Текст книги "Артур Джермин"

Говард Филлипс Лавкрафт
Артур Джермин

Жизнь – страшная штука, а порой из предыстории того, что нам известно, вдруг проглядывают поистине дьявольские откровения, делающие ее страшней тысячекратно. Наука уже вызывает томление души своими ужасными открытиями и, вероятно, полностью истребит род людской, если мы и впрямь особый род, ведь у нее припасены невообразимые ужасы, и стоит им вырваться на свободу, мозг смертных не перенесет такого потрясения. Если бы мы знали, кто мы такие, то наверняка последовали бы примеру сэра Артура Джермина, который однажды вечером облил себя маслом и поджег. Никто не собрал его обгоревшие останки в урну, никто не поставил ему памятник. После его смерти обнаружили кое-какие бумаги и некий предмет в коробке, после чего людям захотелось похоронить и память о сэре Артуре.

Получив предмет в коробке из Африки, Артур Джермин вышел на торфяное болото, поросшее вереском, и совершил самосожжение. Именно злополучный предмет, а не странная внешность, заставил его свести счеты с жизнью. Многим опостылел бы свет, надели их природа своеобразной внешностью Артура Джермина, но он, поэт и ученый, не обращал внимания на свое странное обличье. Стремление к познанию было у него в крови. Его прадед, сэр Роберт Джермин, был известным антропологом, а прапрадед, сэр Уэйд Джермин, – одним из первых исследователей Конго, с глубоким знанием дела описавшим быт местных племен, преданья старины и животный мир этого региона. Разумеется, страстное увлечение сэра Уэйда наукой граничило с маниакальностью. Когда вышла в свет его книга «Заметки по поводу нескольких регионов Африки», его эксцентричные домыслы о судьбах ранней белой цивилизации в Конго стали предметом насмешек. В 1765 году бесстрашного исследователя поместили в психиатрическую клинику в Хантингдоне.

Сумасшествие было свойственно всем Джерминам, но они, на радость людям, не отличались плодовитостью. Генеалогическое древо не разветвилось, и Артур оказался последним в роду. Еще неизвестно, как бы он поступил, получив злополучный предмет, если бы род на нем не заканчивался. Семейство Джерминов и до него не отличалось привлекательностью – что-нибудь да портило внешность каждого в роду, но Артур превзошел всех. Судя по портретам предков в родовом поместье Джерминов, до сэра Уэйда еще попадались приятные лица. Сумасшествие в семье, без всякого сомнения, пошло от сэра Уэйда. Его безумные истории об Африке одновременно потешали и ужасали его немногочисленных друзей. Сумасшествие проявилось и в его коллекции раритетов и образцов: нормальному человеку не пришло бы в голову собрать и сохранить нечто подобное. Но что особенно потрясло окружающих, так это поистине восточное затворничество, на которое он обрек свою жену. По его словам, она была дочерью португальского торговца, с которым он познакомился в Африке. Ей не нравился английский образ жизни. Леди Джермин приехала вместе с мужем и младенцем сыном из второй, самой долгой его экспедиции, а потом сопровождала его в третьей, последней, откуда не вернулась. Никто и никогда не видел леди Джермин лицом к лицу, даже прислуга. Она отличалась своеобычным, весьма вспыльчивым нравом. Во время своего короткого пребывания в родовом поместье Джерминов она жила в дальнем крыле дома, общаясь лишь с мужем. Сэр Уэйд проявлял особую заботу о своем семействе. В Африке он никому не доверял своего сына, если не считать неприятной на вид черной служанки родом из Гвинеи. Вернувшись после смерти жены в Англию, он взял всецело на себя попечение о сыне.

Друзья сочли сэра Уэйда сумасшедшим из-за разговоров, которые он заводил, особенно когда бывал навеселе. В рациональном восемнадцатом веке эксцентричные рассказы ученого о диких зрелищах и диковинных происшествиях под луной в Конго казались по крайней мере неблагоразумными. А он живописал гигантские стены и колонны вымершего полуразрушенного города, увитого лианами, влажные каменные ступени, ведущие в мрачную бездну подземных сокровищниц и невообразимых катакомб. Всех особо поразили бредовые вымыслы о живых существах, обитающих на руинах города, – полузверях из джунглей, полулюдях из языческого города. И Плиний[1]1
  Плиний – имеется в виду Плиний Старший (23 или 47–79), римский писатель, автор «Естественной истории» в 37 книгах.


