Текст книги "Рай для президента. Комедия, ужасы и кое-что еще"

Ресторан

Атмосфера трактира напомнила президенту уют советских времен. Разноцветный букет из запахов пива, вяленой рыбы и табачного дыма кувалдой ударил в нос ярким ароматом. Столы были почти полностью заняты мужиками. Они запивали водку пивом, курили и о чем-то гудели.

Недалеко от входа, за стойкой бара-прилавка, хлопотала буфетчица универсального возраста. Более точные детали скрывал толстый слой контрастного макияжа. За ее спиной на витраже выставлены пакеты с соками, бутылки с водкой, и одна припыленная бутылка коньяка.

От прилавка отошел мужик с наполненными одноразовыми стаканами и к буфетчице приблизился следующий – крупный здоровяк.

Президент, как дисциплинированный гражданин, подошел к прилавку и добросовестно встал в очередь за здоровяком. С другой стороны пятачка обслуживания, с жалостливым видом стоял еще один, худощавый, невысокий мужичок лет пятидесяти. По жизни у него было два состояния: злой и голодный, что ни на что не влияло, или веселый и пьяный, что тоже ни на что не влияло. Сейчас его состояние находилось на полпути от первого ко второму.

– Налей мне сто пятьдесят и пива, – пробасил здоровяк буфетчице.

– Пиво живое наливать? – машинально бросила буфетчица.

– Да нет. Давай дохлого. От живого меня пучит.

Буфетчица занялась наполнением посуды. Здоровяк, в ожидании, взял с прилавка тарелку с бутербродами (хлеб, маргарин, филе селедки) и сунув нос под защитную пленку, понюхал их.

– Сто рублей, – огласила итоговый счет буфетчица.

Здоровяк достал из кармана деньги и стал выверять нужную сумму.

– Витек, займи стольник, – при виде денег, оживился худощавый.

– Ты сначала то отдай, – здоровяк был хладнокровен.

Витек забрал налитое и направился в зал. Его хмурое лицо с большим шрамом предупреждало окружающих, что он бывает либо злой и трезвый, либо злой и пьяный, что влияло на все и всегда одинаково.

Президент, подойдя к пятачку обслуживания, стал внимательно рассматривать небогатый ассортимент. На витрине вступительным напутствием перед формированием заказа навязчиво приветствовала памятка посетителя:

ПО-БРАТСКИ,

ПОД ЧЕСТНОЕ СЛОВО,

ПОД КЛЯНУСЬ МАМОЙ,

НА ЗАПИШИ,

ПОД ЗАЛОГ ТРАКТОРА

НЕ НАЛИВАЮ!

– Тома, ну налей «на запиши», – воспользовался нерасторопностью президента худощавый, чтобы завладеть вниманием буфетчицы. – Говорю же, отдам через неделю.

– Коля, ты уже достал! Отвали! – броня сердобольности Томы была непробиваема. – У тебя и так долг двести рублей!

Коля перевел удрученный взгляд на рядом стоящего президента. Вдруг его глаза резко загорелись и, не удержав эмоции, из него выскочило: «Оба-на!» Столько воодушевления и радости он не испытывал давно.

Дмитрий Дмитриевич, заметив сверлящий и полный надежд взгляд Николая, нащупал рукой лицо, проверив состояние грима. Вроде все было на месте.

А Николай тем временем стремительно перебирал в голове варианты стратегии для обработки свежего «непуганого идиота». Его мысли крутились колесом, как в игре «Поле чудес». Только вместо сектора «Приз» были сектора «Все пропало» и «Полный провал», занимающие почти весь барабан.

– Братан, займи стольник! – то ли выпал тот же сектор, что и был в ситуации с Витьком, то ли барабан заржавел и просто не смог провернуться.

– Простите? – Дмитрий Дмитриевич с облегчением понял, что остался неузнанным, и его сердце вернулось на место.

– Я говорю, займи стольник. По-братски! Через неделю отдам, – повысил голос Коля с легким наездом, как-будто он в танке.

– Извините, а «стольник» – это что? – президент, как мог, боролся с желанием дать этому танкисту в морду, но «не привлекать внимания!» было важнее.

– Ты из какого захолустья взялся? – возмутился Николай. – «Стольник» – это сто рублей. Или ты никогда такой суммы не видел?

