Текст книги "Дедушка русской авиации"
Автор книги: Григорий Волчек
Жанр: Литература 20 века, Классика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Леха и швабра
…Об учебке можно вспоминать долго. Вот, скажем, характерный момент – капитан Синявский любил давать курсантам самые неподходящие кликухи (в основном, технического свойства) «Курсант Чупринин, ты у нас будешь „Гидропривод“, курсант Туров, ты будешь „Краскопульт“, курсант Дубков, а вот ты будешь „Плунжерный насос!“». Далее Синявский морщит нос и в раздумчивости бормочет: «В каждом приличном взводе обязательно должен быть свой „Штуцер“. Кто у нас будет „Штуцер“? Это должен быть образцовый солдат, отличник боевой и политической подготовки. О, нашел! Курсант Манаенко, ты будешь „Штуцер“!»
– Я не хочу быть «Штуцером», товарищ капитан! – протестует Манаенко.
– Удавлю гада! Сядь и не рыпайся, «Штуцер!»
Заместителем командира 57 взвода (замком) был старший сержант Леха Горохов – невысокий худощавый паренек с непомерно большими грудными мышцами (он накачивал их денно и нощно). Леха имел обыкновение сопровождать воспитательную работу с курсантами увесистыми тычками в солнечное сплетение (аккурат район третьей пуговицы на гимнастерке), за что во взводе его, мягко говоря, недолюбливали. Потом Горохов глупо залетел. За несанкционированное распитие спирта в санчасти полковник Попов Горохова наказал и разжаловал, но по причине скорого дембеля сослал не в боевой полк, а во взвод обеспечения, самым обыкновенным рядовым солдатом.
Буквально через два дня взвод Полторацкого прибыл на помывку в баню. Переодеваясь в новое белье, Игорь обнаружил, что в раздевалке маячит Горохов, фигурируя в качестве дневального по бане. Естественно, прибирать за своими вчерашними подопечными экс-сержант не собирался и потому самовольно назначил себе в помощники самого забитого курсанта. Курсант по старой памяти беспрекословно подчинился, но здесь вмешался Гоша.
– Леха, ты чего это посторонних бойцов припахиваешь?
Леха сделал вид, что не услышал, повернулся к Игорю спиной и торопливо зашептал курсанту: «Давай-давай, быстрей!»
Тогда Игорек взял швабру и похлопал Леху до плечу. Горохов осторожно повернулся. Гоша миролюбиво протянул ему швабру:
– Смотрите, товарищ рядовой – пол грязный, слякотный, заплеванный и засраный. Ваша задача – чтобы пол стал чистым. Выполняйте.
Леха тупо взирал на пол.
– Вы игнорируете мое предложение? Тогда я вам сейчас начищу морду, в смысле – харю. А потом глаз на жопу натяну, и скажу, что так и было. А потом яйца оторву, на нос повешу и скажу, что так и было. Ну!
Леха очнулся от забытья и мелкими шажками, скользя по мокрой кафельной плитке, быстро пошел на выход. Игорь прицелился и метнул швабру в удаляющегося Горохова. Сваренная из двух поперечных железных трубок, с навернутой на нее огромной грязной тряпкой, швабра увесисто хряпнула Леху по спине и со звоном упала на пол.
Приключения «луноходов»
Игорю осталось служить в ШМАСе совсем немного. Призвался он первого июня одна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года (в день защиты детей), в учебку прибыл третьего июня, присягу принял двадцатого. Незаметно пролетели июль, август и сентябрь, а в середине октября – уже выпускные экзамены, затем – распределение и отправка в полки. Как говорил незабвенный Синявский: «Щеглы, дрочите жопу – вас ждут боевые полки». Кэп, отмечая в своей записной книжке штрафников, выдавал смачные комментарии: «Молодец, боец, очки набираешь. Еще парочку-другую очков наберешь, и я тебя, сынок, отправлю, на Амдерму-2, к белым медведям! Там здорово – одиннадцать месяцев зима, остальное – лето. Стричься не надо – все равно лысым ходишь от радиации. Одним словом, на Новую Землю тебя, дурака, к е…й матери!»
