Текст книги "Липица. Сказки и были русской истории"

Липица
Сказки и были русской истории
Григорий Саркисов

© Григорий Саркисов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сказ о распрях княжеских межусобных, что бедою руси обернулись, да кровью усобникам вернулись

Как вставало над Липицей солнце красное,

В серых тучах черный ворон летал,

Беду да смерть накликал.

Да и вышли на бой князья русские,

Братья родные, Всеволодовичи,

И смоленцы-князья, и новогородцы,

И из Мурома, и тверские,

Славны витязи, добры молодцы.

Полегли в сече страшной многие

Богатырские мужи великие, —

Добрыня Злат Пояс, Юрята,

Нефедий Дикун, Ратибор,

Да Иванка Попович, и Нестор,

И иные ратники доблие.

А как село солнце кровавое,

Да накрыла тьма землю Русскую,

Песню смерти запели ветры,

По степи по сырой погуливая,

Черный ворон на пир прилетал,

Ясны очи героям выклевывал…

* * *

 
На Руси святой и правой, где Владимир златоглавый
В Клязьму все не наглядится, правил твердою десницей
Всеволод Гнездо Большое.
И при нем дышали чуть буйный половец и чудь,
Человек и дикий зверь, Новгород, Ростов и Тверь,
Кострома и Городец, Суздаль, Дмитров, и Елец.
Володел рукой железной князь угрюмый, нелюбезный,
Не задерживал с расправой, да на всех имел управу,
Успевал во всем, везде, – всю страну держал в узде!
Но всему приходит срок. Князя боль кольнула в бок,
В сердце зуд, ни встать, ни сесть (и у князя сердце есть!).
Смерть почуяв, князь скорей созывает сыновей.
Княжичи к нему явились, тихо в горнице столпились,
Ждут, каков отца приказ. – Вот мой княжеский указ:
Отдаю свое я царство, все большое государство,
Все уделы и наделы, все мое большое дело —
В руки меньшего сынка. Пусть поцарствует пока!
Меньшим сыном Юрий был. Очень князь его любил.
И пред тем, как помереть, он задумал посмотреть,
Вышел ли из сына толк, вырос ль из волчонка – волк?
– Будешь Суздалем владеть, во Владимире сидеть, —
Княже Юрию велит. – Ох, опять в боку болит!..
– Все исполню, как прикажешь, не исполню – так накажешь! —
Юрий тихо отвечает, к отчей длани припадает,
Перстень княжеский лобзает, и с почтеньем уползает.
Не показывая вида, что его взяла обида,
Бьет поклоны старший сын, князь Ростовский Константин:
– Вы, отец мой, не забыли, что всегда князьями были
Только старшие сыны? Или ждать теперь войны?..
Князь великий осерчал, ножкой топнул, и вскричал:
– Поперек отца пошел?! Али ум за ум зашел?!
Будешь княжить ты в Ростове! Все! И кончено! Пошел!..
Тут священника позвали, князя миром причащали,
И, едва перекрестившись, княже в Бозе отошел.
После тризны, сразу, враз, не подняв горящих глаз,
Братья молча разошлись. Но потом в бою сошлись.
Царство, вишь, не поделили, распалились, разожглись!
Так и вспыхнула она, – межусобная война…
* * *
Константин, кипящий взором, не желал терпеть позора.
Не теряя даром дня, сел на белого коня,
Да в Ростов в слезах уехал, – мол, обидели меня!
В тот же час летят гонцы во все русские концы, —
И в Смоленск, и в Новый Город, и в деревню Бубенцы:
– Константин в Ростове ждет всех, кто Русь своей зовет,
Помнит кто обычай предков, храбрым витязем слывет!..
День прошел, – и вот уж скачут, воинством окружены,
Все союзники Ростова, что с войной обручены,
И у каждого, конечно, есть причина для войны.
На совет в Ростов пришли князи северной земли,
Новогородский Мстислав, Ивор, Тревор, Изяслав,
Ростиславичи-рубаки да пскопские забияки,
И смоленские князья, – без смоленских же нельзя!
Целый русский княжий мир собрался в Ростов на пир.
Вот расселись на овчины, пьют меды, толкуют чинно.
Входит Константин. Насуплен. Перстень крутит. Зло глядит.
Лик суров и взор исступлен, – сразу видно, что сердит:
– Гой вы, витязи честные, вам поклон, что собрались!
От своих градов и весей, – хорошо ли добрались?
Я позвал вас для совета, – быть войне или не быть?
Юрия сживем со свету, иль дадим ему нас сжить?
Лестью, тайным чародейством он отца околдовал,
И на злое чудодейство злых кудесников созвал,
Зельем князя опоили, волшебством приговорили,
Князь, vor far11
  vor far – отец наш (датск.) ²Dette er min lovlig tronen! – это мой законный трон! (датск.). ³Vi vinder krigen, vi sigen! – мы выиграем войну, мы победим! (датск.).