– Всего-то! Сто рублей? – Дмитрию Дмитриевичу стало немного смешно. – Пустяки. Даже подарю.

Президент, повернувшись к буфетчице, ударил кулаком по прилавку, и строго сверкнул глазами. Это был проверенный и безотказный способ заставить действовать любого человека. Для главы государства все очень просто. Даже проще, чем можно было предположить…

Но тут это не прокатило.

– Это что сейчас было? – на полных правах своей территории, спокойно выдала хозяйка заведения.

– Простите… комар, – первое что пришло в голову, и как обычно дебильное, когда на обдумывание мыслей нет времени. Как оказалось, вранье – тяжелое искусство.

– Вы знаете, – перешел он к плану «Б», – у Вас шикарное заведение! Практически, настоящий ресторан. А в ресторанах, обычно, счет подают в конце.

– Это че? Типа, у тебя денег нет? – в голосе Тамары звучала усталость от халявщиков.

– Что Вы?! – поспешил успокоить ее президент. – Денег-то у меня полно. Я готов сделать заказ в размере Вашей недельной выручки. И еще столько же чаевых. Я, можно сказать, альтруист. Просто, хочется комфорта.

Лицо буфетчицы выражало дикое желание вызвать переводчика. Таких обещаний она не слышала, даже когда ее, еще девственницу, пытался затащить в постель соседский Петька.

Президент понимал, что этот бред не тянет на убедительность, и, как это бывает в продвижении внешней политики, нужно срочно искать союзника.

– И вот этому гражданину… братану, налейте то, что он попросит. И долги его я тоже оплачу. – закрепил он свою речь дополнительным обещанием жеста доброй воли.

Тома прищурила глаза для фильтрации заманчивых речей таинственного незнакомца. Слова о недельной выручке и чаевых ласканули ухо, но как-то не сильно зацепились за доверчивость Тамары. Как понять, что это не очередной проходимец?

В ее мозгу уже начала зарождаться идея заставить этого олигарха предъявить дипломат с баксами, но стратегия внешней политики сработала безотказно, и Николай вмешался в ситуацию на стороне президента, против агрессии диктатуры общепита. Нефти и газа в трактире, конечно, не было, но была водка. По глубокому убеждению Николая, это и является главной причиной для установления демократии в отдельно взятом заведении.

– Тома! Ну ты че, не видишь? Человек-то приличный. Глянь, какой у него блатной кейс! Давай наливай! Не тормози! – Николай был воодушевлен перспективой получения булькающих дивидендов от своей политической победы.

Устоять перед коалицией таких союзников, как президент страны и местный алкаш, было невозможно. Даже если их карманы пусты. Тома вышла из ступора и, поставив перед собой два пластиковых стакана и две кружки под пиво, принялась наливать водку, все еще сомневающимися движениями руки.

– Ты где такой кейс покупал? – Коля решил заполнить неуместную паузу в общении с благотворителем. – Я такой давно ищу. Под инструменты – самое то!

Тут он неожиданно чихнул. Учитывая, что перед ним приличный человек, что бывает не часто, при втором чихе Коля прикрыл лицо, типа он тоже приличный. Чихать в этой ситуации было как-то неловко, но третий чих предательски назревал с удвоенной силой.

– Извините, – Дмитрий Дмитриевич обратился к буфетчице, не слыша собеседника, – А не могли бы Вы налить мне не водку, а пятьдесят грамм коньячка, и что-нибудь поесть?

Николай вместо третьего чиха пукнул. Придя в сознание, он со стыдом понял что произошло, и тут ему стало совсем неловко.

– Прошу пардон! – Николай, насколько мог, виновато посмотрел на благотворителя, и продолжил сглаживать конфуз. – Кажется, я прикрыл не то место.

Тамара, опрокинув на прилавок стакан с уже налитой водкой, с нескрываемым удивлением посмотрела на нового гостя, и принялась вытирать разлитое тряпкой, пропитанной пивом.

– Не волнуйтесь! – поспешил успокоить ее президент. – Я и за эту водку заплачу. Так что Вы можете предложить мне поесть?

– Ну, у меня есть бутербродики с сыром, – голос Томы приобрел ноты покорности, – есть с селедочкой. Только с сыром – вчерашние. Советую с селедочкой.

