Текст книги "#НАХРЕНЁБЩЕСТВО"

Можно было открыть глаза и узнать действительно ли это так. Но было очень страшно. Я предпочёл остаться в неведении. С широко закрытыми глазами я ждал, чем же это все закончится.

Только вот конец тут не предвиделся. Меня все трясло и трясло. Да ещё части тела стали по-всякому изворачиваться. Но самое странное – это губы. Они стали вытягиваться в трубочку и двигаться вперёд-назад.

«Я пытаюсь сосать грудь» – вывод шокировал.

Но на ум тут же в качестве теоретических подтверждений пришли все многочисленные свидетельства о том, что наши ранние переживания периода младенчества не куда не деваются. Они всего на всего заперты очень глубоко.

«Что делать?»

Я не знал. Никто мне об этом не рассказывал. Сэкономленные деньги и растранжиренная глупость теперь выходили мне боком. Я ничего не контролировал.

«А может полная перезагрузка – это то, чего хочет мое тело?» – такой вариант был единственным разумным и я сдался ему на милость.

#шестой

В детстве я был особенным ребёнком.

Не преувеличиваю.

Ни капли.

Взять хотя бы тот случай, когда я впервые проскользнул из одной реальности в другую.

Мне тогда было четыре года или около того. Будучи малышом на тему возраста не заморачиваешься. И даже не знаешь о существовании такой проблемы. Важно бегать и играть. Так вот, мы с двумя другими пацанятами играли во дворе многоэтажного дома. Там были качели, трава, песочница. Поодаль, рядом с железным забором, которым была отгорожена соседствующая школьная территория, лежала огромная труба. Она лежала уже давно. Ее оставили строители, что строили неподалёку дом. А так как это строительство шло в час по чайной ложке, то труба, можно сказать, поселилась у школьного забора навечно.

– Куда пойдём?

– Что будем делать?

– Туда!..

День как обычно начался с того, что мне, Жене и Антону удалось по-быстрому улизнуть с завтрака и оказаться на неизменном месте встречи – под большим ветвистым деревом. Что за дерево? Ну, это тоже большая загадка истории. Дуб, липа… точно не сосна.

– Че? Давай строить дом!

– А пойдём туда!

– А у меня машинка…

Казалось бы, мир этих троих детей был географически микроскопичен. Двор, песочница… Все, что за их пределами, – это большой и неизведанный мир. Они уйдут туда позже. Но сегодня эти дети ещё раз забрались на гигантскую трубу.

– Как тебе моя машинка? – спросил Антон.

Он вертел игрушкой в руках, а я смотрел.

– Красивая.

– Мне папа вчера подарил.

– А мы с дедушкой вчера ходили на базар и выбирали вкусный арбуз.

– Мы тоже с папой сегодня пойдём.

– Дедушка хочет завтра пойти за грибами.

Я и Антон острожными плавными шагами двигались по трубе. Дойдя до конца, мы развернулись, чтобы пойти обратно. И тут мы вспомнили про отставшего от нас Женю. Он стоял на середине трубы спиной к нам. Мы не предали этому значения и продолжили своё неторопливое движение, только уже в обратном направлении.

– Твой дедушка очень умный. Он много всего знает.

– Да.

Я любил своего дедушку. Он был тем для меня, кто выхватывал меня из мира песочницы и доставлял в самые невообразимые места: лес, река, дача, зоопарк, цирк… Там мы встречались с новыми людьми, участвовали в чем-то новом, свиделось живого слога и тигров… Мне все это было ново и непостижимо. И в душе оставалось неизгладимое чувство восторга, в также рождалось единение с самым близким и дорогим человеком.

– Он такой.

За разговорами мы незаметно вернулись к нашему товарищу.

– Жень, – окликнул его я.

У меня было мнение, что негоже отбиваться от друзей. Хотелось играть всем вместе.

Женя не прореагировал.

«Ну и ладно».

Тогда во мне не было всех этих интуитивных предчувствий опасности, как сейчас. Я воспринимал мир как открытую книгу и не боялся, что вот-вот произойдёт некий мозговыносящий «бум». Так что ничто не предвещало драмы.

– Жень…

Я-то не придал ситуации значения. А вот Антон не успокоился.

