Текст книги "Оценщик. Человек с тенью"

Глава 5

Когда впервые просыпаешься на новом месте, несколько секунд вообще трудно понять, где ты оказался. Не хватает привычных ориентиров, и подсознание сразу же начинает бить тревогу. Затем подключаются сознание и память, убеждая, что ты там, где и должен быть. Тебя сюда не приволокли с мешком на голове, а сам пришел, причем почти добровольно.

Я с трудом сполз с жесткой кровати и тут же дал себе торжественную клятву купить нормальный диван. Вот честно, лучше бы лег спать на полу. Проблемы были не только с кроватью. Спальня вообще больше казалась комнатой в музее, чем жилым помещением. Тут все было захламлено какими-то шкафчиками, древними бюро и другой чудной мебелью. Чего только стоили здоровенный стол с резными ножками и висящая над ним хрустальная люстра. Все это я точно выкину к чертям. Как и все, чем забиты другие комнаты в этом жутком доме-складе. В общем, работы предстоит много, а все потому, что я обзавелся недвижимостью. Пока в аренду, причем грабительскую.

В принципе, вариантов у меня все равно не было. Гоблин совершенно прав – за утерю контрабандного оружия массового поражения меня по головке не погладят. В родной город я, конечно же, не вернусь, но не факт, что длинные ручки террористов не дотянутся до меня и в Женеве. Так что предложение Ивана Ивановича показалось не таким уж плохим. По крайне мере вначале. А предложил он работу на него внештатным агентом средней законспирированности. Средней, потому что нет никакой особой конспирации. Просто всех, кого нужно, предупредили, что наезд на меня будет иметь последствия.

Особо радовало, что в отличие от других понаехавших в Женеву у меня теперь нет необходимости переселяться в один из человейников. В комплекте с предложением сотрудничества шла недвижимость в Сером городе. Причем на его границе с Белым, а именно на набережной Роны со стороны славянского квартала. Это было двухэтажное здание, похожее на лавку ныне покойного фор Хаима. Только здесь над входом имелась лаконичная и всем понятная надпись на русском языке: «Антиквариат».

Вот так вот я нежданно-негаданно стал антикваром, что бы оно ни значило в свете местных реалий. Причем разрешительными бумажками оброс с пугающей скоростью. То ли у них тут с бюрократией вообще нет проблем, то ли Иваныча местные чинуши боятся до икоты. Вот и думай теперь, что со всем этим делать. Бывший владелец дома, как и я, был оценщиком, и статус бывшего заполучил именно благодаря работе с жандармами. Хотя этот жабомордый утверждал, что агент пострадал исключительно из-за своей жадности, занимаясь сторонними делами.

Ладно, все это лирика. Пора начинать обживаться и устанавливать режим дня. Благодаря наличию в нашем детдоме нормального физрука у меня имелась привычка к утренней зарядке.

Быстро разогрев мышцы и связки десятком различных движений, я перешел к действу, которое отныне собираюсь сделать не менее регулярным, чем утренняя гимнастика. Даже подобрал из завалов собранного в спальне хлама небольшой и толстый коврик.

Уподобившись индийскому йогу, я постарался окунуться в мир магической энергии. В этот раз получалось куда быстрее, да и золотистый туман оказался значительно гуще. Вообще-то, не помещало бы сходить и пробовать сдачу живой силы. Учитывая аренду дома, моих сбережений надолго не хватит.

Попытка создать из частичек тумана простейшую руну неожиданно привела к успеху. Хаотически движущаяся взвесь сгустилась в нескольких точках, и через пару минут там образовалась нужная мне закорючка. Ну как нужная – до идеала очень далеко, но это все равно похоже на чудо. Еще вчера вообще не получалось хоть то-то сделать с живой силой, а тут вот она – чудесная крокозябра!

Я взволнованно вскочил и уже стоя попробовал повторить опыт. Ведь применять мне все это предстоит отнюдь не в удобной для медитации позе. Увы, стоя опять почти ничего не получилось. Появился закономерный вопрос – почему? Нужно учесть все переменные, и смена позы только одна из них.

