Текст книги "История любящей женщины"

Ревущая взахлеб дочь отвергла все доказательства, она животных спасала, а теперь выяснилось, что все они были убиты. Для нее, устроившей однажды Паше скандал за убийство шмеля, случайно залетевшего в их квартиру, это было слишком, она плакала два часа подряд, и у нее поднялась температура. В конце концов мама дала ей двойную дозу валерьянки, которая, однако, не помогла. Успокоилась Таня только после того, как отец заставил выпить ее 100 грамм водки, после которой она заснула мертвым сном и не пошла на следующий день в школу, потому что для этого у нее попросту не было сил.

Больше животных она домой не приводила.

В шестнадцать лет Таня поступила в МВТУ, на факультет электромашин, где очень быстро стала одной из лучших студенток. В отличие от школы здесь она иногда получала четверки, но случалось это редко. И точно так же, как и в школе, она всегда была чем-то занята.

Кроме основной учебы она три раза в неделю фехтовала на шпагах и ежедневно учила читать младшего брата. С братом пришлось повозиться, мальчик был избалован и ленив, но Таня старалась из-за всех сил, тратя на него свое драгоценное время. Времени на личную жизнь совсем не оставалось. В общем-то его не было и раньше, хотя, с другой стороны, она, конечно же, не была совершенно чуждым к жизни синим чулком. Ее первой любовью стал Жан Марэ, в которого она влюбилась в 12 лет, впервые увидев его в кино. «Фантомас», «Граф Монте-Кристо», «Парижские Тайны» – эти и другие фильмы с его участием – она смотрела с колоссальным удовольствием, а некоторые даже по два раза.

Трагедии из того, что никто из окружавших ее ребят и близко не походил на ее героя, она не делала. Жизнь редко совпадает с кино. Как говорила мама, за неимением гербовой, пишем на простой. Нет, она вовсе не возражала против того, чтобы целоваться с обычными мальчиками. Первый раз это произошло еще в 9 классе с одним из одноклассников, правда, только один раз. Вслед за этим он попытался ее немножко пощупать, что автоматически привело к бесповоротному разрыву отношений.

В десятом классе она даже немножко встречалась с другим мальчиком, с ним она целовалась добрых пять раз, если не целых восемь. Мальчик был первым красавцем класса, одноклассницы сходили по нему с ума и с некоторыми из них у него были не совсем формальные отношения, хотя с ней он почему-то оказался очень скромным, по крайней мере, в первую неделю. Но затем он захотел большего, на что она ответила категорическим отказом.

Как потом ей рассказала одна из девочек, этот мальчик не всегда был таким скромным. Просто однажды, когда они все вместе курили во дворе дома рядом со школой (там была их тайная курилка), он поспорил с этой и другими девочками на бутылку коньяка, что двух недель для превращения придурковатой отличницы в послушную кисочку, ему будет более чем достаточно. На послушных воду возят, но это явно был не Танин случай, свои способности красавчик драматически переоценил, вследствие чего был вынужден выставить участникам спора бутылку армянского коньяка, тайно уведенную из родительского бара.

На первом курсе института она вообще игнорировала все ухаживания, но в конце второго ею заинтересовался абсолютно шикарный экземпляр – атлетически сложенный каратист, учившийся в ту пору на последнем курсе. Она была наслышана о его подвигах, а кроме того он был отличником. С ней, правда, он сравняться не мог, но это было нормально, до нее вообще-то вряд ли, кто дотягивал, во всяком случае она таких еще не встречала.

Валерий был первым мужчиной, к которому она не осталась полностью равнодушной. Они познакомились на вечере, танцевали, потом целовались в парке. Ей было горячо от его поцелуев, но она должна была идти домой, иначе родители начали бы беспокоиться.

Через пару дней они встретились в институте, и он пригласил ее в кино. Там, сидя в последнем ряду полупустого зала, они опять целовались. Он взял ее за грудь, она не сопротивлялась, но потом она опять должна была идти домой.

В следующий раз он пригласил ее к себе домой, послушать новые записи какой-то популярной западной группы, и Таня вдруг поняла, что произойдет, если она туда пойдет. Поэтому она категорически отказалась, несмотря на то, что Валерий ей очень нравился. Ей только что исполнилось 18, большинство ее подруг уже давно потеряли девственность, но она была из совершенно другого теста.

