Текст книги "Наковальня звезд"

– Итак, ты говоришь, что не замечено никакой защиты?

– Никакой, – подтвердил Хаким и повторил, – Никакой очевидной защиты на поверхности внутренних миров. Истощённый газовый гигант выказывает наименьшую активность. Кажется, что это просто большая глыба из огромного количества обломков горных пород, с тонкой атмосферой, состоящей из гелия, двуокиси углерода, брома и незначительного количества углеводорода. Вот посмотри список.

– Где же взять горючее? – риторически произнёс Мартин. В списке не было водорода, метана и аммиака. Гелия было такое мало, что он казался бесполезным. Глядя на этот список, не возникало желания устремиться вниз за топливом с нетерпением Робин Гуда, рванувшегося к кошельку, висящему на дереве.

– Хороший вопрос. Но я так же, как и ты, могу только догадываться. Звезде больше шести миллиардов лет. Все газообразные вещества могли быть потеряны уже при рождении, вместо них планета могла получить лишь тончайшую оболочку атмосферы. И всё же, это весьма необычно для карликовой жёлтой звезды, да ещё при таком соседстве.

– Даже если соседство столь многочисленно?

Хаким кивнул:

– Даже в этом случае. Хотя ты прав, газообразные вещества могли быть истощены межзвёздными путешественниками. Или… – Мартин поднял голову, – все они могли быть преобразованы в антиматерию для изготовления убийц-зондов.

– Из этого могло получиться очень много зондов-убийц.

Хаким кивнул:

– Миллиарды, с запасом горючего, способных достигнуть соседних звёздных систем. И всё это – за счёт истощения внешней атмосферы, комет, лун, газовых гигантов, всего… Если можно так выразиться, в таком случае работали огромные порочные комбинаты, ведущие весьма рискованную работу, но ставящие перед собой великие цели. Из всего этого логично вытекает, что они мечтали о масштабной колонизации.

– Но мы же не обнаружили рядом других систем…

– С той поры, как они могли отправить зонды, до того момента, как те могли вернуться, выполнив задание, должны пройти века. Что если цивилизация изменилась за это время?

– Да, конечно, возможно и такое.

– Можно назвать множество потенциальных причин подобных изменений: гнев других цивилизаций, малодушие самой планеты, создавшей машины-убийцы, да и многое другое.

– Как ты думаешь, какое количество газов могли прежде содержать эти пять массивов? – поинтересовался Мартин.

– Трудно сказать, ведь основные скопления потеряны, – задумчиво произнёс Хаким. – Мы вряд ли с большой точностью можем указать размеры, но представляется, что каждый из массивов имел диаметр в несколько тысяч километров. Так как удельный вес этих масс почти не изменялся, можно предположить, что они состояли из нейтрино…

– Я сейчас заканчиваю работу над анализом состава внешнего облака, – вмешался Торкильд Лосось, – Мин Муссон – над анализом состава пыли и обломков внутри системы.

– Пыль и обломки… Скажите, как много времени понадобится, чтобы вытолкнуть самый огромный из обломков?

– Это не реально, – откликнулся Торкильд, – Наибольший из обломков слишком велик, чтобы от него можно было избавиться, даже с помощью радиации. Вспомните о направлениях движения звёздной пыли вблизи обломка…

– Да, это говорит о многом, – кивнул Хаким.

– Сколько времени вам нужно, чтобы закончить работу? – спросил Мартин.

– День? – Хаким повернулся к своим коллегам.

– Мне нужно немного отдохнуть. Мой момераф работает уже не так чётко, как раньше, – пожаловалась Мин Муссон.

– Ну, хорошо, даю вам полтора дня.

– Прекрасно, – сказал Мартин.

Через три дня они должны были войти в первичное облако. До сего момента им необходимо было принять решение. Мартин не сомневался в том, какое решение примут дети. Но, кроме всего прочего, до вхождения в облако необходимо было произвести расщепление «Спутника Зари». После разделения «Черепахе» предстояло немедленно начать суперторможение, а затем рассеять производителей и манипуляторов внутри данной системы планет. «Заяц» должен был оставаться в стороне и, в случае неудачи «Черепахи», попытаться уже самому выполнить задание.

