Текст книги "Спаси меня"

–11–

Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву.

Екклесиаст, 9:4

Комиссариат 21-го округа, утро понедельника

– Мы можем начать допрос, сэр. Она уже доставлена в отделение.

– Иду, – коротко ответил инспектор полиции Фрэнк Ди Нови, поднимаясь из-за стола. Прежде чем отправиться на допрос, он еще раз просмотрел материал на стоящем в его кабинете на письменном столе мониторе. Подсоединенный в данный момент к новостному каналу, он передавал кадры с места крушения.

«Зона, где произошла катастрофа, была определена практически сразу после аварии, – пояснял комментатор. – Операция по поиску пострадавших продолжится, но удар о воду был такой силы, что нет никакой надежды рассчитывать, что будут найдены выжившие. В данный момент удалось обнаружить останки примерно тридцати тел».

Зону окружили военные корабли, а в небе кружились, исполняя причудливые пируэты, несколько спасательных вертолетов. Присмотревшись к экрану, Ди Нови различил обломки корпуса головной части фюзеляжа, развороченные чемоданы пассажиров, спасательные жилеты на воде.

«Официальной версии о причине катастрофы пока нет. Однако есть сведения об анонимном звонке, поступившем от Аль-Джазиры, о некоем террористе, признавшим себя членом неизвестной исламистской группировки, который якобы заявил о том, что заложил взрывное устройство на борт № 714. Не следует, впрочем, считать основной причиной произошедшего признание о готовности взять на себя ответственность за взрыв, как и не стоит полностью исключать подобную версию. Власти заявляют, что не склонны на этот момент считать анонимный звонок заслуживающим внимания.

Есть также сведения, что полиция Нью-Йорка допрашивает подозреваемого, чья личность пока не установлена. Известно только, что речь идет о пассажире этого рейса, покинувшем борт буквально перед самым вылетом. Некоторые источники достоверно утверждают, что это – молодая женщина…»

Фрэнк Ди Нови раздраженно взял в руки пульт и выключил монитор. Как они смеют, его коллеги из аэропорта, выбалтывать журналистам такие сведения, пока расследование не закончено! Теперь весь мир узнает, что они схватили эту француженку.

Кипя от злости, он покинул свой кабинет и вошел в маленькую комнатку, примыкающую к той, где полицейские допрашивают задержанных. Он подошел к пульту и нажал кнопку, чтобы активировать зеркало без амальгамы, сквозь которое мог наблюдать за происходящим, оставаясь невидимым. Он увидел молодую женщину, сидящую на табурете посреди комнаты. Наручники на запястьях, бледная, растерянная, она смотрела в пустоту, не понимая, что творится вокруг. Ди Нови внимательно всматривался в ее лицо, потом еще раз проверил записи. Ее звали Жюльет Бомон. Полицейские из аэропорта Кеннеди задержали ее этой ночью, сразу после сообщения об авиакатастрофе. В их рапорте сообщалось о том, что она попросила стюардессу выпустить ее из самолета буквально за несколько минут до того, как самолет получил команду к взлету. Удивленные ее странным поступком, служащие таможни и иммиграционного контроля задержали ее для рутинной проверки документов. После террористических атак 11 сентября в Соединенных Штатах меры обеспечения безопасности в аэропортах были усилены, вплоть до полицейского задержания по всем правилам, и все относились к этому с пониманием. Но молодая француженка вела себя иначе. Она отказалась сотрудничать и все время ссылалась на то, что должна срочно увидеться со своим другом. Она даже пыталась оказать сопротивление, грубо отвечала на вопросы сотрудников правопорядка, что само по себе является непозволительным для любого гражданина Соединенных Штатов и уж тем более недопустимо со стороны иностранцев.

Более того, тщательное изучение ее документов выявило фальсификацию в паспорте, а именно – дата окончания действия визы была подтерта и исправлена на более позднюю. Все вышеперечисленное дало основание для ее задержания. Ее отправили в комиссариат, где взяли под стражу.

