Текст книги "Укротитель. Защитник монстров"

Жаль, что такой коридорчик поблизости был только один. Я бежал как спринтер, который перед уходом из спорта попал на Олимпийские игры, да только вместо последней медали мне приходилось бороться за жизнь. Каждый взмах руки отдавался болью, встречный ветер забивал дыхание, а деревенеющие ноги все несли меня вперед. Видать, не хотели попасть на обед монстру в качестве самого лакомого блюда из общего меню.

В небольшую канавку, по которой ливневые воды ныряли под стену, я скользнул ногами вперед, несмотря на все неприятные ассоциации. Пропахав спиной жирную грязь, оставшуюся в канаве с прошлого дождя, мое тело легко выскользнуло по другую сторону стены, в которую тут же ударилось что-то массивное. Хотя почему «что-то»? Мне было прекрасно известно, кто стучался в сложенную из огромных блоков стену: мой новый знакомый, чтобы ему подавиться моей черепушкой.

Силы практически разом оставили меня, и я бессильно откинулся на спину, ожидая увидеть над кромкой пятиметровой стены голову хидоя.

Стена содрогнулась от еще одного удара.

Господин Воронов, вы идиот, а не поводырь! Хидои, в отличие от коваев, по стенам не лазают. Эта мысль подстегнула меня и заставила встать на ноги, под аккомпанемент ударов в стену. Но, увы, все напрасно – последний рывок выпил все силы без остатка. Впрочем, на пару шагов этого хватило.

Доставивший меня за стену водосток в нескольких метрах впереди уходил вниз к находящейся уровнем ниже площади перед дворцом. Очень знакомым дворцом. И где я его видел?

С этой мыслью я рухнул на скользкий мох в желобе и заскользил вниз.

Вспомнил: я видел это строение во сне!

Эта мысль пришла ко мне уже внизу.

Только почему во сне за мной бежал совершенно другой зверь? Или сон все-таки не был вещим?

Дальнейшие раздумья прекратил грохот разваливавшейся стены. Это было хоть и крепкое строение, но все же не крепостной периметр. В куче пыли над проломом появилась морда хидоя. Он замер над кучей камней и шумно втянул в себя воздух. И вдруг в его движениях появилась какая-то неуверенность.

Правильно, после катания по заполненному зеленоватой жижей каналу мне и самому противно. Может, и зверь поймет, что я не такой уж вкусный?

Увы, хидою так не казалось, он нашел меня взглядом и прыгнул вперед.

Подыхать так тупо не хотелось, и рука бессильно попыталась ухватить пристегнутые за спиной ножны с разобранной нагинатой, но замерла, так ничего и не сделав. В тело так и не добежавшего до меня всего с десяток метров зверя врезалась другая огромная туша.

Ага, вот почему он сомневался насчет того, ходить за стену или не стоит, – у этой территории был свой хозяин.

На секунду я забыл о всех своих проблемах. Это было поистине потрясающе. Только русский язык имеет необходимые слова для описания нового участника нашего представления. Жутко-красиво – иначе не скажешь. Я моментально понял, кого вижу, несмотря на то что схематическое изображение, найденное мною в старых манускриптах и теперь украшающее герб новоиспеченного ярла Воронова, не очень-то походило на оригинал.

Сагар был крупнее хидоя, к тому же за счет другого способа передвижения по белому свету возвышался над моим преследователем как минимум на пару метров. Если по строению тела и способу движения хидой напоминал собаку, то сагар был похож на примата. Длинные руки оканчивались не менее длинными пальцами с серповидными когтями, но мало того – в момент атаки из костяных щитков у запястий выдвигались три костяных шипа – средний имел в длину около метра, а два крайних – чуть больше полуметра.

Эдакий инфернальный Росомаха.

