Текст книги "Лестница желаний. Сказки для взрослых"

Лестница желаний
Сказки для взрослых
Глеб Карпинский

Редактор Ирина Карпинская

Фотограф Глеб Карпинский

© Глеб Карпинский, 2017

© Глеб Карпинский, фотографии, 2017

ISBN 978-5-4490-1324-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Лестница желаний

Случилось так в недалекое от нас время, встретился я, будучи проездом в городе N, с одной милой женщиной по имени Мария. И была она красива собой, умна, чистоплотна и добра душой. И, казалось бы, что нужно было этой женщине для счастья, но в ее проникновенном женственном взгляде я уловил ноты печали и тоски по чему-то ушедшему навсегда, и мы разговорились. Узнав от меня, что меня интересует все волшебное и удивительное, что касается женской природы страстей, она по-детски хлопнула в ладоши от радости и рассказала мне впервые о лестнице желаний. Не знаю даже, чем я мог приглянуться Марии, и почему она доверилась именно мне, но однажды в преддверии Нового года я решил заскочить к ней, чтобы, действительно, убедиться в существовании той самой лестницы.

Не буду Вас мучить, дорогой читатель, подробностями этой необыкновенной, на мой взгляд, истории, попробую лишь описать ее кратко и без прикрас. Так вот волшебная лестница существовала и даже сейчас, наверно, существует для тех немногих счастливчиков, вроде меня, случайных и ничем не обязывающих попутчиков.

Стоит отметить, что Мария была вдова уже более 10 лет, дети у нее давно выросли и учились где-то за границей. В наследство от мужа ей достались уважение в городе и этот прекраснейший дом конца 19 века с белыми, как слоновая кость, колонами и причудливо украшенным мезонином. В свое время дом этот принадлежал то ли царской особе, то ли какому-то князю и сохранил все атрибуты благородного стиля. Он хорошо вписывался в общий ансамбль городского парка, но в годы приватизации, видимо, был успешно выкуплен предприимчивым мужем и получил независимый статус. Рядом располагался городской парк и небольшой живописный пруд, по которому плавали лебеди и утки. Зимой этот пруд замерзал, и местные жители ходили сюда кататься на коньках. Тут всегда звучала веселая музыка, и сейчас, в праздничное время, мигала и сияла новогодняя елка. Хозяйка этого дома Мария каждый вечер прогуливалась перед сном со своей собакой. Это был крупный кобель в самом расцвете сил, чемпион чемпионов, элитная среднеазиатская овчарка, с купированными ушами, с мощной зубастой мордой и недоверчивым взглядом к каждому, кто рисковал познакомиться с его хозяйкой. И все же некоторым удавалось разговориться с дамой, сделать комплимент, пофлиртовать. И, каково их было удивление, когда женщина отвечала взаимностью и даже обещала минуты страстных утех в доме напротив, если кто-нибудь, конечно, отважится проникнуть к ней в спальню и не побоится ее Вольдемара. Двери она предусмотрительно не запирала.

Ее опочивальня располагалась на втором этаже и выходила окнами как раз на этот живописный пруд. Ухажеру, потенциальному любовнику, нужно было прикинуться беззаботно гуляющим прохожим и ждать особого сигнала. Обычно на втором этаже зажигался свет, и закрывалась зеленая гардина, за которой можно было видеть прекрасный женский силуэт, причесывающий перед зеркалом свои густые шикарные волосы и расстегивающий лиф перед сном, и силуэт огромного кобеля, лежащего рядом на постели лениво позевывая и виляя обрубком хвоста. И тогда смельчак заходил в дом, осторожно оглядываясь по сторонам, вытирал по инерции или по воспитанию свою обувь, чтобы не наследить, об персидский коврик у двери и поднимался по мраморной лестнице с золочеными перилами, которая вела на второй этаж. Стоит отметить, в основном, среди отваживающихся проникнуть в спальню самой желанной женщины того времени, скорее оказывались несмелые мужчины, ибо, как утверждала Мария, никто так и не добрался до ее кровати. Кто вскрикивал от ужаса или страха на первой ступени, когда слышал доносившееся сверху злобное рычание пса, и уносился прочь, сломя голову. Кто-то скатывался с грохотом вниз, забравшись по ней наполовину. И было пару-тройку смельчаков, которые уже могли дернуть ручку двери самой спальни и уже броситься в объятия этой безумно привлекательной женщины, но что-то их останавливало в последний момент, и они уходили ни с чем, с понурыми лицами, иногда тоскливо оглядываясь на манящий свет за зеленой гардиной, где все еще был виден силуэт женщины, делающие свои вечерние туалеты.