Надо сказать, что подобный агитпроп оказывал сильное воздействие. Ближе к распределению расслабившийся и «понявший службу» взвод подтянулся – «курсанты повернулись к службе лицом, а не жопой» (выражение капитана Синявского). Только Игорь не хотел расставаться с вольностями.
Впрочем, мы немного забежали вперед. До распределения произошел еще целый ряд примечательных событий. Например, чем не событие – наряд по кухне? В последний свой кухонный наряд Полторацкий записался на самую непыльную работу – начальником команды «космонавтов». Это значит вот что. Для нормальной работы кухни необходимо время от времени вывозить оттуда пищевые отходы. Баки с отходами водружаются на тележку, называемую «луноходом» и откатываются на свинарник – на «Луну». Поэтому команда отвозчиков пищи и называется «космонавтами», или «луноходами».
Для повышения общественной значимости своей новой профессии Гоша, неравнодушный к английскому языку, назвал свою команду «мунуокерс», а себя – «мунуокерс чиф». Поразмыслив, он решил облагодетельствовать таким образом и других своих коллег. Так на свет божий родились новые звучные термины: «грэндхоллеры» (рабочие большого зала солдатской столовой), «уотермены» (мойщики посуды), «китчен-хелперы» (помощники поваров), «фудкэрриеры» (доставщики продуктов со склада) и даже совсем уж экзотические «дэйстэндеры» (дневальные на входе в столовую).
Разобравшись с классификацией, Гоша позволил себе расслабиться. Бойцы споро управлялись с огромными пищевыми баками, а Полторацкий плотно поевший и нашедший пристанище в овощном цехе, отрабатывал взаимодействие щеки с ладошкой.
Бесконечно долго спать нельзя. Вот и Гоша, наконец, проснулся, ополоснул лицо и вышел проверить своих подопечных. «Космонавты» отправлялись в очередную экспедицию.
– Мужики, а вы чего через взвод обеспечения не едете? Так же короче.
– Да какая разница?
– А ну, поворачивай оглобли!
Пришлось сконфуженным «мунуокерам» объяснять своему «чифу», что старослужащие из взвода обеспечения запретили «луноходам» возить дурно пахнущую и грохочущую телегу мимо их окон.
– Это наглый произвол, коллеги. Властью, данной мне свыше, это противозаконное вето отменяю. Поехали.
Пустившихся было рысью «космонавтов» Гоша попридержал. Телега проплывала мимо двухэтажной казармы взвода обеспечения медленно и величественно (нагло и вызывающе).
На скрип и вой несмазанных тележных подшипников из казармы вышли трое солдат.
– Эй, уроды, вы что, хреново всосали?
– Это вы нам, товарищи? – откликнулся Гоша.
– Длинный, иди сюда.
Игорь с готовностью подошел.
– Слушаю вас внимательно!
– Тащи свою колымагу обратно!
– Рубикон перейден, господа, назад дороги нет!
– А вот я тебе сейчас хлебальник раскрою, фуфло поганое!
Обидную фразу произнес самый крупный военнослужащий. С него же Гоша и начал, определив мерой пресечения легкий пинок в пах. Остальных двух Игорь выщелкнул с двух рук, словно шашки при игре в «Чапаева», а затем вернулся к первому оппоненту, пребывавшего в позе вопросительного знака, и несколько раз окунул голову здоровяка в чан с помоями. Солдат мотал головой, мычал и отплевывался.
– Осторожнее, братуха, брызги летят. Ну, все, оздоровительная процедура закончена!
Гоша вытер руки о китель дедушки, развернул его на 180 градусов и пнул под задницу. Старичок пропахал носом гравий и лег на землю рядом с двумя своими товарищами. «Луноход» пошел дальше.