Костяная броня, бугрившаяся наростами и шипами, закрывала почти все тело зверя, но не так кардинально, как у хидоя, – на суставах, шее и в нижней части живота тело покрывала жесткая шкура. Голова также была хорошо защищена, и на ней виднелась главная отличительная черта самых таинственных о́ни – загнутые вверх рога на задней части вытянутой головы, которые словно проходили через середину черепа и превращались в массивную пару то ли клыков, то ли дополнительных шипов на жуткой морде. Над линией перехода блестели небольшие глазки. Стоит учесть, что между верхними клыками-шипами имелся очень впечатляющий набор зубов, которые дублировались на нижней челюсти широко распахнутой пасти.

Вид этого стоматологического набора вывел меня из ступора. Пока я впечатлялся, два мощных зверя начали «диспут».

Рокочущий рык сагара влился в вопль хидоя, и мой тотемный зверь врезал своими выдвижными «клинками» по морде прижатого к земле противника. В ответ скорпионий хвост моего преследователя метнулся к неприкрытому животу сагара, но тот успел подставить массивное предплечье, и тут же лапа сагара зажала хвост и сломала его, как тростину. Хидой завопил от ярости и боли. Этот крик заставил меня задуматься о собственном положении.

И чего мы лежим, эрл Воронов? Даже если сагар победит, а это вполне реально, легче мне не станет. Вряд ли дикая зверюга проникнется тем фактом, что попала на мой дворянский герб.

Короткая передышка придала сил, и я рванул к ближайшему зданию в надежде забиться в какую-нибудь щель. Даже боль в плече на фоне общего шока отошла куда-то на задний план.

Довольно обширный двор удалось перебежать быстро, этому способствовал предсмертный хрип хидоя. Ментальное чувство тут же передало лавину боли, которая тут же оборвалась. Все, сагар справился. Надеюсь, теперь он будет праздновать и пировать телом поверженного врага.

Увы, похоже, мой тотемный зверь предпочитал нежное мясо людей, потому что, не задерживаясь на победные вопли, устремился за новой жертвой.

За спиной послышался звук тяжелых прыжков.

Я был уже у стены здания, но радости это не принесло – сквозь облепившие стену лианы было видно, что в этой части фасада не имелось ни дверей, ни окон.

Ну что за невезуха такая!

До угла было недалеко – метров десять, но в моем положении это не ближе чем до Брадара.

И все же до угла дома я успел долететь с небольшой форой и даже обрадовался, увидев там маленький переулок с тупиком. Обрадовался, потому что в нижней части тупиковой стены имелся знакомой формы водосток. Уже привычный прием прошел на ура, и я вперед ногами пролетел под стеной, заскрипев зубами от резкой вспышки боли в ране. Нож из нее уже где-то выпал, но даже на остановку кровотечения у меня не было ни секунды.

Быстро встать на ноги – и вперед!

Вновь сорвавшись на бег, я все же не выдержал и обернулся.

Рокочущий рык перерос в оглушающий рев. Проломив массивные каменные блоки стены, появился сагар.

Почти все мысли в голове замерзли от ужаса, но все же одна упрямо ворочалась. Дежавю – опять мой сон на корабле. Поворачивая голову вперед, я уже знал, что увижу – стены короткой улочки были покрыты иероглифами в сочетании со странной вязью неведомой письменности. Облепленный неприятными растениями провал в мостовой на обочине дороги тоже оказался на месте. Как и во сне, этот пролом не вызывал ни малейшего доверия, но проверять все остальные увиденные во сне факты, особенно со смыкающимися челюстями, я не стал – своим снам я верил безоговорочно, поэтому рыбкой нырнул в черную дыру.

Небольшим утешением послужил недовольно-яростный рев сагара, но на этом приятные новости закончились.

Я сразу же ударился о какую-то балку, причем неудачно – раненым плечом. Затем был полет во тьме, к счастью недолгий, закончившийся абсолютно бездарным входом в воду.

Довольно быстрый поток воды подхватил меня и увлек по широкому квадратному в сечении каменному желобу. Затем меня занесло в каменный тоннель, причем заполненный водой почти до верха. Эти подробности в полной темноте удалось определить, так сказать, прикладным путем – я время от времени прикладывался о стены тоннеля то спиной, то конечностями, а попытка ухватить ртом хоть толику воздуха почти всегда заканчивалась ударом головой о потолок.

