Текст книги "Спаси меня"

–10–

Дух дышит, где хочет.

Евангелие от Иоанна, 3:8

Пригород ОлнэсуБуа, коттеджный поселок

Мари Бомон поставила будильник на пять утра. Ее дочь Жюльет должна была прилететь в Руасси[23]23
  Руасси – Шарль-де-Голль – крупный аэропорт в 25 км от Парижа.


[Закрыть] в 6:35, и она боялась опоздать к самолету.

– Хочешь, я поеду с тобой? – пробормотал сквозь сон ее муж с другого края постели, кутаясь в одеяло.

– Нет-нет, – шепотом сказала Мари, погладив его по плечу. – Поспи еще.

Накинув халат, она спустилась по лестнице на кухню. Там ее встретил пес, радостно виляя хвостом.

– Тихо, Джаспер, – сердито сказала она. – Еще рано.

За окном было холодно, дул промозглый ветер. Она приготовила себе чашечку растворимого кофе, чтобы взбодриться. Потом еще одну. Запивая горячим напитком шведскую булочку, она не решалась включить радио и послушать новости, боясь разбудить домашних. Она сладко зевнула и потянулась, в надежде прогнать сонливость. Этой ночью ей очень плохо спалось. Где-то посреди ночи она вдруг проснулась вся в поту, как от кошмара. Но самое странное – она никак не могла вспомнить, что ей приснилось. Как бы там ни было, остаток ночи она проворочалась в постели, но так и не заснула, а наутро почувствовала, что как-то странно ноет сердце.

Она быстро приняла душ, оделась как можно теплее в расчете на холодную погоду и в сотый раз проверила эсэмэску, которую накануне получила от Жюльет:

Рейс 714,

Вылет: 17:00 из аэропорта Джона Кеннеди,

терминал № 3,

Прилет: 06:35 в аэропорт Шарля де Голля,

терминал № 2F.

Села в машину, завела мотор. До аэропорта было рукой подать, да и движение на дорогах в такой ранний час не представляло проблем. Она должна добраться до Руасси уже через двадцать минут. Джаспер прыгал вокруг машины, напрашиваясь в компаньоны, но Мари не стала брать его с собой.

Всю дорогу Мари думала о Жюльет. У нее было две дочери, и обе в равной степени были ей дороги. Она бы жизнь отдала за каждую из них, но надо признать, что к Жюльет она относилась с особой теплотой. Другая дочка, Аурелия, с самого детства была покладистой, не доставляла хлопот родителям и шла по жизни в соответствии с общепринятыми нормами. Своей профессией она выбрала преподавание, что, впрочем, ей самой не доставляло никакого удовольствия, зато служило утешением ее мужу.

У Жюльет всегда плохо складывались отношения с отцом. Сначала он не одобрял ее выбор заняться изучением классической литературы, так как считал, что с практической точки зрения это совершенно бессмысленно, потому что не поможет ей прокормиться. Ее решение посвятить себя театральному искусству вызвало у него бурю негодования, и тем более он был категорически против ее решения отправиться в Соединенные Штаты. Он был бы рад, если бы она выбрала себе «настоящую специальность»: инженер, аудитор или, на худой конец, бухгалтер, как дочка соседей, недавно получившая диплом с отличием.

Мари всегда защищала дочку перед мужем. Она-то хорошо ее понимала и знала, что дочь не ставит перед собой цель «найти тепленькое местечко». Одно было бесспорно: у Жюльет есть твердый характер и смелость. Чем бы она ни занималась в жизни, она всегда отвергала посредственность и серость, и поэтому Мари восхищалась ею. Хотя за внешней бравадой скрывалась ранимая душа, и мать это знала. Мари была удивлена, услышав в голосе дочери пессимистические нотки во время последнего телефонного разговора. Жюльет никогда не жаловалась, но мать знала, что поездка в Америку не стала для нее беззаботным приключением. Она даже время от времени посылала ей немного денег, втайне от мужа, разумеется. Но особенно ее огорчало то, что в свои двадцать восемь ее дочь не нашла еще родственную душу, как говорили во времена когда Мари была молода. Несмотря на все статьи о новых холостяках и о том, как здорово можно устроить жизнь в одиночестве, каждый ищет свою любовь. И как бы ее дочь ни пыталась всем доказать обратное, она не была исключением из этого правила.

