Текст книги "Полководческое искусство"

Важность железных дорог для ведения войны особенно выделяется при сравнении с временами еще до их изобретения. Осенью 1805 г. Наполеон своим войскам, выступившим из постоянных лагерей на Ла-Манше и из глубины Франции, всего около 140 тысяч человек, указал цели на Рейне – Ной-Брайзах, Страсбург, Хагенау[143]143
  См. схему 7 на стр. 135.


[Закрыть]. Корпус Мармона[144]144
  Мармон Огюст (1774–1852). Маршал Франции (1809). В 1814 г. сдался союзникам, перейдя на сторону Бурбонов, предав Наполеона. Зато сохранил верность Бурбонам в 1815 г., а в 1830 г. уехал с ними в эмиграцию. – Прим. пер.


[Закрыть] из Голландии был отправлен в Майнц, корпус Бернадота[145]145
  Бернадот Жан-Батист (1763–1844). Маршал Франции (1804). Конфликтовал с Наполеоном, поэтому уже в 1818 г. вышел в отставку. За его великодушие по отношению к попавшим в плен шведам, в 1810 г. был сделан наследником шведского престола. В июле 1812 г. разорвал отношения с Францией и заключил союз с Россией. Правил в Швеции в 1818–1844 под именем Карла XIV Юхана, став основателем ныне правящей династии Бернадотов. – Прим. пер.


[Закрыть] из Ганновера в Вюрцбург. К ним позднее под Бамбергом присоединились и баварцы. Когда он отдавал эти распоряжения, император полагал, что, не встречая сопротивления противника, пройдет через Шварцвальдский лес по кратчайшему пути, ведущему с верхнего Рейна на верхний Дунай, а также сумеет добиться соединения со своей группировкой на Майне, силами примерно в 60 тысяч человек. Так как ему в целом было известно о неготовности австрийской армии, а также о том, что русские далеко, было естественно, что он приписывал австрийцам разумный план ничего не предпринимать в отдельности от своих союзников. Когда же затем 13 сентября он узнал, что австрийцы перешли Инн, а 18-го, что они продвинулись и дальше, за Лех, 20-го же, что они уже подошли к Ульму, он поначалу счел, что они предполагают своего рода стратегический набег первыми же частями, которые были к нему готовы. Так же, как и Мольтке в 1870 г., когда тот перенес район развертывания 2-й армии на Рейн, здесь Наполеон проявлял осторожность, когда распорядился на всякий случай принять меры безопасности на укрепленных участках на верхнем Рейне и о предмостном укреплении на правом берегу Рейна под Майнцем. В остальном же быстрое продвижение австрийцев к Иллеру, не дожидаясь прибытия их союзников русских, император мог объяснить только тем, что они предполагают упредить его наступление с верхнего Рейна в Шварцвальдский лес. Поэтому он решил обойти верхний Шварцвальд с севера, и отнес район развертывания на Рейне на 90 км далее вниз по течению на линию Страсбург – Мангейм.

Если предположить, что Шлеттштадт, Страсбург, Хагенау были бы конечными пунктами трех железнодорожных линий, то становится очевидным, что тогда без колебаний заменить их на Страсбург – Шпейер – Мангейм не смогли бы. Здесь в сравнении с прежними местами сосредоточения в ходе пеших переходов проявляется свойственная железнодорожному развертыванию определенная жесткость. Однако и она вполне может быть преодолена по большей части при соответствующей плотности сети за счет перенаправления транспортов через тыловые железнодорожные узлы на другие линии. Современное главнокомандование, конечно, как показала Мировая война, в состоянии обеспечить определенную гибкость и при железнодорожном развертывании. При нынешней французской железнодорожной сети такое смещение, которое предпринял в 1805 г. Наполеон, было бы проведено без особых трудностей. Только отправленные в основном южнее воинские соединения, вместо того чтобы оставаться на правом крыле, предположительно были бы выгружены на крайне левом фланге, а войска бывшего центра образовали бы правое крыло. Это сравнение позволяет отчетливо оценить и то, сколь мощное военное средство предоставляет в руки государства развитая железнодорожная сеть. Войска держав, заключивших против Франции союз, когда-то отправленные на верхний Рейн, могли быть лишь на среднем Рейне, но не на нижнем Рейне и наоборот. Это отчетливо проявилось в ходе революционных войн. Если рассмотреть вариант, при котором Пруссия осенью 1805 г. не противилась бы образованию большой антинаполеоновской коалиции, то император должен был бы рассчитывать на основные силы Пруссии только на среднем и нижнем Рейне, а Австрии соответственно на верхнем и в любом случае на среднем Рейне, в то время как имевшиеся железные дороги Пруссии позволили бы ей высадить свои войска на любом угодном ей участке границы.

