Текст книги "Медаль для мародера"

– Здорово, Боря!

– Привет, буфет!

– Почему буфет?

– Шутка такая, а ты не догнал! – заржал приятель. – Как делишки, как картишки?

– Опять шутишь? – догадался Леонид.

– Забавный ты парень, Леня, – сказал Маслодоев. – Хочешь в команду попробоваться?

– Нет, Боря, спасибо. У меня к тебе дело. Отойдем?

В коридоре Маслодоев сразу выпалил:

– А вот не дам!

– Чего – не дашь?

– Билетов. Угадал?

– Мне серьезно очень надо.

– Понимаешь, старик, кончились. У нас же полуфинал регионального конкурса, и соперники самые сильные – из Томска. Только что девчонкам последние контрамарки отдал.

– Забери!

– Это тебя, я вижу, забрало. Что случилось-то?

– Надо.

– А-а-а… порозовел! Подружку завел?.. Только не ври зря, я и так вижу. Но помочь не могу… Хотя… тебя и не заподозрит никто… – Маслодоев критически оглядел фигуру Леонида. – Классический интеллигент в маминой кофте.

– Что?

– Попробоваться тебе все-таки придется. Чуть-чуть.

– Но ты же знаешь, что на сцене я потеряюсь.

– Поработаешь в зале – подсадкой.

– Но… а билеты?

– Два места в пятом ряду. Лады?

Леонид согласился, потребовав билеты вперед. Один он сразу отнес главбухше, а второй оставил себе.

На игру Клоков пришел за сорок минут до начала и полчаса провел в нервном разглядывании публики. И вот, словно по волшебству, в проходе появилась Оля, сверилась с билетом и села рядом с ним! Леня пару раз осторожно покосился на соседку, вблизи она была так же прекрасна, и пахло от нее восхитительно.

Началась игра, Клоков смеялся вместе с залом, но больше внимания обращал на реакцию соседки. Маслодоев вовсю старался в скетче про Антонию и Клеопатра, где он играл даму, затем посещал центр недвижимости «Голгофа» и показывал самоубийство с помощью бумеранга. Когда объявили конкурс вопросов из зала, Леонид был готов и первым занял место у стоявшего рядом микрофона.

– Здравствуйте! У меня вопрос к команде хозяев: одно женские движение на Западе борется за свои права под лозунгом «Писсуары для феминисток!» Ваша команда исключительно мужская, у нее есть лозунг?

Маслодоевские коллеги поморщили лбы и ответили:

– Лозунг есть: «Кто не с нами, тот феминист!»

Зал грохнул и зааплодировал, а раскрасневшийся Клоков вернулся на место и заметил обращенный на него взгляд.

– Мне ужасно понравилось, вы задали очень смешной вопрос! – выпалила соседка. – Вы, наверное, и сами в КВН играете?

– Уже нет, – почти честно сказал Леонид. Ведь формально говоря он свою первую и последнюю роль уже отыграл. – Чувство юмора изменило мне с чувством меры, пришлось развестись. Так что я скорее зритель.

Соседка опять рассмеялась и, что самое поразительное, даже не пыталась смотреть на сцену.

– Вы очень смешной, – сказала она с удивлением. – Меня зовут Оля, а вас?

– Леонид. Можно Леня.

– Очень приятно, Леонид.

– А мне вдвойне, – опять зарумянился Клоков, но постарался держаться солиднее, раз он вдруг оказался зубром кавээновской сцены. – Привет в России, как говориться, больше чем привет.

– Это тоже вы придумали?

– Честно говоря, не помню кто, – объективно сказал Леня. – Дело ведь не в авторстве, а в том, чтобы вспомнить анекдот к месту.

– Точно! – Оля была в восторге. – Я сама вечно забываю анекдоты и страшно злюсь, когда они вспоминаются после подходящей ситуации. Уж лучше бы совсем не вспоминались!

– Память, как второе дыхание, может прийти, а может и отстать от первого вплоть до времени клинической смерти! – Леонид в соответствии с ожиданиями собеседницы вдруг стал остроумным.

Девушка захлопала в ладоши, так, что окружающие на нее зашикали – слушать мешаешь! Ольга приложила пальчик к губам.

– Давайте договорим в антракте.