– Жень…

Тогда Антон положил руку на плечо мальчика. Повторяю: никаких подозрений не было. Мы веселились, прыгали, игрались…

И вдруг Женя развернулся. Его ладони одно короткое мгновение прикрывали лицо. А потом он их медленно отвёл в сторону.

Лицо было в крови!

– Что с тобой случилось?

– Кто это тебя?

Было непривычно видеть друга в таком состоянии. Раньше он смеялся. Теперь же выглядел безгранично потерянным и смятым.

– Кто это тебя? – продолжал спрашивать Антон.

– Он.

Палец Жени медленно поднялся и указал на меня.

Пришла моя очередь растеряться. Впервые в жизни внутри меня что-то оборвалось. Я не понимал.

– Я не бил его…

И я впервые в жизни попытался оправдаться.

А потом ещё хуже.

Мы с Антоном повели Женю домой. Нашли его маму. Отдали ей сына. И она, естественно, спросила:

– Что произошло?

Мамы обязаны такое спрашивать.

А я все повторял и повторял, стоя с опущенными плечами:

– Я его не бил… это не я…

Другой изрядно напугавший меня (маленького ребёнка) случай имеет то ли мистический, то ли фантастический характер.

Я был уже старше, лет пять или шесть. Мама как обычно уложила меня спать, пожелала «спокойной ночи», выключила свет и ушла, закрыв за собой дверь в комнату.

Я остался один. В принципе, ничего особенного. Не могу сказать, что я тогда боялся темноты. Иногда мне было страшно, иногда нет. По-разному бывало. И уж точно не до истерики. Так что после ухода мамы я лежал себе под одеялом, периодически ворочался и как обычный ребёнок с недовольством пытался заснуть.

«Ещё бы поиграть, ещё бы посмотреть телевизор…», – в голове были обычные детские мысли.

Сон никак не хотел приходить. И я от нечего делать смотрел в сторону окна. На подоконнике, отгороженном тюлевой занавеской, стояли горшки с мамиными любимыми цветами: декабристами и ещё какими-то (таких сложных названий никакой ребёнок не запомнит).

Смотрел себе и смотрел… И вдруг в свете уличного фонаря стала видна некая тень, ползущая поверх цветов.

«Ой», – подумал я и нырнул под одеяло.

Минут пять я сидел так и пытался убедить себя, что это был обман зрения. Потом, немного осмелев, я выглянул из укрытия. Ни на окне, ни в комнате ничего страшного и пугающего я не увидел.

«Хорошо», – подумал я с великим облегчением.

Я расслабился, попытался снова настроиться на сон, между делом повернулся на левый бок и взглядом зацепил прилежащую к кровати стену.

Вот тут-то меня и накрыло.

Там на стене я увидел большую фигуру ярко-желтого света с очертаниями человека.

– Мама! Мамочка!!!..

Как же я кричал… Никогда так сильно я более не был испуган. Прибежала мама. Она не поверила. Все решили, что я просто боящийся темноты малыш, которому сняться страшные сны. Они оставили мне включённый свет и на этом успокоились. Но я знал, что видел. И знал, что мне это не приснилось.

Были и другие случаи. Много. Среди прочего мне часто снилось, что под моей кроватью находится огромная научная лаборатория и я в ней один из главных ученых. Или это тоже не было сном?..

Ну да ладно.

Мальчик вырос, стал мужчиной…

Открыв глаза, я увидел что, несмотря на спецэффекты, мир вокруг меня остался прежним. Потолок, стены, зеркало… Глеб Самойлов, поющий:

– О, мама. Почему все так? Почему все так?..

Только вот горячая вода уже давным-давно остыла, и кожа покрылась мурашками.

– Да уж, – прошептал я и осторожно пошевелился.

Тело подчинилось. Безудержная тряска его не сломала. Мозговой центр все ещё управлял.

Я сел.

Думать было сложно. Слишком много эмоций и непонятных чувств занимали все мое существо. Я обхватил руками колени, пытаясь справиться с прострацией. Я хотел сосредоточиться и понять:

«Что это было?»

От понимания мне всегда становилось легче. Однако сегодня вместо понимания я смог получить лишь ироничное замечание:

«Что-то новенькое».