Дмитрий Дмитриевич внимательно посмотрел на бутерброды, выложенные на витрине. Вчерашний сыр не вселял уверенности в относительную свежесть. Его «вчерашние» края присохли и, свернувшись, издевательски смотрели на покупателей. Но все же они были предпочтительнее тех, что с селедочкой, понюханные Витьком.

– Давайте с сыром. Жаль, что сыр еще без плесени.

В это время буфетчица уже наливала коньяк в одноразовый стакан.

– Простите, а не могли бы Вы налить мне коньяк в коньячный бокал?

Такой поворот событий совсем обескуражил Тамару. После минутного ступора, она достала рюмку из-под прилавка, дунула в нее и, протерев салфеткой, перелила в нее коньяк из одноразового стакана. У Николая шевелились только зрачки. Управлять другими частями тела или хотя-бы закрыть рот у него не получалось.

Шаман

Служба в милиции, как известно, уже героизм. И опасна и не видна. Милицейский участок «Райрайотдел милиции» ничем не отличался от других подобных участков. Все говорило о том, что сюда приходят либо защищать свой народ, либо стеречь все тот же народ за решеткой. Все обшарпано, минимум удобств. Вполне себе приличный «обезьянник» со штатным характерным запахом. Напротив – рабочее места хозяина заведения, оборудованное столом, стулом, сталинским телефоном и любимой книгой «Уголовный кодекс». В общем, ничего лишнего, и в тоже время достаточно для героической службы на благо своего народа.

Поскольку Вовка особо не сопротивлялся, милиционер впихнул его в обезьянник так же, не особо грубо. Так, один пригласительный пендель, даже, можно сказать, полупендель. Чисто жест такой, гостеприимный, не оставляющий сомнений принять приглашение.

Вовка, конечно же, расстроился. Но не за себя. За весь мир, которому светит кирдык. И из-за чего??? Из-за своей же безалаберности и самоуверенности или из-за профессионализма милиционера? Все же он склонялся больше ко второму. Был бы мент потупее или потолще, никогда бы не догнал. Даже не намекнул на взятку, сволочь. Но в милицию, к несчастью, берут только самых достойных и честных.

«О! Очередной бомж», – подумал Вовка, увидев еще одного арестанта.

– Шаман, – спокойно сказал сокамерник. Он и в самом деле был одет в не очень свежие шкуры.

– Что? – Вовка не был склонен к общению.

– Я шаман. Из Бурятии.

– Владимир… – деликатно ответил Вовка, и хотел уже пафосно скрасить свою личность отчеством, чтобы обозначить дистанцию в отношениях, но тут его осенило: – Ты – шаман? Тот самый шаман, который рассказывает о конце света?

– Скоро небо упадет на землю, – как-будто сам с собой говоря, продолжил бурят. – Весь мир погибнет. Никого не останется в живых.

Вовка, изучая сокамерника, присел на лавку рядом с ним.

– Откуда ты все это знаешь?

– Боги сказали, что все люди во власти шайтана.

– Боги сказали? – Вовка был крайне заинтересован. – А сидишь за что?

– За это и сижу. За попытку навести смуту в обществе.

– Скажи, шаман, а что нужно, чтобы остановить падение неба на землю?

– Боги сказали, что надо навести порядок в обществе.

– Что значит, порядок в обществе? Конкретнее можно?

– Не знаю. Я в этом сам не разбираюсь. Но можно спросить у богов.

– А что для этого надо?

– Надо ударить в бубен.

– А палка есть?

– Палки нет.

Вовка стал осматриваться по сторонам в поисках подходящего предмета. На рабочем столе милиционера он увидел гаишный жезл.

– Командир, – обратился Вовка к представителю власти, – кинь мне, пожалуйста, палку.

– Что?! – возмутился милиционер.

– Мне очень надо! – старался объяснить Вовка. – Мне в бубен ударить надо.

– Ну ты и кадр! – ухмыльнулся милиционер. – Первый раз вижу, чтобы сам напрашивался.

Хозяин заведения поднял трубку стационарного телефона с дисковым номеронабирателем. Несколько раз ударил по клавишам, в надежде услышать хоть какие-нибудь признаки жизни в трубе. После этого он встал, положил на свой бекрень фуражку и, нащупав где-то под животом шестого размера портупею, тщетно попытался поднять ее на сам живот и направился на выход.