– Ага, в буфете, – согласно кивнул Клочков, – и деньги обналичим, и яйца обомлетим…

Откуда у него выскакивали эти фразы, Леонид и сам не понимал – то ли из книжки недавно прочитанной, то ли действительно из КВН. В любом случае, он был признателен анонимному подсказчику и молился только об одном: чтобы невидимый суфлер его не подвел сегодняшним вечером. Слишком важный это для него вечер.

В антракте они действительно дошли до буфета, но оголодавшие студенты собрались в такие очереди, как будто вели свой род от саранчи. Леня с трудом раздобыл два стакана апельсинового сока, и они мило проболтали до третьего звонка. Оля держалась просто, смеялась весело, искренне, и от этого Леонид испытывал незнакомое, легкое, радостное чувство – вдохновение и потому любил Олю еще больше.

После первого у них было еще три свидания: ресторан, зоопарк, театр. Леонид, словно наркоман, не мог обойтись без олиной улыбки, блеска глаз, но вызывать их должен был именно он. Если они шли в ресторан, то Леня знал, что «крошки – это опилки хлебного дерева» и что «еде все возрасты покорны». Если в театр, то: «Уж Герман близится, а полночи все нет», если в зоопарк – «от львиного рыка не спал весь район, и льва, по просьбе жителей, подвергли временной кастрации с хроническим исходом»…

А потом Ольга стала его избегать. То есть у нее всегда находились уважительные причины, чтобы отказаться от свидания, но Леонид сразу почувствовал неладное. У него случилось что-то вроде ломки, он не находил себе места, был попеременно то нервным, то задумчивым. В отчаянии Леня даже пытался поговорить с Макароновной. В своих чувствах он напрямую не признавался, а делал вид, что они с Ольгой давно знакомы. Макароновна его сразу заверила, что она на его стороне, но тут же посетовала, что никакого влияния на дочь не имеет, а Олечка больше всего увлечена учебой: «Сегодняшняя молодежь, Леня, такая целеустремленная…»

«При чем тут учеба?» – не понимал Леонид. Что, он мешает ей учиться? Наоборот, он готов помочь. Леня, как ни старался, не понимал, почему они не могут встречаться и по-прежнему весело проводить время. Ведь он был таким, каким нравился Ольге: остроумным, веселым и находчивым. Что изменилось? Или она действительно очень занята? Леонид гадал, но никак не мог прийти к определенному выводу: в чем причина их разрыва? Все так хорошо начиналось, а потом… что-то изменилось, что-то произошло.

Неизвестность была хуже всего, Леонид даже напивался несколько раз, но толку от этого не было. Все невеселые мысли, изгнанные с вечера, возвращались по утрам, да еще в компании с головной болью. Наконец он сдался, взял несколько дней отгулов и стал следить за Ольгой. Чувство стыда от подглядывания прошло быстро, а на его месте возникло ощущение странной близости. Леня теперь знал о девушке гораздо больше, чем раньше, знал ее привычки, расписание занятий в университете, любимую кафешку и сорт мороженого.

И вот однажды в этой кафешке за столик к Оле подсел какой-то незнакомый парень. Не просто подсел, но сначала поцеловал ее в губы, поцеловал уверенно, словно имел на это право. Да, похоже, имел, потому что Оля не только не была против, но сама к нему потянулась.

Леня, как это увидел – прямо взмок от возмущения. Кто этот нахал? Откуда взялся? Оля никогда о нем не упоминала, значит, он появился недели три назад. Но зачем? Откуда? Почему? Леонид, оглушенный потоком вопросов, замер у стеклянных дверей кафешки. В этот момент Ольга оглянулась и заметила Клокова. Леонид решительным жестом распахнул дверь и направился прямо к их столику.

– Здравствуй, Оля.

– Привет.

– Как поживаешь?

– Нормально. Что ты тут делаешь?

– Значит, нормально? Не скучно, значит?

– Ты откуда взялся? Ты за мной следишь?

– Кофе зашел попить. Тут кофе всем подают или только избранным?

– Послушай, не надо напрягаться, – встрял незнакомец. – Хочешь что-то сказать – скажи спокойно. И сядь, не отсвечивай.

– А ты, Оля, не хочешь меня пригласить? – поинтересовался Клоков, внутренне напрягаясь струной.

