Книга: Вне закона - Овидий Горчаков

Командир-царь – горе в отряде

На фронте все часы сверяют по часам командира. (Пословица)

У обыкновенных людей есть мотивы. У партизан есть основной мотив – защита Родины, хороший и похвальный. Но есть еще масса всяких мелких интересов, которые могут количеством даже задавить основной. Вот, например, персонаж Кухарченко – бравый вояка, командир боевой группы, он постоянно лезет на рожон, дает фрицам «прикурить». У него есть мотив – заработать звезду героя, и ради этого он готов на все: не смотреть на потери отряда, зарабатывать авторитет «грязными» методами, не задумываясь расстреливать товарища, который его публично осуждал за любовь к риску. И ведь получит свою звезду, если от шальной пули не умрет (посмертно тоже вариант). Кухарченко персонаж отчасти неоднозначный, однако, есть герой (персонаж, а не храбрец), которого автор делает сосредоточием всех зол. Это командир всего партизанского отряда Самсонов. Именно он становится деспотом, который единолично распоряжается чужими жизнями, казнит неугодных, окружает себя лизоблюдами и сводит на нет влияние партии. Кроме смерти нескольких ни в чем не повинных людей, на его совести множество других преступлений: обкрадывает отряд, забирая всю ценную добычу в штаб, растлевает девушек, создает массу привилегий для себя любимого и близкого окружения. Командир недальновиден, слаб в стратегии, плохо организует группы и так далее, можно продолжать очень долго. У командира есть мотивы, есть чувства. Автор показывает нам, что отряд стал для Самсонова местом, где во всей красе проявились его диктаторские замашки, командир считает себя хозяином, почти богом и требует соответствующего к себе отношения. Берет всю ответственность на себя, но и всю славу отряда. Хочет прославиться и возвеличиться. Чувства Самсонов проявляет в основном негативные – зависть, гнев, трусость. Читателю к концу книги может показаться, что автор перегнул, не может быть человек настолько плох. Но потом читатель должен вспомнить, что Самсонов самый обычный человек, пусть и в командирском шалаше, а человек может иметь очень много пороков. Значит, ненавидеть стоит не Самсонова, а человеческую природу в целом, печальный вывод.

Немного о романе в целом (по возможности без чувств) Книга производит очень неоднозначное впечатление. С одной стороны, действительно, нетипичное произведение. Где еще в советской литературе про партизан увидишь, что командир может быть плохим, герои неоднозначными и даже партия и верховное командование могут заблуждаться. Понятно, почему Горчакова не издавали до Перестройки. Все это позволяет взглянуть с «человеческой» позиции на войну, это очень важно. С другой стороны, автор не смог избежать некой однобокости: писал про отряд, а получилось про горе-командира, который во всем виноват; пытался показать вред единоначалия, получилась не слишком искреннее восхваление коммунистической партии; пробовал провести параллель между большой землей – фронтом и малой – партизанским лесом, получилось натянуто. К тому же книга несколько затянута. Если первая часть (июнь) очень динамичная и в ней раскрыты все основные темы книги, то следующие два месяца по сути ничего не добавляют к написанному ранее. Если после первой части мне хотелось поставить «десятку» роману и возненавидеть человечество, то к августу я уже заскучал. Правда последние строчки книги производят очень сильное впечатление, отчасти возвращая к ощущениям после первой части. Я не поленился и нарисовал примерный график, который показывает изменение отношения к книге: Книгу я бы рекомендовал к прочтению, но очень осторожно, не всем. Впрочем, читатель моей рецензии должен учитывать, что я тоже обыкновенный человек, тоже склонен к эмоциям, имею свои мотивы к написанию этой рецензии, и доверять мне стоит осторожно.

