Текст книги "Кости"

Ирвинг ходил кругами возле лагеря, раздумывая над тем, что делать дальше. Он не раз прокручивал в голове мысль о побеге, но куда? Кругом были одни топи. К тому же отряд натыкался в этих проклятых местах на своих же дезертиров, объеденных зверьем или утопших в трясине. И все же он оставил лагерь позади, вышел на небольшую опушку гиблого леса, взобрался на повалившийся ствол дерева, чтобы хоть немного изучить обстановку, и увидел слабый отблеск света вдалеке над кронами деревьев.

– Там что-то есть! – радостно вскрикнул монах.

Поначалу реакции не было. Несколько воинов тоскливо подняли взгляд на лекаря и решили, что он свихнулся. Но среди наемников были и те, кто не оставлял надежды выбраться из этого лабиринта. К Ирвингу поднялся один из лагерных следопытов.

– Свет! Я вижу свет! – вскрикнул наемник, взобравшись к монаху.

– Где? Где? – сказал кто-то из отчаявшихся наймитов. Любопытство среди заблудших усиливалось.

Солдаты начали оживленно переговариваться, залазить друг другу на плечи, чтобы взглянуть на отблеск спасения. По крайней мере, появился хоть крохотный шанс на то, что отряд таки сможет пережить это бедствие.

Капитан приблизился к поваленному стволу, растолкав любопытных зевак.

– Веди нас, монах. Если ты ошибся, то я прикажу порезать тебя и остальных лжецов на куски. Свежее мясо нам точно не повредит, – серьезно сказал Кровопускатель.

Ирвинг пропустил слова командира мимо ушей, так как отчетливо видел очертания каменных башен вдали. Вскоре лес правда кончился, и отряд вышел к разрушенной временем крепости, обнесенной разваливающимся частоколом. На бревнах массивного забора в петлях были развешены мертвецы, а в вырытом вокруг сооружения рву разбросаны пожелтевшие черепа и кости.

В черном небе сверкнула молния, раздался гром, и полил дождь. Сильные порывы ветра гнали наемников в эти мрачные владения. Ночное небо разразилось бурей, и дождь усилился. К Ирвингу подошел Стефан.

– Молодец, монах. Обязательно выдам тебе премию, когда выберемся отсюда.

Спустя некоторое время в отряде зашептались. Они разговаривали о притаившемся здесь зле и призраках. Слишком много было кругом мертвых и ни одной ухоженной могилы в округе.

Ветераны отряда видели много разных замков и крепостей, однако это место заставляло их судорожно оглядываться по сторонам и прислушиваться к каждому шороху во тьме. Но они все равно шли вперед. Ведь под крышей можно было развести костер, согреться, прийти в себя и отдохнуть, чтобы спокойно обдумать следующий шаг.

Ворота крепости давным-давно были выломаны. Когда-то войско смелого военачальника разбило их при помощи тарана и ворвалось с боем, неся защитникам этого места лишь смерть.

Во дворе, как и возле частокола. лежали груды останков былых солдат, старые зазубренные клинки и поржавевшие от времени доспехи. Площадь крепости была размыта дождем, всюду была слякоть, лужи и грязь.

Хлюпая по двору к замку, воины недоверчиво и боязливо продолжали осматриваться, будто чувствовали здесь присутствие чего-то иного. Ирвинг не был исключением и тоже ощущал необъяснимое странное явление, вот только чего? Он отбился от отряда, прошел до спуска в темницы, прильнул ухом к стене, прислушиваясь.

Звуки, исходящие по ту сторону, были тихими, но чем дольше монах стоял возле каменной кладки, тем отчетливее он слышал стоны, а потом и крики.

Тяжелая рука легла на его плечо, и он вздрогнул.

– Ты тоже их слышишь? – сказал появившийся позади него наемник.

– Да. Это место проклято. Нам здесь нельзя оставаться.

– Ирвинг, поговори с командиром. Кроме тебя, никто не сможет объяснить ему присутствия темных сил в этом месте. Ты же как-никак священник.

Монах согласился с мнением собрата по оружию, хотя святым себя не считал, и направился в замок.

