Текст книги "Шахнаме: иранская летопись Великой Империи XII–XVII веков"

Двинемся дальше по иранскому Эпосу. Царь Феридун выступает на войну с Зохаком. «И выступил в путь, опоясан мечом. Помчался, и войско за ним во главе с прославленным, неустрашимым Каве. ВЗМЕТНУВ КАВЕЯНСКИЙ СВЕРКАЮЩИЙ СТЯГ, прославленный, счастье вещающий стяг, царь мчался к Эрвенду прямою тропою… пред широкой рекой. Как только Эрвенда достигли полки, царь дал повеление стражам реки доставить немедля челны и суда, чтоб войску преградой не стала вода. Арабам сказал повелитель царей: „Суда снарядите в дорогу скорей. Гребите и всех до единого нас на берег другой переправьте сейчас“» [876:2в], с. 68.

Однако начальник стражи отказался перевозить войско, сославшись на приказ Зохака переправлять лишь тех, у кого есть разрешительная грамота с печатью самого Зохака. Тогда, возмущенный Феридун «глубокой реки не страшась… покрепче коня боевого хлестнул… Пустился воинственный вплавь на гнедом. И вслед за вождем удалые стрелки стремительно бросились в волны реки… Наездники, седла купая в волнах, легко рассекают течение вод…

Добравшись до суши, коней в тот же час погнали иранцы в Бейт-оль-муккадас… Тот город народ Гангдежгухтом назвал, арабы – Священным зовут его… Победу стремясь над врагом одержать, приблизилась к городу мощная рать. И царь Феридун увидал за версту… замок-мечту; до свода небес он главою вставал, до самой звезды золотой доставал, и, блеск Моштери затмевая красой… Царь понял, что это драконов дворец» [876:2в], с. 68–69.

□ Как мы подробно объяснили в книге «Новая хронология Руси», гл. 6, войско Дмитрия Донского переправилось через Москву-реку, названную в летописях Доном. Напомним, что ранее «Доном» именовали просто реку. Вероятно, войско Дмитрия Донского форсировало Москву-реку на месте современного Крымского моста. Кстати, именно здесь раньше на Москве-реке находился СТАРЫЙ БРОД, так называемый КРЫМСКИЙ БРОД [803], т. 2, с. 407.

Иранская летопись тоже говорит о переправе через большую реку. Сначала хотели переплыть на лодках, а когда это не удалось, воины форсировали реку вплавь. Может быть, на месте какого-то брода.

□ Иранский Эпос называет реку, через которую переправилось войско Феридуна, – ЭРВЕНД. Не исключено, что это слегка искаженное славянское название, что-то вроде ЯРЫЙ ДОН, то есть Иордан.

□ Шахнаме говорит далее, что, переправившись через реку, царь Феридун оказался перед городом Бейт-оль-муккадас (Священный Дом). Современные комментаторы разъясняют, что так когда-то «мусульмане первоначально именовали Иерусалим» [876:2в], с. 615. Это очень интересно.

Ведь, согласно нашим результатам, Куликовская битва произошла на месте будущей столицы Великой Империи – города Москвы. Кроме того, Москва была, оказывается, «Вторым Иерусалимом», строительство которого описано в Ветхом Завете, см. нашу книгу «Библейская Русь». Получается, что иранский Эпос совершенно правильно называет место сражения Феридуна с Зохаком – «Иерусалим». То есть город Москва.

□ Шахнаме сообщает, что после переправы через реку, войско Феридуна оказалось перед лицом армии царя Зохака. Все верно. Как мы показали в книге «Новая хронология Руси», войско хана Мамая (Зохака) находилось как раз на той стороне Москвы-реки, куда переправился Дмитрий Донской. То есть в районе Кулишек, Таганского холма, Краснохолмской набережной. Здесь и произошла битва.

