Текст книги "Быть джентльменом. Гид по стилю, этикету и жизни для современного мужчины"

О рубашках

Сорочка ныне обрела статус костюма. По мере нашего вальяжного приближения к апокалипсису полной неформальности этот самый элементарный предмет вдруг унаследовал мантию одежды, приличной для появления в обществе. Теперь последней линией обороны цивилизации от повсеместного публичного нудизма является табличка «Лица без рубашек и обуви не обслуживаются». Когда-то считалось, что мужчина просто должен носить костюм. Костюм был для него униформой, говорящей о его статусе и положении в обществе. Но теперь мы, обезличенные и униженные своим служением демократическому единообразию, регрессировали до рубашек, а то и полной наготы. Если это и есть варианты выбора, то я знаю, за какую команду хочу играть.

Термины «белый воротничок» и «синий воротничок» почти утеряли свое историческое значение. Некогда считалось, что серьезному мужчине надлежит носить серьезную рубашку, то есть рубашку белого цвета. Она демонстрировала его принадлежность к управленческому аппарату, касте администраторов или высокооплачиваемых специалистов, то есть выдавала в нем человека, зарабатывающего себе на жизнь головой, а не горбом. Белая накрахмаленная рубашка была символом непогрешимости и авторитета. Белый халат придает врачу или ученому серьезности и создает вокруг него ауру физической и ментальной чистоты. Белый – это цвет самой страшной акулы, самого свирепого медведя и самого опасного тигра. Это цвет лавин, сметающих стоящие на их пути деревни, и китов, пускающих на дно корабли. Это цвет нестерпимого жара и абсолютного холода. Послушайте Германа Мелвилла:

«Может быть, своей бескрайностью она предрекает нам бездушные пустоты и пространства вселенной и наносит нам удар в спину мыслью об уничтожении, которая родится в нас, когда глядим мы в белые глубины Млечного Пути? Или же все дело тут в том, что белизна в сущности не цвет, а видимое отсутствие всякого цвета, и оттого так немы и одновременно многозначительны для нас широкие заснеженные пространства – всецветная бесцветность безбожия, которое не по силам человеку?»[1]1
  «Моби Дик», глава XLII, «О белизне кита».


[Закрыть]

Белому человеку (или белому дьяволу) девственная белизна рубашки служила униформой правящего класса. И хотя в последние годы крупные бизнес-администраторы, рассекающие небо в своих частных реактивных самолетах, стали продвигаться в направлении внешнего дендизма, с белым воротничком они по-прежнему не расстаются. Причем даже в том случае, если остальная часть рубашки такого же синего цвета, как стратосфера, в которой они обитают львиную долю времени. Этот белый воротничок является данью уважения предкам в лице баронов-разбойников с их вареными в крахмале съемными воротничками. А еще в белом воротничке есть отголоски мистических связей прелатов с высшими небесными силами, а посему функционеры корпоративного мира и их приспешники до сего дня держатся за белые воротнички и сорочки как за символы веры в вознесение самых достойных. Мужчина с амбициями до сих пор ходит в белой рубашке.

Если говорить менее серьезно, то ничто не придаст мужчине, выходящему вечером в свет, такой щеголеватости, как контраст белой рубашки с темным костюмом. Мужчина в идеально отглаженной рубашке выглядит, можно сказать, божественно. Белый цвет придает форму формальности, и мужчина в смокинге не будет человеком в смокинге без белой рубашки. Белый цвет – это идеальный цвет для вечера и ночи.

Ничто не придаст мужчине, выходящему вечером в свет, такой щеголеватости, как контраст белой рубашки с темным костюмом. Мужчина в идеально отглаженной рубашке выглядит, можно сказать, божественно.