Она никогда не принадлежала к большинству, даже тогда, когда голосовала вместе со всеми за единственного кандидата, на роль секретаря комсомольской организации. Конечно, она понимала, что с девственностью однажды придется расстаться, и что, возможно, она еще не успеет выйти замуж, когда это произойдет. Но это, конечно же, будет потом! Как-нибудь в другой раз! Не теперь! А теперь она боялась.

Лечь в постель с мужчиной, – это не просто так. Это страшно! Да, это просто страшно! Вот вступить в драку с громадным придурком, в два раза больше ее, – это нормально. Тут все ясно, тут она защищала слабого, который не мог сам себя защитить. А постель?

А в постели все гораздо хуже. В постели она ничего не защищает. В постели она отдает. Отдает себя, отдает другому. Она будет совершенно беззащитна, а что он потом с ней сделает?

Нет! К этому она еще не была готова. Пока еще, она способна защищать себя сама!

Таня только перешла на третий курс, когда папа пришел домой очень расстроенный.

С того момента, как он оставил преподавательскую работу в институте иностранных языков прошло уже десять лет. Теперь он работал в качестве начальника отдела переводов в большом отраслевом институте. Работа была нудная и малоинтересная, зато случались зарубежные командировки, за счет чего семья могла немного пожировать.

Главным приобретением был, конечно же, красный „Жигуль“ третьей модели. А в прошлом году папа получил участок для дачи. Участок был очень хороший, на вершине холма, стоявшем на берегу небольшой речушки. Чтобы получить именно этот участок понадобилось дать взятку: два фирменных костюма фирмы Wrangler, который папа привез из одной из командировок. Теперь они собирались строить там дом.

А еще после долгих размышлений родители, потратив все свои сбережения, купили шикарную немецкую гостиную за невероятные 5400 рублей. Мебель была очень красивая, те знакомые, которые подобных покупок себе позволить не могли, им страшно завидовали. Родители гордились своими возможностями. Их дела шли хорошо и потраченные сбережения можно было вернуть за пару лет, главным образом за счет командировок. Но теперь возникла реальная опасность эти возможности потерять.

Опасность исходила от новой сотрудницы папиного отдела, которая пришла к ним на работу месяц тому назад. Сотрудница была моложе папы лет на десять, очень высокомерна и имела диплом кандидата наук по языковедению. Взяли ее без ведома начальника отдела. Однажды, придя на работу, он был вызван к директору, который объявил ему о том, что к нему приходит еще одна сотрудница, для которой специально создавалась ставка.

Она была принята для работы с английским и немецким языками, но ее английский был весьма посредственен, а о немецком, начальник отдела не имел ни малейшего представления. Неделю назад ей дали перевести на английский русский текст, но, когда она представила свой перевод одной из старых сотрудниц, та пришла в ужас от грубых ошибок и прибежала к Виктору Павловичу. Последний пожаловался директору на новенькую, но тот ничего слушать не хотел и приказал, чтобы другие сотрудники тихо и без шума подправили перевод.

На вопрос Таниного отца почему такие странные приказы, директор сначала не хотел отвечать, но потом по секрету признался (у них были очень хорошие отношения, и именно он переманил Виктора Киселева с его предыдущего места работы), что новенькая была женой заместителя их министра. Замминистра персонально попросил директора устроить ее на это место и в дальнейшем продвинуть на папино место. В последнем директор высокому чиновнику отказал, но это ничего не решало, поскольку через месяц директору исполнялось шестьдесят лет, и он уходил на пенсию.

Папу успокаивали всей семьей. Даже шестилетний Володя внес посильный вклад, он, правда, не знал, чем отличается директор от замминистра, но понял, что злая тетя хочет отобрать у его дорогого папочки что-то ценное, не то должность, не то отдел.

Директор сменился через два месяца, на его место пришел бывший второй секретарь их райкома партии. А еще через месяц папа поехал в командировку в Германию. Назад он ехал с подарками, одним из которых был пневматический пистолет, стрелявший теми же пульками, что и воздушки в тире. Паша заработал уже не один приз, в московских тирах, вот папа и решил сделать ему такой подарок тем более, что в Германии такой пистолет, можно было купить без специального разрешения.

В командировки папа ездил часто. Обычно прохождение таможни было для него пустой формальностью, но в этот раз его впервые обыскали и нашли из запрещенных к ввозу вещей этот пистолет и эротический журнал Praline. В результате он был задержан, весь его багаж конфискован, а на работу было прислано представление из органов государственной безопасности.