Гоша против свинтуса
«Луна», как положено, четко делилась на две части – видимую и обратную. То есть, снаружи – аккуратная свиноферма, крытая шифером, а внутри – грязные, неухоженные, изъеденные болячками свиньи, утопающие в говне загончики, вонь и дикий гвалт.
Тварей с розовыми пятачками Полторацкий невзлюбил с первого взгляда. Человек сугубо городской, Игорь до сих пор вплотную со свиньями не сталкивался. И вот, пожалуйста, – приятное знакомство состоялось. Игорь брезгливо вошел в вонючее помещение. Хавроньи вели себя безобразно. Почуяв приближение кормежки, они взвыли, будто бы их собрались не потчевать, а резать. Грязнущий хряк лежал на куче навоза в индивидуальном загоне и копытом лениво шлепал по жидкой вонючей слякоти, разбрызгивая дерьмо по всему помещению. Густая капля неаппетитной субстанции едва не попала Игорю в физиономию. Полторацкий обиделся, принес с улицы камней и принялся бомбардировать кабана. Игорь метил в пятак и вскоре угодил точно в цель. Боров взревел, как сирена боевой тревоги, вскочил на ноги и принялся оскорбленно хрюкать.
Тут началась раздача пищи. О, в какой содом сразу превратилась ферма! Свиньи выли, орали, вопили, толкались, грызли друг друга, лезли на загородку. Полторацкого чуть не стошнило, и он вышел на свежий воздух. Во дворе развлекались курсанты. Поставив перед здоровущим боровом бачок с пищеотходами, «космонавты» с разбега пинали его сапогами в жирный зад.
– Чем это вы здесь страдаете?
– Игра такая – кто этого говноеда с места сдвинет, тот и выиграл.
– Ну и чего?
– Не сдвигается, гадюка, стоит как вкопанный. Он, когда жрет, бесчувственный.
– Тем не менее, сейчас мы его попробуем побеспокоить.
Гоша разбежался и с размаха ткнул любителя пожрать в отвислый зад. Зад оказался на удивление твердым, Игорину ногу отшибло, а хрюша даже не пикнул.
– А ты, оказывается, чувырло, крепкий орешек. Но все равно я тебя расколю!
Игорь предпринял вторую попытку. На этот раз он взял более длинный разбег и пнул уже не одной, а двумя ногами. Эффект оказался прежним.
– Да, мужики, дело гиблое. Просто так его не сдвинешь. Надо применить технические средства – вот, например, подходящий кувалдометр.
– Да брось, Игорь, ты ему сейчас хребтину переломаешь – отвечай потом!
– Не ссыте, пацаны. Будет инвалидом первой группы – харчи без очереди. Чем плохо?
Полторацкий размахнулся и врезал пудовой кувалдой по спине несчастного животного. Вопреки тревожным ожиданиям, хряк всего-навсего просел, болтнул задницей, обиженно вякнул и отошел на пару шагов. Возможно, отошел обжора только потому, что в бачке закончился хавчик, но это не помешало победителю громко возрадоваться.
– Ура! Наша взяла! Решающий матч «Гоша против свинтуса» состоялся, счёт 1:0 в нашу пользу!
Светлана Павловна
Мы уже знаем, что Гоша страдал от одиночества. Днем было еще терпимо, а по ночам Гошу мучили самые настоящие эротические кошмары. Виртуально-сексуальные вакханалии начального периода службы прекратились, но зато начались мучительные, изматывающие сновидения, когда до желаемого коитуса оставался всего один шаг, один миг, одно движение, но… но желаемое так и оставалось недосягаемым во сне, так же, как Ирочка Малышева – наяву.
Ирочка теперь стала часто сниться Игорю как символ его «полового бессилия». Однажды Игорь увидел совсем уж гнусный сон – на прекрасную голую Ирочку лез майор Малышев (законный супруг), тоже голый, но с надетой на голову офицерской фуражкой. Тьфу!