В холле донжона (главной башни замка) остатки когда-то славного отряда сидели возле костра. Некоторые люди ломали мебель для хвороста, другие умудрились найти заплесневевшую провизию и, несмотря на предостережения, все равно ее ели, другие рассматривали незнакомые гобелены на стенах. Предводитель Стефан восседал на стуле возле огня, возложив себе на ноги двуручный топор. Он смотрел в пламя и о чем-то раздумывал, нахмурив кустистые брови.

– Капитан, – обратился к нему Ирвинг.

– Что-то случилось? – спокойным голосом ответил он.

– Да, и нам необходимо немедленно поговорить об этом.

– Присядь возле огня. Говори все, как есть.

– Лучше, если мы побеседуем наедине, – настойчиво сказал монах.

Солдаты обратили свои взгляды на Ирвинга.

– Нет. Сядь. Пусть все братья тебя послушают. Ты ведь знаешь, что это за место, верно?

– Знаю. Поэтому считаю, что нужно как можно скорее покинуть его, иначе мы навеки останемся здесь пленниками. Следовало ранее обратить внимание, что никаких дорог и подходов к замку не было.

– Скажи.

Наемники взволнованно наблюдали за монахом, оставив все прочие занятия.

– Этот замок принадлежит Изеулту Некроманту. В этих стенах он загубил слишком много душ, которые по-прежнему служат ему, мучаясь от невыносимой боли целую вечность. Вы все слышите их вопли, я знаю. Сам колдун тоже никуда не делся и до сих пор правит этим местом. Я видел тень, которая наблюдала за нами на крыше замка, но не придал этому должного значения. Это он впустил нас сюда.

– Ты прав, монах. Крепость появляется лишь тогда, когда на ее пути встречаются отчаявшиеся путники вроде нас, – сказал командир.

– Откудова вы все енто знаете? – со страхом в голосе спросил кто-то из солдат.

– Думаю, наш лекарь изучал его труды. Я прав?

– Возможно.

– Не стесняйся. Я тоже читал его книги, но больше для смеха и развлечения. Страшные сказки, которые ведают о вурдалаке, чья душа не обрела покой. В могиле ему лежать было скучно, поэтому он нагонял к себе людей, издевался над ними, насыщался их кровью, обращал в своих слуг и рабов. Как скоро он и его мертвецы к нам пожалуют, монах? Твой Бог нас спасет? – Стефан насмехался над Ирвингом.

– Я отрекся от него. Он не поможет нам, когда явятся они…

Лица наемников перекосило от ужаса, когда во дворе послышались стоны, звуки лязгающих цепей, доспехов и мечей.

– Чего же мы ждем? Текаем, братцы! – вскричал наемник у костра.

Остатки отряда, кроме Ирвинга и Стефана, бежали прочь из замка к воротам. Когда они отворили двери, то наблюдали за тем, как внутренний двор заполонила нежить. Пространство вокруг занимали изможденные тела рабов, крестьян, охотников и солдат. Иссохшие вымученные лица страдальчески смотрели на живых и, повинуясь гласу своего господина, медленно зашагали на группу наемников, окружая их в кольцо, отрезая им все выходы. Перед тем, как врата замка снова затворились, Ирвинг увидел в толпе их вожака, его изуродованное тело, безобразные клыки и гниющую плоть. Вурдалак смотрел на монаха стеклянными глазами до тех пор, пока двери не закрылись.

Снаружи был слышен лязг стали, крики, воины отбивались от армии мертвых, хотя сражение и длилось совсем недолго. Потом во дворе замка наступила тишина, которую прервал очередной раскат грома.

– Ты нас привел сюда, монах. – Ирвинг вспомнил раскачивающегося в петле мальчишку. – Только ты повинен в тех муках, что теперь будут терзать нас веками. – Стефан встал со своего места и приблизился к монаху вцепившись в его рясу. – Ты нас всех погубил!!! – прокричал капитан во все горло.

Монах-отступник в этот момент ожидал, что, прижав его к стене, командир уже несуществующего отряда сломает ему шею, но вместо этого он опустился перед ним на колени, преклонил голову, касаясь пола, и просил его дать прощение, молил о спасении души, хотел, чтобы бывший священник отпустил ему грехи.