1. Это отличная книга про вторую мировую войну и партизанское движение. Она лежит в разделе "Книги о войне", включена в 6 подборок, 5 из которых связаны с войной и партизанами, авторства человека, который известен своими книгами про разведчиков, шпионов и войну. Всё это подсказывает мне, что человек, зашедший на эту страничку, попал сюда не случайно. Вряд ли предыдущая рецензия, прочитанная тобой, была посвящена Гарри Поттеру или "Маленькому принцу" Экзюпери. Такие книги ищутся целенаправленно, и если я прав, то именно поиск хорошей военной литературы привел тебя сюда. Почему хорошая? Поговорим в последующих пунктах

2. Авторский стиль. Овидий Горчаков пишет свои книги простыми, но чем-то цепляющими душу словами. За последнее время мне "посчастливилось" прочитать много книг с мудреными вокабулами, мозаичным стилем, утонченных, модерновых, передовых и при этом совершенно бездарных и вызывающих отвращение. Это как после вечера молекулярной кухни в полизвёздном ресторане, где тебе предлагали томатный суп в виде геля, малиновую икру, пенный винегрет, мандариновый гранит и много других извращений, ты пришел домой злой и голодный и нажарил себе сковороду бульбы с лесными грибами и сметаной, нарезал салат типа "помидоры-огурцы" и с удовольствием это всё слопал.

3. Автобиографический роман. Признаюсь честно, сам я упустил это когда читал описание к книге, а уже в процессе чтения временами проскальзывала мысль что автор чрезмерно утрирует события, происходящие на страницах. Слишком идейные партизаны, слишком яркий и смелый партизан Алексей Кухарченко, слишком льстивый подхалим Ефимов, слишком недальновидный и даже глуповатый главный герой, не понимающий очевидных вещей - мы весь рассказ следим за сюжетом исключительно через призму его восприятия и картинка происходящих событий, мотивы и цели персонажей видны как одинокий всадник в голой степи (оч видны короче). Но ближе к середине книги мы понимаем, что: во-первых, и мы не разглядели всех черт персонажей, и они сами приобрели новые, доселе неизвестные нам черты, порой диаметрально противоположные изначальным. В этом есть своя прелесть. А во-вторых та простота и недальновидность ГГ (читай - автора) была не от глупости. Червь сомнения точил его с самого начала, но он не позволял ему расти. Идеология и внутренние убеждения не давали ему поверить что командир может быть не прав, что приказы могут быть вредными для отряда и не каждый из них можно выполнять. Постараюсь не скатиться в спойлеры. Осознание того, что роман автобиографический, казалось бы, должно было только усугубить неправдоподобность персонажей и заставить меня поверить что половина из изложенного - выдумка, но получилось наоборот. Поразмыслив, я понял, что такие Ефимовы, Кухарченко, Перцовы, Богомазы и прочие есть и у нас. Кто-то сидит на руководящем кресле, умело подлизывая зад начальству, кто-то на нарах, не найдя нормального выхода жажде адреналина.

4. Описано реальное житие партизан. Всё что мы знаем про партизан это большей частью штампы, не так ли? Люди ушедшие в лес для продолжения борьбы на своей территории против хозяйничающих на ней захватчиков. Собирались в группы, вели диверсионную работу, вылавливали и расстреливали немцев и предателей - полицаев, старост и прочих прихвостней врага, если была связь с фронтом - вели разведывательную работу, сообщали про места дислокации сил и техники противника, перехватывали важные документы. Питание забирали у крестьян окрестных сёл, порой забирали силой, плюс за содействие партизанам обычных людей ждала виселица, так что отношение к партизанам у народа было неоднозначное. Горчаков описывает это всё с новыми, яркими подробностями, и яркость эта зачастую в негативе (такой вот парадокс).