[Закрыть] проявил бы изрядный скепсис, описывая подобные фантастические сущности. По словам сэра Уэйда, они, возможно, появились после того, как в опустевшем городе среди стен, сводов и резных колонн поселились человекообразные обезьяны. Вернувшись из последней экспедиции, сэр Уэйд стал еще более словоохотлив, особенно после третьей кружки в «Голове рыцаря». С жаром, приводившим слушателей в содрогание, он похвалялся своими находками в джунглях, своим житьем среди руин страшного города, где до него никто не бывал. А потом он понес околесицу о таинственных живых существах, и его запрятали в сумасшедший дом. Он серьезно повредился рассудком и даже не протестовал, когда его заперли в комнате с решеткой в Хантингдоне. С тех пор как его сын вышел из младенческого возраста, сэр Уэйд все меньше и меньше любил свой дом, а под конец он, возможно, вызывал у хозяина страх. Сэр Уэйд почти все время обретался в «Голове рыцаря», и, когда его посадили в сумасшедший дом, сэр Уэйд в какой-то степени почел это за благо, будто ему была дарована некая защита. Через три года он умер.

Сын сэра Уэйда Джермина Филип был очень странным человеком. Несмотря на разительное сходство с отцом, в его внешности и в манере держаться проявлялась откровенная грубость, и все избегали его общества. Хоть Филип и не унаследовал отцовского безумия, как опасались многие, он был на редкость глуп и подвержен приступам необузданной ярости. Он был невысок ростом, но очень силен и невероятно подвижен. Через двенадцать лет после того, как он получил титул баронета, Филип женился на дочери своего лесничего. Молва приписывала ей цыганское происхождение. Еще до рождения сына Филип поступил простым матросом на корабль, что окончательно отвратило от него общество, и без того возмущенное его поведением и мезальянсом. Когда закончилась Война за независимость в Америке, Филип, по слухам, служил на торговом судне, ходившем в Африку. Он прослыл сильным и сноровистым, но однажды, когда его корабль бросил якорь у берега Конго, Филип бесследно исчез.

С сыном Филипа Джермина наследственность сыграла роковую шутку. Высокий и довольно красивый, несмотря на некоторую диспропорцию в телосложении, наделенный своеобразным восточным изяществом, Роберт Джермин вошел в жизнь как ученый и исследователь. Именно он впервые занялся изучением огромной коллекции раритетов, которую его сумасшедший дед привез из Африки, и прославился как этнолог. В 1815 году сэр Роберт женился на дочери седьмого виконта Брайтхольма и имел в браке троих детей. Старшего и младшего никто никогда не видел: оба отличались физическим уродством и слабоумием. Опечаленный семейными невзгодами ученый искал утешения в работе и совершил две продолжительные экспедиции в глубь Африки. В 1849 году его второй сын Невил, личность, прямо скажем, отталкивающая, сочетавший грубость Филипа Джермина с высокомерием Брайтхольмов, убежал из дому с какой-то танцовщицей, но через год вернулся и получил прощение. Он переступил порог родительского дома вдовцом с младенцем сыном Альфредом, в будущем – отцом Артура Джермина.

Друзья говорили, что череда семейных невзгод повредила рассудок сэра Роберта Джермина, но на самом деле несчастье произошло, вероятно, из-за африканской легенды. Старый исследователь собирал фольклор племени онга, жившего там, где дед и он сам проводили исследования, надеясь каким-то образом объяснить сумасбродные вымыслы сэра Уэйда о затерянном в песках городе, населенном полулюдьми. Определенная логика в странных повествованиях предка могла означать, что воображение сумасшедшего стимулировалось мифами туземцев. Девятнадцатого октября 1852 года в поместье Джермина явился исследователь Африки Сэмюэль Ситон с рукописью собранного им фольклора племени онга, полагая, что некоторые предания о сером городе, населенном белыми обезьянами, которыми управлял белый бог, могут представлять ценность для этнолога.

...

конец ознакомительного фрагмента