– Я сниму с нее наручники, инспектор? – спросил полицейский.

– Не надо, – ответил Ди Нови.

– Вы уверены?

– Да!

Сразу после крушения авиалайнера предполагалось закрыть метро, перекрыть мосты и туннели из опасения повторения террористической атаки. Но в конечном итоге власти не стали поддаваться панике, так как, похоже, никто особо не верил в то, что это катастрофа – дело рук террористов.

По правде говоря, Ди Нови и сам в это не верил, но он ненавидел «лягушатников» и не хотел лишать себя удовольствия проучить эту француженку. По опыту он знал, что при желании можно добиться любого признания у арестованных, а он умел это делать. И при этом у него были развязаны руки, так как старший лейтенант Родригес, настоящий начальник полицейского управления 21-го округа, был в отпуске – после долгой болезни у него скончалась жена.

Фрэнк проглотил две таблетки бета-блокатора, чтобы унять учащенное сердцебиение, и вошел в камеру допроса.

– Добрый день, мисс Бомон. Надеюсь, нам с вами удастся поладить…

Он улыбнулся, рассчитывая произвести приятное впечатление, но улыбка получилась кривой, больше похожей на оскал.

По закону срок предварительного задержания не должен превышать семьдесят два часа, так что впереди у него было достаточно времени, чтобы позабавиться. Трое суток она полностью в его руках.

– Давайте восстановим картину с самого начала, – приступил он к допросу, положив руки ладонями на стол. – Расскажите, почему вы покинули салон самолета перед самым взлетом?

Жюльет открыла было рот, чтобы ответить, но не смогла произнести ни звука. Едва ли она даже осознавала, что перед ней – полицейский, проводящий допрос. Она находилась в состоянии шока, и единственное, что она ощущала в данный момент, это биение собственного сердца, в ритм которого вплеталась фраза:

«Я жива.

Я жива.

Я жива…»

Но другой голос кричал ей, что она не должна была остаться в живых, не должна…

–12–

Между нами и (…) небом – только жизнь, нет ничего более хрупкого в целом мире…

Паскаль

Север Центрального округа, вторая половина понедельника

Сэм Гэллоуэй нетвердым шагом шел по усыпанной галькой тропинке Сентрал-парка.

Этим утром, в первый раз после смерти жены, он позвонил в больницу и предупредил, что не выйдет на работу. Так же, как и тогда, он остался дома, раздавленный тоской и чувством вины. Две женщины, которых он любил, умерли из-за него. Его мозг бурлил, как кипящая лава. В голове толпились бесконечные воспоминания, которые перемешивались с противоречивыми мыслями. В больнице он постоянно имеет дело с людьми, стоящими на пороге смерти, и как-то умеет им помочь – так почему же в личной жизни он совершенно беспомощен?

В лицо подул ледяной ветер, и Сэм накинул капюшон, чтобы защититься от его острых уколов. Час назад он решил выйти на улицу и подышать свежим воздухом, чтобы не сойти с ума от бесконечных переживаний, терзающих душу. Он наивно полагал, что после пробежки ему станет легче.

Но ничего не помогало.

Он остановился перед баскетбольной площадкой, чтобы перевести дыхание. Здесь было пусто. На гаревом покрытии тонкой корочкой лежал снег, что, по всей вероятности, и отпугнуло последователей Майкла Джордана.

Сэм толкнул калитку огороженной металлической сеткой площадки, вошел, осмотрелся и присел на скамейку для болельщиков. У него свело ногу, боль была невыносимой. Ему пришлось сесть, и он тут же обхватил голову руками. Все тело ныло от усталости, а душу раздирала тоска. Кроме того, последние три дня он почти не спал, и от этого у него потемнело в глазах и кружилась голова, щемило сердце. Спазмы в желудке напоминали, что в последние сутки Сэм ничего не ел. Он попробовал сделать глубокий вдох и тут же понял, что и с дыханием у него проблемы.

«Я задыхаюсь!»