– Извини, Леонид, мы заняты. – Ольга смотрела словно сквозь него. – Давай поговорим в другой раз.

– Ну конечно, ты опять занята!

– Я тебя прошу, не устраивай глупых сцен, у тебя нет на это никакого права.

– Оля, это кто? – спросил незнакомец. – Почему он к тебе пристает?

– Никто. Валера, пожалуйста, успокойся.

Но Валера уже приподнялся со стула.

– Ты чего тут волну гонишь? Ты ей кто?

– Я же сказала – никто. Валера, сядь, пожалуйста.

– Оля, помолчи… Ну чо тебе надо?

– Поговорить.

– Говори.

– Не с тобой, а с девушкой.

– Она с тобой говорить не хочет, понял?

– Нет, она этого не говорила.

– Это тебе я говорю.

– А ты что за крендель?

– Ребята, перестаньте, ну перестаньте же!.. – Оля умоляюще глядела на них снизу вверх.

– Щас ты у меня станешь баранкой! – Валера взмахнул правой рукой.

Леня был готов к этому и увернулся, собираясь ответить. Но левый кулак противника в то же мгновение ударил в солнечное сплетение. Клоков согнулся почти в обещанную баранку.

– С… с… сво… лочь! – выдавил из себя Леня последние капли воздуха, потому что сделать вдох у него пока не получалось. Наконец он перехватил глоток и тут же попытался ударить противника снизу в челюсть. Апперкот получился слабым, и Валера его руку блокировал.

– В чем дело, молодые люди? – Из-за стойки к ним уже двигался бармен. – А ну, давайте отсюда, или я сейчас ментов вызову!

– Уже уходим. – Валера не отпустил Ленину руку, а, напротив, вывернул кисть на болевой прием.

Теперь Клоков уже не сгибался, а тянулся по стойке смирно, стараясь уменьшить боль в вывороченном суставе. Так, «по-смирному» Валера и вывел его за двери кафе, а там просто разжал пальцы. Леонид отпрянул, растирая больное запястье.

Виновница стычки выскочила из помещения вслед за парнями, а бармен маячил за стеклом дверей, соображая: звонить или нет в ближайшее отделение?

– Дураки, перестаньте! – крикнула Оля срывающимся голосом.

– Вали отсюда, козел, чтоб я тебя больше рядом с моей девушкой не видел, – угрожающе сказал Валера.

– Да пошел ты!.. – Леонид глянул на испуганную Олю и снова бросился на обидчика.

Правой он шоркнул противника по скуле, а ногой ударил в бок. Валера ойкнул, пропустив пинок в почку, но успел прижать к боку ботинок соперника. Леня раскорячился в шатком равновесии на одной ноге и старался достать врага кулаком. Валера сильным ударом ботинка в бедро опорной ноги свалил Клочкова на землю и замахнулся еще, целя в лицо.

– Валера! Да перестаньте же вы! – со всхлипом вскрикнула Оля.

Валерий убрал занесенную руку.

– Чтоб больше не видел. Убью! – процедил он скорчившемуся Клокову. Схватил Ольгу за руку. – Пошли.

– Идиот! – крикнула девушка лежащему в пыли Леониду. – Ненавижу тебя! Ты…

Она бы еще что-то сказала, но Валера, как буксир, потащил ее за собой. Метров через десять она приноровилась к его широкому шагу и засеменила рядом, заглядывая в лицо. Потом Валера остановил такси, и они уехали.

Леонид дважды пытался встать, но бедро так ломило, что пришлось подниматься, поджав здоровую ногу и отталкиваясь от земли обеими руками. Прыгая на одной ноге, он убрался от кафешки, чтобы не дразнить бармена и не развлекать нескольких посетителей – свидетелей его позора.

4

Да, позора. И дело не в случайных зеваках и не в более сильном сопернике, который его победил, дело в Ольге. Именно в ее глазах Леня оказался слабаком, ревнивым, глупым недотепой. Он не просто хуже дрался, он оказался слабее, и она это почувствовала. Клоков испугался Валеры, его уверенности, его расчетливых ударов, его сдержанности – он не нанес последний удар – его презрения и хозяйской манеры обращения с Олей. А как она кричала ему, Лене, как семенила рядом с другим… Что она кричала не так важно, важно, что в ее жизни не осталось места для Леонида, потому что она видела его униженным…

Он не отступил, нет, он не мог отступить, потому что не умел уже жить без Оли, но не знал, что делать. Он звонил ей несколько раз – она бросала трубку, он подбрасывал письма в ее почтовый ящик – она не отвечала. Леня понимал, что всякое его появление только больше раздражает Ольгу, делает ее еще более отстраненной, еще более озлобленной.