Через некоторое время рука выдернула затычку, и вода стала медленно убывать из ванной, утекая в канализационную трубу. Я зафиксировал внимание на тихом урчании, возникшем по ходу процесса. И тогда в голове стал налаживаться привычный поток назойливых мыслей. Непонятное волшебство исчезло.

Я встал. Сдернув с крючка полотенце, начал вытираться.

Было холодно. В ладонях чувствовалась легкая вибрация.

«Экспериментатор хренов», – размышлял я, пытаясь ее утихомирить.

Когда тело стало сухим, мои глаза захотели, но не обнаружили рядом с ванной осень важный аксессуар – тапки. Раньше такая дилемма стала бы проблемой мирового масштаба, однако новый «я» не стал заморачиваться. Он бросил мокрое полотенце себе под ноги, потоптался и пошёл дальше. И даже не ополоснул после себя ванну, решив, что подумает об этом завтра.

Щелчком выключателя я погасил свет в ванной. Снова воцарилась темнота. Снова воцарилась тишина. Глеб Самойлов мог петь вечно, но зарядка у телефона имела свои пределы. Холодильник тоже пока отдыхал.

Я протопал голыми ступнями на кухню. Там мое голое тело встретилось с луной. Она была красивой. И я был красивым. Мы любовались друг другом.

– Что дальше? – спросил я.

Она предпочла висеть безмолвно.

– Спать?

Опять промолчала.

Холодный линолеум намекнул, что под одеялом будет теплее.

– Значит спать…

По пути в комнату я хлебнул воды из бутылки. Она стала невкусной. Газы испарились.

«Да и ладно», – подумал я, – «Не так уж и важно».

Мое новое отношение к жизни удивляло.

В комнате я в потёмках разобрал постель и залез под одеяло. И уже там меня настиг разбуженный поток мыслей, который превратился в поток вопросов.

Как дальше?

Как с этим справиться?

Зачем?

Почему?

А может все это избыток фантазии, плод воображения?

Я не хотел на них отвечать. Хотелось уснуть и забыть, а потом проснуться и обнаружить чудо – все само собой устаканилось!

Но так не бывает. Я знал об этом. Ведь давно перестал быть маленьким наивным ребёнком.

«Нужно просто начать двигаться», – кажется, так советовал Капитан сквозь туман наркотического трипа.

– И каким будет мой первый шаг?

Я разговаривал с потолком. Привыкаю. Дурные привычки заразные.

«Если чего-то очень хочешь, запиши это на бумагу, положи под подушку и переспи с этой мыслью», – ещё одно предложение от Капитана показалось достойным внимания.

Мгновение я сомневался. А потом с улыбкой пробормотал:

– А почему бы и нет?

Не включая свет, я отыскал ручку и бумагу и стал писать. Не знаю насколько разборчиво, но намерение было следующим:

«Хочу стать магом как Карлос Кастанеда!!!»

Обязательным штрихом были восклицательные знаки. Мне хотелось побольше убедительности.

Едва «письмо счастья» было закончено, я вырвал лист их тетрадки, сложил его вдвое и сунул под подушку. Затем забрался обратно под одеяло. Шастать голым по квартире, конечно, приятно. Но только климат в моей квартире был для этого не совсем предназначен. Слишком уж хлипкие батареи.

«Некоторые вещи не меняются», – резюмировал я и стал уходить в сон.

Знаете, когда очень устаёшь, хочется просто выспаться. По-настоящему рухнуть в бессознанку, а на утро проснуться бодрым и свежим. Так бывает после тяжелых физических нагрузок. Но если работал мозг, ничего хорошего не получается…

– Вспомни, когда ты впервые вошло в это тело…

Я открыл глаза.

– Не хочу я ничего вспоминать!

Мое заявление должно было быть криком. Я вложил в него всю возможную категоричность. Но звуковая волна утонула в воздухе как в сметане и на выходе получилось:

– Няу-няу…

Зато Капитан Воробей разговаривал без каких-либо проблем.

– Вспомни, когда ты впервые вошло в это тело…

Более того, его голос прошибал мозги как высоковольтный удар током и выстраивал нервные клетки в стройные ряды картинок…

– Вспомни…

Я помнил. Мне не нужно было вспоминать. Все для этого уже было сделано.