□ Иранские источники сообщают, что перед переправой через реку произошел неожиданный эпизод: начальник перевоза отказался пустить на свои суда войско Феридуна, поскольку, мол, на то не было разрешения Зохака. И тогда армия Феридуна в полном составе, включая царя, бросается в воду и перебирается вплавь. Если вдуматься, то происшедшее, при буквальном его понимании, очень странно. В самом деле. Огромное войско Феридуна подходит к реке. Некий чиновник, загородив собою пристань, запрещает солдатам сесть на корабли. Что должно было бы произойти? Великий царь, услышав нелепый ответ, скорее всего, отдал бы приказ немедленно начать погрузку на суда. А про несчастного чиновника добавил бы небрежно: либо казнить, либо изолировать. Вместо этого Феридун деликатно соглашается. Дескать, раз запрещено, значит нельзя. Деваться некуда. Придется всем нам войти в воду и с трудом перебираться вплавь. Извините нас, господин начальник переправы, за причиненное беспокойство! И со словами – «За мной, солдаты!» – царь кидается к реку.

Картина явно нелепая. Скорее всего, в старинном первоисточнике речь шла о другом. Возможно, была какая-то измена, причем со стороны своих. Вся сцена намекает на какой-то разлад между соратниками. Причем предателя не казнили, а нашли другой выход.

Обращаясь к русской версии, мы понимаем, в чем дело. Оказывается, непосредственно перед переправой армии Дмитрия Донского через Москва-реку (Дон), князь Олег Рязанский ПРЕДАЛ Дмитрия. Сначала он изображал поддержку, но потом испугался и решил выждать и примкнуть к победителю. Во всяком случае так объясняет его поведение русское «Сказание о Мамаевом побоище» [635], с. 157–158, 163. Более того, об измене Олега Рязанского еще раз упоминается буквально за несколько строк до описания переправы Дмитрия через реку. «Уже царь (Мамай – Авт.) на Кузьминой гати стоит, но не спешит, поджидает Ольгерда Литовского да Олега Рязанского» [635], с. 163. Сразу после этого следует описание переправы Дмитрия через реку.

Не исключено, что именно этот яркий эпизод с изменой союзника и отразился в Шахнаме как странная история с «плохим начальником переправы».

Фирдоуси описывает начало битвы Феридуна с Зохаком так. «Оправил воитель (Феридун – Авт.) броню и, палицу стиснув, дал волю коню. Стремительно к замку примчал его конь. КАЗАЛОСЬ, ПРЕД СТРАЖЕЮ ВЫРОС ОГОНЬ, ПОД ПАЛИЦЕЙ ЦАРСКОЙ РЯДЫ ПОЛЕГЛИ; казалось, врубался он в толщу земли… Царь всех, кто дорогу ему преграждал, рогатой своей булавою сражал. Свирепейших дивов разил Феридун, искрошен был витязем каждый колдун. Твердыню своей булавою-горой избавив от нечисти…» [876:2в], с. 70.

По-видимому, здесь описан орудийный огонь батарей Дмитрия Донского: «палица»; «выросший огонь»; от удара палицы «полегли ряды», то есть много солдат; «врубался в толщу земли» (вероятно, падение пушечных ядер, глубоко зарывавшихся в землю). Далее сообщается, что войско Феридуна успешно продвигается вперед, разя врагов. И тут иранский Эпос приводит подробность, которой нет в русских летописях, говорящих о Куликовской битве. Войдя в город, царь Феридун видит двух жен дракона-царя и начинает с ними беседу. Этот сюжет выглядит как неожиданная вставка в описание длительного и кровавого сражения. Жены Зохака жалуются Феридуну на свою судьбу и благодарят его, как освободителя. В ответ, Феридун вкратце рассказывает им свою биографию. И тут выясняется, что коварный Зохак БЕЖАЛ с поля боя: «Сказали прекрасные: "Он, в Хиндустан помчавшись, раскинул там дьявольский стан. Судьбы неизбежной страшась, он готов срубить много тысяч безвинных голов… Он мечется вечно из края в другой. Уж время ему воротиться опять"» [876:2в], с. 72–73.

Мы узнаем здесь известный сюжет: хан Мамай бежал с поля Куликовского сражения. Лишь через некоторое время он будет захвачен в плен и убит. Так что иранский Эпос в целом правильно описывает суть дела, хотя и сообщил о бегстве Зохака (Мамая) чуть раньше, чем следовало бы, то есть еще до конца сражения с Феридуном. Впрочем, через несколько страниц Фирдоуси сообщает о втором бегстве Зохака, уже после основной кровопролитной битвы. Так что правильная последовательность событий Куликовского сражения все-таки восстанавливается.

