Текст книги "Жизнь не кончается никогда!"

Вера подошла ко мне, как в столбняке сидящему за кухонным столом, поцеловала меня в макушку и буднично сказала:

– Пошли спать. Я устала ужасно.

А я подумал, что сегодня мы стали с ней единым целым – мужем и женой, хоть и не официально.

Глава 5

Наступившее утро я встретил первым. Вера блаженно спала. Бодро соскочив с кровати, я решительно двинулся по направлению к душу, на ходу собирая разбросанные по полу вещи. Как я их сбрасывал – убей, не помню, восстановить в памяти момент страсти невозможно. Вернулся в спальню свежачком, готовым к дальнейшим подвигам любого значения и масштаба, но увидел аккуратно убранное любовное ложе с плюшевой собачкой на покрывале.

Снизу раздался насмешливый призыв хозяйки дома:

– Костик! Спускайся вниз кофею откушать.

«Вот хитрюга! – подумал я. – Притворялась спящей, чтобы я ее не трогал. Боится, что вчерашний фейерверк продолжится. Ну, ничего, я с ней позже разберусь. И да, вероятно, здесь ванных комнат не менее пяти. Для брата, для свата и для сводной сестры».

Я проследовал в кухню. Вера, сияющая как бриллиант в сто карат, сидела за столом в строгом черном костюм. Она была в нем просто неотразима. Увидев меня, продолжила с ехидцей, стрелять по моему самолюбию:

– Милый, нас ждет с тобой очень увлекательное хозяйственно-закупочное мероприятие. Давай-ка быстренько облачайся в свой парадно-выходной костюмчик: ведь именно в нем ты окончательно покорил меня, и двинем потихоньку в сторону столицы.

Я абсолютно не комплексовал по поводу своего материального положения. Ну нет денег и нет. Однако мешок уверенности, что я заработаю и отдам всем с процентами, был бездонный и крепкий. Отец учил меня: «Если берешь у кого-то деньги, даже у меня, возвращай с лихвой. Запомни, не отдашь при жизни деньгами – расплатишься своим здоровьем или, может быть, здоровьем своих потомков».

Приобняв мою строгую насмешницу, я достойно ответил:

– Сударыня! Полагаю, вы меня хотите сегодня малость унизить, коварно воспользовавшись своим богатством – оружием слабых и самовлюбленных особ. Ну что же! Как гордый рыцарь, лишенный наследства, с радостью принимаю ваше милосердие и временную помощь. Для того чтобы залечить душевные раны и начать совершать подвиги, посвященные даме сердца! – Я вдохновенно встряхнул головой. – Принимая от вас бренное злато, глубоко убежден, что моя честь не пострадает. Ведь золото – это ценность тела, честь же – ценность духа. Причем она принадлежит не только мне – эту дорогую реликвию заработали в битвах и честном труде многие поколения моих мужественных предков. Торговать ею я просто не имею права. Вот так, моя госпожа!

Вера отреагировала на мою тираду, опять же, с иронией, хотя в ее глазах я заметил лучик гордости за меня:

– Браво, Костенька! Ведь можешь, когда захочешь! Впрочем, я это уже говорила, и я, вообще-то, считаю, что громкие слова не для уст воинов и героев. Красноречие – удел мудрецов, мечом они не владеют. Ты же – воин, но пока не полностью осознаешь это. Всему свое время! Все, закончили прения. Поехали, любимый мой, менять твою жизнь!

Она схватила меня под руку и решительно потащила к выходу из замка. Выехали мы небольшим кортежем – я на своей «старушке», она на «Порш-Кайен» со всем прицепом штучек, который можно было в него запихнуть.

В начале нашего пути мы заехали ко мне на работу, где меня быстренько уволили и пожелали счастья в личной жизни. Затем забрали многострадального Маркиса, поместив его в клетку для перевозки животных. Он смотрел на нас с испугом, но и с пониманием. Что поделаешь, обстоятельства часто бывают выше наших предпочтений.

Расплатившись с хозяйкой квартиры, я с узелком вещей забрался в роскошную «карету» Веры. Увидев этот узелок, она прыснула от смеха, и я готов поклясться, что Маркис ее поддержал.