«Вот же засада!»

Мои губы снова вытянулись в трубочку и снова стали двигаться вперед-назад. Мои губы помнили, как это искать материнскую грудь.

– Как ты себя сейчас чувствуешь?

– А ты как думаешь?!

Я злился. Я кричал. И тогда, и сейчас. Мне очень сильно хотелось самого сокровенного, но мне этого не давали. Тогда это была грудь, а сейчас?

– Чего тебе не хватает сейчас?

– Радости.

Ответ вылетел из моего рта так, словно ждал этой возможности все тридцать пять лет.

– Возьми ее.

– Откуда?

– Она в тебе. Она вокруг тебя.

Реплики Капитана не помогали. Они только ещё больше злили. А ещё мне очень не нравилось, что его бородатая голова торчит из моего любимого телевизора.

– Зачем ты туда залез? – спросил я, когда стало уже невмоготу соблюдать деликатность.

Вместо того, чтобы ответить мне по человечески, Капитан начал мне строить рожи по обезьяньи.

– Му-му-му… му-му-му…

– С тобой невозможно нормально разговаривать.

– Му-му-му… му-му-му…

Я отвернулся.

Тем не менее, вопросы не прекратились:

– Переместись в момент, когда ты собираешься покинуть это тело…

Очередной удар током. Очередная вереница картинок.

– Что ты чувствуешь?

– Боль, страх, усталость…

– Почему ты покидаешь это тело?

– Оно умирает.

Перед глазами возник образ съедаемых болезнью легких. Красно-бурая ткань с кровоточащими язвами.

– Это онкология.

– Сколько тебе в этот момент?

– Тридцать семь.

Я хотел провалиться?

Что ж, я добился своего. Мое сознание или то, чем я на самом деле являюсь, более не имело твёрдой почвы под ногами. Я летел, летел, летел… в бесконечную пропасть бытия, в которой я наконец-то сообразил, что смертен.

– Измени это…

От такого сна меня пробрало посильнее Ошо-пульсацией.

– Нужно с этим завязывать…

Я сидел на диване весь липкий от пота и пялился в темноту экрана телевизора. Голова Капитана осталась в другом мире.

– …серьезно…

Минуты через две сердце стало биться реже, пот пообветрился и моя голова вернулась обратно на подушку.

«Все хорошо. Все хорошо», – убеждал я себя, – «Ничего страшного».

Сам себе я верил. А вот моему внутреннему зверю никогда не нравились неряшливые небылицы. Он доверял исключительно незыблемым животным инстинктам и знал, что сны этой никуда не годной ночью – это гиблое дело. И он не пускал меня внутрь, как я не пытался, как не уговаривал доводами о важности первого впечатления в первый рабочий день на новой ответственной работе.

«Нам нужно кушать… и за квартиру платить…».

Но нет. Все впустую. Волка ноги кормят.

Пришлось искать другие пути решения. Например:

«А что если мне попытаться наяву все вспомнить?»

Прекрасная идея, возникшая глубокой ночью, заставила меня снова сесть. Только на этот раз я развернулся и свесил ноги вниз.

«Стоит попробовать. Во всяком случае, что я теряю?»

Я встал с дивана.

Холод в квартире никуда не исчез. Я подошёл к обогревателю и включил его на полную мощность. Затем открыл шкаф. Там нашлись свежие трусы и футболка. Одев их, я заглянул в ванную. Там лежал обесточенными телефон. Я предусмотрительно поставил его на зарядку.

Все это заняло у меня от силы десять минут. Совсем небольшая потеря времени от того, что осталось до рассвета.

Я снова забрался на диван.

«Что же там происходило?»

Не могу сказать, что забыл то, что было. Скорее я запомнил произошедшее со мной в мансарде на улице Достоевского на каком-то другом качественном уровне, принципиально отличающемся от привычного. К тому же при попытках вспомнить я не видел пустоты или черной дыры. Это было иначе…

Самым подходящим сравнением здесь является компьютерная аналогия. В своё время, когда не было флэшек и съемных жестких диском, мне приходилось довольствоваться болванками. И если CD-ROM записывал файлы с ошибкой, то потом они не открывались. Можно было увидеть маленькую иконку, но заглянуть внутрь неё – ни в коем случае. Примерно так и работала моя память в ту ночь. Неправильно? С ошибкой?