Папу потом отпустили, вернув все его вещи кроме пистолета и журнала. Но на работе новый директор, срочно собрав внеочередное партийное собрание, потребовал исключить отца из партии. Предложение было поддержано подавляющим большинством коммунистов, которые очень боялись нового начальника с большими связями в верхах.

Воспользовавшись решением партсобрания, новый директор тут же снял отца с должности начальника отдела и назначил на его место новую сотрудницу, носившую гордое знания кандидата наук по языковедению. Как позже выяснили работники отдела, ее кандидатская диссертация была посвящена переводу на английский и немецкий нескольких работ советских специалистов по научному коммунизму.

Через неделю после исключения из партии у папы произошел инфаркт, и он на месяц попал в больницу. К счастью, инфаркт оказался микроинфарктом, а кроме того по возвращению домой его ожидала хорошая новость: райком исключение из партии не утвердил, все ограничилось строгим выговором с занесением в личное дело. Но сохранение партийного билета ничего уже не меняло, потому что пост заведующего отделом перевода был уже безвозвратно потерян. Теперь он стал простым сотрудником отдела, и возможности ездить за границу больше не было.

Вернувшись из больницы, папа начал выпивать, и с очень большим трудом жене и детям удалось уговорить его сконцентрироваться на чем-то полезном. В качестве такового было выбрано строительство дома на недавно приобретенной даче. Папа предложение принял. Теперь, после работы, он сразу ехал на дачу, где до позднего вечера занимался строительством, а в конце недели к нему присоединялся сын. Изредка там появлялась даже дочь, которая, правда, всегда искала повод, чтобы увильнуть от предоставляемой ей сомнительной чести: чем-чем, а строительством она никогда не интересовалась. Вот разработать какую-нибудь новую турбину для гидроэлектростанции, а еще лучше новую гидравлическую трубу для испытания самолетов, это да. А строительством дач пусть занимаются те, кто гидравлических труб строить не умеют.

Кроме нелюбви к строительству у дочери была также уважительная причина для отлынивания: c некоторых пор у нее появился молодой человек. Звали его Денисом, учился он в ее группе и происходил из очень солидной семьи. Все три года учебы он только смотрел на нее, но потом однажды решился подойти.

С Валерием Таня рассталась уже почти год назад, и вежливый Денис казался ей хорошей альтернативой. Два раза он приглашал ее в кино, а в третий раз предложил пойти погулять в Сокольники. Таня не возражала. Oт Дениса всегда пахло хорошими мужскими духами (она полагала, что французскими), и она была вовсе не прочь с ним целоваться.

Нахальным Денис не был. Он даже стеснялся поцеловать ее первым, поэтому ей пришлось проявить инициативу, но потом все был как надо. После трех или четырех встреч он заявил ей, что у него на нее серьезные намерения. По-видимому, он полагал, что такое заявление давало ему основания в продвижении своих рук в те области соблазнительной Таниной фигуры, которые не были доступны простым целовальщикам без серьезных намерений. Но даже поражение, которое он потерпел в этом немаловажном вопросе, его не отпугнуло. Таня ему нравилась по-настоящему – она все умела, все могла, и у нее всегда было множество разных идей. Секс явно мог подождать до свадьбы. А свадьба… Не имея еще твердых планов на будущее, они договорились решить этот вопрос до конца четвертого курса. А пока учебный год только начинался.

Строительство дома продвигалось быстро и скоро, на стройматериалы были израсходованы все имевшиеся в семье запасы. Пришлось даже занять тысячу рублей у приятелей.

В пятницу, 20 сентября, отец с Пашей уехали на стройку. Позже к ним присоединилась мама с Володей, которые, в отличие от мужчин должны были уехать вечером назад. Но сначала туда надо было доехать, поэтому мама предложила своей коллеге Люсе, у которой была машина, чтобы та поехала с ними.

Энергичная и некрасивая, Люся поздно вышла замуж. В Москву ее перевез муж, который был старше ее на двадцать лет и которому она родила единственного, теперь уже шестилетнего, Кирилла.  Муж умер от рака два года тому назад, и теперь она жила вместе с сыном в двух комнатах его квартиры, а остальные две комнаты занимала старшая сестра мужа с ребенком и свои мужем. Друг друга обе семьи не выносили, сестра считала, что Люся и ее ребенок украли ее жилплощадь.