Вернувшись на коврик, я еще раз повторил попытку. Снова получилось. Мало того – символ окончательно оформился и начал рваться наружу. Пришлось предоставить ему путь через правую руку. В реальности все проявилось в виде волны тепла и еле слышного хлопка, с которым руна развеялась в окружающем пространстве.

Все было неимоверно круто, но при этом я понимал, насколько жалок на фоне не то что чародея, а и простого мага со стикером в руке. Таких рун, как «арда», в печати, для выстрела молнией из самого простого стикера было шесть. А в том, чем француз приложил Грека, наверняка в десятки раз больше, при этом он активировал их и увязал в печать меньше чем за секунду.

В общем, предстоящий мне путь от простого мага-батарейки к хотя бы слабенькому чародею пугал своей длиной и унылостью, но отступать я не собирался. Так что снова встал и попробовал создать новую руну – и опять провал. Нужно выяснять причину.

В «гайдах» по развитию магии о такой разнице от смены позы ничего не говорили. Значит, тут другая переменная, но ничего, кроме коврика, на ум не приходило. Я снова уселся на это ткацкое изделие и повторил опыт. Руна получилась, а еще я заметил, что золотистый туман стал жиже. Это важно, но не критично.

Так что же за странная штука сейчас подо мной? Неужели какой-то артефакт?

Как только я об этом подумал, туман во мраке вдруг почти растаял, и на меня свалилось понимание того, чем является этот молитвенный коврик. Да это именно он – артефакт, созданный умелой мусульманкой для своего верующего мужа. Любви в ней было мало, но хватало уважения и заботы к супругу. Она всем сердцем хотела, чтобы он, сидя на коврике, мог отрешиться от бренного мира, сконцентрироваться, достичь умиротворения и высшей степени единения со своим богом.

– Что за хрень? – прошипел я, на карачках переползая с коврика на пол.

Откуда это все пришло? Опять то же самое осушение, как и от прикосновения к странному атмосферизатору. Все так, словно я это знал когда-то, но совершенно забыл, а сейчас почему-то вспомнил. Информация пришла одним пакетом, как озарение. Нет, оно, конечно, понятно, что так работает дар оценщика. Даже вполне логично, но как же странно!

Начавший оформляться план на первую половину полетел ко всем чертям. Разбираться с захламленным домом буду потом, а сейчас нужно идти по названному гоблином адресу – слишком уж много зудящих вопросов, чтобы я мог сосредоточиться на чем-то другом.

Быстро одевшись и умывшись в какой-то жутко допотопной ванной комнате, к тому же тесной и опять же забитой всяким хламьем, я сунул скатанный коврик в какой-то старый тубус с ремнем и выбрался на улицу. Хорошо хоть, не забыл прижать выданный мне Иваном Ивановичем диск к выемке выше дверной ручки.

Понятия не имею, как оно работает, но, по уверениям гоблина, там не только физическая защита от проникновения, но и куча магических защитных печатей. Мой предшественник был параноиком, что неудивительно для того, кто совмещал профессии антиквара, ростовщика и тайного агента жандармерии. Ну как тайного… Все прекрасно понимали, кто, что, как и даже зачем, но предпочитали не замечать нюансов. Похоже, так предстоит жить и мне.

Криминальные авторитеты двух человейников, попадавших в зону ответственности славянского квартала и тех, кто управлял полузаконными делишками в этой части Серого города, согласились, что им не помешают услуги оценщика. Так что заказ на мое устранение рассматриваться либо вообще не будет, либо перейдет в разбирательства с множеством вариантов.

При этом не стоит забывать, что кто-то все же рискнул поднять руку на моего предшественника. Надеюсь, что за его смерть отомстили жутко и с извращениями, потому что от этого теперь зависит моя горячо любимая жизнь.