Мари повернула на указателе в сторону терминала № 2F. Почему же так щемит сердце? Она повернула тумблер, чтобы усилить обогрев салона, посмотрела на часы на приборной панели. Все в порядке, она приехала как раз вовремя, если, конечно, самолет не задержится в пути.

Она спускалась по серпантину на автостоянку. Несмотря на раннее утро, в аэропорту царило странное оживление. Она пропустила вперед машину TF1[24]24
  Télévision Française 1 – частный общефранцузский телеканал.


[Закрыть], проехала мимо микроавтобуса с надписью France Télévision[25]25
  Телевидение Франции (фр.).


[Закрыть]. Невдалеке она заметила, как оператор снимает на камеру панораму терминала, а чуть дальше журналист с микрофоном берет интервью у служащего аэропорта. Тогда Мари, почувствовав смутное волнение, решила сделать то, что бессознательно отказывалась сделать с самого утра: она включила радиоприемник:

«Вы слушаете радио «Европа-1», сейчас полседьмого утра. Сегодня на всех первых полосах – новость о страшная авиакатастрофе над Атлантикой…»

* * *

Рейс № 714 покинул аэропорт Кеннеди в 17 часов 6 минут по местному времени. На борту находилось 152 пассажира и 12 членов экипажа. Самолет осуществлял обычный рейс в Европу, а именно – в Париж.

Первый пилот, Мишель Бланшар, был опытным летчиком, за спиной – восемнадцать лет летной практики. Ему, в отличие от новичков, не составляло труда с первой попытки взять правильный курс, выйти на заданную высоту, занять эшелон, рекомендованный диспетчерами. По этому маршруту, Нью-Йорк – Париж, он летал бесчисленное количество раз, и всегда все проходило штатно. Ему нравилось держать пассажиров в курсе режима полета и даже сообщать о том, что интересного можно заметить в иллюминаторах во время полета.

Список пассажиров в какой-то степени отражал срез общества в миниатюре: были и бизнесмены, и пенсионеры, молодые влюбленные пары и пожилые супруги, позволившие себе небольшое путешествие на выходные или отпуск… Общались они в основном по-английски или по-французски.

Среди пассажиров особенно выделялась Карли Фиорентино, пресс-атташе одной знаменитой рок-группы, направляющейся в Европу на гастроли. Карли не было еще сорока, ее роскошные прямые волосы ниспадали до плеч, она была очень хороша собой и постоянно ходила в темных очках. Но ее главная особенность заключалась в том, что она панически боялась путешествовать самолетом. Она перепробовала множество способов, чтобы избавиться от аэрофобии: таблетки, специальную дыхательную гимнастику… но ничего не помогало. В этот раз она решила прибегнуть к крайнему средству: перед отъездом из гостиницы она опустошила мини-бар с тем расчетом, чтобы сесть в самолет уже сильно навеселе. Она надеялась, что пары алкоголя вытеснят страх перед полетом.

Самолет вырулил на взлетную полосу, застыл перед стартом на какое-то время, потом начал разбег.