– Я скоро вернусь. Тогда и рассмотрим все ваши просьбы и пожелания.

– Какой жадный милиционер. – выдал свою оценку шаман, когда за милиционером закрылась дверь. – А зачем тебе палка?

– Так ты же сам сказал, в бубен бить надо.

– Для этого палка не нужна. Для этого есть орба. В ней живет дух Ээрен. Только орбой можно бить в бубен. – Спокойно ответил шаман и достал из-под шкуры колотушку.

– Что же ты мне раньше-то мозги пудрил?! Давай колоти уже этой орбой в свой бубен.

Шаман, прыгая с ноги на ногу закружился, и что-то замычал, постукивая в бубен. Вдруг он сел на скамью и беспомощно затих. В какой-то момент показалось, что он умер.

– Эй, шаман. Ты чего? – Вовка потянулся к его руке, чтобы встряхнуть.

Но тут голова шамана резко поднялась, и из раскрытого рта, гулким басом в направлении потолка вырвался голос:

– Вы, люди, не оправдали надежд своего создателя. Все во власти шайтана. Я решил прекратить этот бессмысленный эксперимент с существом разумным.

Отпрыгнувший назад Вовка, настороженно стал приближаться к шаману, потирая ушибленный о стену затылок.

– Простите. Я могу с Вами говорить? – наконец осмелился он. – Меня слышно? Раз. Раз.

– Чего разкаешь? Говори быстрее, – ответил басистый голос.

– Скажите, а Вам не жалко людей?

– Жалко? – рассмеялся голос. – Люди сами себя не жалеют. Создают законы и сами же их нарушают. Друг-друга обманывают, грабят, убивают. Живут во лжи.

– И что же делать? Отменить законы?

– Я дал людям главный закон: живи, как хочешь, наслаждайся. Но так, чтобы никому не давать повод плохо о тебе отзываться.

– Как это? – не сразу сообразил Вовка.

– Как-как?! – психанул голос. – Так, чтобы никто не мог назвать тебя мудаком! Прости Господи. То есть прости я.

– Но… есть же еще время. Люди могут еще все исправить.

– Все исправить??? Не смеши, раб божий! Человечество всю свою историю так жило! И исправить за неделю?!

– Господи, – взмолился Вовка, – ну дай ты последний шанс.

– Сам-то понял, что сказал?! Ладно. Если вы, люди, сможете в этом поселке показать, что вы способны вести себя достойно, то конец света отменю. Но потом такой же порядок нужно будет сотворить по всему миру. Чтобы я больше не возвращался к этому вопросу.

– А как мы узнаем, что все сделали правильно и конец света отменен?

– Бесплатно ничего не бывает. Человек, который все это организует, за каждое достижение будет быстро стареть. И если добьется порядка, в чем я сильно сомневаюсь, то умрет от старости. Это моя цена за спасение человечества. Но на такое способен только тот, в чьих руках настоящая власть.

– Ну, я догадываюсь. Это, конечно же, президент?

– Это уже сам решай. Больше я ничего не скажу.

– Что это за боги убогие? Тут знаю, тут не скажу!

– Полегче, Владимир. Подбирайте слова. Ведите себя по-дипломатичнее. Время пошло!

Вовка хотел еще что-то спросить, но шаман, вскрякнув уже своим голосом, начал оживать. Осмотрелся.

– Ну что? Что сказали боги? – вернувшись в себя, с жадностью спросил шаман.

– Времени мало, но шанс есть, – Вовка косо посмотрел на него. – Сначала нужно найти президента и обеспечить ему возможность навести порядок в этом поселке. Но как выбраться отсюда?

– Выбраться из тюрьмы?! Ну, это просто.

– Просто?! А что же ты сам до сих пор не выбрался отсюда?

– А где меня еще накормят?

– Так сделай так, что бы я выбрался.

– А ты мне дашь огненной воды? А то здесь только кашу дают. – шаман пустил слюну.

– Конечно, дам. Сколько хочешь. А что это – огненная вода?

– От нее становится приятно, и чертики появляются. Иногда хочется не только с богами поговорить, но и противоположную точку зрения услышать.

– Водка, что ли? Да проще некуда.

