Текст книги "Маниту"

– Миссис Герц! – закричал я, но из моего горла вырвался сдавленный чужой писк. Я почувствовал нарастающую где-то внутри меня волну страха, как если бы посреди ночи неожиданно увидел мелово-бледное лицо за окном.

Она обернулась еще раз в конце коридора. Она стояла на вершине ступеней лестницы. Казалось, что она пытается кивнуть мне или поднять руку, или, может, даже, скорее всего, что-то оттолкнуть от себя. Потом она исчезла на ступенях, а я лишь услышал, как ее высохшее мумиеподобное тело падает, гремя на ступенях.

Я побежал за ней. Двери открывались на всем этаже, показывая обеспокоенные и любопытные лица.

Я посмотрел вниз. Миссис Герц лежала там, свернувшись, а ее ноги выступали из-под тела под удивительными углами. Я сбежал вниз, упал рядом с ней на колени и взял за твердую, как палка, руку. Ничего, ни следа пульса. Я поднял ее голову. Из ее рта вытекла струйка густой крови.

– Что случилось? – спросил один из моих соседей, остановившись вверху ступеней. – Что с ней?

– Упала, – ответил я. – Ей семьдесят пять лет. Передвигалась с трудом. Наверное, она мертва. Я уже вызвал скорую помощь.

– О, боже, – взвизгнула какая-то женщина. – Я не могу смотреть на смерть.

Я встал, сдирая с себя зеленый мешок. Я не мог во все это поверить. Мне казалось, что я вот-вот проснусь и вокруг будет раннее утро, а я буду лежать в постели в своей апельсиновой атласной пижаме. Я посмотрел на миссис Герц, сморщенную, старую и мертвую, как газовый баллон, из которого выпустили воздух. Волна тошноты начала подниматься в моем горле.

Лейтенант Марино из Отдела Убийств был необычайно разумен. Оказалось, что миссис Герц оставила мне кое-что в завещании, но явно недостаточно для того, чтобы спихивать ее с лестницы.

Детектив сидел, выпрямившись, в моем кресле, вбитый в черный, тесный плащ, а его черные коротко остриженные волосы торчали во все стороны. Он старался что-то прочесть со смятого клочка бумаги.

– У меня здесь записано, что вы наследуете две викторианские вазы, – он потянул носом. – кто-то из наших как раз сейчас проверяет их стоимость, но вы явно не выглядите типом, который убивает пожилую даму из-за двух ваз.

Я пожал плечами.

– Такие пожилые дамы для меня – как золотые жилы. Не сбрасывают же золотые жилы со ступеней.

Лейтенант Марино поднял голову. У него было широкое плоское лицо, и он выглядел, как оперный певец после освистывания. Задумчиво он почесал пальцами голову и оглядел комнату.

– Значит, вы что-то вроде бабы-ворожеи, так?

– Точно. Карты Тарота, кофейная гуща и прочее в таком стиле. Большая часть моих клиенток – это пожилые дамы, такие, как миссис Герц.

Он покивал головой, покусывая губу.

– Ясно. Вы говорили, что она вела себя неестественно все время?

– Да. Это значит, что, как только она вошла, то мне показалось, что с ней что-то не в порядке. Она была очень старой и слабой, это факт, но обычно у нее было время, чтобы со мной поболтать и рассказать, что у нее нового. На этот же раз она вошла, села и все время молчала.

Лейтенант Марино всматривался в свою бумажку.

– Успели ли вы ей поворожить? Дело в том, что, может быть, была какая– то причина, которая склонила бы ее к самоубийству. Какие-то дурные известия на кофейной гуще?

– Это было невозможно. Я не успел даже разложить карты. Она только успела войти и сесть, и тут же начала бредить о «бутах».

– О «бутах»? Что вы имеете в виду?

– Сам не знаю. Она непрерывно повторяла «буут». Не имею ни малейшего понятия, что это значило.

– Буут? – Лейтенант Марино наморщил лоб. – Каким образом она это говорила? Может, она пыталась сказать что-то о человеке по фамилии Бут?

Я задумался и потянул себя за нос.

– Наверное, нет. Это не звучало как фамилия. Но она казалась очень этим обеспокоенной.

– Обеспокоенной? – заинтересовался лейтенант Марино. – Как вы это понимаете?

– Собственно, это трудно объяснить. Она вошла, села и начала с этими своими буутами, а потом вышла и побежала по коридору. Я пытался ее задержать, но она была для меня чересчур быстрой. Она помахала немного рукой, а потом грохнулась на самый низ ступеней.

