Текст книги "Звёздная Река"

Грейс Лин
Звёздная Река

Посвящается Ки-Ки

Особая благодарность

Алексу, Альвине, Бетани,

Либби и Ребекке

Grace Lin

Starry River of the Sky

Иллюстрации автора

Перевод Евгении Канищевой

Starry River of the Sky – Copyright © Grace Lin, 2014

This edition published by arrangement with Writers House LLC and Synopsis Literary Agency

© Евгения Канищева, перевод, 2019

© ООО «Издательство «Розовый жираф», 2020

Глава 1

Сколько ночей уже нет луны, Жэньди точно не знал. Он знал только, что ветер не первую неделю стонет так жалобно, словно небу очень больно. Сперва Жэньди даже казалось, что это стонет он сам – он ведь был весь в синяках с тех пор, как впервые забрался в громыхающую повозку купца. Однако стоны начинались только вечерами, когда купец останавливался на ночлег и повозка переставала подпрыгивать на кочках и ухабах.

К тому моменту, как Жэньди наконец осмелился выглянуть наружу, небо стонало и плакало уже много ночей. Когда он услышал, что ослика уводят и снова начинаются эти завывания, он вылез из-за ганов с вином – огромных, с него самого, глиняных сосудов – и высунул голову из повозки. Глянул на небо – и ничегошеньки не увидел. Звёзды совсем потускнели, превратились в бледные тени, только жалобные крики эхом отдавались в черноте. Тогда-то Жэньди и понял, что луны на месте нет.

Он думал, она покажется на следующую ночь или в крайнем случае через одну. Жэньди не сомневался, что луна вернётся и будет, как всегда, ярко сиять, словно вырезанная острыми ножницами. Но она не возвращалась. Каждый вечер, когда купец уходил, Жэньди выбирался из душной повозки на свежий ночной воздух и смотрел вверх. И каждый раз Звёздная Река оказывалась пустой.

– Тебе наверняка нужно вино, – послышалось рядом.

Купец! Жэньди застыл в ужасе. Миновала очередная безлунная ночь, с приходом утра в крытой повозке стало чуть светлей. Жэньди проснулся оттого, что ударился головой о глиняную посудину, когда ослика стали впрягать в тележку, но испугало его не это. А голоса́.

– Сегодня День Пяти Ядов. Я могу продать тебе ган, – вкрадчиво продолжал голос купца.

– У меня гостиница, а не таверна, – отвечал другой голос. – Зачем мне целый ган вина? Это слишком много.

– Да ладно тебе! Небольшой запас вина не повредит, от него твоя гостиница в таверну не превратится, – возразил купец. – Ты ведь кормишь постояльцев ужином, поишь чаем, разве нет? Так почему бы не предложить им заодно и вина? Твои гости рады будут за него заплатить.

– Вина мне нужно ровно столько, сколько требуется для защиты от Ядовитых Тварей, – сказал хозяин гостиницы. – Чтобы выпить самому и чтобы начертить символ ван на лбу у дочки. Сам понимаешь, хватит и кувшина.

– Но это же знаменитое Сыновнее вино, – сказал купец. – И я дам тебе большую скидку.

– Сыновнее вино? – переспросил хозяин гостиницы. В голосе его послышалась заинтересованность.

Не покупай! – мысленно взмолился Жэньди, обращаясь к хозяину гостиницы. Не открывай повозку! – к купцу. Не бейся так громко! – к собственному сердцу.

– Я мог бы взять за него в городе хорошую цену, – продолжал купец, – да только в последнее время так жарко, что, боюсь, оно скиснет, пока я доеду. Так что я был бы рад продать тебе хотя бы ган. И заодно вычтем плату за ночлег.

Пока они сговаривались о цене, Жэньди бесшумно переполз в конец повозки, втиснулся между двумя гигантскими ганами и замер, сдавленный с двух сторон, точно мясо в пельмене. Он крепче прижал к себе сумку; сквозь ткань выпирала твёрдая округлая миска для риса.