Подходил к концу второй цикл торможения. Мартин ощутил свободу движений, будто бы к нему присоединили высокозарядную батарею. Некоторые из детей почувствовали лёгкое недомогание, которое вскоре прошло.

Прежде Дженнифер Гиацинт не производила никакого впечатления на Мартина. Это была весьма энергичная и болтливая особа. Её трудно было назвать не только красивой, но даже и миловидной – треугольное лицо, узенькие, постоянно моргающие глазки, тонкие руки и несоразмерно большая грудь. Вдобавок к этому, с её лица не сходило выражение, будто её только что оскорбили. Но постепенно Дженнифер сыскала уважение Мартина своими точными наблюдениями о жизни на корабле, своей готовностью браться за любую работу, – даже за ту, которую другие находили неприятной или рутинной.

Как и Ариэль, Дженнифер чем больше работала с момами, тем меньше им доверяла. Но она реализовала своё недоверие своеобразной вариацией партизанской войны: она, используя интеллект, догадывалась о таких вещах, о которых момы никогда не рассказывали детям.

Мартин откликнулся на её просьбу встретиться с ней в первой половине дня, тем более, что в это время Тереза была занята – она тренировалась вместе с другими пилотами бомбардировщиков.

Взволнованная, Дженнифер поднялась в каюту Мартина. Она явно испытывала смущение.

– Ну, и зачем я тебе понадобился, – небрежно произнёс Мартин, надеясь, что это поможет Дженнифер расслабиться. Она сделала большие глаза и пожала плечами, будто бы ей действительно не было что ему сказать. Девушка казалось смущённой, как при первом свидании.

– Ну, Дженнифер… – Мартин начал выходить из себя.

– Я постоянно думаю, – выпалила она, защищаясь, будто бы он обвинял её том, что она расстроила его планы. – Я только и занимаюсь тем, что работаю с момерафом и размышляю. И я пришла к некоторому заключению, – правда, ещё не очень чёткому, но мне кажется, что ты заинтересуешься им… Надеюсь, что заинтересуешься.

– Я с удовольствием выслушаю тебя, – вежливо произнёс Мартин.

– Я ещё не все окончательно обдумала, но мне уже не так-то просто отказаться от этих своих мыслей. Я думаю, тебе будет полезно ознакомиться с большинством из них…

– Я весь во внимании.

– Момы ничего нам не говорят…

– О, я вижу привычка обвинять момов становится всё более и более популярной, – пробормотал Мартин.

Дженнифер моргнула:

– Но ведь это правда. К примеру, они не объясняют нам, как преобразовывают простое вещество в антиматерию. Или – как они простое вещество сжимают до нейтрониума. Или как работает связь «ноуча», не опасаясь перехвата информации.

– Им просто кажется, что нам и не нужно этого знать.

– По-моему, даже любознательность – уважительная причина.

– Не спорю.

Мартин знал, что его способности работы в момерафе были ниже, чем у Дженнифер. Она была явно способнее, более восприимчива к нововведениям, на корабле она уступала, пожалуй, только Джакомо Сицилийцу.

– Наблюдая за момами, я проанализировала некоторые вещи. Я имею в виду методы Благодетелей – то, что они делали на Земле и на Центральном Ковчеге. Да и на Марсе тоже. Они умеют основательно изменять состояние материи – это ясно, как день. И умеют превращать материю в антиматерию. Но не думаю, что они могут изменить кривизну пространства или вращать галактики – для этого нужно уметь превышать скорость света, а этого они, кажется, не умеют делать.

– Так, с этим разобрались. Давай дальше.

– Принцип работы момерафа, – я имею в виду чисто формальную сторону, не психологическую, – строится на так называемой теории информации, связанной с физиологий человека. Есть аргументы и против этой теории, но я ещё не работала над ними.

