Текст книги "Неуловимые Мстители. Наследство Эйдорфа"

8

Славкину повезло, когда увалень Епанчинцев усадил его на подводу позади себя и оглянулся всего пару раз. Винтовку он всю дорогу держал на коленях. Зато много болтал, и хорунжий смог подумать, что делать дальше. Он не ожидал, что партизаны, минуя наезженные дороги, поедут напрямик через лес. Тут Георгий Александрович ориентировался плохо. В отряде его, как шпиона, сразу разоблачат и поставят к стенке. Значит, действовать нужно пока не наступила полная темнота.

– Постой, браток, что-то у меня живот прихватило, – попросил хорунжий, и чекист послушно остановил лошадь. – Я мигом.

Славкин соскочил с подводы и направился за густой куст.

– Да не бегай очень, баб тут нет, – посоветовал Епанчинцев, доставая папиросы.

– Я скоро, – повторил хорунжий. За кустами Славкин наклонился к земле и стал шарить в опавшей листве. Скоро в руку попался увесистый сук. Хорунжий спрятал его за спину и вернулся к дороге. – Дай и мне закурить.

Когда Епанчинцев протянул пачку, Славкин дернул его за руку на себя и ударил дубинкой в висок. Чекист замер, а хорунжий, войдя в раж, бил, не жалея сил. Папиросы рассыпались по земле, а Епанчинцев, с залитым кровью лицом, свалился в телеге набок. Славкин подобрал упавшую в грязь винтовку, огляделся и вытер внезапный пот. Затем он снял с врага ремень и связал на всякий случай руки. Развернув кобылу, хорунжий, то и дело оборачиваясь, направился в обратный путь. За ним никто не гнался, и дорогу назад Георгий Александрович нашел сравнительно легко. Епанчинцев долго не подавал признаков жизни и, остановившись, Славкин обнаружил, что тот не дышит. Тогда он спихнул тяжелое тело на землю и снова хлестнул лошадь. Уже затемно он выехал на дорогу к Медянке, пошарил в кустах и нашел свою форму, документы и оружие. Но переодеться решился, только когда впереди появились огни Юзовки.

Рассказ Славкина начальство встретило недоверчиво, даже подозревали его в дезертирстве и посадили под арест, но когда и на следующий день зондеркоманда капитана Краузе не вернулась, хорунжего вместе с ротой солдат под командой майора отправили на поиски. Начальник высокомерно отмел предложение хорунжего двинуться по следам партизанского обоза, сказав, что в Следопыта он свое отыграл в детстве.

Ни назначенного старосту, ни тетку Анисью немцы в деревне не нашли, видимо, они бежали с партизанами. И вообще Славкину показалось, что население станицы убыло вдвое или даже втрое. В наказание полдеревни сожгли, десять человек повесили, но ни партизан, ни следов Кра узе найдено не было. Пока шла карательная акция, повалил первый зимний снег. Славкин просил господина майора поторопиться, но когда они занялись поисками дороги к отряду, снег совершенно изменил ландшафт и засыпал всякие следы.

Вернувшись в расположение, майор написал победный рапорт, особо подчеркивая, что он сумел провести операцию без потерь, а Славкин по старой привычке напился в стельку. Он праздновал чудесное спасение из рук Мстителей и оплакивал упущенный шанс расквитаться с врагами. Если в немецкой армии таких майоров много, то другой случай представится не скоро.

* * *

«Мерседес» Костя не разбил, вернул в целости и успел шепнуть, что все прошло удачно. Динамит находится у его приятеля Жоры и спрятан так, что ни один фриц не отыщет, даже если с обыском придет.

Валере удалось придумать предлог, чтобы его бригада могла подряд объехать три основные шахты, находящиеся под городом. Но сделать это в один день они не могли никак. Поэтому сегодня у сапрыкинского скупщика Мещеряков забрал только треть динамита, предназначенную для од ной шахты. Валерий подъехал к дому Жоры на грузовике-полуторке с двумя рабочими. Мещеряков сказал пароль, Жора махнул рукой, словно забыв отзыв, и рабочие быстро погрузили пару ящиков, спрятав их под кучей железок, кабеля и инструмента. Немцы, охранявшие территорию шахты, давно заглядывали в кузов только для проформы. У их оловянных глаз выражение никогда не менялось, Валерке иногда даже хотелось, словно Кирпичу, выкинуть какой-нибудь номер.

