Текст книги "Флетч в Зазеркалье"

Грегори Макдональд
Флетч в Зазеркалье

Глава 1

– Фаони. – На самом деле он снял трубку с телефона, стоящего на столе Энди Систа в гигантском здании «Глоубел кейбл ньюс» в Виргинии. Собственного телефона, как и стола, у него не было.

На коммутаторе знали, что он работает с Энди Систом.

– Флетч?

– Кто это?

– Это Флетч? – Молодой женский голос.

– Да. Джек. Фаони. Флетч.

– Я знаю, что тебя зовут Джек Фаони. В уик-энд, который мы провели вместе, ты просил, чтобы я называла тебя Флетч.

– Когда это было?

– Мы катались на лыжах. В Стоу, штат Вермонт. Несколько лет назад. Мы там встретились. В «Хижине». Ты пришел с парнями из поселка лесорубов. Играл на гитаре. Тебя поили пивом, чтобы ты не прекращал играть. Я, можно сказать, похитила тебя. Сначала я похитила твою гитару – Голос низкий, но приятный. – Когда ты выбежал за мной на автостоянку, чтобы вернуть гитару, я схватила тебя. Шел снег. Ты был потный. Я разорвала твою рубашку, сдернула ее с плеч. Помнишь, как снежинки падали на твое мокрые от пота плечи, когда мы целовались? Ты шипел, как раскаленная сковорода.

– Господи! Кем бы вы ни были, девушка, вам и сейчас удалось поднять мою температуру. Мне жарко. – Сунув палец под воротник рубашки, Джек оглядел огромный, ярко освещенный, с системой кондиционирования, уставленный современной оргтехникой зал. – А минуту назад все было нормально.

– Ты оказался таким выдумщиком. Глупый. Неужели ты меня не помнишь?

– Помню…

«Иссиня-черные волосы, широко посаженные черные глаза… Как же ее звали?»

– Я помню, что тебя уже не было, когда я проснулся.

– Мне пришлось идти к отцу. Он без меня не завтракает. Так что мы провели вместе не уик-энд, а лишь несколько часов.

– Я помню, что утро выдалось холодным, а мне пришлось бежать по снегу в порванной фланелевой рубашке. Спасибо, что оставила мне гитару.

– У тебя такие нежные руки.

– Почему ты не вернулась? Не оставила записки? Не нашла способа связаться со мной?

– Отец потащил меня кататься на лыжах. А потом отвез в Погкипси.

– Я ждал…

«Не так уж и долго. Грех упускать возможность пронестись по свежевыпавшему снегу».

– Я даже подумал, а не приснилась ли ты мне.

– В последние дни твоя фамилия постоянно мелькает в передачах ГКН. Эти потрясающие репортажи о Клане.

– Спасибо на добром слове.

– Теперь ты работаешь в ГКН?

– Наверное. Во всяком случае, торчу здесь. Они использовали все мои материалы.

– Здорово. Но они ни разу не показали твоего лица. Если это твои материалы, почему они не поставили тебя перед камерой?

– Вот этого не нужно.

– Не нужно? Многие так и лезут в кадр.

– Люди начинают тебя узнавать. И уже не сделаешь того репортажа, какие я привык делать.

– Понятно. Ты, должно быть, работаешь над каждым много времени.

– Много времени занимает подготовка. А на получение самих материалов уходит совсем ничего. Раз – и готово.

– Догадайся, где я?

– Любишь играть в разные игры?

– Да. Люблю.

– Дай подумать… Ты в тюрьме?

– Нет.

– Ты в больнице с ужасной болезнью, врач настоял, чтобы ты не скрывала от меня диагноза.

– Нет.

– Я сдаюсь. – Джек переложил бумаги на столе Энди Систа. – Почему бы тебе не напомнить, как тебя зовут, если, конечно, при нашей первой встрече ты сочла возможным представиться, не сказать мне, где ты находишься, если эта информация не уведет наш разговор в сторону, а уж в конце поведать мне, чем вызван твой звонок. Мы уже очень долго говорим, и я чувствую, мне пора принять душ.

