Текст книги "Неуловимые мстители. Против батьки Махно"

Григорий Андреевич Кроних
Неуловимые мстители. Против батьки Махно

1

Кони ступали мягко, так, что даже желтая глинистая дорога не пылила. Неуловимые Мстители медленно ехали во главе отряда красноармейцев. Старшим назначен Данька, и в его полуэскадроне числилось пятьдесят сабель. Бойцы были измучены предыдущим переходом и отдыхали как могли – дремали прямо в седлах. Самым бодрым из личного состава казался Валерка, он читал книгу. Правда, она несколько раз чуть не ускользнула из рук. Валерка каждый раз встряхивался, ему казалось, что это он теряет равновесие и сейчас вывалится из седла. Чтобы взбодриться, он начинал пересказывать прочитанное Даниилу. Тот разлеплял глаза и мотал головой, словно от назойливого зуда насекомого.

– Представляешь – сам князь, а стал анархистом! – рассказывал Мещеряков. – Вот ведь как бывает! А до этого он был ученым и открыл, что на Земле недавно был ледниковый период! А потом в революционеры подался! Удивительный человек!

– Что ты им восхищаешься тут? – возразил Данька. – Он же враг.

– Почему это?

– Книжка – махновская, а мы с Махно воюем! Доведется – и с князем твоим в бою поручкаемся!

– Так ему – семьдесят семь лет уже. Вряд ли он в конные атаки ходит! – засмеялся Валерка.

– Отстань, а? Ты бы лучше поспал, вон – Яшка, храпит прямо в седле.

Валерка с завистью оглянулся на Цыганкова.

– Да не могу я так, – объяснил он. – Я когда верхом засыпаю, мне все кажется, что я падаю – и в момент просыпаюсь.

Данька зевнул.

– А ты представь, что тебя на корабле качает – меня так батя учил – сразу заснешь, – сказал Ларионов.

– Ладно, я потерплю, – Валерка положил растрепанную книжку на луку седла. – До села далеко?

Данька не ответил. Валерка оглянулся на Ксанку, она дремала в строю рядом с Яшкой. Их отряд растянулся на две сотни метров, привыкшие к переходам лошади держали строй в два ряда. Валерка оглядел степную дорогу в оба конца, поля, залитые полуденным сентябрьским солнцем, и куцые перелески, в которых не то что махновцы, но и тень не могла поместиться. Жарко. А все равно он бы не отказался поваляться в траве, поспать хоть пару часов. Но, несмотря на такую идиллию, впереди и сзади колонны скакали по двое разведчиков – за каждым поворотом красных конников могла подстерегать засада. Единого фронта не было на сотню верст, а была большая территория, по которой шастали самые разные отряды всех мастей.

Валерка отер пот и сунул книжку в карман тужурки. Так получилось, что когда Неуловимым выдавали обмундирование, то шинелей хватило всем, а вот с летней формой вышел казус. Пришлось им три комплекта делить на четверых. Валерка оставил себе свою гимназическую форму – она все-таки форма, и еще ничего себе – крепкая. Только на фуражку Валерка прикрепил красную звездочку – получилась настоящая комиссарская фуражка.

Впереди послышался нарастающий топот копыт. Всадники встрепенулись. К Даньке галопом подъехал один из разведчиков.

– Товарищ командир, мы броневик нашли!.. В деревне! На окраине.

– Белые? – отрывисто спросил Ларионов.

– Так точно!

– Броневик один? Верховые? Пехота?

– Не знаю, я как увидел – сразу сюда! – лошадь плясала под разведчиком, словно чувствуя, что хозяину не терпится ринуться в бой.

– Ты разведка или кто? – нахмурился Данька и оглянулся. – Подтянуть строй! Яшка, Ксанка – вперед, разъяснить обстановку!

– Есть! – ребята пришпорили лошадей и поскакали за разведчиком.

– А я? – обиделся Валерка.

– А ты пока спать в седле не научишься – в разведку не пошлю. Разведчик должен отдохнувшим быть.

– Сам-то тоже не спал!

– Я командир, мне спать не положено.

Полуэскадрон собрался в ударный кулак, но двигался по-прежнему не торопясь – налетать на броневик вслепую – опасно. Есть такие, у которых по две башни с пулеметами – они за минуту могут из эскадрона полуэскадрон сделать. Это Валерка знал хорошо, он и про броневики книжку читал.

