Текст книги "Гетерозис. Хроники боли и радости"

Во времена студенчества я мало интересовался всякими мудрёными науками, которые злобные преподаватели пытались вдолбить в наши головы. Куда интереснее были практические занятия. Именно на них я получил изначальные навыки по зубоврачеванию, сумевшие обеспечить мне достойное существование в будущем.

В тот день ко мне на прием пришел Рома, один из моих замутнённых приятелей, вся дружба с которыми прошла за вдыханием сладкого дыма марихуаны и распитием медицинского спирта. Усадив Романа в кресло, я ринулся на борьбу с кариозным процессом. Она была долгой и упорной, так что на лбу проступили гигантские капли пота.

Дементьев в это время в своем обычном стиле бродил по кабинету, подходил то к тому, то к другому, что-то советовал и шёл дальше. Впрочем, сегодня он выглядел как-то странно, но у меня не было времени на раздумья о чужом душевном равновесии, тем более, что условия работы внезапно усугубились. Одним глазом мне приходилось следить за тем, чтобы бормашина не просверлила язык моему приятелю, а другим скользить по необычайно сексуальной фигуре пациентки напротив.

– Проблемы? – спросил подошедший Дементьев.

– Да ты только посмотри, – ответил я, незаметно жестикулируя в область расположения очаровательной девушки, – Как можно работать в таких условиях?

Мне хотелось, чтобы он разделил мои чувства, но увидел на его лице только злобный оскал. Вскоре Дементьев удалился, а я продолжил работать. Нужно было ставить пломбу, поэтому на посторонние мысли и впрямь не осталось времени.

– А-а-а-а…

Леденящий крик заставил меня вздрогнуть. Подняв глаза, я увидел, как мой коллега, охваченный ужасом, судорожно пытается взобраться на подоконник. Пытаясь понять, что происходит, мой взгляд переключился на кресло, где должна была сидеть прекрасная дева. Вот именно, должна была. Вместо нее в кресле обитало что-то непонятное, более похожее на гниющую тушу, по которой ползали и извивались скользкие и противные черви. Тошнотворный запах нахлынул на меня волной противнейшей вони.

Увидев мою отвисшую челюсть и остекленевшие глаза, Роман схватил меня за руку и попытался привести в чувства.

– Миха… Что с тобой?

Не добившись ответа, он обернулся и увидел всё сам.

– Боже, что это?

– Мне тоже хотелось бы знать.

Пять лет спустя.

– Проходите, проходите…

Мы шли по коридору вперед. Бледная плитка стен, трупы на носилках по обе стороны прохода, сумрачный свет – все это создавало гнетущую обстановку, но хуже всего был мерзкий запах, незамедлительно бьющий в нос. Ещё со студенческой скамьи медакадемии я возненавидел запах формалина, однако этот запашок был из категории наиболее отвратных. Мои руки попытались заслонить лицо маской, но напрасно. Запах проникал сквозь маску и с неистовым садизмом продолжал щекотать мои ноздри.

Приходилось терпеть, терпеть и идти дальше. Несколько поворотов не могли суммироваться в большой километраж. От силы нужно было пройти метров двести, однако для меня этот путь казался бесконечным. Я шёл мимо сваленных в кучу мертвецов и чувствовал, как во мне ворочается громоздкая неприязнь.

Я видел их лица. Безумные гримасы смерти запеклись на холодных физиономиях. И где-то среди этих складок ужаса застыли их последние мысли, желания, безнадежные просьбы.

Лишь одна деталь картины способна была пролить каплю радости на моё сердце. Они никогда не увидят себя с мозгами, сурово зашитыми в остатках грудной клетки.

– Хватит любоваться на жмуров, – поторопил меня Майоров.

Мы вошли в просторную комнату. Здесь размещалось несколько разделочных столов, над которыми неуклюже свисали лампы дневного света.

– Туда, – сказал Майоров и махнул рукой в область одного из столов.

– Почему опаздываете? Разве трудно прийти вовремя? – заворчал рыжеволосый гигант, вошедший вслед за нами.

Он был одет в красный фартук поверх белого халата.

– Трудности с транспортом, – невинно прошептал я.