Постараюсь не превратить свою рецензию в школьное сочинение с разбором героев, поступков, обоснованием, приведением цитат и прочего. Роман задвинули на полку аж до 1990 года, хотя написан он в 1948. После прочтения это кажется особенно символичным. Эта книга - не типичная книга про партизан, про тяжесть борьбы против немецких оккупантов. Да про это тоже, но всё-таки главная роль принадлежит другим проблемам. Монохромный мир разбивается на палитру от снежно-белого до черного оникса. Появляются и третья и четвертая и пятая сторона. Есть десантники-москвичи, есть фашисты, есть прячущиеся по лесам остатки регулярной армии "окруженцы-приймаки", есть и предатели - полицаи, старосты, инженеры, переметнувшиеся к новой власти фашистов.

Вот, наверное, интеллигент наш и не знает, что такое приймаки? — Я пропустил мимо ушей это замечание, и Кухарченко, скабрезно ухмыляясь, продолжил: — Приймаками тут зовут бродяг из окруженцев, которые забираются, значит, в глухой уголок и вкалывают у какой-нибудь деревенской бабы за батрака, а очень часто и за мужа или зятя…

У каждого боеспособного мужчины на территории немцев есть выбор - пойти в полицаи и бояться ночного визита партизан, отправиться за неподчинение в трудовой лагерь в Германии или убежать в лес и стать партизаном, ставя на кон жизнь своей семьи, остающейся в деревне.

Нелегко убивать врагов. Особенно если ты можешь остановиться и рассмотреть их поближе, подмечая общие черты.

Мертв. И вот этот — один из тех самых фашистов, гитлеровцев, немецких оккупантов! Он совсем не похож на злодея-гитлеровца в киносборнике, в газетной карикатуре. Вообще не похож, а без формы и подавно. Он даже похож, черт побери, чем-то на меня. Только выше, шире в плечах, волосы светлее и длиннее моих, черты лица правильнее и тоньше. Неужели этот паренек и есть гитлеровец, фашист — один из тех извергов, что залили кровью нашу землю?

Но расстреливать своих тяжелее во много раз. За слабость, трусость, предательство. Не давая права на ошибку, оставаясь навсегда с тяжелым грузом на душе.

В той же сцене досмотра впервые всплывает война двух пропагандистстских машин, которая еще долго будет отравлять партизанскую жизнь - от каждой "перемены ветра" в сводках меняется численность отряда и численность полицаев, в зависимости от успехов той или иной стороны на фронте.

Стихи. Простреленный томик стихов Шиллера. Этот немец, этот каратель любил стихи. У другого немца, Бауэра по документам, валявшегося рядом, нашли пачку парижских порнографических открыток. В газетах всегда писали про порнографические открытки, а про Шиллера я не читал. Кухарченко заржал и с ухмылкой прикарманил открытки, а томик Шиллера бросил в кювет — никто из нас не читал по-немецки.

5. Глубокая проработка отдельных личностей. Большинство книг про войну так или иначе, но обезличивает героев рассказа. Это не относится к ключевым персонажам, а, скорее, к второстепенным. У каждого есть свои цели, свои мысли, страхи. И всё это Горчаков очень удачно раскрывает по мере рассказа, так что к моменту их смерти (передаю привет Джорджу Мартину) мы успеваем очень хорошо их узнать. Это заставляет переживать каждую потерю близко к сердцу. По этой же причине в основном происходят и все стычки внутри отряда - индивидуальность приводит к разногласиям по самым разным поводам. Гендерное неравенство (спойлер - девушкам-партизанкам приходилось несладко), разное отношение к расстрелам предателей, к отбиранию продуктов у крестьян, к организации партийной работы, национальный вопрос:

– Еврейская морда! – злобно пропыхтел Гущин, отходя от комиссара. <...> ...в этот раз комиссар смолчал. Он побледнел, по сумрачному лицу его пробежало выражение застарелой боли и обиды, но он ни слова не сказал, лишь быстро, внимательно оглядел лица остолбенелых партизан вокруг. Самсонов потупился, пряча усмешку, одернул гимнастерку. Кое-кто злорадно ухмылялся, жаждал скандала, но таких было мало. Остальные сделали вид, что не слышали гнусных Васькиных слов, или же глядели ему вслед с растерянностью и возмущением. В длинной очереди к отрядному котлу долго обсуждалось это происшествие. Степан Богданов и тот осудил своего дружка за оскорбление, нанесенное комиссару. Но получилось у него это очень неловко, двусмысленно. – Зря Васек комиссара облаял, – промолвил Степан. – Полевой – мужик мировой. Суховат, правда, но справедливый – совсем на еврея не похож.