Данька выслал боевое охранение по сторонам отряда – на всякий случай.

Через полкилометра у дороги росла рощица, в нее и свернул отряд. Сюда уже прибыли Неуловимые и разведчик.

– Броневик с двумя башнями, вооружен пулеметами. Сам расположен у въезда в село, – доложила Ксанка результат наблюдения. – Рядом охрана, пять человек. Роща продолжается до села, можно близко подойти.

– Пошли, – кивнул Данька насупившемуся Валерке. Они спешились и двинулись рощей. Ксанка с Яшкой вели их к посту разведчиков.

От рощи до броневика на окраине было метров двести – ерунда для кавалерии, но как незаметно взять разбег? Рядом с броневиком стоял часовой.

– Откуда здесь беляки, да еще на броневике?

– Заплутали трохи, – усмехнулась Ксанка.

– Я думаю, это деникинцы недобитые, – предположил Яшка. – Отсиживались где-то в лесу, а теперь к своим в Крым пробираются.

– Точно, – согласился Данька. – Передай бойцам приказ: сосредоточиться в этом месте для атаки. Беляки и сообразит ничего не успеют. Охрану порубаем, броневик наш будет!

Яшка отправился за отрядом.

Валерка старался получше разглядеть броневик.

– Нам бы бинокль… плохо видно.

– Вот захватим, тогда рассмотришь, может, даже дам пострелять, – усмехнулся Даниил.

Валерка косо глянул и отошел в сторону.

– Бойцы на исходной! – подбежал Яшка к командиру.

– Приготовиться! – начал команду Данька, садясь в седло.

– Постой, я, кажется, знаю, что это за броневик, – сказал Валерка. – У него башни разные. То есть пулеметы у него…

– Потом покажешь, – отрезал Данька. – Бойцы Красной армии! Вперед!

– Я знаю, как его взять! – крикнул Валерка, взлетая в седло и пришпоривая коня. – Прикройте только!

Мещеряков поскакал не вперед, а влево, через рощу в поле, где стояли скирды сена.

– Стой! – крикнул Данька, но Валерка уже не слышал. – Десять человек – за ним, остальные – прямо! В атаку! Сабли наголо! – отдал приказ командир.

Яшка помчался за Валеркой, Ксанка осталась с братом. Красные конники с криком «Ура!» выехали из леса, и в ту же секунду по ним ударил пулемет из левой башни броневика. Бойцы пришпорили коней, но кинжальный огонь срезал первый ряд.

– Назад! Отставить! – закричал Данька, скача по полю. Оставшиеся в строю развернули коней и укрылись в роще.

– Смотри! – Ксанка указала брату на Валерку и Яшку, мчавшихся по плавной дуге, огибающей броневик. Второй пулемет бил по ним, фонтанчики пыли вспыхивали у лошадиных ног, но всадники упорно гнали дальше. За ними с опозданием летели еще пятеро красноармейцев.

– Уходи! – командовал Данька, словно Валерка мог его слышать. Но вдруг фонтанчики перестали гнаться за Неуловимыми. Пулемет стал бить по тем пяти, что скакали сзади. Двое из них упали, скошенные пулеметной очередью.

Валерка с фланга повернул прямо на броневик, но тот не стрелял по нему.

– Так вот что Валерка хотел сказать! – догадалась Ксанка. – Пулемет с левой башни не может свой фланг простреливать.

– Надо за ним! – решил Данька.

Еще несколько секунд – и Валерка долетит до броневика, но тут со стороны поля застрочил еще один пулемет. Валеркин конь словно ударился в стену и опрокинулся. От упавшего всадника фонтанчики от пуль метнулись в сторону Яшки. Тот вздыбил коня, развернул и поскакал к спасительной роще. Пулеметчик оставил одинокого всадника и перенес огонь на рощу. Пулеметы броневика тоже полоснули по деревьям. В ту же минуту с деревенской околицы вылетел отряд казаков не меньше пятидесяти сабель и рванул к роще. Пулеметы умолкли.

– В атаку! – крикнул Данька.