После ускоренного бегства из моей нищей жизни мы объехали несколько магазинов и, загрузившись всем необходимым, вернулись на Рублевку. Измученный в неволе кот был торжественно выпущен из своего заточения в бескрайний мир Вериного замка. И мы сразу же потеряли его на сутки. Ну, это понятно – ему нужно было все изучить и привыкнуть к новому обиталищу. Только по таким признакам, как съеденный корм и экскременты в лотке, мы понимали, что Маркис в добром здравии и скоро объявится. Эм-м… объявится для того, чтобы заявить нам о своих хозяйских правах на территорию. Короче, мы все обживались и привыкали к новым ролям в этом спектакле жизни.

Попутно мы готовились к очень важному и серьезному событию, особенно для меня. Завтра должна была состояться встреча с Вериным отцом, которому я буду представлен в качестве неизвестно откуда появившегося жениха. Я жутко волновался, а Вера, по своему обыкновению, издевалась надо мной, рисуя страшные картинки разговора с богатеньким папой. Встреча была назначена на три часа, но уже с самого утра меня лихорадило, и я попросил разрешения выпить сто грамм для храбрости. Верочка, естественно, не позволила, ссылаясь на то, что ее отец больше всего на свете не любит трусов и потенциальных алкоголиков. Чтобы добить, она предложила мне надеть памперсы, если я так боюсь. Бороться с ней у меня просто не было сил.

По телефону Вера немного подготовила родителя, сказав:

– Он хороший, ему тридцать лет, и он из Волгограда.

И все! Ужас для любого! Но не для меня, так как я полностью доверился судьбе. В конце концов, штурвал крутит судьба, а я буду поднимать и опускать паруса, или же менять направление в зависимости ветра, дующего от Веры и ее папы.

Ровно в три мы стояли в невероятно роскошном фойе миниатюрного Зимнего дворца. Все стены были увешены картинами. Сам я ни черта не разбираюсь в живописи, но догадался, что тут одни подлинники и нарисованы крутыми художниками какой-нибудь эпохи Возрождения. Шедевры были под присмотром двух квадратных пуленепробиваемых молодцов-телохранителей Виктора Борисовича – так звали папу. Вера давно бы убежала в глубь этого дворца, но ей приходилось поддерживать меня под руку, чтобы я не свалился в обморок от перенапряжения нервов.

Наконец, ОН появился. Его торжественный выход на площадку моей жизни был поистине театральным. Высокий 65-летний мужчина с благородной сединой и тонкими аристократическими чертами лица. Его костюм стоит отдельного упоминания. Даже таким валенкам в моде, как я, было понятно, что второго такого не существует. Но при всем этом Виктор Борисович оказался простым и умным человеком. Он сразу повел себя так, что уже через пять минут ко мне вернулись уверенность и расслабленность мышц.

К нашему приходу был накрыт великолепный стол, который обслуживали двое слуг в ливреях. Говорил только Виктор Борисович – я улыбался и кивал, а Вера, переглядываясь с отцом, шепотом отпускала свои саркастические колкости. В мыслях я клялся отомстить ей при случае. С этикетом я практически незнаком, видел шик только по телевизору, но мне все прощалось. Верин папа не замечал мою неловкость в обращении со столовыми приборами. Он понимал, что я изо всех сил стараюсь «соответствовать», и, хмуря брови, пресекал «подленькие» словесные выпады своей дочери в мой адрес. Сам он умело избегал каких-либо щекотливых тем, довольствуясь простенькими вопросами типа: «Какие ваши планы на будущее, молодой человек?» Я был очень благодарен ему за это. Действительно, какие, к черту, планы, если единственным моим «протеже» был таинственный Голос в голове Веры.

Когда моей прекрасной избраннице надоело издеваться надо мной, она дала отцу еле заметный знак глазами, чтобы он заканчивал с обеденным процессом. Виктор Борисович предложил проследовать в его кабинет, чтобы посмотреть коллекцию холодного оружия. Я с облегчением согласился, так как пережевывать пищу в таких экстремальных для психики условиях было делом весьма затруднительным.

В кабинете хозяин дома взял с письменного стола, за которым, наверное, несколько веков назад сидел французский король Людовик, подписывая указы «казнить нельзя помиловать», простенький пульт и нажал на кнопочку. Тут же огромный книжный шкаф отъехал в сторону, и передо мной открылась настоящая пещера Сезам. Мы прошли внутрь, и я, увидев коллекцию, прибалдел. Цена этого оружия была баснословная. Я такого даже в музеях не видел – рукоятки и ножны были усыпаны драгоценными камнями. Виктор Борисович с гордостью и любовью рассказывал мне истории, связанные с каждым клинком. Наши глаза на секунду встретились, и я понял, что всегда прикрою его спину. Похоже, он тоже это понял – слова тут не нужны.