[Закрыть], с ума сошел, – Юрий на престол взошел!
Где же видано такое, чтобы князем стал меньшой?!
Где же слыхано такое, чтобы меньшим стал большой?!
Думал он, сойдет все тихо! Думал, я его не трону!
Нет! На лихо – будет лихо! Dette er min lovlig tronen!
Смыть хочу дурную славу, да вернуть себе державу.
Так закон наш говорит, – так и честь моя велит!
– Боевой мы носим панцирь, – Ивор с Тревором сказали.
– Коль пойдем на самозванца, Юрий выдюжит едва ли…
Не журись. Vi vinder krigen! И одержим нашу sigen!
Что ж, конунг, веди нас в бой! Мы клянемся, мы – с тобой!
– Ростиславичи готовы? – Будем мы тебе верны!
Дай приказ, – и все мы снова постоим за честь страны!
Да, отец твой княжил с толком. Правда, к нам суров он был,
И Мстислава с Ярополком, предков наших, ослепил…
Ну да ладно. Мы забыли. Вот те Крест, а вот – наш меч!
Не в одном бою мы были, – что еще одна нам сечь!..
– Новгород с тобою, княже! – князь Мстислав с овчины встал.
– Будем биться с войском вражьим! Я сражаться не устал!
В Новогород дал отец твой Ярослава на престол,
Ярослава мы прогнали, – мы ему не отчий стол!
Ярослав – мой зять, но я, видя столь дурную славу,
Приказал вернуть мне дочь, – дочь меньшую, Ростиславу.
Отомстил он нам жестоко: в цепи взяв, увел далёко
Новогородских купцов, наших братьев и отцов.
Слышал я, бежал он в Суздаль, Юрий брата приютил…
К бою, княже! Конь уж взнуздан! Нам с тобою – по пути!
– Князь! Готов идти с тобою, – воевода-Ингварь встал. —
Не боюсь я сечи-боя, и в сраженьях побывал.
Точно так: vi vinder krigen! Здесь сомненья нет у наc.
Верю я, за нами – sigen! Разобьем врага сей час!
Только, князь, одно смущает: не побьем ли мы народ?
Русский люд и так тощает, – то война, то недород…
Воеводу князь послушал, выпил меду, пряник скушал,
И ответил старику: – Что ты, дедушка! Ку-ку!
Аль смеешься, воевода? Аль боишься воевать?
Да у нас того народа – просто некуда девать!
Сдвинем чаши – и в дорогу, друзи-князи дорогие!
А на Руси людишек много. Народятся, чай, другие!..
* * *
Во Владимире далеком, сидя в тереме высоком,
Юрий тоже не зевал, да союзников сзывал:
Тут владимирцы тихие, там – черниговцы лихие,
Суздальцы и городчане, пограничные бродчане,
Муромцы, и прочий люд: все за Юрием идут.
Юрий рать собрал на славу, – ан такого не бывало,
Чтобы столько удальцов набралось со всех концов.
Весь Владимир полон войска! Набежали – будь здоров!
Нету разве только польских пестроцветных прапоров.
Князь и сам дивился диву на такую першпективу:
– Коли тати у ворот – разбегается народ!
Со своими же сражаться – нет отбою! Что за черт!..
Ну да ладно. Соль не в этом. Не о соли наша речь.
Войско Юрия с рассветом отправляется на сечь.
Юрий еле шевелится: панцирь тяжек, и бармица,
И шелом, и рукавицы, и железны нагавицы,
Круглый щит и вострый меч… Князь сказал такую речь:
– Гой вы, витязи да рать! Едем в поле не орать,
А на битву едем в поле, чтоб не смел грозить мне боле
Брат мой глупый Константин, князь Ростовский, песий сын!
Мы такую рать собрали, – сдюжит Константин едва ли.
С нами вместе даже Тверь! Ну, min bror22
  min bror – брат мой (датск.).


