Текст книги "БЕСсильный чемпион"

Глава 13
Сударь и сударыни

Вхожу в женское общежитие – другие парни спокойно входят и выходят, значит, и мне можно в гости. Внутри планировка та же, что и в мужском корпусе: просторный холл у входа, следом еще один с креслами и плазмой. Группа девушек сидит в топиках и шортах. О чем-то щебечут. Привлекаю их внимание легким покашливанием и спрашиваю:

– Сударыни, не будете любезны и не подскажете ли, где размещается княжна Алла Настьева? – О, как заговорил! Окружение прекрасных особ обязывает.

– Коридор направо – третья дверь, суда-аарь, – с улыбкой отвечает одна сексуальная барышня с косичками.

– Спасибо, сударыня… – слегка кланяюсь ей, косясь в вырез ее растянутого топика. Грудь у девушки что надо. Хотя, сколько ни наблюдаю, тут у всех девушек великолепные стоячие выпуклости, отличаются только размером. Видимо, таково свойство аристократической породы. Ведь дворяне на протяжении сотен лет заключают браки с подобными себе, считай, лучшими представителями нации. Их тела просто обязаны быть совершенными. Мои же глаза сами собой ищут, оценивают, сравнивают прелести красавиц. Удав в штанах просится на волю, и ничего не поделать.

Вдруг подает голос другая девушка, обращаясь к соседке по дивану:

– Удивительно! Простолюдину уже сколько лет? Шестнадцать?

– Что же удивительного в моем возрасте, сударыня? – хочется хмыкнуть, но сдерживаюсь. Манеры, чтоб их.

Красотка с веснушками на шее и открытой сверху ложбинкой между грудями делает удивленное лицо.

– Что вы до сих пор не знаете: к знатным особам обращаются как минимум «ваше благородие», – подкалывает чертовка.

Смотрю на нее – в больших глазах нет жестокой издевки, только желание подразнить. Ладно, уж не буду сразу волков спускать. Можно дать шанс извиниться. Да и не хочется сразу воспринимать в штыки обладательницу столь крупных сис… достоинств.

А достоинства у девушки, правда, немалые – это я про резервы живы, конечно. По горящим толстым светящимся плетениям внутри стройного тела вижу: девушка твердый Воин, почти Кмет. Достижение приличное. Скорее всего, и учится она в выпускном классе.

– Сударыне-е, – делаю акцент на обращении, – уже учащейся на третьем курсе, в свою очередь давно пора знать Устав лицея, – удрученно качаю головой. – На время обучения все титулы снимаются, и ученики разных происхождений равны. Так что в этих стенах мы все с вами судари и сударыни.

Ее взгляд становится еще больше заинтересованным.

– Ваша правда, хоть и мало кто следует этому правилу. Так вы меня знаете?

– Не имею чести, к сожалению.

– А про третий курс откуда информация?

– Выделяетесь, – коротко бросаю и, кивнув на прощание, отворачиваюсь к коридору.

В спину слышу:

– Не шалите там сильно с нашей маленькой княжной – ей еще выходить замуж.

Снова гляжу на нее – она тоже не отпускает меня взглядом. Эта девушка так и напрашивается на словесную баталию. Наношу контрудар:

– Похоже, вы очень искусны в шалостях, раз разбираетесь в таких градациях, как сильно-слабо?

Пара девушек тихонько хихикают.

– Евдокия, неужели простолюдин прав? Мы не все знаем о тебе?

Щеки третьекурсницы розовеют.

– Вовсе нет! – она тут же опускает взгляд, пряча настоящие эмоции. – Я не такая!

Как же легко задеть этих гордых барышень за больное. Я приближаюсь и кладу руку на спинку дивана, на котором сидит стремительно краснеющая выпускница.

– И все же буду рад, если вы просветите, какие шалости для меня допустимы, а какие нет, – скольжу ладонью по мягкой обивке ближе к ее атласным плечикам. – Может, на своем опыте расскажете?

Мои пальцы замирают в миллиметре от белой кожи девушки. Не переходя грань приличий. Евдокия подпрыгивает, будто я ее жамкнул за грудь.