При свете дня мы можем выбирать. В действительности выбор у нас теперь шире, чем когда бы то ни было. Когда-то белая рубашка была универсальной мужской униформой… были времена, когда на некоторых бейсбольных стадионах не продавали билетов на центральную трибуну, потому что на фоне всех этих белых рубашек хиттер просто не видел запущенного питчером мяча. Но сегодня, когда можно все, мужчина стал выбирать себе рубашку, хоть парадную, хоть спортивную, хоть рабочую, не столько в соответствии с оказией, сколько исходя из собственных прихотей и предпочтений. Спортивную рубашку теперь носят уже не только для занятий спортом, рабочую – не для работы. Сегодня под рабочим комбинезоном скорее обнаружится толстовка с логотипом любимой команды или футболка с хэви-металлической символикой. А синяя рабочая рубаха превратилась в стандартный наряд ремесленника, например винодела, сыровара, мастера-краснодеревщика… или в походную униформу гендиректоров больших компаний и их заместителей, отправляющихся в отпуск пожить на природе в стилизованных под индейские вигвамы палатках производства «Panther Primitives».

Сегодня парадные сорочки выпускаются всех цветов и фасонов, и бизнесмены этой постбелорубашечной эры стали проявлять больше смелости в выборе цвета и покроя рубашки. Очень приятно видеть, что мужчины снова стали стараться приукрасить себя и начистить яркие перышки. Почему люди должны быть одним из немногих биологических видов, где женщины выглядят привлекательнее и красочнее мужчин? В действительности серость мужского образа не имеет никакого отношения к видовым характеристикам, а определяется социокультурными факторами. При взгляде на американцев часто тоска берет, но в Италии и Великобритании мужики в стилистическом смысле могут дать женщинам фору. А в некоторых африканских племенах, например у Водаабе, мужчины выглядят изумительно броско и обладают выдающейся красотой. Таким образом, хоть мне и нравится выходить вечером в свет в белом, я считаю, что мужчина должен выглядеть ярко и колоритно, и именно рубашки всех годных для носки цветов видимого спектра могут нам в этом сильно помочь. Единственное хроматическое ограничение на выбор рубашки накладывает тон кожи. Цвета, которые будут к лицу моим хамитским и семитским братьям, не всегда подойдут мне, розовокожему потомку кельтов.

Мужчина должен выглядеть ярко и колоритно, и именно рубашки всех годных для носки цветов видимого спектра могут нам в этом сильно помочь.

Парадные рубашки бывают разных стилей, и определяются эти стили, как правило, фасоном воротничка и манжетов. Парадная рубашка для самых формальных случаев имеет французские двойные (чтобы были крупнее и привлекали внимание) манжеты с запонками, единственно допустимым для настоящего джентльмена типом ювелирных изделий. Жесткие манжеты на пуговицах менее формальны, но вполне допустимы, если только не говорить о высокоформальных официальных мероприятиях. К смокингу полагаются запонки. Воротнички сильно разнятся и по стилю, и по размеру. Некоторые из них подходят для торжественных случаев, другие предназначены для повседневной носки, а ко всему этому существует целая наука выбора воротничка в соответствии с размерами и пропорциями лица, головы и шеи.

Широким воротничком можно компенсировать узкое лицо (вспомним сенатора Джона Керри) или тяжелую нижнюю челюсть (как, скажем, у Джея Лено). Срезанный под тупым углом воротничок является традиционным для Savile Row фасоном, и именно к нему просится виндзорский узел. Из-за того, как срезанный воротничок ложится в расстегнутом состоянии, без галстука рубашки такого типа выглядят не очень-то хорошо. Рубашку со срезанным воротничком нужно надевать к парадному костюму или не надевать вовсе.

Удлиненный под острым углом воротничок лучше всего идет обладателям полного лица или просто круглолицым мужчинам. Например, это идеальный выбор для Теда Кеннеди и Тони Сопрано. Он носится и с галстуком, и расстегнутым, а под галстуком может закрепляться галстучной булавкой. Аналогичный эффект достигается при помощи воротничка на петличках, элегантно акцентирующих галстучный узел. Носить такой воротничок без галстука никому даже не приходило в голову до тех пор, пока этого не сделал Боб Дилан и воротничок на петличках без галстука не превратился в писк моды шестидесятых.