Рассказав о начале битвы и о встрече Феридуна с женами Зохака, Фирдоуси вновь возвращается к теме грандиозного сражения Феридуна с Зохаком. Оказывается, БИТВА ДВУХ ЦАРЕЙ ВОЗОБНОВЛЯЕТСЯ после краткого перерыва. Получается, что в целом сражение было долгим и очень упорным. Дело было так. Кондров, управитель дворца Зохака, захваченного Феридуном в столице, убегает от Феридуна к Зохаку, находящемуся неподалеку. Управитель подробно рассказывает своему хозяину о событиях после бегства Зохака с поля боя. Между прочим, основной причиной успехов «сияющего как луч» Феридуна снова объявляется его удивительная палица-гора. Вот слова пораженного и растерянного Кондрова: «Сжав палицу-гору, СИЯЯ КАК ЛУЧ, скакал он пред войском… Владелец НЕВИДАННОЙ ТОЙ БУЛАВЫ сегодня – всевластный хозяин дворца; он стер твое имя…» [876:2в], с. 74–75.

Тем самым, вновь и вновь звучит тема невиданной «палицы», как-то связанной с «сиянием луча» и поражающей воинов Зохака. Как мы теперь понимаем, солдат Зохака и летописцев потрясли пушки Сергия Радонежского и Дмитрия Донского, извергавшие огонь и несшие неожиданную смерть многим.

Тогда Зохак, понимая, что власть ускользает от него, решает продолжить жестокое сражение. Фирдоуси сообщает: «Скликает он кличем воинственным рать, велит он коней быстроногих седлать. Несясь во главе РАЗНОШЕРСТНОЙ ОРДЫ, где дивов с бойцами смешались ряды, крадется к столице окольной тропой, ворвался и грянул на улицах бой. Бойцы Феридуна навстречу врагу помчались… и с врагами в пыли тела в рукопашном сраженьи сплели. Все улицы, кровли полны горожан; любой, кому дух был воинственный дан, сражался за власть Феридуна-царя, к тирану Зохаку враждою горя. Мелькают на улицах стрелы, мечи; проносятся камни, летят кирпичи, со стен низвергаясь, что град с облаков… Устала земля от тяжелых копыт, и копья, от крови пронзенных алы, впиваются в сердце гранитной скалы. Царя Феридуна у храма огня все радостно славят, Зохака кляня…

СПЛОТИЛСЯ С БОЙЦАМИ ВЕСЬ ЛЮД ГОРОДСКОЙ, – И РИНУЛСЯ В БИТВУ БЕСЧИСЛЕННЫЙ СТРОЙ, и солнце густой пеленой облекла от пыли над городом вставшая мгла…

Зохак незаметно покинул бойцов. Забрало спустив, чтоб его не узнать… спустился, хватаясь за длинный аркан, забыл о престоле, о жизни самой… из ножен извлек закаленный кинжал… КАК ВИХРЬ, ФЕРИДУН НА НЕГО НАЛЕТЕЛ И НЕОБОРИМОЙ СВОЕЙ БУЛАВОЙ РАССЕК НА СОПЕРНИКЕ ШЛЕМ БОЕВОЙ… Метнул Феридун львиной кожи аркан, и – пойман Зохак. В петлях корчится он» [876:2в], с. 76–78.

□ Итак, сражение Феридуна с Зохаком достигает своей кульминации. Выясняется, что главные события развернулись на улицах города. Это прекрасно согласуется с обнаруженным нами фактом, что Куликовская битва произошла на месте Москвы, будущей столицы Руси-Орды. Конечно, во время Куликовского сражения здесь было еще не очень большое поселение. Однако вскоре тут вырос действительно большой город, в XVI веке ставший столицей Империи. Поздние иранские летописцы и редакторы, помня, что грандиозное сражение произошло на месте столицы, решили, что оно развернулось на улицах большого каменного города, среди стен, домов, дворцов и башен. Все это в самом деле появилось в Москве, но позже 1380 года.

