Текст книги "Архивы Блэквуда. Незримые"

2019 год. Ньюарк, штат Нью-Джерси

Обадайя ликовал.

Последний из Пустот, рожденный на свет естественным путем, он отличался импульсивностью и тяготел к спонтанным решениям. Как итог – допускал оплошности. В огромном количестве.

Однако на сей раз он действовал иначе. По плану.

Обадайя выскочил из тела здоровяка Леппо, прикидывая, не проникнуть ли ему в раненую девочку. Смущали, правда, нанесенные ей увечья. Мгновением раньше он почувствовал, как острие пробило кость, как хрустнула ключица.

Нет, не годится. В таком теле особенно не развернешься. Хотя искушение было велико. Обадайя наслаждался смятением и болью женщины-агента – виданное ли дело, застрелить собственного напарника! – предвкушая, как она расправится с ребенком, которого намеревалась спасти.

Восхитительно. Грех не воспользоваться.

К несчастью, момент был упущен. Пока Обадайя колебался, спальню наводнили врачи «скорой помощи» и местная полиция. Он не последовал за женщиной-агентом в коридор, незримо витая над человеческой массой, и вскоре заметил фельдшера лет тридцати – молодого, в отличной физической форме.

Проникнув в облюбованное тело, он молниеносно поработил волю мужчины и перепрограммировал разум. Бедняга только успел икнуть.

– Риз, ты в порядке? – спросил его напарник.

Обадайя кивнул.

– Тогда помоги с девочкой.

Обадайя отлично знал, что от него требуется. За сотни лет своего существования он овладел всеми профессиями, науками и искусствами. Овладел не в совершенстве, но достаточно, чтобы пустить пыль в глаза. Он мог подолгу скрываться в теле «проводника», особенно если тот редко контактировал с коллегами и семьей. Последние лет пятьдесят его кровавые расправы привлекали определенный спектр людей – врачей, полицейских, пожарных; зачастую именно в них Обадайя находил временное пристанище.

Он до последнего собирался поработить женщину-агента и триумфально завершить жатву, как вдруг кое-что в фельдшере заставило его передумать. Проводник оказался женат и относительно недавно стал отцом. Вот будет потеха!

Семья обитала в скромной квартирке с тонкими стенами; Обадайя терпеливо ждал, пока соседи не отправятся на работу.

Супруга фельдшера готовила скудный завтрак. Обадайя выбрал из дешевого набора мясницкий нож – шестидюймовый, из нержавеющей стали. Качество не ахти, но сгодится.

И смеха ради решил исполнить дуплет.

Дуплеты отнимали много сил, зато сколько удовольствия!

Обадайя дважды ударил женщину острием в грудь, запрыгнул в окровавленное тело и исхитрился ранить ножом супруга. Не смертельно, только сломал ребро и проткнул легкое. После Обадайя завладел сознанием фельдшера и размозжил его жене голову. Нож намертво застрял в черепной коробке несчастной.

Обадайя набрал 911, подробно изложил ситуацию и вновь занялся женщиной.

К приезду копов фельдшер успел расчленить женщину на кусочки размером с пивную банку.

В кроватке захлебывался плачем младенец. Обадайя переметнулся к ребенку, над которым уже склонился офицер-латиноамериканец.

Второй полицейский велел фельдшеру бросить нож и, встретив отказ, спустил курок.

Латиноамериканец прикрыл малютке глаза. Обадайя с садистским удовольствием проник в офицера и, перешагнув через истерзанные тела фельдшера с супругой, направился к распахнутому окну.

Младенец полетел вниз. Пятый этаж. Обадайя видел, как он с характерным шлепком приземлился на мостовую. Слышал крики прохожих.

Второй полицейский осыпал напарника бранью. Обадайя повернулся, рука метнулась к ножу.

Полицейский выстрелил, и Обадайя всецело завладел его сознанием.

Линус и Одесса устроились на диване перед нагромождением коробочек с индийской едой, купленной через «Постмейтс», – доставка обошлась вдвое дороже самого заказа, но Линус разделял страх подруги перед одиночеством и ее нежелание выходить на улицу после наступления темноты, чтобы не нарваться на доморощенного блогера с айфоном.