Следить за девушкой Леня перестал, он и так знал, с кем она встречается. Кое-какую скудную информацию он получал через Макароновну, которая по-прежнему относилась к нему благосклонно. Оля хорошо училась, занималась фитнесом, посещала с подругой театры и вернисажи. Иногда Леонида подмывало рассказать тупой главбухше, чем на самом деле занимается ее дочь, но всякий раз он себя сдерживал. Что толку в мелкой мести, в булавочном уколе, если, сделав его, он потеряет всякую надежду на то, что Ольга к нему переменится? А надежда эта почему-то в Леониде жила, хотя поводов к оптимизму никаких не было. Сколько Клоков ни ломал голову, он не мог придумать способ, как вернуть если не расположение девушки, то хотя бы внимание к его остротам. Посылать ей ежедневно букет цветов? Залезть в ее комнату на восьмой этаж по балконам? Поступить в команду Маслодоева и вместе с ней пробиться на телевидение в Москву? Но, похоже, что после их разрыва она даже КВН перестала интересоваться.

Самые дурацкие планы рождались в его голове, ни один он не отвергал сразу, подробно рассматривал каждый, но не из веры в них, а просто, чтобы занять свободное время, которого с потерей Ольги стало катастрофически много. Леня заметил, что и на работе, где всегда можно было найти себе занятие, он, то и дело погружаясь в свои фантастические планы, стал рассеянным. Это и другие не пропустили, а Метла, так тот просто откровенно надсмехался. В другое время Леня, наверное, дал бы ему по шее, а тут было все равно. Ровно до того дня, когда на кассу института был совершен налет.

Победители не помнят поверженных соперников, убедился Клоков. Валера прошел мимо него дважды – и глазом не моргнул! Зато побежденные помнят обидчиков, ведь они не теряют надежды отомстить. Своего обидчика Леонид узнал сразу, вот только почему-то ему сразу не пришло в голову, что соперник – вор. Он снова так уверенно держался, что охранник принял налетчика за инкассатора или кого-то вроде. И только на второй проходке, глядя в удаляющуюся спину, Леня заподозрил неладное. Но и тут он не бросился следом. Поражение научило его осторожности, а попадать впросак дважды – это уж слишком, сказал себе Клоков. И он снова обмишурился! Получается, что Валера увел у него из-под носа сначала девушку, а потом кучу денег. Хорошо, что чужих, но в некоторой степени Леня чувствовал себя за них ответственным. С одной стороны, они с Родиком свою задачу выполнили и доставили банковские мешки по назначению, но дернул их черт остаться у кассы за зарплатой! Ушли бы, и ни один не то что дознаватель, а хоть старший следователь по особо важным делам не смог заподозрить охранников в соучастии. А так запросто: ошивались рядом, не воспрепятствовали выносу денег, не организовали погоню. Ушли бы – и взятки гладки. Все. Ни при делах. Никого не видели, ничего не слышали…

Так поначалу рассуждал Леонид, сидя под дверью дознавателя Сиротина. Но, с другой стороны, пришло ему в голову, тогда бы он не знал, что Валера участвовал в ограблении. Если он укажет на него, как на подозреваемого, то Валеру найдут и посадят, а Леонид избавится от соперника. Он – охранник, Валера – вор, все честно. Но как на это посмотрит Ольга? Вдруг она узнает (наверняка узнает – вопрос времени), что ее Валеру заложил Леонид? Станет она относиться к нему лучше? Вряд ли. Кроме того, у Валеры может быть припасено ложное алиби, и если оно достаточно прочно, то Леонида обвинят в клевете. Валера и обвинит, объяснив мотив – месть за увод девушки. Тогда под судом может оказаться не Валера, а Леонид. Третьего поражения он просто не переживет. Нет, решил Леня, сдавать милиции Валеру ему не выгодно, гораздо более выгодно самому распорядиться этой информацией.

