Текст книги "Гренландская кукла"

Герт Нюгордсхауг
Гренландская кукла

GERT NYGÅRDSHAUG Jegerdukken 1987

Jegerdukken © Gert Nygårdshaug

© Издание на русском языке. Storyside, 2021

© Жданов Л. Л., наследники, перевод на русский язык, 2021

© Оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2021

* * *

1

Фредрик Дрюм встречает весну мокрый насквозь, но исполненный радостных ожиданий

Весеннее солнце припекало. От яркого света у Фредрика Дрюма щекотало в носу. Он сощурил глаза и трижды громко чихнул.

Его чих не привлек особого внимания окружающих. Фредрик Дрюм был в числе немногих людей, которые ждали паром, обеспечивающий сообщение с Большим островом, а так как близился вечер, главный поток пассажиров направлялся в обратную сторону.

Часы показывали без десяти пять, и кроме него на деревянных скамейках сидели еще трое.

Оброненная чайкой визитная карточка шлепнулась на шершавые доски причала в двух-трех сантиметрах от его правой штанины, и несколько капель окрасили светлую ткань, но Фредрик Дрюм не стал их стирать – весна, природа не скупится на свои дары… Чистый воздух, ласковое голубое небо, и еще не один час пройдет, прежде чем солнце скроется за лесистыми холмами к западу от Бюгдэй.

Солнечные лучи отражались от мелкой ряби на сероватой поверхности моря; если прищуриться, так и кажется, что над фьордом взлетают белые птицы и беззвучно проносятся мимо.

Во что только не превращаются солнечные лучи…

Он вытащил из кармана кристалл в виде пятиконечной звезды размером с пятак, но намного толще, около сантиметра. Фредрик Дрюм никогда не расставался с этим кристаллом; вот и сегодня он лежал, тяжелый и теплый, в кармане брюк. На ладони он переливался в лучах солнца яркими красками. Фредрик Дрюм снова чихнул и поспешил засунуть его обратно в карман.

Паром приближался к причалу, битком набитый жителями Осло, которые уже успели насладиться на Большом острове чудесной весенней погодой.

У Фредрика Дрюма было прекрасное настроение. Давно он не испытывал такого воодушевления. И дело не только в дивном весеннем дне – в кармане у него лежало приглашение французского поставщика вин, который вместе с одним известным в Осло рестораном устраивал дегустацию вин из района Сен-Жюльен. Мероприятие было назначено на сегодня, среду пятого мая. Начало – в половине шестого, место сбора участников – Большой остров, конкретно – тамошнее кафе, чье помещение было снято по этому случаю устроителями. Приглашение напечатано на мелованной бумаге, в верхнем левом углу листа – цветная фирменная эмблема.

Известный ресторан? Название ресторана не было указано, но Фредрик почти не сомневался, что речь идет о «Д’Артаньяне». Он был лично знаком с директором «Д’Артаньяна» – приветливым датчанином, большим гурманом. «Ну конечно же, „Д’Артаньян“», – сказал он себе. Не так уж много в Осло ресторанов, чьи владельцы обладают творческой фантазией.

Паром пришвартовался, и пассажиры устремились к сходням. Скоро палубы опустели, можно было подниматься на борт.

Странно. Похоже было, что Фредрик Дрюм – единственный дегустатор среди тех, кто ждал на пристани паром. Две женщины с большими термосами и складными шезлонгами явно собирались в этот светлый весенний вечер насладиться природой на пляже; они устроились на корме. Мужчина, как и сам Фредрик, остался стоять на носу. Вероятно, турист, судя по тому, с каким любопытством он озирался по сторонам. Фредрик заключил, что остальные приглашенные поедут следующим рейсом, чтобы попасть к самому началу дегустации. Сам он выбрался заблаговременно, рассчитывая сперва прогуляться по острову. Послушать пение птиц. Полюбоваться ракушками на берегу. Насладиться ароматом свежей листвы. Очистить мозг от остатков зимнего шлака.

Паром дал задний ход и развернулся курсом на Большой остров.

