Текст книги "Император. Зарождение"

– И что Диме будет за перехват секретного послания? – единственный из нас, кто мог так близко подобраться к главе округа и получить сведения, сейчас отсутствовал, и ничего хорошего в моем понимании это не означает. Улыбнувшись, Джефферсон покачал головой.

– Обзаведется завидной невестой. Само собой, что его поймали, но он отмазался тем, что якобы хотел просить руку и сердце дочери Майерса и рассчитывал застать главу округа в кабинете, а не найдя его, решил написать письмо. Самая богатая невеста округа станет его женой, и в нашем городе станет одной двадцатилетней свободной уродиной меньше. Послание он смог передать только через Дона, невеста не отпускает его от себя ни на шаг, вдруг сбежит, – посмеялся тот в кулак, вызвав еще большее недоумение на моем лице. Рене, дочь главы округа, действительно отличалась отталкивающей внешностью и парой десятков лишних килограммов. Если ради нашего дела Диме придется терпеть ее всю жизнь, нельзя отказываться и давать задний ход.

– Кстати, о двадцатилетних уродинах, сестра просила передать, что нам снова нужны твои услуги по починке лестницы и дверных петель, – не знаю с чего я вспомнил об этом в таком контексте, ведь Скерли уродиной никогда не была, даже наоборот. Убрав пару осколков от кирпичей с краев карты, Джефферсон принимается осторожно сворачивать ее, предварительно переставив лампу на пол.

– Я успею все сделать, не переживай. Дон встретит нас у дома Майерса и поможет проникнуть в поезд под видом грузчиков. Донесем чемоданы, погрузим и сможем спокойно погулять по вагонам. Все должно пройти хорошо, оденься как можно неприметней, – спокойно отозвался друг, а его взгляд метнулся куда-то мне за спину. Обернувшись, я всего на секунду столкнулся с небесно-голубыми глазами и без лишних слов понял, кто был по ту сторону узенького окна с улицы. Ноги сами понесли меня к лестнице и наверх, но стоило выскочить на улицу, сестры нигде не было. Мимо гостиницы в обе стороны стремительно ходили люди, среди их множества никак не нахожу покрытую платком голову. Выругавшись мысленно о собственной безалаберности, бросаю взгляд на часы и недовольно причмокиваю. До начала смены остаются считанные минуты. Дверь гостиницы снова скрипит, и рядом останавливается Джефф.

– Что бы она не смогла разглядеть, мы можем сказать что угодно, сомневаюсь, что она нас слышала, – пытается успокоить меня друг, но в отличие от него, я прекрасно знаю сестру. Если она что-то унюхала, то теперь не остановится, пока не докопается до правды. Соврать практически невозможно, я никогда не встречал настолько проницательного человека, – если она что спросит, скажем: обсуждали проект сноса гостиницы и строительства дома. Я попросил тебя высказать мнение, ничего особенного. Все будет хорошо. Встречаемся завтра вечером у здания администрации, – похлопав меня по плечу, он засунул руки в карманы брюк и влился в поток людей. Дон лишь кивнул и направился в противоположную сторону. Меня же ждала работа в соседнем здании. На протяжении смены никак не мог успокоиться, внутренний голос подсказывал, ничем хорошим это не кончится.

Глава 2. Скарлатина

Сбежать от брата всегда было просто, особенно учитывая низкий рост и умение маневрировать в толпе. Удерживая платок, лишь бы не слетел с головы и не выдал меня, стремительно удаляюсь от гостиницы. Главное в этом деле, не оборачиваться, ни в коем случае, а значит не привлекать внимания и скрыться из поля зрения. Волчица приняла бегство за игру и сновала между людьми на несколько метров впереди, а значит, он и ее не заметит. В последнее время собака стала лучшим другом и спутником, не представляю, что бы без нее делала.

