Текст книги "Записки следователя Ротыгина"

– Готовься тогда. Сегодня вечером у тебя начнется новая жизнь. И не знаю, сможет ли помочь тебе дядя в твоем положении или напротив, повредит своим вмешательством. И вообще доживешь ли ты до следующего утра?…. Большой вопрос. Всякое случается.

Парень еще горше заплакал, но замкнулся окончательно и бесповоротно. Продолжать допрос уже не имело смысла. Преодолев минутную слабость, он поборол колебания и окончательно сделал выбор в пользу дяди.

Допрос зашел в тупик. Нужно было что-то предпринять и срочно иначе будет поздно. Родин понимал, почему задержанный молодой человек старается потянуть время и какой поддержки он ждал. Кто такой Родин и кто такой Боговский, он отчетливо понимал. Он не вчера родился. Но сдаваться было рано. Олег решился обратиться через голову к областному прокурору Киданову Семену Петровичу. Близко он с ним знаком не был, больше по совещаниям в большом составе и праздникам. При этом он знал, что между этими двумя людьми давно пробежала черная кошка. Положение Киданова и ранг областного прокурора, конечно, были значительно выше, чем всесильного Боговского, но он работал на этом посту недавно, и положение его было не так прочно, но он стремительно набирал силу и авторитет. Без сомнения интересы двух лидеров работавших в смежных ведомствах имели тенденции к соприкосновению и от этого соприкосновения часто вылетали искры, а то и пламя междоусобной войны за влияние на коридоры власти. Внешне впрочем, поддерживались вежливо-холодные дружеские отношения и оба при этом ссылались на интересы порученного дела.

Договориться о встрече удалось, когда Олег сообщил Киданову, о ком, и в каком ключе пойдет речь. Родин также нашел нужным предупредить его, что дело не терпит отлагательства даже на час, два.

– Хорошо! Подъезжайте! Я найду для вас время, – согласился Киданов.

Олег тут же помчался в областную прокуратуру, на служебной машине с проблесковым маячком и сиреной, как по срочному вызову. Секретарь была предупреждена. Его пропустили вне очереди. Сдерживая волнение, он торопливо вступил в огромный кабинет, который занимал почти полкрыла, здания. Такое ощущение было, что он оказался в пустом спортзале. Только у дальней противоположной стены стояли два совмещенных буквой «Т» столов. Тот, за которым восседал Киданов, был огромный из ценных пород дерева с инкрустацией. На нем стоял такой же массивный и очевидно бесполезный чернильный прибор, из малахита перекочевавший очевидно от его предшественника и небольшая стопка бумаг, папок и несколько телефонов. На столе для гостей, лежала чистая бумага и пепельница. Прошагав значительное расстояние по вишневой ковровой дорожке, Родин, наконец, добрался до гостевого столика, но садиться не стал, так как приглашения не последовало. Докладывать он старался четко, по военному, но иногда, правда сбивался от волнения и повторял сказанное вновь. Киданов, видя, что он не может справиться с избытком чувств, наконец, усадил его, и, оставив свое огромное кожаное кресло с высокой судейской спинкой, перешел и сел, напротив за гостевой столик.

– Теперь все снова, по порядку и подробно. Мелочи тоже важны. А то я вижу, вы много опускаете.

Родин немного успокоился, видя его заинтересованное отношение, и вновь изложил суть вопроса, и щекотливое положение в которое он попал, задержав племянника Боговского.

– Почему вы пришли именно ко мне, как вас…?

– Родин Олег Михайлович, – напомнил он.

– Олег Михайлович… вы же понимаете, что нарушили правила субординации?

– Я это прекрасно понимаю.

– Тем не менее, вы решились…

– Думаю, вы меня поддержите…

– Это вы правильно сделали… вы пришли по адресу,…но только что я могу сделать для вас, не представляю. Морально поддержать? Не думаю, что бы ради этого вы проделали свой путь сюда.

– Вы правы. Мне нужно от вас помощь другого порядка.

– Слушаю вас.

– Мне необходимо допросить задержанного в кабинете Боговского в его отсутствие.

– Это что ход такой?