[Закрыть], держись теперь!
Докажу тебе, поганец, hven af os bedrager33
  hven af os bedrager – кто из нас самозванец (датск.).


[Закрыть], скоро!
Нечестивец, самозванец, на меня идет со сворой!
Ишь, удумал что, негодник! Хочет мой престол прибрать!
Покажу те, греховодник, как сбирать на князя рать!
Будешь плакать, и прощенья станешь слезно ты просить.
Ждет предателей отмщенье! Головы им не сносить!
– Так-то так, – кивнули разом два дружинника седых. —
В битвах не моргнем мы глазом, будем бить врага под дых
Со стараньем и умело. Только б Русь не опустела,
Не погибли бы без дела люди Русские в бою…
– Как – без дела?! Я – отчину должен защитить мою!
Коли царство брат захватит, – мне тогда плохой расчет!
А на Руси народу хватит. Наплодятся, чай, еще…
* * *
День идет, другой проходит, Юрий с воинством – в походе.
Вот к реке Колокше став, князя встретил Ярослав.
Братья крепко обнялись, да друг другу поклялись
Биться против Константина до победного конца,
Чтоб навек негодник сгинул. – Мы проучим наглеца!
Мы его смешаем с пылью! Будет славен наш поход!
Станет небылью, не былью, константинов хилый род!
Ишь, он войском угрожает! И кому грозится, – нам!
Братьев князь не уважает! Что же, vi vil drepe ham!44
  vi vil drepe ham! – мы убьем его! (норвежск.) ⁷Vores bror skal dø – наш брат должен умереть (норвежск.).