В мартовские дни 1813 г. при обороне на Эльбе возник масштабный наступательный план Наполеона, основывавшийся на планируемой к сосредоточению вокруг Магдебурга 80-тысячной армии вице-короля Италии[146]146
  Corresp. 25. Nr. 19697. То есть его пасынка Евгения Богарне (1781–1824). – Прим. пер.


[Закрыть]. Он задумал сосредотачивать вновь образованные армейские корпуса, так называемую Майнскую армию, между Лейпцигом, Вюрцбургом и Эрфуртом, чтобы затем тут же под прикрытием Эльбской армии вице-короля повернуть налево. Маневр через северогерманские холмы, реку Эльбу и далее через занимаемые вице-королем основными его силами позиции перед Магдебургом, левый фланг которых император планировал иметь под Гавельбергом, тогда мог долгое время оставаться скрытым от противника, ведь он еще не располагал воздушной разведкой. Основные силы Эльбской армии должны были тут же осуществить переправу под Гавельбергом и далее ниже по течению. Обе армии усиленными переходами двинулись через нижний Одер к Висле, освобождать Штеттин и Данциг[147]147
  Ныне Щецин и Гданьск (Польша). – Прим. пер.


[Закрыть]. Император рассчитывал в течение 20 дней после проведения переправы через Эльбу 300 тысяч человек[148]148
  При этом, видимо, прибавлялись и освобожденные французские гарнизоны прусских крепостей, и все же численность оказывалась преувеличенной почти на 100 тысяч человек.


[Закрыть] выйти на нижнюю Вислу на правый фланг наступающих из Силезии к Эльбе пруссаков и русских. Последние же должны были как можно дольше полагать, что основные силы французов двинутся через Дрезден в Силезию.

Император тогда заблуждался насчет быстроты развития своих вооруженных сил. Сколь бы великолепно ни проявился здесь его организаторский талант в воссоздании армии после гибели его войск в России, но для проведения столь дерзких планов эта армия рекрутов не подходила.

Схема 3. Наступательный план Наполеона от 11 марта 1813 г.

Он сам довольно скоро понял это, а потому поставил более близкие цели и не только в начале этих крупных операций весной 1813 г., но и в ходе осенней кампании этого года. И если очерченный здесь проект Наполеона был лишь созданием его без устали работающей фантазии, которая, чем больше было препятствий, с которыми он сталкивался, тем легче игнорировала границы реальности, то все же ход его мыслей заслуживает нашего внимания. О ведении войны императором осенью 1813 г., когда следовало считаться уже с половиной миллиона бойцов, верно было сказано[149]149
  Генерал-лейтенантом фон Фридрихом: Friedrich v. Geschichte des Herbstfeldzuges 1813. Bd. 3. S. 407. Berlin, 1906.


[Закрыть]: «Эта форма войны в 1813 г. была совершенно новой, даже в 1812 г. она не проявилась с такой отчетливостью, но должна совершенно естественным образом отягчающе воздействовать в самых разных направлениях, даже натыкаться на непреодолимые препятствия; ведь всякая форма войны может основываться лишь на культурных средствах своей эпохи, а форма, которая возникла и оправдала себя 50 годами спустя на основании сильно разветвленной железнодорожной и телеграфной сети, в 1813 г. с неизбежностью предстала бы анахронизмом».

То же касается и плана Наполеона в марте 1813 г. Смещение Майнской армии влево к нижней Эльбе, позади Эльбской армии, было бы вполне возможно с помощью подходящей для этого железнодорожной сети. И это словно та громадная фантазия, которая свойственна создателям современной войны, даже там, где они опережают свое время, предвидя дальнейшее развитие, которое должно будет воплотиться лишь в будущем[150]150
  См. схему 1 на стр. 95.


[Закрыть].

Бельгийская армия из 4 дивизий развертывалась к северо-западу от Льежа, под прикрытием выдвинутой к Маасу кавалерии. Еще по одной дивизии прикрывали развертывание под Льежем и Намюром. Французы в августе 1914 г. выставили в 1-й линии 5 армий, которые, согласно официальному сообщению от 24 марта 1915 г., изначально предназначались для развертывания между границами Швейцарии и Бельгии. 1-я армия с правым крылом у Бельфора, а левым у Люневиля, 2-я армия по соседству с ней до Туля, 3-я армия северо-восточнее Вердена, 5-я армия далее до бельгийской границы. 4-я армия должна была оставаться западнее Коммерси, откуда при необходимости она могла быть сдвинута в нужном направлении. Такое развертывание выходило бы за пределы сильно укрепленной восточной границы страны и подходило бы как для обороны, так и для фронтального вторжения в Эльзас-Лотарингию, если бы немцы ослабили свои войска на Западе из-за вторжения через их восточную границу миллионной русской армии.