– Да. Не буду посвящать вас в детали, но я почти уверен, племянник расколется.

– Ну, допустим, вы правы! Оставим это на вашей совести. И что требуется от меня?

– Необходимо только на час, минут сорок, гарантировать, что бы хозяин кабинета не вернулся, и лучше вообще бы его не было в здании областного МВД.

– Вы просите ни много ни мало вышвырнуть его из его же кабинета, – он усмехнулся, посматривая на Родина с интересом, – разве это в моих силах?

– Зачем так прямолинейно. Желательно использовать благовидный предлог. Что бы он ни о чем не догадался.

– Легко сказать.

– Вы можете это устроить?

После долгих раздумий прокурор прошел сел в свое кресло.

– Н-да, задачку вы мне задали капитан….

Он куда-то позвонил. Попросил озвучить справку, что он заказывал ранее. Судя по всему, сведения касались биографии Родина.

На том конце провода кто-то невидимый долго давал интересующую его информацию. Он не знал положительная она или нет. Наконец прокурор повесил трубку, не прощаясь, и не поблагодарив собеседника. Родин с волнением ждал, боясь подталкивать Киданова. Он понимал, что прокурор, очевидно, искал варианты, а может вообще рассматривал его визит как провокацию.

– Клименко? У вас начальник Клименко, если не ошибаюсь?

– Да!

– Он в курсе событий?

– Только частично. Я ему еще не докладывал о последних событиях и о визите в ваш кабинет.

– Сильно вы рискуете… хорошо, я постараюсь сделать все возможное. Я верю вам. Если все устроится, я тотчас позвоню. Оставьте телефон для связи у секретаря. Но, это не все, – он остановил властным взглядом, поднимающегося со стула Родина, – план ваш мне не совсем понятен, но цель вашу я разделяю всецело. Очевидно, вы наслышаны о наших сложных взаимоотношениях с Боговским и поэтому пришли. Собственно меня интересует только результат. Как вы все устроите, мне неинтересно. Но давайте договоримся на берегу. Ответственность за последствия ляжет на вас самого и разговора, который только, что состоялся, как бы официально не было. Идет?

Отступать Родину уже было некуда. Надо было соглашаться на любые условия. Победителей не судят.

– Спасибо Семен Петрович!

– Да пока не за что. Но я постараюсь. Поверьте. Даю вам слово. Это и в моих интересах. Ждите звонка.

Родин вернулся в отдел. Отдал соответствующие распоряжения технической службе. Они обещали связаться с телефонной станцией и взять на контроль звонки из кабинета Боговского если такие последуют. Речь не шла о прослушке, просто необходимо будет выяснить номера абонентов и установить, кому они принадлежат.

Все готово! Прошел час. Стрелки настенных часов тупо и уныло отсчитывали секунды и минуты, сокращая возможности для осуществления задуманного плана. «Только бы не успела дойти до Боговского информация о задержании! Только бы не успела!» – пульсировал в голове маленький живчик. Время работало против него. Напряжение достигло предела. Работа валилась с рук. В голову лезли непрошеные мысли.

«Милиция …прокуратура, суды. Когда он пришел служить были другие времена. Были какие-то принципы, устои, нормы… фальшивые однобокие кумачового цвета,… но все же. На партсобраниях обсуждали даже семейные дела и измены. Смешно. Влепят такому лихачу выговор по партийной линии, и еще пригрозят исключением из рядов славной коммунистической. Смотришь, в семью вернулся. За ум взялся. А уж об оборотнях в погонах, предательстве и речи не поднималось. Не было этого, единичные случаи по стране. Несмываемый позор на коллективе. А сейчас что? Что сейчас? Как то живем, существуем, плывем в общем потоке воровства и коррупции. Когда люди начали бояться людей в форме? Когда пришли те, которых собственно никто особенно не просил. Похоронные команды поселились в Кремле. Народ захотел перемен. Пьяный кандидат-президент упал с моста, но привез из-за рубежа сумку одноразовых шприцов. А народ хотел перемен. Он не первый и наверно не последний. Так приходят все… издают декреты о земле, а потом ее забирают и прихватывают попутно все, что есть во дворе. Возвращают крепостное право и заставляют работать за палочки, а за собранные колоски на твоей земле и твоих предков… тюрьма. Вы же хотели перемен. А кто решил, что они будут в лучшую сторону, вам только туманно пообещали.