В глазах потемнело, он почти потерял контроль над своим организмом, к горлу подступала тошнота. Он только услышал, будто издалека, как скрипнула калитка. Холодный воздух, проникая в легкие, обжигал внутренности, во рту пересохло. Он согнулся, опершись локтями в колени, казалось, что его вот-вот вырвет и сердце выскочит из исстрадавшейся груди.

Ему срочно надо было выпить чего-нибудь горячего!

– Хотите кофе?

Сэм поднял голову: перед ним стояла стройная брюнетка в синих джинсах и кожаной куртке. Ее продолговатое лицо и миндалевидные глаза, как у женщин с полотен Модильяни, скрывали возраст. Прямой и открытый взгляд был устремлен на Сэма.

Как она вошла? Почему он не услышал? Зачем она протягивает ему один из двух стаканчиков с эмблемой «Старбакс», что держит в руках?

– Спасибо, это пройдет, – проговорил он, задыхаясь от кашля.

– Берите, – настаивала она, – я принесла для нас обоих.

Почти против воли Сэм взял обеими руками ниспосланный ему картонный стаканчик и жадно выпил горячий напиток. Ему сразу стало легче, кашель прошел, по телу разлилось благодатное тепло.

Но когда загадочная женщина наклонилась к нему, чтобы протянуть кофе, полы ее куртки немного разошлись, и он заметил у нее на поясе ручку от револьвера.

«Коп!»

Да, Сэм действительно обладал врожденным чутьем и почти инстинктивно мог распознать полицейского в толпе, даже если у того не было опознавательных знаков. Детство, проведенное в бедном квартале, не проходит бесследно. Сказать, что среди его тогдашних знакомых никто не питал нежных чувств к полицейским, значит не сказать ничего. Когда они сваливались как снег на голову со своими дурацкими облавами под предлогом наведения порядка, все заканчивалось, как правило, плохо. Их появление в квартале означало не безопасность, а неприятности. Когда Сэм вырос и сменил социальную среду, отношение к полицейским не изменилось, и он точно знал, что если ему придется в жизни встретиться с серьезными проблемами, то полиция будет последней, к кому он обратится за помощью.

– Можно присесть? – спросила незнакомка.

– Да, пожалуйста. – Сэм ответил грубовато, сохраняя дистанцию.

Она обратила внимание, что он внутренне как-то съежился, и поняла, что он заметил ее револьвер. Она решила представиться, чтобы опередить его попытку замкнуться в себе, хотя первоначально это не входило в ее планы:

– Меня зовут Грейс Костелло. Я – детектив из 36-го округа. – Она показала свой жетон. Сэм заметил буквы «NYPD»[32]32
  New York Police Department – Департамент полиции Нью-Йорка (англ.).


[Закрыть] на металлической бляшке, сверкнувшей на солнце.

– Патрулируете район? – спросил он делано равнодушным голосом.

– Так и есть. Я жду кое-кого. – Прежде чем уточнить, кого именно, Грейс сделала паузу. – Одного мужчину.

– Сожалею, что выпил его кофе, – извинился Сэм, вертя в руках пустой стаканчик.

– Думаю, он не обидится.

Странная искорка сверкнула в глазах Грейс Костелло. Сэм заметил это и вдруг ощутил внутреннее беспокойство, как будто что-то подсказывало ему, что здесь небезопасно и пора отсюда сматываться. Он резко поднялся:

– Ладно, мне пора. До свидания. Надеюсь, ваш приятель не заставит себя долго ждать…

– Не заставит… Он уже здесь. И, по правде говоря, он не то чтобы мой приятель.

Вспоминая об этом позже, Сэм с замиранием сердца будет думать о том, что все могло бы сложиться иначе, не загляни он на эту площадку. Хотя понятно, что в таком случае Грейс Костелло настигла бы его в другом месте, и то, чему суждено было произойти, так или иначе обязательно бы случилось.

– Что вы хотите сказать?

– То, что я пришла за вами, доктор.