Конечно же, Гоша не был половым гигантом или сексуальным маньяком. Он был просто здоровым и красивым парнем, рано начавшим половую жизнь и до армии трахавший девчонок регулярно, без долгих пауз и драматических коллизий. И вот сейчас эта практика жестоко мстила за себя. Конечно, выручал вынужденный онанизм, и были еще кое-какие выходы из положения. Скажем, в соседней роте одуревший от длительного воздержания курсант Гумбаридзе взял и трамбанул во время несения кухонного наряда повариху тетю Аню – женщину весьма средних лет. Ну и что? Повариха пожаловалась ротному, тот – прокурору, завертелось дело, и Гумбаридзе загремел на три годочка в дисбат (это еще повезло парню).
Гоша в дисбат не хотел, а от другого варианта отказался сам. Вот как это произошло.
В конце июля Гоша оказался в санчасти с диагнозом «эпидермофития» (говоря попросту, подхватил в бане грибок, поселившийся между пальцами ступни). Три дня Гоша лечился (нога без сапога заживала быстро), а еще три дня просто отдыхал. Как-то ночью Гоша мирно почивал в белой больничной коечке. Неожиданно его растолкали.
– Чего надо?
– Тише, Игорь. Это я, Светлана Павловна. Я тут генеральную уборку затеяла в процедурной. Но там шкаф очень тяжелый, не сдвигается. Помоги, пожалуйста.
Светлана Павловна работала медсестрой в санчасти. Было ей далеко за сорок, но выглядела она вполне прилично, разве что была полновата. Сегодня она была на ночном дежурстве.
Игорь, чертыхаясь про себя (дура-баба, спать не дает), прошел вслед за медсестрой в процедурную. Пропустив Игоря вперед, Светлана Павловна защелкнула дверь на шпингалет, сняла с себя белый халат и осталась совершенно голой. Гоша изумленно смотрел на бледное тело. Женщина подошла поближе.
– Ты что, испугался? Ну, смелее! Обними меня!
Гоша послушно обнял Светлану Павловну. Та, закатив глаза, крепко прижала его к себе, дотянулась до губ Полторацкого и поцеловала взасос. Губы у Светланы Павловны оказались мягкими, ищущими, влажными.
У Гоши помутнело в голове. Светлана Павловна повлекла Игоря к диванчику. У диванчика Светлана Павловна вновь впилась губами в рот Синодского, потом стала целовать его волосатую грудь, одновременно стаскивая трусы.
– Подождите, я сам.
Гоша снял трусы и положил их на табуретку. Светлана Павловна прижалась к Игорю, запустила руку в его промежность и принялась безостановочно теребить Игорин член, который, в отличие от его обладателя, реагировал на происходящее гораздо адекватнее.
– Обними меня. Крепче, крепче. Ну что ты такой робкий?
Неужели мальчик? Ну что ж, в первый раз – это первый класс! Я тебя научу, не бойся.
Игорь постепенно возбуждался. «Сейчас я тебе покажу, какой я мальчик!» Медсестра отлепилась от Игоря и встала, чтобы выключить свет. Этих нескольких секунд хватило Игорю, чтобы увидеть у Светланы Павловны:
– дряблую, обвисшую грудь;
– круглый и рыхлый живот;
– оплывшую талию;
– тяжелый бугристый зад;
– короткие кривоватые ноги с жирными бедрами и толстыми лодыжками;
– тронутое морщинами лицо женщины, «бывшей в употреблении»;
– короткую некрасивую шею;
– начавшие редеть волосы, собранные заколкой в пучок, на манер учительницы средней школы.
Игорь привык иметь дело со стройными, красивыми молодыми девчонками. А здесь…
– Игорек, ложись. Не бойся, я тебе помогу, научу всему-всему. У тебя получится. Ну, ложись, не заставляй тетю ждать.