Гастрономическое изобилие совершенно не ощущалось как праздник. Ничто не радовало. Обычно они с Линусом смотрели «Нетфликс» по ноутбуку или баскетбольный матч (случалось, Одесса проявляла благородство), но теперь оба старательно избегали всего, где можно наткнуться на новостные сводки. Они словно отгородились от внешнего мира невидимой стеной. Меры удручающие, но необходимые. Настроение Одессы, словно крохотный воздушный карман в ватерпасе, остро реагировало на малейшие колебания и никак не могло достичь равновесия.

Линус старался изо всех сил: заполнял паузы непринужденной болтовней, помогая скоротать время. Однако в ушах Одессы не смолкал второй голос. Ее собственный.

Ты отняла жизнь.

Она убила напарника при исполнении. Суровый, неопровержимый факт. В минуты просветления она проклинала события того страшного вечера, когда погиб Уолт Леппо. В минуты отчаяния подвергала сомнению все и вся, включая свое психическое здоровье.

Твоей карьере конец.

Тоже факт. Все, ради чего она трудилась, ради чего разгребала тонны дерьма, жертвуя собственными интересами, ее идеалы – все оказалось напрасно. Несмотря на наличие диплома, Одесса не рвалась в адвокаты. Она мечтала служить родине, работать на благо страны.

Обратной дороги нет.

Так зачем откладывать неизбежное? Не лучше ли сразу подать в отставку? Нет, это лишь усугубит ситуацию. Одесса томилась в чистилище между небом и землей в ожидании, пока бюрократическая мясорубка вынесет заведомо обвинительный вердикт и решит ее незавидную участь.

Линус с преувеличенным энтузиазмом рассказывал смешной случай на работе. Одесса слушала вполуха, внезапно ее взгляд упал на забытую у порога коробку с вещами агента Соломона. Острая еда не будоражила вкусовые рецепторы. Мир утратил свою прелесть.

О своем отсутствии Одесса предупредила нью-йоркский департамент по электронке. После чего вызвала по «Uber» такси, указав конечным пунктом адрес Эрла Соломона. При виде пассажирки водитель кроссовера – крепко сбитый выходец со Среднего Востока, экипированный гарнитурой в ухе, – взялся открыть багажник. Не переставая озираться по сторонам в поисках репортеров, Одесса с благодарностью сгрузила коробку и вдруг перехватила красноречивый взгляд водителя. Похоже, он успел причислить ее к разряду проблемных клиентов.

Ехать предстояло на юго-запад, на улицу, расположенную всего в паре кварталов от реки Делавэр, отделяющей Нью-Джерси от Пенсильвании.

Автомобиль затормозил у довоенного одноэтажного кирпичного дома, окруженного низким – едва ли трехфутовым – декоративным забором из рабицы. Соседние дома – отремонтированные, благоустроенные – смотрелись куда более презентабельно, однако жилище отставного агента оставалось подчеркнуто скромным. Водитель вытащил коробку и с облегчением вручил ее Одессе, ему явно не терпелось поскорее избавиться от сомнительной пассажирки.

– Удачи, мисс.

Наверное, решил, что она переживает разрыв. В каком-то смысле так оно и было: Одесса прощалась с карьерой и честолюбивыми замыслами. Она поблагодарила водителя и, еще до того, как автомобиль скрылся из виду, оценила поездку на пять звезд.

Удерживая коробку на весу, она выгребла в нее содержимое почтового ящика и, толкнув низенькую калитку, направилась по дорожке к входной двери. В целях безопасности на случай вездесущих соседей Одесса нарочно уронила пару писем и, наклонившись, незаметно достала ключ из-под синего керамического вазона.

Да, полицейские инстинкты забудутся еще не скоро.

Она отворила дверь и занесла коробку внутрь. В воздухе едва уловимо пахло затхлостью. Одесса прикрыла створку, по привычке крикнула: «Есть кто?» – и, не получив ответа, двинулась через малогабаритную гостиную в примыкавшую к ней кухню.

Она с чувством выполненного долга поставила коробку с почтой на кухонный островок. Наконец-то вещи вернулись к законному владельцу.