– Нечего рассказывать, – восклицает она, раскрывая ладони. – Не было у меня никакого опыта!

– Так вы чисты? – серьезно спрашиваю.

– Да! – искренне заявляет и, поворачиваясь к подругам, повторяет: – Да!

– Это круто, сударыня, – говорю. – На самом деле круто.

Заслонив от других девушек выпускницу, я мимолетно касаюсь ее топика на груди. Так чтобы не заметил никто, быстро оглаживаю мягкий овал.

Евдокия вздрагивает. А я не трогаюсь с места. Улыбаюсь. Она учащенно дышит, большие глаза загораются, но молчит, сжав губы. В другой ситуации мне в лицо уже прилетело бы бронебойным кулаком. Но сейчас на кону ее репутация как невинной девушки. Мое касание – тайна для остальных, и она боится ее раскрывать.

– Народная мудрость учит, что о силе нации можно судить по двум признакам: по уважению к старшим и непорочности девушек, – протягиваю Евдокии руку, только что скользившую по ее груди. – Позвольте выразить восхищение вашим вкладом в мощь нашей страны.

Глаза девушки пылают гневом, но руку она сжимает. Сильно, едва не ломая мне пальцы. Ее же пальцы горячие, как угли в печи. Некоторое время мы стоим, крепко держа друг друга.

– Вам не пора к маленькой княжне? – наконец выдавливает она, пряча глаза под ресницами.

Да, заигрался. Эти подростки такие забавные. Как тигрята в зоопарке – острые зубки есть, а на настоящей охоте ни разу не использовали.

Отпускаю красавицу и, кивнув остальным барышням, наконец достигаю, коридора с комнатами.

После трех стуков Алла открывает дверь. Черные волосы растрепаны, стройная фигура спряталась в мешковатой голубой пижаме.

– Артем?

– Пустишь? – смотрю на нее. Фигуры созерцающего фрактала Жамбы гудят в голове.

Черт. Света не обманула – тени многогранников фрактала Яка отпечатались в астральном теле Аллы. С каждой секундой отпечатки блекнут, но пока влияют на ее восприятие действительности. Княжна видит меня чужими глазами, но бешеного обожания уже не должно быть. Все равно хреново. Хотя тут есть повод и для радости – завтра, то есть через день влияние фрактала должно полностью исчезнуть. А Оля-Кали пишет мне уже неделю. Значит, это она сама позвала меня на свидание, а не чертов Яка.

– Конечно, – Алла пропускает меня и берет за руку. – Все нормально?

Выскальзываю из ее пальцев. В комнате только мы, три кровати застелены чистым накрахмаленным бельем. На одной валяется стопка учебников, транспортир, бумага для черчения. Алла вовсю учится.

– Твое лицо уже зажило? – голос княжны полон удивления. Она пытается коснуться моих губ.

– Когда состоится та вечеринка? – отхожу к окну. В небесной синеве плещется солнце, в его лучах нежатся на траве ученики. У многих в руках учебники и тетради с ручками – делают «домашку» на свежем воздухе.

– В субботу, – говорит Алла, приближаясь. – Придешь?

– Ты говорила: там будут спарринги, – смотрю в ее черные глаза.

Грустная улыбка скользит по коралловым губам.

– Мне кажется, после сегодняшнего с тебя хватит поединков.

– Буйный будет на вечеринке?

Ее лицо бледнеет.

– Женя тебе рассказал? Это он из ревности! – хрипло шепчет.

– Нет, из любви к тебе, – касаюсь руками ее черной пряди, пропуская локон между пальцами. – Хочешь меня использовать, чтобы надрать задницу своему обидчику?

Молчит, прикусив нижнюю губу.

– Ты меня бросаешь? – она буквально впивается взглядом мне в лицо.

Надо же – второй раз за день слышу эту фразу. И вообще: разве мы уже вместе? Ладно, пускай пока так.

– Некрасиво простолюдину бросать благородную, – качаю головой. – Это ты меня бросишь, но сначала Буйный. Так в субботу он придет на вечеринку?

– Артем, я не…

– Он придет на вечеринку?

– Да, – покорно склоняет голову.