– В тот раз, насколько я помню, мы совсем не говорили. Набросились друг на друга, как два медвежонка.

– Мне все равно, кто ты. Мне все равно, где ты. Мне все равно, почему ты звонишь. Прощай.

– Штауфель.

– Это имя или приказ?

– Шана Штауфель.

– О да, Шана. И где же ты, Шана?

– Виндомия.

– Знакомое слово. Где-то я его слышал. Это район заброшенных шахт в Аппалачах?

– Одно из самых больших поместий Америки.

– А, ну конечно. В Джорджии? И принадлежит оно…

– Если точно, то я звоню из телефонной будки около бензоколонки и универмага Виндомии. В поместье есть своя деревенька, с церковью, библиотекой и всем прочим.

– Интересно. А принадлежит поместье… парню, который изобрел… э…

– Честеру Редлифу. Он изобрел идеальное зеркало.

– Вот-вот. Этот человек дал нам возможность отличить наше левое от нашего правого, а правое от левого, когда мы смотримся в его зеркало.

– Правильно. Честер Редлиф. Изобретение применяется в различных отраслях науки и техники, в космосе…

– Такое ощущение, что ты цитируешь «Бизнес дайджест».

– Так и есть. Я читала о нем. До того, как встретила.

– Боксеры тоже оценили его зеркало.

– Неужели?

– Нынче они уже не так слепы и пропускают гораздо меньше ударов. Ты не заметила?

– Вроде бы нет.

– Теперь большинство поединков продолжается положенное число раундов, десять или пятнадцать.

– Это хорошо?

– Подумай только о философских, психологических, я уж не упоминаю о поэтических, последствиях появления идеального зеркала. Я о том, что многие столетия мы видели себя не такими, какие есть на самом деле. Не такими, как видели нас другие.

– А теперь увидели?

– Я бы хотел с ним встретиться. Интересный у него образ мыслей. Взять зеркало, простой, известный с незапамятных времен предмет обихода, и осознать, что в нем что-то не так.

– Я собираюсь выйти замуж за Чета.

– Кто такой Чет?

– Честер Редлиф-младший.

– Ясно. И ты позвонила, чтобы сообщить мне о свадьбе? Я пришлю подарок. Лоскут от моей фланелевой рубашки. На память о нашей встрече. При необходимости сможешь стирать им пыль.

– Не совсем.

– Тогда для чего?

– Чтобы пригласить тебя сюда.

– Куда? В Виндомию?

– Да.

– Тебе нужен человек, чтобы замолвил за тебя словечко? Может, написать рекомендательное письмо?

– Я тут в первый раз. Приехала познакомиться с семьей.

– Ничего не понимаю. Зачем я тебе? По-моему, для тебя лучше, если мы в разных штатах.

– Твой конек – журналистское расследование.

– Спасибо за комплимент.

– Какое-то странное здесь место. Да и люди тоже.

– Почему нет? Они очень разбогатели, и быстро-быстро. Кто сказал: «Богатство не так разлагает, как кажется со стороны»?

– Ты?

– Если и сказал, то не первый.

– Я хочу, чтобы ты приехал сюда. Представлю тебя моим кузеном.

– Насколько я помню, мы совершенно не похожи.

– С кузенами такое случается. Ты вроде бы проезжал мимо и решил заглянуть на пару дней.

– Конечно. Ты выходишь замуж за богатенького наследника. Чет привозит тебя домой, чтобы познакомить с мамой, папой и любимой борзой, и тут же заваливается твой дальний родственник и начинает спрашивать, а как пройти к их кладовой. Что они о тебе подумают?

– Поместье такое большое, а людей так много, что на тебя никто не обратит внимания.