Непосредственный контакт с народом

Союзники по коалиции с пустыми карманами, но с добычей на столе, расположились за единственным свободным столиком.

– Что-то раньше я тебя здесь не видел, – Николай закурил.

– А я в Рай попал впервые, – Дмитрий Дмитриевич разглядывал бутерброд. – Скажи, а почему все берут себе по кружке пива и стакану водки? Это же ядерная смесь.

– Так сам же говоришь, ядерная, – ухмыльнулся Николай. – Если пить просто водку, то много нужно выпить, чтобы зацепило. А так сразу вставляет. У нас это называется «Райский соцпакет».

– Значит, главная цель – быстрее опьянеть?

– Да ты пессимист! У нас в Раю слово «пьяный» не говорят. У нас говорят «слегка трезвый», – Николай раздавил пальцем пробегающего таракана.

– А почему ты не закусываешь?

– После десяти не ем. Худею.

– А я считаю, что лучше заплатить больше, но получить удовольствие от цвета, аромата, вкуса, а потом послевкусия напитка, – президент поднял рюмку с коньяком. Слегка взболтал. Просмотрел ее на свет. Понюхал коньяк, чуть отпил, и поставив его на стол, закрыл глаза.

– Как сказал один великий философ… – решил многозначительно выпендриться Николай. Но, хорошенько подумав, обреченно махнул рукой и продолжил: – Что сказал, не помню. Но как сказал, зараза!!! До сих пор мурашки по спине!

Он взял пластиковый стакан с водкой. Слегка взболтал и просмотрел на свет. Там плавала муха. Он выловил труп мухи и стряхнул его на пол. Облизнул палец, понюхал водку, чуть отпил и закрыл глаза. Передернувшись, остаток выпил залпом и запил пивом.

– А ты кем работаешь? – спросил президент.

– Я, – Коля все еще пытался чувствовать себя приличным человеком, – как говорится, свободный художник. Выдающаяся творческая личность! Как что-то выдам… А мне все вокруг: «Ты что натворил?!».

Президент, похрустывая вчерашним сыром, старательно жевал бутерброд.

В трактир вошел очередной посетитель, и с ходу начал на всех наезжать:

– Ну что? Все бухаете?!

Но, похоже, его никто не слышал.

– Вы посмотрите на себя! Вы же все на свиней стали похожи! Каждый день соцпакет в себя вливаете. Вы же деградируете!

– А кто это? Чего это он митингует? – Президент спросил у Николая.

– Не обращай внимания. Это Саид. Он раньше был нашим мэром. Потом его выгнали, и денег у него теперь нет. Но делает вид, что у него все в порядке. Сейчас начнет агитировать вступить в свою партию.

– А он что, эмигрант? Почему Саид?

– Да нет. Он теперь, типа, мусульманин, и религия запрещает ему пить. Но ислам он принял только наполовину. Раньше он был Степан Иванович Сусликов. А теперь он Саид Сусликов ибн Иванович. И пьет только по воскресеньям. По воскресеньям ему денег жена дает. Из жалости.

– А что за партия у него?

– Алкаши седьмого дня.

– Странно, почему именно седьмого?

– Так я ж тебе говорю, пьет только по воскресеньям.

– Отрекайтесь от беспробудного пьянства! – продолжал митинг Саид. – Вступайте в ряды партии «Алкаши седьмого дня»! —

– Саид! – начал нервничать суровый Витек, и шрам на его щеке нервно зашевелился. – Или бери водку и садись с нами, или дай спокойно отдохнуть.

– Партия «Алкаши седьмого дня» борется за свободу волеизлияния! Фу ты. Волеизъявления! За независимость от денег! За умеренное употребление алкоголя и табака! Вступайте в партию, кто сможет. Членские взносы минимальные.

– Че ты опять разошелся? Ты по воскресеньям пьешь? Вот и приходи в воскресенье. В другие дни твои митинги не санкционированы. – Витек изо всех сил старался вспоминать дипломатичные слова, чтобы решить конфликт мирным путем.

– Я имею право на самовыражение в любой день! Или тварь я дрожащая?! Призрак моего презрения вас никогда не покинет!

– Ну, все! Достал! – запасы дипломатичных слов и терпения Витька иссякли одновременно.