Мне непонятно, на что надеятся момы, готовя инструкции для тренировочных занятий. Как их воспринимать? Итак, мы обязаны знать лишь конкретные вещи, – такие, к примеру, как ремонт автоматической системы связи в случае поломки корабля в бою. Но это же смешно! «Спутник Зари» саморемонтируется, а бомбардировщики… Правда, я догадываюсь, что они просто не хотят, чтобы бомбардировщики приближались к их кораблю в случае, если они превратятся …

– Не продолжай, я всё понял, – Мартину не терпелось перейти к следующему вопросу обсуждения.

– Хорошо, возвращаемся к разговору о превращении в антиматерию. Я думаю, они имеют доступ к информационной структуре частиц, то есть к той информации, которую несёт каждая частица. Если это действительно так, то они могут вмешиваться в работу так называемых привилигированных каналов. Хотя «каналы», конечно, в данном случае слово неподходящее. Я назвала бы это привилигированным отрядом частиц… но…

Мартин посмотрел на неё в упор.

– Несколько наиболее радикальных теоретиков на Земле предполагали, что «пространство-время» представляет из себя гигантскую матрицу, информация в которой передаётся мгновенно привилигированными отрядами частиц по их каналам, а бозоны, … ну фотоны и тому подобное, передают информацию со скоростью не большей скорости света. Вспомни, барионы, мезоны, гипероны – частицы, которые можно превратить в нуклоны, не увеличиваются при расширении Вселенной. Они привязаны только к космическому времени. Но бозоны – фотоны и так далее – в некоторых отношениях очень даже привязаны и к пространству. Когда Вселенная расширяется, длины их волн увеличиваются. Привилигированные отряды не привязаны к «пространству-времени» вообще. Так вот их частицы могут передавать конкретную специфическую информацию. Особый вид космической бухгалтерии. Благодетели, кажется, знают, как обнаруживать подобные отряды частиц и контролировать информацию, которую они несут.

– Я ничего не понял, Дженнифер.

Дженнифер вздохнула, присела на корточки рядом с Мартином, и начала объяснять снова, помогая себе жестами:

– Частицам необходимо знать определённые вещи, если только слово «знать» можно использовать здесь в его прямом смысле. Им необходимо знать, что они сами из себя представляют – массу, заряд, спин, характерные особенности и так далее, и место, где они находятся. Они реагируют на информацию, которой несут другие частицы, а также на информацию о характере и месторасположении самих этих частиц. Частицы – основные процессоры для обработки информации. Бозоны и привилигированные отряды – основные носители информации.

– Понятно, – отозвался Мартин, хотя он был ещё весьма далёк от ясности понимания и пока не решил, соглашаться ему или нет с подобной теорией.

– Я думаю, Благодетели – и возможно, планеты-убийцы, открыли способы контроля каналов привилигированных отрядов. И это выдающиеся достижение, потому что такие каналы доступны только для частиц и бозонов, на которые они работают. Их можно даже назвать запретными зонами, которые передают информацию о состоянии частиц. Это помогает управлять на квантовом уровне такими вещами, как бухгалтерией и уборкой в доме, если можно так выразиться. Скорость передачи информации – мгновенная, так как… ну это доказывают некоторые эксперименты, когда подобная бухгалтерия передавалась мгновенно через огромные расстояния и хотя, казалось бы, объёмная информация не может распространяться быстрее, чем свет, но при таком виде передачи это возможно, так как он весьма специфический – исключение из правил.

Бозоны путешествуют со скоростью света. Они несут информацию об изменении месторасположения, массы, объёма информации, ну и так далее, – об этом я уже говорила. Если кто-то сможет изменить их состояние и содержание информации, значит, он может сделать их лживыми. Если кто-то контролирует всю информацию, которую несут бозоны и привилигированные отряды – значит, он может обмануть другие частицы. Если же он повозится с внутренней информацией частицы, то сможет изменить саму частицу. Я думаю, именно таким образом они и создают антиматерию.

– Помниться, они говорили, что атом – это и есть антиматерия, не так ли?