Детектив сделал несколько записей, после чего сказал:

– Побежала?

– Прошу не спрашивать, как это возможно, – я развел руками. – Я сам не понимаю. Но она побежала по коридору, как пятнадцатилетняя девочка.

Лейтенант Марино нахмурил брови.

– Мистер Эрскин, этой мертвой женщине семьдесят пять лет. Она ходила с тростью. А вы пытаетесь мне внушить, что она бежала по коридору. Она бежала?

– Именно это я и сказал.

– Мистер Эрскин, не считаете ли вы, что вы слишком отпускаете вожжи у своего воображения? Не верю, что вы ее убили, но не могу поверить и в то, что она бежала.

Я опустил глаза. Я припомнил, как миссис Герц выскользнула из комнаты, как затем исчезла в перспективе коридора так, будто ехала по рельсам.

– Да, честно говоря, она не совсем бежала, – выдавил я.

– Так что она делала? – терпеливо выпытывал лейтенант Марино. – Она шла? Волочила ноги?

– Нет, ничего подобного. Она скользила.

Лейтенант Марино как раз хотел записать это, но неожиданно его ладонь застыла в половине сантиметра от бумаги. Он кашлянул, скривился и сунул смятый листок бумаги в карман плаща. Потом он встал и подошел ко мне со снисходительной улыбкой на лице.

– Мистер Эрскин, вид чьей-то смерти всегда вызывает шок. Обычно потом с памятью творится что-то удивительное. В конце концов, вы, наверное, знаете это, ведь мы работаем в смежных профессиях. Может, вам кажется, что вы видели что-то, что по сути дела выглядело совершенно иначе.

– Да, – тупо согласился я. – Это возможно.

Он положил мне на плечо свою толстую ладонь и дружески стиснул плечо.

– Мы должны будем произвести вскрытие останков, чтобы установить причину смерти, но не считаю, чтобы дело могло идти дальше. Может, еще пришлю кого-нибудь, чтобы вам задали еще пару вопросов, но кроме этого вы чисты. Я просил бы вас, чтобы вы не покидали города ближайшие день или два, но не считайте, что это арест или что-то такое.

– Хорошо, лейтенант, – понимаю, – я покивал головой. – Благодарю, что вы появились так быстро.

– И говорить не о чем. Мне неприятно, что ваша клиентка… сами знаете каким образом переправилась в иной мир.

Мне удалось бледно усмехнуться.

– Мы наверняка будем в контакте, – заявил я. – Ведь нельзя же сдерживать такого добрго духа.

Я уверен, что лейтенант Марино счел меня полным психом. Он натянул на свои короткие волосы шляпу и направился к двери.

– Пока, мистер Эрскин.

Когда он вышел, я подумал немного, потом поднял телефонную трубку и набрал номер телефона Госпиталя Сестер Иерусалимских.

– Добрый день, – сказал я. – Я хотел бы узнать о состоянии вашей пациентки мисс Карен Тэнди. Сегодня утром ей должны были сделать операцию.

– Немного подождите. Вы ее родственник?

– Да, – соврал я. – Я ее дядя. Я как раз приехал в город и узнал, что она больна.

– Одну минутку.

Я ожидал, барабаня пальцами по столу. Из трубки до меня доносились звуки больницы, я слышал чей-то крик:» Доктор Хьюз, прошу доктора Хьюза». Через пару минут другой голос попросил: «Подождите», и меня соединили с другим набором звуков.

Наконец, какая-то женщина проверещала носовым голосом:

– Чем я могу помочь? Как я понимаю, вы хотите узнать о состоянии здоровья мисс Карен Тэнди?

– Точно. Я ее дядя. Я слышал, что у нее утром была операция, и я хотел проверить, все ли у нее в порядке.

– Мне неприятно. Доктор Хьюз передал сообщение, что наступили определенные небольшие осложнения. Мисс Тэнди все еще находится под небольшим наркозом. Мы вызвали другого специалиста, чтобы он исследовал ее.

– Осложнения? – удивился я. – Какие еще осложнения?

– Извините, но я не могу давать такую информацию по телефону. Если бы вы захотели прийти, то я смогла бы помочь вам встретиться с доктором Хьюзом.

– Гммм… Нет, не надо столько забот. Я еще позвоню, наверное, завтра и узнаю тогда, что с ней.

– Пожалуйста.