Ирвинг жалобно посмотрел на сломленного человека, достал из-под рясы серебряный кулон в виде солнца, описал вокруг Стефана круг, зашептал молитву и сказал:

– Свет прощает тебе все твои прегрешения, Стефан. Отец мира больше не гневается на тебя. Агемон примет тебя в свое царство и защитит от зла.

– Спасибо, благодетель.

Трясущимися руками капитан обнимал ноги Ирвинга, потом отстранился от него, достал из-за голенища кинжал и перерезал себе горло.

От неожиданности и испуга монах пошатнулся, отступая от копившейся под ногами лужи крови. Какое-то время он смотрел на мертвого Стефана и твердо решил, что не хочет разделять его судьбу.

Бегом он кинулся к своей сумке возле костра, достал псалтырь, отбросив свое боевое копье.

Медленно шагая, Ирвинг приблизился к дверям, и они со скрипом отворились. На улице прогремели грозовые тучи.

В одной рясе, с болтающимся на шее медальоном и священным писанием в руках, он спустился с лестницы, ступил в лужу крови павших соратников, опустился на колени, принялся читать и петь псалмы.

Нежить вокруг не двигалась с места, ожидая приказов своего хозяина.

– Ты слаб, священник. Твой Бог не имеет силы в этом месте.

Голос некроманта был отчужденным от этого мира. Вместо человеческой речи наемнику слышались звуки истинного древнего зла.

Ирвинг не слушал существо, продолжая петь. Благословенные стихи и строки заполняли его мысли. Представляемый облик светлейшего Агемона не давал ему ослабить свой разум. Чтец верил во спасение и не отступал, не поддавался слабости просто сдаться и сгинуть.

– Кричи! Зови о помощи, слуга! Тебе не выбраться отсюда! – вурдалак разразился мерзким хохотом тысяч замученных душ.

На секунду монах остановился, чтобы взглянуть на некроманта. Ощерив свои зубы, существо вцепилось в горло одного из его павших соратников, жадно поглощая кровь. Багряная мантия нежити окрасилась красными брызгами, как и его бледное лицо с острыми клыками. Алые зрачки колдуна сверкнули, и он смотрел, как его следующая жертва наблюдает за ним.

Когда Ирвинг вернулся к молитве, то обнаружил, что кольцо мертвецов сужалось вокруг него. Святого слова было недостаточно. Зло правило этим замком, вытеснив частицы света, окутало мраком и черными тенями это место, и с ним нужно было бороться иным способом. Он отложил книгу и снова взглянул на некроманта, улыбаясь.

Вурдалак оторвался от трапезы, с интересом разглядывая Ирвинга.

Монах закричал на темных наречиях письмена некроманта. Багровым пламенем в лужах крови разгорелась пентаграмма. Волосы на его голове вздыбились, глаза заполнились тьмой, кожа приобрела мертвенно-бледный оттенок, и он продолжал выкрикивать заклятия до тех пор, пока мертвецы не отвернулись от Ирвинга, обратив свои пустые взгляды на вурдалака.

Нежить приближалась к бывшему господину. Темное существо заверещало, тела мертвецов осыпались и падали у его ног, не добравшись до чернокнижника. Проклятые души, рабы Изеулта, обращались прахом, приближаясь к своему мучителю до тех пор, пока во дворе крепости не осталось ни единой проклятой души.

Ирвинг поднялся со своего места, пламя за его спиной разгорелось синевой. Он снова зачитал псалтырь, держа в руках свой серебряный амулет и приближаясь к некроманту. Медальон монаха накалился докрасна, и он прислонил его к пожирателю душ.

Колдун закричал от боли. На глазах Ирвинга гниющая плоть заклинателя обрастала порозовевшей кожей, клыки превратились в ровные зубы, алые зрачки некроманта приобрели голубой оттенок, его голова обросла светлыми вьющимися волосами.

В обнаженном виде у ног Ирвинга стоял на коленях молодой юноша с напуганными, но красивыми глазами. Нижняя губа парня содрогалась, и казалось, что он вот-вот заплачет.