Это барахтанье показалось мне бесконечным, но больше всего удручала дезориентация. Увидеть хоть что-нибудь удалось, только когда поток выплеснулся в большое помещение с продолговатым проемом в потолке.

В этот коллектор вливались четыре потока. Меня вынесло из крайнего слева. Порадоваться тонкому лучику Ярилы я не успел, потому что водоворот тут же увлек меня вниз, где не было ни света, ни воздуха. При погружении даже не удалось вдохнуть полной грудью.

Дальше было то, что позволило мне пережить ощущения таракана, которого слили в канализацию, или даже хуже. В подземной трубе меня уже и не болтало, просто несло в толще воды. Если честно, я и испугаться толком не успел, и, когда поток вынес меня из трубы, удушье только начало подступать. Паники не было, поэтому удалось рассмотреть, куда же меня выкинуло. Узкая подводная расщелина не смыкалась под острым углом, а заканчивалась неширокой полосой каменной кладки, в которой виднелись выходы трех больших труб практически круглого сечения. Меня вынесло из средней.

Радость от того, как сильно мне повезло, едва не сыграла со мной злую шутку. Расслабившись, я позволил себе насладиться видами. Косые лучи света пробивали толщу воды сверкающими колоннами. Диковинные водоросли извивались, создавая фантасмагорическую картину, которая дополнялась отвесными стенами подводного ущелья и довольно устрашающего вида рыбками. Вид зубастых рыб напомнил мне, что из раны по-прежнему идет кровь, как и то, что я так и не удосужился узнать, где именно местные мародеры добывают яйца акаяси. Не исключено, что именно в этом ущелье.

Я созерцал местные красоты чуть больше секунды, но и этого хватило, чтобы едва не утонуть. Воздуха на «полет» по трубе хватило, но еще предстояло добираться до поверхности воды, а она находилась метрах в семи над головой.

Воздух ворвался в мои легкие, когда в глазах уже пропали цветные круги удушья и пришла тьма. На узкий карниз в отвесной скале я взобрался почти в беспамятстве. И лишь почувствовав себя в относительной безопасности, позволил себе отключиться.

Прохлада приближающегося вечера послужила мне будильником и напоминанием о том, что здесь не место не то что для ночевки, но даже короткого привала. Я промок, продрог и совершенно выбился из сил, несмотря на как минимум часовой отдых. К тому же воспалилась рана. Мне еще повезло, что нож был сравнительно узким, иначе все закончилось бы смертью от потери крови.

На главную бухту острова Хоккайдо надвигалась ночь. Корабельный Остров скрывался от меня за скалами, но зарево его огней было видно хорошо. Нырять в холодную воду не хотелось до дрожи во всем теле, но еще пару часов на остывающем камне – и воспаление легких мне гарантировано. Рана в плече горела огнем, но, как ни странно, позволяла нормально двигаться, да и боль была какой-то тупой, впрочем, как и общее состояние.

Уже опустив обутые в сапоги ноги в воду, я задумался о том, что делаю. Попытка доплыть до Острова в кожаной одежде и с оружием изначально была самоубийственной. Мало того, я как идиот взял с собой все свое золото.

Благоразумие, на короткое время вернувшееся в гудящую голову, заставило меня раздеться до порток и рубахи. Разобранная нагината, хербаты и основная часть золота были рассованы по щелям в камне. В заплыв со мной отправились только пояс, кинжал и пять золотых монет – соваться на Остров без денег не было смысла, умереть в одиночестве и неприкаянности можно было и здесь.

Не скажу, что являюсь великим пловцом, но до скопления кораблей я доплыл, оставаясь в сознании и даже с толикой сил в ноющих мышцах – благо выбросило меня из древней канализации не так уж и далеко. Даже самостоятельно взобрался на вытянувшиеся в море плавучие мостки. И только там я вновь вспомнил об акаяси.

Вовремя, однако.