Купец и хозяин в четыре руки пытались сдвинуть с места один из ганов с вином. Повозка раскачивалась, Жэньди едва дышал, мужчины пыхтя вытягивали ган из повозки, не замечая тщедушную фигурку, съёжившуюся в тени оставшихся ганов.

Наконец огромный сосуд с глухим стуком опустился на землю. Купец выругался. Мужчины прислонились к повозке, переводя дух; утреннее солнце освещало голову хозяина гостиницы, по шее сбегал пот. Хозяин шумно выдохнул; Жэньди тоже, но беззвучно. Ф-фу, пронесло, подумал он, когда мужчины вновь заговорили о вине, и облегчённо закрыл глаза.

– А это что такое? – сказал хозяин гостиницы.

Глаза Жэньди вмиг открылись. Две пары рук потянулись к нему, схватили, поволокли. Жэньди извивался и вырывался, но тщетно. Его грубо вытащили из повозки, и теперь он стоял, пошатываясь и жмурясь от яркого солнечного света.

– Зайцем путешествуешь? – прошипел купец.

От добродушного тона и следа не осталось. Купец был жилистый, загорелый, руки сильные, как стальные цепи. Одна рука мощным захватом сгребла Жэньди за шиворот, другая, сжатая в кулак, уже была занесена для безжалостного удара.

Жэньди съёжился от ужаса, но тут хозяин гостиницы перехватил руку купца.

– Он ведь ещё совсем мальчик, – сказал хозяин, своими формами слегка напоминавший винный кувшин. – Разве что самую малость старше моей дочурки.

– Ну так и забирай его себе! – с недоброй ухмылкой сказал купец и швырнул Жэньди на землю.

Пока мальчик откашливал пыль, а хозяин гостиницы помогал ему подняться на ноги, купец проворно забрался на козлы и дёрнул поводья.

– Ты ведь говорил, что твой сынок сбежал? – насмешливо продолжил купец. – Так возьми этого взамен. В придачу к вину, бесплатно!

– Но… – пробормотал хозяин гостиницы. Пыль из-под колёс брызнула ему прямо в лицо. – Но…

Купец остался глух к его растерянному бормотанию. Подгоняя ослика, он быстро укатил прочь – даже не обернулся.

Хозяин гостиницы смотрел с открытым ртом то на удалявшуюся повозку, то на мальчика. Мальчик стоял, вцепившись в свою тряпичную сумку. Повозка уже почти скрылась в пыли. И даже когда она вместе с купцом и осликом окончательно слилась с горизонтом, Чао – так звали хозяина гостиницы – всё ещё ошалело глядел ей вслед.

Глава 2

Мышцы у Жэньди были мягкие, как едва створожившийся тофу, а лицо не дружелюбнее, чем у разъярённого тигра. Хозяин Чао вздохнул и проговорил:

– Ну что ж, в конце концов, мне в гостинице и правда нужен помощник по хозяйству…

Помощник по хозяйству! Мальчик на побегушках! Жэньди скорчил презрительную гримасу – но потом посмотрел на длинную пустынную дорогу, на пыль от колёс, которая всё ещё вилась в воздухе тающим призраком. Трава была жёлтой, выгоревшей, за обшарпанной гостиницей виднелось несколько каменных домиков, больше похожих на развалины. Здесь же вообще ничего нет, испуганно подумал Жэньди. Куда меня занесло? Ладно, так и быть, задержусь тут. Но совсем ненадолго.

– Что нужно делать? – выдавил он.

– Ну, для начала, – сказал хозяин Чао, – помоги мне перетащить это вино в гостиницу.

Для такого дела помощник из Жэньди был, честно говоря, никудышный. Своими хилыми руками он не мог даже обхватить ган как следует, не говоря уж о том, чтобы приподнять. Даже хозяину Чао, который пыхтел, кряхтел и надувался, удалось передвинуть ган всего лишь на несколько шагов. Но тут Жэньди вдруг сказал:

– Если положить его на бок, можно будет катить.

Хозяин Чао остановился.

– Как тебя звать?

– Жэньди.

– Знаешь, что я тебе скажу, Жэньди? Это неплохая мысль!