Едва я развернулся спиной к двери, как рой назойливых мыслей немного успокоился. Утренняя Пон Бютен завораживала. Поднимавшееся над крышами солнце разделило улицу на две стороны: нашу, дома которой уже бодро улыбались новому яркому дню, и соседнюю – напротив, все еще сонно и уныло прячущуюся в тени. Деревья, в зелени которых утопал весь район, лишь подчеркивали этот контраст, как и теплицы, размещенные на каждой крыше.

Здесь эти конструкции были не такими масштабными, как в районах с менее плотной застройкой, но все равно никто не собирался упускать возможность использовать полезную площадь. Мою крышу арендовала зельевар, живущая по соседству. Это хоть немного уменьшало арендную плату городу, а еще у меня было разрешение подниматься туда, если появится такое желание. Все это описано в договоре аренды с правом выкупа. Саму соседку я еще не видел, но вряд ли она окажется красоткой, как в эротических романах. Не с моей кармой.

Стряхнул с себя оцепенение от вида улицы и на неожиданные слова приветствия дамочки, решившей выгулять коляску с будущим великим магом, я изобразил легкий поклон.

– И вам доброго утречка, мадам.

Дамочка хихикнула и покатила коляску дальше – к расположенному неподалеку парку. А мой путь лежал в другую сторону – к мосту Бютен. Перебираться через Рону по мосту я не собирался. Вдоль набережной шла трамвайная линия. Вот она мне и нужна.

Трамваи тут были очень колоритными. Особенно для того, кто привык к реалиям двадцать первого века. А вот для середины двадцатого они в самый раз. Да и на родине еще попадались туристические маршруты с такими вот музейными экспонатами. Впрочем, внутри было все функционально, при этом антураж добавлял экзотики и без того необычному городу. Хорошо хоть, не пришлось покупать билет – достаточно было провести смартфоном рядом с сенсорной пластиной, и скачанная прямо здесь программа перечислила необходимую сумму.

Мои спутники тоже имели необычный вид. Нет, они не рядились в викторианские костюмы, хотя тех же котелков и тростей хватало, но в основном их носили гоблины. И все же люди предпочитали относительно строгие наряды без ярких цветов, а мини-юбок на женщинах я вообще не увидел.

Путешествие на трамвае продлилось всего десять минут и больше напоминало экскурсию, правда без экскурсовода. В последние пару минут поездки я снова окунулся в мир китайского квартала, потому что мы приблизились к речному порту. Трамвай остановился практически рядом с огромной опорой монорельса, так что мне осталось лишь подняться по лестнице и запрыгнуть в как раз остановившийся на платформе состав. Вот он выглядел уже значительно современнее. Даже с претензией на футуристичность. И пассажиры здесь тоже словно специально подстраивались под окружение. Яркими цветами, сверкающими деталями выделялась не только одежда, но и прически, а также макияж. Впрочем, людей в нарядах сдержанного стиля тоже хватало.

Состав покинул станцию, и я смог в полной мере насладиться видами. Благо окна были практически во все стены, а спрятавшаяся под вагоном нитка монорельса вообще создавала иллюзию, что мы летим над городом.

В отличие от Серого и Старого города, белая Женева не терпела стесненности. Она перестраивалась полностью, и теперь это была россыпь особняков между крупными комплексами государственных учреждений, не очень высокими небоскребами и компактными кварталами многоэтажек, где проживали мелкие чиновники и обслуживающий персонал. В открытую об этом не говорили, но считалось, что жителям Серого и тем более Черного города в Белой Женеве не рады. Засечь чужака там могут без проблем благодаря электронно-магическому удостоверению личности, имеющему разный ранг благонадежности. В карточке, которую злобный Иваныч выбил у чиновников для меня как для внештатного агента, значился четвертый ранг, и это очень неплохо, особенно для новичка. Скорее всего, сойди я на станции в Белом городе, оркский патруль просто пройдет мимо.