Сгустившаяся тьма, гроза и тучи рассеивались над проклятым местом. Крепость и ее сооружения горели синим пламенем разрушаясь. Плавился камень, горела земля, и лишь пространство между двумя мужчинами оставалось нетронутым. Юноша завороженно смотрел на монаха, не веря в происходящее.

Ирвинг опустил святую книгу и свой медальон. К нему вернулся прежний облик, строения вокруг исчезли, пламя затухло. Он с добродушной улыбкой посмотрел на юнца, поднял с земли оплавленный клинок, потрепал красивое лицо за щеку и сказал:

– Я освобождаю тебя.

Ирвинг взмахнул рукой и отсек парню голову.

***

Собравшиеся за столом удивленно смотрели на монаха. Бернхард, находившийся за стойкой, удивленно раскрыл рот.

– Ну а потом я вышел на тропинку и шагал до тех пор, пока не стер ноги в кровь. Наш Отец Агемон так меня наказал, но в итоге простил, как я понял. Потому что я наткнулся на село. Причем меня там радушно приняли. Я погулял на местной свадебке, и даже собственноручно благословил нескольких новорожденных, – горделиво сказал Ирвинг.

– Все это чертова брехня! – гневно вскрикнул Вигмар. – Мне надо отлить. – Он поднялся из-за стола и вышел на улицу.

– То есть вы использовали против чернокнижника его же силу? – спросил Клод.

– Именно так. А еще мне помог Агемон, наделив своими способностями. Такой вот получился тандем добра и зла, – Ирвинг усмехнулся.

– Но если духовенство узнает об этом…

– То никто в это не поверит, собственно, как наш друг Вигмар. Хотя, пожалуй, они могли бы отправить меня на костер… – монах задумчиво потрепал свою бородку. – …но мы ведь делимся секретами, так? А тайны, на то и тайны, что о них нужно умалчивать, если тебе их доверяют. – Ирвинг поднес указательный палец к губам.

– Безусловно, – торопливо сказал Клод.

– Верно, трактирщик? – крикнул Ирвинг.

– Конечно, милсдарь, – слегка напуганно ответил Бернхард.

– Вот так да, – сказал Сигурд. – Впрочем в нашем мире разное случается, так ведь, Рерик?

– Это правда, – призадумавшись, ответил скавр.

В трактир вернулся Вигмар, громко хлопнув дверью.

– Говорите, что хотите, ночь еще долгая и делать все равно нехрен.

Наемник уселся за стол, и посуда дрогнула.

– Бернхард, жаркое уже готово? – спросил Клод.

– Готово, гости дорогие. Все готово. Позвольте, я наполню ваши чашки.

– И кружки! – вскрикнул Сигурд.

– Безусловно, – сказал трактирщик и улыбнулся.

– Хозяин, а не найдется ли у тебя лютни? – спросил Ирвинг.

– Конечно, причем Марилька моя вам с охотой сыграет, – торопливо ответил Бернхард.

В зал вышла красавица-дочь хозяина таверны с инструментом в руках.

– Только если вы прямо сейчас заплатите за выпитое и съеденное, – твердым голосом сказала она.

Бернхард занервничал от наглости дочки, но промолчал.

– Конечно, голубушка. – Ирвинг достал из кошелька горсть серебряных и медных монет.

Рядом появился Бернхард, взял протянутые деньги и, пересчитывая монеты, пошел к стойке.

В чашках задымилось жаркое, вновь запенились кружки. Марилька заиграла на лютне, и довольные наемники принялись за еду.

– Вот сейчас сожру свою чашку и расскажу вам правдивую историю, – сказал Вигмар.

– Осколками не подавись, – ответил Клод.

Наемники заулыбались набитыми едой ртами, даже Вигмар, усмехнувшись, оценил игру слов, поняв свою оплошность.

Медленно открылась дверь. Засуетившийся трактирщик перестал считать свою выручку и заулыбался новому гостю.

– Милости просим, сударь. Вы как раз подоспели к столу. Звать меня Бернхард.

– Благодарю. Меня зовут Осгод.

Когда молодой наемник представился, оглядывая зал, Марилька заиграла глазками, и мечник улыбнулся, но тут же посерьезнел.

– Неспокойные у вас тут места. Я слышал в лесу крики.