– Хороший предлог для отсутствия пунктуальности… Ну да ладно… Только вот маска – это лишнее. Здесь нет запаха. Труп свежий. Она будет вам только мешать, хотя, впрочем, решайте сами… Вы ведь приехали, чтобы увидеть?

Мы подошли ближе, и судмедэксперт сдернул покрывало с трупа. С трудом, но я всё-таки сдержал свой желудок от излишних сокращений, однако товарищ милиционер не выдержал увиденного зрелища и второпях склонился над ближайшим тазиком.

– Спокойнее, капитан. Не в первый раз всё-таки, – насмешливо подтрунивал судмедэксперт, поглядывая на Майорова.

– Что это за фигня, Василич?

– Не знаю, но это точно не кариес.

Немного прейдя в себя, Майоров вновь подошел к столу и, разглядывая копошащихся в куче гниющей плоти червей, спросил:

– Он умер сегодня утром. Как можно было за пять часов дойти до такого состояния?

– У меня нет ответов на ваши вопросы.

– Вы же доктор? Это ваша работа.

– Товарищ милиционер, не нужно обвинять, если вина не доказана.

Майоров нахмурился, насупился, отдышался, после чего выложил собственную версию событий:

– А что тут доказывать? Гражданин Смирнов обратился за медицинской помощью вчера поздно вечером. Причиной обращения послужила нестерпимая зубная боль. Манипуляции были проведены ненадлежащим образом в домашних условиях. Около пяти часов утра жена больного вызвала машину скорой помощи, после чего гражданин Смирнов был доставлен в хирургическое отделение городской больницы. По словам жены покойного, его состояние резко ухудшилось после зубоврачебных манипуляций.

Я знал, что он всего лишь перечисляет факты, но эти факты делали мне больно. Так всегда бывает. Стоит только на чуточку отступить от правил и сразу же влипаешь в какую-то дурацкую историю.

– Когда он уходил от меня, ему стало лучше. В противном случае я бы не отпустил его домой. Я просто хотел помочь человеку…

– Я всё понимаю, доктор, – мямлил Майоров, – Но и вы поймите. У меня есть труп, и есть вероятная причина его возникновения. Остальное уже не мои проблемы.

Я чувствовал, как земля начинает уходить у меня из-под ног, а сердце пытается выскочить из грудной клетки. Холодный пот начал струиться по подмышкам, и было от чего. Мне уже начал мерещиться судебный процесс и последующее лишение лицензии. Но внезапно мои измышления прервал судмедэксперт.

– Послушайте, офицер. Я уже провел вскрытие и с полной уверенностью могу заявить, что удаленный зуб никоим образом не повлиял на смертельный исход в данном случае.

– Что? – изумленно переспросил Майоров, – От чего же тогда он умер?

– Не знаю.

Вечером следующего дня капитан милиции Майоров сидел у себя дома на диване и вчитывался в текст отчета о вскрытии. Не дочитав и до середины, он отбросил отчет в сторону и задумался.

– Ничего не понимаю. Причина смерти не установлена. Однако имеют место ускоренные процессы трупного разложения…

Схватив трубку телефона, Майоров стал спешно набирать домашний номер судмедэксперта.

– Алло, Василич… Слушай, у меня тут к тебе дело… Могу я завтра ещё раз взглянуть на труп?

Возникла пауза, после которой последовал короткий ответ:

– Нет.

– Почему? – возмутился капитан.

– Видишь ли, с трупом возникла проблема.

– И в чем проблема?

– Когда я уходил сегодня из морга, от него оставалась лишь лужица непонятной и липкой мерзости, так что я даже не знаю, что завтра скажу родственникам покойного.

– А кости?

– Все сгнило. Я не знаю, что это, но это полнейший абсурд. Я даже пригласил инфекциониста, и он тоже ничего не нашёл.

Разговор себя исчерпал, и Майоров повесил трубку. Однако вопросы себя не исчерпали. Где-то среди ночи капитана разбудил телефонный звонок. Включив свет, он обнаружил стрелки часов в области четырех утра. Телефон продолжал звать к себе, пришлось отвечать.

– Майоров слушает.

– Капитан, это Петровцев. На улице Бебеля обнаружены трупы. Думаю, вам стоит приехать.

– Почему именно я?

– На стене записка для вас.