Я около часа пытался восстановить память, но безрезультатно. Все мои старания лишь утомили и меня, и моего внутреннего зверя.

«Сдаюсь», – сказал он, разрешая действовать на своё усмотрение, и я укрылся одеялом.

Больше не было никаких провалов. Впрочем, и сна как такового тоже не было. Правильнее назвать такое состояние дремой или полудремой или как-то ещё. Границы слишком размыты. Польза от такого состояния всегда сомнительная. Вроде и поспал, а вроде и нет.

Кроме того, в подобных случаях со мной всегда происходит всякая казуистика.

Какая именно?

А вы послушайте…

Начну с того, что для меня грань между реальностью и сном всегда была очень зыбкой. Мне было лет шесть-семь, когда я ходил по дому, предполагая, что сплю, и тряс перед всеми домашними своим писюном.

«Какая разница», – казалось мне, – «Во сне можно делать что угодно».

Ещё ладно, что все только посмеялись, а не всыпали мне ремня. Ведь в моей семье физическое насилие воспринималось как обыденность.

Далее…

Яркие сны, ужасные кошмары – этого в моей жизни за все годы накопилось с лихвой. В них я периодически пытаюсь себя щипать и почему-то чувствую боль… или воображаю боль. Также часто бывает, что я просыпаюсь, а потом оказывается, что я все ещё сплю. Ну а десять лет тому назад начались самые настоящие странности.

Была обычная ночь (не такая как сегодня). Я спал, а потом мне опять приснилось нечто яркое, что неизбежно привело к пробуждению. Понятное дело, я был в полном сознании и среди прочего попытался поднять голову. Но не смог. Она будто приросла к подушке. Меня накрыла паника.

«Что со мной?» – кричало мое сознание, – «Неужели инсульт???».

Руки же изо всех сил пытались оторвать мое бренное тело от постели. Однако все мои усилия ничего не значили. Ни руки, ни тело, ни голова не могли сдвинуться ни на миллиметр.

А потом все внезапно закончилось. Я как будто проснулся. Только вот все ощущения говорили мне, что я не спал.

Загадка – так обозначил я тот случай, а потом благополучно забыл о нем. Но спустя год был вынужден вспомнить. Это повторилось. Только на этот раз все не ограничилось моей телесной беспомощностью. Все стало хуже. Причём не физически, а психологически. Находясь в этом состоянии, я чётко знал, что помимо меня в комнате есть посторонний. И что страшнее всего, я был уверен, что это не человек, а нечто сверхъестественное.

«Демоны пришли по мою душу», – таким стал мой интуитивный вывод.

Решением на этот раз стало следующим: не шевелиться и не сопеть.

Решение помогло. Согласно моим тогдашним представлениям – спасло. Демоны исчезли, а немного погодя ко мне вернулась способность двигать руками, ногами и всем остальным.

Только тут уже забывчивость не сработала. Демоны – стойкий архетип. От него так просто не избавишься. К тому же я начал практику в клинике, где администратором работала Марфа Васильевна.

О, Марфа Васильевна…

Статная женщина с могучей грудью, с пышными кудрявыми волосами, с сочными накрашенными губами и очками треугольной формы. Ее мистическому взгляду, которым она досконально изучала каждого посетителя, позавидовал бы сам кардинал Ришелье.

– Хотите, я подберу вам камни?

Она всем подбирала камни. И кому нужно, и кому не нужно. Утверждала, что у неё есть особый диплом по космологии и что она специалист высшей категории в этой области.

– Все без обмана. Только лучшие и проверенные камушки улучшат вашу ауру, почистят вашу карму и уберегут от порчи.

Я отнёсся к этому обещанию с крайним скептицизмом. Но виду не показал. Как-никак администратор в клинике – это главный человек. Он решает, кого записывать к врачу, а кого не записывать.

Ну а чтобы выйти в плюс по симпатиям, я попросил показать мне образцы. Чтобы уж наверняка не обидеть.

– Хочу посмотреть, – сказал я.

– Пожалуйста.