– Когда я одолею его в одном из проводимых там спаррингов, этого будет достаточно, чтобы смыть твой позор?

– Если объявишь, что выступаешь в защиту моей поруганной чести.

– Объявлю, не беспокойся, княжна, – поворачиваюсь к двери.

– Артем, это не только из-за Буйного!

Вздыхаю – конечно, не только. Еще из-за долбаного Генерала Яка – гори в аду, козлорогий Дон Жуан! Угораздило ж меня его пикаперский фрактал подхватить.

– Притормози, Алла. Может, ты говоришь эти слова только мне. Может, также и самой себе. Но пока поводок с тебя не снимем, я не узнаю правды. Суббота уже послезавтра – после спарринга попробуй сказать эти слова ещё раз. Мне и самой себе.

После чего, не дожидаясь ответа, выскальзываю в коридор, прикрыв за собой дверь.

Глава 14
Свидание

– Царем мира… – мелодичный голос раздается в вязком воздухе болотных топей. – С нашей помощью ты будешь править людьми.

Сон, пропитанный воспоминаниями прошлого, тревожит душу. Вокруг жужжат комары, лопаются болотные пузыри, квакают лягушки. Вся наполненная болотными газами топь мерно дрожит, только у моих ног неподвижно лежит обезглавленный труп Гибы. Долго с ним промучился. Огромный ящер регенерировал все наносимые мной раны, но отсеченный кочан восстановить не смог. Откуда знаю, что демон не восстанет из мертвых через час, день, неделю, год? Очень просто – вся его сила перетекла в меня. Так происходит всегда, когда убиваешь Высшего. Только что фрактал ящера обжёг мое астральное тело. Полезное приобретение отразилось и на физическом уровне: раны и ссадины полностью излечились на глазах. Очень вовремя. Тем более что рассечение на бедре уже покрылось белесой пленкой гноя. Ну хоть не помру от сепсиса – круто, чё!

Сейчас перед моими глазами парит блондинка с белоснежными крыльями. Ангел. Золотые длинные волосы ниже талии, белое платье струится шелком по изящным изгибам тела. Слышал, что в Страшном мире теперь водятся не только страхоежища-демоны, но и странные пернатые люди. Пользы от них никто еще не ощутил. Как и вреда, впрочем.

– Рядом свил гнездо еще один Высший, – блондинка приближается и касается чистыми розовыми пальчикам моего измазанного в иле и тине лица. – Меня зовут Сербина Белая. С этого дня я буду указывать тебе гнездовья Высших, а также всячески помогать.

Хватаю ангела за тонкое запястье, она тихонько ойкает. По ее невесомым белым одеждам проходит еле заметная дрожь.

– С чего такая щедрость, ангел? – притягиваю блондинку к себе.

Она вскидывает глаза, небесно-голубые, и призывно распахивает полные розовые губы. Будто ждет, что я вопьюсь в них. Но мне сейчас не до соблазнительных женских прелестей – нужно высушить одежду, раздобыть сухого хвороста для костра, наловить лягушек на ужин. Хотя… да на хрен лягушек, того же Гиба и зажарю, незачем мясу пропадать.

– Небесный престол увидел в тебе потенциал, – вырывает меня из бытовых вопросов голос блондинки. – Демоник Перун, с нашей помощью ты сразишь сильнейших Генералов и станешь Царем мира.

Я недоверчиво смотрю на ее вьющиеся светлые кудряшки и белоснежные одежды. Ни капли грязи – как такое возможно в этом хлюпающем свинарнике?

– Мочить демонов сами вы, конечно, не будете?

– Нет, – ее изящные плечики опускаются. – Небесный престол запрещает нам воевать – такова наша вера. Я могу только указать тебе места обитания Высших демонов.

– И все?

– Нет, – она загадочно улыбается, поведя плечиком. – Еще я готова согревать твою постель, демоник.

Ее парящие крутые бедра волнующе качаются, и я решаюсь на тест-драйв нашего сотрудничества.

– Давай попробуем, – киваю. – Покажи свою полезность, ангел.

С готовностью Сербина опускает руки и хватает пряжку моего ремня. Я хлопаю ее по запястьям.

