Текст книги "Великий и ужасный"

Служба контроля рабочего распорядка всегда вела себя заботливо и предусмотрительно. И потому уставшего после тринадцатичасовой рабочей смены младшего акцептора № 100100011111 локально телепортировали прямо в приготовленную ко сну кровать. Процесс того, как атомы и молекулы живого существа разбирались и собирались заново, был очень мимолетен, но все же немного турбулентен. В связи с этим первую секунду после перемещения Камира всегда одолевало некоторое головокружение. Но мягкая и удобная подушка, на которой очень предусмотрительно оказывалась его голова, всегда позволяла безболезненно пережить это неудобство.

«Как хорошо», – думал младший акцептор № 100100011111, утопая в мягкой подушке и пушистом матрасе.

Быстрая смена обстановки окунула его в некоторое забытье, в котором он внезапно позабыл про голос из динамиков, про тяжесть чувств в собственном сердце и про то, насколько амбициозны его бесконечные планы мести. Простейшее удовлетворение жизненных потребностей, коим и являлась возможность немного поспать и отдохнуть, неожиданно перевернуло все с ног на голову. И Камир тут же стал сомневаться в целесообразности всего ранее предрешенного.

«Может я немного погорячился?» – задавался он вопросом, оглядывая стены и потолок своей комнаты для ночлега.

В этом помещении не было той затхлости, что царила в рабочей коморке младшего акцептора № 100100011111. Наоборот, воздух здесь был свеж и благоухал некими загадочными ароматами. К тому же комната была довольно просторной, и потому не приходилось повсеместно ощущать на себе тяжесть бетонных плит. За три года пребывания в лаборатории Камир смог немного обжить это место и обустроить. Во всем здесь чувствовалось присутствие частичек его души. Стул, стол, кровать, кухонные приборы и книги… все они давным-давно практически срослись со своим хозяином в единое целое, и просто так поставить на всем этом крест было категорически невозможно.

«А как же мои обязательства?»

Это тоже был хороший и актуальный вопрос. Особенно учитывая тот факт, что Камир всегда считал себя человеком слова.

«Я же не могу отступиться, пообещав…».

Младший акцептор № 100100011111 надеялся, что некто подскажет ему как найти выход из непреднамеренно получившейся загадки. Ведь сам он никак не мог решить, чего же ему хочется больше всего – крови и криков мольбы или же простого и обыденного спокойствия, умиротворения и возможно даже счастья. Камир отчаянно надеялся, что нужная подсказка найдется у голоса из динамика, но в его комнате для ночлега не было никаких динамиков, да и в голове уже не пытался говорить кто-то посторонний. Он остался один, и теперь только он мог принять конечное решение.

– Тук-тук…

Внезапно искомое решение само нашло младшего акцептора № 100100011111. В суматохе дел и явлений Камир совсем позабыл о том, что к нему обязательно должен нагрянуть гость.

– Тук-тук…

Стук в дверь в данном случае вовсе не был просьбой получить разрешение войти. На самом деле он являл собой очень осторожное предупреждение в комплекте с призывом быть готовым выполнять возложенную повинность.

– Войдите, – сказал Камир.

Но в принципе можно было обойтись и без этого. Она все равно бы вошла. И она вошла. В свете приглушенного света небольшого светильника, что стоял на столе, гостья казалась почти прекрасной, именно такой, какой его мозг воспринял ее в первый раз. Сегодня то мгновение было страницей в безоблачном прошлом. И сегодня младший акцептор № 100100011111 собирался закрыть эту книгу навсегда.

– Джальет, рад вас видеть, – сказал Камир, предварительно приподняв голову с подушки.

Впервые за несколько месяцев сексуальных истязаний со стороны высшего руководства он говорил ей неподдельную правду. При этом искренностью чувств настолько сильно веяло от его слов, что даже гостья, бывшая по большей части эмоционально ущербной, не смогла не заметить этой перемены. И ей это понравилось. Это завело ее как никогда ранее. Только вот она так и не смогла определить истинной причины радости своего раба, и потому, ошибочно помыкая собственным тщеславием, шагнула вперед, по ходу скидывая с себя коротенький розовый халатик с цветочками.