Добравшись до жилья людей, я не оказался в безопасности, потому что люди здесь обитали специфические, и ограбить ослабленного человека на Корабельном Острове не считалось чем-то предосудительным. Так что до гостиничного корабля пришлось добираться едва ли не ползком, замирая в фонарной тени бортов и под досками верхних ярусов мостков.

Помню еще, что сунул голову в боковой вход в таверну и, выхватив помутневшим взглядом мощную фигуру Граннуса, прохрипел:

– Помоги.

Не знаю, то ли у кабатчика все же остались крохи совести или же он решил не соблазняться всего лишь пятью золотыми монетами и мокрым исподним, но утром я проснулся в своей постели рядом с нетронутыми вещами и практически в нормальном состоянии. Если, конечно, не считать общую слабость и грамотно перебинтованную рану на предплечье. Сама рана оказалась не такой уж серьезной, а с воспалением местные лекари умели справляться на раз. Что касается усталости, прилив жизненной энергии от лекаря и продолжительный сон могут творить чудеса.

– Ты должен мне еще семь золотых за лекаря. – Это были первые слова, которыми меня встретил трактирщик, явно недовольный своим внезапно прорезавшимся благородством.

– И тебе доброго утра, Граннус, – поздоровался я. – Во-первых, спасибо за помощь. Поверь, ты не пожалеешь о том, что сделал. А во-вторых, хотелось бы попросить тебя накормить человека, едва не отдавшего концы в героическом выходе на берег.

– Пойдешь к Золотому? – вдруг в лоб спросил кабатчик.

Опаньки; он что, умеет читать мысли? Я действительно сразу после обеда планировал посетить капитана. Только дождусь окончания полуденного намаза.

– Есть такое желание.

– Глупое желание. – Похоже, однажды проявив заботу, Граннус решил взять надо мной шефство.

– Он мне должен.

– Желание стребовать с Золотого долг кровью – хуже глупости. К тому же он сам тебя скоро найдет и очень серьезно захочет узнать, как ты выбрался из города.

– А с чего ты взял, что я вернулся не с ним.

– Об этом знает уже весь Остров. Каждая команда объявляет о тех, кто остался на берегу. Тебя записали в мертвецы. При этом все, кто слышал слова Ибрахима, почуяли, что не все так просто. Я его слышал и другие тоже.

– У меня нет другого выбора, – покачал я головой.

– Только рассчитайся со мной до того, как пойдешь совершать самоубийство, – как-то быстро отступился Граннус. Впрочем, я ему не брат и не сват.

– Ну, с этим проблем нет. Если Золотой прирежет меня, тебе достанутся все мои вещи. Все ценное оставлю в комнате, так что мародерам ничего не перепадет, а ты будешь даже в прибыли.

Как и следовало ожидать, вкуснейшая рыба, на фоне размышлений о предстоящем деле, удовольствия не принесла.

Может, действительно не наезжать на Золотого и дождаться другой возможности? Время у меня еще было, чуть больше двух недель. К тому же из головы не шла портовая канализация и еще некоторые мысли, которые на фоне общих переживаний пока скользили на грани восприятия. Разумнее всего было бы отбросить обиду и попытаться ухватить призрачные идеи за мельтешащие «хвостики», но меня уже понесло.

К галере Золотого я подошел как раз к концу намаза, надеясь на умиротворение после молитвы, но не тут-то было.

– Чего надо? – на плохом брадарском обратился постовой у пролома в борту, едва я ступил на ведущие к кораблю мостки.

– Позови Золотого.

– Шел бы ты отсюда.

– Неужели Ибрахим выпал за борт и утонул по пьяни?

– Не понял, – напрягся «матрос», которого я смутно помнил по вчерашнему походу. Хотя как их запомнишь, в одинаковых-то балахонах?

– Ну, если теперь ты принимаешь решения, значит, Золотой уже в гостях у Аллаха, иначе за самоуправство он сам отправит тебя к вашему богу.