□ Далее, Шахнаме подчеркивает, что в кровопролитной битве с Зохаком на стороне Феридуна сражались как опытные воины, так и ГОРОДСКОЙ ЛЮД. Таким образом, вновь на страницах Эпоса всплывает важный сюжет, что войско Феридуна было, в основном, народным ополчением. А против него сражались профессионалы. Кстати, обратите внимание, что Фирдоуси назвал войска Зохака РАЗНОШЕРСТНОЙ ОРДОЙ. Но термин ОРДА действительно прикладывался и русскими летописцами к войску хана Мамая. И его Орда действительно была разношерстной: здесь были и солдаты-ордынцы, и генуэзцы и другие, см. подробности в нашей книге «Новая хронология Руси».

□ Интересно, что, согласно Шахнаме, Феридун как вихрь налетел на Зохака и ударом булавы рассек ему шлем, то есть поразил врага в голову. Согласно нашим результатам, одним из важных отражений Куликовской битвы в старинных источниках является описание поединка Давида с Голиафом в Ветхом Завете, см. книгу «Крещение Руси». При этом библейский Давид является частичным отражением Дмитрия Донского, а великан Голиаф – хана Мамая и ордынца Челубея. Так вот, самым ярким моментом поединка Давида с Голиафом является удар, нанесенный Давидом Голиафу «камнем из пращи». Причем этот камень поразил Голиафа в голову, рис. 3.29–3.31. По-видимому, именно такая иносказательная библейская версия и отразилась в Шахнаме. Иранский Феридун (Давид = Дмитрий) наносит удар в голову, в шлем, иранскому царю Зохаку (Голиафу = Мамаю). Удар был настолько сильным, что рассек шлем. Причем подчеркнуто, что Феридун «метнул аркан», в петлю которого, дескать, и попался Зохак. Вероятно, в таком преломленном виде здесь отразилась «праща Давида», которая, как считается, была «петлей» (якобы веревочной или кожаной), при помощи которой метали камень. Впрочем, как мы показали в книге «Крещение Руси», эти библейские иносказательные образы отражают опять-таки стрельбу каменными ядрами или картечью из пушек на поле брани.

□ Согласно Фирдоуси, царь Зохак разгромлен и попал в плен. Это хорошо согласуется с русской версией. Хан Мамай был разбит в Куликовском сражении, бежал, а потом, через некоторое время, пленен и убит. Кроме того, напомним, что в наших летописях хан Мамай отразился также как тысяцкий Иван Вельяминов, см. книгу «Новая хронология Руси». Так вот, Иван Вельяминов тоже был захвачен в плен и казнен. Так что все сходится.

□ Вернемся на время к истории Давида и Голиафа. То есть к битве Дмитрия Донского (Давида) с ханом Мамаем (Голиафом). Как мы уже знаем, в Куликовской битве были использованы пушки, благодаря которым Донской (Константин I) одержал победу. Вероятно, в библейском описании Голиафа причудливо смешался образ хана Мамая и образ пушки – из войска Дмитрия Донского. Напомним, как представлен Голиаф в Библии: «Ростом он шести локтей и пяди. Медный шлем на голове его; и одет он в чешуйчатую броню, и вес брони его – пять тысяч сиклей меди; медные наколенники на ногах его, и медный щит за плечами его; и древко копья его, как навой у ткачей; а само копье его в шестьсот сиклей железа» (1 Царств 17:5–7).

Вероятно, здесь причудливо описан огромный бронзовый (медный или железный) ствол орудия на колесах. Ясное дело, очень тяжелый и длинный (как копье). Русское «Сказание о царе Давиде» добавляет такую деталь: «его броня была как чешуя извивающихся змей» [772:1], с. 10. Но ведь пушки раньше часто сравнивали со змеями (например, в Ветхом Завете). На орудийных стволах изображали опасных жалящих и кусающих животных. Вот, например, огромная русская пушка XVI века «Скоропея», рис. 3.32. На ее стволе – извивающаяся «скоропея», рис. 3.33. На рис. 3.34 показана индийская пушка-«змея» XVIII века.

Отметим любопытную деталь. На старинной русской миниатюре, рис. 3.29, мы видим ангела с мечом в небе, над головой ветхозаветного Голиафа. Скорее всего, так преломилось известное сказание о том, что перед победной Куликовской битвой императору Константину Великому (Донскому) в небе явилось «огненное небесное знамение» (якобы крест). То есть, как мы показали в книге «Крещение Руси», явился символический образ огнестрельной пушки.