На дачу Таня не поехала. У нее была множество дел: вскоре должны были состояться соревнования по фехтованию, в которых она надеялась получить долгожданный первый разряд, а кроме того надо было подготовиться к семинару по ядерной физике. Мать должна была вернуться часам к десяти, но что-то задерживалась. Не дождавшись матери, она легла спать в одиннадцать.

Глава 2. 

После

Когда раздался телефонный звонок, Таня давно спала.

Мужской голос в трубке поинтересовался, действительно ли это квартира Киселева Виктора Павловича. – Да, – спросонья, ответила она. – А что собственно…-

Договорить она не успела.

– Виктор Павлович погиб, – безучастно продолжал голос, – а с ним погибли оба его сына. Его жена доставлена в нашу больницу с большими ожогами и переломами.

У нее перехватило горло, и она чуть не упала в обморок. Понимая, что имеет дело с близким родственником, говоривший предложил ей не тратить сейчас время на поездку в морг в подмосковном селе, а сразу поехать к матери в больницу Склифосовского.

Как она доехала до больницы, Таня не помнила. Ее провели к лежавшей без сознания матери, у которой, об этом сообщил ей присутствовавший в палате врач, были сильные ожоги, порезы тела и множественные переломы обеих ног.

По рассказу очевидцев на даче вдруг начался пожар, буквально за минуту охвативший не только все строение, но также два стоявших во дворе автомобиля и соседнюю дачу. Спаслась только ее мать, которая, хотя и сильно обожженная, смогла выпрыгнуть в окно, предварительно схватив одного из детей. Застекленное окно выходило к обрыву над рекой, проламываясь через стекло, она сильно порезалась, а при падении с обрыва поломала себе обе ноги, но ребенок не пострадал. Но это, очевидно, не ее ребенок – мальчик сказал, что его маму зовут Люся.

Поняв, что мама спасла Кирилла, Таня попросила, чтобы ее провели к нему. Кирилла она хорошо знала, он был очень развитым и хорошо воспитанным мальчиком, намного менее избалованным, чем ее младший брат.

Как только она вошла в палату, Кирилл сразу бросился к ней и тут же потребовал, чтобы она немедленно увела его отсюда. Он был уже взрослым и понимал, что его мама погибла, он видел, как на нее обвалилась горевшая крыша, и Таня было единственное, что у него еще оставалось. Она не сомневалась ни секунды. У нее вообще больше не осталось мужчин, все три погибли за одну минуту, осталась только мама, если конечно она сможет пережить повреждения. Так пусть будет хоть Кирилл. Она никому его не отдаст!

К ее удивлению сотрудники не возражали. Они хотели побыстрее избавиться от здорового ребенка, которого не знали куда деть. Они только попросили, написать расписку, и вскоре она, вместе с Кириллом, ехала на такси к себе домой.

Следующая неделя осталась в памяти отдельными кусками: она куда-то ездила, что-то смотрела, с кем-то разговаривала. Трупов близких ей не показывали, они сгорели до такого состояния, что их пришлось хоронить в закрытых гробах. Как рассказал патологоанатом не было даже уверенности, кому принадлежали те, или иные, останки.

Денег в доме не было даже на похороны, и ей срочно пришлось продать немецкую гостиную. Менее, чем за полцены, всего за 2500 рублей, ее купил один из соседей. Но денег все равно не хватало.

В первый же день к ней явились соседи по даче и потребовали три тысячи рублей за их сгоревший дом. В действительности, дом, на деле являвшийся полуразваленным сараем, вряд ли стоил более пятисот рублей, но соседи угрожали серьезными неприятностями, а кроме того сейчас ей было не до них. Поэтому она подписала заверенную нотариусом расписку, обязуясь вернуть деньги в течении года.

На похороны и поминки ушло две тысячи, так что, учитывая деньги, вырученные за мебель плюс тысячу собранную сотрудниками отца, у нее оставалось еще целых 1500 рублей.

Мама пришла в себя на второй день. Еще через пару дней она уже могла вспомнить произошедшее и восстановить всю картину. Все произошло, когда начало темнеть. Ониы сначала были на   улице, а когда зашли в почти построенный дом, там было совсем темно.