– Э, куда!

– Ай, демоник? – блондинка с непониманием смотрит, потирая ушибленное место. – Неужели тебе нравится по-жесткому? Может, хочешь меня… отшлепать?

Закатываю глаза.

– Гнездовье Высшего, ангел, – я оглядываюсь в поисках хвороста и иду к крошечной травянистой площадке. – Ты сказала – оно рядом. Рассказывай, где именно.

Резко распахиваю глаза и лежу, не до конца проснувшись. Надо же… Сербина приснилась. К чему бы? Еще вспомнилось ее смехотворное обещание. Царем мира, хе – неужели с кем-то прокатывала эта лапша на уши? Мне ангелы пригодились, не спорю, но их цели всегда оставались для меня загадкой. Да, похоже, так и останутся.

Встаю и начинаю тихо разминаться. За окном родительского дома ночь. Начались выходные, в которые большинство учеников покидают стены лицея и разъезжаются по родным гнездам. Я не исключение. Сегодня у меня насыщенный день – днем свидание с Олей, затем вечеринка с Аллой и этим Буйным, м-да. Как сказал Женя, парень уже почти Кмет, к тому же идеально владеет боевыми искусствами. Значит, не получится катать его по полу, как неопытных Учеников. Пальцы ломать об доспех снова не хочется. Тем более с конопатым Серегой такое прокатило только потому, что он не озаботился защитой энергетических узлов. Прошаренный Воин обязательно б защитил важные образующие связки, хоть и потратил бы чуток больше живы.

Какой же фрактал мне попробовать собрать? Список огроменный, но лишь единицы можно воссоздать за ночь. И то это в основном подручный хлам вроде «ночного зрения», усыпляющего голоса невесомого тела. Нужна же активная боевая способка. Что имеем подходящее…

Эврика! Фрактал Мирба, или «Вакуумный толчок» – этот удар игнорирует энергетические щиты, в том числе и доспех. Сразу бьет по циркуляциям живы. Если разорвать ее сеть, то связанные с живой внутренние органы получат повреждения. Результат удара зависит от выносливости противника. Чем выше ранг соперника – тем больше «толчков» он сможет вынести. Вот и попробуем на крепком Воине.

До самого утра леплю из кубов и прочих многогранников выбранный фрактал. Когда астральное тело, наконец, принимает энергетический код, мне плохеет. Чуть не вырубает. Похоже, после перерождения моя духовная сущность слишком ослаблена и не может сразу поглощать все фракталы. Надо осторожнее, а то недолго коньки отбросить. Что ж, «толчка» с «глазами Жамбы» вполне хватит на поединок с Воином. А фрактал ящера-Гибы не даст помереть от пропущенного удара.

В полдень в центре встречаюсь с Олей возле станции метро. Она принарядилась. Русые волосы местами сплетены в тонкие косички, и все вместе это собрано в тугой объемный хвост. Из одежды – прямая юбка до колена, голубая блузка и кофточка. Я тоже натянул толстовку – сегодня прохладно, дождь недавно кончился.

Засматриваюсь на девушку. Да, может, из-за юных лет она не самая красивая, не самая фигуристая, с узкими подростковыми бедрами, к тому же брекеты немного смешно топырят ее коралловые губы. Но меня тянет к ней нечто намного сильнее красоты – духовное родство. Смрад кротосовских пещер, орды надвигающихся тираназов, наконец, смерть в дыму огнедышащего Эразина. Хоть эта Оля ни черта не помнит о тех прекрасных деньках. Да и слава богу. Мне хватает кошмаров за вас всех, почившие друзья.

Кстати, в астральном теле Оли ни следа от фрактала Яка. Значит, сама пришла, способка демонского Казановы ни при чем.

– Не пялься, – девушка смущенно отворачивается. Не сразу замечаю у нее на груди подвеску со сверкающим амулетом в золотом ободке. Дорогая вещица, старинная. Теперь я точно убежден: она не драться со мной пришла.

– Просто замечательно выглядишь, – искренне заявляю.

– С-спасибо, – еще больше красноты и смущения, а также сияния в глазах. И да, теперь она красивая, очень.