Как раз было свободное время, и Марфа Васильевна разложила передо мной свой гримуар – толстую кожаную папку с образцами.

– Смотрите, какой красивый…

Среди прочих экспонатов она обратила мое внимание на ярко-желтый камень с прожилками голубого и наплывами зеленого.

– Очень редкий.

Марфа Васильевна так смотрела на него, так хвалила, что я не мог не поинтересоваться.

– А для чего он?

– Защищает от Лилит.

– А что это?

– Не что, а кто, доктор. Вы, наверное, плохо учились в институте.

– Нет.

Я очень гордился своим красным дипломом. И чужие замечания о возможных недостатках моего образования были для меня весьма болезненны.

– И вы не знаете кто такая Лилит?

– Нет.

– А должны.

– Почему это?

– Ну, вы же у нас не женатый…

Хитрая женщина снова била прямиком в одну из запрещённых точек.

Я напрягся.

– Не переживайте вы так…

Да, Марфа Васильевна также умела вовремя применить пряник.

– … вы же не спите в гордом одиночестве?

Рука администратора мягко касалась моей руки. Глаза смотрели приветливо и участливо.

– Или все же вы одиноки?

Найти возможность соврать в этой ситуации было невозможно. Я нервно сглотнул и попытался оправдаться:

– А что тут такого?

– Опасно это.

Марфа Васильевна оставила мою руку в покое и, следуя своим тайным манёврам, направилась к чайнику, чтобы приготовить себе чай.

– Очень опасно. Орёл в Тельцах, Марс в Козероге – самый худший вариант. А вы-то мужчина солидный. Таким нельзя пропадать. Исправлять надо.

В тот раз продолжению разговора помешал пришедший в клинику пациент. А потом уже было не до того. Однако когда мои ночные злоключения повторились и раз, и два, и три, стало ясно, что нужно что-то с этим делать. И тогда я прицельно завёл с Марфой Васильевной нерабочий разговор.

– Вы как-то упоминали Лилит.

– Было такое.

– И вы говорили, что есть опасность для меня.

– Да.

– В чем она?

В ответ на мой очередной вопрос Марфа Васильевна нахмурила брови. После акцентированной паузы она произнесла глубокомысленную фразу:

– Я надеялась, что вы уже порылись в библиотеке и узнали важную для вас информацию.

Я пожал плечами.

– Не нашёл времени.

– Плохо.

– А вы можете сейчас рассказать?

– Могу.

Мне только это и нужно было. Я взял стул и сел напротив.

– Расскажите, пожалуйста.

– Хорошо.

Далее без лишних ужимок Марфа Васильевна сообщила:

– Это из неофициальной мифологии. Согласно ей Лилит была первой женой Адама. Она не пожелала ему подчиняться, так как считала себя таким же творением бога, как и он. Она сбежала. А потом Лилит стала дьяволицей, являющейся спящим неженатым молодым мужчинам и соблазняющей их.

– Звучит не так уж и страшно. Даже эротично.

Пока я пытался вставить в диалог свои глупые замечания, к очень неглупой женщине вернулась ее хитрая улыбка.

– Говорят, она пожирает душу с особым цинизмом. Мужчины при этом долго кричат в неистовой агонии.

– Вот оно как…

Меня стало подташнивать.

– Именно так.

Я повис в своих размышлениях. Марфа Васильевна не торопила меня в моем движении к нужному ей результату. Она знала, что я и так уже на крючке, что мне не вырваться из плена ее хитросплетений. И не то, чтобы я был глупым олухом, которому запудрили мозги. Я прекрасно понимал, что есть коммерческий подтекст нашего текущего взаимодействия. И не сопротивлялся этому не потому что был слаб, с потому что был загнан в угол безумием ночных происшествий.

– И что этот ваш камень мне поможет? – спросил я, когда окончательно взвесил все за и против.

– Нет.

Ответ был неожиданным. Я-то уже просчитал все финансовые потери и смирился с их допустимым объемом. А тут…

– В смысле?

Я был озадачен. Я ждал объяснений.

И тут Марфа Васильевна принялась за старое: ручкой поглаживания и словечки такие нежные…

«Уси-пуси, сладенький мой», – слышалось в моей голове.