В этот вечер судьба была ко мне благосклонна. Немного промерзнув на морозе и перебирая ногами, я топтался на месте у большой елки и смотрел на окно второго этажа. Свет долго не зажигался, и я думал, уже, что весь этот предыдущий разговор с Марией был всего лишь шуткой, но вскоре я увидел все в точности, как описывала эта интересная женщина. Зажегся свет, зеленая гардина закрылась, и я отчетливо увидел силуэт этой женщины и ее грозного пса, которого она ласково трепала по холке.

Признаюсь, у меня взыграла кровь. Я потерял чувство опасности, откровенно представив себя на месте этого сукиного сына, и ноги мои, уже изрядно промерзшие, сами понесли меня мимо катающихся на катке беззаботных мальчишек, мимо елки и каких-то небольших кафэшек в сторону этого манящего света, туда, где меня очень ждали нежные руки одинокой вдовы.

Вскоре я вошел в этот дом, озябшими руками отворив незапертую дверь, и остановился на коврике. В доме было тепло, и я какое-то время стоял и приходил в себя от мороза, дуя в ладони. С меня стекали струйки быстро тающего снега, а я жадно, с трепетом вдыхал аромат знакомых прежде духов, перемешанный с запахом псины, и думал, что мне делать дальше. В прихожей горел свет, и я сразу увидел ту злополучную лестницу, по которой шли мои предшественники, но по тем или иным причинам оставившие желание идти дальше. Я осторожно зашел в холл и остановился у первой ступени. Моя рука, уже теплая от усиленного сердцебиения в моем теле, невольно коснулась золоченых перил, и я услышал приглушенный женский стон в период высшего наслаждения и мое имя… Меня очень желали и звали наверх. Второй мой шаг, немного неуверенный и смущенный, только усилил эти мотивы, и я, проведший долгое время в пути без женщины, невольно ощутил в себе сильное возбуждение, несмотря на страх перед собакой, потенциально моим соперником. Он почувствовал меня сразу, и я услышал грозный лай, немного приведший меня в чувство, и по инерции я сделал шаг назад, но меня снова позвали, уверяя в том, что собака не кусается и мне не стоит ее бояться.

Я колебался. Безусловно, физически я проигрывал в схватке с этой псиной. Даже если у меня был бы в руках нож или пистолет, я знал, что такое мощное животное успеет разорвать меня на части, даже будучи смертельно раненным. Да и бить, наверняка, в такой ситуации мог только человек с холодными бесчувственными нервами. Я таким не был. Я просто хотел тепла и даже, скорее, просто возможности познакомиться с Марией поближе.

Я поднялся опять на вторую ступень, несмотря на яростное рычание Вольдемара. В этот момент дверь наверху приоткрылась, и я увидел прелестную белую ручку Марии, кидающую в мою сторону свой бардовый лиф. Он упал на середине лестницы, и я решился преодолеть эти ступени страха. По крайней мере, я рассчитывал, что если хозяйка спустит своего пса, то я все же успею сбежать вниз и закрыть за собой дверь, прежде чем острые зубы зверя врежутся в мою горячую плоть.