– Ну вот! Пожаловал еще один шут со своими баснями! – злобно прошипел Вигмар, чавкая едой.

Глава 6

Трактирщик и его дочь убирали посуду со стола. Осгод сидел возле камина, грелся и с аппетитом ел жаркое из глиняной чашки. Остальные наемники раскурили трубки и медленно потягивали табак. Рерик помог набравшемуся брату подняться из-за стола и повел его на верхний этаж в спальню.

Бернхард подкинул несколько поленьев в огонь и с добродушной улыбкой посмотрел на молодого наемника.

– Не спешите, милсдарь. Когда закончите ужинать, то просто поставьте тарелку на стойку. Я приберусь. – Сказал трактирщик Осгоду. Наемник молчаливо ему кивнул и продолжил трапезу.

Потом хозяин подошел к дочери, попросил ее проверить, уснул ли ее брат Альви, и наказал ложиться самой. На дворе уже давно было за полночь. Марилька послушно двинулась к спальням. Осгод оглянулся через плечо и сопровождал ее взглядом, пока она окончательно не скрылась на втором этаже. На лестнице появился Рерик. Скавр спустился к столу и сел на прежнее место, взял трубку и закурил.

– Хороша, девка, а? – сказал Вигмар и облизнул губы. – Все при ней. Вон сиськи какие, а бедра… На месте трактирщика я бы ее вообще из комнаты не выпускал.

– Сиди спокойно, здоровяк. Мы здесь гости, не забывай об этом, – сказал Рерик.

– Да что ты, брось. За кого ты меня держишь, скавр? Мне если сильно приспичит, то я вон того парнишку у камина оттрахаю! – Вигмар засмеялся во весь голос.

Осгод покосился в сторону стола, но промолчал, продолжая прожёвывать мясо с картошкой. Он и раньше встречался с такими задирами, поэтому не обращал на него внимания.

– Ты ведь знаешь, что на всю голову больной, да? – спросил Клод.

– Если бы ты только знал, что я видел и где я был, и главное, что я делал. Ты бы вел себя точно также. – Вигмар испустил табачный дым, нахмурился и посмотрел на пламя догорающей свечи на столе.

– Так, может, ты нам расскажешь об этом? – спросил Ирвинг.

– Может, и расскажу. – Вигмар выпустил изо рта кольцо дыма.

– Парень, садись к нам. Мне кажется, ты уже достаточно согрелся у огня. – дружелюбно проговорил монах, проворачивая в руке свой амулет.

Осгод недоверчиво глянул на Вигмара, но поднялся со своего места, подошел к столу и сел рядом с монахом.

– Вы ведь тоже здесь из-за контракта? – спросил юноша.

– Да. Скоро нам придется сражаться бок о бок, так что постарайся стерпеть выходки этого дылдона, – сказал Клод.

Вигмар затянулся трубкой и выпустил облако дыма на Клода, улыбнувшись.

– Вот только неясно, когда явится заказчик, и явится ли он вообще, – сказал Рерик, прокручивая в руке трубку.

– Придет он. Непогода на дорогах. Думаю, он задерживается. Всему свое время, – протянул Ирвинг. – Бернхард, изволь нам украсть у тебя еще бочонок твоей славной медовухи.

– Конечно, почтеннейший. Такими темпами вы скоро опустошите всю мою кладовую, – хозяин усмехнулся.

– Так вы будете меня слушать или нет!? – нетерпеливо сказал Вигмар.

Трактирщик принес бочонок и кружки. Здоровяк едва ли не выхватил стакан из рук Бернхарда, потом он обмакнул его в бочку и сделал несколько больших глотков.

– Давай уже выкладывай, – неохотно сказал Рерик и закурил трубку.

***

Высоко в небе светило яркое солнце. Воздух пылал жаром, создавая в округе призрачные миражи. Поляна подле высокого холма была завалена умирающими лошадьми и рыцарями. На холме возвышалась рота лучников, которая по команде продолжала осыпать поле стрелами. Вигмар посчитал командира идиотом, так как разумнее было добивать поверженных мечами, не расходуя стрел. Израненные солдаты кричали, звали своих любовниц, жен и матерей. Их речи едва было слышно с вершины, но мужчины перед смертью всегда зовут своих женщин, Вигмар это знал не понаслышке. Намного громче поверженных людей стонали лошади. Ни в чем неповинные животные жалобно фыркали и кричали. Даже опытный ветеран, одурманенный кровью войны, закаленный в десятках боев, если не сотнях, сморщился бы от этих звуков.