В доме царила гробовая тишина. Судя по слою пыли, сюда давно не наведывались. Одесса с интересом разглядывала гостиную: двухместный диванчик перед старым телевизором на деревянной подставке. Повернутое к экрану ветхое кресло-качалка с мягкой обивкой – очевидно, любимый предмет интерьера хозяина. На стенах в рамках висели рекламные постеры кубинских сигар. Очень скромный, сугубо мужской интерьер. Кругом царил безупречный порядок, являвший разительный контраст с хаосом, царящим в голове престарелого агента. Одесса только вздохнула, вспомнив его настоятельные просьбы опустить письмо в неприметный почтовый ящик где-то на Уолл-стрит.

В круглом аквариуме у телевизора плавал Деннис. Целый и невредимый. Одесса отнесла аквариум к раковине – сменить мутную воду. На окне с видом во двор стояла мерная баночка с кормом. Едва первые гранулы упали на поверхность, Деннис жадно набросился на угощение.

– На здоровье, приятель, – улыбнулась Одесса и занялась холодильником.

Нутро рефрижератора радовало глаз. Никакой тухлятины, за исключением недоеденных блюд в контейнерах. Витаминные коктейли, банки крем-соды. Даже выбрасывать особо нечего.

Одесса миновала короткий коридорчик и уперлась в спальню агента Соломона. Спартанская обстановка, кровать аккуратно застелена, в углу ворох ношеной одежды. Одесса постеснялась осматривать помещение, только заглянула в зеркальный шкаф-купе: старые костюмы, ярко-синяя ветровка с логотипом ФБР.

Ей представился пожилой холостяк, вероятнее всего вдовец, который предпочитает не создавать беспорядок, чтобы потом не возиться с уборкой. Живет один, но не тяготится одиночеством. Под влиянием необъяснимого порыва Одесса попробовала вообразить, как бы ей жилось в этом доме на склоне лет. Простое существование в маленькой уютной вселенной. Следом навалились другие мысли – животрепещущие, глобальные – о Линусе, будущих перспективах. Словом, о вещах, думать про которые не хотелось ни сейчас, ни в принципе.

Чтобы отвлечься, Одесса поспешила на кухню. Воодушевленный Деннис нарезал в аквариуме круги. Одесса исследовала шкафчики в поисках сменной емкости, однако ничего подходящего не обнаружила. Она обвела взглядом помещение и вдруг почувствовала смутную тревогу. Причина крылась в странной, если не сказать подозрительной планировке дома.

Девушка решительно двинулась на улицу и, выбрав подходящий ракурс, осмотрела приземистое здание. С правой стороны виднелось зашторенное окно. В той части дома скрывалась еще комната, и, возможно, не одна.

В Одессе проснулся азарт. Она повернула обратно и сразу за входной дверью наткнулась на крохотный, вделанный в стену чуланчик. На полках выстроились упаковки мешков для мусора, тут же стоял пылесос марки «Электролюкс», с гвоздика свисал рыболовный сачок, но Одесса и думать забыла про свой порыв поменять воду.

Она принялась выстукивать стены и за перегородкой с мусорными мешками услышала пустоту. Она исследовала швы и налегла плечом на правую половину.

Раздался щелчок, и задняя стенка с небольшой отдачей отворилась на петлях. За порогом царила кромешная темнота.

Одесса мешкала. А вдруг внутри окажется сексуальный притон? Работа в ФБР научила ее предполагать худшее.

Собравшись с духом, она протиснулась в узкий проем. Вместо затхлости в нос ударил свежий воздух, в котором витал едва уловимый аромат сигар. Под подошвами ощущался мягкий ковер. Одесса нащупала выключатель, и комната озарилась ярким светом.

Все пространство занимали книжные полки. Они тянулись от пола до потолка практически во всю ширину немаленьких стен, в редких промежутках виднелись старомодные, бордовые с золотом обои.

В центре – маленький письменный стол с глубоким кожаным креслом. Наушники на столешнице подключались проводами к массивному катушечному магнитофону.