Я положил трубку. Может, мне не надо нервничать, но легко так говорить. Удивительное поведения карт прошлой ночью, беспокоящий случай с миссис Герц, не говоря уже о необычных снах Карен Тэнди и ее тетки. Все это приводило к тому, что я чувствовал себя неуверенно. А если на самом деле что-то там было, что-то ужасное, могучее и недружелюбное?

Я вернулся к столику, чтобы взять письмо и рисунки Карен Тэнди. Береговая линия, корабль и флаг. Три эскиза с границы ночи. Три мнимых указания к разрешению проблемы, которой, может быть, вообще не существует. Я сунул их в карман, нашел ключ от машины и поехал, чтобы все-таки проверить кое-что в библиотеке.

Я добрался туда как раз перед закрытием и пристроил свой кугуар на маленький паркинг в лужу тающего снега. Небо имело темный цвет позеленелой меди, что предвещало, что снега будет еще больше. Морозный ветер пронизал меня через мой плащ в елочку. Я запер машину и через глубокие по щиколотку лужи двинулся к теплым деревянным дверям библиотеки.

Дама за столом скорее напоминала хозяйку борделя на пенсии, чем библиотекаршу. На ней был обтягивающий бордельно-красный свитер и черные завитые волосы, а иметь такие зубы не постыдился бы и конь.

– Ищу корабли, – заявил я, топая ногами, чтобы стряхнуть с них снег.

– Почему бы вам не сделать это в доках? – совсем по-лошадиному она оскалила зубы. – Здесь же у нас только книги.

– Ха-ха, – холодно ответил я. – А теперь не соблаговолите ли мне сказать, где здесь корабли?

– Вверху, пятый или шестой ряд. Под буквами «Мо».

Я посмотрел на нее с легким удивлением.

– Не думали ли вы когда-нибудь, – спросил я ее, – что вам лучше выступать в водевиле?

– Водевиль слишком глуп, – зашипела она.

– Так же, как и ваши шутки, – заявил я и отправился на поиски кораблей.

Вот что я вам скажу. Я никогда не отдавал себе отчета в том, сколько есть разных видов кораблей. Я всегда полагал, что существует две или три разновидности – маленькие корабли, большие корабли и авианосцы. Когда я, однако, просмотрел пятнадцать книг, посвященных морской инженерии, то начал понимать огромность задания, которое я перед собой поставил. Я нашел арабские дхоу, шебеки, бриги, баркентины, фрегаты, корветы, катера и шлюпки, длинги, караки, барки и ещ„ много чего другого. И каждый второй из них выглядел как смешной маленький кораблик, нарисованный Карен Тэнди.

Я попал как раз на тот, который мне нужен, совершенно случайно. Как раз вытянутая кипа из шести или семи книг грохнулась с шумом на пол. Пожилой тип в очках, изучающий толстенный том о суставчатоногих, оглянулся и вбил меня своим взором в землю.

– Очень извиняюсь, – сокрушенно сказал я и собрал рассыпавшиеся книги. И нашел, перед самым концом носа. Точно такой корабль. Для меня все старые корабли звались «галеонами» и выглядели одинаково, но в этом было что-то необычное – форма корпуса, способ установки мачт. Несомненно, это и был корабль из сна Карен Тэнди.

Подпись под рисунком холодно информировала, что на рисунке изображен «голландский военный корабль, период около 1650 года».

Удивительная дрожь пробежала по моему затылку. Голландский. А что же мне болтала старая миссис Герц в моем жилище? «Ду буут, минньер, де буут».

Я всадил рисунок под мышку и зашел в отдел языков. Я нашел голландско– английский словарь, перебросил в нем пару страниц. И нашел. Де буут. Корабль!

В принципе, я рассудителен и логичен, как каждый, но это было чем-то большим, чем случайным стечением обстоятельств. У Карен Тэнди были кошмарные сны о голландском корабле семнадцатого века, а потом у миссис Герц случились галлюцинации или черт знает что еще на ту же самую тему. Не имею понятия, ни как, ни почему, но мне показалось, что, раз миссис Герц убил этот психоз, то с Карен Тэнди может случиться то же самое.

Я вернулся и записал на свой номер книжки о кораблях. Старая дева с конскими зубами и черными волосами сардонически улыбнулась, от чего я не почувствовал себя лучше. Такой «красотки» вполне достаточно самой по себе, чтобы человеку снились ночные кошмары без всякой помощи таинственных парусников прошлых веков.

– Приятного чтения, – съехидничала она, и я скривился ей в ответ.

