Текст книги "Философия поступка. Самоопределение личности в современном обществе"

3.2. Сознание и знание: наррация и культура

Проблема сознания: два очевидных обстоятельства.

Сознание и память. Сознание, методология и наррация.

Культура как социальная наррация содержания памяти. Отступление в логическую семантику.

Развитие знания: роль зашнуровывающих метафор.

Проблема сознания: два очевидных обстоятельства

Анализ феномена личности как вменяемого актора поступка, проведенный в первой главе (раздел 1.3), показал, что, помимо социализации как выражения общей социальности человека как личности и индивидуализации этой социальности, можно и нужно говорить о высшей стадии формирования вменяемого актора поступка, т. е. субъекта, обладающего разумной мотивацией и ответственностью – его самости, самосознающего Я, носителя сознания как чувствилища свободы. Таким образом, если индивидуализация – тонкая доводка социализации, то свобода – тонкая доводка индивидуализации, результат социализации индивида как вменения и рефлексии.

Дальнейший анализ показал, что свободой как ответственностью нас грузят другие, социальное окружение передающее нам социально – культурный опыт, вменяя нам вменяемость всей системой социализации – воспитанием, образованием, поощрениями и наказаниями, вырывая нас из внешних причинно– следственных связей, замыкая их на нас самих, превращая личность в causa sui. Формирование, развитие со – знания и есть становление вменяемого субъекта, которому вменяется ответственность за его действия, которая рационализируется в форме мотивации. Точнее было бы сказать, что он полагает, что располагает это мотивацией, потому что должен ею располагать. Но это только самое общее объяснение происхождения вменяемости – сознания как чувствилища свободы. Необходим следующий шаг в конкретизации этого механизма.

Тема сознания – стержневая для всей гуманитаристики и не только. Проблемы антропогенеза и теологии, истории и художественного творчества, права и морали, теории и практики политической деятельности, образования и воспитания, не говоря уже о психологии апеллируют к сознанию. Нередко сознание связывают с такими идеями как «душа» или даже «духовность». Гуманитарное знание, humanities по – немецки называются die Geistwissenschaften – науки о духе. За этим стоит серьезная традиция теологии и «духовных практик». Концептуально эта традиция так или иначе, но апеллирует к творящему духу Творца (Абсолюта, космического разума), носителю абсолютных предикатов рациональности, добра и т. д. Этот комплекс идей обладает колоссальным потенциалом, лежащим в основе идеи познаваемости мира, формирования научного познания как выявления и постижения разумного (рационального) обустройства мира. Этот потенциал проявляется не только в обобщениях типа неоплатонистких эманаций или «пневматологии» – европейском аналоге йогического и буддистского учения о пране, даосского учения о ци, но и концепции М.М. Бахтина о душе как «оплотнении», оформлении мирового духа.

Если отвлечься от таких обобщенных построений, то идея духовности, как присущности личности некоего качества, широко представлена в обыденном сознании, публицистике и социальной мифологии в целом. Строятся рассуждения о развитии, снижении или даже утрате духовности (Э.В. Ильенков, А.С. Арсеньев, В.С. Библер, Ф.Т. Михайлов, Т.Н. Овчинникова), что, очевидно, предполагает операционализацию и даже измерение наблюдаемых проявлений содержания этого концепта. При этом «духовностью называют поиск, практическую деятельность, опыт, посредством которых субъект осуществляет в самом себе преобразования, необходимые для достижения поставленной цели, для самоопределения. Точнее, духовность, – духовно – практическая (не утилитарная) деятельность по самосозиданию, самоопределению, духовному росту человека. Без нее невозможны ни самостоянье человека, ни величие его.»219219
  Большой психологический словарь / под ред. Б.Г. Мещерякова, В.П. Зинченко, С–Пбг, 2007, с. 149.


[Закрыть] В этом случае «духовность связывается с целеполаганием, личностно – смысловой составляющей поведения в противопоставлении поведению операционально – техническому (машиноподобному, алгоритмизируемому)220220
  Овчинникова Т.Н. Развивающийся человек в меняющемся мире //Психотерапия. 2013, № 4, с. 63 –70.