Все это он успел прокрутить в голове еще до допроса, и ни сам допрос, ни последующие угрожающие намеки проректора Леню не поколебали.

Денег он не брал, налетчикам не помогал, попристают и отстанут, решил Леонид. В конце концов, на роль соучастника гораздо больше подходит Родик Метлин с его судимостью и замашками дворового хулигана. А ему, понял Клоков, судьба дарит редкий шанс – возможность поквитаться с обидчиком. И не просто поквитаться, а вернуть любимую девушку. Валера ее не достоин, да он и не любит ее по-настоящему, раз рискует сесть за решетку и сломать ей жизнь. А Леонид поступит благородно, спасет ее от преступника, но не заложит его, а просто вычеркнет из ее жизни – как неудачный эпизод, как ошибку. За эту ошибку он ее простит и никогда не упрекнет, ведь она обманулась искренне. Каждый получит то, к чему стремится: вор – деньги, девушка – преданного мужчину, а сам Леонид – возлюбленную.

В управлении Клоков сел с краю и никого не перебивал. Но чтобы не слишком выделяться, Леня дал пару бестолковых советов. Фоторобот Валеры, на его взгляд, получился не очень: нос крупноват и глаза слишком близко посажены. Получился уродец, а Валера, как ни прискорбно это для Лени, выглядит гораздо презентабельней. На счет его приятеля Клоков ничего сказать не мог, он его практически не заметил.

План в голове сложился сам собой, словно ему опять кто-то диктовал. Только это уже не шутки.

У знакомой кафешки Леониду появляться не хотелось, поэтому он подкараулил Олю у университета. Навыки слежки ему пригодились, тем более что и объект был знакомым. Леня знал, из окна какого подъезда виден вход в парикмахерскую, с какой скамейки безопасно наблюдать за Олиным домом. На третий день слежки (и пятый календарный день, потому что Леня не мог ежедневно уходить с работы) Клоков увидел Валеру. Свидание соперника с девушкой оказалось, к счастью, кратким, Леня очень боялся, что ему придется быть свидетелем малоприятных сцен. Но пронесло, парочка рассталась, и дальше Клоков повел Валеру. О хвосте тот не подозревал и даже, похоже, не опасался. Крепкие нервы у парня, решил Леонид, сам бы он после такого грабежа озирался бы без конца.

С места свидания Валера уехал на автобусе, через семь остановок сошел и направился во двор. Леня, боясь упустить «объект», буквально наступал ему на пятки. Парень вошел в третий подъезд длинного девятиэтажного дома, Леонид остался во дворе.

Ждать пришлось долго, Леня уже было подумал, что Валера зашел домой. Наконец «объект» показался снова. Клочков проводил его на улицу, прокатился с ним по другому маршруту пять остановок и довел до пятиэтажной хрущевки. За все время слежки Валера ни разу не оглянулся, поэтому Леонид рискнул еще приблизиться к «объекту». Он нырнул следом за ним в крайний подъезд и замер, вдруг не услышав шагов. Неужели Валера его засек? Протекло несколько томительных секунд, прежде чем за бешеными ударами сердца, внезапно бросившегося в галоп, Леня услышал шорох. Он готов был броситься вон, но звук не приближался. Потом звякнули железки… ключи! Щелкнул замок, хлопнула дверь. Значит, Валера живет на первом этаже. Клоков перевел дыхание. Осторожно поднялся по ступенькам и заглянул на площадку. Как положено – четыре двери. И какая из них?..

Леонид вышел из подъезда и осторожно заглянул в ближайшие окна. Затем обогнул торец дома, по ходу пялясь сквозь стекла. В одном мелькнула тень, через секунду превратившаяся в толстую тетку. Она задвинула штору, а Леня двинулся дальше. Лишь в последнем по его прикидкам окне Клоков увидел Валеру. Леня прошел мимо, потом вернулся в подъезд и рассмотрел номер квартиры. Остальное было делом техники. Утром на работе Леонид включил компьютер, открыл программу «Дубль ГИС», вписал адрес и узнал Валерин телефон. Полдела сделано. Теперь эта сволочь никуда не денется, ему придется извиниться!