Мод Годар, респектабельная дама семидесяти лет, занимавшаяся коммерцией до выхода на пенсию, крепко схватила мужа за руку. Супруги впервые посетили Штаты. Они ездили в гости к своему внуку, женившемуся на американке. Молодые купили ранчо в долине Гудзона и собирались заняться разведением уток. Мод была в состоянии, близком к панике: у нее колотилось сердце, сосало под ложечкой, перехватывало дыхание. Муж посмотрел на нее, и она в ответ натянуто улыбнулась, чтобы его не волновать, но он догадался о ее состоянии, наклонился и поцеловал в лобик. Мод ответила ему благодарной улыбкой, подумав, что если ей предстоит сегодня умереть, то, по крайней мере, она умрет в его объятиях. Эта странная, в общем-то, мысль немного ее успокоила.

Самолет оторвался от земли и стал набирать высоту. Пока все шло великолепно. В тот момент, когда колеса оторвались от земли, Антуан Рамбер почувствовал легкое покалывание где-то внизу живота. Этот известный репортер исколесил весь свет, в общей сложности несколько раз обогнув земной шар по экватору. Он снимал свои репортажи во всех горячих точках: в Косово, в Чечне, в Афганистане, в Ираке… Опасность всегда была где-то рядом, и несколько раз он оказывался в зоне прямого огня, но никогда не боялся умереть. И уж конечно, путешествие на обычном рейсовом самолете с уровнем комфорта выше среднего не мог послужить причиной для беспокойства. Но дело в том, что несколько месяцев тому назад у него родился сын, и с тех пор Антуан стал отмечать за собой незнакомое ему раньше ощущение опасности. Видимо, он утратил иммунитет против страха смерти.

«Как странно, – подумал он, – когда у тебя появляется сын, ты одновременно становишься и сильнее, и уязвимее».

Такая мысль ему раньше и в голову не приходила.

Покинув зону аэропорта, самолет был взят на контроль диспетчерами из Бостона. По совету первого пилота пассажиры любовались в иллюминаторы переливающимися оттенками оранжевого, окрасившими на закате небо, полыхающее от этого как огонь в камине.

Одна из стюардесс, по имени Марина, готовила для пассажиров подносы с ужином, не переставая думать о своем женихе, который должен был встретить ее в Орли в шесть утра. Жан-Кристоф обычно брал отгул на понедельник, и они вместе отправлялись завтракать куда-нибудь в уютное местечко, заказывали апельсиновый сок, ананасы и киви, потом занимались любовью и спали до полудня. Она мурлыкала себе под нос «Под ярким солнцем, в понедельник» Клода Франсуа[26]26
  Французский автор и исполнитель в стиле диско.


[Закрыть] и торопила время.

В 17:34, то есть спустя почти полчаса после вылета, когда самолет достиг высоты примерно тридцать тысяч футов над землей, второй пилот почувствовал едкий запах в кабине лайнера…

Спустя две минуты к нему примешался дым рядом с креслом штурмана.

«Черт возьми», – пронеслось в головах всех членов экипажа.

Неприятный запах исчез так же быстро, как и появился, и в кабине незначительно снизилось давление.

– У нас проблемы в системе кондиционирования, – сообщил второй пилот.

Бланшар послал на землю сигнал об аварийной, но не безнадежной ситуации.

Карли искала в сумочке таблетки. Алкоголь, бродивший в организме, не облегчил ее состояние, но вызвал сильнейшую головную боль, из-за которой шумело в ушах и любой шорох где-то рядом вызывал у нее раздражение. К тому же у нее начались спазмы в желудке. Вдобавок мальчишка рядом действовал ей на нервы своей дурацкой улыбкой. Удостоверившись, что сигнал Fasten seat belts[27]27
  Пристегните ремни (англ.).


[Закрыть] погас, она встала и отправилась в туалет, пока там не образовалась очередь.

Подросток лет четырнадцати по имени Майк, с айпадом и в наушниках, привстал, чтобы дать пройти своей соседке, старушке, как он считал, лет тридцати пяти, которой понадобилось в туалет. Воспользовавшись ее отсутствием, он прилип к иллюминатору. Как же он любил летать самолетом! В воздухе, высоко над землей, его всегда охватывало чувство, как будто он – властелин мира! Это было здорово! Он втайне надеялся, что самолет попадет в воздушную яму или в зону турбулентности. Он сделал музыку в наушниках погромче, предвкушая, как будет пританцовывать в такт рэпа Снупа Догги Дога, когда самолет начнет потряхивать.