Найдя в погребе мамин обед, решила отнести его сама, а по дороге отругать брата, ведь он обещал это сделать. На работе Мина не оказалось и меня привлек едва различимый огонек в одном из нижних окон гостиницы. Что бы там не происходило, какое-то время не могла оторвать глаз, всматриваясь в глубь подвала через небольшую щель между досками и немытое в течении нескольких годов стекло. То, как испугался брат, встретившись со мной взглядом рассказало больше увиденного. Я не должна была знать об этой встрече, и теперь жутко хочу понять почему. Наверно, не заметь он моего присутствия, и не выразив испуг в выражении лица, я бы и не придала значения. Ну встретился Минингит с другом в его гостинице, вернее том, что от нее осталось, что в этом такого? Но то, как он посмотрел, особенно когда понял, кто по ту сторону стекла, говорило о многом.

Вернувшись домой, стремительно переодеваюсь и привожу себя в порядок. Волчица нагло запрыгнула на кровать и улеглась там, не догадываясь, что времени на отдых почти нет. Скоро идти в школу, а после пробежки по городу прическа растрепалась, пряди волос торчали по обе стороны лица, сразу обращая на себя внимание из-за цвета. С самого детства на нас с матерью постоянно оборачивались прохожие, встречали восхищением и комплиментами. Сперва я не понимала, к чему такое внимание, но мать позже объяснила, в нашем городе натуральных блондинок всего пять, среди которых мы с ней. Пусть такое объяснение вполне логично, но до сих пор не понимаю, какая людям разница, какого цвета у кого волосы? К чему придавать этому столько значения?

Осмотрев отражение в зеркале и проверив рисунок на лице, подхватываю рюкзак и хлопаю себя ладонью по бедру, подзывая собаку. Нехотя спустившись с кровати, Волчица вытянула передние лапы вперед и прогнулась спиной, затем выпрямилась и зевнула.

– Идем, мне пора на работу, – потрепав ее за ухом, спускаюсь по лестнице и выхожу на улицу, придерживая дверь для собаки. Наш дом находится на другом краю территории, и по пути на работу приходится пересекать стадион с покосившимися воротами, столбом с каким-то кольцом и прочим спортивным инвентарем. Уроки физкультуры давно отменили, последний учитель уволился и уехал на заработки в столицу, где больше возможностей и есть куда расти из школьного преподавателя. Попытки заменить его успехом не увенчались, да и учитывая образ жизни многих жителей города, в этих уроках нет нужды. Зато для Волчицы здесь настоящее раздолье. Пока я сижу за столом в классе и слежу за детьми, в ее полном распоряжении вся территория школы, за кирпичной стеной.

В мои трудовые обязанности входит следить за оставшимися до вечера детьми, помогать им с домашним заданием, и всячески развлекать. Не все родители могут следить за ребенком днем или взять на работу. Не скажу, что люблю должность няньки, но иного пути у подобной мне девушки точно нет. Когда только окончила школу, мама всячески пыталась заставить научиться шить, готовить или хотя бы тщательно убираться, чтобы я могла найти работу и мужа. В наше время, если девушка не вышла замуж через год после восемнадцатого дня рождения, значит с ней что-то не так. И само собой, в первую очередь она обязана вести домашнее хозяйство, и всем кажется логичным, что раз никто не предложил руку и сердце, то значит она ничего не умеет. Никому и в голову никогда не приходила мысль, что девушка может просто не хотеть выходить замуж, и дело вовсе не в ее навыках. Когда же вопрос о том, чем буду зарабатывать на жизнь встал слишком остро, начала умолять отца нанять меня, кем угодно, лишь бы избавиться от ненавистных напутствий и лекций со стороны матери. Еще четыре года назад нынешняя должность была очень актуальна и востребована, но с каждой четвертью, все больше детей заставляют устраиваться на работу после уроков или помогать по дому самостоятельно. Само собой, у них не остается времени на вечерние занятия. Скоро отцу могут дать задачу сократить незначительный персонал, что буду делать в таком случае, не имею представления.