Лиф пах сладкими, почти пьянящими и дурманящими ароматами этой странной женщины. У меня кружилась голова, я стал умолять ее прекратить эту глупую игру, пристегнуть или утихомирить ее пса, обещая взамен любить ее так, как никого ранее не любил. Я действительно был готов на многое. В ответ я услышал ее едва заметный смех, и даже лай Вольдемара не в силах был отрезвить меня, и я решился. Будь, что будет. По крайне мере, я неплохо пожил эту жизнь, я знавал много приключений, рисковал, в каких-то городах меня ждали и любили такие же одинокие малознакомые женщины, и, в целом, удача никогда не оставляла меня. Кто не рискует, тот не пьет шампанское. И словно специально я услышал, как вылетела пробка из открываемой бутылки. И звон бокала от соприкосновения с горлышком все больше разжигал мою охоту проникнуть туда наверх по этой волшебной лестнице.

Я сделал два, три шага, понимая, что уже не успею спуститься вниз, если вдруг выскочит Вольдемар, и в то же время еще робея, надеясь на лучшее. Да, теперь я полностью осознал власть Марии надо мной. Моя жизнь была в ее руках. Дверь наверху снова отворилась, и я замер, жмурясь от неизбежного. Неужели она спускает пса? Но в лучах света я увидел ее белоснежную ручку с кружевными из легчайшего шелка трусиками, и в это мгновенье почувствовал их нежное касание на своем лице. Оставалось две ступени, но этот Вольдемар оказался сущим дьяволом. Он залаял неугомонно и люто, и я уверяю вас, мой дорогой читатель, что от этого лая, доносящегося почти у самого моего уха, даже у самого смелого человека могли сдать нервы. И у меня они сдали, я бросился вниз, но, видимо, волшебная лестница не пускала. Я потерял ориентир, потому что глаза мои были на миг прикрыты изящным шелком, и перепутал движение вниз с движением вверх. Первое что я почувствовал, это удар своего лба о дверь спальни. Удар был настолько сильным, что дверь вышибло вовнутрь, и я какое-то время смотрел ошарашенными глазами, оглядываясь и не понимая, почему я здесь наверху, а не на улице, бегущий с позором поражения.

Второе, что я увидел, это восхищенный взгляд Марии. Она лежала обнаженная на спине, лаская себя своими красивыми тонкими пальцами. Ее тело, обмазанное благовониями и маслами, извивалось от собственных ласк.

– Ты сделал это, милый, – прошептала она, одной рукой беря початый фужер шампанского и предлагая мне.

Я совсем забыл про Вольдемара, а он уже лизал мне руки и, выхватывал, играя острыми, как бритва зубами, то, что было зажато в них – нижнее белье своей любимой хозяйки.

Я отдал ему это без колебаний, на ходу избавляясь от своей нелепой одежды, осушая невероятно вкусное шампанское и впиваясь жадно губами в горячую плоть этой безумно красивой и одинокой женщины.

О, как мы любили друг друга! Помню лишь, салют за окном, отдаленные и восторженные крики толпы да тихое сопение Вольдемара, уютно устроившегося в наших ногах и не обращающего никакого внимания на шум с улицы и на наши неугомонные стоны.

Мария, а ты помнишь?

История о пекаре и снегурочке

Жил на свете пекарь и пек он такие пирожки, что пальчики оближешь. Все было хорошо у пекаря, и слава и почет, и даже деньжонки водились, но жил наш герой один-одинешенек и все грустил. И вот однажды за час до празднования Нового года кто-то постучал в дверь.

– Кто бы это мог быть? – задумался пекарь, так как никого не ожидал в гости.

Он решил пораньше лечь спать, и сон уже клонил его. Перед дверью пекарь задумался, так как слышал от своей бабушки поверье, что если вдруг кажется сквозь сон, что кто-то стучит в дверь, то открывать нельзя, так как можно впустить в дом демонов.