Рис. 3.29. Старинная русская миниатюра. Давид убивает Голиафа. Давид показан слева внизу. Справа – пока еще стоящий Голиаф, над которым появляется ангел с мечом, как символ божественной помощи Давиду. Здесь же изображен и упавший Голиаф, пораженный камнем из «пращи». Взято из [772:1], стр. 14

Рис. 3.30. Давид и Голиаф (то есть Дмитрий Донской и хан Мамай). Чаша. Французская эмаль. Якобы 1539 год. Эрмитаж. СПб. Фотография сделана Т.Н. Фоменко в 2009 году

Рис. 3.31. Давид с головой Голиафа. Рени Гвидо. Около 1605 года. На талантливых картинках подобного рода суть дела уже давно забыта и художники рисуют абстрактный красочный сюжет. Взято из [981:1], с. 767

Рис. 3.32. Осадная пищаль «Скоропея». 1590 год. Мастер Андрей Чохов. Ствол бронзовый, вес 3669 кг. Артиллерийский музей. Санкт-Петербург

Рис. 3.33. «Скоропея» на стволе русской осадной пушки

Рис. 3.34. Индийская пушка-«змея» XVIII века. Взято из [192:1], с. 126, 156

До сих пор мы находились в конце XIV века. Однако при завершении сражения Феридуна с Зохаком вновь всплывает тема из конца XII века. Мы уже говорили, что летописцы иногда путали эти две эпохи. Именно с этим мы сейчас в очередной раз столкнемся. Вот что сообщает Фирдоуси.

«Восславили подвиг царя (Феридуна – Авт.) боевой… Изрек он: «… Я землю, исполнив йезданов наказ, от чудища злого очистил для вас… Повсюду я властвую в мире земном, нельзя мне в краю оставаться одном… Долг призывает немедленно в путь». Склонилась пред ним на прощание знать… И вот, провожая царя-храбреца, в печали толпится народ у крыльца. У воинов царских в сердцах торжество: СХВАТИЛИ ДРАКОНА, СВЯЗАЛИ ЕГО… С позором Зохака помчали, кляня, привязанным накрепко к шее коня. Как вихрь, устремились к Ширхану… Решил он (Феридун – Авт.) над пленником меч занести. Но снова посланец небесных высот ему сокровенное слово несет: «Со связанным чудищем дальше скачи, без рати его к Демавенду домчи. С немногими в путь отправляйся людьми, лишь стражей надежных с собою возьми».

Быстрее гонца доскакал властелин, с Зохаком ДОБРАЛСЯ ДО ГОРНЫХ ВЕРШИН, СВЯЗАВ ЕЩЕ КРЕПЧЕ, ЕГО ПОВОЛОК, злодея на горькую участь обрек… Злодей в одиночестве с этой поры остался ПРИКОВАННЫМ В СЕРДЦЕ ГОРЫ. Зияла там пропасть, глуха и мрачна; взглянув, Феридун не увидел в ней дна. ГВОЗДЯМИ ПРОНЗИЛ ЕМУ РУКИ, И ВОТ К ГРАНИТУ ПРИБИТ КРОВОЖАДНЫЙ УРОД. В той пропасти черной, к отвесной скале на долгие годы ПРИКОВАН ВО МГЛЕ, ПОВИС ОН, В МУЧЕНЬЯХ СВОЙ ЖРЕБИЙ ВЛАЧА; ПО КАПЛЯМ ТЕКЛА КРОВЬ ЦАРЯ-ПАЛАЧА» [876:2в], с. 79–80.

С одной стороны, в это повествование дала вклад гибель хана Мамая (Зохака). Но в то же время громко звучит и другой мотив, а именно распятия Иисуса. Получается, что иранские редакторы поместили сюда также рассказ о страстях императора Андроника-Христа из XII века. Причем в версии – «плохой Андроник». Напомним, что некоторые царь-градские авторы, например, Никита Хониат, относились к царю Андронику весьма отрицательно, обвиняли его во всяческих грехах, обзывали тираном и т.п. Его арест и распятие описывали с явным удовлетворением. Вот, дескать, как справедливо наказан «плохой властитель». То же самое мы видим и в Шахнаме. Выходит, что в этом месте поэмы царем Зохаком назван Андроник-Христос. Тогда все становится на свои места. Действительно, как и говорит Фирдоуси, Зохака-Христа взяли в плен, связали. После чего его привезли к некоей высокой горе. Вероятно, к Голгофе, то есть к горе Бейкос на азиатском берегу Босфора. Причем плененного и связанного царя Зохака ВОЛОКЛИ. Затем его распяли: гвоздями прибили руки Зохака к «горе». Царь мучается, из него каплями истекает кровь. Перед нами – типичное описание распятия Христа.