Сегодня я сидела с шестью детьми, четыре мальчика и две девочки, все практически одного возраста, первый или второй класс. Почти весь день и большую часть вечера, помогая им с уроками и проверяя полученные знания, размышляла над увиденным выражением лица брата и причинах, почему они с Джефферсоном встречались в подвале. Что могло побудить их полезть туда посреди дня, когда поговорить можно где угодно? Скорее всего, зря забиваю себе голову, и за всем этим нет ничего таинственного или странного, но почему Мин так испугался при виде меня?

– Скарлатина, почитайте нам, пожалуйста, – тоненький голосок отвлек от тяжелых дум и заставил обратить внимание на смешную, миниатюрную девчушку с двумя косичками черного цвета. Она сидела за партой и болтала ногами в воздухе, не доставая ими до пола. Карие глаза блестели в свете настольной лампы. Двое мальчишек за соседним столом запротестовали. Один из них вырвал лист из тетради, смяв его в комок, кинул в девочку, но она нагнулась и снаряд почти бесшумно рухнул на пол.

– Как тебе не стыдно, джентльмены так себя не ведут, – погрозив ему пальцем, качаю головой, встаю из-за стола и иду к шкафу, выбрать рассказ для их возраста. Все имевшиеся у нас книги старые, потрепанные, с пожелтевшими страницами. Их жертвовали школе родители, бывшие ученики, да все, кому не жалко, а учитывая, что в городе сейчас мало людей, находивших время на чтение, желающих оказалось достаточно. После войны новых книг толком не выпускают, хороших авторов современников можно по пальцам пересчитать, да и стоят произведения, как мой ежемесячный заработок.

– А я и не джентльмен, и не хочу им быть, – недовольно пробубнил мальчик, показав язык обернувшейся на него жертве. Приглядевшись к нему, вспоминаю имя, Карл, живет на другом конце города и один не может сам добраться до дома после уроков, оттого остается здесь и ждет, пока родители не заберут вечером. Он старше остальных присутствующих, сальные черные волосы, желтые зубы, грязь под ногтями. Как бы учителя не боролись с его внешним видом, все их попытки привить и научить правилам гигиены заранее обречены на провал.

– Еще бы, куда тебе. Джентльменами только богатые бывают, – усмехнулся другой мальчик, что сидел в соседнем ряду один, и аккуратно пытался выводить крючочки в тетради. Получалось на самом деле не очень, но то, с каким усердием и серьезным выражением лица он это делал, заслуживало всякой похвалы.

– Ерунда все это, мама говорит, что любой может стать джентльменом, если захочет и будет правильно себя вести, – невозмутимо отвечает Карл, готовя очередной снаряд, но целясь уже не в девочку, а в нового обидчика. Увернувшись от скомканного листа бумаги, тот нахмурился из-за криво получившегося крючочка в тетради, но так и не посмотрел на задиру.

– Карл, перестань кидаться, собери это все, – отдаю приказ, придав голосу властный тон и отрицательно качаю головой. Книги, которые находятся в шкафу, не подходят детям их возраста, я не думаю, что они поймут смысл прочитанного и будут слушать. Тут в основном классики двадцатого и двадцать первого века, изредка встречается Толстой и Шолохов, мы их читали на последних годах обучения. Как сейчас помню, собирались компаниями по пять, десять человек и по очереди читали вслух одну книгу на всех. Только мне, как дочке директора, разрешалось брать ее домой, где могла спокойно наслаждаться романом в одиночестве. Бормоча что-то себе под нос, задира вылазит из-за парты и идет собирать два комка бумаги под смех соседа.

– Джентльменами могут быть только люди, благородного происхождения, а не такие, как ты, что бы ни говорила твоя мама, – отложив ручку, собеседник Карла начинал злиться, а я никак не могла вспомнить его имя. Судя по разложенным тетрадкам и учебнику он только из первого класса, их еще не успела всех запомнить. Аккуратно уложенные волосы, опрятная одежда, ни одной заплатки. Скорее всего, из состоятельной части города, детей там не много, но имя буквально вертелось на языке, но не приходило в голову. Ведь знала же, определенно знала.