Напитавшись боевым духом, мы направились в биллиардную комнату. Виктор Борисович подвел меня к столу и глазами указал на три шара, лежащие посредине зеленого поля:

– Сделай одолжение, возьми один из них, – сказал он, пристально посмотрев на меня.

Я до сих пор не пойму, что на меня накатило. То ли я устал исполнять роль подопытного кролика, то ли немного стал раздражать его оценивающий взгляд. С каким-то непонятным вызовом я схватил центральный шар, нагло подкинул его вверх, поймал и со стуком возвратил на прежнее место. Все это время я смотрел Виктору Борисовичу в глаза, не моргая.

Он покачал головой, задумчиво улыбнулся, подошел ко мне, обнял за плечо и сказал:

– Извини, Костя! Просто я отец и хочу знать, с кем имею дело. Мы с тобой, если захочешь, будем вместе трудиться и учиться – причем трижды, как говорил покойный Ильич.

Вся моя непонятная агрессивность мигом улетучилась – я был рад и взволнован как мальчишка, которого похвалил учитель. Конечно, стресс я испытал неимоверный, но и результат был в яблочко: меня признали членом семьи такого могущественного человека. После этого я уже полностью положился на волю судьбы, гадая, чем таким угодил ей.

Мы втроем вышли на улицу в чудесный парк. Подойдя к новому черному пятисотому «мерседесу», Виктор Борисович по-простецки вытащил из кармана ключи:

– Владей, сынок! Это мой подарок тебе. Хороший конь – первая необходимость для воина.

Он протянул мне руку, и я пожал ее с искренней благодарностью. И пожал правильно – сильно, но не чересчур. Веру он поцеловал в лоб и грустно сказал:

– Ты так похожа на маму. Я очень скучаю по ней… И по тебе.

Верочка со слезами на глазах ответила:

– Папочка, любимый мой! Я всегда с тобой, где бы я ни была. Ты мне нужен и больше всех важен! Я всегда буду твоей малышкой Верунчиком!

Она повернулась и быстро зашагала к своей машине. Я тоже сел за руль пятисотсильного монстра и медленно тронулся вслед за Верой. В зеркале я видел одинокого мужчину с седой головой, и в моем сердце что-то кольнуло. Как же его жалко, пусть он сто раз король.

Приехав домой, мы не стали заходить внутрь, а сели на лавочке под разлапистой елью, чтобы обсудить сегодняшнюю встречу.

– Папа всегда был и будет главным мужчиной в моей жизни, но и ты теперь становишься равным ему, – сказала Вера. – Равным, но… Вы для меня как две параллельные прямые, которые нигде не пересекаются. А я… Я посередине – на двух лыжах увереннее и быстрее двигаешься. – Она уткнулась лбом в мое плечо. – Кость, если все будет так, как он сказал, ну, что вы будете с ним вместе работать, исполни мою просьбу… Будь ему сыном – береги и защищай его даже больше, чем меня. Мамы нет, и он совершенно беспомощен – хотя многие думают наоборот. Что же касается его теста с шарами, так это его проверка близких ему людей. Что она дает ему, знаю только я. Все проходят этот тест по-разному. Некоторые берут шары с краю, осторожно, двумя пальчиками, другие в сомнении мечутся – какой шар выбрать. Все движения очень важны для отца. Выбрав шар, кто-то передает его отцу, но большинство крутят в руках, не зная, что с ним дальше делать. Ты был первый, кто прошел тест правильно, с его точки зрения. Решительно схватил центральный шар, правда, может, слишком воинственно, но главное – вернул его на прежнее место, прям-таки вколотил в стол. Для отца самым важным как раз был момент возврата. Он ценит людей, которые, если что-то берут, возвращают предмет в начальное положение. Тут даже я затрудняюсь сказать, почему это нужно делать. А ты все проделал на подсознании – тебе и веры больше. Я была очень горда, когда отец посмотрел на тебя с уважением. Поверь, он редко кого одаривает таким взглядом. Ладно, пошли в дом, а то я что-то замерзла, да и Маркис волнуется.