– Спасибо много. Достаточно поцелуя, – приближаюсь.

– Обойдешься, – мне в грудь упирается ее ладонь. – Шантажист.

– Скорее вымогатель, – улыбаюсь.

– А какая разница?

На секунду вспоминаю лекцию по имущественному праву, которая состоялась в лицее в среду. Ту часть урока, где я еще не спал.

– Шантажист угрожает разоблачением компрометирующих сведений, а вымогатель – запугивает возможным действием в случае игнорирования его требований.

Она прищуривается.

– И каким же возможным действием ты вздумал меня запугать?

– Схвачу и на руках донесу до торгового центра.

Она испуганно отшатывается. Хватаю ее за запястье и удерживаю от шага в лужу.

– Ты не посмеешь!

– Спорим? – спрашиваю с демонским оскалом.

Ее секунду назад пунцовое лицо бледнеет на глазах. Секунду-другую колеблется, поглядывая на прохожих. Подливаю масла в огонь:

– Сейчас у всех вокруг мнение о тебе как о презентабельной, порядочной, культурной барышне. А подниму тебя за попу – представь, что подумает, например, вот тот седобородый городовой в синем кафтане?

– Ладно-ладно, – сдается непобедимая истребительница кротосов. – И не стыдно же тебе!

– Хо-хо, я же Бес.

– Только в щеку!

Приобняв за талию, вожу носом по ее виску. Прикусываю губами краешек ушка, чувствуя, как она вздрагивает. Ножки под юбкой сдвигаются вместе, прямая спина под моей рукой выгибается. Кажется, что ощущаю сквозь блузку и кофту, как ее кожу усеивают мурашки.

С писком она дергается от возбуждения, но я держу. Мягко целую в щеку, коснувшись уголка ее губ. Выдыхая, Оля крепко жмурится. Ощущаю бешеную пульсацию ее дыхания на коже.

Когда отстраняю лицо, она мычит с еще закрытыми глазами, словно прося еще поцелуев. А затем вдруг спохватывается:

– Помаду хоть не стер?

– Какая помада, Менская? – смеясь, тяну ее за талию в сторону торгово-развлекательного центра. – В лазартаге твой боевой раскрас никого не устрашит. Зря надеешься – там все прожженные бойцы.

Через пять минут мы уже скачем по неоновому залу в жилетах, усыпанных сенсорами. Спина к спине обстреливаем лазерными винтовками скачущую вокруг детвору.

– Горите в аду, чертовы фраги! – кричит Оля, пуская красный луч в пухлого карапуза.

Пиу-пиу. Сенсоры на его жилете гаснут, и он разражается обиженным плачем.

– Выбирай выражения – тут дети, – пытаюсь угомонить разбушевавшуюся Кали.

Из-за угла выбегает мамочка и за руку уводит расплакавшегося малыша, злобно зыркая на нас.

– Фраги есть фраги, хоть будь им сто лет! – Оля уже осыпает шквальным огнем уматывающую прочь ребятню.

– Но им-то не сто, а меньше десяти!

Глядя на очередного ревуна, Оля презрительно кривит губу.

– Слабак, умей проигрывать.

– Я все папе расскажу! – раздается от хлюпающего, всего в слезах пацаненка.

– Ты мертв и никому ничего уже не расскажешь, – злорадно скалится Кали.

Бедный ребенок разражается еще большим ором, а девушка, напрочь игнорируя материнский инстинкт, поворачивается ко мне.

– Окружай оставшихся фрагов с правого фланга, Бес, а я врежу им с тыла! – Мигом она уносится куда-то за перегородку с неоново-зеленой подсветкой. Пожимая плечами, тащусь куда велено.

Завернув за угол, вяло стреляю по группе карапузов. Сзади их настигает беспощадная Кали. Она выглядит сногсшибательно – сверкающие обещанием страшной смерти глаза, ореол растрепанных каштановых волос, разгоряченные красные щеки и винтовка в руках. Меня пробирает дежавю. Будто мы снова в душном подземелье мочим каннибалов-кротосов. Правдоподобный мираж. Кали в боевом азарте шинкует бездушных чудовищ. Ядовитый неон на стенах – никакая не электро-подсветка, а светящиеся выделения демонов, которыми они обмазывают пещеры для освещения. Ай, к бесу всё – в смысле не ко мне, а к тому рогатому с вилами. Гулять так гулять!