«Дамы и господа, вас приветствует командир корабля Мишель Бланшар. В связи с тем, что на борту возникли небольшие технические проблемы, мы вынуждены совершить посадку в Бостоне, чтобы их устранить. Для вашего комфорта и в целях вашей безопасности просим вас поднять откидной столик перед сиденьем, пристегнуться ремнями безопасности и не покидать своих мест до тех пор, пока не погаснет световой сигнал в передней части салона».

Самолет начал снижение перед вынужденной посадкой. Наземные службы слежения были поставлены в известность о возникшей на борту внештатной ситуации и разрешили посадку в аэропорту Логан в Бостоне. К несчастью, дым и запах гари опять появились в кабине пилота.

Экипажу стало понятно, что в обшивке корабля, под потолком, возник пожар…

Согласно всем предписаниям и инструкциям, накануне рейса самолет прошел все необходимые предполетные процедуры: высококвалифицированные инженеры осмотрели его со всей тщательностью. Самолет был построен меньше восьми лет тому назад, после этого он, как и полагается, регулярно подвергался жесточайшему контролю, в положенные сроки проходил технический осмотр, сопровождающий воздушное судно на протяжении срока его службы, о чем имелись соответствующие документы: чеки «А» – свидетельствующие о контроле каждые триста часов налета, чеки «С» – каждый раз после четырех тысяч часов налета, и, наконец, свидетельство о профилактике, положенной после двадцати четырех тысяч часов, проведенных в воздухе, то есть примерно после шести лет эксплуатации. При прохождении этой процедуры самолет находился в специальном ангаре шесть недель, и за этот период инженеры и механики тщательно разобрали его чуть ли не по винтикам и проверили работу всех систем.

Самолет принадлежал солидной компании, одной из самых надежных в мире. Это был не какой-нибудь чартер, нанятый сомнительной авиакомпанией на один рейс. Все сотрудники имели высокую квалификацию и солидный опыт работы в своей области. Никто из них не пренебрегал своими обязанностями, и руководство не стремилось сэкономить на техническом состоянии авиалайнера ради прибыли.

Однако, бог знает почему, над креслом штурмана, между внешней обшивкой и потолком кабины пилотов загорелась проводка. По неизвестной причине система противопожарной безопасности не сработала, и пилоты узнали о возгорании только тогда, когда ситуация вышла из-под контроля.

Карли закрыла за собой дверь туалета и осмотрелась в тесном замкнутом пространстве.

«Подумать только! Некоторые утверждают, что им удается здесь заниматься любовью, – размышляла она. – Хотела бы я посмотреть, как они это делают…»

Она включила кран и ополоснула лицо прохладной водой. Решено: больше никогда в жизни она не полетит самолетом. Это просто ужасно – чувствовать себя взаперти, в железной капсуле где-то в воздухе, не имея возможности управлять своей судьбой. Если придется, она готова даже сменить род занятий, лишь бы больше не летать. Бла-бла-бла… Сколько раз она себе это обещала?!

На одной из панелей внутренней отделки кабинки кто-то нацарапал какие-то слова. Она это заметила и заинтересовалась. Присмотревшись, она обнаружила следующее: Men plan, God laughs[28]28
  Человек предполагает, Бог располагает (англ.).


[Закрыть]. Она как раз размышляла, что бы это значило, как вдруг у нее над головой тревожно замигал знак Return to seat[29]29
  Вернитесь на свои места (англ.).


[Закрыть].

В этот самый момент на земле, в пригороде Квинса, мама Билли поставила тарелку с бульоном на этажерку, заваленную дисками, рядом с кроватью вместо ночного столика.