Великая демократизация обернулась великой клоакой. Куда делось все что имели, потеряли страну, а главное в душе пустота. Флюгер болтает. Эти пацаны, что приходят, … сколько из них будет нормальных. А что значит нормальный? Сейчас нормальный, тот, кто в системе. Те, кто пришли наверх, молча стали проповедовать принцип пока нас не выгонят, мы должны успеть. Все хотят успеть. Отбросили нормы приличий. Вертикаль власти согласилась с негласными законами. Какие там законы. Понятия. Живем давно уж по понятиям. Бандитское слово. Точное. Чем выше сидишь, тем крепче рука и больше в нее входит. И не выходит. Остается в ней.

Наконец долгожданный звонок из прокуратуры, вывел его из напряженного ожидания. Киданов выполнял свои обещания.

– На счет часа не ручаюсь, но сорок минут могу обещать. Поторопитесь, – глухо прошипела трубка такие нужные слова.

– Спасибо, спасибо, я вам потом доложу, как все прошло.

– Поторопитесь, – опять односложно промолвил Киданов.

Получив отмашку, Родин, быстро посадил племянника и оперативных работников в дежурную машину и они с иллюминацией рванули к зданию областного УВД. Он последовал следом на своей Мазде, стараясь не отставать.

Операция больше походила на захват, когда он с каменным лицом прошел в кабинет Боговского, мимо вскочившей как ужаленной секретарши. Его удостоверение, не произвело на нее особого впечатления. Он коротко бросил, что все согласованно на самом верху, и беспокоиться и звонить ей никуда не рекомендуется. Пока она размышляла, что ей предпринять, в кабинет ввели задержанного племянника. Проинструктированный оперативник отравился присмотреть за секретаршей. Андрей Боговский зашел в кабинет с сияющим лицом, но увидев там следователя, явно растерялся и сник. Родин ничего, не объясняя ему, вышел, неплотно прикрыв внутреннюю дверь. Он встал в проеме между двух дверей. Внешнюю, вторую, дверь он слегка тоже прикрыл, с тем, что бы за его действиями не могла наблюдать любопытная секретарша.

Он знал, что племянник был частым посетителем этого кабинета и ориентировался в нем прекрасно. На столе стояли три телефона. Один из них был городской. Родин приник к внутренней двери и прислушался. Попутно он включил миниатюрный диктофон. Оставленный один в кабинете дяди, племянник около 10 минут не подавал признаков жизни и только потом Олег услышал робкие шаги и стрекот набираемого номера. Послышался быстрый сбивчивый шепот молодого Боговского. Тот, к кому он обращался, был назван только по имени отчеству: «Аркадий Абрамович. Беда!!! Меня поймали на тайнике с оружием. Где дядя? Надо что-то делать!!! Про ваш гараж они еще не пронюхали. Его срочно надо зачистить! Меня надо спасать, иначе я могу не выдержать прессинга со стороны следака. Меня обещают посадить в камеру с самыми отпетыми уголовниками. Что они там со мной сделают, понятно. Там я точно сломаюсь, и жизнь моя будет кончена!!!»

Спустя минуту он позвонил какой-то Оксане: «Оксана ты? Ты одна. …Можешь говорить? Понадежней спрячь сумку, которую я тебе оставил и никому ни под каким видом о ней не проговорись, особенно ментам. Может, маме отнесешь? … Ну, куда хочешь! Я попал, но думается ненадолго. Дядя спасет меня, и все будет как раньше. Только молчи. Я звоню из кабинета дяди, видимо тот уже все знает и предпринял шаги в отношении беспредела борзых следаков. …Всё! …Нет, всё потом… Я сказал потом. Говорить больше не могу. Возьми себе денег из кармана моей куртки. На первое время тебе хватит. Я не прощаюсь! … Давай делай, что я сказал. Поторапливайся!».