Игорь молча надел трусы, отпер дверь и прошел к себе в палату. Повалившись в койку, он сразу же заснул.
Наутро Гоша попытался проанализировать свое ночное поведение. Как же так – сексуально озабочен, а на бабу не полез? А вот так! Игорь с удовлетворением отметил, что врожденная брезгливость и разборчивость не отказали ему и здесь, в суровых армейских условиях. «Нет, на таких у меня член не встает. А, кроме того, вдруг бы она меня потом застучала? Кто знает, что у этих б…й на уме? Вот у Гумбаридзе вроде тоже сначала все было по согласию, а потом…». Гоша решил, что поступил правильно.
Как бороться с депрессией
Теперь немного о гарнизонном карауле. Из учебки посылались наряды на два гарнизонных караула – большой и малый. В большом было пять постов, начкаром ставился командир взвода, помначкаром – сержант. А в маленьком карауле было всего два поста, начкаром назначался прапорщик (только не старшина роты, тот освобожден от всех нарядов), а помначкаром и одновременно первым и единственным разводящим – курсант. В 57-м взводе эта должность была зарезервирована за Полторацким.
В карауле – лафа. Во-первых, ценна сама возможность вырваться из ограниченного пространства учебки, во-вторых, очень существенно моральное отдохновение – ни тебе начальства, ни мозгокрутки. Целые сутки на вольном воздухе (а дело происходит летом и ранней теплой осенью), с запасом продуктов (салаги быстро понимают службу и готовятся к караулу тщательно) – чем не жизнь? Проверки здесь редки – это тебе не внутренний караул на территории учебки, где каждая сволочь считает своим долгом проверить несение службы, а чужой прапор в качестве начальника практически не в счет. Живи и радуйся, спи и ешь до отвала.
Итак, караул. Крытая бортовая машина везет курсантов от комендатуры, где происходил развод, к месту несения караула. Ребята сидят на скамейках и, открыв рты, слушают рассказ Полторацкого – близкое к тексту переложение романа Джозефа Хеллера «Уловка-22». Машина идет мимо городского парка, на минуту останавливается у светофора, и… взгляд Гоши застывает. Курсанты оборачиваются в ту сторону, куда неотрывно и завороженно смотрит Гоша. А смотрит он на девушку, стоящую у ограды городского парка. И это не просто девушка, это красавица! Это блондинка, золотистая блондинка с роскошными, блистающими на солнце волосами! А лицо! Голубые глаза, точеный нос, алый рот, смуглая кожа – ой, невозможно! Девушка одета в снежно-белый комбинезон, на ногах – белые туфли на высоком каблуке. Девушка явно кого-то ждет. Она глядит на часы, нервничает, кусает губы. Какой-то хам, недостойный этой богини, опаздывает на свидание.
Гоше мучительно захотелось выпрыгнуть из машины, подойти к девушке, взять ее за руку, сказать: «Ты ждешь меня, ты – моя!» Но… машина дернулась, резко рванула с места, Гоша покачнулся и ударился лбом о карабин. Боль напомнила ему, кто он такой есть в настоящее время.
Короче говоря, в караул Гоша приехал в состоянии глубокой душевной депрессии. Он безучастно ковылял по территории поста, принимая от старого разводящего печати, пломбы, замки, двери, сигнальные лампочки.
– Эй, братан, ты спишь, что ли? – вывел Игоря из забытья голос разводящего. – Смотри, вон там, на территории поста – рыбаки. Вообще-то им здесь находиться категорически запрещено, но не стрелять же. Так что обрати особое внимание.
– А почему они ловят рыбу именно на территории поста? Им что, остальной реки мало?
– Да говорят, здесь заводь глубокая, а в других местах – мелководье. Рыбаки, в основном, здешние прапора и офицеры. Тут же часть кадрированная – склады и прочая чухня. Сразу после обеда куски переодеваются в гражданку, обувают резиновые сапоги и ловят себе на уху.