– Засыпай, мой дорогой.

Она наклонилась и поцеловала его в лобик.

– Ты не слишком огорчен, что сорвалась твоя поездка во Францию на каникулы?

Закутанный в одеяла, среди вороха подушек, с компрессом на голове Билли отрицательно покачал головой.

Как только мать вышла из спальни, мальчик вскочил, схватил тарелку с бульоном и вылил содержимое за окно. Он не выносил даже запах куриного бульона. Зато он здорово обманул доктора сегодня утром, когда тот пришел его осмотреть по просьбе мамы. Не то чтобы симуляция гриппа доставляла ему удовольствие, но он был вынужден. Накануне ему опять приснился кошмар, такой страшный и такой отчетливо ясный, как фильм по телевизору. Ему снились языки пламени, обломки самолета и крики людей.

Он было хотел рассказать об этом и предупредить других, но передумал. Ему бы все равно никто не поверил. Ему никогда не верили, когда он рассказывал о своих видениях.

Он зарылся в одеяло и тихонечко включил планшет, которым пользовался как телевизором. В данный момент передавали футбольный матч, но Билли знал, что это – ненадолго.

Несмотря ни на что, он горячо молился, чтобы сон не сбылся.

В 17:32 командир корабля Бланшар передал на землю сигнал бедствия: Mayday! Mayday! Mayday![30]30
  Кодовый сигнал «терплю бедствие» (англ.).


[Закрыть] – чтобы диспетчеры знали, что с самолетом беда, ему грозит катастрофа. Он подтвердил свое намерение совершить экстренную посадку в аэропорту Бостона.

В этот же час в одном из номеров гостиницы Валдорф-Астория Брюс Букер, молодой человек двадцати пяти лет, открыл глаза, потянулся, посмотрел на часы и понял, что опоздал на самолет. Выпивка, кокаин, не говоря уже о двух девушках по вызову, покинувших его номер рано утром. Он зарезервировал билет на рейс № 714 несколько недель тому назад. Брюс собирался улететь во Францию, а оттуда перебраться в Швейцарию, чтобы провести время с друзьями на горнолыжном курорте.

«Ну вот! Опоздал…»

Он посмотрел в зеркало, и ему очень не понравилась его физиономия. Пора было повзрослеть, прекратить попойки, изменить образ жизни, все поменять! Но у него не хватало на это силы воли. Иногда ему казалось, что придет день, и какое-нибудь важное событие придаст ему силы встать на правильный путь. Что-то должно случиться в его жизни, что поможет ему стать лучше. Но он не знал, что именно…

Он снял пижаму и пошел в душ, злясь на самого себя.

Через несколько минут он включит телевизор, и его жизнь изменится.

В кабине пилотов ситуация осложнялась с каждой минутой. Задымление и высокая температура не позволяли им фиксировать данные приборов на панели управления. По правде говоря, они даже не могли видеть, что происходит за бортом.

В 17:37 радары наземных служб все еще передавали сигнал о передвижении самолета на экраны диспетчеров.

Потом наступили самые страшные минуты, когда самолет, наполненный паническими криками людей, начал дрожать. В салоне стюардессы объясняли пассажирам с кислородными масками на лицах, как нужно надуть спасательный жилет, прекрасно понимая, что это уже не понадобится и никого не спасет.

Нельзя сказать, что все произошло настолько быстро, что люди не успели ничего понять. Напротив, все видели, как языки пламени вырываются из-под обшивки, и паника на борту длилась достаточно долго, чтобы до каждого дошло: помощи ждать неоткуда.

Майк изменился в лице. «В конце концов, это может произойти с кем угодно, только не со мной», – подумал он, холодея от страха.

Карли думала о том, что как-то не вовремя и нелепо кончается ее жизнь, а еще она пожалела о том, что редко виделась с отцом. Вот уже год, как обещала ему, но всякий раз откладывала визит под каким-то предлогом.