Дженнифер широко улыбнулась:

– Все не так-то просто, но суть, думаю, именно в этом. Они все перемешивают в привилигированных отрядах, поработав внутри атома, лишают одновременно памяти гигантское число частиц, и, таким образом, создают антиматерию. Я получила момераф…

– Как ты думаешь, за сколько времени я смог бы досконально разобраться в том, что ты наговорила, – перебил девушку Мартин.

Та задумчиво оттопырила губу:

– Думаю, за три десятидневки.

– Но у меня нет такого количества времени, Дженнифер. Но, по крайней мере, мне хотелось бы взглянуть на твой отчёт… – Её теория показалась ему не очень важной сейчас. – Хотя честно говоря, твоя теория показалась мне нереальной.

Дженнифер нахмурилась:

– И, всё же, ты уделишь ей внимание, не так ли? Ну посмотри, всё же очень чётко и логично. Поработай с момерафом, и ты убедишься, что все это реально. Все превратится в согласованную систему, хотя существует ещё много частностей, над которыми я просто ещё не поработала. К примеру, я не знаю, какую систему координат частица использует. Относительную? Абсолютную? Картезианскую? Как много в ней осей? О, я пошутила, сказав, картезианскую – конечно же, этого не может быть. Но я уверена, частицы … как бы это сказать… можно назвать самоощущающими – то есть, им известно, что они из себя представляют и где находятся… Хотя извини, я кажется повторяюсь. И ещё… ты должен обязательно ознакомиться с нечто феноменальным, я получила это в момерафе… Правда, я ещё не закончила…

– Как много информации могут нести частицы? – поинтересовался Мартин.

– В зависимости от того, что это за частица, каждая из них уникальна. Объём информации зависит от состояния частицы, направления её движения и так далее. Но, предполагаю… в среднем где-то около двух сотен битов.

Мартин, нахмурившись, уставился в одну точку. Несмотря на усталость, он, похоже, заинтересовался услышанным.

– Если Вселенную представить, как компьютор, то с чем можно сравнить космические корабли?

– Момераф запретил подобные сравнения. Ничто не может быть конкретно описанным. Существуют только определённые правила взаимодействия.

– То есть, существование програмиста вообще невозможно?

– Момераф ничего не говорит об этом. Во всяком случае, это не реальная матрица, и уж точно не космический корабль. Матрица есть, но это не чёткое разделение по местам. Тебе это интересно, да, Мартин?

Ему было интересно, но впереди было так мало времени, что, казалось, не хватит времени не только на то, чтобы обдумать всё это, но даже на составление основного плана.

– Я посмотрю работу, когда смогу. Ты же знаешь, что я увяз по горло.

– Да, знаю. Но это может быть очень важным. Возможно, в районе Полыни мы столкнёмся с тем, что может подвердить или опровергнуть мою теорию. Если она не подойдёт, мы сможем обратиться к новым идеям.

– Да, да, несомненно, – сказал Мартин – Спасибо тебе.

Дженнифер вновь широко улыбнулась и поцеловала его в щеку.

– О, ты очень любезен. Но я думала, ты поинтересуешься ещё кое-чем…

– Чем?

– «Ноучем». Разве не любопытно, узнать, каким образом мы общаемся не только с соседними кораблями, но и с весьма отдалёнными.

– Тоже прибегнув к помощи отрядов привилегированных частиц?

– Не совсем. Если бы момы пользовались бы ими, не существовало бы дистанционных ограничений. Помнишь, мы не смогли беседовать с кораблём, находящимся на расстоянии свыше десяти миллиардов километров.

– Хорошо, что же тогда?

– Я думаю, используется резонанс. Представь, что мы изменим в частице один бит информации или несколько, изменим все то, чем одна частица отличается от другой. Частицы начнут резонировать. Таким образом и может быть послан сигнал. Мне ещё не все понятно , например, вопрос о лимите дальности, но я работаю над этим.

– Дай мне знать, к чему ты придёшь.

– Могу я рассказать это другим? И привлечь их к работе?

– Если у них есть время, – подчеркнул Мартин.

Она снова улыбнулась, церемонно поклонилась, вися в воздухе, и выскользнула в дверь.