Монорельс шел по большой дуге, на финише ныряя в центральный транспортный хаб. Там я пересел на другой состав, который через пятнадцать минут покинул Белую Женеву, вылетев в бывшую коммуну Ле-Гран-Саконне. Неофициально этот квартал считался итальянским. Человейников у них не было, но соседство оркского анклава накладывало свой отпечаток, так что вполне прижившейся здесь Коза Ностре было чем заняться и без клоаки мегазданий.

Увидев внизу малоэтажную плотную застройку, я засуетился, просматривая карту и список заведений общественного питания. Я специально решил совместить поход за знаниями с завтраком.

В двух кварталах от нашего детского дома находился итальянский ресторанчик, и иногда заработанные при очередных самоволках деньги я тратил именно там. С детства итальянские блюда у меня ассоциировались с кулинарным праздником. А тут имеется целый национальный квартал, и наверняка они готовят лучше, чем матерый «итальянец» Анзор – повар провинциальной пиццерии.

Место было найдено, и я поспешно покинул вагон. До небольшого ресторанчика добирался минут двадцать, но только потому, что неспешно прогуливался по улице, наслаждаясь итальянским колоритом, приправленным мощными фигурами орков, которых здесь было необычайно много. Даже немного постоял, наблюдая, как старая итальянка отчитывала что-то здоровенному пришлому, который при этом робко мял свою шляпу и потел зеленой лысиной.

Даже могу предположить, что старушка лет десять назад кормила орчонка фритатой и кальцоне. Словно попал в роман Марио Пьюзо.

Улыбнувшись своим мыслям, я ускорил шаг и наконец-то добрался до выбранного в Сети места. Отзывы о нем были как раз такими, как мне нужно: по-домашнему уютно и очень вкусно.

Я впервые оказался в местном общепите и хоть знал особенности подобных мест, но все равно удивленно приподнял бровь. Все дело в том, что свободные столы в зале не имели в комплекте стульев, которые словно в ожидании выстроились вдоль стен. Они были разные. Больше половины – вполне обычные. Еще процентов сорок – низкие стульчики с невысокой спинкой, зато мощными ножками, явно предназначенные для тяжелых орков. Ну, и еще немного табуретов повыше и без спинок – для гоблинов.

Отметив появление нового клиента, невысокий, явно очень молодой орк в простой, совсем не ковбойской одежде подхватил обычный стул и вопросительно посмотрел на меня.

Я молча кивнул на столик у окна и направился туда сам. Едва устроился на предложенном стуле, как увидел, что ко мне спешит приятная женщина средних лет, по пути улыбаясь другим посетителям:

– Бонжур, месье, – с какой-то надеждой в голосе поздоровалась итальянка.

Что-то мне подсказывало, что с общим у нее проблемы.

– Бонжур, мадмуазель, – улыбнулся ей я.

– Мадам, – чуть покраснев, поправила она меня. – Чего желаете?

По-французски она говорила с сильным акцентом.

Вспомнив увиденную пару минут старушку, я сделал заказ:

– Фритата с начинкой по вашему выбору и кальцоне.

– Конечно. – Доброжелательно кивнув, женщина ушла, а я принялся ждать приготовления блюд и смотреть в окно.

Почему, поселившись в Женеве, сразу не кинулся пробовать блюда из иного мира? Да потому что здесь их не едят сами пришлые, едва вкусив разнообразия земной кулинарии. Насчет эльфов не знаю, но у гоблинов и орков с питанием дело именно так и обстоит. Конечно, в городе найдутся дорогие заведения для экстремалов с оркской и даже гоблинской болотной кухней, но туда я не пойду. По крайней мере, в ближайшее время. Пока мне впечатлений хватает и без подобной экзотики.

За завтраком я провел почти два часа, параллельно копаясь в своем смартфоне в поисках полезной информации. Чуть позже заказал десерт с капучино.

– Ну что, кажется, пора, – проворчал я, выглянул в угол экрана смартфона. – Десять ноль одна, кто не проснулся – я не виноват.