Глава шестая
Валера

1

Мобильник зазвонил ровно в 16.00. Валера это отметил и даже разозлился: просишь друзей, просишь, а они все равно названивают днем, им чужие бабки до лампочки. Но когда в трубке возник женский голосок, злость смахнуло радостное чувство.

– Олечка, здравствуй! Как дела? У тебя перемена?

– Валерка, не тараторь!

– Что-то случилось?

– Случилось! У меня отменили факультатив. Ты можешь освободиться?

– Натюрлих! Заеду за тобой в универ через полчаса!

– Ты с Сергеем, что ли?

– Нет, на работе.

– Тем более, полчаса до меня, потом еще полчаса до дома. Давай лучше двигаться параллельно.

– Нельзя, я умру от тоски.

– Почему?

– Потому что параллельные никогда не пересекаются.

– Ну, ты и древний!

– В смысле?

– Как Евклид. Потому что у Лобачевского параллельные пересекаются.

– На улице генерала Деникина?

– Хватит болтать, если приеду раньше, то подожду тебя в беседке, где всегда. Хорошо?

– Лады, уже бегу!

Валера выключил телефон, сам себе удивляясь: что за манера всегда болтать вместо того, чтобы бежать! С его привычками мобила – сплошное разорение… Стоп, вспомнил Валера, теперь-то он богат! Как же он забыл? Ведь в морге хранятся два упитанных мешка и треть каждого из них – валеркина доля! Там на все хватит: и на мобильник, и на отдельную квартиру, и на Анталию, если Ольга захочет. Странное ощущение, словно все это произошло во сне. Проснулся – и вот я прежний, и кошелек мой по-прежнему тощий. Валера обнаружил, что не может чувствовать себя умозрительно богатым. Деньги нужно чувствовать рукой. Захотел что-то купить – достал лопатник, отслюнявил сколько спросили, – вот это круто! А то, что в морге… то мертво! Валера ухмыльнулся и пошел искать микрошефа.

Мастер Бурлаков или микрошеф, как называл его Валера, сидел в подсобке и дул чай. Или что-то на чай похожее, потому что пар над кружкой не вился, а морда у мастера раскраснелась, как на пожаре.

– Иваныч! Отец родной! – Валера сложил руки самым молитвенным манером. – Сделай божескую милость, отпусти душу мою на христианское покаяние!

– Да ты с резьбы слетел, что ли? – прокряхтел микрошеф. – Опять отпрашиваешься?

– Я ж в прошлую пятницу сверхурочно вкалывал!

– Это потому что балбес! Подшипник бы сразу проверил, не ковырялся бы так долго.

– Надо было вам, Петр Иваныч, остаться и подсказать.

– Щас, разбежался!

– Так я пойду?

– Постой, слесарей же всего трое.

Валера сменил тактику и сделал два шага вперед. Микрошеф невольно откинулся на спинку стула. Валера продвинулся еще, и, когда угроза, что он учует запах, стала совсем реальной, мастер сломался:

– Ладно, вали. Но чтоб завтра как штык!

– О’кей!

Как хорошо, что у нас капитализм. Подчиненного микрошеф, конечно, не боится, а боится, что Валера, если не отпустить, со злости стукнет хозяину. А тот не выговор влепит, а тихо зарплату скостит. Так благодаря слабости Бурлакова Валерка иногда прогуливает работу. Когда сильно надо.

А сегодня сильно. Просто невтерпеж!

Валера запихал рабочий комбинезон в шкафчик, надел брюки, батник и пиджак, наскоро вымыл руки и выскочил из СТО пулей, никакой Иваныч его уже не остановит. Для скорости же Валера остановил «мотор».

– Шеф, до генерала Черняховского?

– Садись. – Насупленный водила «восьмерки» протянул руку и открыл замок дверцы. Валера плюхнулся рядом с мужиком. – Сотка!

– Не вопрос, – улыбнулся Валера. – А что злой-то такой?

– Из-за козлов! Которые не рулят, а, словно, рукоблудством занимаются, елозят туда-сюда. Давай, дверку нормально закрой.