Времени не осталось ни на что другое, только – на работу, тренировки и сон. Хотя Тереза спала вместе с Мартином, они не пытались заниматься любовью чаще одного раза перед сном, тогда как раньше делали это два – три раза в день.

В темноте каюты Мартин лежал, прижавшись к Терезе. Его мягкий член гнездился между её бёдер, чуть ниже ягодиц, липкая плоть приклеилась к коже Терезы. Его пальцы нежно ласками её бедра – Тереза уже засыпала, дыхание становилось редким по частоте и ровным. Разметавшиеся в беспорядке волосы Терезы щекотали нос Мартина, и он немного отодвинулся. Он открыл глаза и вновь увидел тускло мерцающие цифры момерафа – теперь математический анализ ситуации поглощал все свободное от работы и тренировок время Мартина. Как и всем детям, момераф помогал ему в важные моменты жизни прийти к самостоятельному решению.

Мартин занимался не только анализом данных, которые ему предоставил Хаким. В его расчётах присутствовала и интуиция, и какие-то сугубо личные соображения – короче, то, что было чисто человеческими качествами, что отличало их от момов.

Вероятно, они способны разрушить любую жизнь, существующую вокруг Полыни. Система не выглядела сильно защищённой, а в таком случае внезапность нападения могло сыграть решающую роль. Изображать из себя более слабого противника в данной ситуации было ни к чему.

Снова и снова Мартин анализировал варианты. Наконец пришёл благословенный сон.

Вселенную можно представить комбинацией плоскогорий и долин, – причём звезды гнездятся в долинах. А обширные пространства между светилами испещрены орбитальными маршрутами, стремящимися к выпрямлению, но так и не достигающими его.

Мартин медленно дрейфовал вдоль носовой части корабля. Вокруг, в гамаках, спала исследовательская команда. Всмотревшись сквозь прозрачную обшивку «Спутника Зари» в долины окрестностей Полыни, Мартин увидел их цель – на данный момент самую яркую звезду в поле зрения.

Не позднее, чем через двадцать часов они должны были начать разделяться на «Зайца» и «Черепаху». Мартин должен был руководить «Черепахой», Ганс – «Зайцем». Тридцать пять детей, включая Терезу, Вильяма и Ариэль, оставались в команде Мартина; Хаким и вся исследовательская группа должны былы следовать вместе с Гансом. «Заяцу» предстояло первым войти в систему Полыни для того, чтобы собрать информацию и передать её «Черепахе».

Мартин почувствовал, что кто-то стоит рядом и, обернувшись, увидел Ариэль. Она прерывисто дышала и выглядела не то возмущённой, не то испуганной.

– Что случилось? – спросил Мартин.

– Роза снова увидела тёмную форму. Но перед этим тоже самое видела и Алексис Байкал – в третьем доме-шаре, недалеко от перемычки, там, – где хранится запас горючего.

– Вот дерьмо, – не сдержавшись, ругнулся Мартин.

– Они обе думают, что это реальность, и сейчас рассказывают о случившемся другим… Я же поспешила сюда.

– Опять проделки Сатаны…

– Может быть, это и реальность, – качнула головой Ариэль. – Может быть, кто-то хочет помешать нам.

– Где они видели это? И вообще, расскажи поподробнее.

– Мне не известны подробности. Я же уже сказала, что сразу поспешила сюда.

– Почему ты не использовала жезл?

– Но тогда момы… – Ариэль замолчала, но несмотря на явное замешательство во всём её облике по-прежнему присутствовал вызов. – Никто не желает, чтобы момы узнали об этом.

– Но почему, чёрт побери?!

– Потому что многие думают, что момы… наши враги. Что таким образом, нас просто хотят довести до сумасшествия, до самоубийства.

Мартин схватил жезл и вызвал Ганс и пятерых экс-Пэнов.

– Но это же просто глупо, – пробормотал он, следуя за Ариэль к центральному коридору. Проходя мимо места запланированной границы разделения кораблей, он заметил, что расщелина уже сформировалась – выемка тянулась по стене перемычки, между точками крепления трубопроводов. Корабль сам выбирал, в каком месте произвести разделение. – В конце концов, нельзя же быть такими параноиками. Разве трудно использовать свои мозги по назначению?