Забыв умыться, и кое-как одевшись, Майоров залез в машину и помчался по направлению к улице Бебеля. Находясь в пути, он внезапно вспомнил, что второпях не спросил адреса. Впрочем, адрес оказался ненужным. Еще издалека он заметил скопление маячков.

– Что же там такое стряслось? – адреналин начинал подступать к горлу, и капитан боялся не совладать с накатившим волнением.

Движение было перекрыто, и потому пришлось бросить машину где-то в стороне. Далее он добирался бегом. В подъезде его ждал Петровцев.

– Рассказывай.

– Думаю, вам лучше самому это увидеть.

Квартира была трехкомнатной и находилась на третьем этаже. Тут и там суетились медики и эксперты, но не они были главными героями этой вечеринки.

На кухне за столом сидели двое «нечто». По косвенным признакам Майоров предположил, что это когда-то было старшими членами семейства. На столе стоял недоеденный ужин, в который время от времени падали куски мерзкой гнили.

В гостиной перед включенным телевизором сидело ещё одно «нечто». У его ног валялись разбитые очки. По всей видимости, они упали вместе с носом их обладателя.

– Это не всё, капитан.

Майоров не сразу заметил что-то клокочущее в углу комнаты.

– По-видимому, это младший из детей

В коридоре они наткнулись на очередное «нечто» в женской одежде.

– Мать семейства.

– Ещё есть кто-нибудь?

– Семнадцатилетняя дочь в спальне.

Вещи были разбросаны по комнате. Должно быть, она долго сопротивлялась. Как ни странно, она имела вполне человеческий вид, не считая некоторых моментов. Девушка лежала на кровати в обнаженном виде. На лице и на теле виднелись следы побоев, разорванная одежда и нижнее белье частично находилось на теле, а остальное в скомканном виде валялось неподалеку.

– Она была беременна? – спросил Майоров, указывая на кусок плоти у нее между ног, в котором копошились черви.

– Нет. До сегодняшнего дня она была девственницей.

– Откуда известно? – спросил Майоров подошедшего с комментариями Василича.

– Она была подружкой моего сына, а у меня с этим строго.

– Тогда объясни мне идиоту, что у неё торчит промеж ног.

– Думаю, что это продукт изнасилования.

Майоров даже поперхнулся от неожиданности.

– Дети стали зреть не по дням, а по часам?

– Да пошел ты!

Майоров хотел было рассмеяться, но не смог. Его глаза скользнули по стене и наткнулись на надпись. Буквы трудно было назвать мелкими, так что даже странно, что он заметил надпись только сейчас:

«Веселье только начинается, капитан Майоров».

На обоях виднелись потеки.

– Он писал кровью? – спросил он у Петровцева.

– Да, причём полагаю, что своей.

– Почему?

– Следов изъятия крови нет ни на одном из трупов

– А кто вызвал милицию?

– Звонивший не назвался, но видимо это тоже был он.

– Неужели всё опять началось.

– Думаю, да.

Как прекрасна летняя ночь в июле. Из всех природных явлений, которые мне доводилось видеть, это, пожалуй, наиболее ценное. Хотя у всего есть свои недостатки. Я задержался на работе допоздна, перебирая отчеты и иные бумаги, и теперь приходилось в первом часу ночи осторожно пробираться по пустынным улицам. Ладонь в кармане холодил металл раскладного ножа, который я носил уже лет десять на случай непредвиденных обстоятельств.

Скорым шагом я довольно быстро добрался до места проживания. Ещё немного и я оказался бы в подъезде.

Но в этот момент некто перегородил мне дорогу.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – ответил я и, не останавливаясь, попытался обойти припятствие.

Однако неопознанный субъект со всей силы оттолкнул меня назад.

– Ну и дела, – подумал я и во весь голос заявил, – Какого лешего вам нужно?

– Миша, – рассмеялся субъект, – Разве так встречают старых друзей?

Его голос показался мне знакомым, и я озадаченно спросил:

– Я вас знаю?

– Естественно.

Откуда не возьмись в его руках появилась зажигалка. Её пламя на мгновение осветило чужое лицо.

– Макс…, – прошептал я.

– А то кто же.

В порыве радости я обнял его и закричал:

– Боже, это ты!

