Текст книги "Парижский вариант"

Девушка тяжело опустилась на край койки, с отвращением оттолкнула поднос с едой и уронила голову, опершись локтями о колени и зарывшись лицом в ладони – живая картина отчаяния.

Агент оглянулся, опасаясь, что один из часовых застанет его врасплох. Но над фермой стояла мертвая тишина – только шелестел ветвями ветер. Облака закрыли луну, и округу накрыла густая тень. Удача не отвернулась от Джона Смита – в темноте заметить незваного гостя будет сложней.

Он потянулся было постучать в окно и тут же отдернул руку. Дверь отворилась, и на пороге возник тот самый коротышка, которого Джон уже видел беседующим с Элизондо. Теперь агент смог разглядеть его яснее – элегантный костюм, суровые черты, уверенные манеры. Это был вожак, более того – фанатик. Улыбка на его губах не трогала ледяных синих глаз. Агент рассматривал его со всем вниманием. В этом безымянном террористе крылась разгадка накопившихся тайн.

Незнакомец шагнул в комнату, и за плечами его показался другой. Джон всмотрелся, не веря глазам. То был человек немолодой – пожалуй, за пятьдесят – и рослый, едва ли ниже самого агента, хотя заметно сутулился, точно всю жизнь провел беседуя с пигмеями или за письменным столом… или лабораторным. Редеющие волосы цвета соли с перцем отступали, обнажая высокий лоб. Тонкое, изможденное лицо словно было составлено из острых углов и граней. Это лицо, эту приметную осанку Джон Смит видел прежде только на фотографиях, подсунутых ему Фредом Клейном, но взрыв в Пастеровском навсегда впечатал их в память агента.

Завидев того, кто следовал за террористом, Тереза Шамбор отшатнулась. Рука ее слепо шарила в поисках опоры, пока не вцепилась в спинку койки. Она тоже была потрясена – в отличие от вошедшего. Лицо его озарилось внутренним светом, и величайший ученый Франции доктор Эмиль Шамбор ринулся к дочери, чтобы заключить ее в объятия.

Часть 2

Глава 14

Ядерный авианосец «Шарль де Голль» неслышно рассекал ночные волны в двухстах милях на юго-юго-запад от Тулона, словно огромный морской зверь, быстрый, ловкий, смертельно опасный. Горели только ходовые огни, да сияла за кормой прямая, точно бритвой прорезанная, кильватерная струя. Две ядерные силовые установки PWR типа К15 позволяли кораблю развивать, как сейчас, маршевую скорость в двадцать семь узлов.

«Шарль де Голль» являлся последним, наисовременнейшим пополнением объединенных флотов Западной Европы, и любой наблюдатель мог бы сообразить, что на борту его этой ночью творится нечто не вполне обыденное, если от внимания его не ускользнут очевидные приметы. Ибо с воздуха авианосец прикрывали поднятые в небо десять истребителей «Рафаль-М» и три самолета раннего оповещения Е-2С «Соколиный глаз», а на палубе в полной боевой готовности дежурили наряды у ракет «земля–воздух» «Астер-15» и у восьми двадцатимиллиметровых скорострелок «Гиат» 20F2.

А под бронированной палубой, в тесном, зато защищенном от прослушивания конференц-зале сидели пятеро военных в генеральских мундирах армий пяти ведущих стран Европейского союза, слушая тревожный доклад того, на чьей территории проводилось совещание, – не просто французского генерала, но заместителя Верховного главнокомандующего Объединенных сил НАТО в Европе, графа Ролана Лапорта. Расправив могучие плечи, генерал постукивал указкой по карте Европы, пронизывая своих коллег-командиров острым взглядом немигающих голубых глаз.

– Здесь, господа, – промолвил он, – вы видите мультинациональные консорциумы по производству высокотехнологических вооружений, возникшие в последние годы по всей Европе.

К собственному раздражению, генерал вынужден был говорить по-английски – с его точки зрения, это было оскорблением французского, языка дипломатов, родной речи западной цивилизации. Но если бы он вздумал обратиться к собравшимся по-французски, трое из пяти главнокомандующих его бы просто не поняли.