Витек снял с руки часы и, положив их на стол, подошел к Саиду. За ним подошел еще один мужик. Витек схватил Саида за воротник и ударил под дых. Второй мужик подключился к избиению. Они забили Саида до полуобморочного состояния и вытащили окровавленное тело из трактира.

По виду президента можно было прочитать, что раньше он такого не видел. Читалось это по неестественно сильно вытаращенным глазам и застывшей позе с бутербродом у открытого рта.

– Не принимай близко к сердцу, – успокаивающе махнул рукой Коля. – У нас в Раю это нормальное явление. Просто… у нас недолюбливают больших начальников. – Отпил пиво. – А ты кем работаешь?

– А-а… А я тоже уже ни кем, – разблокировал рот президент.

– Правильно! Лучше быть безработным, чем каким-нибудь начальником или ишачить на них. Все они гады.

Президент стал рассматривать окружающих.

– И правильно, что его из администрации поперли! – сквозь общий гул, вырывался голос одного из мужиков. – Да всех их там разогнать надо! Подонки! Они там только бабки воруют! Вот посмотрите что творится! Безработица. Преступность. Проституция. Гомики. Коррупция! Бюрократия!

– Да все могут, как ты, грязью-то поливать, – вступил в полемику другой мужик. – То, что есть – это понятно. А ты скажи, что делать-то надо? Выход-то, какой?

– Сталина не хватает! Одних подонков расстрелять, еще столько же посадить. Остальные обосрались бы. И порядок! А нынешняя власть что – продажная. Все они ворюги! Все только ради своего кармана. А на народ им плевать! А все почему?! Да потому, что сам президент ворует! А если ворует президент, то и все остальные чиновники. Рыба гниет с головы.

– Прошу прощения! – поймав паузу в его словах, с нарастающим возмущением, вырвалось из президента. – Мне кажется, что Вы не совсем правы! – и ударил кулаком по столу.

От неожиданности, у того мужика из руки выпала и разбилась почти полная кружка с пивом.

Резкая тишина накрыла трактир и, похоже, весь Рай. Все повернулись в сторону Дмитрия Дмитриевича.

По ушам ударил писк комара.

Витек сурово уставился на президента, и шрам на его лице зашевелился. Комар уперся в щеку Витька своими грязными липучими ногами. Витек, не выражая никаких эмоций, хлестко ударил себя по щеке, размазав подлое насекомое.

Теперь по виду президента читалось: «Я глубоко сожалею о выше сказанном. И вообще, меня здесь нет». И ему еще сильнее захотелось домой.

– Это что за крендель? – послышался чей-то голос со стороны.

Коля сочувствующе посмотрел на президента, и, вместе со стулом, немного отодвинулся от него.

Витек подошел и сел за стол президента. С ним рядом сел еще один мужик. Человек со шрамом взял рюмку с коньяком президента. Понюхал и, скривившись выпил залпом. Потом спокойно снял с руки часы и положил их на стол.

– Ну давай, докажи нам, что президент не вор, – начал он, сурово глядя в глаза президента.

Ответить голосом у президента не получилось. Но зато он вспомнил язык жестов, который никогда не знал. Жесты состояли из шевеления пальцами и бровями, и хлопанья рта.

– Ты кто такой? – Витек, по всей видимости, не был знаком с этими жестами.

– Я… Я Дмитрий Дмитри… й.

– Ты че, заика? Или ты считаешь, что я тупой? С первого раза не понимаю? – человек со шрамом где-то откопал последнюю скупую заначку дипломатичных слов.

– Ну что Вы. Конечно, нет. В смысле, да, заика, – наконец поперла нормальная речь. – Я просто Дмитрий.

– Мне вообще по-барабану как тебя зовут! Я спрашиваю, кто ты по жизни? Ты че, типа в политике разбираешься? Может быть ты таксист? Или парикмахер? У тебя образование то есть?

– М… МГУ.

– Че ты мычишь?! А ты знаешь, кто он такой? – Витек кивнул на того мужика, который действительно разбирался в политике. – Он слесарь-сантехник шестого разряда! Вдумайся, шестого! А ты даже не таксист! Не суй свой нос, где не разбираешься.

– Витек, че пристал к человеку? – Николай решил на всякий случай спасти союзника, который может еще пригодиться. – Не видишь, мы тут послевкусие ловим.