Схема 4. Предполагаемое первоначальное французское развертывание в 1914 г.

Такое развертывание с помощью железных дорог, если планировать его всерьез, в любом случае не оправдалось бы. Вместо него последовали следующие распоряжения: 1-я армия генерала Дюбайля: 5 корпусов, 1 кавалерийская дивизия и, видимо, 4 резервных дивизии оставались на линии Бельфор – Люневиль; 2-я армия генерала де Кастельно: 4 корпуса, 3 резервных дивизии, 2 кавалерийских дивизии располагались дальше, доходя левым флангом до района к югу от Меца; 3-я армия генерала Рюффе: 4 корпуса, 3 резервных дивизии, кроме того еще 3 резервных дивизии в качестве гарнизона Вердена, 1 кавалерийская дивизия сосредоточена на Маасе и высотах напротив Меца. Насчитывавшая 4 корпуса 4-я армия генерала Лангля де Кари и 2 резервных дивизии, которые поначалу считались Резервной армией, встали на верхней Энее и западнее ее. 5-я армия генерала Ланрезака: 4,5 корпуса, 5 резервных дивизий сосредотачивались на р. Маас во Франции вплоть до бельгийской границы. Три из ее резервных дивизий стояли за левым флангом 5-й армии вокруг Вердена. Перед фронтом этой армии 6-го августа севернее Седана в Бельгию вступил отдельный кавалерийский корпус Сорде, силами в 3 дивизии, а бригада пехоты заняла переправы через Маас южнее Намюра[151]151
  Согласно французским данным с 13 августа в распоряжении имелись 21 армейский корпус и 10 кавалерийских дивизий в первой линии и 17 резервных дивизий во второй. Кроме того, еще 1 армейский корпус задержался, 19-й все еще перебрасывался из Алжира, то же касается и частей из Марокко. На границе в Альпах стояли 2 резервных дивизии, еще две были в Париже, собственный гарнизон которого насчитывал 100 тысяч солдат территориальных войск (аналогичных солдатам старших возрастов ландвера и ландштурма). Части первой и второй линии, корпуса и дивизии, могут быть оценены в 1350 тысяч человек. Тем самым была дана возможность пополнять войска еще до сражения на Марне. Первоначальная слабость частей на фронте объяснялась недостатком кадровых солдат. Последовавшее развертывание новых формирований было, кроме того, затруднено еще и тем, что еще в мирное время в самых широких масштабах призывались все годные к службе. А потому было возможно рассчитывать только на 400 тысяч добровольцев.


[Закрыть]. Швейцарский полковник Эгли, из работы которого «Развертывание и маневры войск Франции, Бельгии и Англии на Западном театре военных действий вплоть до 23 августа 1914 г.»[152]152
  Egli. Der Aufmarsch und die Bewegungen der Heere Frankreichs, Belgiens und Englands auf dem westlichen Kriegsschauplatz bis zum 23. August 1914. Berlin, 1918.


[Закрыть] и взяты эти данные, пишет на странице 35–36: «О целесообразном использовании французской 5-й армии без перехода из района ее развертывания на бельгийскую территорию не может быть и речи. Ганото в своей истории войны 1914 года буквально говорит: “Сначала 5-я армия должна была действовать в Арденнах, слева от 3-й армии, в то время как армия Лангля де Кари оставалась в резерве. Это было в тот момент, когда о планах немцев еще ничего не знали, а французское Верховное Главнокомандование было нацелено на Эльзас и Рейн” …Из всех французских публикаций сквозит отчетливое стремление, опровергнуть малейшее подозрение, что с той стороны предполагалось нарушение бельгийского нейтралитета… Какими еще причинами могло руководствоваться французское Главнокомандование, чтобы в официальной версии говорить о том, что 5-я армия была развернута севернее линии Верден – Одун ле Роман?»

Английская армия, поначалу 4 дивизии пехоты и 1 дивизия кавалерии под командованием маршала Френча, должна была присоединиться под Мобежем к левому крылу французов. Левее в тылу за ним под Лиллем должна была сосредоточиться группа из 4 французских территориальных дивизий.

