Текст книги "Альфред Йодль. Солдат без страха и упрека. Боевой путь начальника ОКВ Германии. 1933-1945"

1939 год – первая встреча с Гитлером

Йодль занимается своим переводом из Вены в Бад-Райхенхалль. Кажется, что его желание скоро исполнится: с 1 октября 1939 года он должен стать командующим 4-й горнострелковой дивизией. Но генерал-полковник Вильгельм Кейтель, шеф главного командования сухопутных войск, решает иначе: Йодль, 1 апреля 1939 года ставший генерал-майором, приглашается в Берлин, где 26 августа 1939 года ОКВ поручает ему руководство оперативным отделом. (Переименование управления Верховного главнокомандования вооруженными силами Германии в штаб оперативного руководства вооруженными силами при сохранении полномочий и структуры происходит лишь 8 августа 1940 года).

Когда Йодль появляется в Берлине в ОКВ за несколько дней до начала Польской кампании (1 сентября 1939 года), разработка «плана Вейс» (военного столкновения с Польшей) уже завершена.

Спустя три дня после начала наступления на Польшу Йодль впервые встречается с Гитлером. Верховному главнокомандующему его представляет генерал-полковник Кейтель. Это событие происходит в поезде особого назначения, в котором Гитлер отправляется на фронт.

Гитлер относится к Йодлю, как вначале ко всем «офицерам Генерального штаба», с осторожностью. Лишь с течением времени, очевидно, под влиянием выдающихся успехов Йодля и его смелой и критичной искренности, с которой он высказывает свое мнение, недоверие Гитлера начинает исчезать и превращаться в полное доверие и признание. (По мнению многих своих товарищей, Йодль был единственным офицером в ставке фюрера, который, когда считал это верным, часто возражал Гитлеру. Иногда – позже скажет генерал-фельдмаршал Кессельринг – Йодль противоречил Верховному главнокомандующему столь энергично, что это почти граничило с нарушением военной субординации.)

Как пишет Герхард Бук в «Немецком солдатском ежегоднике 1970 года», Йодль очень часто мог добиться «у Гитлера осуществления тех планов командующих на театрах военных действий, которые тот раньше отклонял. Йодлю удавалось укрепить часто очень шаткие отношения доверия между фронтовым командованием и верховным правлением. В определенном смысле перед Гитлером Йодль был защитником интересов командующих на театрах военных действий».

И сам Йодль свидетельствовал перед межсоюзническим военным трибуналом в Нюрнберге 3 июня 1946 года: «Нельзя сказать, что было совсем невозможно противоречить фюреру. Я возражал много-много раз, и порой очень резко, но были моменты, когда действительно ни одним словом нельзя было противоречить». По поводу доклада о положении дел в ставке фюрера он, как и многие другие, говорил в Нюрнберге: «Некоторое время назад было неверно установлено, что я якобы принимал участие в 119 совещаниях. На самом деле я участвовал в свыше 5000 совещаний…»

Также и полковник Рудель, летавший на «Штуке», легендарный «орел Восточного фронта», который, единственный солдат вермахта, был награжден высшим отличием,[8]8
  Рудель был первым и единственным солдатом, награжденным высшим отличием – Рыцарским крестом с золотыми дубовыми листьями, мечами и бриллиантами – гитлеровским вариантом Железного креста.


[Закрыть] устанавливает – после большого количества бесед с Гитлером в ставке фюрера, – что Верховный главнокомандующий относится терпимо к обоснованной критике и с интересом к предложениям.

* * *

30 сентября 1939 года Йодль в должности командующего получает за свои успехи пристежку[9]9
  Пристежка в виде имперского орла, под которым помещалась планка с датой: 1939.


[Закрыть] к Железному кресту 2-го класса Первой мировой войны. 18 октября его назначают руководителем штаба оперативного руководства вермахта. 23 декабря он получает в награду пристежку к Железному кресту 1-го класса.

Гитлер 9 апреля 1940 года отдает приказ привести в действие операцию «Везерюбунг», то есть начать вторжение в Норвегию и Данию. Планированием и проведением рискованной операции – соревнование на скорость с англичанами, которое немцы выигрывают в Норвегии, – занимается ОКВ, чей оперативный штаб подчиняется непосредственно генерал-майору Йодлю. Всеми операциями на Скандинавском театре военных действий управляет его штаб оперативного руководства. Йодль чрезвычайно успешно справляется с тяжелым оперативным руководством всеми тремя частями вермахта.

Планирование, руководство и осуществление Норвежской операции оказались исключительными явлениями в военной истории, что позже признают и подтвердят противники немцев. Мужество немецких солдат на суше, на воде и в воздухе преодолеет все критические ситуации и одержит победу над сильными британскими «морскими львами» и упорно и отважно обороняющимися норвежскими противниками.

1940 год – благородные немецкие победители

10 мая 1940 года начинается западная кампания «Желтый план», для которой Йодль разрабатывает директивы. Первостепенные оперативные вопросы играют главную роль. Немецкое наступление на запад заканчивается почти через шесть недель поражением Франции, которая не справилась с современной немецкой танковой стратегией и чувствует себя «преданной и проданной» британскими союзниками.