Хмурая складка на лбу Жэньди слегка разгладилась. Они наклонили ган, положили его на землю и медленно покатили к гостинице под палящим солнцем, которое нещадно жгло им затылки.

Когда они через чёрный ход закатили ган с вином в кладовку, туда вдруг молнией кто-то ворвался – и Жэньди вновь нахмурился.

Это была Пэйи – дочка хозяина Чао. На круглом личике виднелись следы завтрака, штанины внизу были выпачканы грязью. Жэньди брезгливо поморщился, словно обнаружил червяка в надкушенном персике.

– Что это за мальчик? – изумлённо спросила Пэйи.

– Это Жэньди, – ответил, не оборачиваясь, хозяин Чао. Он плеснул вина в небольшую миску, сыпанул туда порошку мышьяка и теперь тщательно перемешивал. – Он будет делать у нас кое-что из того, что раньше делал Цзимин. Жэньди, познакомься, это моя дочь Пэйи.

Жэньди презрительно фыркнул и закатил глаза. Пэйи сощурилась и уставилась на него исподлобья.

Однако хозяин Чао, казалось, ничего этого не заметил. Он поставил Пэйи прямо перед собой и нежно убрал растрепавшийся локон с её розовой, как вишнёвый цвет, щёчки. Пэйи застыла, как каменная статуя, и только водила глазами, пока отец обмакивал палец в винную смесь и аккуратно выводил у неё на лбу знак силы – символ ван. Жэньди, наблюдавший за ними с порога, ни с того ни с сего вдруг ощутил гнев вперемешку с завистью.

– Это защитит тебя от Ядовитых Тварей, – сказал дочери хозяин Чао и вздохнул. – Подумать только, вот уже и День Пяти Ядов! Не успели оглянуться, как весна пролетела.

Пэйи не отвечала – её взгляд был прикован к Жэньди, который корчил ей рожи, притворяясь по очереди каждой из пяти Ядовитых Тварей – змеёй, скорпионом, сколопендрой, пауком и жабой. Ядовитую Жабу он показывал, выпучив глаза и высунув язык.

– Что он здесь делает? – спросила Пэйи и поджала губы.

– Я же тебе сказал, – ответил её отец. – Теперь, когда Цзимина с нами нет, нам нужен помощник.

– Никто нам не нужен! – вспылила Пэйи. – Цзимин вернётся!

Хозяин Чао снова издал тяжкий вздох – будто камень упал в воду.

– Твой брат сам принял решение, – сказал он и, вскинув голову, вышел.

Пэйи беспомощно посмотрела ему в спину и перевела взгляд на Жэньди. Странное чувство – гнев, замешанный на зависти, – вновь всколыхнулось в нём, и он с издёвкой произнёс:

– Малявка! Тебе даже вино пить ещё рано, вот и ходи со знаком ван на лбу. Смотри не попадись Ядовитым Тварям!

Пэйи обожгла его сердитым взглядом.

– Ты жуткий! – прошипела она и выбежала вон.

Глава 3

А самому Жэньди жуткой казалась эта деревушка – она называлась Деревня Ясного Неба – и гостиница в ней. Пэйи, которой было велено всё ему показать, чуть не лопалась от злости, когда он фыркал при виде грубых деревянных полов и полуразрушенных каменных домишек, стены которых поросли травой, и трава эта уже пожухла.

Одна только странная каменная равнина, раскинувшаяся за гостиницей, не вызывала у Жэньди презрительной усмешки. Плоская, гладкая, она уходила в бесконечность – как будто кто-то взял и стёр тряпкой часть пейзажа.

– Что это? – невольно вырвалось у Жэньди.

– Это Каменный Блин, – ответила Пэйи, довольная, что нашлось хоть что-то, над чем этот противный мальчишка не смеётся. – Его сделал мой предок.

– Сделал? – не поверил Жэньди. – Врёшь небось!

– Я говорю правду! – возмутилась Пэйи. – Мой предок был великий человек!

– Твой? Да это мой предок был… – начал было Жэньди, но осёкся.

– И что такого великого сделал твой предок? – спросила Пэйи. – Вот мой, например, сдвинул гору!