Но снова постучали… Открывает. Стоит девица, да такая, что не в сказке сказать, ни пером описать. На голове корона в изумрудах, а очи ясные блестят, словно чистые озера в ясный день.

– Здравствуйте, это у вас самые вкусные пирожки в деревне? – спрашивает девица пекаря, а щеки у нее розовые, губки алые, а коса до самой земли стелется.

– Да, – кивает пекарь, околдованный красотой невиданной. – Милости просим.

Заходит! Сапожками постукивает. Ножки стройные. Взволновало сердце пекарю, загорелся желанием. Пирожками угощает, чаю подливает, о девице расспрашивает…

– Я, – говорит, – Матрена Ивановна, живу с дедушкой тут по соседству.

– По какому такому соседству? – не может припомнить пекарь, чтоб таких красивых соседушек видел. Одни кривые да косые кругом.

– Да за лесом вон тем дремучим, – отвечает девица и в окошко куда-то машет. – За речкой вон той глубокой. Меня дедушка послал к вам. Сам ходить уже не может. Махнул лишнего.

– И правильно сделал, что послал. Но куда вы на ночь-то глядя, – удивляется пекарь. – Оставайтесь у меня! Правда, на печи у меня тесно будет под одним одеялом.

Сказал, а самому неудобно стало. Боится, что откажет. Да и девица вдруг закручинилась. Ножку на ногу закидывает, слезинка девичья по щекам румяным скатывается… Грудь девичья колышется, словно волна на бережок накатывает.

– Да нельзя мне! – отвечает, а сама пирожки один за другим уплетает да расхваливает.

– Почему же нельзя, коль благоразумно. Метель-то вон как лихо метет.

– Мне дедушка не велит с пекарями под одним одеялом спать, – говорит Матрена Ивановна, а самой жарко от чая становится. Аж слезы из глаз текут, да такие, что хоть корыто подставляй.

– Не горюй! – говорит пекарь. – Скажем старому, что пирожки пекли всю ночь. А то и верно… Вот и тесто подоспело.

– Чему быть, того не миновать! – вдруг вскакивает девица, и пекаря за фартук к себе притягивает.

Всю ночь обнимаются, воркуют. Да так что пирожки погорели.

Наутро просыпается пекарь наш. Оглядывается. Никого нет. Все в дыму. Гарью пахнет. Понять не может, куда подевалась Матрена Ивановна. Платье ее расписное на стуле скомканное. Сапожки на полу разбросаны. Корона золоченая с изумрудами на самовар впопыхах наброшена.

– Батюшки родные! – вскрикивает. Под собой мокрое место виднеется.

Видать снегурочкой была…

Сказка о волшебном холодильнике

Жил-был на свете в одной малоизвестной деревушке мужичок, всем мужичкам мужичок. Хозяйственный был, аж жуть! Всегда что-то стругал, резал, пилил, зашивал, и вроде бы все хорошо, да все в дом свой тащил что ни попадя. И покрышку стертую, и черенок от лопаты сломанный, и даже кость у голодной собаки утащит на бульон, зачем добру зря пропадать. Найдет ржавый, погнутый гвоздь или дырявый башмак на дороге и радуется, как ребенок.

«Все в хозяйстве сгодится», – говорит мужичок.

Деревня вся над ним потешалась, а он, знать себе, жил да не тужил.

Случился как-то пожар, загорелся соседский дом, а он лежит на печи и в ус не дует. Клубы черного дыма уже к нему в избу валят, все бегут с ведрами, пожар тушат. Был у мужичка того во дворе насос мощный и глубокий колодец один такой в деревне.

«Выручай, Абрамыч, – говорит ему соседушка, – сгорим к чертям собачьим!».

А тот отвечает, ухмыляясь: «Отдай мне в жены дочь свою Забавушку, любо приглянулась она мне вчера утречком, а коль не отдашь, сгорит твой дом, и пойдете по миру».