Кроме них, да спрятавшегося неподалеку Матвеича, на территории никого не должно было быть. Старого рабочего Мещеряков попросил на всякий случай понаблюдать за шахтой. Раз он сигнала опасности не подал, значит, все в порядке. Рабочие осторожно сняли ящики с машины и поставили их на пол клети подъемника.

– Дальше я сам, – сказал Валера, прилаживая на плечо сумку с аккумулятором и надевая каску с фонариком. Потом он закрыл клеть, а один из рабочих нажал кнопку подъемника.

Спустившись на последний горизонт глубиной в триста метров, клеть остановилась. Мещеряков вытащил ящики и в последний раз проверил содержимое. Динамит, капсюль-детонатор и бикфордов шнур. Все как нужно, заминки не будет. Его замысел состоял в том, чтобы три человека в трех шахтах одновременно зажгли шесть фитилей в конце рабочего дня. Затем все шахтеры поднимаются наверх и покидают территорию шахт до взрывов. В город они больше не возвращаются, а двигаются прямо в партизанский отряд. По расчетам Валерки у них должно хватить времени на все, и когда фашисты опомнятся и организуют погоню, шахтеры будут далеко.

Один ящик Валера установил рядом со стволом шахты, почти под подъемником, а второй отнес на сотню метров по главному коридору и спрятал там. Он снарядил обе мины, вставив капсюли в динамитные шашки, а концы шнура – в капсюли. Затем Валерий протянул бикфордовы шнуры навстречу друг другу и соединил для того, чтобы можно было поджечь оба одновременно. Завтра будет тот, он надеялся, единственный в жизни случай, когда горный инженер прихватит с собой в шахту коробок спичек.

Мысленно проверив, все ли приготовления сделаны, он вошел в клеть и подал сигнал оператору. Подъемник включился и пополз. Когда сверху стал пробиваться дневной свет, Валерий выключил лампочку на каске и тут же услышал:

– Хальт! Руки вверх! Стреляем без предупреждения!

Даже если бы у него был пистолет… Мещеряков поднял руки и громко сказал:

– В чем дело, господа? Я – главный инженер управления шахт!

– Вас-то мы и ждем уже десять часов!

Подъемник остановился, и Валера увидел автоматчиков в черной форме. Унтер, командовавший ими, тоже был в форме гестапо. Пара его рабочих стояла тут же, под охраной и со скованными руками.

– Вы ничего не перепутали?

– Оружие есть?

– Нет.

Мещерякова умело обыскали и надели наручники. Унтер-офицер нажал кнопку, и подъемник снова уполз вниз. Потянулись минуты ожидания, но Валера почти не сомневался в том, какой улов доставит он наверх. Когда появилась клеть, он разглядел три черные фигуры, у ног которых стояли два ящика со взрывчаткой.

– И так вы отплатили нам за доверие? – спросил унтер. – Вы собирались взорвать шахту.

– У меня даже спичек нет, – пожал плечами Мещеряков.

– А это?

Один из солдат открыл ящик.

– Впервые вижу, – Валера заметил, что бикфордов шнур отсоединен от капсюля и аккуратно свернут в бухту. А капсюль на всякий случай извлечен из бруска динамита.

– Всех в машину, – приказал гестаповец, – их грузовик и помещение подъемника тщательно обыскать.

Четверо солдат с автоматами запихали арестованных в фургон и залезли следом. От таких ищеек, да в наручниках, не убежишь. Тем более что Валеркины помощники сидели, понурив головы.

– Крепитесь, товарищи, – сказал Мещеряков, за что схлопотал прикладом по спине.

Почувствовав, что конвой настроен весьма решительно, Валера решил пока молчать. Что же случилось? Корф и комендант – люди армейские, они бы скорее привлекли абвер. Диверсии входят в компетенцию армейской разведки. Если бы Корф его в чем-то подозревал, то не стал бы просить для него машину коменданта. Неужели гестапо заметило что-то подозрительное и, не ставя в известность коменданта, занялось слежкой? Версия вероятная, ведь армия и гестапо друг друга не любят, это Валера усвоил уже через три дня общения с Корфом. Стоп. Унтер сказал, что они ждали его десять часов, то есть с рассвета. Тут одной слежкой и не пахнет. Значит, была утечка информации или предательство. В своих рабочих главный инженер был уверен. Тем более что выбирал их Матвеич. Самым слабым звеном Валере представлялся скупщик краденого Жора, приятель Кирпича. Хоть Коська и ручался за него, Мещеряков не мог до конца верить закоренелому преступнику. Да и сам Сапрыкин по понятиям Мстителей – человек легкомысленный и хвастливый. Предателем его не назовешь, но ошибку через эти свои качества он совершить вполне мог.