Справа бесшумно крутился огромный, встроенный в перегородку вентилятор. Возле пепельницы на подставке – небольшой хьюмидор с дорогими сигарами. Сбоку от стола виднелась тележка: нижний ярус заставлен алкоголем, верхний – тяжелыми хрустальными бокалами.

Присмотревшись, Одесса ахнула. Пленки!

– Матерь божья…

На полках вместо книг теснились тонкие картонные подкассетники с семидюймовыми майларовыми пленками. Каждый корешок подписан и датирован. Номер, дата, тема. Сотни, если не тысячи бобин, в отдельных случаях сеансы растягивались на пять-шесть коробок, помеченных одним и тем же числом.

Установленные на ползунках полки выдвигались, открывая очередной ряд коробок. Никакого хаотичного нагромождения, только тщательная, методично выстроенная система.

Последние записи датировались 2019 годом. Одесса повернулась к верхней полке первого шкафа и отыскала первую по хронологии бобину.

#1001/Миссисипи, 1962/Вернон Джамус

Одесса понятия не имела, о чем речь, но мысли ее упорно возвращались к катушечному магнитофону, якобы забытому в ящике стола агента Соломона. Ей вдруг почудилось, что она бесцеремонно вторглась в личное пространство – правда, не физическое, а духовное. Проникла в святая святых, хранилище многочисленных тайн. Еще один кусочек головоломки, которую Одесса инстинктивно не хотела решать.

Бросив последний взгляд на таинственную фонотеку, Одесса погасила свет и попятилась прочь из чулана.

Потрясенная, она прислонилась к кухонному островку, как будто вернулась из другого мира. Отставной агент, в действительности не отошедший от дел. Тайная комната в его доме. Странные вопросы в больничной палате, – казалось, Эрл Соломон точно знал, что она видела – видела, чувствовала, – стоя возле остывающего трупа Уолта Леппо.

Котел? Опустить письмо в ящик на Уолл-стрит?

Чертовщина какая-то. Даже не думая менять воду, Одесса сунула аквариум с Деннисом под мышку, заперла дверь и шагнула на тротуар.

С новым адвокатом – представительницей все той же фирмы – они встретились за закрытыми дверями офиса в Среднем Манхэттене. Одессе пришлось повторить свой рассказ правозащитнице по имени Кортни, с виду чуть старше ее самой. Одетая в неброский черно-белый костюм, она непрерывно печатала на ноутбуке, однако не забывала сочувственно посматривать на клиентку. Наверное, кончики пальцев у нее слегка огрубевшие, как кошачьи подушечки.

– Спасибо, – поблагодарила Кортни, когда вконец измученная, опустошенная Одесса закончила говорить. – Похоже, уцелевшая девочка – наш единственный, точнее, главный козырь. Ее заявление звучит очень убедительно. Агент Леппо действительно пытался убить ребенка, а вы спасли ей жизнь. Этот довод решительно свидетельствует в вашу пользу, но пока неизвестно, как девочка поведет себя на людях, сумеет ли дать показания. Она по-прежнему в шоке – неудивительно, когда у тебя на глазах убивают всю семью, – поэтому при допросе могут возникнуть трудности. Кроме того, нельзя предугадать, как трагедия скажется на ее памяти.

У Одессы сердце кровью обливалось при мысли о девочке. С одной стороны, ей не терпелось увидеться с малышкой. Наверняка встреча исцеляюще подействует на обеих… но ведь может получиться наоборот: свидание лишь растравит незаживающую рану.

Пальцы Кортни забегали по тачпаду, прокручивая напечатанное.

– Точно не хотите ничего добавить?

Одесса покачала головой, твердо решив не упоминать загадочную субстанцию, отделившуюся от тела Леппо.

– Вы уже говорили, но уточним, для меня: в ту ночь вы не употребляли алкоголь или наркотики? Сейчас не принимаете психотропные вещества и не проходите курс психотерапии?

– Еще нет, – угрюмо пошутила Одесса.

– Простите мою прямоту, но… вы не состояли в романтических отношениях с Уолтом Леппо?

Одесса уставилась в пустоту, пытаясь подавить закипающий гнев. Раны наносили со всех сторон, и вот теперь контрольный удар, прямо в грудь. Неужели он исходит от ФБР? Или Кортни озвучила собственные подозрения?