Спойлер - другим нациям тоже доставалось.

На этом всё, надеюсь, что моя рецка сподвигнет кого-то на прочтение этой замечательной книги.

Боков тоже попытался отговорить Самсонова от расстрела. — О бдительности забыл? — отвечал командир. — Отпусти его — этой же ночью нас окружат, накроют гестаповцы. — Мы можем далеко уйти от этого места, — убеждал Боков командира. — Ну что из того, что мы устали!.. Ну какой он изменник! — Неужели не ясно, — вдруг вырвалось у Самсонова, — да если здесь все такие, нам капут! — Он тут же взял себя в руки. — Не изменил, зато может изменить! Как командир группы, — веско произнес он, — я уже принял решение и из района, указанного мне командованием, уходить не намерен! Хватит! Развели тут парламент! Розовые сопли развесили! — Эй, Надька! — некстати давился от смеха Кухарченко. — Что у тебя в кастрюльке бренчит — бигуди?.. И что вы все раскудахтались. Прав Самсоныч. Шлепнуть этого туриста-велосипедиста, и все тут! В распыл гада! На опушке мы остановились. Мрачный бор гудел таинственно и жутко. Слезилось мглистое небо. — Дай я! — сказал Кухарченко. — Я сам, — ответил Самсонов. Кухарченко отвел на несколько шагов парня. Самсонов взвел парабеллум. Кухарченко отошел и крикнул: «Давай!» Словно в городки играл — установил фигуру и посторонился в ожидании удара. — Боже мой! — трепетно прошептала Надя. — Он… он засиделся у невесты… Надя опять чихнула. Все мы вздрогнули. И парень вздрогнул. Он сделал движение руками, точно собирался поднять воротник. И вдруг закричал и упал на колени. — Ой, мама! Што вы со мной робите?! В ту же секунду коротко блеснуло пламя, грянул выстрел. Я невольно отвел глаза, задрожал. Парень уткнулся головой в мокрую траву, но все еще стоял на коленях. — Смерть врагу народа! — хрипло проговорил Самсонов

Дальше - больше. Наряду с обычными партизанскими буднями, Горчаков описывает постепенную деградацию и командира, и многих его подхалимов-заместителей. И если обзаведение любовницами, устройство "отдельного стола" для верхушки отряда, прикарманивание трофеев кажутся просто цветочками, то циничные убийства своих же партизан и подпольщиков, которые осмелились перечить Самсонову и осуждать его методы - просто ужасают. Главный герой мечется между преданностью своему командиру и желанием остановить эту вакханалию безнаказанного насилия. Самсонову Горчаков противопоставляет истинных коммунистов, таких как руководитель подполья Богомаз и комиссар Полевой. Но почему-то эти замечательные люди оказываются бессильными говорунами - они совещаются, собирают доказательства и все...

Тебя порой подмывало тайно убить Самсонова. Это неверный путь. Его место мог бы занять новый Самсонов. А если нас будет много, если мы будем знать, что такое самсоновщина, если мы открыто разберемся в ней, мы никогда больше ее не допустим, не потерпим новых самсоновых. А сейчас мы будем беречь Самсонова, охранять его в пути, чтобы в целости доставить на суд Большой земли. Как говорится, ни один волос не упадет с его головы. А еще лучше было бы при первой возможности завладеть радиостанцией… Чтобы не прерывать главной борьбы.