Опираясь спиной о рулевую рубку, Фредрик Дрюм размышлял о самом себе. Кое-кто полагал, что худощавое мальчишеское лицо не очень подходило мужчине тридцати четырех лет. Если же присмотреться поближе, то в простодушных голубых глазах таилось жесткое, настороженное выражение, выдающее изрядный жизненный опыт и энергию. Но это вовсе не исключало юмор и шутку. Важнейшим оружием Фредрика Дрюма был смех. Он выручал его во многих трудных положениях, которых к тридцати четырем годам набралось видимо-невидимо. Безмерное любопытство не раз влекло за собой странные и малоприятные последствия. Пока что череду эксцентричных приключений венчала двухлетней давности трагическая история во Франции, где он, сам того не желая, способствовал страшной смерти семи человек. После чего веселый оптимист Фредрик Дрюм на много месяцев впал в глубокую депрессию. Теперь он наконец начал приходить в себя, медленно выбираться на свет из пучины мрака. Сейчас весна, и его ждет вино. Отборное вино.

Паром развил хорошую скорость. Еще несколько минут, и он причалит к Большому острову – заповедному оазису Ослофьорда.

Небольшая дегустация… В мозгу вновь и вновь возникали эти слова, но он решительно отбросил тягостные ассоциации. С Францией покончено. Облик красивой женщины – Женевьевы – почти совершенно стерся из его памяти. Почти.

Третий пассажир стоял на самом носу. У ног его на палубе лежала раскрытая сумка, и Фредрик рассмотрел принадлежности для фотографирования. Владелец сумки как будто наслаждался видами и не больно-то свежим запахом моря. Глаза его были устремлены вперед, однако время от времени он оглядывался на Фредрика.

Фредрика по прозвищу Пилигрим. Правда, теперь его давно уже так не называли, но в прошлом, стоило ему ввязаться в какое-нибудь дело, привлекающее внимание газет, как тотчас возникало это прозвище. Он ненавидел его. Оно родилось много лет назад, во время разговора с одной кинозвездой, с которой затем у него был недолгий роман. Кинозвезда заявила одному всеядному репортеру дешевого еженедельника: «Я нашла своего Пилигрима!» Очень скоро эта находка перестала ее интересовать. У него же в сердце осталась рана. К ней позже добавилась более тяжелая, боль от которой еще не прошла. Он ненавидел Пилигрима. Иногда ненавидел также Фредрика Дрюма, однако не слишком сильно.

Внезапно он заметил, что стоящий на носу мужчина жестом подзывает его к себе. Фредрик нерешительно подчинился. Паром прошел уже половину пути до острова; за кормой хорошо было видно крепость Акерсхюс.

– Извините, – заговорил мужчина; ему было лет пятьдесят, и унылые, весьма унылые глаза придавали ему сходство с одним бывшим министром культуры. – Извините, можно спросить вас: эти крепостные пушки когда-нибудь стреляли по врагу? Дело в том, что я интересуюсь историей, но мало что знаю об истории Осло.

Он говорил быстро, горячо; произношение не позволяло отнести его к какой-либо определенной области страны.

– Пушки… – начал Фредрик и задумался. – По-моему, они вряд ли…

Вдруг он остановился и устремил взгляд налево.

Прямо на паром, который всего сотня метров отделяла от пристани на Большом острове, мчался быстроходный катер. Столкновение было неминуемо, тем не менее катер шел прежним курсом.

– Что за черт! – крикнул Фредрик и попятился, но владелец сумки, явно потерявший голову от испуга, схватил его за руку.

Штурман парома включил сирену, но отчаянный вой ее тут же оборвался. Все, что произошло дальше, заняло какие-то секунды. Однако глазам Фредрика Дрюма представилась, как в замедленном фильме, нереально близкая, грозная картина.

Перед самым столкновением с катера кто-то бросился в море, затем послышался грохот и треск. Крутая остановка отбросила Фредрика спиной на перила; одновременно схватившие его руку пальцы незнакомца разжались. Падая, Фредрик Дрюм успел заметить три вещи: в горле мужчины, который только что задал вопрос о крепостных пушках, торчал большой осколок твердого пластика, из правой руки его за борт упал шприц, и туда же последовала сумка с фотоаппаратом и прочим содержимым.

Все это запечатлелось в мозгу Фредрика перед тем, как над ним сомкнулись холодные волны фьорда.