Фонарик из-за севших батареек включить не удалось, поэтому пришлось на ощупь искать находившиеся на полках свечи. Во время поисков опрокинули бутылку, содержимое разлилось по полу. Паша еще сказал, что в бутылке должна быть вода. Потом он нашел свечку, зажег ее и чисто автоматически кинул вниз еще горевшую спичку. Вспыхнуло моментально, и мама еще успела увидеть в отблеске пламени разлитую бутылку. Эта была не вода, а медицинский спирт, который ее муж тайком употреблял на даче. Больше ни на что времени не хватило, потому что следом начала гореть бумага под столом, а затем и сам стол, сделанный из хорошо просушенных досок. Еще в комнате была большая банка ацетона, а около стены дома стояла цистерна бензина.

Они бы, может быть, еще и спаслись, если бы сразу бросились к выходу, но вместо этого все наперегонки побежали к стоящим в углу ведрам, в которых обычно держали воду. Ведра оказалась пустыми, но этих двадцати секунд хватило, чтобы кто-то из них опрокинул ацетон, и через мгновение полыхало уже все. Вся комната была в дыму, у мамы только хватило времени, чтобы, схватив первого попавшегося ребенка, броситься к окну. Стекло она пробила своим телом, в результате чего сильно поранилась об острые осколки.

Когда на четвертый день Таня пришла к маме, врач отвел ее в сторону и объяснил положение дел. Мамины ожоги, несмотря на их количество, можно было вылечить, но медикамент, позволяющий заживить ожоги без больших шрамов, в СССР не выпускается. Его, однако, можно заказать в одной аптеке, прямо тут в Москве. Проблема только в том, что аптека находилась в немецком посольстве, и лекарство обойдется ей в 1000 рублей.

Но главное, это конечно же, переломанные ноги. Если оставить их в гипсе, все кости неправильно срастутся, и она не сможет больше ходить. Единственным спасением является клиника Елизарова в Кургане. С его системой кости срастаются правильно, но проблема в том, что очередь у него на год вперед, если не на два. А через год спасать будет уже нечего, переломов слишком много, чтобы потом можно было бы восстановить функцию ног.

Существует, однако, возможность попасть к Елизарову немедленно, минуя все очереди, но способ этот очень дорогой. Сам Елизаров – абсолютно честный человек, взяток он никогда не брал и не берет, а в клинике контролирует всё и всех. К счастью, имеются определенные обходные пути, но стоит это очень дорого. Люди, способные организовать оперативное помещение в клинику, требуют за эту услугу четыре тысячи рублей.

Таня была в абсолютном шоке после этого разговора. У нее оставалось 1500 рублей, но это было все. Никаких других доходов кроме 120 рублей маминых больничных и ее собственной повышенной стипендии в 40 рублей у нее не было, а ведь еще надо было на что-то жить. Но и двух мнений по поводу маминого лечения быть не могло.

Будь у нее другая мама, она, может быть, и смогла жить с покалеченными ногами, но эту она, действительно, рисковала потерять, если немедленно не устроит ее к Елизарову. Весь вчерашний день мама кричала, что не хочет так дальше жить и желает покончить с собой, а днем даже пыталась порезать себе вены скальпелем, который во время смены бинтов неосторожно оставили на тумбочке, рядом с ее кроватью. Таня пришла через полчаса после этого происшествия и до вечера сидела рядом, пытаясь маму успокоить, но та свою дочь слушать не желала. Сейчас она спала под действием сильного снотворного, но Таня не сомневалась в том, что все продолжится опять, как только она проснется.

Как ни ужасно это было, но мама смогла бы еще пережить потерю своего любимого мужчины и двух детей, однако в данном случае все было куда хуже, потому что без полноценного восстановления ее ног, тела и лица ей грозила потеря самой себя, причем в самом прямом смысле этого слова. Проблема, а теперь это, действительно, вдруг стало проблемой была мамина внешность. Первая красавица в школе и в институте, она была знаменита своей грациозной осанкой и именно поэтому на нее обратил внимание симпатичный лаборант, сам, в свою очередь, пользовавшийся большим успехом у женского пола. Но досталась она ему не сразу, а только в результате жесткой конкурентной борьбы с одним из преподавателей.