Родин подождал еще минут пять. В кабинете установилась гробовая тишина. Тянуть больше, видимо уже не имело смысла. Лимит отпущенного времени кончался. Секретарша, заподозрив неладное, беспокойно ерзала на стуле и все порывалась позвонить или выйти, но оперативник недвусмысленно давал понять, что ей не стоит этого делать. И вообще лучше не соваться не в свое дело. Родин сунул диктофон в карман и зашел в кабинет. Молодой человек, увидев вновь следователя, сжался на стуле как от удара. Он явно ждал не его, ждал момента кинуться в объятья всемогущего дяди, а тут такой облом. И кошмар его не собирался благополучно исчезнуть как дурной сон.

Передав задержанного оперативнику, он дал команду отвезти его вновь в райотдел и определить в свой кабинет, а сам быстро отдал необходимые указания по поводу звонков и срочным выездам по адресам, на которые звонил племянник.

Язвительно и с милой наивной улыбкой Родин попрощался с ничего не понимающей секретаршей, и переведя дух направился следом. Предстоял самый ответственный момент, новый допрос Андрея Боговского с учетом изменившихся обстоятельств.

Дорога заняла много времени из-за аварии в тоннеле под мостом на Иподромской. Симпатичная девушка на Витце, не справившись с управлением, зацепила опору поддерживающую мост, машину развернуло, и в нее въехала Ниссан-Цифиро. Молодая хозяйка безутешно плакала за рулем. Ее было по-человечески жаль, хотя он страшно не любил этих свиристелок-недоучек, что массово штамповали местные автошколы в огромном количестве последнее время. Все водители, выстроившись воронкой, проскакивали в узкую щель, оставшуюся на дороге. Потеряв не менее получаса он наконец добрался до родных пенатов. Даже перекусить было некогда, хотя желудок упрямо урчал. Дежурный сержант четко отрапортовал, что задержанный доставлен и ожидает в камере предварительного содержания.

– Так! Доставь его мне. А сам постой у двери, что бы нам никто не помешал.

– Слушаюсь.

Спустя минуту ввели Андрея Боговского. Он выглядел неважно. Бледное лицо стало совсем белым, без единой кровинки. Глаза провалились, нос заострился. Одну щеку периодически трогал нервный тик, и он придерживал ее рукой.

– Садись,…садись… или присаживайся, как тебе лучше будет… впрочем, это уже все равно для тебя, – жестко и нелицеприятно промолвил Родин, с еле скрываемым отвращением посматривая на жалкую фигуру задержанного.

Племянник трясущимися руками придвинул к себе стул, сел на самый краешек, так что почти весь стул остался свободным.

– Продолжим наш разговор? – твердо сказал Родин, – запирательства закончились, я думаю.

Боговский низко опустил голову, сложил руки между колен и молчал, напряженно рассматривая что-то на полу.

Перемотав пленку, Олег включил запись. Молодой человек аж затрясся, поняв, что натворил непоправимое.

– Слушай слушай! Это тебе полезно будет, – увещевал менторским тоном Родин, – ну а теперь предлагаю тебе раскаяться рассказать как было. Помочь следствию. Чистосердечное раскаяние обязательно будет учтено и для послаблений твоего дальнейшего содержания в следственном изоляторе, и конечно в суде. Ну а на счет помощи от своего дяди можешь выбросить эту мысль из головы. Я уже отдал распоряжение и Льва Абрамовича скоро доставят, и будут допрашивать в соседнем кабинете. Правда, это будет делать другой следователь. Поверь, вопрос об отстранении его от должности почти решенный и не займет много времени. Вы обычные преступники и к этой мысли нужно привыкать хочешь ты этого или не хочешь. Не думаю, что он будет запираться. Всю вину постарается свалить на тебя. Так, что если не желаешь, стать козлом отпущения говори все как на духу.

Конечно, это была ложь. Конечно, он редко прибегал к этому, но тут был исключительный случай. Чего не сделаешь, что бы правосудие восторжествовало. На карту была поставлена его репутация, а может и вся дальнейшая жизнь. Цель оправдывает средства. Впрочем, его уже не надо было обрабатывать. Он и так совершенно раскис.