– Да, изображать пальму в горшке – мое второе призвание. Ты хочешь сказать, что я смогу найти в поместье интересный материал? Нельзя ли поконкретнее? Об этом парне писали миллион раз. Профессор физики Массачусетского технологического института изобретает идеальное зеркало, между четвергом и пятницей зарабатывает тьму-тьмущую долларов, покупает половину Джорджии, строит особняк в пятьдесят комнат…

– Семьдесят две. В семьдесят две комнаты.

– Правда? Я-то думал, что прибавил с десяток.

– Крыша – пять акров.

– Святой боже! Да, я бывал на фермах меньшей площади.

– Мне сказали, пять акров. Думаю, так оно и есть.

– В особняке живет дружная семья, все превосходно воспитаны…

– Вот тут у журналистов прокол.

– Насчет дружбы или воспитания? Она замялась.

– Так где прокол?

– Я думаю, они хотят его убить.

– Кто? Кого?

– Честера Редлифа. Я думаю, семья хочет его убить. Друзья. Люди, которые работают у него. Все вокруг. Боюсь, один из них своего добьется.

– С чего ты это взяла? Неужели он такой поганец?

– Он чудесный человек.

– Так откуда у тебя такие мысли?

– Точно определить не могу. Многое тут странно. Особенно в мелочах. Вроде бы все очень строго. Служба безопасности всегда начеку. И все-таки какие-то странности то и дело случаются. Мне кажется, Честер, мистер Редлиф, думает, что в кругу семьи, среди людей, которые его окружают, идеальное зеркало ему не нужно. Но они далеко не идеальны… только и ждут удобного момента, чтобы разорвать его на куски.

Энди Сист вышел из административного сектора и зашагал к своему столу. «В зале таких размеров, – подумал Джек, – не помешали бы движущиеся дорожки. Это тебе не редакция городской газеты, это редакция целого мира, вселенной».

Джек убрал ноги с компьютерного столика.

– … вот почему я хочу, чтобы ты приехал, – продолжала Шана. – Разберись с этим. Тут даже воздух вибрирует от напряжения. Боюсь, произойдет что-то ужасное.

Джек расправил плечи. Последние недели, хоть и доставили немало приятных минут, сильно его вымотали.

– Как я уже говорил, мне бы хотелось встретиться с мистером Редлифом, но у меня есть работа, и ты, я думаю, понимаешь, что я не могу все бросить и отправиться в Вальхаллу на земле, чтобы представиться несуществующим родственником будущей невестки. Ты понимаешь?

– Как мне убедить тебя, что ехать надо?

– Заставь поверить, что я найду там интересный материал.

– Неужели «материал» – это главное? Я слышала, как ты играешь на гитаре. Я знаю, каков ты в постели. Весь мир видел, как здорово ты припечатал Клан. И после этого ты будешь говорить, что тебе безразличны людские судьбы?

– Добудь улики. Что тебе известно о заговоре, цель которого – обрушить пять акров крыши на голову Честера Редлифа?

– Я надеялась, что это сделаешь ты. Добывать улики – по твоей части.

– У меня полным-полно дел, женщина.

– Счастливчик.

– Дай мне свой телефон, на случай, если старину Честера отвезут в больницу после того, как он отведает грибков.

Она продиктовала несколько цифр.

– Это коммутатор. Я живу в «Америкен герл роуз сьют».

Энди подошел к своему рабочему месту.

– И что сие означает?

– Номеров у комнат нет. Каждую называют цветком или растением. Мою вот назвали по сорту роз «Американская девушка».

– Ага. Понятно. Звучит мило. А как с шипами?

– Похоже, они только на розах. Так что ты скажешь?

– Не представляю себе, как мне удастся вырваться. Шана Штауфель вздохнула:

– Ладно. Приятно было с тобой встретиться. А теперь вот и поболтать.

– Желаю тебе счастья в семейной жизни.

* * *

– Что-нибудь интересное? – спросил Энди.

– Девушка. Джек встал.

– Алекс Блейр попросил передать тебе, чтобы незамедлительно зашел к нему в кабинет.

– Это кто?

– Его кабинет в центральном коридоре Он тебя ждет. – Энди сел за стол.