Вигмар облокотился на рукоять своего меча и смотрел на горизонт, где все еще кипело сражение. Два дня подряд воины, закованные в латы, убивали друг друга, орошая зеленую траву кровью и испражнениями. Сейчас больше всего на свете он бы хотел находиться там, в пылу сражения, а не наблюдать за изувеченными животными.

Дворянин, командующий отрядами стрелков, не спешил на подмогу армии своего короля. Он четко соблюдал отданный приказ и оставался на холме, охраняя правый фланг от возможной атаки конницы или пехоты. Периодически вражеские отряды пытались пробраться в тыл, но град осыпающихся с неба стрел не позволял им пройти и даже отступить обратно, чтобы исправить эту роковую ошибку.

Отряд наемных мечей, к которому совсем недавно присоединился Вигмар, должен был обеспечивать безопасность лучников, если враг все же предпримет отчаянную попытку прорваться на холм, и уж тем более если у них это получится.

За проведенное на вершине время такое случилось лишь однажды, но атака была успешно отбита силами солдат удачи. В тот день Вигмар вдоволь наслушался предсмертных воплей врагов, когда срубал им головы, резал руки и ноги. Тяжелый полный доспех Вигмара был забрызган кровью. Великан возвышался над поверженными и искалеченными и улыбался. Убивать наемник любил. В порывах ярости он испытывал некое садистское наслаждение. Боль и насилие были для него сравнимы акту возлежания с женщиной.

В пылу сражения им овладевало полнейшее безумие, и в тот день его сталь била не только противников. В яростном бешенстве он размахивал двуручником, кромсая и союзников, хотя совершенно этого не замечал. За подобные проступки в отряде его невзлюбили и даже пытались убить прошлой ночью, но Вигмар не был глуп. Он знал, что солдаты шепчутся о нем, слушал, как они затевают заговоры за спиной. Он знал, что они желают ему скорой смерти. Здоровяк предугадал момент, когда проворный парнишка пытался вонзить нож ему в спину. Наемник сломал юноше руку и выдавил глаз, а потом отправил горе-ассасина обратно к своим.

После того, как королевские войска одержали победу на Луговом поле, дворянин рассчитался с капитаном отряда и увел своих стрелков. Напоследок Вигмар сплюнул под ноги одному из лучников, назвав того трусом. Здоровяк презирал оружие дальнего боя, предпочитая сражаться с врагом лицом к лицу. Он вообще считал, что эта кампания была довольно скучной. Так как помимо охраны феодала, они только и занимались тем, что волочились от места к месту, не ввязываясь в драку с врагом.

Золото поделили между воинами. Получив свою долю, Вигмар тут же покинул лагерь, не желая испытывать удачу каждую ночь. Когда-нибудь нож отмщения все равно вонзится в его плоть, но он решил, что оттянет этот момент как можно дальше.

Несколько последующих дней наемник был в дороге и слонялся по сельским кабакам. Он пропивал заработанные деньги, играл в азартные игры, выбивал зубы крестьянам, что косо смотрели на него, затаскивал на сеновал доярок. Тратить деньги было легко и весело. За звонкую монету всегда находилась подходящая компания и вкусная еда.

К тому моменту, как Вигмар добрался до портового города, в карманах было совсем пусто, но заработать в городе не было проблемой. Он принимал участие в кулачных боях против двух, трех, а то и четырех соперников. Как-то раз против него выставили быка, однако Вигмар быстро повалил тушу, пообломав тому рога. Но быть все время бойцовым псом при его талантах значило навсегда зарыть в землю его кованый двуручник. Этого он позволить себе не мог. Война была для него жизнью, которую он знал и любил.

После того, как наемник выбил последний дух из оставшихся соперников арены, расположенной за портовыми складами, он забрал заслуженные деньги и ушел на постоялый двор. Там он уселся за стол, раскурил трубку, заказал себе выпить. Вигмар погрузился в глубокую думу, припоминая свои взлеты и падения.