Снаружи я нашел телефонную будку, но должен был ждать на снегу и ветре, пока приземистая толстая баба наболтается со своей больной сестрой из Миннесоты. Разговор был из тех, что гонится за собственным хвостом, и когда человек думает, что уже его конец, разговор начинается сначала. Наконец, я забарабанил в стекло. Баба бросила на меня взгляд василиска, но закончила эпический монолог.

Я вошел в будку, сунул десять центов, набрал номер Госпиталя Сестер Иерусалимских и попросил к телефону доктора Хьюза. Я ждал четыре или пять минут, притопывая, чтобы разогреть кровь в замерзших ногах.

– Хьюз слушает, – наконец отозвалась трубка.

– Вы меня не знаете, доктор, – сказал я. – Меня зовут Гарри Эрскин, и я ясновидец.

– Кто?

– Ясновидец. Знаете ли, предсказания, ворожба и все подобное такого рода.

– Мне неприятно, мистер Эрскин, но…

– Подождите, прошу, – прервал я его. – Послушайте. Вчера вечером меня посетила ваша клиентка Карен Тэнди.

– Да ну?

– Доктор Хьюз, мисс Тэнди сказала мне, что со времени появления этой опухоли у нее происходят повторяющиеся сны, кошмарные сны.

– Это часто бывает, – нетерпеливо ответил Хьюз. – Многие мои пациенты подсознательно беспокоятся о своем состоянии.

– Это не все, доктор. Этот кошмар очень подробен и выразителен. Ей снился корабль. И это был не просто корабль. Она нарисовала его для меня, и оказалось, что речь идет об особенном корабле. О голландском военном корабле времен около 1650 года.

– Мистер Эрскин, – сказал Хьюз. – Я очень занятой человек, и я не знаю, как я мог бы…

– Прошу вас, доктор, послушайте. Сегодня утром меня посетила другая клиентка и начала говорить о корабле по-голландски. Эта женщина не узнала бы голландца, пусть бы даже он пришел к ней в деревянных башмаках и вручил ей букет тюльпанов. Неожиданно она стала беспокойной, потом она впала в истерию и, наконец, с ней случился несчастный случай.

– Какой несчастный случай?

– Она упала с лестницы. Ей было семьдесят пять лет, и она не пережила этого.

В трубке была тишина.

– Доктор Хьюз? – закричал я. – Вы еще слушаете?

– Да. Мистер Эрскин, почему вы все это мне рассказываете?

– Поскольку считаю, что все это существенно для Карен Тэнди. Днем мне сказали, что случились какие-то осложнения. Этот сон уже убил одну из моих клиенток. Боюсь, как бы это не повторилось.

Снова тишина, на этот раз более длительная.

– Мистер Эрскин, – наконец заговорил Хьюз. – Я не говорю, что понимаю то, что вы хотите мне сказать, но у вас, наверное, есть какая-то теория на тему состояния моей пациентки? Нельзя ли уговорить вас приехать в госпиталь? Я хотел бы поговорить с вами. Это противоречит предписаниям и, наверно, лишено смысла, но, признаюсь вам, что в случае с Карен Тэнди мы очутились в полном тупике. Любое мнение, даже самое идиотское, может нам помочь понять, что же с ней, собственно, происходит.

– Теперь вы говорите рассудительно, – сказал я. – Прошу дать мне пятнадцать минут. Я буду в госпитале. Нужно ли спрашивать вас?

– Да, – измученно ответил Хьюз. – Спросите меня.

Прежде, чем я успел доехать до госпиталя, грязь на улице стала замерзать, а поверхность стала предательски скользкой. Я припарковался в подземном гараже госпиталя и поднялся на лифте в холл. За столиком сидела девушка с улыбкой, как на рекламе зубной пасты.

– Привет, – сказала она. – Невероятный Эрскин, не так ли?

– Точно. Я на встречу с доктором Хьюзом.

Она позвонила в его кабинет и направила меня на восемнадцатый этаж. Я поднялся тихим подогреваемым лифтом и вышел в коридор, устланный толстым ковром. Табличка на дверях передо мной гласила: «Д-р Д. Г. Хьюз». Я постучал.

Доктор Хьюз был невысоким мужчиной, явно измученным, и выглядел так, словно нуждался в немедленном отдыхе в горах.

– Мистер Эрскин? – спросил он, легко пожимая мне руку. – Садитесь. Кофе? Если желаете, могу предложить что-то покрепче.