– Хорошо.

– Джек?

– Да?

– Ты знаешь, среди моих здешних обязанностей – отвечать на звонки мистера Флетчера. Он владелец крупного пакета акций. Член совета директоров. В прошлом он работал в этой же сфере, кажется, в газете, точно не знаю. Полагаю, пользовался авторитетом. Одни говорят, пользовался, другие – нет. Иногда он звонит мне три или четыре раза за день. Случается, что без звонка проходит несколько недель. Обычно он звонит, когда у него возникают какие-нибудь идеи и надо кое в чем покопаться.

– Похоже, тебя нагрузили на полную катушку.

– Я не жалуюсь. Мне любопытно. Я пытаюсь понять, что он делает, о чем думает, почему формулирует вопросы так, а не иначе. Он практически всегда попадает в десятку. Пустых вопросов не задает. В итоге мы получаем или интересный, или сенсационный материал. Я многому от него научился. Во всяком случае, думаю, что научился. Взять хотя бы эту историю с Кланом. Вопросы он задавал вроде бы не связанные между собой. О побеге из тюрьмы в Кентукки, о женщине с фамилией Фаони. А в результате – цельная и очень хорошая серия передач.

– Меня ждет этот Блейр.

– Как ты познакомился с мистером Флетчером, Джек? Как пересеклись ваши пути?

– Спроси его, – ответил Джек.

Глава 2

– Джек! – Из-за массивного, красного дерева стола поднялся стройный седеющий мужчина в сшитом по фигуре костюме, вроде бы искренне обрадовавшийся его приходу. Улыбаясь, он двинулся навстречу Джеку, крепко пожал его руку. – Уже неделю вижу тебя в конторе, но никак не могу подойти и поздороваться.

Серые глаза не улыбались.

– Вы – мистер Блейр?

Улыбающаяся секретарша, что осталась за открытой дверью, утвердительно кивнула.

– Алекс. – Мужчина не отпускал руки Джека. – Зови меня Алекс.

Возвращаясь за стол, Блейр чуть ли не напевал.

– Какой чудесный материал! Как здорово пригвоздить к стене этих расистов! Как хотелось бы полностью избавить мир от этой мерзости! Мы чертовски рады, что ты принес этот материал в «Глоубел кейбл ньюс»! – Он уселся в кожаное вращающееся кресло с высокой спинкой. – Присаживайся, Джек, присаживайся!

Джек огляделся. Везде красное дерево, во всяком случае, на первый взгляд. Ранее Джек видел в ГКН только стекло, сталь и пластик, разумеется, высококачественный пластик. А здесь телевизоры в несколько рядов стояли на полках из красного дерева.

– Значит, вы ремонтируете телевизоры? – спросил Джек.

– Что? – Блейр проследил за взглядом Джека, все еще рассматривающего ряды телевизоров. – А! – Он хохотнул. – Ты у нас шутник.

Джек улыбнулся, как бы показывая, что согласен со старшим коллегой.

Блейр переложил на столе несколько бумажек.

– Нам нужен твой номер в реестре службы социального обеспечения.[1]1
  Номер присваивается каждому американского гражданину и остается за ним до конца жизни


[Закрыть]

Джек полез за бумажником.

– Я уж думал, что не услышу этих слов. Куда вы намерены меня направить?

– Как это куда? – Блейр не отрывал взгляда от стола.

– Я могу поехать и в другую страну. Не женат. Не связан никакими обязательствами.

– Тут вот записано, что звать тебя Джон Фаони. – Он прочитал фамилию по буквам. – Все так?

– Да. А имя – Д-Ж-О-Н.

– У нас нет даже твоего адреса.

– В Вашингтоне я еще таковым не обзавелся. А он мне понадобится? Пока вы определили меня в мотель.

– Да, да. Тебе там удобно?

– Не знаю. Я день и ночь проводил в этом здании, готовя материалы к эфиру. Это утро – первое, когда мне нечего делать.