Мама страшно гордилась своими физическими данными, будучи уже на пороге сорокалетия и родив трех детей, она все еще оставалась очень красивой женщиной, весившей лишь на четыре килограмма больше, чем в момент замужества. А сейчас она заявила Тане, что в таком виде жить не хочет и не будет, но она спокойна, поскольку ее дочь, осталась, к счастью, живой и здоровой, и при взгляде на нее, каждый поймет, как выглядела Леночка Федорова в свои лучшие годы.

– Только, – добавила мама, – ты должна пообещать мне, что ты будешь заботиться о себе и не выглядеть лахудрой.

Может быть, для ныне покойных папы, братьев и бабушки это выглядело иначе, но в маминых глазах внешние данные ее единственной дочери были намного важнее ее школьных и институтских успехов. Карьеру она всегда считала мужским делом, а женщина, по ее мнению, должна была в первую очередь заботиться о семье. Ее дочь, правда, этого все еще не поняла, но это был просто вопрос времени, ей будет достаточно только выйти замуж и родить, как она тут же забудет все эти глупости.

К сожалению, дочь, совершенно не уступавшая ей по внешним данным, а по некоторым даже превосходившая, все никак не могла созреть для осознания жизненных реалий. Постоянно ссылаясь на те или иные дела, она категорически не желала уделять внимание противоположному полу, нахально смеясь в ответ на мамино предложение, тратить больше времени перед зеркалом, потому что в таком неухоженном виде неприлично идти на люди. Невежливо добавляя, что если бы она шла на панель, то, конечно же, последовала бы ее совету, но она идет в библиотеку, а там сойдет и так.

Не говоря уже о провале давней идеи, одеть дочь у хорошего портного. Идея так и осталась нереализованной, поскольку для этого ей пришлось бы ездить на примерки в противоположный конец Москвы, а свободного времени для таких поездок у дочери не было.

Но сейчас необходимо было считаться с мамиными представлениями, совершенно независимо от того, разделяла их Таня или нет. Иного выхода не оставалось, все что она могла сделать сейчас, это срочно занять недостающие три с половиной тысячи, а потом пойти зарабатывать деньги. Откуда прямо следовало, что учебу придется отложить хотя бы на год. Это было страшно обидно, до окончания института оставалось только два года, и у нее было уже два предложения для поступления в аспирантуру от преподававших на ее курсе профессоров.

Вечером, немного успокоившись, она пришла к выводу, что ничего страшного в таком перерыве нет. В конце концов, в сравнении с ребятами, у нее и так было преимущество: тем надо было в армию минимум на год, а особо невезучим – на все два. Конечно, некоторые армии разными способами избегали, но таких Таня презирала, не без основания считая их обманщиками. А вот она никогда не была обманщицей и этим страшно гордилась. Ну что же, пусть даже с годичным перерывом, у нее все равно остается целый год преимущества, по сравнению с ее соучениками мужского пола, ведь она была на год моложе всех остальных студентов в ее группе.

Занять деньги оказалось проще, чем она полагала. У папы было множество знакомых. У одного из них она без длинных разговоров смогла занять целых три тысячи, другой дал еще тысячу, хотя она просила только пятьсот. Деньги врачам она отнесла уже на следующий день. Насчет того, как их придется отдавать, Таня особенно не задумывалась – зарабатывать она умела всегда, в том числе и на репетиторстве, но сейчас предпочитала переводы.

Дорогу в бюро переводов, она проложила еще в десятом классе, когда ей захотелось купить самую последнюю модель фирменных, обтягивающих фигуру, джинсов. Такие уже были у двух девчонок в их классе, и она решила тогда не отстать от других, можно сказать, в порядке исключения. Конечно, можно было попросить деньги у родителей, и они бы с радостью их дали, но папа недавно привез ей из командировки другие джинсы, и ей было неудобно просить у него денег на еще одну пару. Поэтому она решила не затруднять родителей, и заработала деньги сама, для чего ей понадобилась всего одна неделя. Потом она еще пару раз там прирабатывала, когда ей нужны были деньги.

В бюро переводов Таня отправилась сразу же после того, как передала деньги врачам. Знакомая сотрудница встретила ее приветливо и сразу предложила ей перевод с английского на русский, на много сотен страниц. Текст был легкий, первой категории сложности. Для начала сотрудница вручила ей тридцать страниц, которые при оплате по первой категории сложности, составлявшей один рубль, пятьдесят копеек за страницу, приносили ей в общей сложности 45 рублей. Закончив оформление заказа, сотрудница вдруг сделала неожиданное предложение.