– Да, я очень рад вас видеть, – произнес Камир с еще большим энтузиазмом.

И единовременно его лицо заполонила та самая злобная ухмылка, которая посещала его на рабочем месте под убаюкивающий шепот голоса из динамиков. Но в данный момент голос оставил его, позволил самому разобраться, доверил ему важное задание…

«Сейчас я практически бог», – думал младший акцептор № 100100011111, и его злобная улыбка становилась все шире и шире.

Однако его гостья этого не замечала. Она была слишком увлечена необузданным и страстным желанием, чтобы ее телом овладели прямо здесь и сейчас. И чтобы это произошло как можно быстрее и энергичнее, та, что называлась Джальет, сделала несколько резких шагов вперед, толчком левой руки заставила своего раба опрокинуться на спину, а потом забралась на него сверху.

– Бери меня! – воскликнула она в яростных попытках нащупать бедрами его орудие любви.

– Беру, – спокойным тоном ответил Камир и слегка, почти ласково, отодвинул в сторону длинные лоснящиеся волосы той, что в очередной раз пыталась скакать на нем как на заезженном жеребце.

Он знал, что будет дальше. Простые телодвижения, немного трения, немного слюны и прочих выделений… И ничего более… Никаких чувств, никакой любви. Одна простая и обыденная похоть. Младший акцептор № 100100011111 не в первый раз ощутил, что где-то в области его сердца находится гигантская и зияющая пустота, дающая понять, что если он не попытается или по каким-либо причинам не сможет изменить правила игры, то так и останется вечным пленником этого мира, в котором всем и каждому плевать на то, что творится в его хрупкой и трепетной душе.

– Бери же! Сильнее! Давай же! – вопила Джальет и экстатически запрокидывала голову в моменты, когда увесистый член безропотного плебея входил все глубже и глубже в ее тело, тем самым подчиняясь ее главенствующей воле и ритмичным движениям ее упругих и округлых ягодиц.

«Хватит! Не могу! Не буду!» – решительно подумал Камир, после чего его правая рука сама собой рефлекторно сделало то, что было крайне и жизненно необходимо, а точнее взяла и вырвала с корнем гортань у ненавистной истязательницы.

Глаза Джальет мгновенно остекленели, тщательно наманикюренные пальцы судорожно вцепились в простыню, но никакого душераздирающего крика не прозвучала. Теперь ей нечем было кричать. Конечно, при этом все же послышалось некое размытое хрипучее шипение, однако его однозначно было недостаточно для того, чтобы позвать на помощь кого-либо из всегда услужливых церберов.

– Ну что теперь тебе нравится, сука?

Новая волна злобного веселья расплылась по лицу младшего акцептора № 100100011111, когда он внезапно осознал, что отныне может не только думать, но и говорить. Правда, в данный момент его никто не слушал и вряд ли понимал, потому как единственно возможный собеседник очень быстро впал в шоковое состояние из-за полученных травм. Кровь яростно хлестала из разорванных артерий на шее Джальет и в такт этому смена окраски ее глаз ускорялась в геометрической прогрессии. Когда же их цвет стал пепельно-серым, практически безвольное тело повалилось на бок и задергалось в предсмертной агонии.

– Ты довольна?! – воскликнул Камир, выбираясь из-под поверженного врага, хотя и понимал, что теперь она совершенно точно его не слышит.

Возможно, в этих словах больше нуждался он сам, чем кто-то другой. Вот поэтому-то из его глотки и продолжали еще несколько минут вырываться яростные реплики различного содержания. Среди прочих стоит отметить:

– Суки! Твари! Я вас всех кончу!

Когда же минуты гнева себя исчерпали, младший акцептор № 100100011111 обнаружил себя стоящим посреди своей комнаты для ночлега и сжимающим у себя в руке чужую гортань. Оглядев себя, он понял, что наполовину раздет и с ног до головы перепачкан кровью.

– Как жаль, – хладнокровно прошептал Камир, имея в виду, что придется выкинуть одну из любимых рубашек.