Закручинился соседушка, жаль стало дочери единственной, ибо знал хорошо прескверный характер зятя своего будущего, и что даже если и будет жить Забавушка в достатке, то в строго контролируемом.

Хотел было от горя большого сразу утопиться в деревенском пруду, но тут дочь, видя слезы отца своего любимого, воскликнула:

«Не плачь, батько, пойду я замуж за этого хлопца».

И пришлось соседу свои последние сапоги еще отдать, чтобы пожар мужичок тот затушил. А потом и свадьбу сыграли, да такую скудную, что никто ни глотка водки не выпил и огурца не надкусил, а гармониста даже на порог не пустили.

Прошло немного времени, живет Забавушка, словно птица вольная в клетке, без любви, в тоске великой, в избе белокаменной, но холодной, без отопления. Стал ее суженный важным мужичком на деревне. Все к нему на поклон идут, в батраки нанимаются, ананасы заморские на его огороде выращивают, а мужичок тот знать себе не нарадуется. Денежки в сундучки укладывает да ручки паучиные свои довольно потирает.

«Вот, говорит, было время, вы надо мной, мужичье, потешались, а теперь и мой черед вас, словно губку морскую, выжимать, в бараний рог скручивать».

И то ли в награду, то ли в наказание, решил Господь Бог послать мужичку тому посредством DHL волшебный холодильник. Так и было написано на квитанции «От Господа Бога мужичку Абрамычу».

Обрадовался мужичок, ногами притопывает, кругами приплясывает. Подключил волшебный холодильник к электричеству, что мельница его вырабатывала, и диву дается. А холодильник тот поистине волшебный! Всегда полон продуктами до отвала. Стоит взять с одной полочки яблочко или яичко, а где и балычок лежит да икорка красная, то волшебным образом на пустом месте появлялось новое яблочко, новое яичко, да и кусок балыка повкуснее прежнего. Да в кувшине парное молочко так и ждет, чтоб его отхлебнули.

«Ну, теперь, мне сам черт не страшен!», – радуется мужичок, в обе щеки уплетает манну небесную да по-особому крестится.

И вот однажды заметил герой наш хозяйственный, что продукты в холодильнике том имеют свойство портиться, и это не понравилось мужичку. И стал он из-за всех сил бороться с волшебным холодильником, а именно кушать почаще да поохотнее. Жаль ему было выбрасывать продукты се на помойку, а о соседях и близких даже не помышлял, чтобы поделиться с ними.

Разве только жене своей Забавушке разрешал сливки отхлебнуть с кувшина того молочного и то по субботам только, в праздники. И скоро стал мужичок наш похожим на колобка исполинского, с трудом в дверь проходит, а однажды запнулся за порог и покатился по дороге с горки. Стал кричать он громко, чтобы помогли ему и подкатили обратно, но никто не взялся за дело то недостойное. И так покатился он, что укатился в лес и наткнулся на сук да и лопнул. Тут и сказочке конец, а кто слушал молодец!

А волшебный холодильник тот до сих пор работает. Отдали его жители деревушки в детский дом недалече. Забавушка вернулась к отцу своему, и скоро выдали ее замуж за богатыря русского, который любил ее так, что родила она ему на радостях двенадцать богатырят. Один другого ловчее.

Сказка про бедную женщину и горшочек меда

Жила на свете одна бедная женщина. Все было у нее, да вроде и ничего. Муж то любил, то не любил. Знала она и вкус роскоши, но чаще сидела и на голодном пайке. Оглянуться не успела, как жизнь быстро пролетела. Покрылись пеплом ее некогда пышные волосы, осунулась грудь, потух взор, да и попа, дальше некуда. Тихо стало в доме. Дети выросли и уехали учиться в большие города, даже писем не пишут. Стала женщина та срываться на муже, обвинять его в своем несчастии, пилила его, как бревно пилами, а муж погоревал-погоревал да, не будь дураком, завел себе молодую любовницу. Поплакала женщина да делать нечего, и смирилась. Села в кресло-качалку, приложилась к бутылочке и Дом-2 смотрит, ожидая конца своей печальной повести. В общем, судьба обычной женщины в нашем сказочном государстве. Стоит добавить еще, женщина та плохо видела, потому что в детстве много читала книг под одеялом с фонариком.