Молодой человек заговорил, быстро глотая окончания слов. Он рассказал, что организовал продажу оружия Аркадий Абрамович, родной брат Боговского. Основная часть оружия находится в подвале его гаража. Там есть помимо китайских пистолетов и автоматы, похищенные при содействии одного прапорщика с Белянского полигона. Фамилию прапорщика он не знал. Олеся его девушка. В сумке у нее находилась большая партия героина, которой рассчитались за поставку партии оружия кемеровские бандиты в прошлом месяце. Героином они прежде не занимались и партия зависла, так как слить ее за приемлемую цену быстро не удалось.

В самый разгар беседы, в коридоре послышались крики и шум. Пока Родин прислушивался к тому, что происходит в стенах родного отдела, в кабинет грубо оттолкнув, охраняющего вход сержанта, совершенно неожиданно ворвался взбешенный донельзя Лев Абрамович Боговский. Увидев униженного, лепечущего в страдальческой позе племянника, он ни слова не говоря трахнул по столу так, что треснуло мелкими лучами стекло. Его взгляд, устремленный на племянника, был страшен, а жесты настолько красноречивы, что племянник вообще вжался в стул, поняв, что его в который раз провели. Скрипя зубами Боговский обратил свой взгляд к Родину:

– Капитан! Кто разрешил врываться в мой кабинет в мое отсутствие и допрашивать там задержанного!!!…!!!…!!!

– Лев Абрамович, напротив, – отчеканил давно приготовленную фразу Родин, – я, зная, что это ваш племянник привел его к вам и думал, что вы сможете поговорить с ним по-отечески. Но вас в тот момент не оказалось на месте. Ни одного вопроса, а тем более допроса в вашем кабинете задержанному я не задал и бесполезно прождав, решил вернуться в свой кабинет, где веду допрос в соответствии с данными мне полномочиями. Ведь так было? – обратился он к притихшему племяннику. Тот обреченно кивнул.

– Подлец!!!…!!!… Подлец!!! Каков подлец!!! – Бросил он на последок, и было не понятно к кому относились его слова к племяннику или Родину. Впрочем, это было уже не важно. Главное чего добивался Боговский, все же ему удалось достичь. Он смог заткнуть племянника и заткнуть, похоже, навсегда. Во всяком случае, главного, что хотел услышать Родин, – о причастности самого Боговского к торговле оружием племянник так и не успел поведать. Олег был очень расстроен, что не спросил об этом с самого начала. Теперь уже поезд ушел, и стоило заботиться о незамедлительных действиях оперативных работников по задержанию брата Боговского, девушки молодого человека и соответствующих обысках в квартирах и гараже. Впрочем, оперативники уже были в пути. Необходимо было только уточнить предварительные распоряжения, которые он отдал сразу при выходе из кабинета Боговского.

Племянник замолчал. Доставленный спустя пару часов Аркадий Абрамович – младший брат Боговского – тоже не отличался многословием.

Родин пошатываясь от усталости, приехал домой к одиннадцати вечера. Светлана встретила заботливо:

– Устал?

– Не спрашивай. Чуть живой.

– Ужин на плите. Накладывать?

– Есть не буду. Помыться и спать.

– Придумал тоже. Бросай эту работу к черту.

– И ты меня бросишь. Зачем я тебе без денег? Ты же знаешь, что я больше толком ничего не умею.

– Проживем… Давай маленько положу.

– Нет! Спать. Перенервничал. Отдохнуть надо.

– Ладно! Хоть встанешь, перекуси. Сыщик. Ноги протянешь со своей работой.

Утром следующего дня, его вызвал Клименко.

– У меня телефон разрывается. Герой! Осиное гнездо в родных стенах МВД обнаружил. Все интересуются подробностями, с минуты на минуту наверно и генерал Васькин отчет потребует.

Родин, стараясь не упустить ключевых моментов, поведал историю взятия двух Боговских, дяди Вани и обнаружения склада с оружием.

– Нажил ты себе врага! А через тебя и я пострадаю.

– Живы будем, не помрем, – весело, но немного неестественно, отрапортовал Родин.

– Д-да-а-а! А позор на все областное управление. Всех в г-вно посадил.

– Это не я!