Он вырос в замке на севере, но вовсе не от брачного союза лорда и леди. Его отец был псарем, а мать – служанкой на кухне. В детстве Вигмар был непоседой, поэтому отец частенько его поколачивал, когда напьется. Свою мать он видел очень редко, так как почти все время она проводила на кухне в замке, а когда возвращалась домой, то обычно ложилась спать, если отец не хотел ее взять.

В такие дни мальчик уходил из дома и проводил время на псарне. Со временем общество собак стало ему куда ближе, чем компания детей при замке. Нередко они кидались в него навозом или просто дразнили, называя щенком. Главарем шайки задир был неприкосновенный сын лорда. Вигмар не мог ничего сделать, кроме как закрыться в псарне от постоянных гонений своих ровесников.

Иногда он уходил в лес, чтобы сорванной веткой дерева прорубать себе дорогу через крапиву – полчища воображаемых врагов. Чаще всего он представлял лица крестьянских мальчишек, издевавшихся над ним. Он также любил наблюдать, как местный кастелян обучал искусству боя солдат лорда. Особенно ему нравилось, как старик ловко и непринужденно расправлялся с молодыми воинами. Старый ветеран знал, как орудовать мечом.

Вигмар тоже хотел научиться так быстро двигаться, но если бы он подошел к кастеляну без спроса отца, то скорее всего снова бы получил тумаков. Однажды он попросил родителей о том, чтобы они поговорили со старым воином. Мальчик сильно хотел научиться драться на мечах. Родители лишь засмеялись, и отец пояснил Вигмару, что его дело заниматься собаками, и лучше бы он сходил их и покормил, а иначе отец разозлится.

Через несколько лет сын псаря сильно возмужал, едва не догнав в росте своего отца. Папаша готовил из него наследника своего ремесла. Он объяснял ему как проходит охота с собаками, и что в это время он должен был делать, чтобы не путаться у благородных господ под ногами, но Вигмар его не слушал. На самом деле он ненавидел отца и помнил каждый синяк, оставленный на его теле, хоть отец больше и не прикладывал к нему руку. Вигмар считал, что он просто боится его.

Без внимания он не оставил и своих ровесников. Он ничего не забыл. Теперь он был выше их всех на целую голову и намного крупнее. Он вылавливал мальчишек поодиночке и нещадно бил, пока разревевшиеся дети не бежали домой жаловаться. Мать страшно кричала на него за такие проступки, а отец отправлял на псарню чистить клетки за гончими.

Привычки бродить в лесу он так и не оставил, хотя бороться со жгучей травой перестал. Он выбирался из замка ради того, чтобы упражняться в фехтовании. Каждый вечер крупный юноша нещадно рубил дерево когда-то найденным поржавевшим одноручным мечом. Вигмар держался за него обеими руками, хотя и понимал, что это неправильно, но он считал, что лучше бить двумя руками как можно сильнее и быстрее, нежели таскать за собой громоздкий щит.

В один из таких летних вечеров за этим занятием его застала старая шайка местных задир. Молодой лорд тоже присутствовал среди них.

– Вы только посмотрите! Щенок-то у нас с коготками! – восторженно проговорил повзрослевший сын лорда.

– Уходите отсюда, – огрызнулся Вигмар.

– Или что, щенок!? – сказал один из мальчишек.

Вигмар стиснул в руках старый меч и подошел к шайке. Крестьяне испуганно смотрели на него, едва не бежав, а лорд не шевелился.

– Только тронь моих подданных, и я велю моему отцу отрубить тебе голову, – высокомерно ответил он.

– А если сейчас я срублю тебе голову? Заодно и всем этим тупицам? Что тогда?

– Ты что мне угрожаешь? – сын феодала посмотрел на Вигмара исподлобья и ухмыльнулся. – На колени, щенок! Я твой лорд!

Мальчишки испуганно смотрели на происходящее. Они видели, как сын псаря закипал от ярости. Им всем уже удалось прочувствовать этот гнев через выступившие жилы на его лице и стиснутые желваки. На самом деле им не очень-то и хотелось идти с юным лордом в лес, но они не решились отказать своему будущему господину.