«Матрос» зло сверкнул глазами и нырнул в пролом. Можно было и не говорить так резко, а то это красноречие мне еще аукнется. С другой стороны, арабам меня любить не за что, да и задерживаться на Корабельном Острове в мои планы не входило.

Выброс эмоций немного ослабил давление в голове, и там начала оформляться довольно интересная мысль. Можно было бы прямо в этот же момент развернуться и уйти, но тут на палубе появился Золотой.

– Ты слишком наглый, чужак. Такие долго не живут. – Капитан вальяжно облокотился на фальшборт, глядя на меня сверху вниз.

– Ты считаешь наглыми всех, кто требует у тебя законную добычу?

– Если законную, то нет, – зло ухмыльнулся араб, и его ухмылка мне не понравилась.

Ох, как плохо соваться в дела, в которых ты совершенно ничего не понимаешь.

Сначала я хотел прямо потребовать оговоренные яйца, но сдержался.

– И что в моих требованиях, которые ты пока еще не слышал, незаконного?

– Ты пришел за яйцом?

– За двумя.

– Я тебе ничего не должен. Как и этой отрыжке шайтана Али. По закону Острова, добыча с выхода делится сразу по возвращении. Никто не виноват, что ты не явился на дележку.

– Прямо-таки никто? – начал заводиться я. – Может, другим капитанам будет интересно услышать о наших совместных приключениях?

– Во-первых, – начал демонстративно загибать пальцы араб, – с тобой никто говорить не будет. Во-вторых, поверят слову уважаемого капитана, а не дворянскому бастарду и оборванцу. И в-третьих, через пару минут свои истории ты будешь рассказывать уже рыбам.

В финале речи голос Золотого перешел с издевательских на угрожающие интонации. Над бортом показались головы десятка подручных капитана. Их лица не предвещали мне ничего хорошего.

Ох, как плохо, что моя нагината осталась в щели прибрежных скал. Я чуть отступил назад, опуская руки. Под предусмотрительно расстегнутой курткой у меня находилась перевязь с пятью ножами. Так что парочку противников я достану еще во время прыжка через борт. А вот потом будет кисло.

Внезапно за спиной раздался плеск воды. Блин, ну надо же быть таким идиотом, чтобы забыть о контроле тыла? Разворачивался я уже с ножами в руках, но так и застыл, не пустив их в дело.

– Эй, Ибрахим, – в небрежном возгласе Али чувствовались нотки, которые я слышал в советском фильме от персонажа по имени Саид. Лысый поводырь даже внешне напоминал этого актера. Такой же потрепанный жизнью, но не сломленный и очень опасный, – похоже, у тебя уже входит в привычку нарушать свое слово. Поверь, Аллаху это не понравится.

Таким же небрежным, как и голос, пинком Али вновь спихнул с мостков «матроса», который пытался уцепиться за них. Небогато украшенная, но явно хорошего качества сабля выскользнула из ножен поводыря.

– Вы, бешеные собаки! – вызверился Ибрахим, но уже было ясно, что он отступил. – Если еще раз попадетесь мне на глаза, клянусь Аллахом, пущу на корм рыбам. Убирайтесь отсюда! Я ничего вам не должен!

– Пошли, – Али небрежно бросил саблю в ножны, – он действительно ничего нам не должен. Каюсь, я просто не успел к дележу, да и если бы успел, вряд ли что-нибудь выгорело.

– Почему ты мне помогаешь? – не удержался я от вопроса.

Али недовольно поморщился, но все же ответил, когда мы отошли подальше от судна Золотого:

– Что-то мне подсказывает, что ты все же доберешься до яиц.

– И что заставляет тебя так думать?

– Ну, по тому, как ты разговаривал с Золотым, было понятно, что добыча с выхода тебе не очень-то нужна. К тому же ты как-то добрался сюда от берега без лодки.

– А с этим есть какие-то проблемы?

– Как ты думаешь, почему этот шакал лезет на мостки, словно его за ноги хватает сам шайтан? – вопросом на вопрос ответил Али, кивая головой в сторону корабля Золотого.

Действительно, отрезавший мне пути к отступлению моряк вылез на мостки едва ли не прыжком и сейчас выглядел очень напуганным.