Бойцы высыпали на поле и бросились на казаков. Пулемет из стога ударил им во фланг. Конники схлестнулись. Красные бились яростно, казаки стали поддаваться, вот-вот удастся сломать их строй и добраться до броневика! Но тут «пулеметный» стог зашевелился и двинулся по полю. Яшка обалдело следил за самоходным сеном. На ходу с копны ссыпалась трава, из-под которой показался бронеавтомобиль. Разгоняясь, машина стала заходить в тыл красным. Пулемет в кузове поворачивался в поисках цели.

– Данька! – заорал Цыганков, подскакивая к командиру. – Еще броневик!

Ларионов прекратил рубку и взглянул на фланг.

– Уходим в рощу! – приказал командир.

– А как же Валерка? – спросила Ксанка.

Данька только стиснул зубы и, продолжая сдерживать натиск белых, прикрывал отступление своих бойцов. Он взял саблю в левую руку, правой достал наган и стрелял в упор. Ксанка и Яшка сражались по бокам от него. Когда большая часть красного отряда скрылась в роще, Неуловимые развернули коней и догнали своих. В спину им еще рявкнул пулемет, но никого не задел. Под прикрытием деревьев красные пересекли рощу. Казаки доскакали до опушки: «Попадитесь еще!» и вернулись в село.

Даниил оставил заставу в пять человек, а остальным приказал двигаться к следующей роще, видневшейся в версте от места боя. Ксанка наскоро сделала перевязки, раненых бойцов поставили в середину строя и отряд отступил. Ксанка все время оглядывалась – не появится ли Валерка, но в поле за ними оставалось пусто…

Расположившись в укрытии деревьев, Ларионов подсчитал потери – из строя выбыло двенадцать человек, в том числе – Валерка Мещеряков.

– Беляки отстали, – сказал Яшка. – Значит, они не знают, какие у нас силы…

– Да, сил маловато, – вздохнул Данька. – Но кто ж знал, что у них не один, а два броневика! Тут на сотню верст и один – диковина.

– Надо Валерку найти, – сказала Ксанка. – Может, я схожу?

– В красноармейской форме?

– Но там же Валерка остался!

– Ксанка, займись ранеными, – приказал Даниил. – Яша, нам подмога нужна – отправляйся в штаб, расскажи, что мы попали в засаду с броневиками, пусть шлют не меньше двух эскадронов! Через час сумерничать начнет – мы тогда разведку проведем.

Яшка поскакал в штаб с донесением. Даниил выставил боевое охранение и стал ждать. Это было самым неприятным – безделье. Он вспоминал, как Валерка ему рассказывал о каком-то князе-анархисте, как потом он сгоряча организовал атаку, как насмехался над Валеркой и не дал ему рассказать про броневик… От этого друг сорвался в атаку сам, стараясь спасти отряд от лобовой атаки. Белые не дремали – это ясно. Они были готовы к встрече, а может быть, и знали, что приближается красный отряд. Ждать было невозможно, но и снова лезть под огонь броневика – глупо.

Наконец солнце склонилось. Данька назначил себе заместителя и собрался в разведку.

– И я пойду, – Ксанка сказала это так твердо, что брат не стал спорить, а молча кивнул.

Тут со стороны села показался всадник.

– Валерка? – сказала Ксанка с надеждой.

Но это оказался не Валера, а один из разведчиков, оставленных в роще. Прискакав, он спросил воды и рассказал, что из села слышен звук моторов. Захватив для разведчиков пару фляг, они втроем поскакали в рощу. Выбравшись на опушку, убедились, что ни броневиков, ни часового больше не видно. Сумерки быстро сгущались. Ксанка осталась осматривать место главного боя – нет ли среди оставшихся здесь живых, а Данька, отправив к селу двух человек, поскакал к месту падения Валерки. Он довольно скоро нашел его убитую лошадь, а самого Мещерякова рядом не оказалось. Данька кружил на месте, все расширяя место поиска. Метров за сто он нашел Валеркину фуражку со звездой, других следов и тела не было…

– Товарищ командир, с этого края села белых нет, – доложили подскакавшие разведчики. – Можно не опасаться.

– Пройдите все село, – приказал Ларионов, решив, что будет искать друга, пока совсем не стемнеет.

Вскоре к брату присоединилась Ксанка.

– Живых нет, – доложила она. – Казаки всех добили.

Они обыскали поле вдоль и поперек, осмотрели ближайшие стога сена. Все было напрасно.