Жэньди с досадой закусил губу. Его-то предки были по-настоящему великими – не то что предки этой чумазой девчонки! Однако он удержался и спросил:

– А как?

Мой высокочтимый прадед переехал сюда, когда это место ещё называлось Деревней Бесконечной Горы. Человеком он был необыкновенным. Он был так решителен и отважен, что, когда ему захотелось испить чаю, заваренного на воде горных речек Наньлина, он, чтобы до них добраться, преодолел тысячи ли, не испугавшись даже яростных волн реки Янцзы. Он был так умён и мудр, что за всю свою жизнь не проиграл ни одной партии в шахматы. Он был так силён и могуч, что однажды протащил по улице двух бычков, ухватив за хвосты. Он был так велик, этот мой досточтимый прадед, что все, даже духи с небес, смотрели на него с восхищением.

Поэтому когда однажды осенним утром он выглянул в окно и возмутился увиденным, то не только его домочадцы, но и земля вокруг затряслась от испуга.

– Из моего окна ничего не видно! – грозно вскричал прадед. – Где небо, где солнце, где облака?

– Почтеннейший отец, – низко склонились перед ним оба сына и жена, – наш дом стоит у самой горы. Из твоей комнаты не видно неба, потому что гора его заслоняет!

– А я желаю видеть ясное небо! – в гневе выкрикнул мой высокочтимый прадед. – Я не позволю этой нахальной горе заслонять небосвод! Мы её сдвинем.

Он взял лопаты и вёдра и вместе с сыновьями, послушными отцовской воле, принялся копать. Понемногу, ведро за ведром, они начали сносить гору. Это была, конечно же, невыполнимая задача – всё равно что вычерпать океан миской для риса. Однако моего досточтимого прадеда это ничуть не обескураживало. Изо дня в день они вёдрами уносили землю и камни. И изо дня в день все жители деревни в изумлении выходили на это посмотреть.

Потрясённый шёпот крестьян донёсся до облаков, и его услышал сам Дух Горы. Он глянул вниз, на моего прадеда, на его могучие неутомимые руки, без устали носящие камни, – и забеспокоился. Дух Горы принял человеческий облик и поспешил вниз.

– Зачем ты пытаешься сдвинуть эту гору? – спросил Дух Горы моего высокочтимого прадеда. – Разве не понимаешь, что это невозможно – вынести гору вёдрами? Даже если ты проживёшь сто лет и будешь трудиться каждый день от зари до зари, ты всё равно не достигнешь цели.

Но мой глубокоуважаемый предок презрительно отмахнулся от его слов.

– Я сдвину эту гору, – сказал он. – Если мне не хватит на это жизни, то дело продолжат мои сыновья, а после – их сыновья. И мало-помалу эта гора, эта досадная помеха, будет снесена!

Дух Горы сразу понял, что в словах моего почтенного прадеда заключена истина. Он задрожал и затрясся от страха и удалился прочь, ничего больше не сказав. А на следующее утро комната моего прадеда была залита солнечным светом.

Прадед вскочил и выбежал из дому.

Горы не было.

Вместо горы было лишь пустое каменное поле, плоское как блин и бесконечное как небо. Мой высокочтимый прадед гордо расправил плечи. Он сдвинул гору!

– Вот так у нас и появился этот Каменный Блин, – заключила Пэйи. – Он лежит на том месте, где стояла гора, пока не сбежала в страхе, поражённая силой и мудростью моего прадеда.

– И что, он лежит просто так? – спросил Жэньди. – Для чего-то же он нужен?

Пэйи помотала головой.

– На нём ничего не растёт, никто на нём ничего не строит и никто по нему не ходит, – сказала она. – Он такой большой, что если долго идти по нему, то заблудишься, потому что, куда ни глянь, не увидишь ничего, кроме неба и камня. Иногда мы устраиваем на нём праздники, например свадьбы – в той его части, что рядом с нашей гостиницей, – но обычно он стоит совсем пустой.

– Что-то не верю я в эту историю, – сказал Жэньди.

Однако перед ним действительно лежала бесконечная плоская каменная равнина, и никакого другого объяснения этому он придумать не мог.