– Ну расковырял. Я его немного знаю. Ходить тебе в капитанах всю жизнь, если Льва Абрамовича не снимут.

– Что товарищ подполковник, думаете, оставят после такого?

– Трудно сказать. Прямых улик нет. Неисповедимы пути господни.

– Следствие еще в полном разгаре…

– То ты расследовал скрытно. Никто не противодействовал тебе. А тут сам понимаешь. Бандиты, а особенно Боговский, сидеть, сложа руки, не будут.

– А ваша позиция?

– На меня сильно не рассчитывай,…но палки в колеса тоже ставить не буду. Следователь лицо процессуально независимое, – он подошел, глянул в окно, потер затылок, – по идее тебе бы охрану, но сам понимаешь отпуска. Людей раз-два и обчелся. Ты как!?

– Посмотрю. Обращусь если что.

– Будь осторожней. Машину свою поставь на прикол. С работы на работу тебя будет мой водитель возить. Договорились?

– Спасибо.

– Все что могу. Ну, заварил ты кашу капитан. Хлебнем мы геморроя. Не забывай и о тех отморозках, что убили курсанта. А то вижу, ты увлекся начальство ниспровергать. Вчера прокуратура тобой настойчиво интересовалась. Что ты им понадобился?

– По этому же делу, – уклончиво ответил Родин.

– Знаменитость местного разлива. Иди уж не маячь. Вызову если понадобишься. Работай.

«Вот всегда так, уже не первый раз, – подумал Олег, – и дело сделай, и еще никого не затронь, никому на ногу не наступи. То бордели крышуют, то выпуск подпольной водки, а Родин виноват! Фиг вам! На двух стульях не усидишь! За свою полковничью звезду трясется. А отрапортует наверно наверху, мама не горюй! Слушал раз. Уши чуть не завяли от вранья. Сам и сам, и под его руководством… только в засаде не сидел. Васькину докладывает: „Мои орлы!“-…а так доброго слова не дождешься… чуть что расковырял!» Выйдя из кабинета Клименко, Родин созвонился с Кидановым, хотел приехать к нему в обед. Прокурор не стал откладывать встречу, попросил приехать безотлагательно. Он хотел даже согласовать это с Клименко, но Родин ответил, что это, ни к чему. Через полчаса он вновь зашел в знакомый кабинет. Киданов в этот раз вышел ему на встречу. Проводил как дорогого гостя. Сели опять напротив. Олег не узнавал его. Это был другой человек. Видимо в прошлый раз, он все же с трудом и не до конца поверил ему. В этой круговерти восхождения к власти, очевидно, приходилось держать уши торчком. Тем более пришел малознакомый следователь из конкурирующей системы МВД, с отдельными членами которой в последнее время у него было столько трений и разногласий. Киданов слушал с большим вниманием, постоянно одобряюще кивал, как бы соглашаясь, с тем что он говорил и в процессе беседы делал быстрые пометки.

Родин довольно подробно описал вчерашний день. Поблагодарил за помощь, посетовал на то, что не смог, то есть не успел додавить племянника и получить изобличающие показания на старшего Боговского.

– Жаль! Печально! – промолвил с нотками разочарования Киданов.

– Боговский не лыком шит, сразу сообразил. Примчался как ужаленный.

– Это правда. Хитер. Старый лис.

Я постараюсь еще покопать.

– Ну что удачи. Рад, что у вас все равно многое получилось капитан. Считайте что я ваш должник теперь. Держите меня в курсе расследования. Со своей стороны я вам тоже помогу кое в чем. Задействую каналы, такое пятно нам надо выкорчевывать из своих рядов, как вы считаете?

– Хорошо бы. А то сейчас начнут бить по рукам.

– Возьму часть удара на себя.

Вернувшись в отдел Родин принялся за дядю Ваню, которого привезли еще час назад из следственного изолятора. Худой невысокий мужчина, еще не совсем старик, но с бородой и лысиной на голове, он производил жалкое впечатление. Одна ночь в изоляторе на казенных нарах видать здорово сломила его.