Распрощавшись с радушной хозяйкой, поваром и официанткой в одном лице, я отправился в путь, который занял меньше пяти минут.

По адресу, который мне дал Иван Иванович, обнаружился дом постройки явно после начала магической эпохи. У гоблинов, которые проектировали почти всю новую застройку, была особая страсть к лепнине и фасадной скульптуре. Вот и тут какие-то летучие гады неземного происхождения подпирали крышу. Уточнения насчет захода сзади привели меня к черному входу, рядом с которым обнаружился спуск в подвал. Приди я сюда вечером, вполне мог повернуть назад, но сейчас все смотрелось не так уж мрачно.

Спустившись по лестнице, я прошел коротким бетонным коридором и оказался у массивной стальной двери.

– Ну не уходить же обратно, – проворчал я и решительно нажал на дверной звонок, тоже выполненный в виде оскалившегося монстра, на нос которого и нужно давить.

За дверью приглушенно задребезжал звонок, и тут же раздался яростный рев. Его даже такая солидная преграда не сильно приглушила.

Кажется, я зря приперся в такую рань. Затем послышались грузные шаги, тоже не предвещавшие ничего хорошего. Дверь с грохотом отворилась, и предо мной предстал здоровенный орк, из одежды на котором была только набедренная повязка. Не будь ее, я точно рванул бы отсюда со всех ног. Пришлый выглядел впечатляюще – впрочем, орки все такие, и чтобы принять хоть сколько-то безобидный вид, они должны как минимум заплыть жиром, да и то вряд ли поможет. Борцы сумо божьими одуванчиками никому не кажутся.

– Я от Ивана Ивановича.

Как ни старался говорить нормально, все равно получился какой-то писк.

Внезапно орк начал принюхиваться, и не знай я причин его поведения, подумал бы, что он готовится меня сожрать.

– Дженовезе, – пророкотал орк, не ошибившись ни в одной букве. Тем же рыком он добавил на общем: – Заходи.

Развернувшись ко мне спиной, здоровяк затопал вглубь своего обиталища, а я мысленно возблагодарил гоблина за совет прихватить что-нибудь из бисквитного теста.

Если честно, у меня были крайне дурные предчувствия, рисовавшие нечто среднее между пещерой троглодита и пыточной средневекового палача, но все оказалось не так экзотично. В большой комнате обнаружилась мастерская. Рассмотреть все детали было трудно, потому что свет в помещение попадал только через открытую дверь в следующее помещение.

– Жди, – опять недружелюбно прорычал орк и прошел в подсвеченный дверной проем. Хорошо хоть, не закрыл его, иначе в темноте было бы совсем неуютно.

Орк отсутствовал минут пять. Только было слышно, как он что-то рычит, чем-то звенит и шуршит, а под конец вообще послышался шум льющейся воды.

Чем дальше, тем более нелепо я чувствовал себя в этой странной ситуации. Скрытые полутьмой станки и шкафы казались мне зловещими и хранящими в себе что-то опасное. И главное – этот чокнутый гоблин так и не удосужился пояснить, зачем мне нужно общаться с диковатым орком. Сказал лишь, что у него можно получить ответы на большинство моих вопросов, а также полезные советы и помощь с магическими приблудами.

Наконец-то массивная фигура вновь частично перекрыла доступ света в мастерскую, но уже через секунду все изменилось. Причем настолько радикально, что я некоторое время пребывал в шоке.

Мастерскую залил яркий свет, а когда удалось проморгаться и осмотреться, я увидел перед собой странного чувака. Ну а как еще назвать зеленокожего орка в шлепанцах, бермудах с кучей карманов и в огромной, непонятно где пошитой майке запредельного размера с самым известным изображением Эйнштейна. Все это дело венчала бейсболка с логотипом Ред Сокс, причем надетая козырьком набок. В сочетании с зеленой орочьей мордой это выглядело крайне оригинально, но почему-то не казалось нелепым. Немного напрягал чокер на его толстой шее. Конечно, можно ассоциировать его с армейским ларингофоном как у спецназовцев, но это явно украшение – кожаный ремешок с заклепками и немаленький камень в оправе.