– Потому наша деревня и называется Деревней Ясного Неба, – не удержавшись, добавила Пэйи. – Потому что гора больше не заслоняет небо!

Не только ясного, но и безлунного неба, мрачно подумал Жэньди.

В этот вечер в своей новой спальне – в комнате, которую отвели ему в гостинице, – Жэньди опять услышал, как плачет небо. Он долго стискивал зубы и затыкал уши, потом наконец не выдержал и высунулся в окно, вглядываясь во тьму. Сквозь эти жалобные завывания он расслышал спокойный храп, доносившийся из спальни хозяина Чао. Неужели только он один, Жэньди, слышит рыдания неба? Или они ему просто мерещатся? Почему это небо никак не оставит его в покое? Словно в насмешку, эхом прокатился ещё один стон.

– Хватит тебе! – сердито прошипел Жэньди в безлунное небо. – Не буду больше слушать, как ты воешь!

Но ночь в ответ лишь издала очередной протяжный звук, и Жэньди заскрипел зубами. Нет, он забудет это всхлипывающее небо, эту пропавшую луну, всё забудет! Он отвернулся от окна и крепко зажмурился. Всё равно смотреть тут не на что. Одна чернота – и эта жалкая Деревня Ясного Неба.

Глава 4

Вот так и вышло, что Жэньди стал работником в Гостинице Ясного Неба. Трудиться он не привык, и когда в руках его оказалась метла, ему пришлось наблюдать за Пэйи, чтобы научиться подметать. Он пристально следил, как она метёт и моет полы и вытирает пыль. Пэйи даже заподозрила, что он снова хочет над ней посмеяться.

– Чего уставился? Иди и убери вон в той комнате! – сердито сказала она и добавила ему в спину: – И смотри старайся как следует. Она у нас лучшая.

По её тону Жэньди понял, что комната, о которой шла речь, была в гостинице предметом гордости. Резную деревянную кровать украшали изображения дивных длиннохвостых птиц и цветущих слив. Под стать кровати был и стол – из светлого дерева с тёплым медовым отливом. Кругом висели вышитые шёлком картины; расписные тыквы, покрытые лаком, служили вазами.

Жэньди презрительно фыркнул.

– Лучшая комната в гостинице! – передразнил он, обращаясь к одному из нарисованных пионов. – У отцовских слуг каморки и то получше.

Едва эти слова слетели с его губ, он осёкся и помрачнел. Не говоря больше ни слова, он принялся ожесточённо тереть и скрести, словно оттирая сказанное, чтобы и следа не осталось. Когда он закончил уборку, комната сияла чистотой и даже придирчивая Пэйи не смогла найти в ней изъяна.

Только всё это впустую, часто думал Жэньди. Постояльцев в гостинице не было, если не считать старого господина Шаня, который не оставался на ночь, а только ежедневно приходил обедать. Изо дня в день Жэньди вглядывался в дорогу – вдруг появится какой-нибудь купец или торговец и можно будет наконец покинуть эту нищую убогую деревню с этим завывающим небом.

Впрочем, её и деревней-то назвать было трудно: большинство домов пустовали, покинутые хозяевами. Если бы все, кто жил в Деревне Ясного Неба, собрались в гостиничной столовой, там осталось бы ещё полно места.

– Все уезжают. Соседи, гости, все. Даже мой брат уехал, – однажды печально сказала ему Пэйи. – Даже ты рано или поздно уедешь, – добавила она, оживившись.

Надеюсь, что рано, а не поздно, подумал про себя Жэньди.

Но явно не сегодня. Утром Жэньди проснулся от кукареканья горластого соседского петуха и выглянул в окно. Как он и ожидал, залитый ярким солнцем двор по-прежнему был пуст: ни живой души и ни следа копыт. Жэньди вздохнул и пошёл умываться. Может быть, завтра наконец кто-нибудь появится. Кто-нибудь с повозкой, в которую можно будет тайком забраться.

– Долго спите, – сказал хозяин Чао, когда Жэньди и Пэйи спустились вниз. – У нас гости.

– Новый постоялец? – изумилась Пэйи. – Ночью приехал?