– «БАЭ Системс» в Великобритании, – продолжал генерал на ненавистном наречии, но с преувеличенным французским акцентом, – «ЭАДС» – Франция, Германия, Испания. «Финмекканика» – Италия. «Фалес» – Франция и Великобритания. «Астриум» в Швеции – но это, как вам известно, коалиция «БАЭ» и «ЭАДС». «Европейская Военная Авиация» – Великобритания и Италия. В сотрудничестве с другими компаниями, равно как между собой, эти фирмы уже приступили к производству истребителей «Еврофайтер», военно-транспортных вертолетов «NH-90», боевых вертолетов «Тигр», ракетных снарядов «Стормшэдоу» и ракет класса «воздух–воздух» «Метеор». В стадии рассмотрения – надеюсь, они будут одобрены – находятся также проекты системы глобального позиционирования «Галилей» и комплекса разведывательной аэрофотосъемки «Состар».

Генерал хлопнул указкой по широкой ладони.

– Полагаю, все вы согласитесь, что этот список включает исключительные достижения в области международного сотрудничества. Если добавить к этому набирающее силу политическое течение, требующее объединить наши усилия и фонды с тем, чтобы европейская программа военного развития могла соперничать с вашингтонской, – думаю, огненные письмена на стене видны всем.

В зале воцарилось молчание. Генералы осторожно переглядывались.

– Помимо прироста внутриевропейской торговли за счет американской, – подал наконец сухой, резкий, очень британский голос генерал-лейтенант сэр Арнольд Мур, – что еще вы имели в виду, Ролан?

Французский военачальник одобрительно глянул на своего коллегу с другого берега Ла-Манша – он очень рассчитывал, что кто-нибудь об этом спросит. Генерал Мур отличался высоким лбом, морщинистыми щеками и особенно орлиным носом, неизменно напоминавшим всякому, знакомому с английской историей, о Генрихе IV, первом короле из династии Ланкастеров.

– Все весьма просто, сэр Арнольд, – отозвался Лапорт. – По моему убеждению, наступает время, когда мы должны и будем вынуждены полностью объединить вооруженные силы Европы, окончательно отказавшись от американской помощи. Стать совершенно независимыми от заокеанских друзей. Мы готовы принять на себя наше законное бремя мирового лидера.

Британец в сомнении нахмурился, но возражать не стал.

– Вы имеете в виду вооруженные силы, помимо тех шестидесяти тысяч, которые сейчас находятся в распоряжении сил быстрого реагирования, генерал Лапорт? – осторожно уточнил, прищурившись, испанский генерал Валентин Гонсалес, смуглый и энергичный. Он поправил щегольски сдвинутую набекрень фуражку. – В конце концов, этим подразделением распоряжается ЕС. Не требуете ли вы того, что мы и так имеем?

– Non! – отрубил Лапорт. – Этого мало. Силы быстрого реагирования предназначены для гуманитарных, спасательных, миротворческих операций, и даже при этом они зависимы от американских вооружений, системы снабжения и связи. Кроме того, для серьезных действий они чертовски малы. Я выступаю за полную интеграцию национальных вооруженных сил – всех двух миллионов солдат и офицеров – и создание полноценных, самодостаточных армии, флота и ВВС.

– Ради чего, Ролан? – поинтересовался сэр Арнольд. Он скрестил руки на груди и недоуменно нахмурился. – Зачем? Разве мы и без того не союзники по НАТО, разве мы не сотрудничаем ради поддержания мира? Да, во многом мы с американцами соперники, но разве у нас не общие военные противники?

– Наши интересы не всегда совпадают с интересами США, – парировал генерал Лапорт. Он шагнул к столу, нависая над собравшимися всей своей тушей. – Собственно, по моему мнению, в данный момент они расходятся категорически, и в этом я уже не первый год пытаюсь убедить ЕС. Европа была и остается слишком великой, чтобы довольствоваться местом прихлебателя за американским столом.

Генерал Мур с трудом подавил смешок.

– Напомни это собственной стране, Ролан. В конце концов, на этом великолепном авианосце, этом французском дредноуте будущего используются американские паровые катапульты и тормозные кабели – других просто нет. Равно как самолеты разведки и раннего предупреждения «Соколиный глаз», которые кружат над нами, тоже сделаны в США. Тебе не кажется, что это существенный фактор?

В беседу вступил итальянский генерал Руджеро Инзаги. Огромные черные глаза его были холодны, как кремень, полные губы по привычке стянуты в жесткую черту.

– Полагаю, генерал Лапорт в большой степени прав, – заметил он, оборачиваясь к своему британскому коллеге. – Американцы нередко забывают о наших тактических и стратегических целях, особенно когда те не вполне совпадают с их собственными.