Валерка вторично хлопнул дверцей, отвалился на спинку сиденья и чуть не начал насвистывать. Но, глянув на насупленные брови водилы, не стал. Действительно, куда ж без козлов? Мужик перекатывал сигарету по рту, щурясь от дыма, и крутил руль обеими руками. Судя по его нервным движениям, они принимали участие в ралли на выживание. Тут главное протянуть до финиша, подумал Валерка, хотя бы до промежуточного – родного дома. Сегодня ему определенно везет, доехали без приключений. Расплачиваясь, Валерка не удержался:

– Командир, у тебя пальцы стучат и коробка передач…

– Да иди ты! Развелось, понимаешь, умников. – Мужик газанул, и «жигуль» рванул под красный сигнал светофора, но тут же завизжал тормозами и замер на «зебре».

Вот, хмыкнул Валера, хочешь людям доброе дело бесплатно сделать, а они тебя посылают! С другой стороны, чего ему пальцы менять, когда сначала нужно нервы вылечить? Хорошо, говорят, помогают положительные эмоции. У него, Валерки, с нервами все в порядке, потому что положительных эмоций полно, настроение хорошее, такое, что петь хочется. Нервы – хоть в разведку посылай, да, кстати, их дело в институте запросто можно назвать «диверсионной операцией в тылу врага». Это не гоп-стоп на пустынной улице, это ювелирная работа при огромном стечении народа, когда лишний жест или слово грозят провалом. Но они сделали все правильно, точь-в-точь, как придумал Артур. Голова у него варит, как у целого министерства!

Валера уже десять дней не видел Олю: то она была занята, то он готовился ну… к налету, и Артур заставлял их с Сергеем репетировать. Сам, конечно, тоже участвовал, показывал, как что делать. Между прочим, если бы не эти репетиции, Валерка бы наверняка спутался. Он, конечно, старался держаться, но мандраж был, про себя-то он это знает. Но ведь и Артур, наверное, не железный…

Валера сам не заметил, что, подходя к дому, двигался все быстрее, а под конец, на финишной прямой перед беседкой, почти уже бежал.

– Олька!

– Валерка! – Она не успела встать ему навстречу, Валера припечатал девушку к скамейке, залепил рот поцелуем. Оля ответила ему, ее язычок раздвинул его губы. Валера тут же расстегнул кофточку. Девушка оторвала губы и оттолкнула парня.

– Ты что! Кругом же люди!

– Ну и что? Никто ж не смотрит.

– Не хватало еще, чтоб смотрели. Да и почем ты знаешь, что не смотрят?

Валера не стал отвечать на бессмысленный вопрос, а снова приник к девчонке.

– Я по тебе соскучился.

– Я тоже.

– Тогда пошли! – Валера легко поднял Олю со скамейки, она едва успела подхватить сумочку.

Как только они оказались под защитой двери, Валера снова атаковал подружку. Оля ответила на поцелуй, но быстро отступила, увлекая возлюбленного за собой. Она боялась, что он свалит ее прямо в коридоре, а так удалось дотянуть до комнаты и упасть уже не на пол, а на мягкий диван. Валера скинул с себя пиджак и тут же принялся за олину кофточку, а девушка стала расстегивать ему рубашку. Пуговицы не очень слушались торопливых пальцев, и то и другое они стянули через головы. Валера вдыхал аромат знакомых пряных духов, гладил матовую кожу, Оля запутала пальцы в его волосах и отрывисто дышала.

– Давай! Еще! – взахлеб говорила Оля, ее щеки и уши стали пунцовыми… – Нет! – Она внезапно рванулась. – Дурак! – Ее распахнутые глаза наполнились слезами. – Мне больно!

– Что с тобой? – спросил Валера, тяжело дыша.

– У меня будут синяки. – Оля стала растирать запястье. – Что я матери скажу?

– Ну ее к черту! Иди ко мне.

– Нет, ты сделал мне больно.

– Извини, я не нарочно.

– Все испортил…

– Это ты сейчас все портишь. Иди ко мне.

– Нет.

– Ну, пожалуйста, Оля! Ну, извини… – Валера обнял девушку и поцеловал в висок.

– Ты со мной не считаешься.

– Считаюсь.

– Не считаешься.

– Считаюсь. – Валера положил ладонь на ее грудь, а потом коснулся своей. – Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана: буду резать, буду бить – все равно тебя любить!

– Тебе бы только резать, – улыбнулась Оля. – Ты иногда такой грубый…

– И это тебе нравится.

– Иногда.

Валера сжал объятия.

– Солнышко, пойдем на диванчик, у нас мало времени, скоро родители…

– А они не придут неожиданно?