После этого он разделся догола и вошел в душевую кабинку. Там ему не требовалось совершать никакие дополнительные действия. Всезнающий компьютер сам рассчитал оптимальный режим омовения, необходимый для того, чтобы скрыть самые очевидные следы преступления. Конечно же, младший акцептор № 100100011111 не собирался прятаться после содеянного и втайне растворять мертвое тело в кислоте. Он не боялся и не сторонился произошедшего. Более того, он радовался этому все сильнее с каждым новым мгновением. Минуты гнева не прошли даром. Выплеснутые эмоции оставили после себя холодную и расчетливую логику, согласно которой нельзя было действовать наобум. Нужен был хорошо организованный план, в котором нашлось бы место каждому подонку, живущему на территории секретной лаборатории.

– Идеальный мир начинается с идеального плана, – предположил Камир в момент, когда компьютер менял температурные настройки и настройки водной ирригации для наилучшего вымывания засохшей крови в его волосах.

Ему понравилось, как это прозвучало. И внезапно эта случайно зародившаяся в его голове фраза приобрела статус ключевой, то есть той, с которой можно было начинать строить новую жизнь…

– Зачем же жизнь? – мысленно перебил он сам себя, – Самое время перекроить весь этот чертов мир и сделать его новым. Разве можно мечтать о чем-то другом? Нет, конечно же. Нам нужен мир, где никто никому не обязан подчиняться.

Захваченный букетом новых идей, младший акцептор № 100100011111 неожиданно вспомнил про голос из динамика, немного смутился от собственного тщеславия, но тут же махнул рукой на нелепые сомнения и заявил:

– Да к черту и его тоже…

– Вы помыты и высушены!..

Громкое утверждение компьютера прервало бурную феерию измышлений и для младшего акцептора № 100100011111 настало время перейти от теории к практике. Выбравшись из душевой кабинки, он направился к платяному шкафу. Там его ждала чистая рубашка и прочие элементы гардероба. Одевшись в них, Камир посмотрел на себя в зеркало. Перемены были очевидны, но он их не увидел, потому как уже был не способен отличать реальность от собственных фантазий. И в связи с этим младший акцептор № 100100011111 не испугался и продолжил претворять в жизнь свой идеальный план.

Этот план начинался с того, что в первую очередь нужно было подойти к двери, являющейся выходом из комнаты для ночлега и нажать синюю кнопку коммутатора. Это было несложно, однако немного опасно. Но вовсе не потому, что устройство связи с консультирующей персоналией слишком часто грешило привычкой бить каждого первого встречного разрядами электрического тока высокого напряжения. С этой позиции к коммутаторам никогда не было претензий, как, впрочем, и ко всей прочей технике, что имелась в закромах секретной лаборатории. Да по-другому и быть не могло, учитывая насколько трепетным и внимательным был контроль этого предприятия со стороны секретной трансгалактической полиции. А вот люди… Человеческий фактор всегда слишком непредсказуем. И потому включая коммутатор Камир очень боялся, что сегодня активность отдыхающего персонала может контролировать не в меру дотошный и придирчивый персонаж.

«Хотелось бы получить немного везения», – раздумывал младший акцептор № 100100011111, убирая указательный палец с синей кнопки.

После трех долгих гудком, прозвучавших вслед за нажатием вышеупомянутой кнопки, последовал достаточно красноречивый ответ:

– Ну что там еще?! Кому опять не спится?!

Камир не мог не узнать того, кому принадлежал этот крикливо-мажорный голос. Он навсегда засел в его голове с тех самых пор, как по приказу Джальет несколько особо рьяных подонков ворвались в его комнату и путем сексуального насилия попытались изменить его отношение к той, что не любила и не прощала отказов.

«Тебе понравится», – утверждал этот гад, заламывая руки не первой и не последней жертве садистского произвола.

«Что ж, я уверен, что тебе тоже понравиться. Подожди немного, и я до тебя доберусь», – мысленно пообещал Камир.

– Эй, там! Уснул что ли?! – воскликнул с еще большим пренебрежением все тот же крикливо-мажорный голос.

– Да-да, – поспешил ответить Камир, опасаясь все испортить своим молчанием, вызванным бесполезными мечтами о долгожданной расплате, – Это младший акцептор № 100100011111.

– И что тебе нужно?