– Неправда, у нас дома даже книжка есть про это, но мне все равно незачем им быть, мама говорит, это глупо и никому не нужно, – подняв второй снаряд с пола, Карл со всей силы швырнул его и в этот раз попал прямо в лоб. Сорвавшись с места, мальчик не стал терпеть подобного и набросился на него с кулаками, заставив меня закатить глаза и вмешаться в драку. Расцепив их и встав посередине, обреченно качаю головой. Рассказать мальчишкам о том, что драться нехорошо, и любой конфликт лучше решить миром и словами, родители не потрудились. Придется исполнить роль учителя, которую приходится здесь играть.

– Вы оба по-своему правы, но и в то же время ошибаетесь. Вместо того, чтобы махать кулаками, важно выяснить и понять позиции друг друга и только тогда делать выводы. Сравнить и определить истину. Займите места, и я объясню вам в чем здесь дело, – показав друг другу языки и по детски забавно насупившись, оба виновника вернулись за парты, сложили руки и уставились на меня. Сглотнув ком в горле, замечаю взгляды других детей, внимательно ожидающих рассказа. Девочка даже засунула палец в рот и чуть отогнула им губу, ее любопытные глазки время от времени моргали, но не отводились. Надеюсь их родители не убьют меня за подобную тему в их возрасте, – Изначально слово «Джентльмен» означало мужчину благородного происхождения, как ты и сказал, это действительно было так. Однако позже, менялись эпохи и представления о ранних названиях. В результате так стали называть просто образованного и воспитанного мужчину. Каждая эпоха приносит в нашу жизнь что-то новое, меняет представления о знакомых вещах, определениях, так же и со значением данного термина. Сейчас, чтобы так называться, главное правильно себя вести, и если ты богат, то не обязательно джентльмен, как было почти всегда раньше, – внутренний голос подсказывал, что столь юные особы еще не поймут смысла, который я пытаюсь до них донести, – так, а теперь все вернулись к урокам, когда закончите, может быть, что-нибудь вам почитаю, – хлопнув в ладоши, наблюдаю за тем, как дети смиренно взялись, кто за ручки, кто за карандаши и вернулись к тетрадкам.

До чтения мы так и не добрались, постепенно за каждым из детей начали приходить родители, пока мы не остались с Карлом в гордом одиночестве. Закончив с уроками и не найдя полезного занятия, он пересел к окну, сложил руки на подоконнике и положил на них подбородок. Из-за включенного света в стекле отчетливо рассматривалось отражение комнаты, а вид спортивной площадки тонул во мраке. Часы показывали половину восьмого вечера, когда в кабинет заглянула женщина и окинув помещение взглядом, остановила его на одиноком мальчике. Рассматривая ее, сразу обращаю внимание на опрятно заплетенную косу, она полукругом уложена на голове. Уставшее, обветренное лицо с потрескавшимися губами и облезлым носом. Видимо, много работает на открытой местности. Неопрятная, но чистая одежда, местами слишком застиранная. Назвав сына по имени, она протягивает руку, подзывая его к себе, даже не поздоровавшись со мной, что обычно делали все родители. Оторвавшись от окна, Карл подхватил заранее собранный рюкзак.

– До свидания. Удачного вам пути, – так и не успев поздороваться, решаю хотя бы как следует попрощаться, но женщина никак не реагирует, словно меня здесь вообще нет.