Французское Главнокомандование явно полагало, что принятые тогда меры будут в состоянии обеспечить переход инициативы к нему, и оно не только остановит германское наступление через Бельгию, но и со своей стороны сможет обойти врага своим усиленным английскими и бельгийскими частями левым крылом. Это и проявилось в извещении французского правительства от 16 августа[153]153
  Stegemann. Geschichte des Krieges. Stuttgart; Berlin, 1917.


[Закрыть]. Этим была пробуждена надежда, что удастся применить все силы союзников в одном сражении между Базелем и Маастрихтом, а тем самым немцы будут отброшены к Рейну и вынуждены к обороне[154]154
  Показательно, что бельгийский военный атташе в Берлине де Мелот 19 июня 1914 г. писал (из «Кёльнише Цайтунг», вечерний выпуск 26 сентября 1918 г.): «Элементарный здравый смысл не позволит Германии пуститься в борьбу не на жизнь, а на смерть со своими соперниками, не имея прикрытого правого фланга». Де Мелот делал из этого вывод, что если бы Германии пришлось усомниться в планах Бельгии, то ее следовало бы разгромить первой.


[Закрыть]. Этот план учитывал то, что правое крыло германских войск будет остановлено бельгийскими крепостями на Маасе, а насчитывавшая 120 тысяч человек бельгийская полевая армия сможет надолго задержать его. На развертывание крупных сил немцев на северном берегу Мааса он ни в коем случае не рассчитывал. В связи с этим быстрое падение Льежа и Намюра, а также оттеснение основных сил бельгийской армии к Антверпену, продемонстрировали, что принятые меры оказались недостаточными для того, чтобы фланговым ударом остановить германское наступление через Бельгию.

В отношении распоряжений французской Ставки в августе 1914 г. подходят слова Мольтке: «Ошибка в изначальном сосредоточении армий едва ли может быть исправлена в течение всей кампании»[155]155
  Taktisch-strategische Aufsätze; „Über Strategie“.


[Закрыть]. Однако не менее точным оказывается по поводу французского заявления от 16 августа 1914 г. и еще одно высказывание: «Ни один оперативный план не может с некоторой точностью выйти далее первого столкновения с главными силами противника. Только лишь дилетант полагает, что по ходу кампании идет последовательная реализация спланированного ранее, причем всеми соединениями, а также усматривает в ней доведение до конца первоначального замысла»[156]156
  Ebenda.


[Закрыть].

При тех планах, что были у германской стороны к началу Мировой войны – стремиться в первую очередь к достижению результата на Западе – для защиты восточной границы от России оставались лишь сравнительно небольшие силы. Они насчитывали 4 корпуса, 1 отдельную резервную дивизию, 1 кавалерийскую дивизию, 3 ландверных бригады, 2 ландверных дивизии. Эти войсковые соединения образовывали 8-ю армию генерал-полковника фон Приттвица. Одна из ее групп: 2 корпуса, 1 кавалерийская дивизия, 1 ландверная бригада, стояла между Мазурскими озерами и Тильзитом; другая: 2 корпуса, 1 ландверная бригада эшелонировалась на железной дороге Торн – Инстербург. Защиту провинции Позен осуществляли 1 резервная дивизия и 1 ландверная бригада; в провинции Силезия были 2 ландверные дивизии. Последние, усиленные 2 эрзац-бригадами, стали Силезским Ландверным корпусом и под командованием генерала от инфантерии фон Войрша вступили в Польшу, в ходе наступления к Висле, стремясь поддерживать связь с австро-венгерскими вооруженными силами.

Задача 8-й армии выходила за рамки простой защиты восточных провинций Пруссии, ей следовало сковать как можно более крупные силы северных и северо-западных армий России и тем самым облегчить союзным императорским и королевским войскам выполнение их задач. Сложность такой задачи была очевидна. От Мемеля до Мысловиц[157]157
  То есть от Клайпеды до южной Силезии. – Прим. пер.


[Закрыть] она протянулась на 900 км и была по большей части открыта. Территория противника к юго-западу от Торна словно клин врезалась в нее и подходила на этом участке к Берлину на 320 км. Нависающие над русскими землями словно бастион провинции Восточная и Западная Пруссия имели из естественных преград в пределах наших границ только цепь Мазурских озер и Ангерапп. Лишь только если решиться на сдачу всей Восточной Пруссии и большой части Западной, можно было иметь в виду такое крупное препятствие как нижняя Висла. Однако и она выше Торна изначально оказалась бы обойдена наступлением из русской Польши. Из искусственных опорных пунктов были: закрывающий проход в озерах форт Бойен под Лётценом, Кёнигсбергом, а далее предмостные укрепления на Висле под Кульмом, Грауденцем, Мариенвердером и Мариенбургом, а также устаревшая крепость Данциг.