Сложнее всего носить маленький клубный воротничок с закругленными концами. При слишком крупном или слишком маленьком лице, а также в случае, если рубашка просто плохо скроена, она будет смахивать на элемент маскарадного костюма в стиле ретро и намекать, что ее владельцу в самую пору надеть широкие подтяжки и взять в руки банджо. Но при удачном овале лица и хорошем подборе галантереи она может служить основой стильного олдскульного образа.

Но нет воротника более школярского на вид и одновременно с тем более традиционно американского, чем воротничок, кончики коего пристегиваются к рубашке пуговками. Это стандартный стиль «Лиги Плюща», и ввели его в обиход в эпоху «ревущих девяностых» (имеются в виду 1890-е) «Brooks Brothers». Изначально пуговицы были сделаны, чтобы воротнички игроков в поло не развевались на ветру. Строго говоря, такие рубашки нельзя считать парадно-выходными, но большинство американцев думает именно так, и по этой причине в истоптанных стилистическими лохами коридорах Конгресса комплект из белой рубашки с воротничком на пуговках и мокасин с кисточками считается вполне формальным стелем одежды. Я много лет думал, что рубашку такого типа с двубортным пиджаком носить просто невозможно, пока не увидел, с каким шиком это делает Фред Астер в фильме «Иоланда и вор». Конечно, Фреду блестяще удавалось даже использовать вместо ремней галстуки, но, попробовав этот комплект на себе, я поразился, какой свежести он придает образу мужчины.

Американские мужчины в большинстве своем носят большие, мешковатые рубахи, в которых выглядят еще большими идиотами, чем в своих же больших, мешковатых костюмах. Уж не знаю, является это последствием эпидемии ожирения или издержками насаждаемой рынком ширпотреба ментальности безразмерности. Кроме того, американские «традиционалисты» всегда тяготели к эстетике бесформенности и мешковатости, чтобы четко отличаться от своих континентальных собратьев с осиными талиями. В основе стиля «Лиги Плюща» лежал привычный американцу костюм-мешок с просторным пиджаком без всякого акцентирования талии, а фасон сопутствующих этому костюму сорочек из рубашечного «оксфорда» часто характеризовался словосочетанием «щедрых размеров». Тучные мужчины нередко считают, что такая стилистическая «щедрость размеров» может помочь им скрыть свою корпулентность, но в действительности она становиться только заметнее. Рубашка должна быть скроена по фигуре и достаточно хорошо облегать тело. Рубашка не должна со всех сторон нависать над поясом брюк, а руки не должны выглядывать из манжетов как из печных труб.

Рубашка должна быть скроена по фигуре и достаточно хорошо облегать тело.

Хотя вполне возможно, что манжеты делают такими, чтобы внутри их умещались модные ныне наручные часы размером с бублик.

Хотя европейские производители рубашек, как правило, шьют достаточно облегающие и приталенные рубашки, на американский рынок многие из них поставляют продукцию со специально измененными пропорциями. Продаваемые в Америке рубашки от «Charvet» отличаются от рубашек «Charvet» из парижских магазинов большей полнотой, но даже после этого они все равно у же среднестатистических американских рубашек. Но времена меняются, и теперь даже такие бастионы мешковатости, как «Brooks Brothers», предлагают потребителю зауженные рубашки. Я бы посоветовал вам при покупке рубашки не полагаться на указанный размер, а обязательно ее примерить. Да, она аккуратно свернута и закреплена булавочками, но не стесняйтесь попросить продавца ее распаковать для примерки. А если она вам понравится, но будет слишком широка, ее можно будет ушить у портного, а иногда за несколько лишних долларов это могут сделать прямо в магазине.