Испанец Гонсалес погрозил Инзаги пальцем.

– Уж не на свою ли албанскую проблему ты намекаешь, Руджеро? – поинтересовался он. – Насколько мне помнится, на такую мелочь махнула рукой не только Америка. Прочим европейским странам это тоже до лампочки.

– Имея за спиной полностью интегрированную армию Европы, – огрызнулся итальянец, – мы сможем поддерживать друг друга в каждой мелочи.

– Как это делают американские штаты, – напомнил Лапорт, – некогда столь подверженные раздорам, что жестокая гражданская война между ними тянулась не один год. Разногласия между ними сохраняются по сю пору, но это не мешает им действовать сообща. Подумайте, господа, – экономика объединенной Европы на треть мощнее американской, большинство наших граждан наслаждается более высоким уровнем здравоохранения, образования, социальной защиты. Нас больше, и мы живем лучше. И все же мы не в силах самостоятельно проводить значительные военные операции. Неспособность справиться с балканским кризисом показала это со всей очевидностью. Нам вновь пришлось идти в Вашингтон с протянутой рукой! Это уже предел унижения. Вечно ли нам оставаться пасынками страны, нам же обязанной самим своим существованием?!

Единственным участником совещания, до сей поры не проронившим ни слова и предпочитавшим слушать и делать выводы, был генерал бундесвера Отто Биттрих. Выражение его рыбьего лица было задумчиво. Светлые волосы генерала уже почти поседели, но румянец делал сурового пруссака моложе его пятидесяти двух лет.

– Косовская кампания, – проговорил он, откашлявшись и окинув взглядом своих коллег, чтобы убедиться, что будет услышан, – проводилась в регионе, на протяжении столетий обходившемся Европе во многие миллионы жертв, в области, служившей источником раздоров и представляющей опасность для всех нас. Балканы не случайно названы «пороховой бочкой» Европы. И все же, для того чтобы остановить войну в Косове и вновь придать европейской политической арене стабильность, Вашингтону потребовалось обеспечить восемьдесят пять процентов задействованных вооружений и систем! – Голос немецкого генерала звенел негодованием. – Да, совокупные вооруженные силы наших стран насчитывают два миллиона солдат, мы имеем современные ВВС и прекрасные флоты, готовые к сражениям… и на что они годны?! Они торчат на своих базах и пялятся в собственный пупок! Они бесполезны. Мы можем вернуться в прошлое и переиграть Вторую мировую. Мы можем сносить города обычными бомбами, ja. Но, как верно заметил генерал Лапорт, без американцев мы не в силах даже обеспечить переброску частей и боеприпасов в современной войне, не говоря уже о том, чтобы вести сражение. У нас нет единого оперативного штаба. У нас вообще нет единой командной структуры. В области техники, электроники, логистики и стратегии мы мамонты. Мне, честно сказать, стыдно. А вам?

Сэра Арнольда эта отповедь, впрочем, не поколебала.

– А сможем ли мы организовать единую армию? – поинтересовался он спокойно. – Совместно планировать операции, объединить системы связи? Признайте, друзья мои, – не только интересы американцев отличаются от наших, но и мы сами расходимся во многом – особенно в области политики. А именно политики должны будут одобрить создание подобной независимой военной силы.

– Возможно, сэр Арнольд, – парировал раздраженный Инзаги, – политикам и трудно бывает договориться, а вот солдатам, заверяю вас, едва ли. Силы быстрого реагирования уже развернуты близ Мостара в Боснии. Семитысячная дивизия «Саламандра» состоит из итальянских, французских, германских и испанских подразделений, под общим командованием соотечественника генерала Лапорта – генерала Робера Мейля.

– И не забывайте о Еврокорпусе, – добавил испанец Гонсалес. – Пятьдесят тысяч испанских, германских, бельгийских и французских солдат.

– На данный момент, – не без удовольствия уточнил генерал Биттрих, – под общим командованием бундесвера.

– Да, – кивнул Инзаги. – Кроме того, итальянские, испанские, французские и португальские войска под общим командованием осуществляют защиту наших средиземноморских побережий.

По мере перечисления все очевидней становилось, кого не хватает в этом списке сотрудничающих армий. В комнате повисло молчание, лучше всяких слов напоминавшее, что если Великобритания и принимала участие в совместных войсковых операциях, то неизменно при участии американцев, и это давало ей, как представителю второго по численности контингента, гарантированное место в командовании.