– Да они просто опухли, сволочи! Чего ты их с поста не прогонишь?
– А как я их прогоню?
– Смотри сюда, и не говори, что не видел!
Полторацкий прищуренным глазом оглядел ландшафт. Рыбаков было человек двадцать. Все они преспокойно удили рыбу, не обращая внимания на вооруженных солдат.
– Эй, рыбаки, приказываю вам сматывать удочки!
– Заткнись, воин, всю рыбу распугаешь!
– Товарищи военнослужащие! Даю вам минуту на то, чтобы слинять!
В ответ – мат. Никто не двигается о места. Гоша смотрит на часы, затем стаскивает карабин с плеча.
– Предупреждаю в последний раз – через пятнадцать секунд открываю огонь!
– Эй, придурок, в жопу засунь свое ружжо! – на берегу от души смеются.
Гоша снимает карабин с предохранителя. Щелчок. Хорошо. Гоша передергивает затворную раму. Громкий щелчок и лязг. Еще лучше. Никто из рыбаков даже не шевелится. Совсем прекрасно.
Пятнадцать секунд прошли. Карабин готов к бою, патрон – в патроннике. Полторацкий тоже готов к бою. Он уже присмотрел себе первую жертву – толстого краснолицего бугая со спиннингом в руке. «Одним куском на свете будет меньше – от этого мир точно не перевернется. Ну, а мне похрену: я действую по уставу, разводящий – свидетель».
– Ну, все, молитесь, грешники!
Гоша вскинул карабин и начал прицеливаться в краснорожего. Так, прапор на мушке, палец на спусковом крючке – медленно выбирает свободный ход.
– Мужики, а ведь он не шутит! Убьет же, чурка! – взрывается истошным криком толстяк. – Эй, ты, не стреляй, слышишь? Опусти карабин, падла!
Гоша сосредоточенно ловит на мушку мечущегося толстяка. Толстяк, бросив спиннинг, убегает первым, с трудом продравшись через колючую проволоку заграждения. Остальные бегут за ним. Рыбаки в лодках выгребают за территорию поста.
Игорь разрядил карабин, поставил его на предохранитель, закинул за спину.
– Понял, как это делается? – подмигнул он старому разводящему. – Пошли дальше!
Игорь бодро принял охраняемый объект и приступил к несению караульной службы. От депрессии не осталось и следа.
Жертва хлорпикрина
Под самый занавес пребывания Игоря в учебке ШМАСовское начальство решило устроить учения по противохимической обороне. На футбольном поле поставили специальную палатку, в которую начальник химслужбы ШМАСа капитан Львов накачал изрядное количество удушливого хлорпикрина.
Львов был колоритной личностью. Огромный толстый мужчина, вечно ходивший в подтянутых на живот штанах, носивший толстенные очки в роговой оправе, Львов выделялся на фоне других офицеров учебки, скроенных, в основном, по усредненному шаблону. Начхим был ужасный циник. Он любил долго и смачно распространяться по поводу кошмарных свойств отравляющих веществ. Покрываясь испариной от удовольствия, Львов с большим мастерством изображал корчи пораженных синильной кислотой, имитировал удушье и кашель, которые наступают у человека после заражения газом CS, с ужасными гримасами расчесывал воображаемые язвы и нарывы, вызванные воздействием зарина и зомана. Кроме того, начхим своеобразно, с массой антигуманных подробностей, рассказывал о том, как необходимо пользоваться индивидуальными противохимическими средствами:
– Вытаскиваем из коробочки тюбик-шприц, хотим повернуть колпачок, а там его нет – сп…дили братья до казарме, ха-ха-ха! Ну, допустим, что не сп…дили, а случайно забыли это сделать. Итак, поворачиваем колпачок, делаем инъекцию, но она, конечно же, не помогает, ха-ха-ха! А почему не помогает? Да потому что концентрация газов слишком велика, и значит, вас уже можно оттаскивать к Аллаху, ха-ха-ха! Вот так, раздолбаи, нужно пользоваться индивидуальными защитными комплектами!