– До свидания, – проговорил мальчик, проходя мимо и скрываясь за дверью. Теперь становилось понятно, почему он считает, что не должен быть джентльменом, манеры матери оставляют желать лучшего, ну хоть сам Карл не безнадежен. Может подрастет и одумается. Откинув мысли о нем, собираю вещи и покидаю класс. Школа опустела давно, проверив каждое помещение, выхожу на крыльцо и закрываю парадные двери. Вдали виднеется свет из окон нашего дома на другом краю территории, но мой путь сейчас лежит не туда. Волчицы нигде не видно, но когда позову, тут же покажется на глаза. До восьми часов остаются считанные минуты, и я торопливо включаю ручной фонарик и, освещая им утоптанную тропинку, смело шагаю вперед. Здесь, а закутке, между забором, остатком сетчатого ограждения бывшего футбольного поля и зданием, расположились столы со скамейками. Изначально они предназначались для уроков на открытом воздухе, но сейчас не используются. Трава вокруг них почти по колено, рабочие даже не утруждаются скосить ее в этом месте. Среди преподавателей остались истинные патриоты профессии, а в преклонном возрасте им трудно за перемену добраться сюда. Временами отец выводит учеников, но даже он делает это каждый год все реже. Да и погода стала портиться слишком рано, в октябре становится холодно для уроков на улице, как и в апреле. Благо, сейчас начало сентября.

Добравшись до ближайшего стола, сажусь на него, забравшись ногами на скамейку. Тут отличный обзор единственной протоптанной тропы, освещаемой главным фонарем у крыльца. Если кто появится на ней, я увижу первой, меня же практически невозможно рассмотреть в стоявшей темноте. С других сторон площадку окружает стена и здание школы, любопытным наблюдателям взяться неоткуда. Именно из-за расположения место стало единственным свидетелем моей личной жизни. Выключив фонарик и отложив его в сторону, скидываю рюкзак с вещами и опираюсь на вытянутые позади спины руки. Прислушиваясь к звукам вокруг, непроизвольно улыбаюсь. Шарканье лап Волчицы по гравию бывшего поля утопает в доносящихся из-за стены сигналах последних трамваев, стуке колес, велосипедных звонках. Где-то недалеко квакают лягушки, что неудивительно, когда-то до войны, здесь было одно сплошное болото.

Люблю так сидеть, любоваться ночным небом, усеянном мелкими светящимися звездочками, послушать звуки, кажущиеся одновременно близкими и далекими. В этом есть что-то волшебное и необычное. Мало кто из людей, с которыми приходилось общаться, находит подобное занятие захватывающим, а большинство считает, скорее, неадекватным. Ведь вместо потраченного на любование небом времени можно столько дел переделать: и полы помыть, и постирать. Глупые люди не понимают, что жизнь дается всего раз, и нужно получить от нее максимум, а не угробить так, как делают они.

– Скер, – оторвавшись от рассматривания звезд, опускаю взгляд на стоявшего в паре шагов от меня парня. Так увлеклась небом, что не заметила его приближения, но это не беда, ведь именно ради него я здесь. Джефферсон неуверенно подошел ближе, забрался на скамейку и сел почти так же. Даже без света, отчетливо вижу короткие черные волосы, едва достающие до ушей. Сцепив руки, он выглядит серьезнее обычного, и я очень надеюсь, что он не начнет разговор на ненавистную мне тему. Волчица появилась из темноты еще неожиданнее его, виляя хвостом, принялась тыкаться мордой в гостя, выпрашивая ласковых прикосновений. Мысленно поблагодарив собаку за молчание, наблюдаю за трогательной картиной, – Когда-нибудь Мин поймет, что в доме больше нечего ремонтировать или спросит у вашей матери, – укоризненно заметил парень, чуть склонив голову, но при этом не отрывая от меня глаз. Пальцы Джеффа впились в шерсть Волчицы, теребя ее за ушами и за шею, пока той не надоело, и собака не улеглась под скамейкой.

– Придумаем другой сигнал. Или составим график. Не вижу в этом проблемы, – мы не раз обсуждали, как сможем договариваться о встречах и где проводить их, пока не нашли это место. Единственный человек, который должен был нас на самом деле связывать – мой брат, и передача тайных посланий через него первое время напоминала шпионскую игру, но постепенно надоедала и становилась все подозрительней.