Сэм нахмурился. Откуда ей известно, что он…

Она сама показала ему на эмблему команды по бейсболу больницы Святого Матфея, вышитую на кармане его спортивной куртки.

– Я – Сэм Гэллоуэй, педиатр, – назвал он против воли свое имя.

По правилам знакомства, она должна была ответить что-то вроде «приятно познакомиться», но вместо этого Грейс, прямо глядя ему в глаза, медленно выговорила:

– Вы плохо выглядите, доктор Гэллоуэй…

– Я просто устал, вот и все. И мне в самом деле уже пора.

Он повернулся и пошел к калитке, но новая реплика Грейс, брошенная ему в спину, пригвоздила его к месту.

– Тяжело терять близких, не правда ли?

– Не понимаю, о чем вы… – обернулся он.

Он смотрел на нее с возрастающим беспокойством. Она, в свою очередь, поднялась со скамьи, подошла к нему вплотную и встала с ним вровень, продолжая твердо смотреть ему в глаза. В ней чувствовался жесткий характер, что ничуть не умаляло присущей ей женственности.

Небо понемногу окрасилось розовым цветом перед закатом, и солнце стало клониться к Гудзону.

– Послушайте, доктор, я знаю, что вам сейчас нелегко, но у меня нет времени искать к вам подходы, чтобы не травмировать вашу психику. Поэтому я скажу напрямик: у меня для вас две новости: одна хорошая, а другая…

– Слушайте, у меня сейчас нет настроения играть с вами в загадки, – резко прервал он ее.

Но Грейс, не смутившись, продолжила:

– Хорошая состоит в том, что ваша подруга жива…

Сэм тупо уставился на нее, вытаращив глаза.

– Какая подруга?

– Жюльет не было в самолете в момент катастрофы, – объяснила Грейс. – Она осталась жива.

– Что за ерунда?

Вместо ответа Грейс достала из кармана газету, и Сэм тут же выхватил ее у нее из рук. Заголовок одной из коротких заметок внизу был подчеркнут карандашом:

В связи с недавним крушением «Боинга» № 714 задержана молодая француженка.

Сэм не мог понять, почему газета была датирована завтрашним днем. Это его насторожило.

– Откуда вы это взяли? – недоверчиво спросил доктор.

Грейс не ответила, и он взволнованно пробежал глазами заметку.

– Вы шутите?.. – в его голосе слышались угрожающие ноты.

– Ни в коем случае: Жюльет жива!

– Тогда объясните, почему на газете завтрашнее число?

Грейс тяжело вздохнула. Решительно, этот тип не собирается облегчать ей работу.

– Успокойтесь, доктор Гэллоуэй.

Внезапно Сэм повернулся и пошел прочь, кипя от негодования. Эта женщина выводит его из себя. Она бредит, это точно, но ему надо было во всем разобраться. Он шел не оборачиваясь, хотя в сердце его уже трепетала надежда.

«А вдруг это правда? А что, если Жюльет действительно жива?»

Он уже находился по другую сторону железной сетки, как внезапно передумал и решил в последний раз взглянуть Грейс в глаза. В ее странном взгляде он нашел и сострадание и… вызов. Тогда он решился и осторожно спросил:

– А плохая новость о чем?

–13–

Разумного судьбы ведут, неразумного – тащат.

Сенека

Комиссариат 21-го округа, вечер понедельника

– Вы уверены, что она здесь?

– Я вам уже сказал, мистер Гэллоуэй: Жюльет Бомон находится под арестом в камере предварительного заключения. Пока другой информации для вас нет.

Сэм отказывался верить: неужели Жюльет жива? Пусть в руках полиции, но главное – жива!

Он с трудом держал себя в руках от возбуждения. Опять вскочил, подошел к женщине-полицейскому, молодой афроамериканке с зелеными глазами, в ладно сидящей форме, с аккуратной прической из туго заплетенных косичек и переспросил еще раз:

– Видимо, произошло недоразумение: я действительно знаком с мисс Бомон, мы вместе провели выходные. Но, смею вас уверить, она не имеет никакого отношения к катастрофе «Боинга»!

