Книга: Старики - Густав Хэсфорд

Сидя на шконке, я печатаю на машинке свой отчет о высоте 327, этом оазисе для военнослужащих, о том, как всем нам, добропорядочным юным гражданам Америки, гарантируются здесь ежедневные рационы хавки, и о том, как те из нас, кому повезет посетить тылы, смогут посмотреть, как Мистер Джон Уэйн с помощью каратэ забивает Викторов Чарли до смерти в цветных мультиках про войну в каком-то другом Вьетнаме. Статья, которую я пишу на самом деле – шедевр. Требуется настоящий талант, чтобы убедить людей в том, что война – это прекрасное приключение. Поезжай один, приезжайте все в экзотический Вьетнам, жемчужину Юго-Восточной Азии, здесь вы познакомитесь с интересными людьми, наследниками древней культуры, которые пробудят в вас интерес к жизни… а еще вы сможете их убить. Стань первым парнем из своего района, кто откроет официальный счет убитым врагам. Валюсь в койку. Пытаюсь уснуть.

Стеб как способ отгородиться от ежедневного кошмара, а умеренность гарантирует, что глубже задумываться не будешь. Без того страшно.

...рубашка просолилась от пота. Соленый пот заползает в глаза и на губы. Указательный палец правой руки лежит на спусковом крючке М-16. Вот он я, говоришь сам себе, вот он я, с винтовкой, набитой патронами. Сколько патронов осталось в магазине? Сколько дней до ротации домой? Что же так много всего на мне понавешано? Где же они? И где же мои ноги? Лицо. Лицо перемещается. Твое оружие наводится на него. Автоматическая винтовка М-16 содрогается. Лицо исчезает. Не стоять. И вдруг ты чувствуешь, что ноги больше не касаются земли, и спрашиваешь себя, что с тобой происходит. Твое тело расслабляется, потом застывает. Ты слышишь звук человеческого тела, которое взрывается, мерзкий звук, который издает человеческое тело, разрываемое металлом, летящим с огромной скоростью. Мигание картинок перед глазами замедляется, как на бракованной катушке в немом кино. Оружие уплывает из рук, и вдруг ты оказываешься один. И ты плывешь. Вверх. Вверх. Тебя вздымает стена из звуков. Картинки мигают быстрее и быстрее, и вдруг пленка рвется, и стена из звуков обрушивается на тебя – всепоглощающий, ужасающий грохот.

Читая, чувствуешь себя за просмотром записей видеорегистратора, обрывочных в целом, но покадрово подробных в каждом эпизоде.Можно было бы попенять автору за эту обрывочную непричесанность ( зачем, например, повторяют друг друга эпизоды с вьетнамским снайпером), но сюжетная нестройность подкрепляет подспудное ощущение бессмысленности происходящего. И повторы, и нелепая смерть Стропилы, и сленг морпехов, и "пацифик" Джокера, и песенка про Микки Мауса - всё об этом.

Снова погружая мысли в ноги, вкладываем все силы в следующий шаг, потом еще шаг, еще всего один лишь шаг... Мы изо всех сил пытаемся не думать о важном, изо всех сил пытаемся не думать о том, что халявы не будет, и что до дома еще ой как далеко.

Пара слов об экранизации: Кубрик подчистил книгу в сторону сюжетной стройности и придал подспудным ощущениям форму неприятной мысли о том, что делает с людьми государственная военная машина ( гениально сделал , потому что напрямую не говорит, но мысли у зрителей вполне однозначные) С другой стороны, многие реплики оказались переложены в уста иных персонажей, с иными - соответственно - интонациями и воспринимаются чуть по-другому. Интересный случай, когда экранизация внешне бережлива к словам в книге, не выбрасывает их, но смещает в нужную режиссеру сторону.

Если сравнивать книгу и фильм, то учёба морпехов в фильме показана лучше, но вот события во Вьетнаме в книге выведены гораздо более драматично. И не от руки снайпера падёт Ковбой. Всё жёстче.

Чуть-чуть затрудняет восприятие обилие сленговых выражений, а также мат. Хотя, этот приём безусловно усиливает атмосферу. В книгу буквально погружаешься… «Откат – п…ц всему», вот он, огонь и разрушение. Беспощадное, варварское… Чистоплюям не место в бою. Без всяких соплей и никаких игр в Микки-Маусов.

В продолжение темы Джокер попадает в плен. Его глазами нам показывают другую сторону войны. Вьетнамцев. И, он переосмысливает войну и свою роль в ней. Много интересного о быте и тактике Вьетконга.

А затем, по-ремарковски. Возвращение. И, «потерянное поколение». Не принимает страна, даже матери родной не нужен такой сын. Смотреть на вещи по-прежнему уже невозможно. А можно только убивать, или погибнуть. Джокер принимает решение уйти туда, где, по его мнению, он нужен. Во Вьетнам… В надежде обрести новый дом.

Дожидаюсь конца ковбоевского рассказа и говорю: «По мне, так это твоя личная беда. Ничего посоветовать не могу. Будь я человек, а не морпех, тогда, может быть, и сказал бы чего-нибудь»

Это уже не пилот транспортного вертолета. Это - морпех с лучших агитплакатов Соединенных Штатов; сохраняя специфический стиль книги, здесь надо вставить - мать ее, Америки. Так кажется первые n страниц; если, конечно, удастся прорваться сквозь них.

А потом за этим нечеловеческим примитивным сознанием внезапно видишь - не человека, нет, это не менее нечеловеческое милосердие должно быть. Но ты понимаешь, как оно думает, почему оно это делает (попутно составляя себе пометки - что надо делать, если в твою страну вторглись бравые морские или не очень пехотинцы любой страны, так вот, правильный ответ - никогда не заблуждаться насчет их гуманности и сознательности.

Более точный ответ - никогда не заблуждаться насчет гуманности и сознательности людей вообще; по моим наблюдениям, этим вообще многие хорошие люди страдают. Просто именно на войне это, судя по литературе, приводит к их, хороших людей, смерти).

Так проходит еще несколько десятков страниц. И наконец все же начинаешь различать за всем этим человека - снова. И именно поэтому, а вовсе не из-за советов по обж (хотя за них спасибо тоже), я запомню эту книгу.