– С удовольствием выпью кофе.

Он попросил секретаршу сделать кофе, затем сел в большое черное вращающееся кресло и переплел руки на затылке.

– Я занимаюсь опухолями много лет, мистер Эрскин, и я видел все их виды. Вроде, я даже являюсь экспертом по их части. Но, скажу вам честно, что я еще не встречался со случаем таким, как у Карен Тэнди. Я совершенно беспомощен.

Я закурил.

– Что в этом случае такого необычного?

– Эта опухоль не является обычной опухолью. Не входя в мельчайшие подробности, скажу, что она не имеет типичных особенностей ткани новообразования. У Карен Тэнди есть что-то, что является быстро растущим наростом, состоящим из кожи и хрящей. Собственно, можно даже сказать, что это очень похоже на человеческий эмбрион.

– Вы хотите сказать… ребенок? Что у нее ребенок на шее? Не очень понимаю.

– Я тоже не понимаю, мистер Эрскин, – Хьюз пожал плечами. – Существуют тысячи описанных эмбрионов, растущих не там, где им положено: в яйцеводе, например, или в разных придатках матки. Но я не знаю случая зародыша какого-либо типа, развивающегося в шейной области. И уж наверняка точно, что не было случая зародыша, развивающегося так быстро, как этот.

– Вы не оперировали сегодня утром? Мне сказали, что вы должны были убрать эту опухоль.

Хьюз покачал головой.

– Такое намерение у нас было. Она уже была на столе, и все было готово для операции. Но как только хирург, доктор Снайт, сделал первый разрез, ее пульс и дыхание нарушились настолько быстро, что стало необходимо прервать операцию. Еще две-три минуты, и ей бы пришел конец. Так что мы должны были удовлетвориться рентгеновскими снимками.

– Почему так произошло? – спросил я. – Почему ей стало так плохо?

– Не знаю, ответил Хьюз. – Сейчас мы проводим ряд исследований с ней, тогда мы, может быть, получим объяснение. Но я еще никогда не встречался с чем-то таким, и я сам так же удивлен, как и все.

Секретарша внесла пару чашек кофе. Пару минут мы молча пили. Наконец, я задал вопрос. Вопрос за шестьдесят четыре тысячи долларов.

– Доктор Хьюз, – сказал я. – Верите ли вы в черную магию?

Он задумчиво посмотрел на меня.

– Нет, – ответил он. – Не верю.

– Я тоже нет, – уверил я его. – Но есть в этом деле что-то, что кажется мне абсолютно безумным. Знаете, тетка Карен Тэнди тоже является моей клиенткой, и у нее тоже был сон, абсолютно похожий на сон Карен. Не такой выразительный, не такой ужасающий, но наверняка такого же типа.

– Да? – заинтересовался Хьюз. – Какие вы из этого делаете выводы, ясновидец?

– Признаюсь вам здесь и сейчас, доктор, что я не настоящий ясновидец,

– сказал я, опуская глаза. – Это моя профессия, если вы понимаете, я чем я говорю. Из принципа я крайне скептичен по отношению к духам и оккультизму. Но мне, однако, кажется, что какое-то влияние извне является причиной состояния Карен Тэнди. Другими словами, что-то приводит к тому, что ей снятся одинаковые сны. Может даже, это же самое влияет на опухоль и на состояние ее здоровья.

– Вы пытаетесь меня убедить, что у нее не все дома? – подозрительно спросил Хьюз. – Как в «Экзорсисте» или чем-то таком?

– Нет, не думаю. Не верю в таких демонов. Но верю, что одно лицо может овладеть другим лицом посредством ума. И мне кажется, что кто-то или что-то завладело Карен Тэнди. Мне кажется, что кто-то трансмутирует в нее ментальный сигнал, сигнал достаточно сильный, чтобы она заболела.

– А что с ее теткой? И той старой дамой, вашей клиенткой, той, которая сегодня упала с лестницы?

Я покачал головой.

– Не думаю, что кто-то на самом деле хотел ее обидеть. Но всегда, когда высылается сигнал на большое расстояние, его может принять другой приемник, который находится на его пути. Миссис Карманн и миссис Герц были близко к Карен Тэнди или к месту, где она бывала. Вот они и приняли эхо главной трансмиссии.

Хьюз потер глаза и внимательно посмотрел на меня.

– Ну, хорошо. Скажем, что кто-то высылает сигналы к Карен Тэнди в целях вызова ее болезни. Тогда кто это, и чего он хочет?