– Неужели его белые забрали? – не выдержала Ксанка.

– Зачем бы? – сказал Данька. – Но раз тут нет…

К ним подскакали разведчики.

– В селе – чисто! – доложили они.

Даниил развернул коня и поскакал в село, вглядываясь в дорогу. Сначала отпечатки шин были видны ясно, затем они стали прерываться конскими следами, а на околице вовсе пропали под копытами. Значит, броневики шли впереди, а казаки – за ними. Вторым неприятным сюрпризом было то, что с деревенской околицы расходились три дороги. По которой поскакали белые – не понятно. Ларионов готов был немедленно пуститься в погоню, но тут их настиг Яшка.

– Данька, тебя командир полка требует срочно!

Даниил с тоской посмотрел в сгущающуюся над тремя дорогам тьму и развернул коня. Ксанка и Яшка поскакали следом.

2

Громкий смех врезался в уши и вернул сознание. Голова ныла, нога горела в адском огне, перед глазами стояла чернота. Валерка пригляделся – темноту прокалывали точки звезд. Значит, он лежит навзничь. Мещеряков пошевелил рукой – рука двигалась свободно – выходит, не связан. Может, у своих? Лежит он не на земле, под рукой дерево. Смех и голоса раздаются сбоку. Там потрескивает костер. Мещеряков чуть повернул голову и увидел всполохи огня и несколько темных фигур. Сосчитать не смог – в глазах путалось. Валерке очень хотелось пить, но он остерегся привлекать внимание. Привычка разведчика – осторожность.

– Тута, значит, Панас как рубанет того офицера – до седла пополам развалил. Во как бить надо! А ты гутаришь, как башку снес… Это и Маруся может!

– Правда, что у батьки в армии есть атаманша Маруся?

– Угу.

– Вот бы на нее поглядеть!

– В бою али в бане?

Дружный хохот прервал разговор. Что офицеров рубают – то хорошо, видно, не белякам Валерка достался… Он стал слушать дальше.

– Бульбу-то глубже зарывай, в самый жар, а не в огонь…

– Тоже мне – повар.

– Ништо, до Гуляйполя доедем – там попируем. Вот где все есть – это у батьки в столице. Как в сказке: и шелк, и горилка, и красные девки. Одна краше другой, вот хоть возьми дочку атамана Каретника – чем не красотка?!

Раз Гуляйполе, значит, махновцы! Вот это он попал, так попал… Махно воевал со всеми: и с белыми, и с красными, и с Петлюрой. Правда, в прошлом году, когда Деникин рвался к Москве, Махно встал на сторону красных и помог, но скоро опять свернул на свою дорожку – против всех. Валерка пошарил по карманам – оружия, конечно, нет, кто ж врагу оставит наган? Хотя почему «врагу»? Рука мяла гимназическую тужурку – одет он по-гражданскому, у него и примет-то – одна звездочка на фуражке. В ночной прохладе Мещеряков ощущал, что фуражки на нем нет. Стало быть, и улик тоже. Валерка застонал, словно в забытьи, а потом попросил пить.

– Очнулся, хлопец? – заметил один из махновцев. Он подошел к Валерке и подал ему флягу с водой. Мещеряков замешкался, тогда махновец приподнял его голову и приставил флягу ко рту. Валерка сделал несколько богатырских глотков.

– Тебя как зовут, хлопче?

– Валерка Мещеряков.

– И что делаешь?

– В Гуляйполе иду.

– Да ну? – ухмыльнулся махновец. – Вот так совпадение – нам же по пути! Дорога длинная, можа ишо трохи сказок расскажешь?

– Я не вру. Я – анархист. Я князя Кропоткина Петра Алексеевича сильно уважаю.

– А ну-ка, погутарь…

– Любое государство выжимает из людей жизненные соки, – сказал Валерка и замолчал.

– И шо? – недобро спросил махновец.

Валерка собрал все силы и выдал:

– Поэтому государство, как таковое, – это всегда помеха людям, оно должно быть разрушено – и тогда новая жизнь возникнет в тысячах центров на почве вольного соглашения между самими людьми.

– Складно гутарит… А ну-ка – еще! – от костра махновцы потянулись к раненому.

– Любая власть, а особенно выступающая от имени народа, – есть зло: «Народу не будет легче, если палка, которой его будут бить, будет называться палкой народной», – говорит князь Кропоткин.