Мои пальцы сжимают гашетку винтовки. Точными беспощадными выстрелами тушу сенсоры мелкотни:

– Кали, фраг на десять часов!

– Поняла! – Девушка метким выстрелом гасит подкравшуюся малолетку. – А почему Кали?

– Потому что не жалеешь фрагов.

– А, это да – я такая.

Неожиданно сенсоры на наших с Кали жилетах гаснут сами собой. Из динамиков раздается громкое:

– Молодые люди, немедленно покиньте арену лазертага! На вас поступили десятки жалоб от родителей. Ваши билеты в игровую зону аннулированы.

– Ябеды, – не сдерживается Оля и, показав плачущим детишками фигу, оскорбленно уходит.

Уже выйдя в коридор торгового центра, мы с ней смотрим друг на друга – взмыленных как скаковые кони – и начинаем откровенно ржать. Прохожие на нас косятся, но Олю сейчас не сильно заботит ее образ культурной барышни. Утирая слезу на глазу, улыбается во все зубы:

– Как мы их всех! Надо обязательно повторить, Бес.

– Только уже в другом лазертаге, – схватив ее за руку, веду за собой в поисках фуд-корта. Пора бы перекусить. – В этот нас вряд ли снова пустят, Оля.

– Кали, – вдруг опускает девушка ресницы. – Называй меня – Кали. Мне нравится.

– Договорились.

Наступает неловкая пауза.

– Моя команда по играм называет меня Рысью, – признается она вдруг и негодующе фыркает. – Будто я рычу на всех постоянно!

Что-то мне подсказывает, недалеко ее предположение от правды ушло.

– Ты по-прежнему участвуешь в играх?

– Ага, – кивает. – В составе команды Училища воспитанниц Министерства обороны. Там учатся дочери военнослужащих. У меня же мама военная. А ты? – она убирает с глаз упавшую прядь. – Решил все-таки не играть?

– Неа.

– Жаль, – вздыхает она удрученно.

– Грустишь, что больше не поцелую тебя на церемонии награждения?

– Ты-ы опять! – поднимает девушка кулачок. – Опозорил меня на имперском канале, так еще и гордишься?

– Горжусь, но вовсе не имперским каналом.

– Чем же? – подозрительно глядит.

– Я бы назвал это имперским поцелуем, – беру двумя пальцами ее за подбородок и быстро чмокаю в коралловые губки. – Но его мы всегда можем повторить.

Словно не понимая, что происходит, Оля замирает. Облизывается. Какое-то время стоит соляным столбом от моей наглости. А потом как зарычит:

– Бе-е-ес! – твердый кулак впечатывается мне в плечо. – Ты стер мне всю помаду!

Мы гуляем по зеленой зоне отдыха с фонтанчиками и скамейками, держась за руки. Едим пирожки с джемом, купленные в бистро. Проявляю галантность – предлагаю Оле попробовать кусочек своего с клубничным. И сам без спроса откусываю от ее вишневого. За что получаю тычок под ребра. А потом Оля как ни в чем не бывало сама берет меня за руку, и мы поднимаемся по эскалатору на второй этаж.

У красивой витрины ювелирной лавки Оля застывает и глядит на дорогие украшения. Из прозрачной двери тем временем вываливается дворяненок нашего возраста с телохранителем.

– Один ширпотреб, купить нечего, – возмущается парень, когда замечает Олю. Взгляд его скользит по кулону на ее шее.

– Эй, простолюдинка, что это за камень? Это же сильмирилл? Откуда он у тебя? Украла?

– Чего? – опешивает Кали. – Кулон у меня от бабушки вообще-то!

– Ты за базаром бы следил, сударь, – лениво замечаю.

Здоровый телохранитель обращается к своему господину:

– Ваше благородие, вам не стоит отвлекаться на просто…

– Ничего не знаю, – отмахивается дворяненок и достает бумажник. – Для создания артефакта мне нужен сильмирилл, и у этой простолюдинки он явно будет стоить дешевле, чем в лавке. Тем более такой крупный нечасто выловишь по дешевке. Сколько?

