно необходимо любому обществу, так как ряженый человек менее опасен для окружающих – он играет роль и не выходит из нее. Человек без роли опасен и даже страшен, потому что непредсказуем… Вся жизнь – игра. И кругом сплошные правила. Так легче, это как правила уличного движения…

В роли ряженого выступал и царь Петр

Ряженые: Ленин, Николай II и Карл Маркс

Играть роли легко, если тебя научили этому в детстве. Обряды и ритуалы, всегда существовавшие в деревнях, давали такую возможность. И дети из больших семей, где каждому с детства приходится играть множество ролей, во взрослую жизнь выходят более защищенными, они легко примеряют на себя новые условия жизни, терпимо переносят новых партнеров, даже неприятных. Ведь, если все играют, значит и неприятное, даже если оно есть, ко мне как бы не относится, а лишь к моему персонажу… И наоборот, детям из неполных семей, не имеющих братьев и сестер, не прошедших детсад и не научившихся рядиться, играть разные роли, всегда трудно жить среди людей, у них масса комплексов… А, поскольку больших семей в нашем обществе становится все меньше (все чаще в семье один ребенок), как и детских садов, то проблема закомплексованных людей становится все более значимой…

Наша цивилизация только начинает от уровня выживания подниматься на уровень развития. Когда это произойдет, начнется изучение законов человеческих взаимоотношений, и в школах детям будут преподавать «Искусство жизни» (а без ряжения в различные роли это невозможно), изучать и разыгрывать социальные роли, тогда что-то сдвинется…

Таких ролей, важных, типовых, быть может, как букв в алфавите, определенное количество (пока, как говорят социологи, 21 роль), останется только научиться их читать… Выяснится, что каждая роль – это обряд, как схема, как ключ чему-то очень важному, и она разыгрывается, развивается в определенном ритме, соблюдение которого электризует образ, останется только нащупать этот ритм… В каждой роли есть ключевые слова и ключевые ноты, как в музыкальном произведении, останется только открыть их…

VIII. Бабушкин сундук – домашний театр рода

Воспоминания из детства светят нам потом всю жизнь. Художник Юрий Сергеев, автор картины «Из бабушкиного сундука», хорошо помнит, как мать часто показывала одну шаль бабушки, редкую, очень дорогую, бережно хранимую, осторожно извлекала эту шаль из старинного сундука. Удивительным казался и сам этот сундук – в нем и мыши с молью и червячки никогда не заводились, и вещи были как новые… Каждую можно было часами рассматривать, столько на ней было всяких интересных деталей и украшений…

Сундук сам по себе не просто деревянный ящик. Это театр времени, магический символ бытия, благосостояния, благополучия, мира и покоя, передаваемых из поколения в поколение. По форме похожий на театр-вертеп или на древнеегипетский саркофаг, в котором было, как в матрешке, несколько копий, одна в другой, в середине скрывавших мумию фараона, он и по смыслу был хранилищем самых заветных ценностей. В каждой древнеегипетской гробнице помимо саркофагов были украшенные оберегами и заклинаниями сундуки с загадочными амулетами и дорогими предметами культа и быта. И порядок укладывания предметов в этот сундук был обрядовым, магическим, театральным.

У древних греков и иудеев сундук также считался вместилищем тайн, открываемых только посвященным, как, например, сундуки в обрядах-посвящениях в честь Диониса или Деметры или ковчег, в котором хранились скрижали Завета иудеев. В Китае в сундуках хранились самые священные реликвии или предметы, содержащие и передающие дух предков.

Сундук стоял практически и в каждом русском доме и являлся своеобразным хранителем домашнего уклада, семейного быта и уюта. Ещё В. И. Даль (1801–1872) в своём «Толковом словаре живого великорусского языка» писал, что «сундуки и коробьи – коренная русская утварь».

Вот и здесь, на картине художника Ю. Сергеева тоже преемственность: жемчуговый кокошник-шишак, который бабушка показывает внучке, он передавался по наследству. Ему лет двести или больше, и его носила бабушка этой бабушки, а, может быть, и бабушка той бабушки. Он украшен еловыми, сосновыми и кедровыми шишками (символ силы каждого дерева), которые опутаны нитками с жемчугом. И извлечение такой красоты из сундука было целым представлением, обрядом, обрядовым театром…

И в то же время этот кокошник, передающийся из поколения в поколение, уже оброс легендами, стал почти волшебным, как былинные скатерть-самобранка, ковер-самолет или сапоги-скороходы. Так же как шапку-невидимку надеваешь и становишься невидимой, так и кокошник-шишак, примериваешь и сразу превращаешься в… царевну-лебедушку.

Ю. Сергеев. «Из бабушкиного сундука»

В XVII веке бабушкин сундук мог быть похож на терем

И еще одно чудесное свойство бабушкиного сундука с нарядами – что оттуда ни вытащишь, тут же вспоминается какая-то связанная с этой вещью история. Прямо сундук сказок и легенд, история целого рода, состоящая из театральных сцен, настоящий и величественный театр рода.