– Вот это да – нашли родню на поле! – рассмеялся кто-то.

– Сам-то кто будешь? – в вопросе уже не звучало подозрительности.

– Гимназист из Юзовки, – сказал правду Валерка. – Из дому сбежал.

– Давно?

– Да с полгода уже.

– И где обретался?

Валерка похолодел: надо же было так глупо попасться! Уж начал брехать, так зачем правду говорить?

– Чего замолчал? – насторожились казаки.

– Да я не знаю, кем вам атаман Бурнаш приходится…

– Славный атаман. Разбили вроде его?

– Разбили… нас… красные, – с запинкой сказал Валерка и припал к фляге. – Еле убег. Решил в Гуляйполе идти, на вольную анархическую республику посмотреть.

– Это правильно. К батьке Махно не только вся Украина, пол-России скоро съедется.

– Вот как славно, шо мы тебя встрели, – сказал первый махновец. – Сам-то что помнишь?

– Я полем шел, вижу – село, к нему свернул. Вдруг конники из леса поскакали, и тут же пулеметы стали жарить… и все.

– Там красные с беляками сцепились, а мы в дозоре как раз, – пояснил казак, – тебя в поле подобрали, ты раненый полз. Болит нога?

– Болит, дяденька.

– Ничего, до свадьбы заживет, – засмеялись махновцы и вернулись к костру.

– А мы думали – на беляка не похож, красный – чи шо? Славный хлопец! Голова!

– Ты поспи, – посоветовал первый, – во сне быстрей выздоравливают.– Он укрыл раненого шинелью. – И запомни, хлопец, что Кропоткин – он никакой не князь, а батя.

– Хорошо, – сказал Валерка, закрывая глаза.

Он чувствовал, что ему действительно необходимо поспать. Надо же – как давешняя брошюра пригодилась – он у махновцев за своего сошел! Вот бы ребята удивились: Валерка – махновец… Как они там? Чем бой закончился? Наверняка белые пулеметы много наших положили… Хорошо, что Данька не стал его слушать, а то бы все полегли – завел бы их Валерка под второй броневик! Так-то за ним Яшка скакал… ушел он? А Ксанка? А Данька?.. С этими мыслями Валерка и уснул.

3

До Гуляйполя ехали несколько дней: махновцы почему-то не торопились. Отряд был небольшой, сабель двадцать, зато при нем был обоз. И хоть Валерка по большей части спал, но заметил, что обоз растет: сначала было две телеги, а потом стало три, через день – пять. Грузили в основном провизию. Верно, не в дозоре были махновцы, а продукты собирали для своей банды.

Рана у Валерки оказалась легкая, но пока он в беспамятстве полз по полю, потерял много крови и ослабел. Теперь во сне восстанавливал силы. В минуты бодрости повторял рассказ про гимназиста-анархиста, чтобы впредь не сбиваться, и еще наблюдал за настоящими анархистами. С ним махновцы вели себя по-доброму, а в селах, бывало, спорили с местными. Но стрелять никого не стреляли: имени батьки бывало достаточно, чтобы убедить несговорчивых. Кроме того, махновцы платили крестьянам – денег у них было достаточно.

Вели себя анархисты уверенно, словно хозяева. Впрочем, Валерка слыхал о силе батьки – легенды о его подвигах рассказывали даже красноармейцы, среди которых встречались и бывшие махновцы. Перейдя на сторону красных, многие из них не переставали восхищаться лихостью атамана и его удачливостью. Еще и потому Валерка стал читать анархическую брошюру, чтобы понять – кто этот Махно и почему у него такая слава неимоверная, хотя до революции он ничем не прославился…

Гуляйполе оказалось большим и очень богатым селом. Почти в каждом дворе здесь стояли брички, сушились ковры, одежда, дома были опрятные, люди одеты, словно на праздник. Валерка больше привык видеть бедняцкие дворы, где в лучшем случае сохранилось самое необходимое. Здесь же всего было много – батькина столица, верно, хотела по богатству равняться на другие столицы. Во дворах и на улицах было оживленно, где-то играла гармошка, люди сновали по делам, неторопливо прогуливались парочки, горланили пьяные. Везде беспрепятственно сновала детвора. Вид у Гуляйполя был бравый, но мирный, словно не шла кругом война всех со всеми…

Валерка чувствовал себя значительно лучше и с интересом глазел по сторонам. Ходить он пока не мог, потому дядька Митяй (так звали махновца, который напоил его в первый вечер… плена, что ли?) повез его к дому Махно на телеге. Валерке показалось, что дядька гордится им, словно диковиной. Еще Митяй рассказал Валерке, что Махно, как и он, родился в этом селе и Митяй его знает с детства, оттого говорит с ним запросто, когда хочет.