– Я же сказал, что мы знакомы. Спокойнее, а то ты так себя и до инфаркта доведёшь.

– Но где ты был целых пять лет? Куда пропал? И что здесь делаешь теперь?

– Где я был, это неважно. Что я делал – тоже. А сюда я пришел, чтобы увидеть тебя.

– И что ты будешь делать?

– Ничего. Просто уйду, как уходил раньше. До встречи.

– Мы еще увидимся? – крикнул я ему вслед.

– Знать будущее опасно для здоровья.

Когда Дементьев скрылся из виду, я отправился домой. Света в подъезде не было, что меня сильно разозлило.

– Опять лампочкам приделали ноги. Ничего в этом мире нельзя оставить без присмотра.

В темноте я залез ногой в кучу чего-то липко-склизкого.

– А это ещё что за ботва?

Добравшись до своей квартиры, я увидел ползающих по левому ботинку белесых червячков.

– Неприятный бонус, – подумал я и, выйдя на лестничную площадку, смел их к чертовой матери.

После этого я взял новую лампочку и вкрутил её на первом этаже. Обернувшись же, я увидел то, что мне совсем не понравилось.

У подножия лестничных ступеней лежал труп, в грудной клетке которого красовалась глубокая вмятина от моего ботинка. Сдерживая руками желудок, я поднялся к себе, и лишь там, обхватив двумя руками унитаз, высказал свое мнение об увиденном.

Тем временем капитан Майоров сидел сиднем в архиве, пытаясь вспомнить дела давно минувших дней. Напротив сидел Петровцев, наливавший десятую по счету чашку кофе.

– Ты слишком много пьешь кофе, – заметил Майоров, не отрывая глаз от бумаг, – Это может плохо кончиться.

– Я просто пытаюсь отогнать сон. Смаривает, хоть убей.

Как бы очнувшись от забот, капитан осмотрел комнату, взглянул на часы и понял, что за шесть часов раскопок в архиве, они нашли только ноль от бублика и тот уже давно съели.

– Слушай, иди-ка ты проспись, а то завтра дел невпроворот. В соседней комнате есть кушетка. Одеяло возьмешь в шкафу.

– А вы?

– Я вряд ли смогу сегодня уснуть. Посижу здесь ещё. Может на что-нибудь и наткнусь. Оставшись наедине с собой, Майоров вновь стал перебирать имевшуюся информацию.

– Семнадцать трупов пять лет назад. Все сгнили необычайно быстро. Никто не смог найти причины для смертей. Можно было подозревать убийство, но кто мог сделать такое? Вряд ли. Хотя, если те трупы связаны с сегодняшними, сомнений в убийствах не остается. Эта надпись на стене. Убийца знает меня, значит, мы где-то встречались. Безумие… Подожди… Чёрт возьми!

Майоров вновь стал копаться в бумагах и, вырвав из общей кипы нужный кусок полиграфии, торжественно провозгласил:

– Вот оно.

По мере процесса чтения выражение лица милиционера становилось все более и более светлым.

– Да. Как же я мог забыть. Тогда, пять лет тому назад, мне прислали бумагу из областного центра, о том, что в мединституте произошел смертельный исход при похожих таинственных обстоятельствах. Одна из пациенток внезапно стала разлагаться. Свидетелем произошедшего среди прочих был студент Михаил Дианов. И это тот самый стоматолог, которого он совсем недавно хотел упрятать за решетку.

Пауза для размышлений.

– Простое совпадение или закономерность? Он мало похож на убийцу, но, возможно, он что-то да знает.

Одевшись, Майоров постучал в соседнюю комнату.

– Петровцев, на выход.

После десяти минут ожидания, капитан поднялся с дивана и вновь постучался. Ответа не последовало. Толкнув дверь, Майоров вошел в комнату. На кушетке, как и положено, спал Петровцев, укутавшись с головой.

– Просыпайся, глухая тетеря! – крикнул капитан и схватил спящего коллегу за плечо.

Под его рукой что-то пискляво зашевелилось.

– Что за чёрт? – прошептал Майоров и сдернул одеяло.

«Какое мне дело до трупов в подъезде?» – решил я и пошел спать.