Схема 5. Развертывание Центральных держав на Востоке в 1914 г.

Неблагоприятные для нас очертания нашей границы на востоке, принесшие нам дружбу русских на Венском конгрессе, все более проявляли себя к началу Мировой войны, причем в особенности потому, что 8-я армия должна была считаться с угрозой превосходящих сил как от Немана, так и от Нарева. Активной обороне германской северо-восточной марки, протянувшейся в среднем лишь на 150 км от портов до границы и находящейся под угрозой вторжения вражеских армий с двух направлений, несколько помогала сеть железных дорог. Обе крупные сквозные линии Мариенбург – Кёнигсберг – Инстербург и Торн – Алленштейн[158]158
  Ольштын (Польша). – Прим. пер.


[Закрыть] – Инстербург имели в целом довольно много ответвлений к границе. И все же недостаток третьей продольной магистрали давал себя знать. Доходящая до Лыка вдоль границы железная дорога облегчала переброски войск для охраны границы. Эта железнодорожная сеть при сравнительно небольших силах 8-й армии все же позволила объединить ее основные силы на угрожаемом участке. Последнее оказалось необходимым, когда 8-я армия в своем первоначальном развертывании стала ощущать натиск русской Неманской армии[159]159
  В германской традиции 1-я русская армия Ренненкампфа часто называется Неманской, а 2-я армия Самсонова Наревской. – Прим. пер.


[Закрыть]. С 18 августа последовало сосредоточение сил за Ангераппом. Туда же были направлены и резервная дивизия и ландверная бригада из провинции Позен, ведь тем временем выяснилось, что русские отвели свои войска, находившиеся левее Вислы, а потому за провинции Позен и Силезия пока что можно было не опасаться. Защита южной границы Восточной и Западной Пруссии против вражеской Наревской группы оставлялась на 20-й армейский корпус и 2 ландверные бригады.

Поначалу Восток оставался для германского Верховного Главнокомандования второстепенным театром военных действий. Туда соответственно и были отправлены небольшие по сравнению с Западом силы, и тем тяжелее была их задача. Как и при всякой побочной миссии или же проблеме, здесь на передний план выступил вопрос, насколько крупными должны быть отправленные сюда силы, чтобы это не нанесло ущерба решению главной задачи[160]160
  Не менее показательной аналогией, причем на материале собственно Великой войны, является вопрос о размерах австро-венгерских сил, отправленных против Сербии в ходе развертывания в конце июля – начале августа 1914 г. Под влиянием поражений в Галиции потребовалась срочная переброска 2-й армии из Сербии, что в свою очередь привело к серьезной неудаче и первому отступлению австрийцев из занятого ими Белграда в августе 1914 г. Начальника австро-венгерского Генерального штаба Конрада впоследствии много (и в особенности их союзники из Германии) обвиняли в том, что он потерял время, не решив ни одной из поставленных задач. К этому примеру Фрайтаг-Лорингофен обратился лишь далее, хотя вопросы о распределении сил каждой из Центральных держав на Востоке вряд ли стоило рассматривать параллельно, для этого они слишком взаимосвязаны. – Прим. пер.


[Закрыть].

Тот же вопрос пришлось решать в 1815 г. и Наполеону. После его возвращения с Эльбы против него были войска всей союзной Европы. Он смог противопоставить армиям Блюхера и Веллингтона в Бельгии, насчитывавшим вместе 216 тысяч человек, лишь 124 тысячи солдат. Конечно, помимо этого еще 40 тысяч французов стояли на границах, из них около 8 тысяч в Пиренеях, 4 тысячи на р. Вар, около 9 тысяч в Савойе, более 4 тысяч в Юре, 19 тысяч в Эльзасе. В то время, когда переброски могли осуществляться только пешими переходами, в смысле подкреплений для главных сил французов в Бельгии при любых раскладах мог рассматриваться только корпус из Эльзаса. Поэтому императору делается упрек в том, что он не подтянул эти силы, ведь он все же стремился к результату в Бельгии, для которого не мог иметь достаточно войск, хотя вес имени царственного полководца на фоне двух командующих армиями коалиции все еще мог оцениваться достаточно высоко. Кроме того, 19 тысяч в Эльзасе все равно не смогли бы противостоять огромной массе союзников в виде русской и австрийской армий, развертывавшихся на среднем и верхнем Рейне. Однако еще Клаузевиц справедливо заметил по этому поводу: «Существует большая разница между тем, полностью ли очищена граница войсками, которые двинуты на поле боя, или нет, в особенности если реки и горы создают помехи для наступления, как в данном случае имеет место в Вогезах, на Рейне, в Юре, Альпах и Пиренеях. Если же в провинции никого нет, то даже нерешительнейший, неповоротливый противник, его стоглавое командование в Главной квартире союзных армий все же вынуждено будет двинуться вперед»[161]161
  Feldzug von 1815.