– Заткнись, Сухостоякин! – Витек даже не посмотрел на него.

– Я не Сухостоякин. Я Сухостоев…

– Где-то я тебя видел, Дмитрий, – Витек стал пристально вглядываться. – Уж очень лицо твое знакомо.

– Даже не знаю где, – Дмитрий Дмитриевич почувствовал, как сильно и часто где-то в пятке стучало сердце. – В Рай я попал впервые.

– У меня такое чувство, что ты должен был попасть в ад. Наверняка, много ты накосячил, – продолжал вглядываться Витек. – Так, где я мог тебя видеть?

– Ну… может быть в Москве?

– А-а-а. Так ты москвич?! – Витек почти обрадовался. Но после раздумий опять взгрустнул и добавил: – Не, ну этого мало, чтобы дать тебе по морде. Давай колись, чего еще накосячил?

– А я знаю, кто это! – послышалось из глубины зала.

Все обернулись в сторону говорящего. Интрига охватила весь трактир.

К столику президента подошел уже знакомый бывший зэк.

– И я знаю, почему он молчит о том, кто он такой, – ехидно продолжал он с хитрой улыбкой.

Тут Дмитрий Дмитриевич перестал сочувствовать бедному Саиду, поскольку весь объем сочувствий он начал тратить на себя. Момент, когда вся эта полутрезвая свора кинется его линчевать, приближался необратимо и стремительно.

Сиська, которая его вскармливала, – замелькало перед глазами президента – первые шаги, первый класс, первая школьная любовь, первый поцелуй, первый сек…

– А мы с ним сидели вместе, – не дал досмотреть до конца историю жизни подлый зэк.

– Так ты москвич. Еще и бывший зэк! – сурово резюмировал Витек.

– Мужчина, Вы рассчитываться будете? – буфетчицу волновало самочувствие нового посетителя, пока он еще не рассчитался. – Наш ресторан через полчаса закрывается.

– А давайте всем по райскому соцпакету! – президент попытался улыбнуться. – И гуляем до последнего клиента.

Эта фраза помогла снять напряжение, и на лицах гостей трактира начали проскакивать признаки радости.

– Еще поговорим. – Витек ушел за свой стол. Второй мужик с ним.

Буфетчица с легкой ухмылкой стала разливать водку по одноразовым стаканам. В трактир вернулся привычный шум.

Зэк наклонился к уху президента.

– Вижу, все тебя бросили. Ты же знаешь, что с тобой будет, если эта публика узнает, кто ты на самом деле? – язвил зэк. – Ценишь мою доброту? Лично я оцениваю свое молчание всего-то в миллион долларов. И очень хотелось бы этот скромный гонорар получить немедленно.

– Но у меня нет с собой столько денег, – президент понимал свое тупиковое положение.

– За лоха меня принимаешь?! – возмутился зэк, поглядывая на чемоданчик, стоящий рядом с ногой президента. – А что в твоем кейсе?

– Только не это! Я не могу Вам говорить, что в нем. Но этот чемоданчик никто не имеет права трогать.

– А вот это уже интереснее!

Зэк наклонился, чтобы взять чемоданчик, но президент схватил его за руку.

– Минуточку внимания! – громко обратился зэк в зал.

Все обернулись и опять затихли во внимании. Президент, поняв, что политическое и военное преимущество не стороне этой сволочи, отпустил его.

– Мой бывший сокамерник – очень добрый и щедрый человек! – выпрямившись с чемоданчиком в руке, закончил фразу зэк. – Прошу его не обижать.

– Ну и ладно! Подумаешь! – вполголоса, сам себе сказал Дмитрий Дмитриевич, когда зэк с чемоданчиком уже покинул трактир. – Просто… для кого-то конец света наступит чуть пораньше.

– Я понял, – оживился Николай. – Тебе хочется расслабиться по полной? Видать, недавно откинулся-то? Могу подогнать одну красотку.

– Да нет. Ты не так понял, – все еще занятый мыслями о чемоданчике, ответил президент.

– Вот Ваш ресторанный счет, – неожиданно оказавшаяся у стола буфетчица положила на стол от руки расписанную бумажку, вырванную из школьной тетради.