Машина остановилась, и охранники вытолкали арестованных наружу. Валера узнал задний двор здания губчека, где теперь поселилось гестапо.

– Стоять! – скомандовал унтер.

Ближе к подъезду находилась другая машина. Гестаповцы, построившись коридором до дверей, раскрыли створки фургона. Во двор посыпались фигуры, солдаты бегом погнали их в здание. Присмотревшись, Мещеряков узнал рабочих своей ремонтной бригады. Валера постарался сосчитать, но результаты оказались неутешительными. Единственный, кого он не заметил, – Матвеич. Зачем к подъемнику подъезжала черная машина, догадаться не сложно, вопрос в том, сумеет ли шахтер предупредить Даньку? Но если сначала сунется в город… Провал полный, полнее не придумаешь…

Настала очередь Валеры и его товарищей пройти через живой коридор. В доме их сразу загнали на лестницу в подвал, и через пять минут за спиной Мещерякова щелкнул замок. Ему, видимо, как главному, досталась одиночка. Валера помнил расположение этой камеры: в дальнем углу, с двух сторон глухие стены. Надежные купеческие подвалы, на памяти Валеры ЧК никто самовольно не покидал, даже самые ловкие Кирпичевы приятели.

Раз ему дано время, следует подумать, как лучше себя держать. Возможно, что ему удастся отвести подозрение хотя бы от рабочих, которых арес товали отдельно от него. Они ничего не успели сделать, значит, могут быть невиновны. Если он не может защитить себя, то надо попробовать сделать это для людей, которых он позвал на опасное дело. Ведь они ему поверили…

9

Натка, Петька и Юрка взобрались на железнодорожную насыпь и огляделись. Ни пешего патруля, ни дрезины с немцами видно не было. Ната передернула винтовочный затвор и осталась глядеть по сторонам, а мальчишки занялись делом. Юра саперной лопатой разрыл щебенку под шпалой в том месте, где она скреплялась с рельсом, а Петька достал из заплечного мешка самодельную мину, проверил, правильно ли она снаряжена, и заложил ее в вырытую ямку. Затем ребята присыпали шпалу щебенкой так, чтобы снаружи остался только кончик бикфордова шнура. Петька достал спичку и чиркнул по коробку, потом еще раз. Спичка сломалась, подросток достал вторую, она тоже не загорелась.

– Ну что же ты? – прошипел ему в ухо Юра. – Мы же в норматив не уложимся!

– Стоп, стоп, отставить! – громко скомандовал Цыганков и спрятал в карман часы, по которым засекал время. – Вся группа получает «двойку».

– Ну дядя Яша-а! – протянула Наташа.

– Я тебе не дядя.

Петр спустился с насыпи и по-военному подошел к Цыганкову.

– Товарищ командир, разрешите доложить?

– Докладывайте, курсант Ларионов.

– Мина заложена под железнодорожным полотном на пути следования противника точно по нормативу.

– Заложена, говоришь? С таким же успехом можно кусок мыла под шпалу зарыть или муляж, как вы сейчас.

– Спички, товарищ командир, – развел руками Петька.

– Спички? А ты где их взял?

– Дядя Яша, ты же сам ему дал! – возмутился Юрка, спускаясь с насыпи.

– Отставить «дядю»! – приказал Яков. – Сапер должен быть уверен в своем снаряжении! Значит, обязан и спички проверить.

– Так не честно, – тихонько сказала Натка.

– Это ты фрицам скажешь: «Постойте, дяденьки, я не те спички взяла». В саперном деле главное – это головой думать! Вот чему я вас научить хочу. Нет в этой науке мелочей, сапер, он что?

– Ошибается один раз, – проворчал Петька.

– Вот именно. А коли вы учебную мину запалить не сумели, то и с настоящей промашку можете дать.

– Яша! Яша! Там Валеру… – из-за насыпи выбежала Ксанка, но, увидев рябят, осеклась. – Пошли, Данька зовет.

– Всем «двойка», учите матчасть! – сказал Цыганков быстро уходя в сторону штабной землянки.

– Что с отцом?! – крикнул вслед Цыганковым Юра.

– Выполнять приказ!

Друзья уселись на насыпь. Петька достал коробок и стал чиркать одну спичку за другой. Несколько штук зашипели, но ни одна не загорелась.