Однако.

Осмысление этого факта я оставил на потом и задал еще один насущный вопрос:

– Али, если бы ты не понял, что у меня есть запасной вариант, то оставил бы на расправу людям Золотого?

– Конечно, – пожал плечами бывший поводырь и спокойно зашагал по мосткам.

Глава 2
Тайны Хоккайдо

Дым лампад на рыбьем жиру витал под потолком-палубой и затем медленно опускался легкой взвесью до пола таверны. Граннус экономил на магических светильниках. Еще вечером здесь горели два не очень мощных шара, а вот ближе к ночи, когда за столами оставались лишь пьяницы, в ход шел дешевый рыбий жир. В этой атмосфере и без того унылое настроение людей, которым не удалось достигнуть успеха на Корабельном Острове, лишь усугублялось. В такое время здесь и в других кабаках Острова собирались те, кто пока не решился идти на берег, но при этом не смог найти работы на кораблях. Содержащие сахар водоросли – возможно, тоже являвшиеся придумкой древних магов – давали отвратительное и в то же время очень дешевое пойло. Я понюхал свою кружку и невольно вздрогнул. Эту бурду мы с Али пили уже неделю. Точнее, делали вид, что пьем. Граннуса пришлось вовлекать в наш заговор, потому что сохранять видимость и не проколоться в глазах того, кто наливает и, самое главное, руководит уборщиками, невозможно.

– Я – спать, – недовольно прокаркал Али.

– Согласен, – пьяным голосом ответил я.

Мы вместе поднялись и, поддерживая друг друга, направились к лестнице на палубу, а затем по переброшенным на соседнее судно сходням перешли на гостиничный корабль. Все это время за нами наблюдала любопытная пара глаз уже давно вычисленного Граннусом соглядатая.

Теперь мы с Али жили в одной каюте, хорошо хоть местная молва не усмотрела в подобном факте совместного проживания двух алкашей ничего предосудительного в плане нестандартной ориентации. Все логично – дворянин-неудачник пропивает последние деньги в компании того, кто спас его от злющего капитана.

– Вот мерзость, – невольно поморщился я, сглатывая горькую слюну. Плевать в каюте не хотелось. – Может, все-таки попросим Граннуса наливать нам нормального вина?

– Ага, а что делать, если вновь кто-то подсядет, – отказать в угощении? К тому же «зеленка» не так уж плоха, – не согласился Али.

– Вот-вот, точно «зеленка», – проворчал я, хотя мне в прошлом и не доводилось пробовать раствор «бриллиантового зеленого».

– Ты о чем?

– Забудь, – мне осталось лишь отмахнуться: не объяснять же ему, что такое земная «зеленка», – давай займемся делом.

И мы занялись. А именно – продолжили шить упряжь для акаяси. Это была практически последняя деталь амуниции для задуманного мною плана. Как ни странно, при всех подсказках окончательно идея оформилась лишь при виде поспешно вылезающего из воды подельника Золотого.

Постепенно крупица за крупицей я выискивал информацию об Острове. Что-то знал Али, что-то было известно Граннусу, но все равно это были лишь крохи – капитаны хранили свои тайны очень ревностно. И все же общая картина начала вырисовываться. Как оказалось, акаяси отнюдь не являлись обитателями исключительно пресных вод. В море их не использовали как буксиры только по причине сложности контроля и неудобства подобного способа при сильном волнении, так что все вернулось к парусам.

Дикие акаяси жили по всей территории бухты, и, честно говоря, ума не приложу, как мне удалось добраться до кораблей в целости и сохранности. Впрочем, как оказалось впоследствии, страхи обитателей острова были преувеличены – к самим кораблям акаяси приближались очень редко, реагируя лишь на шум празднеств по поводу удачных выходов.

Попутно удалось узнать, что сбор потомства акаяси прост до безобразия – о́ны мечут икру, и часть икринок просто всплывает на поверхность воды. Вот и все геройство.