[Закрыть].

Действенность всех мероприятий по прикрытию границ, таким образом, в принципе оправдана. Не в меньшей степени это же касается и германских войск на Востоке в 1914 г. Ослабить их еще более в пользу сосредоточения на Западе, значило бы попросту пригласить русских наводнить Восточную Пруссию и открыть им дорогу в Берлин. При этом эффективно сдерживать их превосходящие силы оставшаяся в одиночестве союзная австро-венгерская армия была бы не в состоянии. Размер оставленных на Востоке германских вооруженных сил соответствовал принятым тогда повсеместно количественным параметрам размеров армии[162]162
  То есть более 200 тысяч человек. – Прим. пер.


[Закрыть]. Вследствие этого они ни в коем случае не представляли из себя незначительную величину. Отсюда, опять же, возникала возможность использовать их, чтобы добиться большего, нежели простого прикрытия восточной границы Германии.

28 июля Австро-Венгрия объявила мобилизацию поначалу около ²/₅ своих вооруженных сил против Сербии. Развертывание на юго-восток Монархии еще продолжалось, когда поведение России вынудило[163]163
  В связи с этим Конрада справедливо упрекали в наивности предположения, что Россия позволит ему провести разгром Сербии, а потому следовало с самого начала готовиться к войне с нею, соответственно распределяя силы. – Прим. пер.


[Закрыть] подавляющее большинство войск бросить в Галицию. Из предназначавшихся изначально против Сербии трех армий на юго-востоке осталось лишь две, 5-я и 6-я, насчитывавшие вместе 10 кадровых дивизий, а 2-я, генерала от кавалерии фон Бём-Эрмоли, из 6 дивизий, была отправлена в Галицию на правое крыло развертывавшихся там вооруженных сил. Вплоть до ее прибытия на верхний Днестр в районе Станислава[164]164
  Ныне г. Ивано-Франковск (Украина). – Прим. пер.


[Закрыть] был лишь 1 корпус[165]165
  Австро-венгерский армейский корпус к началу войны почти всегда состоял из 3 дивизий.


[Закрыть], кроме того в качестве флангового прикрытия в Буковине стояли еще 1,5 дивизии. Под Стрыем, юго-восточнее и восточнее Лемберга[166]166
  Ныне г. Львов (Украина). – Прим. пер.


[Закрыть], сосредотачивалась 3-я армия генерала от кавалерии фон Брудермана силами в 3 корпуса, в центральной Галиции 4-я армия генерала от инфантерии фон Ауффенберга из 3 корпусов, а 1-я армия генерала от кавалерии Данкля также из 3 корпусов стояла на нижнем Сане. На левом берегу Вислы из ландштурменных частей[167]167
  Солдаты молодых возрастов австро-венгерского ландштурма соответствуют нашему ландверу. А также ратникам 1-го разряда в России, из которых формировались второочередные дивизии. – Прим. пер.


[Закрыть] и кавалерийской дивизии был образован усиленный корпус генерала от инфантерии фон Куммера, который должен был наступать от Кракова к Висле повыше Ивангорода. Левее него пролегали пути наступления германского Ландверного корпуса генерала от инфантерии фон Войрша. Помимо упомянутых выше 12 кадровых корпусов на Галицийский театр военных действий привлекалось также и некоторое количество бригад ландштурма, не считая тех, что были в корпусе Куммера. Развертывание прикрывали и обеспечивали 11 кавалерийских дивизий. Всего против России было брошено около 750 тысяч человек пехоты.

В развертывании, которому придали такие очертания, основополагающей была мысль правым крылом, силами 2-й и 3-й армий, отразить наступление русских восточнее Лемберга, в то время как левое крыло, 4-я и 1-я армии, должны были перейти в наступление на Холм и Люблин. Наступление австро-венгерской Ставки, если отвлечься от географических условий и численного превосходства противника, в известной степени похоже на план Мольтке, который предшествовал реализации развертывания германских войск в 1870 г. до тех пор, пока присоединение государств южной Германии не обеспечило значительный перевес, а это позволило вести наступление как в западном направлении в Лотарингию, так и в южном в Эльзас.