Судя по тону говорившего из коммутатора, он давным-давно забыл и теперь не помнил ничего из того, что совершил с тем, кто в данный момент держал с ним сеанс связи. Это для Камира тот день был похуже любого ада. Ему же было плевать. Ему было все равно, что там чувствует некто, имени которого он так и не узнал, и не запомнил.

«Ничего. Скоро ты все запомнишь в самых мельчайших и шокирующих деталях», – снова мысленно пообещал Камир.

Вслух же он произнес заранее подобранную и заученную фразу:

– Кажется со мной что-то не так…

– В смысле? – озадачился тот, кому было по должности предписано быть консультирующей персоналией для тех, кто старательно завершил свою рабочую смену.

– В боку болит и колит, и жжет…

Такой пугающий и нетривиальный ответ ему совсем не понравился. И более того, он прям-таки заставил его не на шутку переполошиться и неожиданно по-настоящему вспомнить о своих прямых профессиональных обязанностях.

– Вам… вам нужен врач?..

– Что?.. Я вас не слышу… мне очень больно…

Камир старался стонать и вопить как можно громче, но при этом стремился, чтобы все выглядело как можно естественнее и потому сторонился всякого переигрывания, которое могло сыграть не в его пользу и тем самым испортить только что начавшуюся реализацию идеального плана по созданию идеального мира. Впрочем, сегодня ему везло и удача, о которой он так просил, оказалась на его стороне. И согласно ее директивам, сегодня человеком, ответственным за контроль активности отдыхающего персонала, был тот, кто не блистал умом и прозорливостью, так что спектакль прошел на ура и даже заставил вспомнить не очень лаконичные позывные.

– Младший акцептор № 100100011111, с вами говорит консультирующая персоналия № 3570-687684. Вам требуется экстренная медицинская помощь? Подтвердите.

Камир не стал ему отвечать. Вместо этого он еще секунд пять громко стонал и громко вопил, после чего нажал черную кнопку на коммутаторе и тем самым прервал сеанс связи.

– Пусть остальное сам дофантазирует, – прошептал младший акцептор № 100100011111 и, повернувшись спиной к коммутатору и входной двери, начал прикидывать свои дальнейшие действия и поступки.

Согласно расчетам, в его распоряжении имелось не более сорока секунд. За это время Камир должен был основательно взъерошить ранее тщательно причесанные волосы, разлечься посреди комнаты и изобразить какую-нибудь крайне неудобную позу самого тяжелобольного или умирающего. Долго выбирать варианты закидывания рук и ног не пришлось, потому как группа экстренного медицинского реагирования не вязала в рабочее время какие-то там веники, а действовала слажено и быстро. И потому трое медиков прибыли на место чрезвычайного происшествия в считанные двадцать четыре секунды.

– Мы на месте, – сообщил через мобильный коммуникатор первый вошедший в комнату.

В руке он держал электронный ключ всеобщего доступа. И это было как раз то, что нужно. Именно на такое развитие событий и рассчитывал Камир. Однако не стоило радоваться преждевременно. Да, первый шаг удался, но впереди оставалось еще много не менее важных и необходимых телодвижений. Так, например, предстояло на какое-то время затаить дыхание и постараться немного замедлить пульс для того, чтобы склонившийся над ним врач при попытке прощупать сонную артерию смог бы лишь огорченно покачать головой и растерянно прошептать:

– Что же с тобой произошло, дружище?

Два других медика недолго суетились у порога и через минуту тоже оказались в комнате.

– Что с ним?

– Он жив?

По понятным причинам их вопросы касались исключительно состояния человека, что в раскоряку валялся на полу. Об остальном они не спрашивали, потому что даже и не пытались оглядываться по сторонам в поисках чего-то невообразимого. Не для этого они прибыли, а затем, чтобы попытаться спасти чью-то жизнь.

– Совсем плох, – последовал вердикт их коллеги.

– Тогда будем работать.