Жэньди тоже был удивлён. Из-за стонов неба он почти всю ночь провёл без сна, однако не слышал, чтобы кто-то подъезжал к гостинице.

– Нет, – ответил хозяин Чао. – Она пришла рано утром, пешком, одна, и оплатила комнату на месяц вперёд. Сказала, что, может, останется и на дольше.

– Она? – вырвалось у Жэньди.

Слыханное ли дело – чтобы женщина снимала комнату в гостинице, а тем более путешествовала в одиночку и задерживалась где-то больше чем на одну ночь?

– Да, – подтвердил хозяин Чао, – и она хочет, чтобы завтрак ей подавали в комнату. Жэньди, когда понесёшь, не забудь спросить, как насчёт обеда и ужина: их тоже приносить?

– Но что ей тут делать? – спросила Пэйи. – Да ещё так долго…

– Нас это не касается, – хозяин Чао с упрёком посмотрел на дочь. – Она заплатила за комнату и еду. Остальное не нашего ума дело.

Пэйи покосилась на Жэньди, но он отвёл глаза и старательно напустил на себя скучающий вид, хотя так же, как и она, сгорал от любопытства.

Глава 5

– Я помогу тебе отнести завтрак, – заявила Пэйи.

Меня не проведёшь, подумал Жэньди. Он сразу догадался, что ей просто не терпится хоть одним глазком взглянуть на загадочную гостью. Однако он смолчал и вручил ей пиалу с чаем, накрытую крышкой.

Новая гостья в самой лучшей комнате стояла у окна – у того самого окна, через которое Жэньди вытряхивал пыль. Она стояла спиной к двери на фоне яркого солнца, и её тёмный силуэт напомнил Жэньди, как плакало ночью чёрное безлунное небо.

– Ваш завтрак, – сказал он, – госпожа…

– Госпожа Чан, – ответила женщина. Её прохладный безмятежный голос совсем не подходил к душной, с утра уже раскалённой от летнего зноя комнате. – Скажите-ка, – продолжила она не оборачиваясь, – как вы называете каменное поле, где раньше была гора?

– Каменный Блин, – сказала Пэйи, обрадовавшись, что новая постоялица уже знает эту историю. – А гору сдвинул мой предок!

– Правда? – госпожа Чан обернулась и посмотрела на них.

Жэньди и Пэйи беззвучно разинули рты.

Госпожа Чан не походила ни на одну из женщин, каких Жэньди доводилось видеть. Ни на размалёванных придворных дам, которые хихикали и покачивались, как цветы при малейшем дуновении ветра. Ни на крепких плечистых крестьянок, бронзовых от загара. Черты лица её были тонкие, кожа нежная и гладкая, будто из слоновой кости, а чёрные глаза сверкали, словно звёзды. Она стояла перед ними, грациозная как ива, и, хотя одежда на ней была самая простая, хлопковая, Жэньди и Пэйи сразу захотелось низко склониться перед этой женщиной.

Жэньди увидел, что глаза Пэйи стали огромными, как сливы, и только тогда понял, что они оба таращатся на гостью.

– Хозяин Чао спрашивает: обед и ужин вам тоже приносить в комнату? – торопливо проговорил он.

– А то ведь в столовой прохладнее, – подхватила Пэйи и тут же по-взрослому добавила: – Хотя, конечно, в эти дни везде жарко.

– Это верно, – улыбнулась госпожа Чан. – Но всё-таки не так жарко, как когда в небе светят шесть солнц.

– Шесть солнц? – переспросила Пэйи.

– Вы не знаете эту историю? – госпожа Чан переводила взгляд с Пэйи на Жэньди.

Оба помотали головами.

Однажды давным-давно, так давно, что помнят об этом только небо, горы и море, в небе появилось шесть солнц. Эти шесть солнц опустошили землю и принесли с собой беґды и страдания. Дожди вскипали и испарялись, не успев долететь до земли. Деревья и кусты зачахли; кругом была лишь растрескавшаяся выжженная бурая почва. Люди вынуждены были собраться в древней тёмной пещере в глубине горы и жить там во мраке, как черви. Вскоре начался голод, а с ним пришло отчаяние.