Он лихорадочно заработал руками. Всплыл. Мотая головой, кашлял и отплевывался. Ух, до чего же холодно! Веки горели, и он несколько раз моргнул, чтобы лучше видеть. Паром и катер плавно качались на волнах перед ним. Они явно не получили серьезных повреждений. Фредрик Дрюм лег на спину и уставился в небо, как на киноэкран, проецируя на него драматические картины предшествующих секунд. Потом повернулся на живот, боднув при этом какой-то маленький предмет, плавающий рядом с ним. Что-то вроде куклы… Не раздумывая, схватил ее, сунул за пазуху и энергичным кролем одолел десятки метров, отделявшие его от острова.

На берегу его встретило множество людей. Горожане, которые на пристани ждали паром, насладившись за день солнечной погодой.

– Кажется, обошлось, – произнес чей-то голос.

– Чертов лихач, – возмутился другой. – Сажать таких надо.

– Лихача подняли на паром, – сообщил третий.

– Дайте полотенце бедняге, – воззвала какая-то женщина.

Фредрик не успел сделать и пяти шагов по берегу, как на него навесили восемь полотенец. Улыбаясь, он говорил «спасибо» налево и направо. Отступил в лес, показывая жестами, что должен снять мокрую, дурно пахнущую одежду. И вот уже он один в окружении весенней пышной зелени.

Фредрик Дрюм сбросил всю одежду. При этом в траву зарылся, выпав из рубашки, какой-то странного вида косматый комок. Тот самый, который он принял за куклу.

Фредрик тщательно вытерся всеми восемью полотенцами. После чего как следует выжал мокрую одежду. Попрыгал нагишом по кругу, словно фавн, и с удивлением отметил, что совсем не мерзнет. Теплый воздух успокоил его. Скептически понюхал свою одежду. Не очень приятный букет… Вся дегустация сорвется, если он явится в кафе в таком облачении. Стало быть, сегодня вечером для Фредрика Дрюма не будет никакой дегустации, не будет хороших вин. Покачивая головой, он принялся натягивать на себя сырые тряпки.

Фредрик задержался в окружении трав и кустарников. Столько зелени! Восхитительной зелени. Все оттенки – от темных острых листьев ландыша до желтоватых сережек березы. И запах – острый запах весенней земли. На ветку перед самым носом его опустилась лимонница и закачалась на ней, ничем не отличаясь от листьев. Образцовая мимикрия. Среди древесных крон над Фредриком беспорядочно перекликались дрозды.

Он сел на гнилой пень – пусть одежда еще подсохнет. Душа была охвачена радостными ожиданиями. Как бурно природа оживает! Какое кипение жизни! Как прекрасно все-все!

Все?

Фредрик рывком поднялся. Осколок, вонзившийся в горло, наверно, убил того человека! Сам Фредрик только упал за борт. И слава Богу. Он был избавлен от зрелища потоков крови.

От пристани внизу доносились крики и шум. Было слышно, как прибывают еще какие-то суда. Чей-то могучий голос поинтересовался, куда подевался пассажир, который упал в воду.

– Он в лесу выжимает одежду, – последовал ответ. «Кто бы знал, что я сейчас выжимаю», – подумал Фредрик, глядя на пробивающиеся сквозь листву солнечные лучи. Даже тени были зелеными. Он собрал вместе семь полотенец, восьмым обернул комок, похожий на куклу. И вышел на тропу, спускающуюся к пристани.

Рядом с пришвартованными к ней паромом и катером он увидел еще два катера – полицейский и «скорой помощи». На глазах у него санитары перенесли с парома на катер с красным крестом носилки, накрытые белой простыней. Тотчас «скорая помощь» взяла курс на Ратушный причал.

– Вот он! – воскликнула какая-то женщина, показывая на Фредрика.

Сразу все внимание обратилось на него, посыпались тысячи вопросов. Не говоря ни слова, Фредрик поспешил раздать полотенца, оставив себе то, в которое была завернута кукла. После чего, отрицательно мотая головой, протолкался через толпу к полицейскому катеру. Какой-то чин жестом предложил ему подняться на борт.

– Пассажир? – сухо справился полицейский.

Фредрик кивнул.

– Сейчас мы вернемся в город, но сперва есть несколько вопросов.

Чин проводил его в каюту.