Сэр Арнольд, больше политик, чем военный, только улыбнулся.

– И вы представляете себе паневропейскую армию созданной по образцу этих объединенных подразделений? Обрезки и ошметки на клею? Я бы не назвал это «объединением».

– Организационную структуру общеевропейской армии, – осторожно ответил генерал Лапорт, поколебавшись секунду, – мы пока не обсуждаем. Я могу представить себе различные ее варианты, Арнольд, и мы, естественно, хотели бы видеть Британию в ее составе…

– Лично я, – перебил его Отто Биттрих, – представляю себе централизованную, полностью интегрированную силу, в минимальной степени подверженную влиянию государств-участников – короче говоря, независимую армию Европы под совместным командованием, меняющимся по принципу ротации, и отвечающую не перед отдельными странами, а только перед европейским парламентом. Это единственный способ обеспечить участие всех стран и выполнение воли большинства. Все остальное – полумеры.

– Вы говорите не об армии, генерал Биттрих, – возразил Гонсалес. От волнения в его английском прорезался сильный испанский акцент. – Вы говорите об Объединенной Европе – а это совсем иное дело, нежели Европейский союз.

– Я бы сказал, – с напором проговорил британский генерал, – что единая европейская армия подразумевает единую Европу.

Биттрих и Лапорт одновременно отмахнулись от него.

– Вы передергиваете мои слова, генерал Мур! – гневно прохрипел пруссак. – Я говорю об армии, а не о политике. Общие интересы Европы как географической зоны и торгового блока не представляют ценности для Соединенных Штатов. Во многом наши интересы идут вразрез с их собственными. ЕС объединяет нас многим – от валюты до законов об охране перелетных птиц. Пора растянуть этот зонтик еще немного. Мы не можем более зависеть от чертовых американцев!

– Я, со своей стороны, – генерал Лапорт хрипло хохотнул, – а вы, полагаю, все согласитесь, что никто не относится к своей национальной идентичности и, я бы сказал, гордости так трепетно, как французы, особенно такие, как я… я уверен, что Объединенная Европа грядет. Возможно, это случится через тысячу лет, но случится непременно. Однако едва ли объединение вооруженных сил способно ускорить этот процесс.

– Так вот, – отрезал британец, внезапно посуровев, – точка зрения моего правительства предельно ясна. Никакой интегрированной европейской армии. Никаких общеевропейских кокард. Никакого флага Европы. Ничего. Любые британские части в составе сил быстрого реагирования или других совместных подразделений должны оставаться под британским же командованием и развертываться только по приказу премьер-министра Великобритании. – Сэр Арнольд перевел дух. – И кстати – откуда возьмутся деньги на транспортные самолеты, которых потребует ваша армия-без-американцев? На десантные корабли и самолеты, на спутники связи, боеголовки с лазерным наведением, системы радиоэлектронной борьбы, комиссии по военному планированию, на полную реорганизацию командной структуры? Во всяком случае, не из английской казны!

– Деньги появятся, сэр Арнольд, – уверенно предрек Лапорт, – когда возникнет нужда, и даже политики не смогут более увиливать от грядущего. Когда станет ясно, что на карту поставлена судьба всей Европы.

Генерал Мур пристально уставился на своего французского коллегу.

– Вы полагаете, что настанет день, когда мы пожелаем воевать с США?

Все как-то разом притихли.

Генерал Лапорт скривился.

– Мы уже воюем с американцами, – ответил он, расхаживая туда-сюда перед картой, с львиной грацией двигая могучее тело, – во всех аспектах, кроме собственно военного. Мы не можем мериться с ними силой. Мы слишком слабы, слишком зависимы от их систем связи, от техники, от современных вооружений. У нас есть солдаты и оружие, но без помощи Вашингтона мы не можем ни экипировать их, ни развернуть, ни управлять ими. – Генерал замер и резко обернулся к собравшимся, по очереди пронзив взглядом каждого. – Что случится, например, если некий кризис в отношениях США с Россией или Китаем оставит те системы, на которые мы так полагаемся, бесполезными, если не хуже того? Что, если Вашингтон потеряет контроль над собственной армией? Что станет тогда с нами? Если американцы окажутся по какой-то причине беззащитными, хотя бы и на короткий срок, мы окажемся беззащитными вместе с ними – и даже в большей степени.