Но ночами люди стали слышать странные звуки.

– Вас спасёт тот, кто отмечен силой, – шептал кто-то – должно быть, сам Дух Горы. – Кто носит на себе знак силы, тот и станет вашим избавителем.

Люди в смятении переглядывались, пока наконец один человек не вышел вперёд. Его звали Ван И, и он был самым сильным, храбрым и ловким из всех мужчин. К тому времени Ван И уже совершил немало подвигов. Говорили, что он всего лишь яростным блеском глаз укротил змея наводнений и единственным ударом вышиб дух из однозубого подземного великана. А главное, на лбу у Ван И был необычный шрам. Это был шрам в виде иероглифа ван, означающего силу и власть.

– Наверное, Дух Горы говорил про Ван И, – шептались люди. – Его шрам – это и есть знак силы!

Но едва Ван И ступил на выжженную землю и глянул вверх на шесть солнц, как сразу понял: ни сила, ни ярость ему не помогут. Ему пришлось примоститься в тени горы, ибо почва, опаляемая шестью солнцами, нещадно пекла ему пятки. Всё живое на земле корчилось в муках, даже великанское дерево у подножия горы начало чахнуть. Ван И понял, что шесть солнц ему не одолеть. Единственная его надежда – сбить их с неба меткими выстрелами.

И он принялся выпускать в них стрелу за стрелой, натягивая тетиву с такой силой, что его гигантский лук походил уже не на полумесяц, а на полную луну. Однако как ни старался Ван И, стрелы не долетали до цели. Он стрелял снова и снова, пока тень горы не отодвинулась – ведь солнца у него над головой не стояли на месте. Наконец, когда в колчане осталось всего шесть стрел, Ван И не выдержал. Он ступил обеими ногами в лужу и обречённо потупил взгляд, словно признавая своё поражение.

И в этот самый миг, глядя себе под ноги, Ван И увидел в луже своё отражение. Когда-то эта жалкая лужа была огромным озером; сейчас же только тень горы не давала ей пересохнуть полностью. Воды в ней как раз хватало для того, чтобы уместить отражения всех шести солнц.

– Вот тут-то вы и попались! – сказал Ван И.

Он прислонился спиной к горе, проворно вставил в лук стрелу и выпустил её в одно из отражений. Как только стрела вошла в воду, солнце скатилось с неба. Ван И приладил вторую стрелу и снова выстрелил. И с неба упало второе солнце…

Люди тотчас почувствовали, что воздух стал чуть прохладнее. Они выбрались из пещеры, увидели, как Ван И выпускает в воду третью стрелу, за ней четвёртую, – и все возликовали. Все, кроме жены Ван И, у которой был очень быстрый ум.

«Если он собьёт с неба все шесть солнц, – сообразила она, – мир навеки погрузится во тьму».

Незаметно и беззвучно, чтобы не помешать мужу целиться, она подкралась к нему как раз в тот миг, когда он вкладывал в лук пятую стрелу. Все взгляды были устремлены на Ван И – потому одна лишь гора увидела, как женщина неслышно вытащила из колчана шестую, последнюю стрелу и спрятала её в рукаве.

Выпустив пятую стрелу и потянувшись за шестой, Ван И обнаружил, что колчан пуст, и опустил лук.

Вот почему теперь в нашем небе всего одно солнце.

– Да тут и от одного не знаешь куда деваться, – проворчал Жэньди. Со лба его рисовым зёрнышком скатилась капля пота: пока госпожа Чан рассказывала историю, в комнате стало ещё жарче.

– Это верно, – согласилась госпожа Чан и глянула в окно на сухую пожелтевшую землю. Потом снова посмотрела на Пэйи и Жэньди. – Пожалуйста, передайте господину Чао, что обедать и ужинать я буду внизу, с остальными гостями. Мне не повредит хорошая компания.

Жэньди не был так уж уверен, что ей придётся по душе компания старого тугодума господина Шаня, единственного, кто ежедневно приходил в гостиницу обедать, – однако он счёл за благо придержать язык. Они с Пэйи почтительно поклонились и вышли из комнаты.