– Нет.

– Ты уверен? Почему?

– Я их заколдовал!

Оля прыснула неожиданному ответу, а Валера, воспользовавшись мгновением, подхватил ее на руки…

– Факультатив-то ты сама себе отменила?

– Да. Сдала работу досрочно, поэтому дополнительные занятия мне ни к чему.

– А маман?

– Ей в последние дни не до меня. Слыхал, что институт ограбили?

– Нет.

– Да ты что, все каналы об этом говорят! Правда, мама сразу телевизор выключает, нервничает.

– Я телевизор не смотрю. А что, много взяли?

– Ужас! – скорчила гримаску девушка. – Мама так нервничает, что даже забыла о своих матримониальных планах.

– Она хотела сама эти деньги?..

– Ты дикарь! – рассмеялась Оля. – Я говорю о ее планах выдать меня замуж.

– Что-что? – приподнялся на локте Валера. – А ну-ка расскажи!

– Ревнуешь?

– Еще чего.

– Очень выгодная партия. – Оля поджала губки, изображая Антонину Макаровну: – «Тебе пора подумать о будущем».

– Она это серьезно?

– Вполне.

– А ты что?

– Говорю, что интересуюсь только учебой.

– Та-ак… И кто он?

– Сын одного маминого знакомого бизнесмена.

– Как зовут?

– Романюк.

– Ты его по фамилии называешь?

– Я думала, ты о папаше. А сыночка зовут Борис. Он студент и уже работает на фирме отца. Блестящий молодой человек!

– Лысый, что ли?

– Сам ты лысый. Блестящий – значит перспективный, вот.

– У него одна перспектива – получить по морде, – проворчал Валера.

– Все-таки ревнуешь! – обрадовалась Оля. – Дело, по-моему, не в перспективе, а в том, что у мамы с Романюком-старшим какие-то шуры-муры.

– Ты серьезно?! – удивился Валера.

– Да нет, я не точно выразилась, просто он занимается ремонтом в институте, и они там что-то мухлюют.

– А-а, это фигня, все так делают. Но, если что, ты мне скажи, я ему тыковку отполирую так, что макушка на самом деле станет блестящей.

– Обязательно, – чмокнула его в щеку Оля. – Но пока ничего серьезного, да и не до этого сейчас маме.

В прихожей раздался звонок.

– Ой! Родители?! – Девушка соскочила с дивана и схватила джинсики.

– Нет, это телефон.

– Что ж он так… прямо сердце зашлось! – Оля нерешительно повертела штаны. – Я в ванную успею?

– Вполне, еще полчаса есть. – Валера тоже поднялся.

– Я на всякий случай возьму все с собой. – Девушка собрала шмотки и выскользнула в коридор.

Валера прикрыл за ней дверь и снял трубку.

– Алло.

– Валера? – спросил уверенный мужской голос.

– Да.

– Тогда слушай: я знаю, что это ты со своим приятелем совершил налет на институтскую кассу. У меня есть доказательства.

– Какие еще доказательства? Ты кто такой?! Я ни про какую кассу не знаю.

– Достаточно показать твою рожу кассирше, и она тебя узнает. Очередь помнишь перед кассой? Помнишь, я спрашиваю?

– Да.

– Это все свидетели, Валера. Не отмажешься, стоит мне только следователю шепнуть – лет восемь получишь. Как минимум.

– Тебе чего надо?

– А на зоне тебе не до чужих девушек будет, понял, козел?

– Ты кто такой, урод?

– Будешь хамить, я могу повесить трубку и перезвонить в милицию.

– Да пошел ты!

– Как скажешь. – В трубке раздались короткие гудки.

Валера повесил трубку, на негнущихся ногах вернулся в комнату. Автоматически оделся, потом достал из отцовского бара бутылку виски и отхлебнул из горлышка. Забористый напиток ожогом разлился по желудку.

– Что ты делаешь? – На пороге комнаты стояла Оля. – Не подозревала, что ты алкоголик. Не мог дождаться моего ухода?

– Да нет… я это… у меня тетка умерла. Двоюродная.

– Ой, извини, я не знала.

– По телефону только что сказали.

– Сочувствую. – Оля подошла и обняла парня. – Ты хорошо ее знал?