Несомненно, если бы они все же осмотрелись по сторонам, то сразу бы приметили большую лужу крови на полу и женский труп на кровати, и это позволило бы им догадаться о нависшей над ними смертельной угрозе. Тогда быть может это смогло бы спасти не чьи-то, а их собственные жизни. Однако для них как обычно превыше всего стоял врачебный долг. Миниатюрные приборы и чемоданчики с инструментами и медикаментами были быстро расставлены по нужным позициям и местам. Послышались команды:

– Живее, живее…

Но все это перестало иметь какой-либо смысл, когда младший акцептор № 100100011111, ранее казавшийся неподвижным и тяжелобольным, внезапно выпрямился, схватил лежавший рядом скальпель и воткнул его в первый попавшийся глаз.

– О-о-о!!! – мгновенно раздался вопль ужаса и боли.

Человек с торчащим из левого глаза скальпелем спотыкаясь поднялся с колен и дрожащей рукой попытался избавиться от ранившего его предмета. Кровь текла по его щеке обильной струйкой и понемногу даже капала на пол.

– Не стоит так переживать, – хладнокровно посоветовал Камир.

При этом его глаза с неимоверной силой блестели нескончаемым безумием. Оно сияло и звало его к новым еще более безграничным безумствам. И потому младший акцептор № 100100011111 не стал медлить и поспешил подняться с пола, но не просто так, не ради забавы. Хотя и этот аспект имел место среди прочих мотиваций.

– Время собирать урожай! – воскликнул Камир и вырвал сердце из груди того, кто так и не успел разобраться со скальпелем в глазу.

– Зачем…? – попытался было спросить еще один геральдиер, чьи глаза обрели пепельно-серый цвет, однако так и не смог и безжизненно рухнул на пол.

Ну а Камир тем временем внимательно смотрел на кусок вырванной плоти. Он показался ему крайне неинтересным и бесполезным. Так что в следующую секунду младший акцептор № 100100011111 избавился от него и посмотрел по сторонам в поисках нового занятия. К его сожалению и разочарованию, пока что единственная возможная цель была представлена двумя оставшимися в живых врачами, что стояли завороженные внезапным поворотом событий. Впрочем, смертный приговор для них был неизбежен.

– Эти гады тоже должны умереть, – со злой радостью подтвердил Камир, потому как знал, что эти двое имеют при себе неплохие шансы суметь помешать ему завладеть заветным и крайне опасным ключом, который был способен открыть все мыслимые и немыслимые двери в секретной лаборатории.

Так что в итоге младший акцептор № 100100011111 шагнул навстречу этим двум трепещущим душонкам с самыми нечистыми и не радужными намерениями. И он даже успел занести руку для удара. Только вот после…

– Пожалуйста, не надо, – попросил тот, что выглядел моложе.

В его глазах отражалась бездонная скорбь. Взглянув на него, Камир внезапно замешкался. Не то чтобы в нем неожиданно взыграла жалость. Просто в этот момент нечто внутри него едва-едва пошевелилось. Возможно, внутренний позыв или что-то другое, имеющее схожую природу, но точно не голос из динамиков. Он попросил его одуматься или хотя бы посмотреть на себя со стороны, посмотреть на все происходящее с другого ракурса и попытаться понять действительно ли так уж и необходимо заходить так далеко.

«Да. Я хочу этого. И я сделаю это».

Ему не понадобились большие задержки. Младший акцептор № 100100011111 уже давно прекрасно понимал, чего хочет. Так что прочим внешним или внутренним позывам не оставалось другого пути, кроме как бесследно элиминировать с прощальной скорбной репликой:

«Печально. Очень печально».

Но разве он слушал или слышал эти прощальные слова своей некогда целостной и здравствующей жизненной сути? Конечно, нет. Кровожадное безумие, рожденное голосом из динамиков, отныне всецело владело и распоряжалось его разумом. Точнее теперь он и был этим самым кровожадным безумием. После того, как был успешно преодолен последний ослепляющий и кое-как предостерегающий барьер, уже не имело смысла притворяться кем-то прежним и бояться новой сути. И эта перемена незамедлительно проявилась на чувственном уровне, так что ранее занесенная для удара рука уже не воспринималась как часть тела, покрытая бледной кожей и имевшая шесть пальцев с прекрасно выполненным маникюром. Теперь это была синюшная клешня с длинными погрызанными и почерневшими когтями.

– Все прошлое в прошлом.