– Даже близко нет.

– Ясно. – Кошачьи лапки застучали по клавиатуре.

– Рассудка лишился он, а не я, – процедила Одесса.

Кортни кивнула. Адвокат явно испытывала неловкость. И поделом!

Она щелкнула по тачпаду, оформляя показания Одессы в отдельный файл.

– ФБР настаивает, чтобы вы сдали жетон и табельное оружие. Но мы еще поборемся.

Одесса мысленно простилась с карьерой агента.

– Пистолет у меня забрали.

– Серьезно?

Кортни полистала документы в папке-скоросшивателе и сделала вид, будто отыскала нужное уведомление. Однако Одесса понимала: адвокат пытается скрыть оплошность. Похоже, дело она получила только накануне и толком не успела ознакомиться с деталями.

Чем больше Одесса узнавала в тушующейся правозащитнице себя, тем меньше ей нравилась ситуация.

– ФБР довело до нашего сведения ряд фактов, – продолжила собеседница. – В частности, меня интересует один, касающийся вашего отца…

– Вы о чем?

– Об инциденте многолетней давности…

– Этот вопрос мы закрыли еще на этапе проверки анкетных данных, – огрызнулась Одесса.

– Именно, и соответствующий документ приобщен к делу, – оскорбленным тоном парировала Кортни.

Одесса не верила своим ушам.

– Они включили это в расследование?

– Вашу биографию? Да.

У Одессы внутри все оборвалось.

– Хотите сказать, это обычная практика?

– Ну… – Кортни заглянула в свои записи в поисках ответа, которого там не было. – Если честно, не знаю. Мы занимаемся в основном полицейскими перестрелками, вроде той, что случилась вчера на Лонг-Айленде.

Одесса отвернулась, стараясь не выдать своих чувств. При одном упоминании об отце ей хотелось провалиться сквозь землю. Да, Линус прав: ей нужен нормальный адвокат.

Но, даже погрузившись во мрак отчаяния, Одесса не смогла совладать с инстинктом.

– Погодите, – шепнула она. – А что случилось вчера на Лонг-Айленде?

Одесса как в тумане доехала до Кью-Гарденс и, преисполненная решимости, направилась в резидентуру Бруклин-Куинс. Скупо улыбнулась комендантше и скрылась в пустом кабинете Эрла Соломона, предварительно прихватив из копировальной комнаты бесхозный ноутбук.

Одесса плотно прикрыла дверь и, опустившись в пыльное кресло, пододвинула к себе компьютер. На запрос «массовое убийство» поисковик выдал множество статей о чудовищной бойне, случившейся вчера в Литл-Бруке, захолустном районе Лонг-Айленда на востоке Массапеквы. За полчаса до окончания рабочего дня в муниципалитете Литл-Брука глава городской администрации, высокопоставленный чиновник, «тронулся умом» и набросился на сотрудников с длинной отверткой. Три человека погибли. Пятидесятитрехлетнего агрессора застрелил офицер морской патрульной службы, проверявший неподалеку пропуска.

Массовое убийство. И в роли преступника вновь благонадежный гражданин.

Столп общества. «Он просто рехнулся».

Возможными причинами назывались проблемы со здоровьем, финансовые неурядицы. Словом, проблемы, характерные для многих мужчин среднего возраста. Обычно Одесса пролистывала такие новости, однако на сей раз они заставили ее насторожиться.

Через общий, не требующий пароля доступ она зашла на сайт ФБР и попыталась найти сведения об Эрле Соломоне. Особенно интересовал его послужной список. Ничего. Ни словечка. Пошарить бы в секретных архивах, но Одесса опасалась навлечь на себя – и на владельца ноутбука – лишние неприятности. Тем не менее складывалось впечатление, будто невидимая рука стерла любые упоминания об Эрле Соломоне из базы данных ФБР.

Плевать на деньги. Она взрослая женщина и не собирается, как ребенок, кататься на заднем сиденье «Uber». Одесса открыла Zipcar, скачала обновленное приложение, ввела адрес электронной почты, старый пароль и – вуаля! – активировала старый бостонский аккаунт каршеринга.