– Тут я согласна с тобой, Мартин, – отозвалась Ариэль, которая в это время, используя лестничное поле, быстро поднималась по длинному коридору. – Многое из того, что они рассказывают, на мой взгляд, полнейшая чушь. Но ведь некоторые… боятся. Они видят за всем этим что-то нехорошее.

Мартин угрюмо поднимался позади неё.

Ариэль первой достигла коридора второго дома-шара, ведущего прямо в отсек Розы. Здесь к ним присоединился Ганс. Он вопросительно взглянул на Мартина. Тот пожал плечами:

– Опять какие-то тени.

Ганс состроил гримасу отвращения.

Стефания Перо Крыла и Гарпал Опережающий Время ждали их около двери. Мартин достал жезл и попытался связаться с Розой.

– Она ничего не слышит, – сказала Ариэль – Она в полной панике.

Мартин с Гансом с грохотом постучали в дверь. Но они не знали, слышат ли их те, – внутри.

Внезапно дверь открылась, и на пороге возникла Роза. Лицо её излучало какую-то вновь приобретённую уверенность. Высокая, величавая, с рыжими волосами, стянутыми сзади узлом, одетая в серый плотный халат, – её появление впечатляло, как появление нечто массивного, значительного.

– Какого чёрта… , – начал было Мартин. Выплеснуть сейчас на кого-нибудь злость было даже полезным для него.

– Заткнись, – оборвала его Роза. Её выразительный голос звенел, как мальчишеский. – Прошлый раз ты заставил меня почувствовать себя дурой, но теперь не я одна видела это. Ну и что ты скажешь на этот раз? Снова будешь отрицать, что это реальность?

Мартин попытался оттолкнуть её и пройти в комнату, но она заблокировала вход руками.

– Кто разрешил тебе входить? – возмущённо спросила она. – Что ты себе позволяешь? Думаешь, тебе все позволено?

Он понял, что ему так просто не справиться с ней, и отступил, задыхаясь от гнева.

– Если ты что-то видела, мне нужно знать, что это было.

– Мартин – Пэн, Роза, – вмешался Ганс. – Он не сделает тебе ничего плохого. Не будь дурой. Позволь нам войти.

– Роза, разреши им войти, – из глубины каюты раздался Алексис.

Роза с неохотой отошла в сторону, но не сводила пристального взгляда с входящих в каюту. Мартин никогда прежде не видел отсека Розы внутри – немногие видели. То, что он увидел сейчас, поразило его.

Каюта была полно цветов, изобиловала горшками и букетами – живые цветы и искусственные, сделанные из ткани и бумаги, на проволочных стеблях. Воздух был тёплым и влажным, вокруг горело множество ярких ламп.

В каюте, кроме Розы и Алексис, сейчас находились ещё десять Венди и два Потерянных Мальчика, да попугаи играли в прятки, скрываясь среди цветов.

Мартин понял, что перевес не в его пользу, но он чувствовал только отупление и ничего больше.

– Алексис, а что видела ты?

Алексис Байкал, – девушка среднего роста, со смуглым лицом и рыжеватыми волосами, слегка покачивалась в гамаке, свесив вниз не по-женски мускулистые ноги. Вид у неё был весьма безрадостный.

– Я видела в центральном коридоре, недалеко от того места, где хранится запас горючего, огромную тёмную форму.

– На что это было похоже?

Роза было угрожающе двинулась на него – причина такой реакции была понятной – но Мартин шутливо поднял руки и улыбнулся во весь рот.

– Он никому из нас не верит! – закричала Роза. Её голос был подобен звуку горна.

– Прекрати, Роза, – остановила её Ариэль. – Он пытается выслушать вас.

– Размером Оно было больше, чем пять или даже шесть людей, вместе взятых, – продолжала рассказывать Алексис. – Но реальной формы Оно не имело.

– Ты разговаривала об этом с момами? – поинтересовался Ганс.