С сухопутными о́ни все намного сложнее – здесь крылась не только опасность быть сожранным, но и множество других нюансов и секретов. Очень вовремя я вспомнил о тех странных авоськах со вспыхивающими камешками. Эта тайна не давалась дольше всего, и ответ был получен лишь благодаря моему первому знакомому на острове – последнюю деталь в мозаику плана добавил арабчук Малик.

Граннус хорошо знал парня – насколько это было возможно в среде мародеров – и ручался за его честность. Малик работал на Биляла – одного из главных торговцев и знал, что «авоськи» являются артефактами, которые определяли стадию развития зародыша в яйце. Это очень важно, ведь после определенного срока хорохи на материке уже не могли «активировать» скрытые функции в зародышах, чтобы получить управляемых зверей. Именно поэтому подельники Золотого забраковали часть яиц в логове коваев. К тому же артефакт сильно замедлял развитие зародыша, а это было немаловажно.

Назначение «авосек» мы узнали, но толку от этого было немного. Даже если бы нам удалось как-то объяснить причину покупки артефактов, денег на это у меня все равно не было.

В решении этой проблемы тоже помог Малик. Парень решил рискнуть, и я его понимал – разбогатеть, не высаживаясь на Черный Пирс, здесь было невозможно. Так что на такую наживку он клюнул, почти не раздумывая.

– Ну вроде все, – разогнув спину, сонно потянулся Али.

Как скорняк он оказался намного способнее меня, поэтому делал основную работу и при этом совершенно не ворчал. Оно и правильно – на остров мне предстояло идти в одиночку. Первый же эксперимент с акаяси обнадежил и разочаровал одновременно – подводные монстры хоть и со скрипом, но откликнулись на мой «призыв», но, увы, совершенно не хотели слушаться Али. Похоже, верховный хорох был прав, и я все-таки обладаю редким даже для поводырей даром укротителя.

Что ж, придется делать все самому.

Али подергал готовую упряжь, модель которой мы оба пытались воссоздать по отрывистым воспоминаниям. Хоть подводные наездники – это изобретение аравийцев, Али, как поводырь хидоя, о пловцах знал не больше моего.

– Ты бы лег поспать, а то скоро выходить.

– Хоть бы не напоминал, – недовольно проворчал я, но все же лег на кровать.

Уснуть удалось не сразу, мысли постоянно возвращались к следующей ночи – ощущение, что отправляюсь на верную смерть, не давало покоя.

И все же едва заметное покачивание корабля-гостиницы и тихое ворчание Али, в сотый раз проверяющего амуницию, смогли убаюкать встревоженный мозг.

Проснулся я ближе к полудню. Прекрасно выспавшийся и полный решимости.

В свою вотчину без нового питомца я не вернусь!

В каюте помимо Али присутствовал Малик. Он смотрел на меня словно на Персея, идущего сражаться с Горгоной, и сейчас выглядел как маленький мальчик, несмотря на полные восемнадцать лет от роду. Впрочем, как бы он ни робел, но свое дело сделал. На столе рядом с упряжью для акаяси лежала горка «авосек». Парень все же добрался до склада своего хозяина и спер десяток артефактов. Рискованно – за такое здесь вязали по рукам и ногам и, подвесив груз, бросали в воду. Но, повторюсь, для парня этот риск был вполне оправданным.

В животе заворчало, и, словно услышав этот звук, в каюту ввалился Граннус с коробкой в руках.

– О, ты уже проснулся; я принес вам пожрать и сказать, что пока все тихо. Сортир на корме я закрыл и сказал постояльцам, что следует ходить в тот, что на носу. Так что путь открыт, – хихикнул здоровяк.

– Граннус, не смешно, – возмутился Али. – Вздумаешь хоть кому-нибудь рассказать, что Вахид лазил через…

– Али, успокойся, мне без разницы, что подумают местные аксакалы, – отмахнулся я, в который раз примеряя на себя, можно сказать, новое имя. «Владислав» оказалось для араба слишком сложным, поэтому он исковеркал его в Вахида. Сначала было Валид, но Али сам сказал, что «новорожденный» – не очень хорошее имя для воина, хотя что-то в этом было, ведь для этого мира я был действительно новорожденным.