– Скер, все стало бы куда проще, прими ты предложение. Мне уже не двадцать лет и прятаться по закоулкам по ночам довольно утомительно, – обычно он начинал этот разговор минут через десять после начала встречи, сегодня впервые начал сразу. Закрыв глаза, качаю головой и выпрямляюсь. Джефферсон возглавлял и заканчивал короткий список тех парней в городе, за которых я могла бы выйти замуж, если бы хотела. Как только мне исполнилось восемнадцать, он в тот же день признался в чувствах и сделал предложение. Получив отказ, каким-то образом уговорил меня стать его девушкой, и вот уже два года тайком от всех, мы проводим несколько вечеров в неделю вместе. Не знаю, на сколько еще ему хватит таких исключительно платонических отношений, но меня пока все устраивает, и становиться женой я не тороплюсь. У нас довольно большая разница в возрасте, да и Джефф успел побывать в роли мужа и будущего отца, но его предыдущая избранница скончалась при родах вместе с ребенком. Мне тогда было еще одиннадцать, и я не совсем понимала смысл ходивших в семье слухов обо всем этом. Сейчас же, в глубине души понимаю, что после такой трагедии он долго отходил и каким-то образом нашел в себе силы попробовать снова создать семью. Но ошибся с девушкой, в которую по несчастью влюбился. Несомненно во всем виноваты проклятые волосы и лицо, так всеми восхваляемое, ведь будучи другом брата, Джефф часто видел меня без раскраски.

– Давай так : я обещаю подумать, если расскажешь, что вы делали в подвале гостиницы с моим братом, – воспоминания сегодняшнего утра накатили неожиданно. Пусть я не собиралась принимать предложение, но ему-то не обязательно знать. Вздохнув, он нежно взял мою ладонь в свою и погладил. Прикосновение шероховатых пальцев, местами покрытых мозолями, с запахом шерсти Волчицы вызвало желание поежиться и отдернуть руку. Удержавшись и натянув улыбку, всматриваюсь в глаза Джефферсона, пытаясь рассмотреть их цвет, но из-за темноты они выглядели черными.

– Я же тебя знаю, ты не примешь столь важное решение в своей жизни в обмен на рассказ о наших с Мином делах. Я люблю тебя, но и ты должна понять меня, отношения – это не монолог одного из участников, а игра в команде, – я успевала только поражаться тому, где парень мог набраться подобных фраз. Не в первый раз он пытается внушить мне нечто подобное. Признаюсь: отлично понимаю и ситуацию, в которой оказались по моей воле, и то, чем все это может грозить. Если же Джеффу так не терпится, то пусть найдет кого посговорчивей, раз не может ждать, пока я наконец пойму, что хочу выйти замуж. Возможно, он бы так не настаивал, будь между нами что-то больше платонических отношений. Но по закону, если девушка вступила в интимную связь до брака, и об этом стало известно, ее отправляют в ссылку туда, где единственный способ выжить – стать проституткой. Тех же, кто осмеливается потерять честь до восемнадцати, казнят без права на помилование. Таких случаев у нас в городе и без того много, но люди умеют хранить секреты.

– Я тебе еще два года назад сказала, что пока я не ставлю перед собой цель выйти замуж. Для начала я хочу найти свою цель в этой жизни и попробовать прийти к ней. Не хочу всю жизнь провести в одном городе, так и не увидев ничего дальше столба с его названием и забора вокруг, – не скажу, что это основная цель, но пока примерная. Часть зарплаты всегда откладываю, и надеюсь, в ближайший год набрать денег на билет на поезд. Пусть хоть до соседнего крупного города. Увидеть своими глазами столицу я и не мечтала, билет туда стоит как месячный заработок всей нашей семьи, и это только в одну сторону. Мой же доход считается самым маленьким среди остальных родственников. Поднеся зажатую в руках ладонь к губам, Джефф поцеловал каждый пальчик и натянуто улыбнулся.