– Батька односельчан уважает, – хвалился дядька. – Потому и столицу тут организовал. Я тебя познакомлю с атаманом.

Валерка почувствовал легкую дрожь, но тут же прогнал ее – не к лицу красноармейцу дрожать перед каким-то атаманом, пусть даже с войском и геройскими подвигами за спиной.

Дядька Митяй довез Валерку до цели и без препятствия вошел в дом атамана. Мещеряков остался ждать. Думать о грустном солнечным бодрым днем вовсе не хотелось.

У дома Махно было шумно: на заднем дворе играла гармошка, придавая постоянному движению аккомпанемент. Здесь были вестовые при конях, готовые скакать с приказом, запряженная бричка с пулеметом, личная охрана батьки, посыльные из отрядов и разные просители. Вроде бы военная обстановка была смазана тем, что тут же, во дворе, в котле варился обед, колдовал над которым бородач, похожий на попа-расстригу. Пестроты добавляло то, что у махновцев не было одной формы и каждый был франтом на свой вкус.

На крыльцо дома вышли несколько человек, впереди был, конечно, Махно. Валерка оценил красивую смушковую папаху и синий мундир венгерского гусара – стало понятно, кто поощряет всеобщую франтоватость. Валерка улыбнулся, и весь страх перед батькой прошел. Он вспомнил Бурнаша, который ездил на неисправном автомобиле, запряженном лошадьми. «Все бандиты одинаковые, – подумал Валерка. – Чего бояться: того побили и этого побьем».

Махно слушал, что ему по очереди говорят окружающие, среди которых Мещеряков заметил и дядьку Митяя.

Махно спустился с крыльца, быстро отдал приказ вестовым. Те прыгнули в седла, стеганули лошадей и умчались. Атаман жестом подозвал просителей.

– В чем дело?

– Поклон народному заступнику, – суетливый мужичок кинулся в ноги Махно. У батьки перекосило рот:

– Встать! Ты гражданин республики и я такой же гражданин. Не сметь!.. В чем дело?

– Корову у меня со двора свели.

– Кто – знаешь? Укажешь?

– Ночью дело было… не уследил.

– Виновных искать. Заплатить! – распорядился Махно.

– Батька, так мы уже ему платили, – раздался веселый голос. – Я его помню.

– То другая корова была, а это – вторая! – торопливо сказал мужик.

– И сколько всего их у тебя? – спросил тот же голос.

– Марченко! – позвал атаман.

Из группы штабных вышел обладатель веселого голоса.

– Что у нас с провиантом?

– Да харчей полно, батька. Кому его корова сдалась…

– Лично расследуешь и доложишь, – приказал Махно. – А сейчас – заплати.

– Есть!

Мужик обрадовался, но Махно продолжил:

– Видишь – порядка нет. Ты пострадал, другой пострадает. А кто наводить его будет? Самим надо… Так что с сего дня назначаешься в ночную стражу – за порядком следить. Глядишь, и коровы твои пропадать перестанут.

Штабные заржали.

– Так мне бы… то есть я больной! – мужик испугался.

– Я тебе как трудовому человеку не могу не верить, – пояснил Махно, – и за корову пропавшую – плачу. Но пока дело не разъяснится, отпустить не могу. И тебе послужить революции полезно.

Мещеряков опять улыбнулся – теперь уже ловкости Махно.

Атаман вдруг шагнул к нему.

– Весело тебе? Это хорошо… Как звать?

Валерка близко увидел цепкий взгляд стальных глаз. Смотрели они прямо и добродушно, но словно точно в мозг, будто могли прочесть мысли. Взгляд был тяжелым, он умел искать и находить в человеке правду.

– Валерий Мещеряков, – Валерка подобрался и выпрямился, хоть и сидя.

– Это твой, Митяй?