[Закрыть]. Такое противопоставление иногда отождествляется еще и с противопоставлением субъективного и объективного, внутреннего и внешнего, личностного и социального планов человеческого бытия.

Но трактовка духовности как «жизнедеятельности человека, направленной на поиск смыслов и подчинение ему осуществляемой активности, что прокладывает путь к свободе»221221
  Овчинникова Т.Н. Препятствия развитию духовности и возможные пути их преодоления.


[Закрыть] весьма неоднозначна. Человек может выходить за нормативные рамки, «не плыть по течению», ставя своим, а не кем – то поставленные цели, как уже отмечалось и в различных формах девиаций и социальных патологий. Сторонники «духовности», фактически отождествляют ее с творчеством, порождением нового, связанного с «вкладывание Души в свое дело»222222
  Там же.


[Закрыть]. Однако, как уже отмечалось, квалификация творчества как конструктивной позитивной деятельности существенно зависит от социальной оценки, причем – меняющейся со временем. Не говоря уже о том, что идеи «духовности», «бездуховности», «вкладывания души» могут пониматься упрощенно эссеенциалистски, противопоставляя гуманитарное знание другим наукам. Однако то, что привычно и допустимо на уровне обыденного опыта, даже в морали и праве, в рамках философского анализа (в силу его стремления к универсальной целостности) нуждается в осмыслении, соотносящем различные дисциплинарные подходы. И нередко, при этом, привычное и очевидное оказывается очень и очень проблематичным.

Яркий пример в этом плане представляет традиционная для психологии и философии психо – физиологическая проблема, проявлением которой стали рассмотренные ранее дискуссии о свободе воли, а значит и самая сердцевина философии поступка. Действительно, сознание как феномен, не уловим с позиций естествознания: оно не наблюдаемо и не измеримо. Все его проявления (чувства, переживания, представления, мысли, намерения, оценки) в своем истоке доступны только носителю сознания, но не другим людям, которые могут только наблюдать итог – действия, поведение, поступки, о мотивах которых они могут только строить догадки, строя их по аналогии со своим внутренним миром. Внутренние же переживания уникальны, неповторимы, что принципиально отличает сознание от физических предметов и явлений.

Так называемый «основной вопрос философии» – о соотношении, («первичности») материального (физически объективного) и идеального (существующего в сознании) является одним из проявлений психо – физической проблемы. В советской марксистко – ленинской философии, в зависимости от ответа на вопрос о «первичности» материального или идеального, все философы делились на две группы: материалистов и идеалистов. Последние, в свою очередь разделялись на объективных (признающих объективное существование идеального вне сознания субъекта) и субъективных (утверждающих первичность субъективных переживаний). Такие дихотомические квалификации являются грубыми упрощениями, пригодными для идеологических этикетирований и противопоставлений, но не для добросовестного анализа. В истории философии вряд ли можно найти «чистых» материалистов и идеалистов. Даже у «классиков» марксизма исходной категорией была не материя, а практика223223
  Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Издание второе. Т. 2. М.: Гос. издат. политич. литерат., 1955, с. 1–3.


[Закрыть], в которой, как целенаправленной деятельности всегда есть идеальный образ. А В.И. Ленин писал, что основной вопрос философии важен только в гносеологическом плане (в других применениях он не конструктивен), да и материю он понимал как категорию (т. е. «продукт» мышления) для обозначения реальности, данной нам в ощущения224224
  Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Том 18. Материализм и эмпириокритицизм. М.: Издат.политич.литер., 1968, с. 131.


[Закрыть].

В данной работе нет времени и места погружаться в «основной вопрос философии». Не только потому, что в философии любой вопрос основной – вопросы о причине и следствии, о необходимости и случайности, о качестве и количестве не менее «основные, чем вопрос о матери и сознании. Кроме того, представляется, что задача философского анализа не в провозглашениях неких «основных» противопоставлений, уводящих в противоречия, а в поиске междисциплинарных интеграций и синтезов, раскрывающих взаимодействия и переходы. Поэтому вопрос о том, как диагностируется и с чем может быть связано сознание для анализа поступка – принципиален. Сознание – и условие, поле формирования замыслов, намерений, стремлений – то есть в начале поступка как вменяемого действия. Оно же и в результате, итоге поступка – его квалификации, оценке.