Всего полицейских было четверо. Двое расспрашивали штурмана и юнгу парома, третий стоял возле бледного прыщавого юнца, который сидел в углу, завернувшись в шерстяное одеяло. Четвертый, сопровождавший Фредрика, вооружился блокнотом и ручкой.

– Имя, фамилия, дата рождения!

– Хеннинг Хаугерюдсбротен, двадцать седьмого пятого пятьдесят второго, – выпалил Фредрик так, словно долго репетировал.

Полицейский записал ответ и попросил рассказать, что произошло.

Пока Фредрик Дрюм подробно излагал то, что считал нужным изложить, прыщавый юнец не сводил с него отнюдь не приветливый взгляд. Фредрик спрашивал себя, получит ли этот малый срок. Неумышленное убийство. Почему он с ходу врезался катером в паром? Не заметил его? Растерялся? Потерял управление из-за неисправности рулевого механизма? Фредрик поймал себя на том, что предпочитает последнюю версию. Тюрьма – не сахар для кого бы то ни было.

– Ладно, поехали, – скомандовал глава полицейского квартета.

Фредрик назвался вымышленным именем. Боялся, что в газетах снова появится Пилигрим. У скандальной прессы дурная привычка связывать вещи, которые отнюдь не следует совмещать. На всякий случай он указал адрес своего ресторана «Кастрюлька», чтобы полиция могла найти его, если понадобятся дополнительные сведения.

Меньше трех минут понадобилось полицейскому катеру, чтобы покрыть расстояние до города. Все это время шли оживленные переговоры по радио, и у пристани ожидали несколько полицейских машин и кучка любопытных зрителей. На предложение отвезти его домой Фредрик ответил решительным отказом.

Когда настал момент сходить на берег, прыщавый малый вырвался из хватки полицейского.

– Это был несчастный случай, слышите! Это вышло нечаянно! – закричал он.

Обернувшись, Фредрик увидел его глаза, горящие злобой. «Что это он так взбесился, – спросил себя Фредрик Дрюм. – Если несчастный случай, то нечего и бояться». Стремительно прошагав на берег, он опустился на скамейку перед южной стеной ратуши. Здесь было тихо, и солнце еще пригревало. Скоро одежда совсем высохнет и запах почти улетучится.

Несчастный случай, что поделаешь.

Не состоялся для него приятный вечер с хорошими винами и симпатичными собеседниками. Но не стоит особенно расстраиваться. Будут еще другие возможности, и за весной последует лето. Фредрику Дрюму нет причин жаловаться.

Несмотря на молодость, он пользовался славой одного из лучших в городе знатоков вин. Благодаря «Кастрюльке» и популярности, которую приобрело это заведение. Несколько лет назад он вместе со своим товарищем – Тобом, Турбьерном Тиндердалом – открыл самый маленький и самый изысканный в городе ресторан, получивший название «Кастрюлька». Ресторан помещался на улице Фрогнер, и в зале было всего шесть столов. Здесь подавали восхитительные блюда: лучшие достижения норвежской кулинарии сочетались с утонченностью и изысками французской кухни. Отборные вина закупались у первейших виноделов Франции после тщательного тестирования Тобом и самим Фредриком. К каждому блюду – свое вино, придающее совершенство трапезе. Никто еще не уходил из ресторана неудовлетворенный. Желающие отобедать в «Кастрюльке» должны были заказывать стол за несколько недель. Просто зайти, рассчитывая на свободное место, было бесполезно. Во всем Осло только «Кастрюлька» была помечена двумя звездочками в путеводителе Мишлена. К тому же интерьер маленького зала создавал такое ощущение интимности и уюта, что ресторан привлекал не только любителей хорошей пищи. У «Кастрюльки» было свое лицо в лучшем смысле слова. В немалой степени благодаря стараниям Тоба с его развитым эстетическим чувством и умением создавать комфорт.

А еще в Тобе было что-то от философа. Глаза его за круглыми линзами очков загорались энтузиазмом, когда в свободные минуты они садились в углу за своим личным столиком и принимались обсуждать вопросы за пределами повседневности. И он не скупился на мудрые сентенции, глубина которых восхищала Фредрика. Душа-человек, лучшего товарища и компаньона нельзя было пожелать себе.