– Ты что, глухой!? Я приказываю тебе встать на колени и целовать мне сапоги. Может, тогда я и прощу твои выходки.

– Милорд, может… – попытался сказать один из мальчишек.

– Заткнись, холоп! Иначе я прикажу и тебя высечь!

– Чего ты добиваешься? – спросил Вигмар.

– Если ты сейчас же не преклонишь колени, то мои подданные навсегда избавят тебя от этой нужды.

Вигмар стиснул меч. Его глаза проворно забегали.

– Ну раз так, то я приказываю вам, холопы. Сломайте ему обе ноги, а не то…

Договорить феодал не успел. Сын псаря воткнул свой тренировочный меч в живот обидчика по рукоять. Потом он схватил его за воротник и смотрел в эти ошеломленные глаза до тех пор, пока лорд не перестал стонать от боли.

Мальчишки бросились бежать, но Вигмар и не собирался гнаться за ними, ведь только что он подписал себе смертный приговор. Лучшим для него решением был побег. Он стащил с пальцев знатного мальчишки золотые кольца, сорвал блестящий медальон с его тонкой шеи и бросился бегом в лес.

Рано или поздно собаки все равно его нагонят. С такой мыслью Вигмар бежал до самой реки, но погони по-прежнему не было. Ни секунды не раздумывая, парень кинулся в реку, чтобы сбить следы преследования. Если собак не было сейчас, это вовсе не означало, что не будет после.

Течение реки уносило мальчишку от дома далеко на юг. Иногда он выбирался на берег и шел пешком, постоянно оглядываясь. Обида и злость съедали его изнутри, но вовсе не от содеянного, а от того, что он не разобрался с остальными деревенщинами.

В первой попавшейся рыбацкой деревушке Вигмар выменял одно из колец на еду. Местный рыбак предложил ему остаться на ночь, и он наивно согласился. Поутру солдаты лорда выследили бежавшего убийцу. Они лишь посмеялись, когда юноша предложил им золотой амулет в обмен на свободу. Четверо стражников избили его, связали, погрузили на резвого скакуна и отправились в замок.

В одном дне пути по дороге к замку солдаты сделали привал. Они сбросили связанного здоровенного мальчишку на землю. Затем они разожгли костер и собрались вокруг огня полукругом.

Вигмар всю дорогу молчал и не хотел выдавать страха смерти. Он ни за что не будет просить прощения и позориться. Голова все равно слетит с его плеч. По крайней мере, для придворных и крестьян он уже никогда не будет щенком.

Ночью мальчик проснулся от странного шума и шелеста в лесу. Напившиеся вина стражники ничком лежали у костра. За исключением одного часового. Он тоже что-то слышал, и, поднявшись с места, пошел на звук. Солдат не вернулся.

Парень попытался подняться с места, но веревка крепко пережимала его руки и ноги. Секунду-другую он даже раздумывал над тем, чтобы разбудить стражу, но передумал, решив, что если старуха-смерть была где-то рядом, то пусть же заберет его на опушке леса, чем на глазах собравшихся у плахи зевак. Вигмар не хотел, чтобы его голова красовалась на пике в назидание остальным.

В тот день удача была на стороне юноши, так как в лесу орудовала не волчья стая, как он думал прежде, а банда разбойников, которая бесшумно приблизилась к лагерю. С ножом в руке один из бандитов подошел к Вигмару, и, вопреки всем ужасам о скорой смерти, рисовавшимися в воображении пленника, разбойник разрезал веревочные путы мальчишки. Остальных они не пожалели, зарезав легкую добычу во сне. Потом они собрали все ценное с охладевших трупов. Один из мародеров повернулся к парню и спросил:

– Чего расселся? Ты с нами или с ними?

Членом этой банды парень пробыл совсем недолго, так как вскоре после преступления группа направилась к городу, чтобы отсидеться в надежном месте, как они сказали. Некоторое время они жили в комнате постоялого двора, все время играя в кости. Им приносили еду и вино, и даже диковинного вида колбу, через трубку которой они втягивали дым. Вигмар по сей день помнил сладкий запах медового табака и различных трав из далеких восточных земель Карсканы.