[Закрыть]
– Константин – гнилое семя, не гора наш брат, а кочка!
Но приходит наше время! Vores bror skal dø – и точка!..
Так судили и рядили, кляли брата за глаза,
После – лагерь свой разбили у холодной речки Гза.
И у Липицы зеленой враз хотят стрелой каленой
Константина погубить, брата старшего убить…
* * *
Солнце сонное лежит, к Юрию гонец бежит.
– Князь пресветлый, по равнине скачет войско Константина
Многолюдное весьма, копий тьма, и сабель – тьма!..
– Что, в Ростове не сидится? Братец мой желает биться,
И скорей затеять драку? Проучу ж я забияку,
Да с моим сведу мечом! Там узнает, что почем!
Эй, с почетом встретим братца! Всем на бой сей час собраться!
И посмотрим, как в бою он покажет прыть свою!..
Биться Юрий навострился, – тут к нему посол явился,
Сотский Ларион, – мудрец, воин старый и хитрец:
– Константин, мой князь великий хочет мира, поелику
Братья вы, а он – не зверь. Константину ты поверь,
И верни престол достойно, да живи себе спокойно;
А брат твой, княже, Ярослав, с новгородцами не прав:
Пусть отпустит он купцов, наших братьев и отцов…
– Я купцов не отпущу, а посла – с крыльца спущу! —
Загрозился Ярослав. – Кто с мечом, слышь, тот и прав!
– Передай ты Константину, – не отдам ему отчину, —
Юрий громко отвечает. – Пусть меня в бою встречает!
А не хочет, – Бог судья, драки не желал и я!
Разойдемся в чистом поле, и не будем спорить боле!
Если ж мы в бою сойдемся, – знать, начертано судьбой:
В битве правдою сочтемся. Хочет боя – будет бой!
* * *
Юрий в ночь устроил пир: – Быть войне, аль будет мир?
– Мир бери, конечно, мир, – встал боярин Творимир. —
Войско у тебя добрее, да у них полки – храбрее,
И князья у них мудры, и достойны, и бодры!
Не тяни себя в пучину, – дай Владимир Константину!..
– Да не слушай ты его! И не бойся ничего! —
Говорят другие князи. – Вываляй-ка брата в грязи!
Ты – великий, доблий воин, и победы ты достоин!
Брось сомненья, смело – в бой! Мы с тобой, и Бог – с тобой!
Юрий крикнул: – Право слово, не сойду с пути такого!
Любы ратные мне речи! Славной будет наша сеча!
Решено: мы в бой идем, в битве счастие найдем.
Пленных, братия, не брать, – ни к чему простая рать.
Мы князей пленить спешим, – их судьбу потом решим.
Всех, кто с нами – не сдадим, да богато наградим!..
Ну, еще мед-пиво пили, – о добыче говорили.
А когда все разошлись, в том шатре князья сошлись —
Поделить отцово царство, города и государство.
Месяц на небе горит, Юрий братьям говорит:
– У меня раздел таков: мне – Владимир и Ростов,
Новгород – у Ярослава, а Смоленск – у Святослава,
Вместе – Галичем владеем! Киев… Ну его к злодеям!
Что нам с Киева того?! Дать черниговским его!..
(Вот традиция от предков, что встречается нередко:
Вишь, медведя не убили, а уж шкуру – поделили!).
Так на том и порешили. Кровью грамоту скрепили,
Почеломкали кресты, – и пошли сверять посты.
* * *
Утро щедро расплескало в небе алую зарю.
Из тумана солнце встало. Рать уже стоит в строю.
Константин трубит тревогу: – Нам пора на сечь пройтись!
Выйдем в ратную дорогу, – чтоб в честном бою сойтись!
Вышли. К Липице подходят. Ба! А где же вражья рать?!
Были ж с вечера, ей-Богу! Черт всю рать успел прибрать?!
Тут – разведчик: – Князь великий, расскажу без всяких врак:
Ночью темной, ночью тихой отошел коварный враг
За овраг. Да в ту же пору забрались они на гору,
И сидят доныне тут, – знать, нападки нашей ждут!
Есть еще такая сплетня: обнесли ту гору плетнем,
Колья вбили у горы, чтоб сдержать нас до поры…
Константин перекрестился, вести странной подивился:
– Что задумал братец мой? Не вернуться ль нам домой?
Князь Мстислав его корил, да сурово говорил:
– Что ты, княже мой сердешный! Коли Юрий многогрешный
Сел на Авдову гору, – мы на гору ту придем, и с горы его собьем!
Сам на бой идти не хочет, – с боем мы к нему грядем!
* * *
Стали войском на поляне. Тут ростовцы, там – смоляне.
Шлемы, пики, сабли блещут, на ветру знамена плещут,
Пешники бренчат кольчугой, конники скрипят подпругой,
Все готовы. – В бой кровавый мы пойдем за ратной славой!
– Удалой Мстислав вскричал. – Лишь бы Бог не подкачал,
Мы ж назад не оглянемся, не отступим, не запнемся,
Жен, детей своих забудем, – а победу здесь добудем!
Чтоб до смерти, brodre55
  Brodre – братья (датск.).