Но сон, как ехидная куртизанка, бродил в других краях, дразня мои внутренние желания. После получасовых неудач я решил посмотреть телевизор, однако по всем каналам крутили однообразную пургу в виде безумно прыгающих и корчащихся маразматиков.

– Что я ещё могу сказать по этому поводу? – подумал я и расстался с голубым экраном.

Полулёжа или полусидя (тут трудно разобраться!) я взял в свои руки Микки Спиллейна и, открыв книгу на месте затертой закладки, начал читать. Майк Хаммер как раз собирался прикончить подонка с двойной фамилией под обстрелом обрушающихся балок в горящем здании, когда перед моими глазами начали мелькать проезжие машины.

– Не понял.

Отложив книгу, я поднялся с кровати, или мне показалось, что я сделал именно это, потому что в следующее мгновение мне пришлось обнаружить отсутствие кровати, книги и всей своей квартиры. Теперь я стоял на автобусной остановке посреди восточно-европейских джунглей.

– Здравствуй, сынок! – раздалось позади меня.

Обернувшись, я увидел отца. Он был таким, каким я его запомнил, таким, каким видел его в последний раз. Казалось, это было только вчера. Или, возможно, я ошибаюсь?

– Здравствуй, папа…

– Ты стал совсем взрослым, Михаил. Ты знаешь об этом?

– Старался.

– Сядь. Посиди со мной, – попросил отец и постучал рукой по деревянной скамейке.

Повинуясь воле предка, я расположился на лавочке.

– Ты мне снишься? – спросил я.

– Возможно, – ответил отец.

– Есть другие варианты?

Отец усмехнулся, после чего в его руке появился нож, которым он полоснул меня по предплечью.

– Зачем? – воскликнул я, недоумевая.

– Это доказательство того, что я тебе не снюсь. Я так же реален, как и ты.

– Но ты же умер?

– Некоторые вещи совсем не являются тем, что под ними подразумевают.

– Ты хочешь сказать, что так выглядит смерть?

– Нет. Так выглядит моя смерть.

– И в чем отличие? – я уже стал было подумывать о том, что мои сновидения приобретают всё более чудной характер, но раз в них фигурирует мой отец, решил продолжить это странное безумие.

– Видишь ли, сынок, в тот день, когда ты видел меня в последний раз живым, они пришли за мной.

– Кто они?

– Наги.

– Наги?

– Да, Наги. Я понимаю, что тебе трудно поверить моим словам, но постарайся. Очень важно, чтобы ты поверил.

– А что будет в противном случае?

– Тоже, что произошло со мной.

Игра стала заходить слишком далеко, но я всё же спросил.

– А если подробнее?

– Видишь эту остановку? Как ты думаешь, где мы?

– Не знаю, – честно ответил я.

– Я тоже, – прошептал отец, после чего опустил голову и так сидел, пока я его не одёрнул.

– Тогда, что ты тут делаешь?

Отец поднял голову и посмотрел на меня глазами полными печали.

– Вот уже пять лет я сижу на этой остановке, пытаясь понять, зачем я здесь, но ответа нет. Только дорога, лес и машины, которые никогда не останавливаются. Наверное, именно так выглядит ад.

– Но почему ты не попытался уйти отсюда?

– Пять лет назад я делал попытки, пока не понял, что всё это бесполезно. Сомневаюсь, что с тех пор что-то изменилось в организации этого местечка.

Отец поднялся, а потом, выскочив на дорогу, закричал, обращаясь ко мне:

– Знаешь, я даже пытался попасть под одну из этих долбаных машин! Все бесполезно! Я буду вечно сидеть на этой остановке, черт бы ее побрал!

Впервые в жизни я видел, как отец плакал. И лишь теперь я начал понимать, что это никакой не розыгрыш.

– Но за что?

– Помнишь те убийства. Гниющие тела и всё такое. Ты должен это помнить.

Я попытался вспомнить хоть что-то в этом роде, но напрасно. Сплошная темень, как будто я и вовсе не жил пять лет назад.

– Ты не мог забыть этого, – прошептал отец, поймав мой пустой взгляд, – Слышишь! Не мог! – кричал он, схватив меня за плечи, однако, опомнившись, отпустил меня и отступил в сторону.

– Прости, отец, но я ничего не помню, – сказал я, видя, как он расстроен.