– Он!

– Идейный? Почему анархия – мать порядка?

Валерка чуть задумался.

– Порядок должен быть не следствием принуждения, а результатом добровольного объединения людей на условиях равенства и свободы для каждого. И свой собственный порядок свободный человек нарушать не будет. Потому анархия – мать будущего порядка на Земле.

– Во! – воскликнул Махно, и вдруг улыбка осветила его лицо. – Нам бы таких хлопцев поболе, мы б всю Россию сагитировали. Назначаешься в агитационную бригаду! До выздоровления, а там посмотрим.

– Спасибо, – пробормотал Валерка. Напряжение спало – Махно ему поверил.

– Сейчас своего командира увидишь – еще больше благодарить будешь, – засмеялся Махно. – Где Аркадия?

Один из вестовых побежал в соседний дом. Из него чуть погодя вышла стройная девушка с необыкновенно легкой походкой. Она словно подлетела к ним, но без всяких усилий. Когда девушка приблизилась, Валерка понял, какая она высокая. Он запрокинул голову и залюбовался: огромные глаза били беспощадным огнем, румянец оттенял чуть смуглую шелковистую кожу, зубы сверкали в улыбке. Валерка опустил глаза и уперся в неестественно оттопыренную гимнастерку. От этого он смутился еще больше.

Статная красавица, к счастью, Валеркин взгляд не заметила.

– Звал, батько?

– Принимай пополнение, Аркадия. Вот тебе новый агитатор.

Девушка посмотрела вниз.

– А целых агитаторов нема? Шо он – лежа агитировать будет?

Валерка покраснел.

– Голова цела – а это главное, – миролюбиво сказал Махно, тоже любуясь дивчиной. – Хватай гимназиста – пока не оклемался, а то починится и в бой ускачет!

– Да на вояку он не шибко похож…

– Зря так думаешь – мы одного роста, – засмеялся Махно.

– Да я не о том, – смущенно улыбнулась Аркадия. – И ты не журись, – обратилась она к Валерке. – Эй, помогите мне его в дом дотащить!

На помощь красавице сразу подскочило несколько парней. Валерку подняли на руки, втащили в дом, положили на указанную кровать.

– Спасибо, – сказал Валерка Аркадии. – Я скоро встану.

– А ты с Нестором Ивановичем, и правда, одного роста? – переспросила она.

– Мы не мерялись, – пробурчал Мещеряков. – А воевать я умею…

– Я – Аркадия, а тебя как кличут?

– Валерка.

– Давай, я рану посмотрю, я умею.

Валерка показал ногу. Аркадия сняла грязную повязку, принесла воды, промыла рану и наложила новый бинт. За привычным, похоже, делом она продолжала разговор:

– Городской, значит?

– Ага.

– В городе хуже, чем на нашем просторе, – твердо сказала девушка.

– Это почему?

– А еще анархист!

– Откуда у тебя такое имя? – Валерка решил сменить тему – в анархизме он разбирался мало.

– Была в древности такая счастливая страна – Аркадия, где никто никого не угнетал, люди жили в согласии. Гутарют, что они были первые анархисты. Вот я имя себе и взяла в честь первых анархистов. А так-то меня родной батька Ксанкой кличет.

– Ксанкой? Оксаной, значит?

– Нет, Ксенией. Но я только на Аркадию отзываюсь. Принципиально.

– А отец твой кто?

– Атаман Каретник, – гордо сказала девушка.

В раму постучали.

– Аркадия! – раздался зычный голос.

Девушка распахнула окно.

– Никита, я сейчас, – она проверила еще раз повязку и вышла со словами «Лежи пока!».

А что ему остается? Валерка поудобнее устроился на кровати и оглядел комнату. Прямо перед глазами на стене оказалась картина, изображающая казака в лихо заломленной на затылок папахе, который куда-то несся с шашкой наголо. За его спиной развивалась бурка с алым подбоем.

– Шо робила?

– Да раненый хлопец прибился. Городской.

– Это еще как?

В окно сунулась мужская усатая физиономия в папахе, сдвинутой на затылок – как на картине.

– Ты шо за франт?

– Его Валерка зовут, – отозвалась за парня Аркадия. – Будет у нас в агитбригаде, пока не выздоровеет. Его батька назначил.