Она села в серебристую «Хонду CR-V» и, регулярно сверяясь с навигатором в телефоне, поехала на восток. Маршрут пролегал через Саутерн – Стейт – Парквэй, Двадцать седьмую магистраль и Амитивилль. Девушку переполняла решимость пополам со страхом. Она понимала, чем рискует, если ее поймают, но отступить уже не могла.

К старинному каменному зданию муниципалитета Литл-Брука примыкали розничные магазины и аптека. Здание окружали автомобили нью-йоркского департамента полиции, однако никаких проблесковых маячков или заградительной ленты. Неподалеку женщина-полицейский в светоотражающем жилете регулировала транспортный поток. Одесса опустила стекло и с помощью жетона получила разрешение припарковаться возле белого фургона, принадлежавшего Службе по уборке места преступлений.

Одесса беспрепятственно вошла в неохраняемый вестибюль. Детектив в штатском смерил ее взглядом и тут же вернулся к прерванному разговору по мобильному. С удостоверением в руках Одесса миновала окошко клерка и очутилась непосредственно в административном корпусе. Уборщики в белых комбинезонах и резиновых перчатках оттирали со стены кровавое пятно, успевшее потускнеть до бледно-розового цвета. Дальше по коридору сотрудники криминалистической лаборатории фотографировали багровые кляксы на стене и полу, где совсем недавно лежало мертвое тело.

Больше в администрации ловить было нечего. Перекинувшись парой слов с судмедэкспертами, Одесса направилась в кабинет за углом. Офицер местной полиции с подозрением уставился на гостью, но, увидев жетон, внезапно воодушевился:

– Специальный агент Хардвик? Чем могу помочь?

Дом подозреваемого – средних размеров особняк в колониальном стиле с пристроенным гаражом – располагался у подножия крутой улицы. На подъездной аллее стоял внедорожник полиции Нью-Йорка. «Отряд L, округ Саффолк» значилось на дверце. Скорее всего, капитан или майор беседует сейчас со вдовой. Одесса припарковалась подальше от пункта назначения – серебристая «хонда» не соответствовала статусу агента ФБР – и пешком направилась к дому, поклявшись любой ценой довести дело до конца.

По лужайке слонялись офицеры. Одесса раскрыла удостоверение и, сопровождаемая любопытными взглядами, поднялась на крыльцо. Из-за двери доносился лай, – наверное, собак заперли в ванной или подвале. Вдова восседала на просторном диване, рядом высился старинный рояль, уставленный фотографиями взрослых детей. Вдова, Луиза Колина, выглядела лет на шестьдесят – многим старше, чем ожидала Одесса. А может, на сайте муниципалитета давно не обновляли снимок ее супруга Эдуардо, или просто Эдди.

При виде Одессы капитан отряда L поднялся, не выпуская из рук широкополую шляпу. Не смутившись разницей в росте (капитан оказался выше на целый фут), Одесса небрежно предъявила удостоверение и крепко пожала огромную ладонь.

– Мы встречались? – прищурился капитан. – У вас очень знакомое лицо. Вы из какого подразделения?

– Ньюарк, – выпалила Одесса. – Но особым распоряжением временно переведена в Кью-Гарденс. Миссис Колина, – обратилась она к вдове, не дав капитану задать следующий вопрос, – я лишь хотела выразить свои соболезнования в столь тяжелый для вас период.

Женщина казалась заложницей собственного тела и напоминала Одессе пациентку дома инвалидов. Она еще не скоро оправится от потрясения.

– Спасибо, – пробормотала несчастная.

– Не представляю, каково это, – сокрушалась Одесса. – Родной человек уходит на работу, и вдруг случается такое.

Миссис Колина кивнула:

– Не было никаких предпосылок. Поверить не могу.

– Совсем никаких предпосылок? – допытывалась Одесса.

– Утром он попал в аварию, – вклинился капитан. – Протаранил кирпичную стену, но никому не сообщил.

– Может, он ударился головой? – всхлипнула миссис Колина. – Эдди не способен на преступление.

– Соболезную. – Одесса погладила женщину по руке и попятилась к выходу. – Не буду вам мешать. Беседуйте, а я пока осмотрюсь. Всего доброго.