В истории европейской философии можно выделить несколько подходов к решению проблемы сознания. Согласно известной платоновской концепции (представленной в диалоге «Менон»225225
  Платон. Собр. соч. в 4–х томах. Том 1. М.: Мысль, 1990.


[Закрыть]) сознание суть «припоминания» (воспоминания, ἀνάμνησις) души о мире идей, до ее нисхождения в человеческое тело. Пробуждают эти воспоминания предметы чувственных восприятий. В этой концепции весьма отчетливо прослеживаются мифологические корни: во – первых, она апеллирует к существованию носителя сознания – души, которая, во – вторых, претерпевает реинкарнации, и, в – третьих, предполагается существование некоего мира идей, косвенно доступного сознанию. Вместе с тем, в платоновской концепции есть несколько представляющихся немаловажными деталей. Прежде всего, в ней фигурирует феномен памяти, к важности которого мы еще обратимся. Кроме того, Платон говорит роли чувственного опыта, активирующего память.

Идеи души и духовности пронизывают всю христианскую традицию. Дискуссии отцов церкви, идеи спасения души, страшного суда, споры о свободе воли многое дали в выработке идей личностной ответственности за образ жизни, отдельные поступки и даже помыслы. Поэтому становление философии в Новое время уже имело концептуальный аппарат осмысления феномена сознания. И это осмысление породило ряд проблем, которые сказываются до сих. Так, согласно Р. Декарту, сознание – мыслящая вещь (res cogitas), которая, в отличие от физических вещей (res extensa), не имеет протяжения и других наблюдаемых характеристик. Фактически, Декарт первым четко и ясно развел ментальный опыт мышления, недоступный физическому наблюдению и измерению, и чувственный опыт, в котором открывается мир физических предметов. Дуалистическая концепция Декарта обособила два мира, взаимодействие между которыми Декарт объяснял, прибегая к приписыванию шишковидной железе (эпифизу) роль некоего посредника, трансформирующего данные органов чувств в ментальные данные, а результаты мышления в команды частям тела. При всей неоднозначности и отчасти мифологической умозрительности, декартовский подход важен именно заострением внимания на проблему недоступности сознания внешнему наблюдению, а также – на нетривиальность задачи объяснения взаимодействия ментального и физического планов поведения. Еще одной важнейшей идеей Декарта стало обоснование идеи самосознания с помощью известного рассуждения о том, что единственное, что не может быть подвергнуто в познании, так это факт осознания себя как мыслящего актора (cogito ego sum)226226
  Декарт Р. Рассуждение о методе // Декарт Р. Сочинения в 2 томах. Т. 1. М.: Мысль, 1989.


[Закрыть].

В дальнейшем философские концепции сознания исходили из критики картезиансккого дуализма. Лейбниц снял проблему дуализма в идее предустановленной гармонии в замысле Творца. Носители сознания – самодостаточные монады. И феномены индивидуальных сознаний никак не связаны с внешним миром, но изначально ему «параллельно» соответствуют227227
  Лейбниц Г.В. Сочинения: в 4–х т. Т. 1. Монадология. М: Мысль, 1982.


[Закрыть]. Говоря современным языком, все переживания, включая акты мышления – суть реализация единой программы, в которой внутренний мир воспроизводит внешний. Похоже, что создатели культового фильма «Матрица» вдохновлялись идеями Лейбница.