– Знаешь, девочка, давай я тут напишу вторую категорию сложности, а разницу мы поделим пополам. Ты получишь по два рубля за страницу, а пятьдесят копеек будут моими.

Таня была в ужасе. Она никогда никого не обманывала и впредь не будет этого делать. Именно потому, что все всех обманывают, в стране столько проблем. На такое она никогда не пойдет. Сотрудница возражать не стала, вздохнув, она проставила в нужной графе правильную цену и дала ей подписать бланк заказа.

С работой она справилась за два дня и утром, в десять часов утра, уже была в бюро переводов. Сотрудница, встретившая ее без обычной улыбки, проверила переведенный текст и выдала причитающиеся 45 рублей. Но когда Таня попросила следующую порцию, то совершенно неожиданно получила отказ. Как выяснилось, заказчик этот заказ совершенно неожиданно из бюро забрал и дальше будет переводить его своими силами. К сожалению, других подходящих заказов в бюро сейчас нет, но, конечно, если у нее есть такое желание, то она может зайти в бюро еще раз, через месяц-другой.

Это был удар ниже пояса!

Выйдя из себя, Таня возмущенно заявила, что в переводах ей отказано, только потому что она не согласилась на сделку. В ответ на что, сотрудница предложила ей покинуть комнату до тех пор, пока она не посчитает до трех и если Таня будет в комнате, когда сотрудница скажет три, то будет вызвана милиция, которая арестует ее по обвинению в даче взятки. Поняв, что ничем хорошим эта беседа не закончится, Таня покинула бюро, напоследок сильно хлопнув дверью.

Потеря переводов оказался тяжелым ударом, но ведь было еще и репетиторство, в котором у нее был бесспорный авторитет. В школе она помогала всем желающим бесплатно. После окончания школы ей было много предложений, от которых она всегда отказывалась, хотя там замечательно платили, 2.50 за академический час, длившийся 45 минут. Обычное занятие включало два академических часа и приносило пять рублей.

В своей школе Таня была уже через два часа после неудачного посещения бюро переводов. Встретили ее очень приветливо и с большим сочувствием. О трагедии в ее семье здесь стало известно уже через несколько дней, и на перемене к ней выстроилась целая очередь из учителей, желавших выразить ей свои соболезнования. Ее желание заняться репетиторством было поддержано всеми, несмотря на то, что время для этого было не совсем удачное, в репетиторах обычно нуждаются весной, для подготовки к экзаменам в школе, и летом, перед поступлением в институт. Но все же в следующие два дня у нее уже имелось несколько предложений о помощи отстающим по физике, математике и английскому. Одно предложение было сразу для двух учеников, разнополых близнецов десятого класса. Бросив все остальное дела, Таня занялась репетиторством.

Мама к этому времени была уже в Кургане, но Кирилл оставался у нее на руках. Сейчас он ходил в старшую группу детского сада, и каждое утро ей приходилось тратить сорок минут на дорогу в одну сторону, поскольку детский сад располагался на другом конце Москвы, рядом с домом, в котором он раньше жил со своей покойной мамой.

Следующие две недели ей помогала ее институтская подруга Света, забиравшая Кирилла вечером. Светка вообще оказалась единственной, из всех ее многочисленных друзей и знакомых, кто проявил к ней хоть какой-нибудь интерес после поминок. Остальные, включая якобы влюбленного в нее Дениса, куда-то делись.

Правда, Денис еще пару раз объявлялся, но поняв, что ей сейчас не до него, тихо испарился. Таня этому особо не удивилась и даже в чем-то его понимала, главной в его семье была мама, наверняка уже успевшая объяснить своему, все очень тонко понимавшему сыну, что его любимой сейчас нe до него и ничего, кроме проблем, отношения с ней ему не принесут. Поэтому он вовремя навострил лыжи.

Светка оставалась дольше всех – приводила Кирилла из детского сада и сидела с ним до вечера, пока смертельно усталая подруга не приползала домой. Но, в конце концов, не выдержала и она. Ей надо было учиться, а у замученной Тани не оставалось сил даже на обычную болтовню. И когда, однажды Света сказала ей, что больше забирать ребенка не сможет, она, не устраивая долгих разговоров, просто поблагодарила ее за помощь. После чего их дружба благополучно завершилась.