Капитан с любопытством покосился на девушку, но чувство долга пересилило, и он снова занялся безутешной вдовой.

Одесса выскользнула во двор, минуя бесцельно шатающихся по территории полицейских, и направилась к гаражу. Дверь стояла нараспашку, практически все пространство занимал старый «субару». Одесса исследовала корзины со старым спортивным инвентарем, картонные коробки, где хранилась всякая всячина, верстак с инструментами, газонокосилку. Она искала котел, о котором говорил агент Соломон. Внимание привлекли старая подставка для зонтов и парочка вазонов, однако внутри обнаружились только засохшие мотыльки.

Выйдя из гаража, Одесса преодолела четыре кирпичные ступеньки, ведущие в боковой дворик. У посадок, отделявших участок от соседнего, виднелся сарай – не фабричная каучуковая коробка, какие продаются в «Хоум депот» и «Уолмарте», не баснословно дорогой сборный домик, а самый настоящий сарай из старой сосны, возведенный кем-то из прежних хозяев.

Едва переступив порог, Одесса уловила запах моторного масла и опилок. Луч света, пробивавшийся сквозь единственное треснутое окно, озарял древнюю ручную газонокосилку, поржавевшие велосипеды, набор для игры в крокет и расколотый фонтанчик для птиц. Отодвинув ржавый велосипедный насос, Одесса глянула в затянутый паутиной дальний угол.

Если бы не информация, полученная от Эрла Соломона, она бы никогда не обратила внимания на закоптелый чугунок с загнутыми краями. Внутри лежал всякий хлам: какие-то палочки, нитка разноцветных бусин, обрывки лески, клочки темных волос, которые по ошибке легко спутать с пучками жухлой травы, длинный нож пластиковой рукояткой вверх.

Одесса включила на телефоне фонарик, досадуя, что не сообразила захватить перчатки. При ближайшем рассмотрении палочки оказались… костями. Посеревшими от времени. Но человеческие или животные – невооруженным глазом не разобрать.

– Агент?

Услышав голос полицейского, Одесса вздрогнула. В разбитом окне маячил край широкополой шляпы.

– Да?

– Капитан хотел бы переговорить с вами – в особняке.

– Разумеется, – с фальшивым энтузиазмом откликнулась Одесса. – Передайте, сейчас подойду.

Она не шелохнулась, пока широкополая шляпа не скрылась из виду. Потом поспешно защелкала камерой и бросилась к выходу, чудом не задев нагромождение велосипедов. Никем не замеченная, Одесса выскользнула на улицу, села в машину и умчалась прочь.

– Простите, я думала, вы журналистка.

Одесса с улыбкой спрятала удостоверение в левый нагрудный карман и шагнула в крохотный кабинет. С фотографий, пришпиленных вокруг флага Португалии, на нее смотрела офицер морской патрульной службы Мариэлла Парра, в прошлом – капитан судна по отлову меч-рыб.

Мариэлла крепко, по-мужски, пожала протянутую руку. В коротко стриженных волосах серебрилась седина, сеточка морщин у глаз – признак возраста и длительного пребывания на солнце.

– Начальник дал мне отгул, – сообщила Мариэлла, складывая вещи в холщовую сумку. – А по факту убирает с глаз долой. Мне рассказывать заново?

Одесса неопределенно мотнула головой:

– Меня устроит краткая версия.

– А у ФБР какой интерес?

– Мы расследуем вспышку массовых убийств.

Мариэлла в изумлении попятилась:

– Хотите сказать, здесь серия?

– Нет, но мы собираем статистику для выявления будущих прецедентов. – Одесса врала и не краснела. – Понимаю, вы пережили сильную травму.

Мариэлла вздохнула:

– Если в двух словах, мне предстояло проверить кое-какие разрешения, в муниципалитет зашла минут за двадцать до закрытия. Услышала крики, подумала, у кого-то день рождения… в общем, праздник. Наверное, подсознательно отрицала другую версию. Потом крики переросли в вопли… Я постояла еще секунд десять-пятнадцать, по-прежнему отказываясь поверить. Знаете, в жизни все совсем не так, как в кино, когда ты по сюжету догадываешься: вот-вот случится что-то страшное. Тут все случилось внезапно, и я невольно оказалась в эпицентре.