Чернокожая женщина в полицейской форме явно начинала терять терпение:

– Подождите, пока за вами придут, чтобы взять показания. А пока присядьте там, в углу, и успокойтесь.

Сэм злился на нее и на самого себя. Он все еще был в спортивном костюме, так как не стал тратить время на переодевание перед тем, как направиться в полицейский участок. У него не было при себе ни доллара, он забыл дома мобильный, а ведь надо было срочно связаться с адвокатом, чтобы вытащить Жюльет из этой передряги.

Он рискнул еще раз обратиться к офицеру, у которой на бейджике, пришпиленному к униформе, было указано, что она откликается на нежное имя «Калиста».

– Вы будете смеяться, но я забыл дома бумажник.

– Действительно, забавно.

– Не могли бы вы одолжить мне доллар?

– Это еще зачем?

– Мне надо позвонить.

Она тяжко вздохнула:

– Если бы я давала по доллару каждому типу, который тут торчит…

– Я же верну.

– Так я вам и поверила.

Тем не менее она полезла в карман и достала четыре монетки по двадцать пять центов. Сэм схватил их, не забыв поблагодарить, и направился в коридор к общественному телефону.

В отличие от большинства своих сограждан, Сэм не имел личного адвоката. Первая мысль, пришедшая ему в голову, состояла в том, чтобы позвонить в больницу одному из юридических консультантов, которому он доверял. Тот, выслушав его проблему, порекомендовал своего коллегу, опытного юриста. Сэм тут же ему перезвонил. Адвокат действительно был опытным, так как, моментально просчитав возможную выгоду от упоминания в прессе его имени в таком резонансном деле, сразу согласился и пообещал приехать незамедлительно.

Сэм повесил трубку, вздохнув с облегчением.

Вот так! Он посчитал дело улаженным. Полицейские в этом городе, в общем, неплохие ребята, они разберутся, и хотя паранойя после теракта 11 сентября до сих пор не улеглась, они быстро поймут, что Жюльет не террористка и она тут ни при чем.

Он присел на краешек стула, но был весь на нервах и не мог спокойно ждать. Он вспомнил Грейс Костелло, женщину-полицейского, которую встретил в Сентрал-парке, и ее странную игру в плохую и хорошую новость. Действительно, хорошая новость – Жюльет жива. Но когда он спросил ее, в чем же заключается плохая новость, она таинственно сообщила: «Плохая – ей осталось жить всего несколько дней». Он был уверен, что она не в себе, поэтому не стал ни о чем расспрашивать, а теперь пожалел об этом.

Нет, этого не может быть! Это – абсурд. Надо радоваться тому, что Жюльет жива! Она, видимо, покинула самолет перед самым вылетом, чтобы, как он и предполагал, вернуться к нему. Значит, интуиция тогда его не подвела. Он подумал, какое счастье, что она передумала лететь этим рейсом! Это – знак судьбы. Сэм вновь обрел способность радоваться жизни и решил, что как только позволят обстоятельства, он скажет ей правду. Он скажет, что на самом деле он не женат. Дай бог, чтобы она простила ему этот глупый обман.

– Мистер Гэллоуэй, я – инспектор полиции Ди Нови.

Сэм поднял голову, с трудом оторвавшись от своих мыслей, и увидел перед собой полицейского. Тот жестом приглашал его следовать за ним, в кабинет. Ди Нови был больше похож на актера в образе, чем на обычного полицейского. Костюм сидел на нем великолепно, а на кармане черной рубашки в стиле поло из-под пиджака виднелся бренд известного итальянского модельера. Он был подтянут, элегантен, улыбаясь, обнаруживал ухоженные зубы, а загар свидетельствовал о недавнем отдыхе на море или, в крайнем случае, о регулярном посещении солярия.

Сэму он не понравился с первого взгляда. Просто так, без всякой причины. Вопреки тому мнению, что нельзя судить о человеке с первого взгляда, часто именно первое впечатление, основанное на интуиции, оказывается правильным.