– Я говорю, ты меня не так понял, – Дмитрию Дмитриевичу нужно было действовать, и, быстро сообразив, перешел к плану «ЗЮ». – Мне нужна не просто красотка, а обалденная красотка! Так, где тут у вас апартаменты?

Президент и буфетчица встретились глазами. Глаза президента говорили: «Ну, пожалуйста, верь мне». Глаза буфетчицы: «Гони бабки».

– Апартаменты стоят две тысячи в сутки, – наконец сказала она голосом. – А ты еще за ресторан не рассчитался.

– Томка, ну вот че ты лезешь в самый неподходящий момент!!! – с наездом суперплатежного клиента вступился Николай. – У меня только сделка стала вырисовываться. Ты давай лучше обеспечь господина апартаментами, а я ему красотку подгоню. Он утром рассчитается и за ресторан, и за услуги. Знаешь сколько мне корячится? Тыщу сверху от услуг красотки.

– Ишь ты. Бизнесмен! Так уж и тыщу?

– Да что там тысяча. Я и две заплачу. Главное, чтобы все было как надо, и до утра, – окончательно развеял неуверенность буфетчицы президент.

– А сколько ж красотка-то стоит? – Томе захотелось войти в бизнес.

– Ну дак, тоже тыщу. Нет две. Ну, в зависимости от состояния, – с пониманием дела, стал раскрывать бизнес-план Коля.

– От какого такого состояния?

– Ну как какого. Если трезвая, то дешевле. А если в нее водки влить, так она уже на стоимость водки подорожает. Ну, там еще накладные расходы возрастают.

Буфетчица внимательно посмотрела на президента и увидела в выражении его лица чистоту кобелиных намерений и честность до самого утра.

– А я за красотку не сойду? Да за такие деньжищи я и сама могу водки выпить с накладными расходами.

– Не Томка! Ты не подойдешь, – Николаю очень не хотелось делиться прибылью. – Нет, ты, конечно, баба симпатичная, но человеку сегодня нужно что-то позаковыристей.

– Это чего еще такого позаковыристей? У меня знаешь, какие заковырки?! – буфетчица наклонилась над столом, демонстрируя декольте.

– Я бы хотел красотку в костюме медсестры, – Дмитрий Дмитриевич с трудом вытащил глаза из декольте буфетчицы. – А у Вас, я полагаю, такого костюма нет.

– Томка, ты иди, готовь апартаменты, – взгляд Николая был пропитан победным торжеством и алкоголем. – Утром твои счета будут оплачены.

Буфетчица ушла к стойке бара.

– Я тебе такую бабу подгоню! Бомба! Она в три раза еще красивее меня, – Николай был доволен сегодняшним вечером.

В трактир вошел милиционер и подошел к стойке бара.

– Дай маленькую, – ласково обратился он к Тамаре.

Буфетчица подала милиционеру поллитровку.

– Есть новости… плохая и ужасная, – продолжал слуга народа. – Нет. Ужасная и катастрофа.

– Что? Неужели конец света?

– Хуже, Тома, хуже. Первая: в нашем районе появилась маньячка по прозвищу Щекотуха. Нападает на мужиков.

– И что эта маньячка делает с мужиками?

– Под угрозой ножа, заставляет заниматься с ней сексом. Потом этих мужиков находят привязанными к дереву, с признаками защекочивания до смерти.

– О, ужас! – Тома всхлипнула и прикрыла рот.

– Это была ужасная новость. Ты будь бдительна. В твоем трактире мужиков полно. Так что, эта Щекотуха может крутиться где-то рядом. Особая примета: татуировка бабочка на пояснице. И на кисти руки закат солнца и подпись «Север». Поймать ее – для меня дело чести.

– Я все поняла.

– И вторая новость… В любое время может приехать новый мэр. Будет знакомиться с населением и проверять, как мы освоили деньги, выделенные на благоустройство. Говорят, что он принципиальный. Ни копейки в жизни не взял.

– Это катастрофа! – буфетчица застыла с широко раскрытыми глазами.

Апартаменты встретили главу государства заурядной комнатой для гостей. Вдоль стен стояли четыре железные кровати. Пара тумбочек. Окно. Батарея отопления. Один сломанный стул.

– Ну вот, располагайтесь. Туалет в коридоре, – Тома пыталась проявить гостеприимство.