– У вас есть такой же шанс угадать это, как и у меня. Но, может, мы могли бы чего-то достичь, если бы мы поговорили с самой Карен?

Хьюз развел руками.

– Она в очень тяж„лом состоянии. Семейство Тэнди должно прилететь сегодня вечером на случай, если бы нам не удалось вытащить их дочь из этого. Но ее шансы, наверное, не слишком ухудшатся, если мы попробуем.

Он поднял трубку и немного поговорил с секретаршей. Она позвонила через пару минут, информируя, что уладила наш визит к Карен Тэнди.

– Вам нужно одеть хирургическую маску, мистер Эрскин, – предупредил меня Хьюз. – Она очень слаба, и мы не хотим подвергать ее возможности дополнительной инфекции.

– Не о чем и говорить.

Мы спустились на десятый этаж, и Хьюз провел меня в раздевалку. Когда на нас одевали зеленые хирургические костюмы и маски, он сказал, что я должен буду немедленно выйти, если состояние Карен Тэнди хоть чуточку ухудшится.

– Позволяю вам ее увидеть лишь потому, что у вас есть теория, мистер Эрскин, а каждый, у кого есть теория, может помочь нам. Однако, предупреждаю, что все это неофициально, и я предпочел бы не давать объяснений, что вы здесь делаете.

– Ясно, – ответил я и направился за ним по коридору.

Карен Тэнди была помещена в большую угловую комнату. Через окна в двух стенах были видны снег и ночь. Сами стены были цвета бледной больничной зелени. В комнате не было ни цветов, ни украшений, исключая маленькую олеографию, изображающую осенний день в Нью-Хэмпшире. Ложе Карен Тэнди обставили хирургическими приборами, к правому ее плечу была присоединена капельница. Она лежала с закрытыми подкрашенными глазами, изможденная и бледная, как ее подушка. С трудом я узнал в ней ту самую девушку, которая прошлым вечером пришла ко мне.

Но наиболее шокирующим была ее опухоль. Она набрякла и разрослась вокруг шеи, бледная, огромная, покрытая сеткой жил. Она была, наверное, раза в два больше, чем вчера, и почти касалась плеча. Я посмотрел на Хьюза, а он только повертел головой.

Я пододвинул кресло к ложу и положил руку на ее плечо. Оно было очень холодным. Она задрожала и открыла глаза.

– Карен, – сказал я. – Это я, Гарри Эрскин.

Я склонился к ней.

– Привет, – прошептала она. – Привет, Гарри Эрскин.

Я склонился к ней.

– Карен, – сказал я, – я нашел этот корабль. Я пошел в библиотеку, покопался в ней немного и нашел его.

Она посмотрела на меня.

– Нашел?

– Это голландский корабль, Карен. Построен около 1650 года.

– Голландский, – переспросила она. – Не знаю, что это может значить.

– Ты уверена, Карен? Разве тебе никогда не встречался этот корабль?

Она попыталась покачать головой, но ей помешала набрякшая опухоль, вырастающая из шеи, как мерзкий трупно-бледный фрукт.

Хьюз положил руку мне на плечо.

– Не считаю, что этот разговор принес какие-то результаты, мистер Эрскин. Наверное, нам лучше уйти.

Я крепче сжал руку девушки.

– Карен, – спросил я, – а, может, де буут? Что ты скажешь на фразу «де буут»?

– Де… что? – прошептала она.

– Де буут, Карен, де буут.

Она закрыла глаза, и я подумал, что она снова заснула, но она неожиданно задрожала и двинулась на ложе. Набрякшая белая опухоль заволновалась, как-будто внутри ее сидела что-то живое.

– Иисусе… – заговорил Хьюз. – Мистер Эрскин, будет лучше…

– Ааааххх, – застонала Карен. – Ааааххх!

Она сжала пальцы на краю одеяла и попыталась откинуть голову назад. Опухоль пошевелилась снова, как будто хватала ее за затылок и сжимала.

– ААААААААХХХХХХХ! – уже кричала она. – ДЕ БУУУТ!

Она завращала глазами, которые на одну неуловимую секунду выглядели глазами кого-то другого – кровавые, дикие, далекие. Но Хьюз уже трезвонил санитаркам и готовил шприц с успокаивающим. Я должен был выйти из комнаты в коридор. Я встал там, слыша, как она кричит и бьется на ложе. Я чувствовал себя одиноким и беспомощным, так, как никогда за всю свою жизнь.