На сей момент самым жутким трендом мужской моды текущего тысячелетия можно считать привычку некоторых мужчин носить рубашку навыпуск. Причем намеренно. Я знаю, что многим кажется, что ходить с незаправленной, а то и заправленной только с одной стороны (как будто ты только что проснулся и еще даже не успел выпить кофе) рубашкой – это очень круто. Я знаю, что этим приемом предполагается демонстрировать этакое юношеское небрежное je ne sais quoi, но гораздо чаще при виде такого человека возникают мысли о том, что он не может заправить рубашку, потому что слишком растолстел. Еще хуже незаправленная рубашка выглядит, когда поверх нее еще и надет пиджак. Конечно, некоторые рубашки сделаны специально для того, чтобы носить их навыпуск, и подол у них соответствующим образом обрезан, но и их тоже ни в коем случае нельзя надевать под пиджак. Гораздо лучше они будут выглядеть под кафтаном. Еще один вопиюще безобразный тренд – это мода на незастегнутые французские манжеты, почти полностью торчащие из рукавов пиджака и болтающиеся при ходьбе. В результате всего этого их владелец становится похож на беспризорника-побирушку. В качестве аксессуара я бы посоветовал использовать помятую жестяную кружку для мелочи.

Нет, у настоящего мужчины манжеты должны быть застегнуты и выглядывать из рукавов пиджака так, чтобы были видны изумительной красоты запонки. Манжет должен выступать из рукава пиджака где-то на половину дюйма. Когда сорочки под рукавами пиджака не видно, мужчина становится похож на орангутана, передвигающегося на костяшках кулаков, или на Джорджа У. Буша времен первого президентского срока, что, в принципе, почти одно и то же. Если уж и ошибаться, то лучше в большую сторону, как это делал Сэмми Дэвис-младший, выставляя напоказ почти весь манжет целиком. Большинство мужчин просто толком не знают своих размеров и поэтому ходят в рубашках со слишком короткими рукавами и чересчур тесными воротничками. Кроме того, многие мужчины не перестают расти даже после того, когда вроде бы давно должны были, и в результате цепляются за устаревший размер воротничка как за лучшее воспоминание юности. Возьмите себя в руки и снимите с шеи мерку, пока не лопнула голова.

Мужская рубашка должна быть неизменно свежей. Ничто больше не придает такой законченности образу. Сдавайте свои рубашки в прачечную. Конечно, вам, может быть, кажется, что вы и сами прекрасно умеете управляться с утюгом, но руку профессионала будет видно всегда. Одни мужчины умудряются до самого вечера излучать утреннюю свежесть, другие (включая меня) за считаные часы превращаются в нечто растрепанное и помятое. Если рубашка быстро мнется, поменяйте ее или задумайтесь, не стоит ли в следующий раз попросить в прачечной ее накрахмалить.

Некоторые мужчины любят украшать свои рубашки монограммами. Да, монограмма снижает вероятность, что рубашку сопрут в общаге, но мне достаточно и прачечной бирки внутри воротничка. Я не против монограмм, когда они спрятаны где-нибудь под пиджаком, где им, собственно, и место, но, завидев инициалы на французском манжете человека, сидящего напротив меня за покерным столом, я предпочитаю на всякий случай взвести курки своих кольтов.

О галстуках

Я обожаю галстуки, потому что только у этого предмета мужской одежды есть настоящие враги. Иранские революционеры, например, видят в галстуке нечестивый фаллический символ декадентствующего Запада, крест крестоносцев, то есть эмблему Великого Шайтана. Другие противники галстука называют его символом конформизма, подчинения и даже несвободы. Некоторые считают, что в нем зашифрован тайный реверанс в сторону черной магии, или видят в нем фэшн-версию масонского узла.

Галстук в действительности может быть смертельно опасен для своего владельца, и именно поэтому галстуки не носят в заводских цехах. Иные заявляют, что галстук – это единственный предмет мужского гардероба, не имеющий никакого функционального смысла. В результате в высокотехнологичных компаниях Силиконовой долины к нему относятся с презрением, а некоторые особо ревностные адепты учения, гласящего, что форма должна быть полностью подчинена функциональности, например руководители «IKEA», вообще объявляют его вне закона в своих компаниях. Но именно за это я и люблю галстук, за его полную, почти трансцендентальную бесполезность. Единственная функция галстука – это создание настоящей красоты, которой в наш дремучий век так не хватает человеку. Нефункциональный галстук для мужского гардероба – то же самое, что нефункциональная душа для физического тела. Галстук – это поэзия в чистом виде. Он существует ради себя самого. Галстук – это символ искусства и творческой выдумки. Это флаг несуществующей страны. А длинный галстук – это стрела, указующая на наше мужское достоинство.