Т. Гоббс критиковал Р. Декарта за смешение субъекта действия и самого действвия: из опыта мышления не следует существование мышления как субстанции, а бестелесная субстанция просто невозможна. Согласно Мальбраншу, между душой и телом нет и не может быть взаимодействия, поскольку между телами существует только причинная связь, тогда как душа подвластна исключительно Божественной воле. Такой подход концептуально подготавливал эмпиристский подход, развитий Д. Юмом, сводившим познание исключительно к данным чувственного опыта. Выдающийся вклад в развитие представлений о сознании принадлежит Г. Фихте, Ф. Ницше, А. Шопенгауэру, М. Шелеру, особенно – Э. Гуссерлю, у которого изощренная редукция феноменов сознания приводит к его условию – трансцендентальному субъекту, который является таковым только если он уже наделен сознанием. В экзистенциализме сознание суть уникальное переживание свободы «заброшенного» в мир субъекта этого переживания. В психоаналитической традиции, о которой у нас еще будет идти разговор, сознание описывается с помощью слов, обозначающих нечто принципиально не наблюдаемое: Эго (сознание Я, самосознание, сфера мышления), Оно (Ид, сфера влечений, примущественно бессознательных), Супер – Эго (сверх – Я, сфера контроля и самоконтроля, как интроекция социальных норм). В рефлексивной концепции Э. Лакана ключевое внимание в формировании и развитии сознания уделяется роли распознавания себя в зеркальном отражении. Бихевиоризм (Д. Уотсон, Б. Скиннер, отчасти И. Павлов) снимает проблему души и тела, изучая только поведение – наблюдаемые реакции (рефлексы) на стимулирующие воздействия.

И тут, наверное, в нашем кратком обзоре следует остановиться. Во – первых, в силу отмеченного выше системообразующего характера темы сознания для философии, есть опасность либо полностью уйти в исторический обзор философии сознания, этакую историко – философскую антологию сознания – дело, несомненно благородное, но выходящее далеко за рамки данной работы. Либо скатиться к произвольному выбору концепций, что не благородно и не благодарно по отношению к авторам многих и многих интересных и важных идей. Во – вторых, у нас еще будет возможность обращения к некоторым из этих идей по мере рассмотрения других деталей развертывания философии поступка. Тем более, что, в – третьих, в предыдущей главе при рассмотрении проблемы воли и свободы был сформулирован фокус в философски безбрежной идее сознания – с этой позиции оно суть феномен и концепт, связанный с формированием ответственности. Сознание как вменяемость возникает и реализуется одновременно с ответственностью. Кроме того, не следует забывать, что для нашего рассмотрения главное – не столько сознание, сколько самосознание, без которого вменяемый актор поступка невозможен.

Такая фокусировка позволит привлечь к рассмотрению результаты научных исследований, стимулирующая роль которых для философии проявилась в анализе свободы воли, а также философские аналитики сознания последних лет, учитывающие достижения когнитивистики, нейрофизиологии мозга, исследований искусственного интеллекта.

При этом, следуя уже апробированному приему, можно исходить из очевидных фактов, а при рассмотрении сознания нельзя не заметить два очевиднейших обстоятельства. Первое – это то, что сознание и самосознание предполагают субстрат, на котором они реализуются, но к которому не сводятся. Таковым является (по крайней мере – до последнего времени) исключительно головной мозг. Лишить человека вместилища головного мозга – давно апробированный самый верный способ изъятия его из социальной жизни. Второе – не менее очевидное обстоятельство – роль коммуникации в формировании и оформлении сознания и мышления. Так же, как тело человека формируется в лоне другого (матери), так и сознание человека пробуждается, окутанное чужим сознанием. Формирование личности («духовное» рождение человека), как формирование и развитие его сознания предполагает «оплотнение» его сознанием других людей228228
  Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. Издание 2 – е. М.: Искусство, 1986, с. 9–191, 404–412.


[Закрыть].

Исключительную по важности роль в этом процессе играют ласкающие действия родителей, любящие действия и слова матери, в которых впервые обосабливается и оформляется личность ребенка, расцениваются его действия и поступки. Впервые осмысленно ребенок начинает видеть мир и себя как бы глазами родителей и даже говорить о себе начинает именно в их интонациях: «моя ручка», «моя головка», «мне хочется баиньки». Он определяет себя через любовь к нему, как бы ценностно оформляет себя объятиями и ласками. Современная психология придает все большее значение первым неделям жизни ребенка, а теперь уже и внутриутробному развитию, когда сознание ребенка еще не сформировалось, но он уже воспринимает мир «интонировано», чувствуя доброжелательность или неприязнь к нему этого мира, в первую очередь родителей и особенно – матери. С человеческим сознанием буквально повторяется ситуация с Чеширским котом из известной сказки Льюиса Кэррола «Алиса в Стране Чудес», где сначала появлялась улыбка кота, а потом появлялся сам кот. Так и человек – сначала воспринимает отношение к нему окружающих и только потом воспринимает само это окружение. Эта с детства формирующее человека извне отношение к нему на протяжении всей жизни «оплотняет» внутреннее «духовное тело» личности, ее сознание и самосознание. Их творцами являются другие.