И вот однажды муж уехал в командировку в Сыктывкар, то бишь на Канары с молодой любовницей, а жена осталась одна-одинешенька. Плюхнулась в кресло-качалку и телек смотрит. Дел-делов много по дому, а делать ничего не хочется. И вдруг слышит стук в дверь тихий. Ночь на дворе. Того гляди злодеи шастают. Подошла к двери она, шаркая тапочками, в халате грязном, непричесанная вся, неукрашенная и спрашивает:

– Кто там?

– Здравствуйте, – отвечает голосок тихонький. – Я мед, только очень хороший.

Открыла она дверь, видит горшочек стоит глиняный на тонких ножках, полный меда янтарного.

Взяла она горшочек этот, понюхала нектар небесный, да и в дом унесла.

– Возьму тебя к себе жить! – говорит, и, чтобы никто не нашел, под подушку спрятала и по ложечке чайной утром натощак кушает.

Кушает-кушает да никого не слушает. Всем завистливым подругам от ворот поворот, телевизор продала, а сама на горшочек тот чудный смотрит да налюбоваться не может.

– Что же я делать с тобой буду, когда ты закончишься?

– А ты меня об голову мужа своего разбей, а черепушки мои потом закопай в саду своем под березкой ломаной.

Скушала она пол горшочка уже, как зрение вдруг вернулось, видит теперь лучше сокола. Кожа стала бархатная, нежная, словно у младенца. Седина в висках рассеялась, грудь упругая, словно новая, а во всем теле легкость безумная ощущается, словно мешок картошки с плеч упал. Перестирала женщина та горы одежды, помыла пол, сварила борщ. Присела перед зеркалом, прихорашивается.

– А что хороша я, Медок Иванович? – спрашивает она у горшочка глиняного, а тот мурлычет, как котенок ласковый, на коленях хозяйки греется, боками глиняными посверкивает.

– Хороша, краше некуда. А еще краше будешь, если смажешь медом там, докуда муж боится дотрагиваться.

Задумалась хозяюшка.

– Отчего не намазать то, я не гордая!

И намазалась она вся медом, всю ночь намазывалась, подчистую горшочек выскребла. А наутро проснулась, пошла в душ и обтерлась полотенцем насухо.

В это время вернулся муж из Сыктывкара, загорелый, с аквалангом. Уже на пороге покрикивает, ирод лживый, на жену свою непутевую.

– Ну, говорит, женушка, обогрей, накорми суженого. Неделю я под метелью лютой с медведями сражался, приехал весь в царапинах и синяках странных.

Входит он, как царь в дом, а сам диву дается. Всюду прибрано, на столе скатерть белая, а на скатерти той кастрюля борща вкусного, а возле жена-красавица расписная в платье роскошном, платочком подпоясанная. Бровки бровками, а в очах ясность пламени, яснее некуда… Присмотрелась она к нему, нахмурилась.

И берет горшок глиняный и о голову мужу разбивает да приговаривает:

– Ступай к своим медведям. Ни к чему тебе женщина честная!

Черепки в разные стороны, а муж бегом бежит, только пятки сверкают. Акваланг забыл, да еще наплавается…

Собрала черепушки женщина та глиняные и закопала в саду своем, под березкой ломаной, как горшочек велел ей. Копает да слезинку роняет по горшочку глиняному. Но вдруг чудо дивное, диво чудное! Из земли фонтан черный бьет, чуть ли не до неба брызгами. Да такой фонтан, что всем запомнится. Подъехали люди знатные, мужья ученые и сказали, что нефть это самая, что богатит землю русскую. Тут и сказочке конец, а кто слушал – молодец.