Длинноволосый парень, который, судя по всему, не так давно стал медработником, категорически не понял какое отношение имеют эти слова обезумевшего пациента к нему и к его мольбам и потому запинаясь произнес:

– Что это значит?.. Чего вы хотите?..

– Намотать твои кишки на свой кулак.

Ответ снова самопроизвольно сорвался с губ Камира, словно заранее придуманный вместе со всем остальным, что хоть как-то относилось к идеальному плану создания идеального мира. И тогда для парнишки стало очевидным, что ему вместе с его длинными и светлыми локонами не на что рассчитывать, в особенности на жалость. Для нее не осталось места. И тогда он только сделал шаг назад в попытке хоть как-то удлинить течение собственной жизни. Правда, при этом парнишка наткнулся на своего коллегу постарше, который во время тщетных попыток выдавить жалость из кровожадной угрозы скрывался за его тщедушной спиной, надеялся на чудо или на то, что из незапланированной передряги все же удастся вырваться целым и невредимым.

«Чертовы протоколы безопасности!!!» – мысленно ругался этот персонаж по мере того, как его глаза рыскали по комнате в поисках выхода из сложившейся катастрофы.

Претензии медработника были вполне обоснованы. А касались они тех подпунктов, согласно которым любая дверь на территории лаборатории всегда должна быть закрыта. Это было хорошим подспорьем для тех случаев, когда опасность находилась за дверью или же когда в руках имелся универсальный ключ. Сейчас же единственный доступный ключ совершенно не был доступен доктору Фарбайлу, так как цепко сжимался холодеющей рукой мертвого коллеги с вырванным сердцем.

– И что мы будем делать? – спросил отступающий парнишка у более опытного врача.

– Понятия не имею, – ответил Фарбайл и тоже попятился.

Оба понимали, что лишь оттягивают неизбежное, что обезумевший скардикианец все равно набросится на них и разорвет на части, что он всего лишь пытается наиграться всласть доставшейся ему добычей и потому не спешит их прикончить. Однако так хотелось прожить еще мгновение… и еще… и еще…

Потом же доктор Фарбайл внезапно обнаружил свой неоспоримый шанс на спасение. Во всяком случае, так ему почему-то показалось. И эта самая мнимая возможность, ранее бывшая невостребованной и никому не нужной, на самом деле просто и обыденно торчала из кармана, скомканного и брошенного на кровать розового халатика с цветочками. Конечно, была определенная проблема, состоявшая в том, что дистанционный контролер был неразумно оставлен рядом с окровавленным трупом, который все же стоило заметить раньше, то есть с порога. Сейчас же было слишком поздно и несвоевременно уповать на брезгливость, тем более что жизнь доктора Фарбайла, как и жизнь его молодого коллеги, угрожала вот-вот необратимо ускользнуть сквозь пальцы.

«Простая внимательность иногда очень полезна», – обдумывал доктор, анализируя недавнее прошлое и грядущее настоящее.

А тем временем кровожадный безумец все настойчивее стремился к реализации своих полоумных планов. Он делал все новые и новые шаги тяжелой и угрожающей поступью, так что становилось ясно, что двоим обреченным скоро некуда будет отступать. И тогда доктору Фарбайлу пришлось принять очень нужное ему решение. И он принял его. Просто взял и принял, потому что этого требовал его инстинкт самосохранения. И сразу после этого все остальное произошло очень быстро, почти молниеносно, хотя это и был процесс, который содержал в себе некоторую спланированную последовательность. Можно сказать, что это был план. Не идеальный как у безумного скардикианеца. Но ради него ему все же понадобилось гордо расправить плечи, хитро прищурится и без малейшего зазрения совести со всей силы толкнуть длинноволосого парнишку в разъяренные когти безумца. Сам же Фарбайл резво метнулся в сторону кровати и в отчаянной спешке выхватил свою надежду на спасение из кармана розового халатика с цветочками.

– Ну и что дальше?! – внезапно раздался вопрос за его спиной.

Это прозвучало действительно внезапно. И из-за этой внезапности доктора буквально передернуло, а еще ему тотчас пришлось осознать, что стремление к заветной цели никак не изменила тот факт, что он все еще не спасен и что опасность по-прежнему угрожает.