Принципиально важно, что коммуникация – не просто сигнально передаваемая информация (как некая мера разнообразия), а обмен информацией осмысленной, содержащей некое сообщение, послание (message). А значит, так или иначе, но всегда проявляются в конкретной языковой форме. Вменение ответственности, вырывание фрагментов причинно – следственных связей, их замыкание на индивида, в силу социально – коммуникационной природы самой «технологии», делается на языковой основе и всегда оформлено в каком – то языке! Рефлексия как самоприменение всегда есть самоприменение конкретного языкового кода. Поэтому самосознание формируется в процессе освоения языка, развивается по мере развития языковой компетентности личности, совпадающей с ее социализацией.

Что касается головного мозга… Сознание – феномен (пока, а возможно и в принципе) не поддающийся наблюдению и измерению. Поэтому представители дисциплин, относящих себя к science (нейропсихологи, когнитивисты, исследователи нейрофизиологии мозга), предпочитают этот концепт не использовать229229
  Черниговская Т.В. Чеширская улыбка кота Шрёдингера: Язык и сознание. М.: ИДЯСК, 2017, с. 335–360.


[Закрыть]. И их можно понять. Но если без концепта сознания могут обходиться нейробиологи, то без этого концепта не может обойтись анализ поступка, конкретизация представлений о его вменяемом акторе – личности, а без этого зависает система гражданского права, если не вся система права вообще. Не может обойтись без концепта сознания гуманитарное знание имеющее дело со специфическим предметом – историей и культурой, личностями и артефактами их деятельности. Не может обойтись без сознания и психология, в которой оно понимается как высший уровень психической деятельности, который так или иначе проявляется в мышлении и представлениях, сказывается на восприятиях и ощущениях. Без сознания и самосознания непредставимо вменяемое поведение и ответственность, творчество и межличностные отношения, наши знания о самих себе и истории цивилизации.

Поэтому в дальнейшем мы будем обращаться к исследованиям мозга не столько непосредственно, сколько «по касательной» – тем более что второе обстоятельство дает для этого ряд возможностей. Тем более, что данные нейрофизиологии головного мозга все в большей степени подтверждает сказанное выше о роли социально – культурного фактора и языковой коммуникации.

В принципе, можно выделить три подхода к феномену сознания, которые, отчасти, уже были затронуты выше. В первом случае оно рассматривается как идеальная (духовная) сущность, не связанная с биологической телесностью, включая нейрофизиологию мозга. В этом случае исследование мозга для анализа сознания лишено смысла, а само оно не представимо ни в каких технических решениях. Согласно второму подходу сознание непосредственно связано с такими компонентами мозга, как его структура, конкретные ткани, клеточная и молекулярная основа процессов, ими порождается. В этом случае оно воспроизводимо только в соответствующих материальных носителях исключительно. Такая редукция в духе известной бюхнеровской формуле «мозг вырабатывает сознание так же, как печень желчь» предстает также мало продуктивным. С третьей позиции сознание предстает не в какой – либо эссенциалистской форме, а имеет системную природу – как некая структура взаимодействий между различными элементами. На первый взгляд, такой подход возрождает психо – физиологическую проблему взаимодействия идеального и материального картезианскогоо толка. Однако он открывает возможность моделирования сознания с учетом субстратной основы, но без редукции к ней, позволяя, кроме того, строить модели с помощью различных алгоритмов.230230
  Дубровский Д.И. Проблема «Сознание и мозг»: теоретическое решение. М.: Канон+, 2015; Котов А.А. Механизмы речевого воздействия. Лингвистическая модель в когнитивном контексте. М.: НИЦ «Курчатовский институт», 2017, с. 271.