[Закрыть], драться, будем пешими сражаться!
Князю войско отвечало: – Нам бояться не пристало!
Тут же конники спешились, все разулись, помолились,
Покричали перед боем, – и пошли на гору строем.
Впереди бесстрашно бился Ивор, – первым прискакал,
Бурей в стан врага врубился, меч, что молния, сверкал.
И косил врагов без страха богатырь смоленский Птаха,
Кровью меч свой напоил псковитянин Радоил,
И Мстислав в бою был спор: привязав к руке топор,
Аки пардус он сражался, сквозь дружины прорубался,
И рубил, рубил с плеча, – от души и сгоряча.
Враг горы не удержал, дрогнул в миг, – и побежал!
На ходу бежавших били, и кололи, и рубили,
Стяги юрьевы топтали, в реку Липицу бросали.
Рубят, колют, режут, жгут, – тут и там, и там и тут.
Все смешалось в вихре диком, бьются все в бою великом,
Витязь знатный, ратник бедный, – мил их сердцу клич победный!
– Пленных, братия, не брать! Пусть да сгинет вражья рать!
Константин дает приказ. – Помню я отцов наказ:
Кто на нас войной пойдет, – смерть позорную найдет!
Кто из ножен меч покажет, – от меча в могилу ляжет!..
И телами был помечен берег Липицы-реки,
Полегли в ужасной сече князя Юрия полки.
Бились долго. Кровь рекою. Стала красною гора.
– Нас разбили! Что такое?! Не сложилася игра! —
Юрий в страхе восклицает. И от битвы убегает.
Вместе с ним и Ярославу уходить пришлось без славы.
Так спешили, будто гнались за князьями злые черти:
Семь коней и две кобылы были загнаны до смерти…
* * *
Во Владимир Юрий скачет, громко стонет, горько плачет:
– Царства я не сохранил, трона не оборонил,
Мира взять я не решился, рати преданной лишился…
Как же быть? Куда бежать? Как позора избежать?!
– Эй, владимирцы, тревога! – Юрий закричал с дороги.
– Собирайте, братцы, рать! Будем город защищать!
Во Владимире – смятенье, громкий плач, столпотворенье.
Люди Юрия встречают, со слезами отвечают:
– Войско все ушло с тобой, на решающий на бой,
Отрядили мы на битву девять тысяч человек!
Все под Липицей погибли, в поле сгинули навек…
В городе – одни мальцы, старики да чернецы.
Из кого собрать ты хочешь новую большую рать?
Кто же будет оборону во Владимире держать?
Ты б один сражаться стал? Люд владимирский устал.
Что – война? Лишь кровь да грязь… Сдайся Константину, князь!
– Будет так, – ответил Юрий, слезы льются по усам. —
Завтра выйду к Константину. Пусть решает дело сам!
Слову верен князь остался: утром вышел к брату он,
И на милость брата сдался. Константин же сел на трон.
Ярослав, предвидя беды, – тоже мира запросил.
И на радостях победы Константин его простил,
Да не стал казнить он братьев; пожурил – и отпустил.
* * *
Мир на Русь вернулся. Снова – Русь победой сожжена.
Слезы выплакали вдовы. Вот и кончилась война.
Вот и кончились сраженья, звон утих булатной стали,
Про победы-пораженья летописцы написали.
Битвы пронеслись лихие, и героям спета слава,
Времена ушли плохие, – но дотла сожжен Мстиславль.
Мир пришел на Русь святую. После боя – тишина.
Нивы бедные пустуют. Обезлюдела страна.
По полям гуляет ветер – черной смерти блудный сын,
И крестьянин на рассвете не выходит уж за тын.
Меч в руках, в душе – молитва. Те, кто выжил – те и жили.
А над полем славной битвы долго вороны кружили…
Драка вышла из-за трона, – так и это не внове!
И всегда своя корона все же ближе к голове!
Константин провел свой krigen за всерусский пьедестал,
Одержал великий sigen, – и великим князем стал!
Что народ побит нещадно, что сгорели города,
Что война всегда накладна, – знаем, знаем, господа!
Рубят лес – летают щепки. Это, братцы, мелочь, право.
Люди мы особой лепки! Нам главней всего – держава!
Пусть нас черт за холку схватит, – нам и дьявол нипочем!
А на Руси народу хватит. Народимся, чай, еще…
И одна издревле слава, и одна благая весть:
Будет Русская держава! Бог не выдаст, – черт не съест!
 

ПРИМЕЧАНИЕ: Одно из самых кровавых и жестоких сражений в средневековой Руси, Липицкая битва произошла 21 апреля 1216 года неподалеку от Юрьева-Польского вблизи реки Гзы между младшими сыновьями Всеволода Большое Гнездо и муромцами, с одной стороны, и возглавляемыми Мстиславом Удатным соединенными войсками смоленской и новгородской земель, поддержавшими претензии на владимирский престол старшего Всеволодовича, князя ростовского Константина. Победа смоленско-новгородской коалиции решила судьбу владимирского наследства в пользу Константина. По данным летописи, дружины князей Юрия, Ярослава и младших Всеволодовичей потеряли убитыми 9233 человека. Липицкая битва положила конец междоусобице и ознаменовала новый взлет Владимирского княжества, ставшего сильнейшим на Руси.