«Скорее всего, безумный скардикианец не знает, что за вещь в моих руках, раз оставил ее без всякого внимания. Значит, стоит донести до него важную информацию», – предположил доктор и по-быстрому забрался на кровать с ногами.

Так Фарбайл загнал себя в эфемерное прибежище, из которого он попытался отнюдь неблагоразумно диктовать свои условия тому, кто очень сильно желал его смерти и не желал идти ни на какие компромиссы. При этом ему уже было плевать, что под боком так и продолжает лежать окровавленный труп, который по всем признакам некогда являлся начальницей отдела кадрового управления. Так что брезгливость и впрямь осталась где-то в прошлом.

– А-а-ххх-щшш!!!

Пока доктор Фарбайл прятался от прямой угрозы на залитой кровью кровати и предупреждающе тыкал пальцем в сторону своего механизированного аргумента, помещение, обозначенное как комната для ночлега и вверенное младшему акцептору № 100100011111, пронзил громогласный звук, явивший собой смесь вопля ужаса и хлюпанья отрываемой от тела головы.

– Что дальше? – снова озвучил свой вопрос безумный скардикианец сразу после того, как бездыханное тело очередного геральдиера рухнуло на пол.

Фарбайл тяжело сглотнул, прежде чем ответить. Правда, после этого его слова все равно произносились с запинкой, потому как очень уж боялся доктор стать следующей жертвой, а хлещущая кровь из открытой раны на месте шее того самого парня, которого он отдал на растерзание, заставляла все больше утопать в сомнениях. И все же он ответил:

– Отпусти меня. Отдай ключ и отпусти.

– Нет!

В голосе безумца чувствовался насмешливый холод, который пронизывал до глубины костей. Фарбайл ждал подобного развития событий и потому не прекратил свою игру, а стал с еще большим усердием выпячивать свой аргумент, сопровождая это действие пояснительными угрозами:

– Ты не знаешь, что это… Я могу тебя убить, но не хочу этого…

– Не можешь!..

– Что??!

– Не можешь! – повторил бывший младший акцептор № 100100011111 и злобно захохотал, – Не можешь! Ты ничего не можешь!

А насмеявшись вдоволь, безумный скардикианец швырнул себе под ноги ранее оторванную голову длинноволосого парнишки и испытующе посмотрел в глаза тому, кто необдуманно попытался ему угрожать. Удивительно, но доктор Фарбайл сумел выдержать этот взгляд и даже попытался промямлить нечто путное:

– Я… я… я могу взорвать эту комнату… у меня дистанционный контролер внутренних систем лаборатории…

Его слова и фразы все хуже держали синтаксический строй, и все же он продолжал говорить. Это был своего рода подвиг, хотя и бессмысленный, и бесполезный. В этом не было никаких сомнений даже до того момента, когда кровожадный безумец прояснил ему правду жизни.

– Не можешь! – сказал он, – Не можешь, потому что тебе неизвестны коды…

Услышав это, доктор Фарбайл безвольно опустил руки. Его блеф не удался. Его единственный призрачный шанс на спасение растворился как дым. И теперь ему оставалось только признаться себе самому в собственной обреченности и сосредоточенно ждать, когда же чертов псих подойдет ближе и разорвет его на части. Внутреннее признание прошло быстро и безболезненно. На очереди была смерть. Но кровожадный безумец почему-то стоял на мести и не двигался. Казалось, он чего-то ждет. Но чего может ждать полоумный? – этого никак не мог понять доктор Фарбайл.

– Не могу, – горько и виновато признался он вслух.

– А он может!!! – внезапно заявила мертвая и оторванная голова длинноволосого парнишки, что лежала у ног безумца

– Что… что… что…, – заикался доктор, не веря собственным глазам.

Голова, тем не менее, так и продолжала говорить и шевелить мертвыми губами, что были сплошь и рядом заляпаны черными кровяными сгустками.

– Теперь он все сможет, раз уж я так любезна и знаю те самые секретные коды! Теперь вы все умрете и сгинете!

«О, Боже!» – подумал Фарбайл.

А мертвая голова все смеялась и веселилась тем самым голосом из динамика…