[Закрыть]

Именно в рамках такого подхода и будет дальше строиться рассмотрение. Тем и интересна и важна философия поступка, что она позволяет снять, преодолеть это противопоставление, объединив, интегрировав противопоставляемое в реализации деятельной процессульности, в проживании этого бытия, не в разведении, в систематическом единстве этих двух планов субъективации, осмысления действительности и объективации, опредмечивании смысловых структур231231
  Тульчинский Г.Л. Тело свободы: ответственность и воплощение смысла. Философско–семиотический анализ. СПб: Алетейя, 2019.


[Закрыть]. А сознание – феномен не субстанциональный. Его сущность – функциональна и процессуальна. Головной мозг, несомненно, – субстанция, но сколько его не измеряй, не препарируй, сознания в нем не найти, оно не наблюдаемо, суть – диспозиционное качество, проявляемое в момент проявления.

Если уж говорить о биологической субстратной основе сознания, то это нейроны – клетки, специфика которых связана с их чувствительностью внешним переменам и способностью к возбуждению, что позволяет им специализироваться на передаче сигналов. С помощью отростков (аксонов) и синапсов (участков на кончиках аксонов) нейроны могут посылать сигналы другим клеткам – другим нейронам, мышечным клеткам. В человеческом мозге 84 млрд нейронов, миллион миллиардов синапсов, да еще в неисчислимых комбинациях сетей, связанных с уникальным опытом каждого «носителя мозга». Для сравнения – у слона 260 млрд нейронов, но из них 240 млрд сосредоточено в мозжечке, поскольку работают они на управление мышечными волокнами огромной массы. Нейроны образуют иногда очень протяженные цепочки, из которых формируются относительно устойчивые сети и системы (паттерны), отображающие предметы и события внутреннего и внешнего мира организма232232
  А. Дамасио в этой связи говорит о составляемых мозгом «картах» воспринимаемого внешнего и внутреннего мира . См. Дамасио А. Я: Мозг и возникновение сознания. М.: Карьера Пресс, 2018, с. 29.


[Закрыть]. Такие цепочки могут быть как генетически заданными, так и формирующимися в результате обретаемого жизненного опыта. И эти структуры, их динамику можно изучать достаточно строгими методами широкого спектра от нейрохирургии, магнитно – резонансной томографии и электроэнцефалографии до исследований пациентов с неврологическими отклонениями и травмами и т. д.

Как показано в ряде исследований химических взаимодействий между нейронами, оно поддается дискретному моделированию. Так, по данным проф. О.П. Кузнецова (председателя Научного совета Российской ассоциации искусственного интеллекта), выделение и прием нейронами химических веществ – нейротрансмиттеров вполне уподобляем разным типам информационных обменов в социальных сетях. Выходным сигналом нейрона в активном состоянии является выброс определенной дозы некоторого нейротрансмиттера во внеклеточное пространство, а входами, воспринимающими этот сигнал, являются рецепторы, расположенные на мембране нейрона и чувствительные к конкретному нейротрансмиттеру. Результатом приема трансмиттерного сигнала является изменение мембранного потенциала: его увеличение, если рецептор возбуждающий, и уменьшение, если рецептор тормозящий. Рецепторы имеют веса, характеризующие силы их влияния на мембранный потенциал. Нейрон активен, если значение его мембранного потенциала превышает пороговое значение, специфическое для каждого нейрона. Нейротрансмиттеры представимы как сигналы различных сортов, а дозы выброса – мощностью определенного сигнала определенного цвета. Поведение такой модели зависит от значений параметров: весов, порогов и др.

Основой всех невральных процессов являются эмоции и ощущения как проявления реакции на воздействия среды233233
  Дамасио А. Я: Мозг и возникновение сознания, с. 128–135.


[Закрыть]. Их переживания предполагают уже более развитую систему – «психику», открывающую возможности социальных эмоций смущения, стыда, ревности, зависти, восхищения, гордости234234
  О роли социальных эмоций как мехнизме социализации и социального контроля подробнее см. гл. 5.