А тем временем начинается немецкая блокада, горят села, по вине неумелого командирства Самсонова гибнет отряд. История обрывается на горьком полуслове, мы так и не узнаем, что случилось с ее героями. Из каких-то обрывочных данных известно, что прототип Самсонова не понес ответственности за свои "художества". В воспоминаниях Т. Лисициан описывается ее послевоенная встреча с О.Горчаковым. Судя по этой макабрической сцене, в нем те партизанские дни оставили очень глубокий след. Одна из десантниц, погубленная Самсоновым, Надя, была его первой любовью. После войны он ездил на место ее погребения - "Аллея смерти" в Городище. И... найдя могилу, раскопал ее, достал череп и привез домой. Странная история, так непохожая на то, что обычно приходится читать о "народных мстителях". Думается, что подобные вещи были не единичными случаями. В архивах, частично открытых, на всякое можно наткнуться.

Острый внутренний конфликт пришел к своему кровавому завершению в соединении им. Хрущева, командиром которого был Владимир Чепига, а комиссаром — депутат Верховного Совета СССР Николай Семенишин. В ходе рейда на Запад соединение разделилось. Чепига с отрядом в 100 человек вышел на территорию Польши. А большая часть партизан — 300 человек — во главе с Семенишиным, осталась на белорусско-украинском пограничье к востоку от Буга. 10 мая 1944 г. начальник действовавшей в этом районе оперативной группы НКГБ УССР "Корецкий" радировал своему руководству: "6 мая в с. Горостыта (60 км северо-восточнее Люблин) по заговору партизан соединения Чепиги зверски убит комиссар соединения депутат Верховного Совета Союза ССР Семенишин и его адъютант Домолега В. С. Трупы убитых ограблены и брошены в поле. У Семе-нишина вырваны золотые зубы"Сведения были переправлены в УШПД, который тут же запросил о случившемся командира соединения им. Хрущева. После проведенного расследования Владимир Чепига информировал Строкача, что, по отзывам партизан, Семенишин, боясь выводить отряд в Польшу, тормозил переправу через Буг, требовал от комсостава соединиться с Красной армией, за что командирам обещал в Москве и Киеве значимые должности, пьянствовал, отдавал в третьи руки боеприпасы, избивал и запугивал комсостав, в результате неумелого руководства допустил гибель командира одного из батальонов соединения Шедова. Описав обстоятельства происшествия, Чепига дал убийце комиссара положительную характеристику, дав понять Строкачу, что Семенишин, столкнувшись с необходимой самообороной со стороны партизана, получил ему причитающееся. Начальник УШПД не поверил командиру соединения и запросил по этому поводу своих информаторов-радистов — Хорина и Евдокимову, полностью подтвердивших то, что комиссар сам навлек неприятности на свою голову: "Семенишин пьяный хотел застрелить командира роты Ковьянова, выстрелив, попал ему в автомат. Находившийся при этом партизан Кудренко застрелил Семенишина"["Спецсообщение об убийстве комиссара партизанского соединения Чепига — депутата Верховного Совета СССР тов. Семенишина", Строкач Хрущеву, № 003785, 1 июня 1944 г. (ЦДАГО. Ф. 62. оп. 1. Спр. 279. Арк. 75).

Но закончить все-таки хочется цитатой из книги О. Горчакова:

Большой, тягостный груз свалился с наших плеч. Мы вздохнули полной грудью, расправили плечи, смело смотрели вперед, готовые к борьбе. К борьбе на главном направлении, без лишней драгоценной крови наших людей, без ненужных неоправданных жертв. Мы будем беречь наших людей — самый дорогой наш капитал (ведь так нас учили!), — будем воздавать им по заслугам, и в самом пекле войны не забывая о гуманности нашей, помня, что если мы потеряем любовь, уважение и доверие к людям, краеугольный камень всех наших идеалов, наш компас в будущее, то мы… мы проиграем эту войну, этот последний и решительный бой наш, даже если мы ее выиграем. Что стоит победа, если, завоевывая ее, мы потеряем душу!