– Итак, мистер Гэллоуэй, я вас слушаю.

Сэм рассказал ему вкратце, при каких обстоятельствах они встретились с Жюльет и почему он решил быть рядом с ней все сорок восемь часов, вплоть до ее возвращения во Францию. Ди Нови упомянул об исправлениях в ее паспорте, на что Сэм ответил, что этот факт не дает оснований считать ее террористкой.

– Если я правильно понял, мисс Бомон покинула самолет, чтобы встретиться с вами…

– Так и есть.

– …потому что она решила остаться с вами в Нью-Йорке?

– Надеюсь, что так.

Полицейский устало вздохнул:

– Мистер Гэллоуэй, я не очень-то понимаю логику ваших отношений с мисс Бомон: то «я тебя люблю», то «я уезжаю», то опять «я тебя люблю», потом опять «я уезжаю»…

Сэм раздраженно поморщился.

– А что вы хотите? В жизни так бывает. Между мужчиной и женщиной не всегда все просто и ясно. Видимо, вам это незнакомо.

Ди Нови сделал вид, что не слышал последних слов, и продолжил допрос:

– Вы лично помогали мисс Бомон собирать чемоданы?

– Нет.

– Вы не знаете, могла ли она взять с собой чужие вещи или бумаги для передачи другим лицам?

– Нет.

– Не оставляла ли она в аэропорту свои вещи без присмотра на какое-то время?

– Не думаю.

– Она принимала наркотики?

– Нет!

– Ага, вы и сами ничего не знаете.

– Я – врач. Поверьте, я сумею распознать наркомана.

Ди Нови скорчил недоверчивую мину. Сэм продолжал наступать:

– Мы ведь живем в Америке, у нас не сажают людей в тюрьму только за то, что они любят друг друга.

– Должен заметить, если позволите, что ситуация тут гораздо сложнее, чем вам представляется.

– Дайте мне, по крайней мере, с ней поговорить…

– Об этом не может быть и речи. Вас проинформируют, когда закончится срок ее предварительного заключения. Но, уверяю вас, это произойдет не в ближайшее время, – ехидно добавил он.

Инспектор открыл свой блокнот, задумчиво полистал пустые страницы, выдержал многозначительную паузу и, наконец, спросил:

– Последний вопрос, мистер Гэллоуэй: как вы узнали, что мисс Бомон не пострадала в крушении «Боинга»?

Сэм на секунду запнулся. Что-то подсказывало ему, что не стоит упоминать о встрече с загадочной Грейс Костелло. Вместо этого он решил поставить полицейского на место:

– Вы допускаете большую ошибку, инспектор…

– О чем вы? Я выполняю свою работу.

– Не советую вам увиливать. Мисс Бомон – адвокат, она сумеет себя защитить, в том случае, если …

Ди Нови насторожился, вскинул брови:

– Кто адвокат?

– Жюльет Бомон.

– Это она вам сказала?

– Да, – подтвердил Сэм, не подозревая, какую оплошность он допустил.

В глазах инспектора полиции мелькнула искра. Он резко поднялся из-за стола. Определенно, эта француженка не так уж проста: подделка паспорта, сопротивление при задержании, сочиняет о себе бог знает что…

– Черт побери! – воскликнул Сэм, насторожившись. – Может быть, вы все-таки объясните мне, в чем дело?

– Жюльет Бомон не адвокат, – торжественно заявил Ди Нови. – Она – официантка из кафетерия…

* * *

Сэм в недоумении ходил взад-вперед по коридору комиссариата. Он только что переговорил с адвокатом, который взялся помочь Жюльет. Тот посоветовал Сэму вернуться домой: задержание может продлиться еще как минимум два дня, и оставаться в комиссариате просто ни к чему, не стоит тратить время попусту. Перед тем, как последовать его совету, Сэм решил уточнить одну вещь. Он подошел к столу, за которым восседала на дежурстве Калиста.