[Закрыть], зачатки которых можно наблюдать у приматов. Показательно, что «биологические» и «социальные» эмоции связаны с разными зонами и нейронными системами их порождения235235
  Дамасио А. Я: Мозг и возникновение сознания, с. 149–151.


[Закрыть].

Все восприятия так или иначе оказываются связанными с предварительными отображениями: при подключении нервного волокна к коре головного мозга к этой же точке подключаются и другие, идущие от других участков мозга. Мозг способен моделировать состояния тела, внешние ситуации до наступления реальных изменений, как если бы они имели место в реальности, что будет так же восприниматься и переживаться, как и реальное. Мы воспринимаем происходящее не пассивно – отстраненно, а вовлеченно, в ассоциативном контексте предшествовавшего опыта. Это объясняет не только крнкретную индивидуальность каждого восприятия и воспоминания, но и феномен «опережающего отражения действительности», о котором писал еще в 1970 – х П.К. Анохин236236
  Анохин П.К. Теория отражения и современная наука о мозге. М., 1970, с. 35–41.


[Закрыть]. А согласно экспериментам Д. Риццолатти237237
  Rizzolattu G., Craighero L. The Mirror–Neiron System // Annual Review of Neuroscience. 2004, No. 27, p. 169–192.


[Закрыть], стало можно говорить о способности нейронных систем к «отзеркаливанию» поведения других людей, а значит и имитации состояния собственного тела. Мы понимаем действия других людей за счет того, вызываем у себя сходное телесное состояние: преактивацию моторных структур, готовых к действию, а иногда и на основе реальной их активации238238
  Собственно, это и есть нейрофизиологическая основа сопереживания (эмпатии) и сопричастности.


[Закрыть].

Существование этих нейронных узлов и сетей, объем и конфигурация которых, в силу индивидуализации личностного опыта), неповторимы, ведет к тому, что следить за каким – то одним нервным волокном просто невозможно239239
  Maturana H., Varela F. Autopoiesis and Cognition: The Realization of the Living. Boston: D. Reidel, 1980.


[Закрыть]. Блоки нейронных сетей фиксируют определенный опыт, и в формировании памяти ключевую роль играет определенные последовательности обретения опыта, формирующие нейронные сети, которые у человека с возрастом закрепляются еще и миелиновой оболочкой, превращая такие связи в достаточно жесткие каналы прохождения импульсов (некое подобие «кабелей связи»). В этом, собственно и заключается роль импринтинга, первоначального детского опыта.

Мозг человека, его префронтальные зоны лобных долей окончательно формируются примерно к 21 году жизни человека. Не случайно именно этот возраст считается точкой отсчета полностью вменяемой личности в нравственном, а главное – правовом планах. От рождения до трех лет нейроны лобных долей мозга еще не покрыты миелином, что имеет следствием переплетения результатов восприятий, впечатлений, переживаний240240
  Gopnik A. The Philosophical Baby: What Children’s Minds Tell Us About Truth, Love, and the Meaning of Life. L.: Farrar, Straus and Giroux, 2009.


[Закрыть]. В это время сознание расширено, открыто всему, что дает человеку жизнь, включая обучение, развлечения, игры и т. д. В этом возрасте ассоциации свободны, воображение ничем не ограничено. Все эти качества с возрастом входят в устойчивые рамки не только социальной нормативности, но и импульсного прохождения в мозгу, и для их раскрепощения («расширения сознания») требуются специальные усилия.

Нейроны – клетки, часть тела, что лишает смысла деление на мозг и тело, их противопоставление. Нервная система возникла как средство управления жизненными процессами, как куратор и координатор биологической ценности – самосохранения и выживания организма и биологического вида.

Таким образом, предлагаемая фокусировка позволяет системно, и одновременно – междисциплинарно, говорить о факторах порождения и функционирования сознания и самосознания: коммуникации, языке, нейронных сетях, закрепляющих коммуникативные фреймы, реализующих и закрепляющих повторы и подражания. В это поле рассмотрения мы и входим. И начнем – с первого приближения понимания системного порождения сознания, которое связано с хорошо известным фактом проявления сознания в памяти.