Единственная функция галстука – это создание настоящей красоты, которой в наш дремучий век так не хватает человеку.

Во времена моей юности в большинство приличных ресторанов было положено приходить в пиджаке и галстуке. Клуб «21» был последним оплотом такого дресс-кода, но в 2009 году это правило упразднили и там. Теперь даже на ужин туда можно прийти без галстука (на дневной обед в таком виде позволили приходить еще за несколько лет до этого). Когда я был еще маленький, в большинстве ресторанов держали запас восхитительно чудовищных пиджаков и давно вышедших из моды галстуков, которые выдавались хамам и деревенщинам, осмелившимся явиться туда без этих обязательных предметов одежды. У меня сложилось впечатление, что эти предписываемые буквой закона прокатные костюмы выбирались по принципу «чем страшнее, тем лучше», чтобы хорошенько наказать безгалстучного посетителя за его опрометчивую дерзость. Но в клубе «21» в этих целях использовался прекрасный в своей простоте синий галстук с вышитым на нем большим красным числом «21». Я думаю, что от этой практики пришлось отказаться, потому что их регулярно воровали. Я жалею, что сам не прикарманил один такой, пока была возможность.

Несмотря на то, что галстук часто используется для демонстрации членства в какой-либо организации или выражения солидарности с каким-либо движением (этой цели служат, например, школьные галстуки, клубные галстуки, галстуки с символикой военных подразделений и дурацкие галстуки с нашитыми на них осликами и слониками), галстук же может быть средством выражения нонконформистской позиции. К примеру, в середине двадцатого столетия в моде были вручную расписанные галстуки. А еще, увидев группу совершенно одинаковых людей в серых деловых костюмах и белых рубашках, различить их можно будет если не по лицам, то хотя бы по галстукам.

Как написал в первом томе своего «Спутника провинциального модника» величественно притворный аристократ лорд Уимси:

«Галстук человека, преднамеренно это делается или нет, отражает его индивидуальность (или ее отсутствие) своим цветом, узором, материалом и толщиной, и, да, даже выбор узла много говорит о том, какие мысли бродят в расположенной чуть выше черепушке».

Традиционалист заявляет о своей принадлежности к университетской или другой элите значимыми для этой элиты расцветками и узорами, таинственными геральдическими знаками, чаще всего позаимствованными у британских школьных, клубных или военных товариществ. Плутократ предпочитает крупные, броские итальянские шелковые галстуки с вызывающими геометрическими узорами (помните галстуки «power suit»-эры?) или узорами, составленными из причудливых механизмов, теннисных ракеток, клюшек для гольфа, фигурок Пьеро или человеческих черепов. Традиция оформления богемного галстука стара, как сам галстук. В добрые старые времена художники своей рукой расписывали свои галстуки. Соответственно, галстуки существовали и кубистские, и вортицистские, и футуристские. Авангардные галстуки можно было увидеть и в интеллектуально-литературном сердце Лондона, районе Блумсбери, и в цюрихском дадаистском клубе «Cabaret Voltaire». Раскраска галстуков британских художников иногда напоминала «слепящий камуфляж», созданный вортицистом Эдуардом Уодсвортом для маскировки военных судов во время Первой мировой войны, тогда как итальянский футурист Джакомо Балла придумал галстук с электрической подсветкой. Отца-основателя вортицизма Уиндема Льюиса мы видим на фотографиях в шарфах и галстуках, напоминающих художественные абстракции дизайнателье «Omega Workshops». Сальвадор Дали не только придумывал галстуки для себя и для производства, но и имел обыкновение носить их по несколько штук одновременно.