Казалось бы, больше удивиться невозможно, но тут орк заговорил. Причем не так, как пару минут назад, а вполне нормальным голосом на хорошем русском. Он лишь немного картавил, а вот рычащая хриплость в голосе была даже меньшей, чем у Джигурды.

– Бисквит, – заявил до оторопи странный орк, протягивая мне свою когтистую лапищу.

Я тут же протянул ему сверток с бисквитным тортом дженовезе, который орк унюхал еще в прихожей.

Продемонстрировав мне жуткие клыки в наверняка казавшейся ему дружелюбной улыбке, орк забрал пакет, перехватил его другой рукой и снова протянул мне правую ладонь:

– Меня зовут Бисквит, а ты, я так понимаю, свежеиспеченный оценщик Назар?

Блин, надо как-то прекращать тупить, но как это сделаешь, когда вот так вот шарашат по голове. Теперь понятно, почему гоблин послал меня именно к этому орку. Да уж, два сапога пара – Гоблин Иван Иванович и орк по имени Бисквит.

– Д-да, – выдавил я из себя и тут же спросил: – А эта штука на шее меняет голос?

– Точно, сам придумал, – гордо вскинул голову орк.

– А зачем?

– Модуляторы голоса с нашей речью работает наперекосяк, а как мне нормально командовать рейдом, если все лагает.

Да ладно, мой мозг наконец-то начал работать нормально. Мало того, факты сходились в единую картину с четкостью счетной машины.

– Ты – Бисквит из Кулинаров?

Орк ответил мне еще большим оскалом.

Охренеть. Легендарный киберспортсмен в игре «Наследники Титанов». О том, кто он, ходят споры на всех игровых форумах. В последнее время склонялись к мысли, что китаец.

– Рубишься в «Титанов»? Какой рейтинг? – тут же спросил Бисквит.

– Позорный, – отмахнулся я, – даже говорить не буду.

Но поговорить о шагающих танках все же прошлось. Конечно, я сюда пришел не за обсуждением одной из самых популярных онлайн-игр, но найти общие интересы с этим явно неординарным пришлым лишним точно не будет.

– Ладно, – сам свернул бесполезный разговор орк, – давай поговорим о тебе. Спрашивай.

За это время он успел приготовить чай, и мы уже доедали торт, сидя за столом, наполовину заваленным какими-то инструментами и заготовками.

– Даже не знаю, с чего начать, – немного растерялся я.

– Как всегда, с начала, – улыбнулся орк, и его оскалы уже не казались мне угрожающими, да и вообще парень он вполне позитивный. – Уверен, ты толком еще и не понял, что значит быть оценщиком.

– Точно, – оживился я и вкратце пересказал ему и происшествие с артефактом-обманкой и утреннюю ситуацию с молитвенным ковриком.

– Покажи, – тут же попросил Бисквит.

Он аккуратно достал коврик из тубуса и, не разворачивая, закрепил его в сложной системе зажимов.

Загудев вентиляторами, заработал включенный орком мощный компьютер. Да что там компьютер, это была целая вычислительная станция. Минуты три Бисквит щелкал кнопками на большой клавиатуре, а затем повернулся ко мне и опять озадачил:

– Как я и думал. Никаких признаков конструкта или чего-то подобного.

– Не понял, – искренно удивился я.

– Никто не понимает, – вздохнув, заявил орк, но, заметив мой недоумевающий взгляд, добавил: – Давай-ка лучше по порядку. Насчет практики ничем тебе помочь не смогу. Все оценщики скрытны до омерзения и секретами мастерства не делятся ни с кем. Так что только теория. Ты вроде христианин?

– Православный.