– Раз батька, тогда конечно, – Никита зыркнул глазами и скрылся за занавеской.

Видимо, Аркадия с казаком устроились на завалинке, Валерка отлично слышал их голоса. Девушка передавала последние деревенские новости, а потом взял слово Никита и повел рассказ о бое, в котором побывал. Судя по тому, что его голос то делался громче, то затихал, казак не только рассказывал, но и показывал все свои подвиги: «Я тут как выскочу – раз шашкой! Голова долой. А другой прет на меня с пикой, я с седла свесился и подпругу распорол – ссадил гада! Разворачиваюсь – и шашкой!..»

История была длинной и прерывалась только восхищенными восклицаниями девушки. Валерка перестал прислушиваться, ему захотелось спать. Надо же – ее тоже зовут Ксанкой, вспомнил Валера, и перед глазами возникла Ксанка Ларионова, а затем остальные Неуловимые – Данька и Яшка. Что с ними теперь? Ищут его? Как им весточку передать?.. Хорошо, что его в агитбригаду Махно назначил, не хватало еще в бой на своих красноармейцев идти! Правда, в бою к своим перебежать можно… но опасно – могут и порубать не разобравшись. Хорошо бы по-тихому уйти, он же тоже – Неуловимый…

4

На следующее утро Неуловимые вернулись на ту деревенскую околицу, от которой начинались три дороги. Одеты они были в гражданскую одежду, как в старые, но совсем не далекие времена.

– Передвигаться быстро, по возможности скрытно, – давал последнюю инструкцию Данька. – В бой не ввязываться, сразу отступать. Особенно если увидите броневики. Встречаемся здесь же в сумерках. Ну, счастливо!

Данька пришпорил коня и поскакал прямо, Ксанка повернула влево, а Яшка направо.

Вчера Данька получил выговор от командира, а сегодня на рассвете совет Неуловимых решил искать Валерку. Они снова прочесали поле, где пропал Валерка, и нашли следы крови, которые не заметили вчера. Рядом на стерне были отметины подков и колес телеги. Раз Валерку не убили, значит, забрали с собой. Но кто? Ксанка вспомнила, что Мещеряков был одет в свою тужурку, фуражку они нашли – «опознавательных знаков» на нем не было, никто не догадается, что он красноармеец. Значит, шанс найти Валерку живым есть…

Ксанка мчалась по дороге галопом – без опаски, она боялась только опоздать на помощь другу. С ними всякое случалось, но вот так без следа никто из четверых не пропадал, они всегда знали, где друг друга спасать. В скачке прошел час, потом другой, третий. Лошадь устала и не могла поддерживать скорость. За деревьями блеснула река. Ксанка притормозила, свернула к берегу и спешилась прежде, чем приметила чужих коней.

– Ну тебе, Мыкола, ведьма ворожит! – заржал кто-то. – Только сказал: «Бабу бы сейчас», и вот тебе – баба!

Ксанка обернулась и увидела трех мужиков, лежащих на травке в исподнем. Девушка схватилась за луку седла, подтянулась.

– А ну стой! – за спиной щелкнул винтовочный затвор.

Ксанка повернулась к бандитам.

– Дяденьки, а вы мне больно не сделаете?

– Нет, мы тебя тока погладим! – гнусно заржал тот, что вскочил и схватил винтовку. Он кинул оружие в траву и бросился к девушке, чтобы опередить остальных.

– Ты и нам оставь! – загалдели остальные.

Ксанка улыбнулась и шагнула вперед. Бандит расставил руки, чтобы схватить ее. Ксанка коротко ударила его в открытое горло и поднырнула под не успевшую опуститься руку: «Не поймал, дяденька!»

– Ага! Теперь моя очередь! – обрадовался Микола, вскакивая на ноги.

Ксанка точно пнула его между ног. Микола скукожился и упал на землю.

– Су-ука-а!

Третий бандит дотянулся до винтовки, Ксанка метнула нож, и лезвие пригвоздило руку к прикладу. Бандит выронил винтовку, она больно потянула раненую руку, и он со стоном повалился в траву. Девушка разворошила одежду бандитов, собрала пояса и связала так, чтобы «дяденьки» не могли тронуться с места: двух прислонила спинами и попарно связала руки, а третьему, оставшемуся без пары, за спиной соединила ноги с руками.