Сказание
о князе муромском Павле, брате его Петре, княгине Февронии и о колдуне-ведуне, Змее летучем, гаде ползучем

А во городе да во Муроме

Много чудного да волшебного,

Жил тут витязь Ильюшечка Муромец,

Побивал он змея поганого,

И за подвиг тот наградил его

Княже Муромский, Глеб достойнейший,

И женился свет Илья Муромец

Да на дочери князя великого.

Много лет они жили во счастии,

И в один день почили в блаженстве.

Но случилась в том граде чудесном

И другая история дивная,

Про Петра, что княжил во Муроме,

И супругу его, Февронию,

Что добром своим, благочинием

И любовью прославлены были,

Всесвятою жизнью прожили,

Да в один день в блаженстве почили…

 
Средь зеленыя дубравы, там, где лес дремуч и черен,
Где растут волшебны травы, ветер вьется непокорен,
Жил кумиром доброй славы Павел-княже, храбрый воин.
Был у князя брат послушный, сердцем чист, душою ясен,
Петр-княжич простодушный, – и отважен, и прекрасен.
Бога чтили, в храме пели: «Ой ты, Господи, еси…»,
Мира княжеству хотели, и всея святой Руси.
 
 
В тех краях, в пещере горной, лютый обитал злодей,
Индеквар, сын Беса черный, злой ведун и чародей.
Рожу колдовскую скорчит, кувыркнется серой тенью,
Наведет тоску да порчу, да бесовские виденья…
Или Змеем обернется, облетит моря и сушу,
Душу выкрадет, вернется, – и в сундук запрячет душу!
 
 
Раз подслушал Змей поганый, как в далекой стороне
Павел-княже богоданный говорил своей жене:
«– Уезжаю, Тихослава, по делам я в Суздаль-град.
Жди меня домой со славой. Ну, прощай…». А Змей и рад!
Только Муром князь покинул, только топот стих копыт,
Змей себя на землю кинул, к княжью терему бежит.
Прибежал, да об пол – хрясь! – вот тебе и Павел-князь!
 
 
– Здравствуй снова, Тихослава, – Змей княгине говорит.
– Вот, вернулся я со славой, как фортуны фаворит!
Обнимает он княгиню, лобызает во уста,
Да на трон садится княжий, – посижу, мол, так устал…
Гусляров чуть-чуть послушал, даже песню спеть хотел.
Выпил меду, пряник скушал, – и, поганец, улетел…
 
 
Так и повелось: чуть только выйдет Павел из дворца,
Прилетает Змей, и бойко подменяет молодца.
Подбежит, о землю – хрясь! – вылитый выходит князь!
С Тихославой посидит, – и обратно улетит.
Но однажды Тихослава догадалась, – это Змей!
Мужу честно признавалась, – мол, не ведала, ей-ей…
 
 
Князь, конечно, рассердился, и с княгинею повздорил:
– Для того ли я женился, чтобы Змей меня позорил?!
Долго дулся на супругу, но потом жену простил:
Мол, она не виновата, что колдун ее прельстил.
Что же делать? Как же быть? Как задачу порешить?
И однажды князь придумал – как злодея погубить:
– Раз повадился летать, тут не сделать ничего.
Змея ты спроси, княгиня, – где таится смерть его?
 