После эксперимента с акаяси Али уверенно окрестил меня Вахидом – «несравненным, уникальным». Что ж, пусть буду Несравненный. Подобное величание немного смущало, но все равно было приятно.

День стремительно близился к завершению, и, как обычно бывает в таких делах, мы не успевали учесть все мелочи. Ближе к закату в комнату заглянул Граннус.

– Владислав, пора. Али, перебирайся в таверну. Удачи тебе, эрл.

– Спасибо, Граннус, удача мне не помешает.

Перед уходом Али помог мне накинуть на плечи амуницию. В полном обвесе я напоминал чокнутого парашютиста. Гидрокостюм мне заменил наряд местных рыбаков из пропитанного какой-то гадостью плотного материала. На голове была шапочка из той же ткани. На спине висел объемный рюкзак, а на груди подобием запасного парашюта всю конструкцию уравновешивал «термос» мини-акваланга. Композицию завершали магические очки, которые достались мне от Богдана – мага-артефактора, служившего на аравийско-брадарской границе. Кроме продажи очков, перед расставанием Богдан бесплатно заправил мне артефакт в акваланге, так что расстались мы друзьями.

По плану и в соответствии с легендой Граннус перевел нас с Али в самую дальнюю по коридору комнату, у самого туалета, так что мне всего лишь было нужно пройти пару метров. Но для начала следовало осмотреться, чтобы от вида этакого монстра с огромными очками «офигевшего сварщика» никого из постояльцев не хватила кондрашка. К тому же вся конспирация полетит к чертям.

Прошмыгнув в туалет, я прислушался к шуму в коридоре. Кажется, все в порядке. Эта конструкция, как и многое на корабле-гостинице, не была задумана корабелами, а появилась значительно позже. За проломом в кормовой части на косых распорках повисла небольшая будка с отверстием в полу. Хотя я и не разделял предрассудков Али о чести воина, но все же исполнение задуманного не приносило мне особого удовольствия. Присев в интернациональной позе, я постарался полностью расслабиться. Как ни странно, именно такая позиция способствует самому умиротворенному состоянию, это известно всем любителям помечтать на унитазе.

При недавних экспериментах я сделал небольшое открытие. Головная боль и кровотечение из носа и ушей, приключившиеся со мной в бою на границе и во время экзерсисов под гладью Дольги, случались не от силы и дальности воздействий, а от резкости и напора. Так что теперь я очень медленно увеличивал радиус ментального «радара», выискивая под водой искорки сознания диких акаяси.

Вот на грани восприятия мелькнуло узнавание. Так, теперь главное – не спешить. О́ни, даже в диком виде, без инициации, все же были задуманы как «умные инструменты», так что контакт удавалось наладить быстро. Но с дикими экземплярами прямой приказ не работал, особенно на таком расстоянии. Так что сначала сыграем на любопытстве, как с коваями на острове.

В сторону замеченного акаяси полетел сигнал о чем-то интересно-вкусном вблизи массива кораблей. Угорь-переросток среагировал моментально и в считаные секунды доплыл до Корабельного Острова.

Так, теперь попробуем взломать его защиту.

Холоднокровный и главное – туповатый о́ни поддавался влиянию легче своих сухопутных собратьев, но повозиться все же пришлось.

Когда ошарашенный моим напором акаяси покорно замер в толще воды, пришла моя очередь двигаться. Средние доски туалета были предварительно лишены гвоздей, поэтому легко поднялись, освобождая мне путь вниз. Вода поблескивала под закатными лучами в добрых полутора метрах от меня, так что пришлось сначала уцепиться руками за пол и лишь после этого с тихим плеском входить в воду.

Мысленно чертыхнувшись, я уже под водой уцепился зубами в загубник на медной трубке. Воздух выходил из баллона с усилием, и я в который раз пожалел об отсутствии нормального легочного автомата земных аквалангов.