Она повернулась к своему соседу и ужаснулась: ей придется умереть под боком у какого-то мальчишки четырнадцати лет, с которым она даже не знакома. И все же она протянула ему руку, и подросток прижался к ней и заплакал.

Спрятав лицо на груди у мужа, Мод думала о том, что они прожили вместе хорошую жизнь, но с радостью согласились бы пожить еще хоть немножко. Да, что ни говори, к хорошему быстро привыкаешь.

В корзине каждого сиденья в салоне находилась брошюра, которая, видимо, предназначалась для того, чтобы вселить уверенность, если бы пассажиры обратили на нее внимание в начале полета. Среди разной рекламы и обилия статистических данных там говорилось о том, что ежедневно в небе находятся примерно шесть тысяч самолетов, и только в одном случае на миллион происходят какие-нибудь серьезные инциденты на борту. Несомненно, самолет – самое безопасное из всех средств передвижения. Конечно, это так и есть.

В 17:38 один радиолюбитель случайно поймал в эфире последние слова командира корабля Бланшара: «Мы падаем! Мы падаем!»

Спустя несколько секунд самолет окончательно исчез с экранов радаров, и в то же мгновенье жители Чарли Кросс, небольшого городка в Новой Англии, услыхали страшной силы взрыв.

В последние мгновения своей жизни военный журналист Антуан Рамбер подумал о сыне. А потом он вспомнил, и это странно, ведь он не был сентиментальным человеком, он вспомнил, как в первый раз по-настоящему целовался с девочкой во дворе французской школы в Милане, двадцать лет тому назад. Ее звали Клеманс Лаберж, ей было шестнадцать, у нее были необыкновенно мягкие губы. За секунду до того, как самолет рухнул в океан, Антуан подумал, что Жорж Брассенс[31]31
  Французский поэт и композитор, песни которого стали популярны с начала 1950-х. Здесь цитируется песня «Первая девушка» (La première fille, фр.).


[Закрыть] в самом деле был прав, когда пел: «Ты будешь помнить до конца своих дней первую девушку, которую держал в своих объятиях…»

* * *

Встревоженная и дрожащая, Мари Бомон шла по направлению к зданию аэропорта, как на эшафот. Почему она не захотела, чтобы ее муж поехал с ней? Ей одной не выдержать удар, она это чувствовала. Вдруг у нее мелькнула сумасшедшая мысль: а что, если Жюльет опоздала на самолет и полетела следующим рейсом?..

Может быть, есть хоть один шанс? Один на миллион? На сто миллионов? Нет, Мари понимала, что это невозможно: дочь отправила ей сообщение за несколько часов до вылета и подтвердила, каким рейсом она летит.

Она шла к терминалу, откуда должны были выйти пассажиры рейса из Нью-Йорка. Там толпились уже и полицейские, и репортеры. Прибыл и министр транспорта. Он пояснял журналистам, что в данный момент рассматривается любая версия, которая могла привести к крушению лайнера.

Мари про себя молилась богу, упрашивала судьбу, умоляла провидение:

«Спаси ее! Спаси ее, и я сделаю все, что хочешь. Все! Я готова на все, лишь бы моя доченька была жива! Моя маленькая девочка! Не может быть, чтобы она умерла в двадцать восемь лет! Так нельзя. Нельзя так рано и так нелепо!»

Она чувствовала себя виноватой, она уже тысячу раз пожалела, что тогда разрешила ей отправиться в одиночку в эту сумасшедшую страну, на другой конец света. Почему она не уговорила ее остаться рядом с ней, дома?

Двое служащих аэропорта, заметив ее состояние, подошли к ней, осторожно взяли под руки и повели в сторону кризисного центра, развернутого в аэропорту с целью оказать психологическую поддержку родственникам жертв катастрофы, прибывших встречать своих близких и на месте узнавших о происшедшей трагедии.