– Фамилия, имя, отчество…

Все как всегда. А он вздрогнул, как будто его ударили плеткой. «Все как всегда для меня! – отметил для себя Олег, – Для меня рутина, а человек попадает в эти стены впервые!» Отвечал банщик глухо, торопливо и немного подобострастно.

– Иванов Иван Иванович!

– О как! Самый русский на свете человек!

«Русский Ваня! – подумал Олег, – Влип. Знает, конечно, не очень много». Но в свете того, что Боговские молчали, от этого человека в данное время зависело очень многое.

Первые минуты он пробовал юлить.

– Случайно оказались пистолеты, – пытался убедить следователя дядя Ваня, -Подкинули.

– Увидел, испугался? – поддразнил и предвосхитил его слова, Родин.

– Точно. Испугался и побежал выкинуть их избавиться, а тут ваши меня и повязали.

– И все?

– А что еще?

– А это!

Родин достал снимки с последней продажи. На них лица томских бандитов и он с подобострастной улыбкой у них за спиной.

– Что их взяли… они на меня ссылаются,… вы им верите…?

– Хорош запираться Иванов. А кто снимал не подумал. Ты у нас уже давно в разработке.

– Давно? – обреченно переспросил банщик.

– А вот эта личность тебе знакома?

Олег показал фотографии племянника. Он как от разряда тока, отшатнулся:

– Я все скажу. Это он и есть, кто втянул меня в это дело.

– Пропуск в УВД тоже его рук дело?

– Да!

Дальше допрос пошел в быстром темпе. Дядя Ваня рассказывал все что знал. Плохо, то что знал он не так уж много.

Родин писал, уточнял, переспрашивал: «Сколько было эпизодов продажи, числа, время… не помните… хотя бы приблизительно. Опишите внешность покупателей. Машины марки, цвет, характерные признаки в одежде, разговоре. Все важно. В этом деле не бывает мелочей». Дядя Ваня рассказывал, сбивался, тер ладошкой свою лысую голову, уточнял, вспоминал подробности.

– Так! Теперь сосредоточьтесь. Меня интересуют бойцы Хрома. Вы их знаете?

– Могу только предполагать. Они сами понимаете, не представлялись.

– На чем основаны ваши предположения?

– Местные. В баню пару раз с Хромом захаживали. И в его машине двоих видел.

– Опишите? Или подождите. Вот эти? – Родин достал четыре фотографии задержанных.

– Да точно. Я узнал их. Это они.

– Еще были местные?

– Были, если не ошибаюсь, но не Хромовские, это точно… Блатные, расписные, с распальцовкой. Одного хорошо запомнил. … Который поменьше все пританцовывал. И как бы шутя так, пальцем как ножом, в живот намеривался ткнуть. Ткнет и хохочет. Типа на испуг брал. Реакцию проверял. Передних зубов нет. Волос на голове тоже как у меня. Коленка голая. Видать только откинулись. Очень неприятные типы.

– Кто такие, откуда?

– Вы же понимаете. Я только продавец. Андрей позвонил, предупредил. Мое дело товар отдать и деньги забрать. Тех кто интересуется здесь не любят.

– Вам нужно будет потом пройти с нашим сотрудником и составить их фотороботы. Договорились?

– Попробую, но того второго я плохо запомнил, только этого как сейчас вижу. Рожа наглая. Только я вышел в коридор осмотреться, что бы их проводить, он приподнялся, повис на полке, проверял, что я храню там. Привычка. Ворюга, чувствуется по всему. Закоренелый, прихватить, что плохо лежит. Да я на нее раз год что положу и то случайно. Через лестницу там дыра, утащат, если что ценное.

– Так стоп! Погодите Иванов. Приподнялся, повис на полке, говорите?

– Ну да?

– Покажите как. Без перчаток был?

– Обыкновенно, вот так, – Дядя Ваня встав со стула показал, – Лето. Откуда перчатки.

– А возможно, там его пальчики пропечатались?!!! И еще живые?

– Да! Место не обитаемое, он туда сдуру полез.

– Так! Так! Необходимо выехать в вашу каморку. Соскучились?

– Не успел.