Различие между германским развертыванием на Западе в 1914 г. и императорских и королевских войск в Галиции сразу же бросается в глаза, если представить, что и там, и там ширина фронта составляла около 400 км, однако на Западе эффективная и сильно разветвленная сеть железных дорог перевозила вдвое больше бойцов, нежели те дороги, что были в распоряжении Австро-Венгрии в совершенно незащищенной, с двух сторон открытой вторжениям врага Галиции, а при неудачном прохождении транспортных коммуникаций, не считая двухколейных веток Будапешт – Перемышль и Краков – Перемышль – Лемберг они были не особенно провозоспособны. Последняя из указанных магистралей к тому же по большей части шла прямо к границе и недалеко от нее. Тем самым она оказывалась под постоянной угрозой со стороны противника. Скапливавшиеся по ту сторону границы массы русской конницы на удивление позволили себе упустить столь притягательную цель. Если поэтому развертывание австро-венгерских армий и не испытало помех со стороны врага, то с другой стороны, даже не считая незначительную грузоподъемность венгерских магистралей и отсутствия на них строгой военной организации, приходилось преодолеть значительные трудности уже из-за того, что крупные войсковые эшелоны уже ехали к сербской границе, когда пришлось противостоять угрожавшей от России опасности. Развернуть удалось лишь незначительную часть транспорта, в основном же, ведь так когда-то создавалась сеть магистралей, пришлось сначала закончить их переброску на юго-восточную границу Монархии. Выгрузившиеся там войска затем должны были заново садиться в поезда, чтобы отправиться в них к верхнему Днестру, а это путь примерно в 700 км, то есть приблизительно соответствующий маршруту Берлин – Мец. Очевидно, с какими большими трудностями пришлось в такой ситуации столкнуться австро-венгерскому Главнокомандованию. И если на Западе в позитивном, то здесь в явно негативном смысле сказалась вся значимость для планомерного развертывания вооруженных сил хорошо организованной, грузоподъемной сети железных дорог. Взгляд же на ситуацию у русских тогда и теперь позволяет понять это в еще большей степени.

В агрессивных войнах, которые когда-то вела Россия, широкие просторы этой империи всегда оказывались помехой. В Крымскую войну это проявилось и по ходу обороны, а в Северную войну против Карла XII и в войне против Наполеона это пространство стало союзником царской державы. Клаузевиц говорил[168]168
  Clausewitz. Bd. 7. Der Feldzug von 1812.


[Закрыть], что Российская империя будто бы столь велика, что в ней можно играть в пятнашки с вражеской армией. Для его эпохи несравнимо меньших армий и отсутствия железных дорог это в целом было верно. Массовые армии и уровень техники нашего времени значительно повысили оборонительные возможности России и, кроме того, лишь теперь сделали ее способной к атаке. Вплоть до этого мощь ее постоянно сильно переоценивалась. Так свершения империи в войнах, которые вел император Николай I, дают отнюдь не блестящую картину, которую хотели бы показать иностранным представителям. Ведь в рядах его армии было более миллиона бойцов, из которых 600–700 тысяч солдат составляли всегда готовые к походу полевые войска. Однако в 1828 г. против Турции смогли использовать лишь немногим более 100 тысяч человек. Главной причиной того, что в 1831 г. фельдмаршалу Дибичу-Забалканскому не удалось быстрыми ударами подавить польское восстание, являлось то, что для покорения громадных просторов восставшей страны вновь были отправлены весьма незначительные силы. Проблемы, вызывавшиеся традиционными провалами русской военной администрации и климатическими условиями театра военных действий, существенно содействовали этому, однако решающее значение имело то, что Дибичу было выделено не более 170 тысяч солдат, из которых поначалу имелось лишь 130 тысяч. Из них 5 февраля польскую границу смогли перейти опять же, не более 100 тысяч. «И это означало нормальный максимум для тогдашних возможностей России»[169]169
  Schiemann T. Geschichte Rußlands unter Kaiser Nikolaus I. Bd. 2. S. 87.


[Закрыть].

Начало Крымской войны застало Россию также недостаточно подготовленной. Шокирующий факт, что на военное положение было переведено 400 тысяч человек, и все же в решающее лето 1855 г. 220 тысячам союзников в Крыму смогли противопоставить лишь 185 тысяч русских солдат, частично объясняется тем, что поведение Австрии вынудило к тому, чтобы оставить крупные силы на западной границе, однако прежде всего тем, что удаленный театр военных действий в Крыму в тот момент не связывала с центром страны ни одна железная дорога.

В Восточной войне 1877–1878 гг. Россия, насколько она тогда уже располагала железными дорогами и имела в распоряжении несколько месяцев для подготовки к ней, выступила все равно с недостаточными силами. В конце апреля 1877 г.[170]170
  То есть в самом начале боевых действий. Русско-турецкая война началась 24(12) апреля 1877 г. – Прим. пер.