– Не хотите сделать еще одно доброе дело напоследок?

Чернокожая дежурная при комиссариате отрицательно покачала головой.

– Ничего не выйдет. Мое дежурство закончилось, – безразличным тоном сказала она, собирая вещи.

– Послушайте, мне всего лишь надо навести кое-какие справки по поводу полицейского из другого комиссариата. Это женщина, Грейс Костелло, она детектив из 36-го округа.

– Такие справки мы не даем.

– Но это очень важно!

– Для вас – может быть, но не для меня, – ответила она, пожав плечами.

– Очень вас прошу, окажите мне эту услугу. Я знаю, вы можете, – умолял он, стараясь вложить в свой голос всю убежденность, на какую только был способен.

– Как вы мне надоели! Скажите, почему вы пристаете именно ко мне? Посмотрите, тут еще два дежурных у входа в этот паршивый комиссариат.

– Может быть, из-за этого, – загадочно произнес доктор, указывая на маленькую фотографию, пришпиленную к стене за спиной молодой негритянки.

На снимке две чернокожие девочки прыгали в классики на тротуаре Бэдфорд-авеню.

Калиста нахмурилась в ожидании объяснений.

– Я тоже вырос в этом квартале, – пояснил Сэм.

– Да ладно! – не поверила девушка.

– Это чистая правда!

– Такого быть не может!

– Но почему же?

– Может быть, из-за этого, – ответила она, дотронувшись пальцем до своей щеки, а потом – до щеки Сэма. Так она хотела показать ему, что цвет ее кожи отличается от цвета кожи доктора, а в Бэдфорде жили только чернокожие американцы.

– Начальная школа имени Мартина Лютера Кинга, а колледж – имени Чарльза Дрю. – Сэм, как ему казалось, нашел веские доказательства, чтобы подтвердить правдивость своих слов.

– То, что вы знаете названия этих школ, не доказывает, что вы там учились, – справедливо заметила она, все еще сомневаясь в его словах.

Сэм глубоко вздохнул.

– Вам нужны более достоверные доказательства? Отлично!

Он расстегнул молнию на спортивной куртке, снял через голову свитер, затем – футболку.

– Доктор Гэллоуэй, не забывайте, мы же все-таки в комиссариате! – воскликнула Калиста, перепуганная неожиданным сеансом стриптиза в столь неподходящем месте. – Мне не нужны неприятности…

Сэм перегнулся через стол поближе к девушке, чтобы она смогла различить старую татуировку на его плече. Синими буквами там было написано: «Do or die» – девиз его детства, знакомый каждому в Бэдфорде: «Действуй или умри».

Калиста смотрела на Сэма не мигая. Она подняла телефонную трубку, но в это время уже другой полицейский пришел сменить ее на дежурстве.

– Напомните мне имя вашего детектива.

– Грейс Костелло.

– Ждите здесь. Я скоро вернусь, – коротко сказала она.

Доктор проводил ее взглядом и заметил, что она вошла в административную комнату, отгороженную от коридора прозрачной перегородкой во всю стену. Он подошел ближе и увидел, как полицейские, занятые обычной работой, ходят между столами, пишут какие-то бумаги, переговариваются. Калиста нашла свободный стол и взялась за телефон. Он наблюдал издалека за ее действиями: девушка несколько раз набирала номер и говорила, судя по всему, с разными абонентами, в конце концов, она получила какой-то документ по факсу. Время от времени она осторожно посматривала по сторонам, стараясь не привлекать к себе внимания. Судя по ее поведению, из-за Сэма она пошла на риск, выйдя за рамки своих полномочий. Во время разговора по телефону она все время хмурилась, а когда прочитала факс, и вовсе выразила полное недоумение.

Выйдя к нему в коридор, она сердито спросила, протягивая ему факс:

– Вы что, издеваетесь надо мной?

– Нет, разумеется. А в чем дело? – он и сам был встревожен.

– Грейс Костелло уже десять лет мертва.