– Хорошо бы наши обыск делали, не затерли, а то, обычно как слоны… у нас там опечатано до окончания следствия… может, что и удастся найти. Чем черт не шутит. А если они только освободились, то их пальчики точно есть в картотеке. Подтянулся, говорите. Восемь пальцев вверху, а два внизу могут быть. Ну, хоть один да остался наверно? А? А нам больше и не надо.

– Остался, наверно, – банщик вяло улыбнулся, – я помню где. Покажу.

– Лысый… наглый… любопытный! – Родин вспомнил черную фигуру матери курсанта, – Подтянулся наверно на высшую меру.

– Что? – не понял дядя Ваня.

– Да это так. Мысли вслух. Не о том речь. Расскажите как лучше об Андрее Боговском. Он называл себя по фамилии?

– Нет никогда. Просто Андрей и все. Как-то он знаком с Хромом. Он меня ему рекомендовал.

– Механизм понятен. Этого и стоило ожидать. Это тот человек, который стоит над Андреем. Что Андрей рассказывал о своем боссе? Вы же понимали что не он главный?

– Да! Догадывался. Что он сопляк еще совсем. Только гонору на троих. Такое дело, в одиночку не провернуть. Он мне намекал.

Дядя Ваня подробно пересказал первый разговор, когда Андрей ему предложил заняться продажей оружия.

– Ну, половина милиции в руках? …А кто это? Он говорил, называл по имени, как-то обозначал его?

– Нет.

– Какой-то «родственник» слово звучало? – Родин с надеждой посмотрел на банщика.

– Нет.

– Слово «Дядя!» не произносилось?

– Нет.

– Плохо это! Очень плохо! Разочаровали вы меня Иванов. …Ну ладно на сегодня закончим. Подумайте еще в камере. Как договаривались сегодня фотороботы, а завтра с утра, с ребятами проедете, покажите на месте пальчики. И мы наверно с вами продолжим. Готовьтесь! А вы думайте, вспоминайте получше.

На пятнадцать часов у Родина была вызвана по повестке технический специалист областного УВД Сизикова Ольга. Время пожимало. Она уже сидела в коридоре. В начале она не понимала почему ее вызвали, но когда узнала, в лицо ей бросилась краска и она невнятно стала оправдываться:

– Я пропуск выписывала, но вы, же понимаете не сама по себе.

– А кто?

– Начальство.

– Конкретно? – девушка замялась, замолчала глядя в окно, – но подпись ваша? Вы не отрицаете, не нужно делать графологическую экспертизу.

– Моя.

– По этому пропуску на охраняемую территорию проникал периодически преступник. Вы наверно уже слышали о том, что обнаружили у вас в гараже?

– Слышала. Все только об этом и говорят в управлении.

– Вот! Вот! А вы соучастница выходит.

Девушка сильней покраснела, нервно затеребила край кофточки опустив глаза.

– Ничего я не знаю, нашли соучастницу.

– Вы Сизикова наверно плохо понимаете на данном этапе в какую историю вляпались. Ваши игры в кошки мышки могут для вас плохо кончиться. Я ведь могу и прекратить разговор и прямо отсюда направить вас в камеру. Хотите? Там у вас сразу память освежится?!!!

– Меня в камеру? Вы что?!!! За что!!!

– А вы как думали Сизикова! С вами в бирюльки тут играют. Казаки разбойники!

– Она меня уволит!!! Меня уволят!

– Не о том думаете. Вас наверно по любому уволят. Вам бы по статье не пойти девочка моя.

– Федченко Людмила Яковлевна, – чуть слышно пролепетала Сизикова.

– Что Федченко? Говорите ясней и громче!

– Федченко Людмила Яковлевна, моя непосредственная начальница дала распоряжение выписать.

– Конечно не оформленное, устное?

– Да. По телефону. А фотографии Андрей Боговский, племянник Льва Абрамовича принес. Но я же ни в чем не виновата. Как я могла не выписать. Начальство распорядилось.

– Вот вы ее защищали. А я уверен на 99, 9 процентов, что ваша Федченко, завтра откажется, что давала такое распоряжение… как вы думаете? – девушка пожала плечами, – придется делать очную ставку. За место она боится!!! Голова то должна быть на плечах. И часто вы так выписывали?