Львов любил вспоминать, как во время его курсантства в высшем училище химзащиты на полигоне произошло ЧП: «Надышались ребятишки V-газами, народ прибежал, а тех уже можно оттаскивать – все отделение накрылось, ха-ха-ха!»
Особым коньком капитана Львова была тема применения химических веществ в боевых условиях. «Зря мы эти конвенции подписали, талдычим все время – Женева, Женева… Сейчас химикаты – первое дело на войне! Распылил на приличной высоте – и половина Америки уже у Аллаха, ха-ха-ха! Или взять Афган. Если хотим с душманами скорее покончить, без химии нам не обойтись! Вот если, скажем, душманы в ущелье заползли – ну как их оттуда без тяжелых газов выкуришь? Да никак. А самое эффективное средство – аэрозоль инертного газа и взрывчатка. Накачал в ущелье, поджег – и объемный взрыв! Кого в клочки не разнесло, того смело можно оттаскивать, ха-ха-ха!»
И еще один штрих: добродушный капитан Львов очень любил ставить двойки в журнал. Он ставил их в огромном количестве, целыми рядами, ставил за любое неточное слово курсанта.
Возвратимся к футбольному полю и химпалатке. Курсантов решили загонять в нее группами по пять человек и держать там одну минуту. Итого – за час должна успеть пройти вся рота, за время от завтрака до обеда – вся учебка. Капитан Львов лично проверял правильность одевания средств индивидуальной противохимической защиты, наличие во всех противогазах клапанов (во время учебных тревог и занятий, когда курсантам приходится много бегать в противогазах, клапаны из них безжалостно удаляются).
Гоша и четверо его коллег зашли в затемненную палатку, по которой низом стлался какой-то дымок. Утонув сапогами в сизоватом тумане, у выхода из палатки стоял как изваяние капитан Львов. Газы не ощущались – противогаз был плотно пригнан и действовал отлично. Гоша даже подумал, что никаких газов вообще нет, просто напустили в палатку дыма и пугают, как сопляков пугают Бабаем.
– Внимание, товарищи курсанты, – подал голос Львов, – слушай вводную: у противогаза порвана соединительная трубка! Действуйте!
Гоша, набрав в легкие воздуха и затаив дыхание, стал, не торопясь, отвинчивать резиновый гофрированный шланг. Отвинтил. Засунул трубку в подсумок. Теперь надо прикрутить бачок к шлем-маске и можно снова дышать. Но бачок почему-то не прикручивался. Гоша начал злиться. Бачок упорно не шел на место. Воздуха не хватало. Гоша, потеряв бдительность, хватанул ртом воздух.
Будто тошнотворным уксусом обожгло грудь Полторацкого. Он мгновенно покрылся холодным потом, инстинктивно присел на корточки, но здесь концентрация газа была еще выше, и Гоша вторично заглотил добрую порцию вонючей отравы. Полторацкого обуял смертный страх, буквально выбросивший несчастного «химика» из палатки (капитан Львов предусмотрительно приподнял полог, иначе бы Гоша разнес чертову палатку к чертовой же матери). На свежем воздухе Полторацкий сорвал шлем-маску, но обнаружил, что нормально дышать не может. Носоглотка, забитая ядовитым дымом, превращала воздух в хлорпикрин. Игорь залился горючими слезами и зашелся судорожным, сухим кашлем. После нескольких минут мучений Игорь смог наконец освободиться от хлорпикрина в горле, задышал свободнее, но, тем не менее, чувствовал себя крайне дерьмово. Наилучшим вариантом сейчас было бы отлежаться. Полторацкий с трудом встал, и, шатаясь, поплелся в казарму. Ему казалось, что весь мир провонял хлорпикрином.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