– Это он специально сырые спички подсунул, – сказал Петр, – чтоб мы норматив не сдали. Не хочет дядя Яша пускать нас на настоящую операцию.

– Я должен узнать, что случилось с отцом, – решительно сказал Юрка. – Ему угрожает какая-то опасность.

– Правильно, – поддержала Ната, – пошли к штабу. Если заметят – наряд вне очереди вкатят, не больше. Да и не до нас им сейчас.

– Пошли, – согласился с сестрой Петька.

У дверей штаба стоял караульный, и подслушать ничего не удалось. Подростки укрылись за деревьями и стали ждать. Первым из землянки вышел Сапрыкин. Ребята тут же его окружили.

– Что случилось, Костя? Что там?

– Не могу – военная тайна.

– Скажи, Костя! Мы же свои.

– Тут все свои… Связной плишел, говолит Юлкиного отса немсы алестовали. С полисным.

– Это как?

– Он как лаз долзен был мины установить, а тут гестапо наглянуло и всех алестовало. Только – молсёк, я вам нисего не говолил.

– Хорошо, Костя, – пообещал Петька, – спасибо.

– Ты не переживай пока, Юрка, – сказала Натка другу. – Если его не с миной арестовали, а по подозрению, то, может, отбрешется.

– Ага, в гестапо отбрешешься, – повесил голову Юра. – Зря я Кирпича послушался и в городе не остался, я б отцу помог. Обязательно помог!

– Я считаю, что всегда можно что-то сделать, – решительно сказала Натка. – Надежда всегда есть. Я думаю, что и дядя Валера на нас надеется… ну, на то, что мы все ему поможем.

– Легко сказать, – покачал головой Петька, – хотя… Юра, ты ведь знаешь, где спрятан динамит?

– И что? – в глазах Юры появилась надежда.

– Я имею в виду такую простую вещь, как алиби, – пояснил Петя.

– Я согласен на любой план, – сказал Юрка.

– Ну, его еще придумать надо, – ответил Петька, довольный тем, что его идею оценили так высоко.

* * *

В это время в штабной палатке продолжался совет.

– Операция провалена, Мещеряков и его люди арестованы, Сапрыкин должен за это ответить! – заявил Яков.

– Погоди горячку пороть, – поморщился Даниил. – Мы пока ничего в точности не знаем.

– Тут и знать нечего, а ты перестань своего родственника выгораживать!

– Я не выгораживаю, если придется – ответит по всей строгости военного времени. Провал налицо, но мы не знаем никаких деталей. Мне скупщик тоже подозрителен, это не наш человек, но основываться на подозрениях мы не имеем права.

– Я согласна, – поддержала командира Ксанка. – Раз доказательств нет – судить рано.

– Тогда я пойду в Юзовку и добуду доказательства! – воскликнул Цыганков.

– Ты не пойдешь, – твердо сказал Даня.

– Это почему? Думаешь, узнает кто?

– Фашистам этого не понадобится. Евреев и цыган они арестовывают без всяких доказательств, – Ларионов закурил папиросу. – Думаю, сам схожу.

– Тебе тоже нельзя, ты командир, – заметил Яшка.

– И Матвеичу нельзя, его уже наверняка разы с кивают, Кирпичу мы не доверяем…

– Я пойду, – сказала вдруг Ксанка. – Аусвайс у меня надежный, а женщин фрицы пока не арестовывают. Все равно без связи с городом мы долго не сможем.

Муж и брат переглянулись.

– Что делать, командир?

– Только будь осторожна, – попросил Даниил. – Хватит с нас и Валерки. Оружие не бери, при случайном обыске или облаве сгоришь. К скупщику и близко не подходи. Единственная ниточка – это лейтенант Корф. Судя по всему, он прожженный коммерсант, если ему много пообещать, то он поможет. Тем более что мы о нем знаем кое-что. Но сильно не дави, чтоб чересчур не испугался.

– Ладно, не впервой, – отмахнулась Оксана.

Яша взял ее за руку, и они вместе вышли из землянки.

– Ксанк, ты себя береги, – попросил цыган, – и помни, что я за тебя пол-Юзовки разнесу. А Данька поможет!

Жена обняла его, а потом тихонько оттолкнула.

– Собираться пора. Ты, Яша, не провожай, не люблю…

10

– Встаньте за угол, – распорядился Юра. Петька дернул повод, и лошадь с телегой скрылись за углом. Натка укрылась за другим домом, и подросток постучал в дверь так же, как это делал Костя Сапрыкин. На другой стук хозяин вообще не отвечал.