Натали Делерм, главный врач парижского аэропорта, вот уже несколько часов, сбившись с ног, налаживала работу кризисного центра. Это был самый ужасный день за всю ее карьеру. Она и ее сотрудники уже приняли более дюжины родственников тех, кто был на борту потерпевшего катастрофу самолета, но она понимала, что это только начало. Два психолога, три психиатра и пять медсестер входили в состав ее команды. Они обустроились в служебной комнате аэропорта, рядом со злополучным терминалом, невдалеке от шума и суматохи, но все-таки в относительно спокойном месте. Их задача состояла в том, чтобы информировать прибывающих в аэропорт встречающих, что произошло, и по мере возможностей облегчать их переживания. В руках Натали держала список пассажиров злосчастного самолета, переданный ей службами аэропорта. Обычно ритуал состоял в том, что к ней подходили, срывающимся от страха, от неопределенности и от безумной надежды голосом спрашивали: «Скажите, мой брат / моя сестра / мои родители / мои дети / моя невеста / мой друг / мой муж / моя супруга / моя семья / мои друзья… были зарегистрированы на рейс № 714?» Натали выясняла имя, фамилию, сверялась со списком. Процедура длилась каких-то несколько секунд, но они превращались в настоящую пытку для тех, кто ждал ее ответа. Если Натали отвечала «нет», наступавшее облегчение расценивалось как милость, дарованная небесами, и этот день становился лучшим днем в жизни… Но когда она отвечала «да», небеса обрушивались на несчастных.

Трудно было заранее понять, какова будет дальнейшая реакция. Некоторые, раздавленные тяжестью горя, не имели сил произнести ни слова. Другие, напротив, разражались рыданиями, которые эхом разносились под высокими сводами зала аэропорта.

Натали давала себе отчет, что этот день наложит отпечаток на всю ее оставшуюся жизнь. Она уже участвовала в подобной миссии, когда ее включили в состав бригады медиков и отправили в Шарм-эль-Шейх. До сих пор она до конца так и не оправилась от пережитого. Но она ни за что на свете не хотела бы менять род занятий. Она понимала, что ее миссия – помогать людям высказаться в момент свалившегося на них несчастья, выразить словами раздирающее их душу горе, поддержать их в первые минуты постигшего их удара, сделать эту трагедию для тех, кто остался жить, но потерял близких, чуть менее невыносимой.

Как только Мари появилась в зоне кризисного центра, Натали направилась к ней со словами:

– Меня зовут доктор Делерм.

– Я хотела узнать о своей дочери, Жюльет Бомон, – почти беззвучно проговорила Мари. – Она должна была лететь этим рейсом…

Ей почти удалось взять себя в руки. По крайней мере, внешне она выглядела спокойной, хотя внутри нее бушевала буря, грозящая смести все на своем пути.

Натали сверилась со списком и запнулась на мгновенье, прежде чем ответить.

Жюльет Бомон?.. Ее предупредили, что это особый случай. Как только она приступила к обязанностям, к ней подошел сотрудник службы безопасности и приказал, что как только кто-то будет интересоваться этой пассажиркой, она должна будет срочно поставить его в известность.

– Гм… минуточку, мадам. – Натали неловко тянула время, чтобы придумать, что предпринять, и тут же пожалела об этом.

Но было поздно. Не в силах больше сдерживаться, уверенная в трагическом исходе, Мари беззвучно рыдала.

Натали подозвала к себе полицейского, одного из тех, что охраняли порядок у входа, и объяснила ему ситуацию. Тот что-то сообщил по рации, и не прошло и минуты, как с двух сторон от Мари выросли двое в темно-синей форме и отгородили ее непроницаемой стеной от остального мира.

– Мадам Бомон?

В ее глазах стояли слезы, она ничего не видела и ничего не понимала, что происходит вокруг, она только опустила голову в знак согласия.

– Будьте добры, следуйте за нами.