– Как-то раз я заезжал в этот мотель на ленч.

– Остались довольны?

Блейр чуть покраснел.

– Скорее на бранч.[2]2
  Завтрак-обед, поздний завтрак


[Закрыть]

– А, так вы любите утром поспать. Джек протянул Блейру карточку службы социального обеспечения, продиктовал адрес матери в Индиане.

– Как получилось, что ты вышел на мистера Флетчера? – спросил Блейр. Ответа не последовало, и он продолжил: – Нам повезло, что вышел. Мистер Флетчер – добрый друг ГКН. Входит в совет директоров, занимает пост редактора-консультанта. Но методы работы у него своеобразные, он старается держаться вне нашей системы, сторонится текучки, поэтому и идеи у него всегда свежие. И мы, как говорится, тянемся за ним. Как бы то ни было, познакомиться с ним для тебя большая удача.

– Да уж, – буркнул Джек. – Повезло.

– Он работал с тобой над материалом о Клане, однако авторство отдал тебе. Джек промолчал.

– Что связывает тебя с мистером Флетчером?

– Связывает?

Джек скорее провалился бы сквозь землю, чем сказал, что «связывает» его с членом совета директоров «Глоубел кейбл ньюс», консультантом-редактором Ирвином Морисом Флетчером.

Не будет он говорить каждому надутому индюку, особенно тому, кто может оказать самое непосредственное влияние на его карьеру, что вышеупомянутый Ирвин Морис Флетчер – его настоящий и единственный отец, о котором он столько слышал, столько читал, столько мечтал о встрече…

Что встреча эта состоялась всего неделю назад…

Что выставить Клан напоказ задумал Джек…

Что Джек нашел способ завлечь упирающегося старшего Флетчера в проводимое им расследование, чтобы посмотреть, каков отец в деле…

И чтобы его отец смог увидеть, каков из себя он, Джек.

Нет, рассказывать об этом он не собирался. Он в такие игры не играл.

– Да. Я хочу сказать, нас удивило, почему он передал тебе все материалы по Клану, работал с тобой, а уж потом направил тебя сюда. Почему не привлек наших сотрудников?

– Это мои материалы, – ответил Джек. – Я все подготовил. А мистер Флетчер подключился на завершающем этапе расследования.

– Ясно, – покивал Блейр. – Ты привлек его, чтобы получить доступ в «Глоубел кейбл ньюс». Джек промолчал.

– Очень великодушно с его стороны. Впрочем, для него это норма.

Блейр протянул Джеку сложенный лист из плотной бумаги.

– Нам повезло, что вы встретились. И тебе повезло. Меня просто тошнит от вида этих подонков.

Джек развернул лист. Чек на очень приличную сумму. Выписанный Джону Фаони.

– Как мило.

– Ты заработал эти деньги. Материалы о Клане вызвали живой отклик по всей стране. Не удивлюсь, если они принесут тебе престижные премии.

– Будем на это надеяться. – Он недоумевал, что означает столь большая сумма. – Значит… Я буду получать такой же чек каждую неделю?

– Простите?

– Что, что… – Джек уже спрашивал, чем ему придется заниматься, но ответа не получил. – А сколько мне будут платить в год?

– Платить где?

– В «Глоубел кейбл ньюс».

– Вы не сотрудник «Глоубел кейбл ньюс», мистер Фаони.

– Но…

– Мы просмотрели ваши материалы только из уважения к мистеру Флетчеру. Так уж случилось, что они пошли. В этот раз.

– Вы не предлагаете мне работы?

– Разумеется, нет. Мы даже вас не знаем. Вы появились ниоткуда, принесли сумку видеокассет и дискет, которые мы смогли использовать. Насколько мне известно, насчет вас мистер Флетчер позвонил один раз. А без его звонка вас бы и на порог не пустили.

– Я принес сенсационный материал!

– И мы помогли вам донести его до зрителя. И… – серые глаза Блейра многозначительно уставились на чек, – …заплатили.

Взглянул на чек и Джек.