Хотя в действительности Марфа Васильевна выговаривала чинные и благородные фразы:

– Я же вам объясняла: все строго индивидуально. Нужно подбирать специально под вас.

Дело было не только в подтексте, но и в способе подачи.

«Ведьма!» – подумал я.

И все же мне пришлось к ней прислушаться. Альтернатива мне не нравилась: думать ещё пару лет и в самом трагическом стиле предаваться патетической скорби на тему ужасных внешних обстоятельств. Я имел очевидную проблему и хотел с ней разобраться.

– Хорошо. Что мне нужно сделать?

– Отличный подход. Теперь вижу, что у нас все получится.

Марфа Васильевна встала со стула и ушла без объяснений.

«Что это значит?», – думал я, пока ее не было.

Безрезультатно.

Она вернулась через двадцать минут с радиотелефоном в руке и протянула мне огрызок бумаги с адресом.

– Нужно съездить туда сегодня.

Я посмотрел на часы. Было шесть вечера. Я работал до восьми.

Несмотря на мои сомнения, Марфа Васильевна силой впихнула записку мне в руку и с предельным беспокойством заявила:

– Нужно торопиться. Езжайте сейчас. Ещё успеете. А я вас прикрою.

Женский взгляд ждал от меня одобрения.

Я кивнул.

– Вот и хорошо, – удовлетворенно произнесла Марфа Васильевна, после чего предупредила телефонного собеседника, – Он скоро будет.

Пим!..

Звук выключенного радиотелефона стал сигналом к действию.

– Дерзайте!

– А что там? – спросил я.

– Вам нужно забрать свёрток. В нем будут нужные нам ритуальные предметы.

– И что мне с ними делать?

– Нужно будет привезти их сюда.

Марфа Васильевна зрительно оценила циферблат, сравнила его со своими планами.

– Как раз успеете к закрытию.

– И что мы будем делать?

– Будем проводить ритуал.

– Прям здесь?

– Прям здесь.

Внутри меня вспыхнуло нешуточное волнение. Однако Марфа Васильевна знала как вести себя с такими как я. Она распахнула объятия и окружила меня их теплотой. Я чувствовал мягкость ее тела. От неё приятно пахло. И голос ласково увещевал:

– Мы сделаем все как нужно.

Я поверил ей.

Сорок минут путешествия по Москве привели меня с железной ограде. Моя цель находилась за ней, но калитка была заперта, и я не видел никаких возможностей это исправить. Тогда я обратился к листку с адресом. Внизу был дополнительно нацарапан номер телефона.

– На всякий случай, – сказала Марфа Васильевна перед моим уходом.

«Что ж, пригодилось», – подумал я и набрал указанный номер.

После непродолжительных гудков мне ответил голос приветливой девушки.

– Здравствуйте. Вы позвонили в эзотерический магазин «ПАХВАЛА». Чем я могу помочь?

– Здравствуйте. Я от Марфы Васильевны. Она просила меня забрать свёрток. Я тут у вас под дверью…

Дзен!..

Калитка щелкнула и отворилась.

– Заходите, пожалуйста.

– Спасибо.

К входу в эзотерическую лавку вела узкая асфальтированная дорожка, пересекающая не по сезону зелёный газон. Вывески над входом не было. Но это точно было нужное место. Об этом свидетельствовал навигатор.

Я толкнул дверь. Сразу за порогом меня встретили бетонные ступеньки, ведущие в подвал. Я стал спускаться. Проход был узким, и приходилось нагибаться, чтобы не цеплять головой потолок. Но потом стало лучше. Когда ступеньки закончились, я попал в широкий коридор, который привёл меня в ещё более просторное помещение.

«Вот это да!» – я редко так сильно удивлялся.

Эзотерическая лавка «ПАХВАЛА» могла заткнуть за пояс любой музей. Глаза разбегались от всех выставленных здесь артефактов. Они блестели, сверкали, пугали, умиротворяли…

«Никогда бы не подумал…».

Однако мне нельзя было распыляться на восхищение. Я прибыл по делу. Нужно было быстро забрать свёрток и двигаться дальше по плану.