Одесса кивнула. К несчастью, она слишком хорошо понимала, о чем речь.

– Холодея от страха, я достала табельное оружие и пошла на разведку. Хотя ноги подкашивались. Увидела женщину на полу – она истекала кровью. Мужчина, в недобрый час решивший заплатить налог, полз по коридору, оставляя кровавый след. В руках квитанция, представляете? А потом я заметила, как глава администрации – мистер Колина – вонзает длинную отвертку в третью жертву. Бедная женщина! Он бил ее отверткой в поясницу, снова и снова. В какой-то момент… – Мариэлла сглотнула слюну и продолжила: – В какой-то момент острие застряло в позвоночнике. Колина оторвал женщину от пола – невысоко, дюйма на два, потом выдернул отвертку и опять взялся за свое. Как автомат, без всяких эмоций.

Одесса как будто заново переживала кошмар, развернувшийся в доме Питерсов.

– А как он выглядел?

Мириэлла растерянно заморгала:

– Трудно охарактеризовать. Этакая смесь любопытства, удовлетворения и отстраненности. Глаза у него горели, еще немного – и взорвутся. При виде меня он отпустил женщину, демонстративно медленно вытащил из ее спины отвертку. Полицейские спрашивали, сделала ли я предупреждение. Ни хрена я не сделала. Подняла пистолет и выстрелила – не помню, сколько раз. Прикончила ублюдка как бешеную собаку.

Закончив тягостный рассказ, Мариэлла вздохнула с облегчением. Но не тут-то было!

– А потом? – спросила Одесса.

– Потом… он упал, а я помчалась к выходу. Глазом не успела моргнуть, как очутилась на улице. Полиция ехала целую вечность.

– Меня интересует другое, – осторожно начала Одесса. – Вы выстрелили, убийца упал. Вы убежали до того, как он умер, или?..

Мариэлла исподлобья посмотрела на нее, и волосы на затылке Одессы встали дыбом.

– Я не знаю, когда он умер, поскольку находилась далеко, в противоположном конце коридора. Но затих он у меня на глазах.

– И?.. – вкрадчиво произнесла Одесса.

Дыхание Мариэллы участилось.

– Куда вы клоните?

Она знает! Одесса нутром чувствовала: Мариэлла прекрасно понимает, о чем речь. Одесса пододвинулась к женщине вплотную и понизила голос:

– Вы видели, как нечто… нечто отделилось от тела?

– Мне померещилось, – испуганно забормотала Мариэлла. – Просто обман зрения.

– А конкретнее?

Мариэлла мялась и не хотела отвечать.

– Не волнуйтесь, это не войдет в протокол, – успокоила Одесса. – Просто многие свидетели массовых убийств… они утверждают, будто в момент смерти тело убийцы покидает некая субстанция.

Бледная как полотно, женщина отыскала бутылку с водой и сделала два судорожных глотка. Потом затравленно покосилась на собеседницу, явно не доверяя, однако желание облегчить душу пересилило.

– Там ощущалось некое… присутствие.

В ушах у Одессы звенело.

– Продолжайте.

– Это было не привидение… не призрак. Какая-то сущность.

– А запах? Вы не почувствовали запаха гари?

Мариэлла быстро замотала головой:

– Понятия не имею, я сразу убежала. – Она подхватила холщовую сумку за потрепанные ручки. – Простите, не могу… мне нужно идти, – пробормотала женщина, но, вспомнив, что перед ней агент ФБР, добавила: – Вы позволите?

– Конечно. Огромное спасибо за помощь.

Мариэлла протиснулась мимо гостьи и пулей вылетела из офиса. Одесса провела ладонью по лбу. По крайней мере, она не сумасшедшая, Мариэлла видела то же самое… однако внезапное открытие пугало еще больше. Если это не галлюцинация, тогда что?

Обратно Одесса ехала в полной прострации. Она постоянно моргала и уже неоднократно ловила себя на том, что совсем не следит за дорогой.