Помогали им в зале и на кухне учащиеся кулинарной школы. В желающих поработать в «Кастрюльке» недостатка не было, и не только потому, что этот ресторан славился лучшей кухней в городе, – у Тоба и Фредрика было заведено делить чистую прибыль поровну между всеми, не проводя различий между владельцами и учениками. А с прибылью в последние годы все было в порядке.

Да, у Фредрика Дрюма не было причин жаловаться.

Солнце готовилось скрыться за модерновыми строениями на пристани Акер, лучи его высекали искры из пластика переброшенной через оживленную улицу галереи. От пирса по соседству готовился отчалить «Тюриханс» – пассажирский катер, обслуживающий одну из местных линий. Фредрик вертел между пальцами вынутый из кармана кристалл.

Точно осколок бомбы… От столкновения с паромом пластиковый корпус того быстроходного катера где-то раскололся, и осколок со страшной скоростью полетел прямо в мужчину, который стоял рядом с Фредриком. Который сжимал его руку, ожидая ответа на свой вопрос: приходилось ли пушкам крепости Акерсхюс стрелять по врагу? Несвоевременный вопрос – секундой позже осколок вонзился в горло любознательного пассажира, навсегда лишив его возможности задавать какие-либо вопросы.

Лучи заходящего солнца преломлялись в призмах кристалла, рождая причудливые цветовые комбинации. Фредрик задумался. Сколько раз уже сталкивался он с загадочным явлением – как будто происходит какое-то общение между этой звездой и ним, между ней и окружением, словно кристалл улавливал вещи, которые сам он не воспринимал. Фредрик был совершенно уверен, что эта звезда спасла ему жизнь в одном из знаменитейших районов виноделия Южной Франции около двух лет назад. Ему нравились слова Тоба: «В кристалле заключен ответ на древнюю загадку человечества – его истоки. Жаль, что никто не в состоянии понимать язык кристалла».

Цвета сегодня были необычными, да иначе и быть не могло. На глазах у Фредрика произошел ужасный несчастный случай; видимо, это отразилось на чувствительном силовом поле, которое соединяло его с кристаллом. В этом поле не было ни субъекта, ни объекта, только «нечто». Цвета – отражение этого «нечто», и они никогда не лгут.

Одежда почти высохла. Возле Фредрика на скамейке лежало полотенце в зеленую крапинку с завернутым в него косматым предметом, похожим на куклу. Фредрик хотел было выбросить его в мусорный контейнер, но передумал. Почему бы не отнести находку домой и не рассмотреть как следует? Недаром ведь он таскал ее с собой до сих пор.

Фредрик Дрюм остановил такси.

Он жил в пансионате «Морган» на Парковой улице. Тихое, спокойное заведение с вполне приличным обслуживанием. Фредрик поселился там почти год назад – своего рода личный рекорд проживания в одной обители. Ибо у Фредрика Дрюма сложилась привычка переезжать из одного пансионата в другой. Тоб и другие друзья не раз жестоко критиковали эту черту его характера, считая, что так он никогда не обзаведется настоящим домом, где можно пустить корни и наслаждаться личной жизнью.

Корни? Дом? О чем это они? Для чего ему «дом»? У него нет корней. Ему живется не хуже, чем любому из них. Просто и удобно. Никаких материальных обязательств. Никаких земных благ. Разве что образовавшаяся со временем изрядная и увлекательная личная винотека, которую становилось все труднее возить за собой. Возможно, именно поэтому он так засиделся в «Моргане». Прежде он менял пансионаты в среднем каждые полгода, потому что, почти как закон, приблизительно через полгода хозяева и соседи становились чрезмерно близкими. Собственные привычки и образ жизни подчинялись рутине, отражающей общую для пансионата атмосферу. Он словно превращался в органическую часть некоего удручающего механизма. И Фредрик Дрюм торопился тут же сменить заведение.

Корни? Дом? Возможно, когда-нибудь. Не в самое ближайшее время. Пока же все это было в области смутных грез, летучих ощущений.

Войдя в пансионат, он зашагал по тихому коридору к своей комнате. Точнее, к комнатам: его номер состоял из маленькой гостиной и спальни. Гостиная выглядела как положено: большой светлый письменный стол с аккуратными стопками книг и бумаг, книжная полка, два мягких кресла и безликий круглый столик без скатерти. Вдоль стен – стеллажи с бутылками, коих на сегодняшний день было ровно триста сорок штук.