В доме я свалился в кресло от усталости, видимо, сказалось нервное перенапряжение, и у меня как-то самопроизвольно вырвалось:

– Твоя мама была чудесная женщина и очень счастливая. Почему-то я уверен, что она по-прежнему с вами. Объяснить не могу, сердце подсказывает.

У Веры по щеке потекла слезинка, она прижалась ко мне и шепотом поблагодарила:

– Спасибо! Мне сейчас нужно было услышать это.

В спальне на кровати нас поджидал, опухший от лени и сна, Маркис. Кто бы сомневался, что он там будет. Мы разделись, легли и тут же уснули. Засыпая, я подумал о том, что этот день совместил совершенно несовместимое. Почему так произошло – думать бесполезно. Задача не решаемая, это все из области исключений.

А следующий день начался замечательно. После большого стресса с позитивным результатом всегда ощущаешь прилив обновленной энергетики, поэтому хорошее настроение просто шкалило на верхних его отметках. Солнышко уже поднялось высоко и наполнило спальню животворящим светом. Все это гарантировало нам словить неплохой «приход», как выражаются наши от химии зависимые братья по дурости. Конечно же, мы с Верой были из абсолютно разных миров, но все же дышали одним воздухом, и над нами было общее небо. Но и в небе можно разное увидеть – кто-то говорит, что тучи сгущаются, а кто-то – что облака похожи на овечек. Вера никогда не жила в нищете, на одну зарплату, в тесной хрущевке. Но она потеряла маму, а мои родители, слава Богу, живы и здоровы. Вера понимает, насколько может быть несчастным человек, имея практически все в жизни, – это объяснил ей на своем примере одинокий отец. Но чувствовать одиночество можно и в кругу близких людей, вот такой непонятный парадокс жизни. Виктор Борисович, несомненно, принадлежит к сильным мира сего. Но к своему несметному богатству он относится спокойно, как плотник к хорошему инструменту, – делает свое дело, зная, что ему завидуют, а кто-то и ненавидит. Завидуют по-черному и ненавидят люто, не понимая всей тяжести его видимого благополучия. Я где-то читал, что завистники и злопыхатели притягивают к себе многие болезни и грехи богатых и успешных людей. А не очень честные предприниматели специально даже дают повод для агрессии «черни». Покажи дурачку кулак или скажи неприятное слово – он и закипит от гнева как самовар. Глядишь, и аура очистится у зачинщика. Кстати, это и есть хитрый дьявольский метод – дай одному все, чтобы тысячи других завидовали ему и плотно сидели на крючке Великого искусителя. Пропитать людей греховными мыслями и ядом агрессии. Тут и миллионы не нужны – завистники за рубль убьют кого угодно. Про себя могу сказать лишь одно – когда другим плохо, я не получаю удовольствия. Хуже нет – смотреть, как кто-то падает. Наверное, характер у меня слабоват для продвижения в этой жизни – ведь если ты не можешь идти по головам, расталкивая других локтями, то и шансов нет пробиться к более щедрой кормушке. Хотя здесь выбор каждого – кто во что верит и что ценит. Один мудрый человек сказал: «Высота горы, на которую тебе удалось взобраться, зависит от глубины пропасти, из которой тебе удалось выбраться». Не совсем так, но смысл тот же – короче, кто не падал, тот не поднимался. Тогда какой смысл в зависти и гневе на тех, кто находится выше тебя в социуме? Мы все поднимаемся и падаем, притом не видим ничего дальше своего носа.

Вера вернулась из душа, и мои размышления тут же прекратились. Оказывается, хитрюга Маркис, воспользовавшись моим улетом в философический туман, забрался ко мне под мышку и засопел. Посмотрев на нас с легким укором, Верочка поправила на голове полотенце и театрально строго произнесла:

– Эй вы, мыслители! Сегодня такой удивительный день, а вы решили провести его лежа на боку? Не выйдет, дорогие мои! Маркиса я понимаю – воспитание и врожденная лень не позволяют ему делать лишние телодвижения. А ты, герой труда, решил Обломовым стать, воспользовавшись дарами «золотой рыбки»? Ну-ка, быстро подскочил, и двинем в город на праздник жизни!