– Ну что же, зайдем с этой стороны. – Орк принял серьезный вид лектора, что выглядело крайне забавно. – Ваш бог создал людей по своему образу и подобию. А чем больше всего известен Господь в вашей вере?

– Чудом творения? – предположил я.

– В точку, – согласился орк. – И частица его умений заложена в вас. Впрочем, как и во многих из нас, в смысле пришлых. Хотя, как говорил инопланетянин из голливудского фильма, возникает закономерный вопрос – по чьему образу сотворены мы? Так вот, человеки способны на акт творения. Кто-то в меньшей степени, кто-то в большей. Слышал поговорку о том, что в дело нужно вкладывать душу?

– Любимое высказывание нашего трудовика.

– В смысле учителя труда в школе? – уточнил орк явно не до конца понятный ему термин из русского языка.

– Да.

– И он прав. Это очень важный, можно сказать сакральный момент. Как, по-твоему: чем отличается Мона Лиза от других подобных портретов?

– Большей энергией творения, – наугад ляпнул я.

– Красавчик, – восхитился орк. – Именно талант мастера переводит его творение в ранг шедевра, который не может не привлекать к себе внимание людей. Не может не вызывать у них восхищения. Обычные люди ощущают это инстинктивно, а вот ты способен распознать тонкости. Способен прочесть эмоции творца, его намерения и что он хотел вложить в свое творение. Если вкратце, это и есть суть дара оценщика.

– Но почему тогда «оценщик»?

– Да потому, что тебе достаточно прикоснуться к той части холста, где находится подпись, чтобы ощутить, что чувствовал художник. Тот, кто делает фальшивку, стремится сделать все максимально похоже на оригинал. А вот настоящий художник просто творит и ставит подпись с гордостью и чувством удовлетворения. Ну, или каким-либо другим, но точно не с желанием идеального копипаста. Но это еще не самая главная составляющая твоего дара.

– Охренеть, – выдохнул я.

– Вот-вот. Как думаешь, почему я упомянул Джоконду и зачем Иван Иванович прислал тебя именно ко мне? Все потому, что три года назад меня пригласили в группу экспертов, пытавшихся изучить проклятие Моны Лизы, – продолжил он, не дожидаясь моего ответа.

– Проклятия? – переспросил я, уже начиная чувствовать себя попугаем.

– Угу, – почему-то помрачнел орк. – Картину привезли якобы для демонстрации земного искусства пришлым, но на самом деле проверяли на появление новых свойств в магической среде.

– И что получилось? – действительно заинтересовавшись, я немного поторопил замолчавшего Бисквита.

– Труп охранника в петле получился, – проворчал мой собеседник. – На пятый день творение да Винчи обрело новые свойства и повлияло на дежурившего рядом с шедевром охранника. Кстати, картину проверял оценщик и, кроме того, что она подлинна, сказал, что автор испытывал к натурщице некое томление. Я на себе ощутил ее влияние и могу сказать, что это не какое-то там томление. Старый перечник был безнадежно влюблен и страдал от неразделенности своего чувства. На меня тогда накатила такая безнадега от воспоминаний о первой любви, что действительно захотелось повеситься. А ведь я о той клыкастой дуре уже давно и думать забыл.

Судя по подпорченному настроению моего нового знакомого, он чуток покривил душой. Хотя, может, он и не от разделенной любви к орчанке страдает, а от последствий влияния проклятия.

– И что дальше?

– А ничего, – тряхнув головой, оживился орк. – Всем, кому прилетело проклятие, гоблинские мастера почистили ауру, а картину упаковали и отправили обратно в Лувр, посоветовав подержать в запасниках пару месяцев, чтобы из полотна ушла сила.

Дальше у нас пошла игра в вопросы и ответы, от которых у меня начался информационный передоз. Упускать такой источник информации не хотелось, но я надеялся, что еще смогу пообщаться со странным орком с кулинарным именем, так что решил сменить тему:

– Бисквит, Иваныч говорил, что у тебя можно разжиться стикером.