– А если я пообещаю отпустить тебя, когда это время придет? Или даже поехать с тобой, если хватит денег? Скер, просто скажи:" Да",– это не будет значить, что прям завтра я потащу тебя в управу. Дай мне шанс,– за проведенное в темноте время глаза успели привыкнуть, и я отчетливо видела умоляющее выражение лица собеседника. Таким жалостливым оно еще никогда не было. Складывалось впечатление, что для Джеффа сейчас вопрос стоит особо остро, что вернуло меня к мыслям об их встрече с братом в подвале.

– Ты, Минингит и подвал. Правду, – если все это на самом деле не так страшно, как кажется и не важно, тогда почему просто не рассказать в обмен на самое желанное слово из двух букв? Потянувшись, парень спускает ноги на землю, делает это чрезмерно аккуратно, стараясь случайно не наступить на Волчицу. Собака никак не реагирует, лишь дернула задней лапой, продолжая валяться на траве. Выпрямившись, Джефферсон поворачивается ко мне лицом, так и не выпустив руку, и осторожно гладит ладонь большим пальцем.

– Хорошо. Я решил снести гостиницу и построить на ее месте дом для нас с тобой, но если ты не согласишься, вся затея не имеет смысла. Я позвал Мина, чтобы обсудить все это. Имени невесты конечно не называл, не беспокойся, – поспешно добавил он последнюю фразу, а я и без нее прекрасно знала, что парень врет. Нет, у меня конечно нет дара видеть или слышать обман, но внутреннему голосу привыкла доверять. Особенно, когда он бьет тревогу, в чем-то сомневается или не верит. Если обвинить Джеффа во лжи, не знаю, чем все это может закончиться, особенно обидно будет, если ошибаюсь, и в этот раз предчувствие подведет.

– Хорошо. Я скажу да, но при одном условии. Никто из моей семьи ничего не узнает, пока мы официально не поженимся, а это случится, когда накопим на путешествие, – что будет нескоро. На моих губах появилась улыбка от такой хитрости. Выражение лица собеседника я теперь рассмотреть не могла, так как он стоял спиной к фонарю над крыльцом школы. Из-за чего виден оставался только силуэт, лицо покрывала тьма.

– Это все, что я хотел услышать. Ладно, завтра рано вставать, вечером увидеться не получится, слишком завален делами. До пятницы, – наклонившись, Джефферсон поцеловал мою щеку и, наконец, отпустил ладонь. Его губы оказались жесткими и сухими, от них остался довольно неприятный след. Попрощавшись, парень развернулся и стремительно пошел прочь по дорожке, мимо крыльца с фонарем и дальше к выходу с территории школы.

Сейчас самое важное – выяснить правду и понять, лжет он или нет. Если я права, то мне придется потерять единственного из мужчин, за которого могла бы выйти замуж в нашем городе. Начинать семейную жизнь с вранья – самое ужасное, что может случиться с парой, и я не хочу ощутить это на себе. Спрыгнув со скамейки, хлопаю по бедру, собираю вещи и включаю ручной фонарик. Собака отрывает голову от земли и облизывается, наблюдая за моими шагами, нехотя поднимается и трусцой бежит рядом.

Войдя в дом, первым делом стягиваю с головы платок и распускаю волосы. Больше люблю, когда они свободно падают на плечи, чем стянуты давящими лентами и веревками в хвосты или пучки. Ощущение вечной тяжести на макушку и затылок сбивает с толку, выводит из себя. Еще сильнее раздражает, когда более короткие пряди выбиваются из общего орнамента и приходится укладывать обратно. Хорошенько умывшись в раковине, набитой грязной посудой с завтрака и обеда, проверяю, вся ли краска смылась с лица.