И тут он неожиданно вздрогнул, словно вспомнил что-то важное, и, повернувшись ко мне, сказал:

– А Марина… Ты помнишь Марину? Ты ведь любил ее.

Мой мозг запустил поисковую систему с запросом «Марина» и видимо пароль оказался верным, потому что в то же мгновение царившая в моей голове завеса рассыпалась в труху.

И вот я вижу трупы, которые увозят из подъездов на катафалке, вижу беспокойство в лице отца, а потом… я занимаюсь любовью с Мариной. А проснувшись утром, обнаруживаю в своих объятиях разлагающуюся тушу, исполненную какой-то мерзости… Вот почему я на месяц угодил в психбольницу. Да, теперь я помню.

Боль и отвращение вновь разорвали мою душу, но отец был рядом, и он прижимал меня к своей груди.

– Всё в порядке. Ты должен с этим справиться.

Фантом не любил самолетов. Слишком часто оказываешься в районе крыльев, где из окна только и можно увидеть, что эти долбаные крылья. Лучше спать, но какой кайф от сна в положении жестокой Кама Сутры?

– Вам что-нибудь принести?

Милашка-стюардесса ласковым вопросом изогнулась перед Фантомом, так что он на миг забыл о страхе высоты.

– Апельсиновый сок со льдом.

Стюардесса ушла, но тут же вернулась с готовым напитком тонизирующего назначения.

– Видимо у нее в заднем месте ядерный реактор, – с улыбкой подумал Фантом, принимая заказ из рук в руки.

– Вы в Дели летите на отдых или по делам? – спросила стюардесса из вежливости.

– Ни то, ни другое.

Отхлебнув сок, Фантом увидел на лице девушки элемент удивления.

– Тогда какова же цель вашей поездки, если не секрет?

– Какова моя цель?

– Да.

– Мировое господство.

Лицо девушки затекло стыдливыми красками, а потом она махнула рукой:

– Да ну вас, – и ушла.

Фантом же продолжил лететь чартерным рейсом «Нью-Йорк – Дели». Спустя полчаса он поднялся с места и направился в сторону туалета. Многие пассажиры видели, как человек в сером костюме, синей рубашке и желтом галстуке проследовал в хвостовой отсек самолета, но никто не видел, чтобы он оттуда возвращался.

Хотя какая разница, видел его кто-то или нет. Главное, что этот самолет так и не приземлился.

– Кого я вижу. Неужели это наш изгнанник?

Фантом с трудом смог пробраться сквозь вековые заросли индийских джунглей, чтобы предстать перед тем, кто ему был нужен позарез.

Внешность этой персоны вряд ли можно было подогнать под какой-то определенный стандарт. Он ни разу в жизни не стригся и не брился. Об этом можно было догадаться по длине волос на голове и размерам бороды. Все имевшиеся волосы были сплетены в косички, и в виду того, что субъект был абсолютно наг, они играли роль своеобразной одежды.

– Я тоже рад тебя видеть, Спайс, – так Фантом ответил на жест приветствия, произведенный волосатым чудовищем, и подошел к небольшому костерку, возле которого тот сидел.

– Присаживайся, – два глаза так называемого Спайса с зоркой пристальностью наблюдали за гостем.

Фантом уловил его взгляд на себе и, бросив сухую ветку в костер, произнёс:

– Давно не видел… Теперь не налюбуешься.

– Точно, – вместо смеха Спайс издал хриплый звук, подобный кровохарканью, – не каждый день видишь покойников.

– Подскажи, в каком месте смеяться?

– Зачем так грубо? Ты всё-таки в гостях. Или же до сих пор считаешь эти джунгли своим домом?

– Я не уходил отсюда. Вы прогнали меня.

– А разве в сложившейся ситуации можно было поступить иначе?

Фантом промолчал. Ему нечего было ответить, да и не за этим он пришёл.

– Что тебе нужно?

– Попытайся угадать.

– Я никогда не гадаю, я всё знаю наперёд.

– Тогда зачем спрашиваешь?

– Такова природа знающих. Нам доставляет удовольствие услышать от других то, что мы и так прекрасно знаем. Своеобразная экзальтация.

– У меня нет времени на эту чушь.

Спайс сунул в костёр кочергу и резким движением выкинул из него тлеющий уголёк средних размеров.