 
Землепашец землю пашет, Змей летит, крылами машет.
Подлетел, о землю – хрясь! – и опять не Змей, а князь.
– Здравствуй, милая моя! Вот, домой вернулся я!
– Ты скажи мне, муж мой верный, мой любимый благоверный,
Знать хочу всю правду я, – где таится смерть твоя?
Змей подумал, и ответил: – Нет сильней меня на свете!
Не погибну я на море, не умру с тоски и горя,
Не сгорю в огне горячем, не погасну, как свеча,
Смерть – от плеч Петра обрящу, да от Агрика меча!
Змей немного посидел, пряник съел, – и улетел…
 
 
Вечером княгиня князю рассказала все как есть.
– Ну, теперь держитесь, врази, отомщу я вам за честь!
И на день другой, с утра, князь зовет к себе Петра.
Рассказал ему, как было, и вскричал: – Нам в бой пора!
– Хорошо, – ответил Петр. – Мне моих не жалко плеч.
Только вот, скажи на милость, – как найти Агриков меч?
Павел-князь перекрестился, да в лице переменился:
– Я не знаю, братец… Может, в этом деле Бог поможет?..
 
 
Петр в Божий храм вошел, к образам святым прошел,
Стал креститься да молиться. К князю отрок подошел.
– Знаю, княже, что ты ищешь, – отрок тихо говорит. —
Это в алтаре отыщешь. Там твой меч святой лежит.
Показал – и испарился, в белой дымке растворился…
Петр – скорее к алтарю. Видит меч. – Благодарю! —
Прошептал молитву Богу. – Ну, пора и в путь-дорогу.
Ведуна с земли сведу, злого Змея изведу!
 
 
…В день один приходит Петр к брату старшему во двор:
С князем Павлом вышел краткий о пшенице разговор.
После к терему княгини Петр путь направил свой.
Видит, – там уж снова Павел! Что за черт! Постой-постой…
Уж не Змей ли это вкрался под личиною чужой?
Петр к колдуну подкрался: – Здравствуй, брат! – Ты кто такой?
– Вот ты, Змей, и обознался! Ну, держись! Зову на бой!..
Долго бились. Все гудело. Змей кричал. Тряслась земля.
Петр все же сделал дело, – сдохла хитрая Змея.
 
 
День прошел. Покрыли язвы тело князя-храбреца.
Знать, отравленною кровью Змей обрызгал молодца.
Сколько знахари ни бились, – а никто не мог помочь,
Чтобы язвы исцелились, чтоб болезнь превозмочь.
Говорили люди, – где-то лекари в Рязани есть.
Князь туда уж не поехал, – на коня не смог он сесть…
За себя слугу отправил: – Ты найди-ка мне врача…
А иначе я не справлюсь… Кровь уже не горяча…
 
 
Ну, пришел слуга на место, ищет-свищет, ходит сам,
Глину месит, словно тесто, по дорогам да лесам.
Вот несчастье, – заблудился. Ни туда и ни сюда…
Постоял. Перекрестился. И направился туда,
Где дымок над лесом вился, да играла, слышь, дуда.
Случай слеп, да справил дело: на опушке дом стоял,
Дева юная сидела, месяц на небе сиял.
 
 
– Что вам дома не сидится? Аль принес какую весть?
– Я из Мурома, девица… Мой хозяин в язвах весь.
Вот, ищу врача я князю, Змей его околдовал…
– Знаю, знаю, – отвечает. – Ты иди на сеновал,
Утром в путь пойдешь обратный. Князю ж я сказать хочу:
Коль возьмет меня он в жены, – мигом князя излечу!
Ну, слуга, по глине-грязи побежал в обратный путь,
Рассказал о деве князю. – Может, выйдет что-нибудь?
Князь задумался. – Ну, ладно, едем к деве, в добрый путь.
Пусть подлечит, а уж после – разберемся как-нибудь…
 
 
Приезжают, скорбны лица, краше в гроб кладут, ей-ей,
В горнице их ждет девица, заяц пляшет перед ней.
– Здравствуй, князюшко прекрасный, – поклонилась свет-девица.
– Чем болеешь, сокол ясный, как могу я пригодиться?
Князь ей язвы показал, да про Змея рассказал.
– Обещаешь ты жениться, коль тебя я подлечу?
– Обещаю, обещаю… Излечиться я хочу!
– Это не беда, мой князь! Вот тебе волшебна мазь.
В бане парься утром рано, натирай той мазью раны,
Все натри, – одну не трогай. Понял? – Понял. – Ну, и с Богом!
 