Порой, рассматривая отражение в зеркале, не узнаю саму себя, особенно без боевой раскраски, как мысленно называю рисунки. До восемнадцати лет, когда я еще не придумала такой способ прятаться от окружающих, парни часто пытались проявлять интерес, некоторые даже обещали жениться, когда придет срок. Их не волновало мое равнодушие, а на заявления о неумении вести хозяйство махали рукой, приговаривая что-то вроде: «Ничего. Научишься.» Подобные перспективы радужными не казались, а стоило начать уродовать лицо красками, как все разбежались, кроме одного.

Никогда не понимала, почему в нашем обществе считают, что для девушки главное в жизни – это выйти замуж, и чем скорее, тем лучше? Для чего тогда сделали ограничение по возрасту? Кто-то определил рубеж, когда парень должен перестать зависеть от матери и начать жизнь самостоятельно и для этого найти себе жену, способную вести хозяйство? Пусть наймет служанку. Не видя никакой логики и не получая поддержки от близких, за исключением отца, понимавшего, откуда растут корни моего недовольства, старалась сразу вызывать негативное мнение о себе и не вписываться в стандарты общества. Так проще, даже отпадала необходимость объяснять, почему в двадцать я еще не замужем. Ведь рисовать красками на лице будет исключительно ненормальная особа, а на них никто не женится. Джефферсон, будучи близким другом брата, да и семьи в целом, понял хитрость и не купился на спектакль для остальной толпы, а жаль.

Логично спросить, зачем я зря обнадеживаю парня, если не собираюсь замуж? Может, это в какой-то мере и нечестно с моей стороны, но наши отношения играют роль щита, которым я всегда смогу закрыться, если что-то в жизни пойдет не так. Когда дети достигают совершеннолетия, родители имеют право выгнать их из дома. Отец, правда, никогда так не поступит, но подстраховаться не мешает. Да и если он перестанет быть директором школы, нас выселят. Меланома на тот момент, скорее всего, выйдет замуж. Меня к себе она точно не пустит. Скверно использовать чувства парня в роли страховочного троса, но ни на что большее пока рассчитывать не приходится.

Наш двухэтажный дом с улицы выглядит большим, но внутри крохотный. Весь первый этаж занимает кухня с обеденным столом в центре и тумбочками с плитой и раковиной по стенам. А так же маленький коридор с лестницей, ведущей одновременно в погреб, где хранились продукты и всегда стояла минусовая температура в любое время года, и наверх. Наша с сестрой комната располагалась на втором этаже слева, родительская спальня – справа, а вот Мин занял помещение на чердаке. Сама лестница довольно крутая, но Волчица запросто преодолевает это препятствие и оказывается на последней ступеньке.

Из-под двери родителей виднелся свет, а сверху раздавался топот. Часы на стене в кухне показывали половину десятого, что странно: полтора часа нашей с Джефферсоном встречи пролетели, словно одна минута. Толкнув дверь комнаты, пускаю собаку и с улыбкой наблюдаю, как она радостно вбегает, трется о свисающую с кровати руку Меланомы и запрыгивает на мое место, словно намереваясь там спать. Окинув собаку презрительным взглядом, сестра фыркает и обнюхивает ладонь. Убедившись, что та пахнет не шерстью Волчицы, успокаивается. У нее темно-русые волосы примерно до пояса, смуглая кожа и карие глаза, не совсем присущие нашей семье, но никто кроме меня не придает этому значения. Во всем остальном, даже в росте и комплекции фигуры мы похожи, оттого одежда общая, и нет никаких споров из-за нее. Но подругами нас нельзя назвать.

– Ах, Скер, ты даже не представляешь, что это такое быть влюбленной и почти замужней, – восторженно начинает сестра любимую песню, отложив потрепанную книжку в мягкой обложке на подоконник и закинув руки за голову. «Если б ты только знала правду», – эта мысль невольно вызвала улыбку на лице, но я поспешила убрать ее, пока Меланома не заметила. Главной семейной чертой у нас выступало любопытство и упрямство. Если решили что-то получить, то можем лоб расшибить ради этого.