– Кто там? – глухо раздалось из-за двери.

– Привет от Кирпича!

Через долгих полминуты створка приоткрылась.

– Это я – Юра, я был с Костей, когда…

– Заходи, – Жора сильно дернул мальчишку за руки и втащил в темный коридор. – Ты бы еще на всю улицу орал, что ты тут делал!.. Тебя никто не видел?

– Да нет, мы проверили.

– Кто это мы?

– Я, Натка и Петька.

– У вас что – экскурсия от детского сада? – зло прошипел Жора.

– У вас все тихо?

– Он меня спрашивает! – всплеснул руками Жора. – Если бы было громко, ты бы уже в гестапо отвечал на их вопросы. Ты хоть понимаешь, что всех ваших замели?!

– Там мой отец, – тихо сказал Юрка.

– Я тебе, детка, сочувствую, но забирай-ка ты свою Натку и кого там еще и чешите отсюда, пока целы. Не светите мне тут перед фашистами хазу.

– Жора, мы по делу пришли, а не на экскурсию, – заметил Юра. – Нас за остальным грузом послали!

– Не шути так, детка.

– Взрослым нельзя, заметут, а на нас внимания не обращают. Потому и спрашиваю, как командир учил: все ли нормально?

– Совсем люди с этой войной с ума спрыгнули, детей за динамитом посылают. Вы ж его втроем не унесете.

– Нам телегу дали.

– Какая предусмотрительность! – иронично покачал головой Жора. – Побросаете ящики на солому и вперед?

– А вы нам что-нибудь сверху дайте. А как из города динамит вытащить, мы сами знаем.

– Ты посмотри, что делается! Дите соску выплевыват и сразу мины возить… Ладно, подавай телегу, парень. Хорошо, ума хватило со двора заехать…

Ворча и причитая одновременно, Жора сам вынес по одному ящики с взрывчаткой в коридор, потому что он свой тайник ни красным, ни белым, ни коричневым никогда не покажет, хоть расстреляйте! После динамита друзья для маскировки погрузили на подводу шкаф вместе с мелким барахлом, перекатывающимся внутри, и несколько колченогих стульев.

Когда телега тронулась, Жора ее украдкой перекрестил. Обычно, избавляясь от опасного груза (жизнь скупщика краденого не легка), он чувствовал облегчение, но сейчас, к своему удивлению, ощутил, что тревога усилилась, тревога за детей, везущих четыре ящика динамита. За украденную шубу при всех режимах больше пары лет даже рецидивисту не дадут, а за взрывчатку…

Ранний осенний вечер стремительно приближался, когда ребята выехали на окраину. Это было то место, которое недавно показал Юрке Кирпич, и через которое сегодня днем они беспрепятственно прошли в город.

– Действуем, как договорились? – спросила Натка.

Мальчишки переглянулись.

– А слабо напрямик?

– Не слабо, – отозвался Петька, – место тихое, а если мы станем перетаскивать динамит на себе маленькими партиями, то много времени потеряем. А у нас еще дел невпроворот. Предлагаю решительным марш-броском преодолеть пустырь, тем более, что уже темнеет.

– Согласен!

– Давайте хоть сумерек подождем, – сказала осторожная Натка.

– Да чего ждать? – Юрка хлестнул лошадь, и она послушно побрела через пустырь.

* * *

Славкина перевели в городской гарнизон, и теперь его служба состояла из дежурства на постах и патрулирования в пешем порядке. Георгий Александрович считал, что в таком большом городе для этого можно было бы и конюшню завести. Хуже всего было, как сейчас, обходить го родские окраины, где сплошные лужи, присыпанные талым снегом. Вместе с ним тащился на пар ник-немец, толстый булочник Герман. Его жалобы на трудную солдатскую долю и рассказы о жене Эльзе иногда будили в хорунжем смутное сожаление, что он не партизан. Будь им, Славкин с удовольствием пристрелил бы Германа и ушел подальше в лес.

Перед ними лежал пустырь, и булочник предложил перекурить, прежде чем брести дальше. Единственной положительной чертой немца было то, что он неизменно предлагал сигарету и Георгию Александровичу. Укрывшись от ветра за широкой спиной булочника, Славкин прикурил и глянул на пустырь. Вот те раз! Как из-под земли выросла вдруг груженая телега с тремя фигурами. Никогда бы он не подумал, что здесь можно пройти, не то, что на чем-нибудь проехать. Наверняка спекулянты или еще похлеще…

– Герман, вперед! – скомандовал ефрейтор, бросая сигарету. Булочник свою аккуратно затушил и пошел за спешащим начальником патруля.