– Вы от меня откупаетесь?

– И благодарим за сотрудничество. Вроде бы Энди говорил мне, что вы учитесь на факультете журналистики?

– Вернуться к учебе я не могу. Во всяком случае, сейчас.

– Ничего страшного, подождете до начала следующего семестра. Деньги у вас есть, устройте себе веселые каникулы. Мы вот с женой недавно ездили по Канаде. На поезде. Превосходные экскурсии. Великолепное обслуживание.

– Вы не предлагаете мне работы?

– Времена сейчас трудные, Джек. Конкуренция жесткая. Нам очень непросто убедить американских бизнесменов, что они должны тратить на рекламу восемьдесят процентов прибыли. Некоторые упираются. Мы не увольняем сотрудников, но и не берем новых, если кто-то уходит по собственному желанию. Если нам кто и нужен, так это молодые люди с опытом работы. Один материал не означает, что у вас есть опыт.

– Это мой материал. В нем указана моя фамилия. Отличный материал. Вы сами сказали, что он тянет на премию.

– Да, – Блейр улыбнулся. – Мы очень благодарны мистеру Флетчеру.

Джек вскинул голову. Очень уж ему хотелось… Но он напомнил себе, что не играет в такие игры.

– Разумеется, – продолжил Блейр, – мы надеемся, что и с другими материалами, того же уровня, что и репортажи о Клане, вы прежде всего придете к нам. Может, не на заключительном этапе расследования, а чуть раньше… У нас классные специалисты. Я хочу сказать, что такие репортажи должны делаться командой.

– Командой? – Джек попытался представить себе съемочную бригаду в лагере Клана. Не получилось. Это не журналистика. Это реклама.

– Мы бы наверняка согласовали некоторые вопросы с нашим юридическим отделом. Нам остается только надеяться, что ваши репортажи не вызовут судебных исков. Меня вот информировали, что имело место нарушение некоторых законов, касающихся частной собственности.

– Вы боитесь, что белые расисты подадут на вас в суд за то, что я нарушил их право на уединение и рассказал всем, чем они занимаются вдали от посторонних глаз?

– Вы проникли на территорию, являющуюся частной собственностью. Ознакомились со сведениями, хранящимися в памяти компьютера, принадлежащего…

– А что мне оставалось делать? Или вам хватило бы только видеозаписи?

– Да еще начали готовить этот материал, сидя в тюрьме?

– Вы что, не поняли? Меня посадили в тюрьму, чтобы…

– Я говорю о том, что слышал. И никто не знает, где правда, а где – ложь.

– Никто? – Во рту у Джека пересохло. – А я-то думал, журналисты только этим и занимаются, отделяют правду от лжи.

– Да, разумеется, – усмехнулся Блейр. – Именно это я и хотел сказать, Джек. Тебе недостает опыта. Возвращайся на факультет журналистики. Иди в люди, туда, где ты столкнешься с реалиями жизни. Заработай себе репутацию. А пока… бросить учебу… попасть в тюрьму… контакты с белыми расистами… как узнать, кто ты на самом деле… Может, необработанный алмаз…

С чеком в руке Джек поднялся.

– Приятно было с вами познакомиться, мистер Блейр. – Он протянул руку над столом из красного дерева. Блейр встал, пожал протянутую руку.

– Надеюсь, ты не откажешься выслушать отцовский совет. Репортаж сделал ты, но теперь он принадлежит нам. Мы его купили. Вопрос закрыт. Повторюсь, тебе недостает опыта. Один раз тебе повезло. Но на этом уже поставлена точка. Вокруг большой мир, в котором никто тебе ничего не должен. Закончи учебу, найди работу, женись, у тебя появятся дети, возможно, твое призвание совсем в другой сфере…

Не выпуская руку Блейра, всматриваясь в его серые глаза, Джек процедил:

– Жаль, что вы выпали за борт. Теперь моя дверь всегда закрыта для вас.

– Что? – поперхнулся Блейр.

– Прощайте.