Завершив свою обличительную речь, она изящно развернулась и направилась, покачивая бедрами, на кухню. Я же, опозоренный, лениво поплелся в ванную под струи ледяного душа. Вот-вот – лениво. Наверное, Верочка права – роскошь и богатство могут превратить меня в самодовольную рохлю.

Маркис смотрел на меня с небольшим презрением. Скорее всего, заподозрил во мне предательство мужского начала – свободу променял на бабу. Но он, хоть и друг мне, однако ж дурак беспросветный – ничего в любви между мужчиной и женщиной не понимает. По моей вине, между прочим. Но с другой стороны, может, в этом как раз его счастье – нервы всегда в порядке, как и аппетит. Одним словом – каждому свое!

Через час мы с Верочкой при полном параде сидели в ресторане и наслаждались экзотическими блюдами, поданными нам на завтрак, – в четыре часа дня. Потом, погуляв немного, мы направились на встречу с прекрасным… страшно даже сказать, – в Большой театр, да вдобавок на балет. Верочка наверняка решила поднять мой эстетический уровень, но я в итоге ощутил острое желание уснуть непросвещенным. Моя прелестница испортила мне вечер, а я возлагал на него столько приятных надежд. До чего ж жестоки эти переученные интеллектуалы! Я жаждал мести. Ладно-ладно, выпускница Института благородных девиц! Ночью я получу от тебя компенсацию за все мои страдания, перенесенные в этом чертовом храме искусств. Будем с тобой тупыми животными – а к этому я готов как никогда. (По-видимому, сработали три порции устриц на завтрак.)

Скосив дьявольский взгляд в ее сторону, я мило улыбнулся и, наклонившись к ушку, прошептал:

– Спасибо тебе, любимая моя! Я получаю необыкновенное наслаждение от этого чудесного зрелища. Балет – это точно мое!

Вера улыбнулась и шепотом послала меня к чертовой матери, прибавив при этом:

– Твое место в аду, Константин! Там пляшут голые девки и там очень тепло. Знаешь, там все на одной горячей сковороде!

Но это так, лирика. Главное, мой план мести сработал на все сто процентов. Я был в ударе! Даже многое повидавший Маркис появился в спальне утром с испугом в глазах и надеждой, что лично он такого больше никогда не увидит. Все нюансы проведенной ночи я не помню, но, к счастью, я хорошо ощущаю ту наивысшую точку блаженства, когда женщина удовлетворена и ей достаточно ласк. Так что в этот раз я проснулся первым и убежал в ванную комнату, а оттуда в кухню. Силы у меня еще остались, но требовалась значительная дозаправка. Тревожить Веру было нельзя! Налив себе большую чашку кофе и отрезав слоновий кусок колбасы, я начал восстанавливать потраченные калории, смутно припоминая начало волшебства. Неожиданно зазвонил телефон, и я услышал дружеский голос Виктора Борисовича.

– Здравствуй, Костя! У вас все нормально? Тогда вот что, оставляй свою подругу на хозяйстве, а сам приезжай ко мне в офис. Пора приступать к делу.

Он объяснил, как добраться. Все очень просто – Москва-Сити, хрен знает какой этаж. По-любому, меня там встретят и проводят к нему.

Быстро, по-военному одеваясь, я бубнил себе под нос: – Вот и все! Кончилась моя беспечная жизнь приживальщика. Теперь я должен доказать себе и всем, что чего-то стою в этой жизни. Пинок в задницу для ускорения мне дали порядочный, теперь нужно рассчитать траекторию полета и место приземления. Ну а дальше – это уж как подфартит.

Наш полумедовый отпуск быстро подошел к концу. Жалко, конечно, но если продолжить «свадебный банкет», ворота в деловую жизнь могут захлопнуться прямо перед носом. Поднявшись к Вере, чтобы сообщить о своем отъезде, я увидел ее сидящей перед зеркалом, она не спеша расчесывала свои изумительные волосы. Увидев мое отражение, она махнула рукой, что означало – мне сейчас не до тебя. Я догадался, что у нее идет общение с Голосом, – процесс нерегламентируемый, и ждать бесполезно. Ладно, доложу ей по телефону позже, когда она освободится. Или сама позвонит.