 
Князю баню растопили, князя в баню отводили,
Язвы смазали той мазью, кроме язвочки одной.
Князь тотчас же излечился, будто заново родился.
Но на деве не женился, – и за это поплатился.
Встал в субботу утром рано, – весь опять сплошная рана!
– Эй, дружина! Эй, охрана! Запрягайте-ка в дорогу!
Едем, едем к той девице. Я женюсь на ней, ей Богу!..
 
 
Ну, приехали опять. Заяц начал танцевать.
Белки, мышки набежали, князю тело натирали,
В бане смыли Змея грязь, – стал опять красивым князь!
Он, конечно, повинился, и к девице обратился:
– Ах, Февронья-мастерица, ты прости меня, девица!
На тебе хочу жениться, будешь Мурома царицей!..
А Февронья поклонилась, к князю на плечо склонилась:
– Я согласна, – отвечает. – Без тебя мне в горле ком…
Тут и свадебку сыграли, да и зажили ладком.
 
 
Так они пять лет прожили. Умер Павел, старший брат.
И бояре рассудили – дать Петру ключи от врат.
Княжил Петр справедливо, Бога помнил, чтил закон,
Правил мирно, незлобиво, был любим народом он.
И бояре уважали, – мир настал, ушла война.
А Февронью – не желали! Ну, не нравилась она!
Жены тех бояр вельможных с ней и знаться не хотели,
– Это ж вовсе невозможно, чтоб с крестьянкой мы сидели!
 
 
И бояре как-то раз все пришли к Петру: – О, князь!
Мы тебя-то уважаем, даже больше – обожаем,
Но жена твоя – не пара нашим женам. И тебе!
Дай ты ей дары богаты, для нее построй палаты,
Пусть из Мурома уедет, не смущает пусть народ,
Мы ж тебе дадим невесту, – самый знатный будет род!
 
 
– Нет, бояре, – отвечает князь, нахмуривши чело. —
Я с Февроньей не расстанусь. Я люблю ее зело.
Вы же, ежели хотите, власть берите. Я не прочь
Все оставить, и с Февроньей хоть сейчас уехать прочь.
И из Мурома уплыли князь с Февроньей в ту же ночь.
А бояре были рады прихватить себе страну,
И по случаю такому – сразу начали войну.
 
 
В ту же ночь с Петром Февронья, да и с верным со слугой,
К берегу пристали где-то, – чтобы день прожить – другой.
Петр грустный ходит брегом, низко голову склоня.
– Не грусти, – зовет Февронья. – Погляди-ка на меня.
Разве счастие – во власти, в полной золота казне?
Лишь в любви найдешь ты счастье, уж поверь, Петюша, мне!
Лишь любовь да верность – правы, лишь они всегда нужны,
Не страшны ни мор, ни бедность, коли души спасены!
 
 
Тут пристали к брегу челны. Там – боярские послы.
– Князь! Вернись! Тебе мы верны! Ах, какие ж мы ослы!..
Ты уехал, – сразу войны начались, меж нами – сечь,
Как пошла такая бойня, – не смогли мы мир сберечь…
Не сердись и не смущайся, Бога нашего любя,
Ты с супругой возвращайся. Князем выбрали тебя!
 
 
Петр княжествовал долго. Нестяжанием силен,
Верой, честью, чувством долга был он Богом наделен.
Правил князь не силой плети, – силой духа правил он.
Княжьи подданные – дети, князь – отец, а Бог – закон.
 
 
Но ничто не длится вечно, – князь корону передал,
В Бога веруя сердечно, Богу он себя отдал.
В смертный час супруги вместе помолились, – и ушли.
Жили – с радостью и честью. И – бессмертие нашли.
И сейчас во мраке светят души чистые, и мы
Слышим голос: – Будьте вместе, не боясь тюрьмы-сумы!
Разве счастие – во власти? В полной золота казне?
Лишь в любви бывает счастье! Лишь в ее горим огне!
Лишь любовь да верность правы, лишь они всегда нужны,
Не страшны ни мор, ни бедность – коли
души спасены.