– Сам ты дешевка, – рычит Оля. – Кулон не продается.

Парень сжимает бумажник в кулаке:

– Я дважды повторять не буду. Так сколько?

Я фыркаю.

– Ты только что повторил «сколько», умник, а еще говорят, что дворяне следят за словами.

– Гавриил, – сверкает глазами парень. – Сорви у стервы амулет, а этому говнюку сломай пару ребер.

– Мы в торговом центре… – здоровяк оглядывается. – Здесь камеры.

– А-а-ах… – парень снова машет бумажником. – Отделаюсь крупным штрафом, не впервой.

Тяжко вздохнув, видимо, на свою тупую работу, Гавриил шагает ко мне. Вскидывает пудовые кулаки к лицу. Мое тело все напрягается, готовое в любой момент увернуться.

– Что здесь происходит, судари? – с другого конца торговой галереи к нам направляется охранник ТЦ в черном костюме. В руке у него рация.

– Я – столбовой дворянин Осип Мигров, – заявляет парень и указывает пальцем на Олю. – А эта простолюдинка стянула у меня кулон моей бабушки. Прошу вас посодействовать в помощи и вернуть украденное.

От такой наглой брехни даже Гавриил челюсть роняет. А мы с Олей с офигевшим видом переглядываемся.

– Прошу прощения, ваше благородие, – охранник поднимает рацию к лицу. – Сейчас вызовем полицию, она разберется.

– Без полиции уж решим, – милостиво отказывается парень. – Пусть она вернет мой кулон и катится на все четыре стороны.

– Как скажете, ваше благородие, будьте уверены: больше эту особу не впустят в наш комплекс, – кивает охранник и делает морду кирпичом. – Итак, сударыня, верните благородному господину его собственность.

– Это мой кулон! – рычит Оля. – Видите – он на моей шее! На моей!

– Успела уже нацепить, – находится Мигров. – Ловкая воровка.

– Да ты бесстыдный врун!

– Боюсь, без полиции никак, – качает головой охранник. – Вещь дорогая, а вдруг она еще что-нибудь стащила у других посетителей комплекса.

Тут я вставляю свои пять копеек:

– Эй, служилый, у нас презумпцию невиновности никто еще не отменял. Если он говорит, что кулон его, пускай докажет. Ваше мерзкородие, – ухмыляюсь, – будьте любезны продемонстрировать доказательство.

– Кхе… – тушуется мразь. – А у вас самих есть доказательство, что кулон ваш?

– У меня в телефоне должны быть фотографии с ним, – хватается Оля за смартфон, но я сжимаю ее руку, останавливая.

– Мы ничего не должны доказывать, ибо не мы обвиняем. Ты решил, что тупых простолюдинов стоит только запугать полицией и твоим дерьмовым дворянским статусом, так они тут же отдадут свое? Фиг. Гони доказательства, что вещь твоя. Те же снимки годятся.

– В вашей логике есть правда, – соглашается охранник, почесав репу. – Ваше благородие, мне вызывать полицию? Сможете предоставить ей доказательства кражи?

Дворяненок молчит, сжав губы в тонкую линию. Рядом от стыда за него сгорает красный как свекла Гавриил.

– Мы забыли зайти в антикварный, – вдруг обращается к телохранителю Мигров. – Хочу подарить родителям на юбилей свадьбы старинный сервиз.

– Э-э… за углом вроде бы есть подходящая лавка, – мычит Гавриил.

– Отлично, пойдем.

И как ни в чем не бывало гаденыш степенным шагом уходит, за ним ковыляет на негнущихся ногах его прислужник.

– М-м-м… простите, молодые сударь и сударыня, – искренне извиняется охранник. – Не думал, что высшее сословие так нагло врать может.

С благодушной подачи Оли мы его прощаем, и он отчаливает. Когда его спина отдаляется, девушка прижимается к моим губам своими, горячими.

– Спасибо, – шепчет она и целует меня снова. Похоже, не мне одному зашел имперский поцелуй.