– Небось, хочешь пробойник? – Я уже привык к гримасам на зеленом лице и без труда распознал в его ухмылке ехидство. – Молнию или воздушный кулак?

– Молнию, – обреченно ответил я, предчувствуя облом.

Так оно и оказалось.

– Не советую, – посерьезнев, качнул головой орк. – Пробойник осваивать дольше, а параллельно со щитовиком делать это еще труднее. Тут либо одно, либо другое, а если уж выбирать, то щитовик. При случае во врага можно пальнуть и из револьвера. Думаю, Иван Иванович сможет выбить для тебя разрешение. От пули ничем, кроме щита, не закроешься, а его тебе осваивать еще пару месяцев, даже с помощью чудо-коврика. Ну, что будем делать – пробойник или щитовик?

Отвечать не пришлось, потому что мастер-артефактор все прочел по моей кислой гримасе. Он тут же взялся за явно любимое дело. Пару минут слышался перестук то ли деревяшек, то ли пластика, а может, и вовсе костей в ящике у стены. Затем орк разогнулся, сжимая в руке сучок черного дерева. А может, и не дерева.

Где-то на подсознательном уровне я думал, что получу свой первый стикер как тот очкастый мальчик, который выжил, но в реальности все было совсем по-другому. Бисквит откинул крышку одного из станков и закрепил в нем заготовку. Затем просто уселся за компьютер и быстро защелкал кнопками. Станок загудел, и через минуту орк вытащил из него уже сформированный стикер. Выглядел он как и те, что я видел в роликах и на фотографиях. Простая, толстая палка с двумя псевдонаконечниками на концах. Это было похоже на японскую явару – кулачковую палочку-кастет.

Орк перенес щитовик из одного станка в другой, от которого уже не отходил, а навис над агрегатом, что-то напевая рыкающим голосом. Для этого он специально снял шейный ремешок с модификатором голоса.

В помещении стало неуютно. По стенам поползли тени. Свет ламп потускнел, и послышался какой-то странный шепот. Станок, над которым склонился артефактор, чуть засветился, а затем все резко вернулось в норму.

– Держи. – Подойдя к столу, орк бросил мне стикер.

Мне чудом удалось поймать его и не опозориться.

Действительно, форма практически один в один явара. Был у меня знакомый, умевший пользоваться такой штукой. Показал пару приемчиков, так что в случае чего можно использовать как кастет, но это уже из разряда забивания гвоздей микроскопом.

– Сколько я должен.

– Ерунда. Сочтемся.

Я обычно не люблю такие подарки. За них потом приходится платить втридорога, но тут не тот случай, чтобы отказываться.

– Спасибо.

– Пришлым лучше говорить благодарю, – вежливо поправил меня орк. – Ты ведь не нашего оркского бога имеешь в виду. К тому же он не привык кого-либо спасать.

Да уж, религиозный вопрос я как-то упустил.

– Пользоваться умеешь? – свернул щекотливую тему орк.

– Теоретически, – уклончиво ответил я.

– Ну, тогда повторюсь. Это якорь и шаблон-матрица для символов. Внутри протравлены шаблоны четырех знаков печати. Они будут подправлять созданные тобой руны как трафареты. Узлы вязать будешь уже сам. Если не получится, могу дать контакты хорошего учителя. Впрочем, в сети столько гайдов, что только полный нуб не разберется.

Орк явно намекал, что тут он мне не помощник. Так оно и есть. Создавать печати из рун могут только эльфы и люди. Гоблины плетут сети проклятий, а орки призывают на помощь духов. Именно проявления их работы мне и привиделись пару минут назад.

– Слушай, – еще раз сменил тему орк, – что-то я проголодался. Может, сходим в кафешку и поболтаем уже там?

Как ни странно, съеденное утром уже куда-то девалось, и я поддержал идею Бисквита. Правду говорят, что большую часть калорий сжигает мозг, а ему пришлось неслабо так поработать.