[Закрыть] на европейском и азиатском театрах военных действий было мобилизовано всего 27 пехотных и 10 кавалерийских дивизий, в то время как в глубине империи оставались в иммобильном состоянии 21 пехотная и 8 кавалерийских дивизий. Действующая армия на Дунае в середине июля насчитывала лишь 260 тысяч человек, хотя русский Генеральный штаб тогда приблизительно верно оценивал в 280 тысяч человек силы противника, причем 190 тысяч из них могли быть брошены непосредственно против русской полевой армии. Следствием этого было то, что после осуществления переправы через Дунай, когда возникла необходимость держать фронт сразу на трех направлениях, в резерве оставался лишь один армейский корпус, так называемые главные силы. Для подкрепления его лишь постепенно могли быть переброшены еще 2 армейских корпуса. Когда же затем была отражена первая атака на Плевну, и русские повсеместно были принуждены перейти к обороне, румынская армия, содействием которой до сих пор пренебрегали, стала весьма ценным подкреплением. Тут же оказалось необходимым мобилизовать еще 9,5 пехотных и 2 кавалерийские дивизии, подтянув их к театру военных действий на Дунае.

И если Крым при отсутствии железнодорожного сообщения в 1854–1856 гг. был для России удаленным театром военных действий, то уж тем более это касается войны против Японии 1904–1905 гг. в отношении Маньчжурии. Хотя с ней связывала магистраль, но она была 6 тысяч км длиной, да к тому же однопутная и лишь после начала войны ее смогли достроить полностью. Так что потребовалось долгое время до тех пор, пока можно было сосредоточить в южной Маньчжурии боеспособную русскую армию[171]171
  Вряд ли можно с уверенностью полагать, что переброска русских войск в Маньчжурию в 1904–1905 гг. занимала большее время, нежели переход частей русской армии из глубины империи в Крым в 1854–1855 гг. – Прим. пер.


[Закрыть]. Компенсацией за это было то, что и японцам приходилось бороться с трудностями, которые возникали как из-за бездорожья в этой стране, так и вследствие необходимости для нее вести войну за морем. Но и здесь с помощью однопутной Транссибирской магистрали все же удалось сделать так, чтобы русская армия под Ляояном в конце августа имела 116 тысяч пехоты, а к началу октября 1904 г., без учета потерь, понесенных в сражении на Шахэ, была доведена до 260 тысяч человек. Поэтому японцы превосходили ее под Ляояном на 50 тысяч, а на Шахэ даже на 90 тысяч человек. То, что армия не смогла победить, имеет иные причины.

В ходе учета полученного на Дальнем Востоке опыта в последовавшее за Маньчжурской войной десятилетие наступила реорганизация и значительное наращивание русской армии, в частности, многое было сделано для более раннего сосредоточения резервных дивизий. Тщательно и заблаговременно подготавливалась, в соответствии с поворотом политики против западных соседей, война[172]172
  Очередной пропагандистский штамп, чтобы возложить на Россию ответственность за начало Великой войны. – Прим. пер.


[Закрыть]. Железнодорожная сеть, казавшаяся по сравнению с западноевропейской ситуацией достаточно редкой, все же была блестяще приспособлена для сосредоточения армий на западной границе империи и развивалась в соответствии со стратегическими соображениями годами. Серия крупных сквозных магистралей в целом отвечала условиям скопления крупных сил как на Северо-Западном фронте напротив Восточной Пруссии, так и на Юго-Западном против Галиции, но не менее подходила и для развертывания на средней Висле. Достаточное количество рокадных линий обеспечивало своевременную переброску крупных войсковых соединений с одного из этих театров военных действий на другой и устраняла разделение надвое русского Западного фронта, которое вызывалось наличием Припятских болот и давало о себе знать еще в 1812 г. Тот недостаток, что маршрутов подвоза в глубине громадной империи, в азиатскую часть России и на Кавказ было существенно меньше, становился менее значим, ведь подавляющее большинство войск находилось к западу от Волги и южнее линии Петербург – Вологда – Вятка и компенсировался за счет целесообразных распоряжений и заблаговременного выдвижения находившихся еще далее в тылу войск, в том числе частей из азиатской части. Тем самым России впервые удалось своевременно и на это раз в едином потоке ввести в действие всю мощь ее вооруженных сил, а теперь это уже была миллионная армия. Мобилизация и развертывание русской армии продвинулись куда дальше, нежели предполагали в Германии и Австро-Венгрии к началу войны, даже если военные приготовления в царской империи и не остались полностью скрытыми.