Так и случилось – когда я уже был совсем рядом с Деловым центром, Верочка нашла минутку, чтобы высказать свои напутствия:

– Будь умницей, Костик! Покажи всем, что мы с тобой грозная сила! Никого не боимся и всегда готовы работать по принципу «ты меня корми, и я тебя не брошу». А я сейчас срочно уезжаю на задание, когда вернусь, не знаю. Зато я хорошо знаю своего папу – скучать по мне ты не будешь, у тебя просто времени на это не останется. Очень тебя люблю! Целую! Держи хвост пистолетом!

Пошли гудки, а я со смехом подумал:

«Хорошо же мы начинаем супружескую жизнь! Как говорится, муж в дверь, а жена в Тверь! Не в Тверь, конечно, а в какое-нибудь Монако или Париж. И да, она права, мне точно будет не до тоски и ревности. Меня будут превращать в рысака-чемпиона. Трудиться-то я готов, но разумно, с перекурами…»

Как и сказал Виктор Борисович, меня встретили и проводили наверх – ближе к облакам. Под офис был отведен целый этаж. Не удивительно, что от Вериного отца просто исходит запах власти и денег.

Войдя в огромный кабинет, я сразу взглянул на стол. Никаких шаров, пирамид и палочек на нем не было. Уже хорошо – в зубы заглядывать больше не будут, я уже клейменый и паспорт соответствия имею. Охов и ахов с моей стороны по поводу роскоши и богатства никто никогда не услышит – мне это по барабану. Одно могу сказать, кабинет был достойный президента страны.

Виктор Борисович, сидевший за большим рабочим столом, приподнял голову и взглянул на меня поверх очков. Так как мы уже поприветствовали друг друга по телефону, он просто указал рукой на кресло. И, подняв указательный палец, дал мне знак, чтобы я подождал минутку, пока он закончит подписывать какие-то документы.

Усевшись в мягкое и очень удобное кресло, я стал любоваться замечательным видом Москвы, простиравшимся до горизонта. В голову пришла дурацкая мысль: «Чем выше заберешься, тем больнее падать». Откуда только лезет этот негатив, ведь жизнь прекрасна, и удача, по всему, полюбила меня. За что, правда? Никак не могу понять.

Наконец, мой будущий тесть закончил свою писанину, потянулся, откинулся на спинку кресла и, сняв очки, с улыбкой произнес:

– Кость, хочешь, расскажу тебе коротенькую историю.

– Конечно, хочу! – стушевался я. Мне не особо нравились поучения старших товарищей, но тут я просто обязан улыбаться. Ведь, это главное неписаное правило деловой иерархии нашего времени.

– Ну что же, слушай тогда. Жил-был один простой работящий мужичок. И однажды ему привалило счастье: прямо с неба свалился мешок с золотом. Дело было в лесу, и мешок оказался тяжеленьким, а до дома верст пять кандылять. Делать нечего, весь мешок не унести, так что он, отсыпав золота в котомку, остальное закопал в помеченном месте. По его радужным расчетам, если по частям перетаскать, хватит на безбедную жизнь до самого конца. А места вокруг были лихие – шалили там разбойнички. Они и его не обошли – все отобрали, хорошенько прошлись дубинками по ребрам и с любовью отпустили домой. Когда мужичок очнулся, горевать не стал: запасец золотишка еще большой, а раны на теле заживут. Добрался до хаты своей, взял котомку более крепкую и вместительную ну и топор прихватил, закрепил его на поясе. Если что, встретит лихих людей достойно. Перекрестился и направился в лес за новой порцией привалившего ему счастья. Но, видать, когда его дубасили, память немного повредили. И сколько бы он ни искал спрятанного клада, найти не мог. Забросил все – семью, друзей и работу. Проговаривают, до сих пор ищет. Так вот к чему я все это рассказал. Халявного счастья не бывает, а если подфартило, то это ненадолго. Зато халява запутать мозги запросто может – потеряешь настоящие человеческие ценности. Люди слабы, особенно в том, что касается денег. Так что главная твоя задача сейчас – это выстоять и укрепиться в условиях внезапного скачка наверх. Испы тание тяжелое, и советы тут бесполезны, а помощи ждать не от кого. Решай все сам – ошибайся, падай и снова поднимайся. Метод проверенный, другого просто нет. Скажу сразу, работать будешь не здесь, а в небольшом филиальчике, возглавишь его под присмотром опытного советника. Барахтайся, крутись как волчок, но дело должен освоить, к тому же усовершенствовать. Требовать буду с тебя по полной, так что не обижайся. Тебя ждет водитель на служебной машине. Вперед, ковбой, всё. – Он показал мне рукой на выход и снова закопался в документах на столе.