Сознание и память

Сознание – один из основных концептов философии поступка, означающий способность актора к адекватному воспроизводству действительности в психике и самоконтроля в реализации поведения. Тем самым сознание оказывается ключевым фактором вменяемости поступка. Сознание иногда отождествляется с мышлением, разумом, рациональной мотивацией. Как феномен, традиционно относимый к психике, в современной психологии сознание стало предметом трудноуловимым. Так, по мнению В.М. Аллахвердова, «в результате экспериментальных исследований последних лет оказалось, что практически всё, что раньше считалось прерогативой исключительно сознания (принятие решений, семантические преобразования, постановка целей, социальные оценки, моральные суждения и пр.), – всё это вначале делается неосознанно и лишь потом осознается. Исследования убедительно подтверждают, что неосознанно человек принимает, хранит в памяти и перерабатывает гораздо больше информации, чем осознает»241241
  Аллахвердов В.М. Когнитивная психология сознания // Вестник СПбГУ. Сер. 16. 2012. Вып. 2, с. 4–12.


[Закрыть].

Поэтому в психологии принято различение феноменального, рефлексивного сознания и самосознания242242
  Одно из наиболее полных представлений о современной психологии сознания дает работа Ревонсуо А. Психология сознания. СПб: Питер, 2013. – 336 с.


[Закрыть]. Высшей формой является самосознание, дающее, а феноменальное и рефлексивное сознание – предпосылки, базовые условия его формирования. Феноменальное сознание – поток ощущаемых переживаний, повторы которых сопровождаются чувством из «знакомости», закрепляемого в нейронах центральной нервной системы, что создает предпосылки перехода бессознательных переживаний в осознаваемые. Рефлексия возникает при активации грамматического комплекса левой премоторной коры головного мозга. Для распознавания индивидом переживаний как своих необходима модель происходящего, которая формируется с помощью рефлексивной членораздельной речи. Поэтому сознанием можно назвать такое состояние или действие, о котором можно дать речевой отчет и иметь возможность изменить это состояние или действие (контроль). Закрепление в повторах такой возможности формирует самосознание, позволяющее формировать произвольное поведение.

Необходимым признаком сознательного состояния является осведомлённость об этом состоянии. Такая осведомлённость возникает не просто как активность мозга, а за счет ассоциативных связей более высокого порядка, объектами которых становятся первичные, не осознаваемые состояния, ощущения и восприятия243243
  Lau H., Rosenthal D. Empirical support for higher–order theories of conscious awareness // Trends in Cognitive Sciences / 2011. Vol. 15 (8), p. 365–373; Rosenthal D.M. Consciousness and Mind, Clarendon Press, Oxford, 2005.


[Закрыть]. По мнению А. Дамасио, решающим фактором возникновения сознания является самосознание («самость», «Я – как – свидетель»), с помощью которой каждый из нас замечает внутри себя психическую жизнь, принадлежность ее нашему единственному и неповторимому, организму, в котором она возникла244244
  Дамасио А. Я: Мозг и возникновение сознания.


[Закрыть]. Таким своим «я» мы называем свои внутренние переживания, ощущения и чувства, которые и стали доступны нам при помощи рефлексивного сознания и, благодаря членораздельной речи прямо ассоциированы с «я» – личным местоимением первого лица единственного числа.

Появление шифтера «я» в речи – свидетельство зрелого освоения речевой практики. В возрасте 2 – 3 лет дети активно комментируют свои действия, называя поначалу себя своим именем, и только потом осваивая личные местоимения в обоозначении своих действий, приписывая их себе, что уже свидетельствует о формировании автобиографического самосознания. Появление рефлексивной речи у ребенка позволяет ему распознать и тем самым «вернуть» свою речь опять в восприятие, и продолжить речь уже как реакцию на сказанное собой и обнаруживать себя в мире. Ребенок не только овладевает личными местоимениями, но и научается при помощи взрослых формировать рассказ о себе. У детей 3 – 5 лет структура сознания уже эксплицирована в речи в виде проговаривания своих действий и интериоризируется к школьному возрасту.