– Посмотри на него. Когда-то он был частью могучего дерева. Шли годы, и дерево превратилось в труху. Я нашёл его, пока он не сгнил окончательно, и бросил в огонь. Скрытая в нём сила увеличила жар огня, но вот ему довелось оказаться за пределами костра и что он теперь такое? Ничто, чёрная несуразность. О чём это я говорю? – спросишь ты. О тебе.

– Браво, браво, – Фантом для пущего эффекта даже захлопал в ладоши, – Прекрасный монолог. Безусловно, в твоём стиле. Ты ведь у нас специалист по чтению нотаций. Но можно ближе к делу?

– Ты злишься на меня, потому что считаешь меня виновным в том, что произошло пять лет назад. Ты не прав.

Настало время Фантома изрыгать смех.

– Интересно. Тогда кто виноват в том, что я потерял физическую оболочку? Неизвестный летчик ас Пушкин? Мне понадобилось пять лет, чтобы хоть как-то сконцентрировать своё сознание в материальном пространстве.

– Ты всегда был излишне прямолинеен. Это и сгубило тебя. Мы все недолюбливаем людей, но ты решил их уничтожить. За это ты был изгнан. Ты захотел вернуться, и я дал тебе шанс. В твоих руках был Лабиринт, Ключи и человеческое создание, которое тебе помогало. И всё же ты потерпел неудачу. Как?

– Я был близок.

– Близок? Чушь. Я всё знаю. Ты хотел проникнуть в Лабиринт. Ты думал, что достаточно умён и сможешь уничтожить теовирус голыми руками, что это даст тебе возможность и силу, необходимую для внедрения в Лабиринт.

Фантом ничего не отрицал. Он ждал нужной информации.

– Что было потом, тебе неизвестно, а я знаю. Два идиота не только не убили теовирус, но и сами заразились. Благодаря Лабиринту, который защищал тебя, ты остался в этом мире, но произошел очередной конфуз – твою физическую оболочку он расщепил. Впрочем, это не худший из грозивших исходов. Твоему приятелю совсем не повезло. Я бы не хотел оказаться там, где он сейчас пребывает.

– Где Лабиринт сейчас?

– С этим проблема. Я полагаю, он был у твоего приятеля, когда мы его отправили в путешествие. Вернуть Лабиринт, значить вернуть в этот мир носителя теовируса.

– А где Источник?

Спайс подкинул несколько веток в костер и лишь тогда продолжил диалог.

– Здесь начинается самое интересное. Лабиринт излечил тебя, но связь с источником теовируса сохранилась. И теперь, если убить тебя, то можно одновременно убить и сам теовирус.

Фантом задумался. Такого сюрприза он не ожидал.

– А другие варианты?

– Да. В своё время ты отдал Ключи на хранение. Сейф никуда не исчез. Достань Ключи, с помощью ключей найдешь Лабиринт, с помощью Лабиринта уничтожишь теовирус.

– Проще сказать, чем сделать.

– Альтернатива тебе известна.

Октябрь 1903 года. Германия.

На улице шёл дождь. Не такой, когда крупные наливные капли влаги стекают по оконным стеклам, и не такой, когда присутствует одно название. Обычно про такой дождь говорят, что льет как из ведра, хотя было похоже, что лило из дюжины корыт. Вряд ли можно назвать везунчиком того, кто в тот момент оказался посреди улицы.

– Элизабет, мне всё-таки хотелось бы знать, зачем я вам столь неожиданно понадобился?

Гостиная, заполненная вульгарным теплом, исходящим от растопленного камина, была неплохим ответом непогоде, бушующей за стенами этого дома.

– Джеральд, зачем разрушать сложившуюся интимную обстановку столь дурацкими вопросами? Право, иногда мне кажется, что вы полнейший болван, – хозяйка бросила в адрес гостя взгляд лукавого презрения и, поднявшись с кресла, подошла к окну.

– Элизабет, я очень ценю ваше ко мне расположение, но Германия не та страна, где мне хочется петь и веселиться. К тому же путь из Индии до этой проклятой европейской земли неблизкий.

Повернувшись лицом к гостю, хозяйка приобрела вид человека, имеющего возвышенное расположение духа.