Выйдя за дверь, я вслух тихо прокомментировал:

– Это было жестко, но круто и справедливо! Что же ты имела в виду, милая моя Верочка, говоря, чтобы я берег и защищал его? Детка моя, он же у тебя как бронепоезд!

Ко мне подошел мужчина, представился Михаилом и сказал, что он мой шофер. Я пристально посмотрел ему в глаза и сразу оценил его непрошибаемый покой и уверенность в своих силах. С ним нужно вести себя, твердо и открыто. Высокий, спортивного телосложения, с перебитым боксерским носом-пипочкой, пожалуй, этого достаточно. Безо всякого высокомерия я сказал ему:

– Едем на работу! По дороге попрошу вас ввести меня в курс дела. Что знаете, конечно.

Служебной машиной оказалась новенькая «бээмвуха» 750LI xdrive – комментарии излишни. А я – директор завода по производству комплектующих деталей для военной промышленности. Дорога предстояла дальняя, порядка 400 километров от Москвы, и у Михаила было время рассказать мне обо всех тонкостях организации работы. До возвращения Веры дома мне делать было нечего, и я подумал, что все к лучшему. Жить буду прямо в кабинете, работать допоздна, а заодно начну воскрешать в памяти знания, полученные в университете. Ведь я все же инженер, специалист в области автоматики и механизации производства, хотя по специальности не проработал и дня. Ну, ничего, в мои годы люди армиями командовали…

У двери административного корпуса меня встретил обещанный Виктором Борисовичем мой советник – Иван Николаевич Зуев. Временно исполняющий обязанности генерального, а теперь мой зам. Полноватый мужичок, лет пятидесяти. Очень энергичный и подвижный. Маленькие глазки светились и бегали как живчики, а руками он постоянно крутил мудреные комбинации, как сигнальщик на корабле. Он сразу же повел меня по цехам, непрерывно выдавая информацию, касающуюся практически всего. Даже показал новый туалет для рабочих с уникальной разработкой против курения в нем. Меня это, признаться, заинтересовало. Суть изобретения до гениальности проста: установленный внутри ароматизатор воздуха был наполнен химическим веществом, которое при контакте с табачным дымом издавало жуткое зловонье. Проверить действие прибора никто не рисковал – штраф был большой. По-моему, Иван Николаевич гордился этим своим изобретением (а он и был автором) больше, чем производственным процессом.

Слушая Ивана Николаевича, я понимающе кивал, думая о том, что, в конце концов, не боги горшки обжигают, как-нибудь разберусь со всеми этими железяками.

Время пролетело быстро, после экскурсии по предприятию я был отпущен в свой кабинет, где плюхнулся в кресло и включил персональный компьютер. Несмотря на то что я порядком подустал, все же вошел в Интернет и поискал материалы по административно-хозяйственной деятельности. И только в три часа ночи решил прикорнуть, поставив будильник на 7 часов. Для стрессовой ситуации четыре часа сна – нормально.

Звонить Виктору Борисовичу я мог только по вопросам, связанным с Верой. Вообще, его метод обучения был не новым – сбросить с лодки не умеющего плавать и показать, где находится берег.

В таком режиме прошли три дня. Потихоньку я втягивался, правда, непривычная нагрузка все-таки сказывалась. Сильную головную боль, вызванную спазмами обленившегося мозга, гасил простым аспирином. Других таблеток я не признавал, надеясь на свою молодость и крепкое здоровье.

Счастье мне тоже выпало – вопреки правилам заданий, которые исполняла Вера, она нашла возможность позвонить мне. Верочка прекрасно знала методы работы своего отца и очень переживала за меня.

– Костюньчик, скажи мне только одно – ты еще живой?

– Ты не поверишь, но больше да, чем нет, – бодро ответил я.

Она захихикала и сочувствующе промурлыкала:

– Если будет невмоготу, сбрасывай, к чертовой матери, доспехи и делай ноги в наш замок. Там мы займем круговую оборону и пошлем всех этих трудоголиков куда подальше. Маркис нас всегда поддержит в этом.

Мне пришлось гордо поставить точку в ее сомнениях:

– Сталинградцы не сдаются!