Создается впечатление, что галстук со всей своей откровенной бесполезностью является чем-то типа оригинального арт-объекта, который еще можно на себя и надеть. Выходит, что галстук может быть не только символом братства, единства или солидарности, как о нем чаще всего думают, но и средством выражения абсолютной индивидуальности и неукрощенной эксцентричности. Как это ни забавно, галстук может в одно и то же время являться символом и конформизма, и бунта.

Одной из главнейших модных характеристик галстука является его ширина. Эмпирическое правило гласит, что ширина мужского галстука не должна превосходить ширину лацканов пиджака. Во второй половине пятидесятых и начале шестидесятых, когда модернизм достиг своеобразного культурного апогея, мужчины одевались в узкие костюмы с узкими лацканами и такими же узкими галстуками (как это опять стало модно делать сегодня). Но потом, в конце шестидесятых и начале семидесятых, галстуки вновь стали толстеть на волне распространявшейся с Карнаби-стрит неоэдвардианской эстетики психоделического пижонства. Сержант Пеппер не носил тощих галстуков. В воздухе носилась жажда избытка и перебора буквально во всем, и жажду эту полностью удовлетворяли старые винтажные галстуки, которые не только соответствовали новой эстетике стилистического раздолбайства, но еще и продавались за сущие гроши. Главный закон моды гласит, что любая вещь входит обратно в моду после того, как рухнет на самое дно винтажной пропасти, будет подхвачена нищей, но стильной молодежью, а потом замечена и скопирована самыми крутыми фэшн-дизайнерами. Одним из первых пропагандистов возвращения широкого галстука был молодой дизайнер галстуков по имени Ральф Лорен. Потом галстуки не прекращали расти вширь до тех пор, пока не растолстели дюймов до пяти, а после этого маятник галстучной моды в очередной раз качнулся в обратную сторону.

В этом деле превыше всего – чувство пропорции. Узкому костюму – узкий галстук. Галстуки-лопаты восьмидесятых-девяностых были к месту, когда костюмы с амбальими плечами профессионалов из Национальной футбольной лиги правили на Уолл-стрит, хмуро сидели на скамейках запасных НБА и вещали с телеэкранов. Но история моды полнится такими прискорбными конфузами, и некоторые из нас, бывает, не поддаются всеобщему поветрию. Я твердо убежден, что в одежде существуют золотые пропорции, которые будут правильными всегда. Если говорить о ширине галстука и лацкана однобортного пиджака, то дюйма три или около того – это идеал на веки вечные.

Эмпирическое правило гласит, что ширина мужского галстука не должна превосходить ширину лацканов пиджака.

Во время аберрации вкуса, называемой «power suit»-эпохой, я носил галстуки от «Hermès», потому что этот люксовый модный дом не пошел на поводу у всего остального мира и не стал раздувать галстуки до безумной ширины, а остался островком умеренности и сдержанности. Кроме того, на галстуки вменяемых пропорций тогда можно было время от времени наткнуться в бутиках, сохранивших свою приверженность идеям модернизма. Теперь, когда мода снова пришла в чувство, я опять вижу на прилавках достаточно много симпатичных, весьма пропорциональных галстуков. Несколько лет назад «Brooks Brothers» в момент редкого для себя просветления вывела на рынок трехдюймовый галстук под названием «университетский». Но потом, словно напугавшись своей смелости, они его с производства сняли. Однако с рыночным спросом не поспоришь, и теперь галстуки этой безупречной ширины снова можно найти у «Brooks Brothers», бренда, некогда воплощавшего платоновские идеалы.

Лично я воспринимаю любой галстук шириной меньше трех дюймов как аксессуар с оттенком ретро, но сегодня узкие галстуки в моде, и это хорошо. Мужчины, влюбленные в классические американские спорткары и «The Four Seasons» (я имею в виду рок-группу 60-х, а не ресторан в Нью-Йорке), предпочитают галстук-селедку и имеют на это полное право, пусть даже не от рождения. Бросать вызов стаду – это хорошо и правильно. Настоящий мужчина должен быть готов всю жизнь отстаивать свои принципы, особенно когда речь идет о таких важных вещах, как ширина галстука.

Да, сегодня мода дружит с благоразумием, но кто знает, сколько продлится эта идиллия. Моя бы воля, галстуки навсегда остались бы такими, какие они есть в текущий момент, то есть от двух с половиной до трех дюймов шириной. Если же говорить об их длине, то нам, как правило, советуют носить галстук так, чтобы его кончик достигал либо пряжки ремня, либо пояса брюк. Винтажные галстуки короче современных. Дело в том, что до семидесятых мужчины носили брюки с более высокой талией, а галстуки повязывали коротко, почти как аскотские. Сегодня итальянцы делают очень длинные галстуки. А все из-за того, что им нравятся большие, толстые узлы, а на такой узел длины галстука расходуется гораздо больше. Если галстук коротковат, в этом нет ничего страшного, но слишком длинный галстук нам совсем ни к чему. Зачем рисковать случайно обмочить кончик галстука в туалете или заклинить им молнию своего гульфика?

Если говорить об узлах, то вариантов здесь существует предостаточно. В 1999 году кембриджские физики Томас Финк и Йонг Мао опубликовали книгу «85 способов завязывания галстука». Больше всего распространены три узла: свободный четвертной, виндзор и полувиндзор. Я люблю старый добрый четвертной узел за его простоту, а также за очаровательную неправильность и асимметричность.

Когда речь заходит о виндзорском узле, который в наш век почти поголовного обсессивно-компульсивного расстройства личности стал чуть ли не самым популярным из всех, я часто цитирую, что сказал о нем Ян Флеминг в своей «Из России с любовью»: «Бонд поморщился: ко всем, кто завязывает галстук виндзорским узлом, он относился с недоверием. В этом узле было слишком много тщеславия. Он часто выдавал в человеке хама». Что в этом узле не нравится мне и, как думается, не нравилось и господам Бонду и Флемингу, так это его показная идеальность и симметричность, а также непомерно раздутые размеры. Виндзорский узел выдает в человеке не только хама, но еще и зануду, бытового диктатора, нездорового аккуратиста, зажравшегося придиру и привередника. Именно виндзорским узлом чаще всего завязывали гигантские полиэстеровые галстуки в семидесятых, а сегодня им щеголяют итальянские денди и прочие любители повыпендриваться широкими воротниками. Я думаю, что виндзорский узел – это максимально возможное в современных условиях приближение к рафу шекспировской эпохи. Еще виндзорский узел иногда называют «двойным военным узлом», и мы много раз видели его на строгих армейских сержантах и дорожных полицейских, уж не говоря о том, что именно таким узлом завязывали свои галстуки генерал Паттон и Адольф Гитлер. У виндзорского узла есть свое место в истории, а если говорить конкретнее, то под срезанным воротничком, но его никак не назовешь узлом на все случаи жизни. Четвертной, с другой стороны, вполне можно назвать узлом элегантного пофигизма, потому что благодаря ему создается приятное впечатление, что мужчина одевался, не смотрясь в зеркало. Весь шарм свободного четвертного узла – в его небрежной асимметрии. При завязывании он получается как получается, и двух одинаковых четвертных узлов в мире не сыщешь.

Исполняя обязанности модного советника нации, я получаю слишком много вопросов касательно морщинки, возникающей под узлом. Создается впечатление, что множеству мужчин она просто не дает покоя. Я только что надел достаточно толстый шелковый галстук от «Timothy Everest», завязав его своим обычным четверным, и на нем в результате получились аж целых две морщинки. Мне кажется, получилось очень симпатично. Но я к этому не стремился. Так вышло само собой. Я обожаю такие спонтанные результаты. Вообще, случайность играет огромную роль в любом творческом процессе. То есть если говорить о галстуках, то просто завязывайте их, и дело с концом.