– А ну, стой! – крикнул Славкин, на ходу срывая с плеча карабин.

Заметив патруль, Юра вскочил и взмахнул вожжами.

– Погоди, – схватил его Петька.

Мещеряков стряхнул руку.

– Ты чего, обалдел?

– Мы не успеем, – Петр заставил Юру сесть.

Георгий Александрович приблизился к телеге и вскинул винтовку. За ним маячила фигура булочника, спешащего на помощь.

– Руки вверх! Отвечай – что везете?

– А то сам не видишь, дядя? Шкаф.

– Ой, дяденька, мы с дороги сбились, а нам еще в станицу ехать, – затараторила Натка, – а шкаф мы на рынке на сало поменяли, правда, правда, отпустите нас, будьте добреньки.

– Не заговаривайте мне зубы, щенки. Что везете? Оружие есть?

– Есть, – сказал вдруг Петька. – Вот, – протянул он ладонь.

– Что там? – недоверчиво спросил Славкин и шагнул вперед.

– Это ж кусачки! Бисов сын! – хорунжий замахнулся на Петьку прикладом.

– То не простые кусачки, – сказал паренек, доставая из одного ящика бикфордов шнур и откусывая кусок.

– Ты что там робишь? – удивился Славкин. – А ну, подыми руки!

– Сейчас поймешь, дядя, – сказал Петька. Затем он снова сунул руку в ящик, сопровождая действие рассказом. – Если эту веревочку вставить в эту металлическую трубочку и сжав один ее край, зафиксировать, то получится готовый капсюль-детонатор, а если воткнуть его в эту динамитную шашку, то получится бомба.

– Э-э-э, вы что, пацаны, шутки шуткуете? – неуверенно спросил Славкин. – Вы это бросьте! Я вам сейчас все уши поотрываю!

Юра достал спички и зажег.

– Можем и бросить, не успеешь убежать, дядя.

– Погаси, паршивец, пристрелю! – хорунжий передернул затвор и прицелился.

Юра поджег бикфордов шнур, огонек побежал по нему, весело шипя.

Сантиметр в секунду, вспомнил Славкин, и в животе похолодело. Рядом что-то упало. Хорунжий повернулся и увидел булочника ничком, с руками над головой.

– А теперь посмотри сюда, дядя! – Петька распахнул ящик, где ровными рядами лежал динамит.

– Да вы что, пацаны? Бросьте дурить, погасите! Я вас отпущу!

– Кидай сюда винтовку, – скомандовал Петька.

Славкин затравленно посмотрел на оставшийся клочок шнура и бросил карабин на телегу. Юра взял оружие и навел на врага. Петька перекусил шнур у самого капсюля. Георгий Александрович почувствовал облегчение, хоть теперь его и держали на мушке.

Натка слезла с телеги и забрала винтовку булочника Германа.

– Сомлел, что ли, не шевелится.

– Скажи ему, чтоб встал, дядя.

Славкин отдал команду по-немецки и от себя прибавил пинок. Солдат зашевелился и привстал на дрожащих ногах.

– А ты, дядя, русский?

– Украинский, – сказал хорунжий, поднимая руки.

– Тогда снимай ремень.

Пленных поставили спина к спине и связали им попарно руки.

– Прощай, дядя и не попадайся нам больше.

Подростки, прихватив трофейное оружие, уселись на телегу и двинулись дальше. Им сегодня ночью предстояло сделать еще так много…

– Неужели ты бы нас взорвал? – спросила Натка брата.

– Конечно, если бывает взрывающееся мыло, – серьезно ответил Петька и показал свет ло-корич невый брусок. – Хорошо, что у Жоры в шкафу валяется что попало.

Девчонка дала Петьке подзатыльник и обняла за плечи…

Едва телега отъехала, Славкину, приколотому к спине булочника, словно муха, пришла на ум отличная мысль. Идти одновременно было бы чрезвычайно сложно, но один… Хорунжий объяснил Герману свой план, и тот, кряхтя, взвалил начальника на спину. Так они быстро доберутся до жилых домов и вызовут подмогу. Эти малолетки далеко не уйдут! Булочник медленно переставлял ноги, а хорунжий старался удержать равновесие на его спине, что было не просто, ведь спина Германа оказалась круглой, как его живот. Славкин чуть-чуть переменил положение ног, толстяк под ним качнулся, и они рухнули в снег.