Фредрик Дрюм положил свернутое полотенце на круглый столик.

Насвистывая, принял душ, затем надел все чистое. В груди приятно щекотало, и он корчил потешные рожи перед зеркалом. Весна? И она тоже, но не только: скоро, через неделю-другую, ему предстоит отправиться в увлекательную экспедицию вместе с одним хорошим другом из Англии. Он был исполнен радостных ожиданий.

Вино? Почему бы не глотнуть доброго вина из собственных запасов? Что из того, что он не попал на дегустацию там, на Большом острове? Ну сидят там, нюхают, смакуют, выплевывают… Хотя вряд ли многие выплевывают доброе вино. Разве что парни из Государственной монополии. Если их пригласили.

Фредрик прошелся вдоль стеллажей. Вытащил тут одну бутылку, там другую. В конце концов остановил свой выбор на «Шато де Терт» 1975, вине пятого класса из района Марго. По мнению Фредрика, оценка этого замка в консервативном каталоге 1855 года была занижена. «Шато де Терт» следовало отнести ко второму классу.

Он налил себе полбокала и удобно устроился в мягком кресле.

Цвет – густой, коричневато-красный. Запах переспелых вишен и миндаля. С оттенком ванили? Мягкий, приятный, насыщенный вкус. Достаточно крепкое. Это вино может зреть еще не один год. Он выпил его маленькими глотками и снова наполнил бокал.

Тут взгляд его обратился на лежащее на столе перед ним свернутое сырое полотенце. Он подвинул его к себе и осторожно развернул. Показалась спина куклы, она лежала на животе. Старая, потрепанная, одежда сделана то ли из кожи, то ли из бересты. Не видно, чтобы сильно намокла в море. Фредрик перевернул куклу на спину – и ему вдруг стало холодно, волосы на затылке поднялись дыбом, от внезапной жуткой тишины перехватило дыхание.

Эту куклу он уже видел! Вернее, не куклу, а маленькую мумию ребенка, на фотографиях в археологических журналах. Датируемые XVI веком мощи эскимосского младенца, найденные охотниками в Гренландии пятнадцать лет назад.

Откинувшись в кресле, Фредрик уставился на лежащий перед ним предмет, не веря своим глазам. Ужасная кукла. Гротескная копия. Придя в себя, он сообразил, что это все-таки именно кукла.

Длина – неполных тридцать сантиметров. Одета в сморщенные кожаные ползунки, волосатую кожаную курточку с капюшоном. Если у гренландской мумии были пустые глазницы, то эта кукла глядела на него словно живыми желтыми глазами, похожими на кошачьи. Черные ссохшиеся пальцы напоминали когти. Эту копию изготовил искусный мастер. На лице – будто высохшая, потрескавшаяся человеческая кожа; кожаному одеянию на вид была не одна сотня лет.

Губы Фредрика испустили долгий монотонный свистящий звук.

Полчаса, может быть, час, он просидел неподвижно, словно пришибленный. Вид этой куклы, копии пятисотлетней эскимосской мумии, хоть на кого произвел бы тяжкое впечатление. Он вспомнил собственную реакцию, когда впервые увидел фотографию подлинника. Такое не забывается. Изображение прочно запечатлелось в памяти. И физический контакт с объемной копией только усилил впечатление. Вот она перед ним, уставилась на него ледяными глазами. Кто бы мог изготовить такое?

Собравшись с духом, Фредрик Дрюм положил куклу на книжную полку вместе с полотенцем в зеленую крапинку. Потом допил вино и откупорил другую бутылку. На этот раз малоизвестное, но прекрасное вино «Шато Грас Дье» из Сент-Эмильона. Способное пробудить воспоминания, вытесняющие мысли о гротескной кукле. Так оно и вышло.

Ощущая тяжесть во всем теле и легкий туман в мозгу, Фредрик решил, что пора отправиться на боковую. Впереди рабочие дни. Приятные трудовые будни в «Кастрюльке». День – на кухне, день – в зале. Они с Тобом чередовались в исполнении обязанностей. Меньше однообразия, больше выдумки. Результат – высоко ценимая посетителями атмосфера.

Перед тем как направиться в спальню, он поглядел на полку, где положил полотенце и куклу. Теперь она уже не лежала, а сидела, прислонясь спиной к стене.