Сэр Арнольд подозрительно прищурился.

– Ты знаешь что-то, о чем неизвестно нам, Ролан?

Генерал Лапорт глянул ему прямо в глаза.

– Мне известно не больше вашего, сэр Арнольд, и само ваше предположение я считаю оскорбительным. Мы, французы, в отличие от вас, англичан, не поддерживаем с американцами «особых отношений». Но вчерашняя атака на объединенные американские электросети могла привести к значительно более тяжелым последствиям. Считайте это аргументом в мою пользу.

Еще с полминуты британец внимательно вглядывался в невыразительную физиономию Лапорта, потом, словно вспомнив о чем-то, улыбнулся и явно расслабился.

– Полагаю, дискуссия закончена, – бросил он, поднимаясь на ноги. – Что же касается судьбы и будущего Европы, мы, британцы, полагаем их неразрывно связанными с будущим Соединенных Штатов, нравится нам это или нет.

– О да. – Лапорт нехорошо улыбнулся. – Кажется, у вашего Джорджа Оруэлла было нечто в этом духе.

Надменный бритт побагровел и, бросив на француза гневный взгляд, развернулся и покинул зал заседаний строевым шагом.

– Что это должно значить? – поинтересовался генерал Инзаги, подозрительно поблескивая глазами-гальками.

– Роман «1984», – объяснил Отто Биттрих. – Англия в нем называется «Взлетной полосой номер 1» государства Океания – Пан-Америка и Британское Содружество, слитые воедино, покуда смерть не разлучит их. Европа и Россия там вместе образуют Евразию, а весь остальной мир называется Остазией – Китай, Индия, Центральная Азия и страны Востока. По мне, Англия – уже американский аэродром номер 1, и на нее полагаться не стоит.

– И каковы будут наши дальнейшие действия? – полюбопытствовал Гонсалес.

– В первую очередь мы должны убедить наши народы, и прежде всего – наших представителей в ЕС, – ответил Лапорт, – что будущая общеевропейская армия – единственный способ сохранить нашу идентичность. Наше величие. Такова наша судьба.

– Вы, разумеется, говорите о принципе создания такой армии, генерал Лапорт? – уточнил испанец.

– Разумеется, Валентин, – подтвердил Лапорт. Глаза его мечтательно затуманились. – Я идеалист, это правда. Но к этой цели пора уже двигаться. Если американцы не в силах защитить собственную страну, как могут они и дальше защищать наши? Мы должны отбросить их костыли.

Капитан Дариус Боннар стоял на палубе, глядя, как последний вертолет поднимается в воздух, унося с собой генерала Инзаги. Гремели над головой лопасти винта. Капитан с наслаждением вдохнул полной грудью соленый, бодрящий воздух Средиземноморья. Стальная птица двинулась на север, к итальянскому берегу.

Вертолет еще не успел скрыться за горизонтом, когда «Шарль де Голль» изменил курс, по широкой дуге сворачивая к французскому берегу, в направлении Тулона. Бывший десантник следил взглядом за габаритными огнями вертолета, покуда те не погасли вдали и не стих рокот моторов. Но мысли его были заняты только что состоявшимся совещанием пятерых командующих.

На протяжении всей встречи Боннар сидел в уголке зала, не говоря ни слова и ни слова не упуская. Убедительная аргументация генерала Лапорта в пользу объединения европейских армий порадовала его не меньше, чем готовность остальных командиров поддаться на уговоры, – те, похоже, и сами думали о чем-то подобном. Единственное, что тревожило адъютанта, – оговорка его начальника, выдавшего, что ему известно больше о недавних сбоях в американских системах связи, чем можно было ожидать.

Боннар предчувствовал неприятности. Задумчиво подергав себя за губу, он еще раз прокрутил в памяти реакцию генерала Мура. «Английский бульдог, – подумал он. – Упрям, подозрителен до паранойи и, несомненно, американский ставленник. Лапорт напугал англичанина, и тот очень скоро раззвонит о готовящемся заговоре своему премьер-министру, военному министерству и МИ-6. Придется принимать срочные меры…»

Капитан окинул взглядом горизонт. Улетающие вертолеты казались едва видными точками. Сэр Арнольд Мур будет… нейтрализован. Боннар улыбнулся. Осталось три дня. Всего три дня на то, чтобы подобрать хвосты. Совсем недолгий срок, но для кого-то он станет вечностью.