Роза во все глаза смотрела на них, но не двигалась. Рука Ариэли предостерегающе лежала на локте Розы. Мартин был заинтригован – казалось, Ариэль должна бы использовать этот шанс, чтобы помешать ему и дискредицировать момов, но вместо этого, она помогала ему. Он почувствовал, что вообще перестаёт что-либо понимать.

– Нет, не разговаривала, – ответила Гансу Алексис. – Но мы действительно видели это. Мы ничего не придумываем!

Мартин понял, что прежде, чем рассказывать все другим детям, Алексис пришла к Розе. И сейчас, когда Роза активно оборонялась, Алексис старалась поддержать её, подтвердить сказанное.

– Оно было живое? – поинтересовался Ганс. Он немного склонился, чтобы ему было удобнее общаться с Алексис.

– Да, живое. Оно покачивалось. Знаете, вот так, как студень.

– Было ли у него явно выраженное лицо, руки, ноги? – спросила Стефания. Каждый из спрашивающих явно пытался опередить в вопросах Мартина, – чтобы дать ему возможность немного остыть. Мартин был рад этому – действительно, сейчас ему лучше просто послушать других.

Роза поглядывала на окружающих, – встревоженная, но держалась она довольно спокойно.

– Оно было чёрное, – с усилием выдавила из себя Алексис. – Огромное, живое. Но Оно не произнесло ни звука.

Чувствовалось, что девушка сама понимала, что ей вряд ли поверят.

– Это всё, что ты видела?

Алексис встретилась глазами с задавшей вопрос Стефанией и кивнула:

– Да, это всё, что я видела.

Ганс напряг руки и передёрнул плечами так, как будто бы он был связан и пытался освободиться.

– Куда Оно ушло?

– Не знаю, – сказала Алексис. – Я быстро развернулась и убежала, и больше ничего не видела.

Дверь распахнулась, и вошли ещё три Венди: Нэнси Летящая Ворона, Жанетта Нападающий Дракон и Кирстен Двойной Удар. Кирстен объявила:

– Они хотят вам кое-что сообщить. Мартин, они видели то же самое.

– Но мы не видели ничего такого, что могли бы иденфицировать, – уточнила Нэнси.

– Вы видели это, когда были вместе? – поинтересовалась Стефания.

– Нет, – ответила Жанетта.

– Спросите у них, наконец, что же они видели, – не выдержав, взмолилась Роза.

Мартин указал на Нэнси:

– Ты первая рассказывай.

– Это был мужчина. Но не кто-то из нас. Я имею в виду, не кто-то из детей. Он был тёмный… то есть, одет в чёрные одежды.

– Где ты видела его? – спросил Мартин.

– Во втором доме-шаре. В холле, рядом с моим отсеком.

– А ты? – обратился Мартин к Жанетте.

Жанетта Нападающий Дракон покачала головой:

– Я лучше не буду ничего рассказывать.

– Но это очень важно для всех нас, – мягко произнёс Мартин.

– Мне трудно выразить это словами, – лицо Жанетта мучительно поморщилась. – Ну, пожалуйста, Мартин, оставь меня в покое. Ведь не я начала все это, а Роза… К тому же, я видела совсем не то, что видела Роза.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что Роза начала это? – резко спросил Ганс.

– Не давите на меня! – закричала Жанетта. – Я вовсе не хотела видеть это. Я даже не уверена, на яву ли это всё было.

– Я ничего не начинала, сестра, – Роза произнесла эти слова свистящим шёпотом и покачала головой, – Не упрекай меня.

– Я видела свою мать, – опустив глаза, неожиданно для всех сказала Жанетта. – Но её уже давно нет в живых, Мартин. Она умерла, когда мне было всего пять лет. Я увидела её, одетой в чёрное, несущей чемодан или что-то, похожее на чемодан.

– Вот дерьмо, – вырвалось у Розы.

– Роза, успокойся, пожалуйста, – сказала Ариэль.

– Да что за чушь она несёт! Она не могла увидеть такое, – возмутилась Роза.

– Почему, чёрт побери, не могла? – Ариэль покраснела. – Каждый видит то, что он видит.