Например, такая…

«Мне моя маменька, – рассказывает бабушка внучке, – отдала этот кокошник со словами: «Шишки-то на нем волшебные. Если тебе приглянется парень, собираясь на посиделки, надень его, и парень тебя сразу полюбит, у него откроются на тебя глаза». В этом кокошнике я и вышла к венцу. И, когда он меня впервые в нем увидел, я ему еще больше полюбилась. А потом мы прожили вместе всю жизнь».

Внучка удивляется: «Ой, правда, бабушка? И даже я, такая конопатая, буду красавицей?»

«Наденешь, – говорит бабушка, – и будешь. Самое обычное женское лицо может быть и совсем незаметным, а вдруг преобразится, так что все рот откроют. Это зависит от того, есть в женщине достоинство или нет. Достоинство, понимание своей цены, и делает русскую женщину красавицей. А кокошник ей в этом помогает. И вообще женское достоинство – это целая премудрость.»

Много о достоинстве еще рассказывает в этот вечер бабушка. О том, как молоденькие девчонки сейчас стремятся показать себя и выходят на люди, накрашенные как снеговики на Святках, о том, как мало в них женственного, как мало женского достоинства, так что никакой русской красавицы в них не увидать.

«А любую из вас, – говорит бабушка внучкам, – одень в красивый русский сарафан, в кокошник, и прямо Василиса Прекрасная… Потому что украшали себя женщины не вещами, а знаками достоинства. И эти знаки выстраивались на женщине в ряд или даже в круг… Они подчеркивали достоинство, окружали его ореолом. Еще вчера это была девчонка с голыми пятками, а тут вдруг все увидели у ней и лебединую линию шеи, и точеный подбородок, и чистый высокий, почти царственный, лоб… Может быть, искусство обряда одевания в том и состоит, чтобы в женщине выстроить достоинство? »

Бабушка права, раньше было так, а сейчас? Сейчас разве что на торжественным приемах женщины облачаются в длинные платья, подчеркивающие их достоинство… Между тем как в каждой женщине есть свое достоинство, и одна ситуация его проявляет и подчеркивает, а другая наоборот, сводит на нет… Почему и сказка «Золушка» с намеком – каждой женщине от замарашки до принцессы всего один шаг, каждая может быть одновременно и золушкой и принцессой. Надень на нее грязный фартук, мятое платье, запачкай ей лицо и руки – будет золушка. А умой, надень бальное платье и хрустальные туфельки, да еще не суетно, впопыхах, а не торопясь, торжественно, театрализовано, как в обряде, и превратится в принцессу.

Выходит, что бабушка неторопливо достает из сундука не просто наряды, а знаки достоинства. И не просто их показывает, а священнодействует, превращая показ в театр. И очень жаль, что эта мудрая традиция уходит в прошлое.

Уже в шестидесятые годы XX века считалось модным отказываться от прошлого, выбрасывать старые вещи на помойку. А, кто надевал их, того поднимали на смех… Как поднимали на смех тех, кто затягивал старые народные песни… Все деревенское уже считалось отживающим, не годящимся для новой современной жизни… Это наша трагедия, что мы в 60-е годы отказались от своего национального богатства – своих традиций, обрядов, обычаев, своей одежды, домашнего обрядового театра. Ценности, которые копились столетиями, мы разом отправили на свалку. Музейные работники, ездившие по деревням и собиравшие предметы крестьянского быта и одежду, удивлялись, как спокойно некоторые сельские жители отдавали им содержимое родовых сундуков вместе с самими сундуками…

Почему? Потому что громогласно провозглашалось, что все эти бабушкины сундуки и бабушкины наряды – это архаика, держать это в доме и носить это стыдно, это хлам, от которого надо избавляться, на помойку его! И люди бросали в печки родовые сундуки и прялки, которым было по 200 лет, ткацкие станки, похожие на храмы, берестяные короба, в которых хлеб мог лежать неделями и не плесневеть, кузова, туеса и корзины, с которыми их бабушки ходили за грибами и за ягодами, праздничные костюмы, расписные пояса и кокошники, которые некуда стало надевать…

Да и сейчас, в молодежной среде престижность народного искусства почти нулевая, и те, кто что-то знает с детства, какую-нибудь песню или частушку, стесняется это исполнить. Надо быть такой, по-хорошему упертой, как наши современницы, директор театра народной песни Надежда Бабкина да молодая певица Пелагея, чтобы не обращая внимание на общественное мнение, петь народные песни, да облачаться в народные костюмы… А большинство стесняется.

В таком сундуке хранилось приданое невесты

Старинный сундук может стать и украшением современной гостиной

Поэтому вот этим девочкам на картине важно поставить достоинство (что бабушка и делает), чтобы ничто им потом не мешало гордиться своей русской народной культурой, родовыми сундуками, сарафанами и кокошниками. Именно бабушка должна им сказать: «Вы не знаете, какой красотой вы обладаете. Будут вам говорить, что все это – старая рухлядь, не обращайте внимание. Или говорите в ответ: это самое ценное, что есть у нас в жизни.»

Увы, тех бабушек, которые раньше были, сейчас практически уже почти и нет. Точнее, физически, как мамы мам или пап, они, конечно, есть, но для детей практически малодоступны. Сейчас, когда вокруг них целая индустрия развлечений (телевизор, театры, выставки, музеи, кино, экскурсии), им уже хочется пожить для себя, и на внуков и внучек остается мало времени. Не потому что они не хотят – сумасшедшая жизнь закручивает и за собой тянет. Остановить бы эту гонку…

Не так давно Украина отключила Крым от электроэнергии, но, как говорят, «нет худа без добра», и бабушки «вспомнили», что у них есть внуки. Они стали с ними проводить свободные вечера, и оказалось, что это приятно и интересно для обеих сторон. Но кто отключит электроэнергию от всей страны, от всего земного шара? Чтобы бабушки всех стран и народов вспомнили о своем истинном предназначении, о том, что не родители, которые крутятся, как белки в колесе, а именно они должны быть режиссерами домашнего родового театра и передавать все духовно ценное, что накопили в жизни, своим внукам и внучкам. Ведь почти все творческие люди, в том числе и гении человечества, получили толчок к развитию своей фантазии именно от бабушек…

Да, наша национальная трагедия в том, что мы в массе своей не осознаем то ценное, что в нас есть. Не ценим его. Нам никто не говорил и не говорит, что смысл жизни – это продолжать линию своего рода, а значит надо изучать эту линию, копаться в прошлом. Нам никто не говорил и не говорит, что продолжать линию рода можно только будучи связанным с ней кровными узами: вещами, фотографиями, памятью, обрядовым театрализованным действом. Нам никто не говорил и не говорит, что, храня старые вещи предков, родовые сундуки, огромные настенные или напольные часы, мебель, одежду, мы через все это держим связь со своим родом, и тем самым из прошлого идет к нам подпитка, поток энергии, подсказки, что делать в этой жизни. И это бессмертие! И наоборот, обрубив все связи, мы становимся похожими на судно в море без руля и без ветрил, влекомое разными течениями неизвестно куда и для чего. Нам никто не говорил и не говорит, что если не общаться с родственниками, можно просто потерять себя, то есть утратить то родовое начало, которое невидимо направляет нас по жизни, подсказывает нам наше предназначенье.

А законы бизнеса требуют обратного. Деньги нужно вкладывать в дело, значит общение с родственниками может вызвать расходы – этому надо помочь, тому, другому. Чтобы этого избежать, надо засушивать все родственные связи, поменьше разговаривать, тем более не по делу. То есть бизнес разделяет людей, обрубает все корни. И как растение без корней может засохнуть, так и человек без корней теряет энергию, род его истощается, становится «худым» и вскоре исчезает.

Так что такой вот родовой сундук с бабушкиными нарядами и старыми вещами – как бы это ни странно звучало, не только наше прошлое, но и наше будущее, потому что несет в себе, сохраняет энергию рода, дает возможность бабушкам превращаться в сказительниц, в театральных режиссеров. Не хватает энергии, открыл такой сундук, достал расшитый рушник, подержал в руках. Полюбовался, вспомнил деда, маму, бабушку, спел какую-то мелодию из детства, и на ритмах из прошлого пошла энергия, подпитался от родового древа.

Потому бабушка этим девочкам и говорит: «Это не простой сундук, а волшебный… Вот вы живете самостоятельной жизнью, у каждой она будет своя, и вам всегда будет необходимо открывать этот сундук и прикасаться к… кокошнику, к сарафану, к бусам, к… роду. И пойдет энергия от ваших бабушек…»

Об этом же пишет в своем стихотворении поэт из Сыктывкара Валентина Гурбаналиева:

 
«Открываю бабушкин сундук,
В ожиданьи сердце замирает,
На мгновенье, позабыв все вдруг,
Окунуться в прошлое желает.
 

А в спальне сундук – страж покоя

Открыть бабушкин сундук – это распахнуть дверь в тайну

 
Шаль с кистями, вышитый кисет,
Старая, с щербинками, шкатулка
Вмиг проносят нас сквозь толщу лет,
В прошлое свершается прогулка.
С фотографии тех давних лет
Смотрят мне в глаза родные лица,
В них вопрос: «Ну, как вы? Всем привет!»
Благодатный свет от них струится…»
 

В крохотном городке Каргополе Архангельской области на одном из фестивалей по народным промыслам, где шла речь, между прочим, и о родовых сундуках, я познакомился с местным писателем-краеведом Юрием Ивановичем Кимаевым. Мы подружились, так что потом, каждый раз, приезжая в Каргополь, я останавливался у него. Как-то за чаем мы вспомнили о домашних сундуках. Оказалось, и у Кимаевых есть такой сундук. Хозяйка Глафира Ивановна, сначала стесняясь, но потом все более охотно, преображаясь прямо на глазах, бережно стала выкладывать из сундука как из ларца на стол и на лавки его содержимое:

золотошвейный головной платок, изготовленный монахиней Успенского девичьего монастыря;

нарядный шерстяной красный платок с синими шелковыми полосками и кистями со всех сторон, купленный на ярмарке у купца более 150 лет назад;