Быстро не получилось. Девушка за прилавком (это с ней я разговаривал по телефону; узнал по голосу) была занята. Она разговаривала с клиенткой – другой молодой девушкой. Обе выглядели примерно одинаково – симпатичные, но не ухоженные. Блеклый макияж, неряшливые прически, одеты абы как. А ещё их худые тела были скукоженными-скукожинными, будто из еды они употребляли только страх.

– И это поможет? – справила девушка-клиентка как раз в тот момент, когда я оказался у неё за спиной.

«О», – сразу же возникли личные ассоциации, – «У неё тоже проблемы».

Я немного выгнулся и с любопытством посмотрел через плечо. В руках у девушки была толстая гофрированная свеча черного цвета длинной примерно тридцать сантиметров.

– Обязательно.

Девушка-продавщица была маленьким клоном Марфы Васильевны. Все те же слова, все те же жесты, мягкие касания и одно сплошное участие.

– Мы гарантируем вам результат.

Девушка продолжала сомневаться. Женские пальчики нервно ощупывали свечу. А я торопился.

«Блин, ну давай же!» – думал я и мысленно пытался сдвинуть девушку с места.

Вряд ли это помогло.

Думаю, эта несчастная приняла предложенный ей способ решения проблемы исключительно потому, что других вариантов не было. Ведь если продавщица с биркой «Маша» была копией Марфы Васильевны, то эта девушка была точной копией меня.

– А что конкретно мне нужно сделать?

– Все просто. В разгар месячных вам нужно ввести эту свечу во влагалище и довести себя до оргазма, а потом закопать ее при свете полной луны.

«Боже ж ты мой», – мысленно усмехнулся я, – «Чего только не услышишь, на что только не пойдёшь…».

Через пять минут сделка была завершена. Несчастная девушка покинула эзотерическую лавку с маленькой надеждой на счастье. А я наконец-то предстал перед лицом продавщицы.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Мы с вами разговаривали по телефону.

– А… я сейчас оденусь и мы поедем.

– То есть? Я за свёртком.

– Ну да. Вам, наверное, не сказали, что я и есть свёрток.

Девушка улыбнулась, но в этой улыбке была лишь печаль.

– Подождите немного. Я скоро.

У меня не было слов.

Позднее, снова в клинике, Марфа Васильевна долго и нудно рассказывала о том, что звезды предписали мне разобрать свёрток кармических узлов, что лишь через этот путь появляется возможность избавить меня от мифического чудища Лилит. В конце концов, она дошла и до свертка – девушки Маши, у которой все плохо и которую бросил муж. Делая ей хорошее, я делал хорошее и себе.

Мое добро состояла из двух этапов. Совокупление в круге из ста семнадцати свечей было первым. Женитьба на Маше – вторым.

– И все станет лучше некуда, – утверждала Марфа Васильевна.

А я все сделал как самый прилежный ученик. Да только через месяц после свадьбы случился очередной эксцесс, так сказать рецидив.

Как и во все предыдущие разы была вполне обычная тихая и спокойная ночь. Я спал, лёжа на животе. И вдруг при попытке перевернуться я вновь испытал знакомое пугающее состояние бессилия. Я снова был прибит к постели неведомой силой. Мне не хотелось паниковать, но слева от меня началось движение. Оно было мягким, почти бесшумным, но оно было!!!

Я затаил дыхание. Я молился всем известным богам и просил о помощи. Боги не услышали. Меня услышало существо. Оно было похоже на кошку. Возможно, рысь. Осторожно забравшись на кровать, оно стало ползти по моей спине. Его когти не ранили меня, но я чувствовал поступательное давление лап. Прошло время, и я почувствовал дыхание в шею. Оно не было ни тёплым, ни влажным. Оно просто было. И оно пробирало ужасом до самого мозга костей.

Я еле дышал. Но при этом не падал духом. Мой внутренний волевой стержень продолжать пытаться оторвать меня от постели и дать весь возможный отпор мистическому существу, пришедшему из тьмы.

И в некий невероятный момент у меня это почти получилось.

– Бл**дская кошка! Убью тебя! – истошно проревел я и рассек кулаком пустой воздух.

Существо исчезло. Бессилие отступило. На другом краю кровати сидела испуганная жена.

Бл**… тут наверно стоит поправить мои воспоминания, ведь именно после этого случая у неё и начался бзик по поводу убийства нашего кота Пушистика.