– Они просто хотят это увидеть, и сами все придумывают. Вот мы с Алексис действительно видели…

– Всё, хватит, – Мартин поднял руку.

– Мы видели это, – теперь уже закричала Алексис. – Вы, наверное, думаете, что мы сумасшедшие…

– Это точно, – пробормотал Ганс.

Мартин поднял руку ещё выше и сжал губы.

– Успокойтесь все, – сказал он, – Роза, никто никого ни в чём не обвиняет. Здесь не соревнование на наиболее таинственный рассказ. Это понятно?

– Не учи меня жить, – прошипела Роза, – Ты…

– Заткнись, – резко приказала ей Ариэль, затем она в упор посмотрела на Мартина. Не считай наше сотрудничество само собой разумеющимся.

– Но почему все давят на меня?! – слезы ручьём текли из глаз Розы. – Вы ведь все равно сейчас все уйдёте… И оставите нас с Алексис в одиночестве.

– Я не знаю, что я видела или что это означает, – сказала Алексис. – Я просто сообщила о случившемся.

Вдыхая аромат цветов из Розиного сада, Мартин обдумывал, как бы поделикатнее завершить эту встречу.

– Итак, сделаем вывод: никто толком не знает, что он видел; но никто никого и не обвиняет. Роза, ты правильно сделала, что все рассказала. Так диктуют правила, понимаешь? Не смущайся, не прячься и не стыдись. Я хочу знать все обо всём.

Стефания одобрительно кивнула. А вот Ганса, слова Мартина, казалось, совсем не убедили.

– Ну будут ещё вопросы? Кого что ещё волнует? – вопрошал Мартин.

Никто не ответил.

– В течение следующего часа я собираюсь с каждым из вас поговорить индивидуально. Так что – по одному приходите в мою каюту. Но нам нельзя терять времени. Мы должны быть дисциплинированными и думать только о Работе. Согласны?

Все вокруг кивнули – все, кроме Ариэли и Розы.

– Нам предстоит принять серьёзное решение – завтра утром, перед разделением. Это все очень серьёзно. Не тревожьтесь о своём самолюбии и своём здравомыслии. Думайте о Земле.

Один за другим они приходили в его апартаменты. Мартин записывал их слова на жезл. Первой пришла Алексис Байкал – полная сомнений, плачущая и извиняющаяся. Мартин вновь попытался доказать ей, что в том, что с ней произошло, нет состава преступления. Но его усилия были бесплодны.

Ариэль была холодна, будто бы сожалея о своей безмолвной поддержке в каюте Розы.

– Мне кажется, это дело рук момов. Они экспериментируют с нами, как было и в случае первой тренировки в открытом космосе.

– Ты никогда не доверяла им, не так ли? – поинтересовался Мартин.

Ариэль покачала головой:

– Мы в ловушке. Так же думает и Роза, просто она не говорит столь прямо. Она в отчаянии.

– Ты думаешь она видела нечто, созданное момами?

Ариэль неохотно кивнула.

– Но зачем им это? – воскликнул Мартин. – Это бессмысленно. Зачем им дурачить нас? Скажи, зачем?

– Я думаю, что они хотят избавиться от слабых, – сказала Ариэль. – Или подвергают нас риску не выполнить Работу. Я не говорю, что мне абсолютно ясно, что случилось. Это просто мои домыслы.

– Это Роза-то слабая?

– О, послушай, я не хочу служить источником её неприятностей. Давай не будем говорить о Розе.

– Но у неё уже проблемы, Ариэль.

– Я знаю.

– Способна ли она выполнить свою работу?

– Она справляется со своими обязанностями достаточно хорошо, разве нет?

– Но сможет ли она продолжать?

– Думаю, да. Но детям нужно cмириться с ней.

– У меня создалось такое впечатление, что это ей нужно смириться с детьми.

– Возможно, ты и прав.

– Ты её подруга, Ариэль. Можешь ты привести её сюда?

– Попробую. Но она не рассказывает всего и мне. Ну хорошо, я поговорю с ней… Но, мне кажется будет лучше, если с ней поговорит кто-нибудь другой, а не ты.

Но Мартин не согласился: