Текст книги "Зов Ктулху: рассказы, повести"

И с тех пор Куранес правил краем Ут-Наргай и всеми окрестными землями, и двор его был как в Селефаисе, так и в облачном Серанниане. Он все еще правит там, и его счастливое царство будет длиться вечно, хоть под скалами Иннсмаута волны пролива и забавлялись игрой с телом бездомного, еще на рассвете тащившегося через полупустую деревню, а позабавившись, швырнули его на камни близ увитого плющом Тревор-Тауэрс, где столь же жирный, сколь напористый пивовар-миллионер наслаждается купленным духом исчезнувшей аристократии.

1922

Извне

Непостижимо ужасной была перемена, постигшая моего лучшего друга, Кроуфорда Тиллингаста. Я не видел его с того самого дня, двумя с половиной месяцами ранее, когда он сообщил мне, к какой цели вели его натурфилософские и метафизические исследования; в ответ на мои уговоры, порожденные благоговейным трепетом, почти что страхом, он выставил меня вон из своей лаборатории, а затем и из дома в припадке фанатической ярости. Я знал, что с тех пор он почти все время проводил взаперти в своей лаборатории на чердаке, с этим проклятым электрическим аппаратом, почти ничего не ест и не пускает к себе даже слуг, но и думать не смел, что за столь недолгое время – десять недель – человеческое существо способно так измениться и обезобразиться. Некогда крепкий мужчина, вдруг отощавший, являет собой не самое приятное зрелище, но куда хуже пожелтевшая или посеревшая обвисшая кожа, зловещий взгляд ввалившихся глаз, морщинистый лоб с набухшими венами и дрожащие, дергающиеся руки. Все усугубляла его отталкивающая неряшливость: платье было беспорядочно растрепано, кустились темные волосы, побелевшие у корней, на некогда гладко выбритом лице клочьями росла седая борода, и общее впечатление было ужасающим. Но таков был облик Кроуфорда Тиллингаста в ту ночь, когда его полусвязное послание привело меня к его двери после недель, проведенных в изгнании; колеблясь, подобно призраку, стиснув свечу в руке, он впустил меня, украдкой бросив взгляд через плечо, словно в старинном, одиноком доме вдали от Беневолент-стрит скрывалось нечто пугающее, незримое.

Принявшись за изучение наук и философии, Кроуфорд Тиллингаст совершил ошибку. Искания эти должно оставить исследователю бесстрастному, бескорыстному, так как человеку деятельному и подверженному чувствам они сулят два равно трагичных исхода: отчаяние, если его постигнет поражение, и невообразимые, неслыханные ужасы в случае успеха. Некогда Тиллингаст терзался от неудач, одиночества и меланхолии, но теперь, будучи во власти тошнотворного страха, я понимал, что он пал жертвой собственного триумфа. Десять недель прошли с тех пор, как я предупреждал его об этом, когда он разразился речью об открытии, что ждет его впереди. Взволнованный, раскрасневшийся, он говорил со мной необычайно резко, хоть и в знакомой поучительной манере.