Между прочим, здесь оно переплетается с «античным» мифом о Прометее, прикованном к горе. Но мы уже показали в книге «Крещение Руси», что миф о Прометее, добывшем огонь людям, происходит из конца XIV века и напрямую связан с изобретением пушек, то есть с событиями, развернувшимися вокруг Куликовской битвы. Так что «прометеевский мотив» в рассказе Фирдоуси опять возвращает нас к концу XIV века. Это согласуется с предыдущими нашими выводами.

В результате мы видим запутанное переплетение в этом месте иранского Эпоса двух сюжетов из XII и XIV веков.

4. Иранский царь Феридун и римский император Константин I (то есть Дмитрий Донской)

После описанных событий, иранский Эпос повествует о правлении Феридуна [876:2в], с. 82–152. Рассказ занимает около 70 страниц. Однако, несмотря на значительный объем текста, событий перечислено не так уж много. Значительную часть повествования занимают поэтические отступления. Как мы увидим, в этих главах Шахнаме царь Феридун – это, вероятно, отражение императора Константина (Дмитрия Донского). Пройдемся по основным сюжетам.

Мать царя Феридуна узнает о его победе над Зохаком, возносит молитву Всевышнему. «Потом из хранилищ она извлекла сокровища те, что года берегла. ЗАВЕТНЫЕ КЛАДЫ задумав раздать, ларцы распахнула счастливая мать. открыла казну… К владыке миров обратившись душой, добром караван нагрузила большой и сыну подарки послала вдова… Дары получив, победитель в ответ родимой послал свой сыновний привет» [876:2в], с. 83–84.

Конечно, можно согласиться с Фирдоуси, что здесь сообщается просто о подарке матери сыну. Однако обращает на себя внимание, что для обретения «подарка» матери Феридуна пришлось вскрыть некие заветные клады, которые бережно хранились много лет. Само слово «клад» указывает на нечто тайное, сокрытое от людей. Наша мысль проста. Не исключено, что в такой туманной форме на страницах иранского Эпоса отразилась знаменитая легенда об Обретении Креста Еленой, матерью императора Константина, рис. 3.35. Напомним, что, согласно христианской версии, Елена с большим трудом обнаружила Крест Господень в некоей потайной пещере, где он был завален землей и мусором [140], с. 180. Потребовались раскопки, чтобы достать три креста, из которых один оказался тем самым Честным Древом, на котором распяли Христа. Так что люди вполне могли говорить, что «Елена вскрыла клад», нашла спрятанное сокровище, долго сокрытое от глаз людей. Христиане относятся к Честному Древу как к великой святыне.

Рис. 3.35. Елена, мать императора Константина Великого, открывшая Истинный Крест. Взято из [1396:1], лист CXXX, оборот

Далее иранский Эпос подчеркивает, что сокровища вскрытого клада мать царя приказала погрузить на вьючных животных и перевезти к царю Феридуну, в его столицу. Аналогично, в истории Обретения Креста сообщается, что Елена перевезла часть Святого Креста из Иерусалима в Константинополь. То есть была какая-то перевозка обнаруженной святыни. Наверное, именно об этом и упоминает Фирдоуси.

На рис. 3.36 показано старинное условное изображение Константина, основывающего Константинополь. На рис. 3.37 – въезд Константина в его новую столицу. На рис. 3.38 – трофеи Константина (то есть Дмитрия Донского). Кстати, обратите внимание на один из римских воинских символов – отрубленная человеческая рука, рис. 3.39. Как мы показали в книге «Царь Славян», так изображали отрубленную руку императора Андроника-Христа. Этот же символ бытовал и в Византии, рис. 3.40, рис. 3.41, рис. 3.42.

На рис. 3.43 показана свадьба Константина Великого.