– Вы слышали когда-нибудь о моём брате?

Гость не был расположен к загадкам и потому коротко и ясно ответил:

– Нет.

– Вы отсталый человек, Джерри, – рассмеялась хозяйка.

– Вовсе и нет. Откуда мне было знать?

– Был, Джерри. Был.

– Он трагически скончался?

– Да. Прошло уже три года.

– Неужели ему удалось пережить вашего непутёвого мужа?

– Джеральд, – на секунду в голосе хозяйки появилась гневная нотка, но тут же пропала, предоставив место деликатности, – Проявляйте в моём доме хотя бы каплю уважения к моим покойным родственникам. К тому же не забывайте, в чьём кармане осела львиная доля утерянных денег.

– Кто старое помянет, тому глаз вон, – усмехнувшись, парировал гость.

Его последняя фраза задела хозяйку за живое, и она, молча отвернувшись к окну, стала рассматривать пасмурный пейзаж за его пределами.

– Чёртовы женские штучки, – подумал гость, но решил не извиняться, – Ты, кажется, что-то говорила о своем брате? Кто он?

Не отрывая глаз от окна, хозяйка принялась излагать своё повествование.

– Мой брат Фридрих был профессором университета. Ему сильно не повезло в жизни. Ещё в подростковом возрасте он заработал опухоль мозга, а, возможно, он с ней и родился. Об этом никто не знает. Жизнь гения от Бога превратилась в один сплошной кошмар. Теперь, когда мой возраст призвал для моего истязания мигрень, я часто думаю о том, как он мог столь долго выносить эти головные боли. Наверное, именно в таком состоянии, близком к безумию, рождается лучшее в этом безумном мире. Так произошло и с моим братом.

– И что же он сделал?

– Книги. Это что-то совершенно непостижимое. Иногда мне кажется, что Беригард застрелился не из-за полиции, а из-за Фридриха. Эти книги способны кардинально менять и мир, и людей.

– Так в чём проблема?

– Проблема в том, что любое живое существо хочет выжить. Если мир изменится, то лишь в том направлении, где не будет места ни для меня, ни для вас, ни для кого из тех, кого мы знаем.

– Бред. Если эти книги обладают такой силой, то почему я никогда не слышал о вашем брате?

– Вы живёте одним днём, Джерри, и в этом ваша величайшая ошибка. Мой брат умер в психиатрической лечебнице, и все считают его сумасшедшим. Но пройдут годы и люди поймут, кто есть кто.

– Чего же вам нужно от меня?

– Я хочу выжить. Я не хочу менять этот мир, каким бы безумным он не был. Лучше синица в руках, чем стая журавлей на небе.

– Так значит, у вас созрел дьявольский план.

– Теовирус.

Гость начал медленно бледнеть. Хозяйка налила ему стакан воды.

– Вы сошла с ума. У вас это, видимо, семейное, – прошептал гость, делая глоток.

– Так что же произошло на самом деле? – спросил я, начиная приходить в себя, – Кто виноват? И что вообще происходит?

– Давай присядем, – ответил отец и повел меня к уже знакомой лавочке, – Разговор будет долгим.

Мы сели. Глаза проводили очередной автомобиль, который промчался мимо.

– Помнишь, ты знакомил меня со своим приятелем, с которым вы учились в одной группе?

– Это ты о Максе Дементьеве?

– Да, именно о нём. Думаю, ты вряд ли мог предполагать, что он способен на убийство, однако все семнадцать трупов на его совести.

Отец всегда был любителем шокирующих известий. Мои расширенные зрачки всецело уставились на него, демонстрируя всем своим видом недоверие к вышеизложенному.

– Неправда… Он же прирожденный ботаник. Он не способен и муху обидеть.

– Я тоже так считал, пока лично не увидел, как он убил ни в чём неповинную Марину.

Ширина моих зрачков устремилась к своему пределу, и мне уже было не до спокойствия.

– Что? Ты видел, как он сотворил с Мариной это… У меня даже слов нет, чтобы описать… И ты ничего мне об этом не сказал.

Отец оставался недвижим по отношению к моим эмоциональным всплескам.

– А ты думаешь, стоило? Да ты в тот же миг ринулся бы к нему и оказался бы под номером восемнадцать в списке смертников.