21 и 22 июня 1940 года Йодль принимает участие в немецко-французских переговорах о перемирии в лесу Шампани и иногда председательствует, исполняя обязанности генерал-полковника Кейтеля, шефа ОКВ. С проигравшим противником обращаются благородно. Лишь победители 1945 года станут недостойно обходиться с проигравшими и их правительством…

Генрих Гертле пишет в своей книге «Оправдательный приговор Германии» о переговорах о перемирии в Шампани:

«Германия, не находившаяся ни в малейшей опасности, в 1939 году объявила войну Франции, заложившей в Версальском мирном договоре мины, которые в 1939-м должны были взорвать европейский мир (Данцигский коридор). Теперь Франция побеждена и просит о прекращении военных действий.

21 июня генерал фон Типпельскирх встречает членов французской переговорной комиссии во главе с генералом Хунтцигером. Перед железнодорожным вагоном, в котором в 1918 году немцы были вынуждены подписать условия перемирия в присутствии маршала Фоха, сейчас стоит рота почетного караула из полка СС, встречающая французов. Когда же французские офицеры поднимаются в вагон, рота встает на караул. Генерал Хунтцигер и его офицеры отдают честь перед немецким флагом.

В вагоне генерал-полковник Кейтель, как шеф ОКВ, от имени Гитлера зачитывает следующее заявление: «Франция после героического сопротивления в череде кровавых сражений обессилела и проиграла. Германия не собирается вводить оскорбительные условия в переговоры о перемирии со столь мужественным соперником».

22 июня переговоры, проводимые со всей порядочностью и благородством, окончены; французское правительство приказывает поставить свою подпись генералу Хунтцигеру. Он говорит генерал-полковнику Кейтелю: «Господин генерал, вы – солдат и знаете, как тяжело солдату делать то, что я сейчас сделаю». Йодль и Кейтель, оба воевавшие во время Первой мировой войны на Западном фронте, глубоко тронуты, и генерал-полковник Кейтель отвечает: «Очень почетно для победителя чествовать побежденного. Мне очень хочется отдать дань мужеству французских солдат. Я прошу о минуте молчания в память о тех, кто с обеих сторон проливали свою кровь за Отечество».

Молча поднимаются немцы и французы. Кейтель и Хунтцигер подписывают документ, все поднимаются и отдают честь».

Это благородное, солдатское рыцарство – его категорически требовал Гитлер – должно вспомниться читателю, когда ближе к концу книги пойдет речь о событиях мая 1945 года: о капитуляции немецкого вермахта, гангстерских методах во время последовавшего спустя 14 дней «ареста» немецкого правительства и высшего командования в Фленсбурге и «судебных убийствах» восточно-западного «межсоюзнического военного трибунала» в Нюрнберге.

* * *

После победоносного окончания Западной кампании британское правительство не просто не приняло гитлеровское предложение мира, оно его грубо отклонило. Тогда Йодль по приказу Верховного главнокомандующего набрасывает планы дальнейшего ведения войны, которые излагаются в «Директиве № 16 о подготовке операции по высадке войск в Англии». В отличие от Гитлера, который очень надеется, что «братский Германии народ» примет протянутую ему руку мира, Йодль видит главного противника Германии именно в Англии. Именно она всегда в европейской истории выступала против сильных в экономическом и военном отношении держав на континенте. «Чудо Дюнкирхена» и надежда Гитлера, возможно, все-таки прийти к взаимопониманию с британским «братским народом» спасают Англию от немецкого вторжения. Просчет Гитлера вовремя дарит перспективный шанс на успех вывести из игры английский авианосец по ту сторону канала и придать войне другое направление.

Альфред Йодль 19 июля 1940 года становится генерал-лейтенантом и одновременно генералом артиллерии. 24 апреля он, как представитель высшего главнокомандования вермахта, подписывает соглашение о перемирии с Грецией.

Война с Грецией была спровоцирована итальянским союзником без ведома и одобрения Гитлера. В последний момент своим энергичным вмешательством Гитлер сумел предотвратить поражение итальянских войск.

«Тем самым война приняла наиболее неприятное для Германии направление», – пишет генерал-полковник Хайнц Гудериан, автор и теоретик немецкой танковой войны, в своей книге «Воспоминания солдата». Потеря времени, вызванная греческой «личной войной» Муссолини и ее последствиями, должна была дать о себе знать в 1941 году в первую военную зиму в России.

Превентивная война против Советского Союза

Пакт о ненападении между Германией и Советским Союзом, подписанный 23 августа 1939 года, сделал возможным нападение Гитлера на Польшу. Войска Советского Союза входят в Восточную Польшу 18 сентября 1939 года и принимают участие в операциях до поражения Польши.

29 сентября 1939 года между Берлином и Москвой заключаются Договор о дружбе и границе и Хозяйственное соглашение, что значительно облегчило Германии ведение войны. Чтобы устранить существующие трудности между союзниками, советский министр иностранных дел Молотов был приглашен в Берлин. Там 12–13 ноября 1940 года он выдвигает советские требования: включение Финляндии в сферу интересов Советского Союза, признание российских интересов в Румынии, Болгарии и на Дарданеллах. Гитлер, глубоко разочарованный и смущенный этими требованиями, отвечает уклончиво и оставляет записку из Москвы на эту тему без ответа.

Гудериан: «Выводом, сделанным им (Гитлером) из хода визита Молотова, было убеждение, что войны с Советским Союзом не избежать» («Воспоминания солдата»).

Берлин опережает Москву

Как пишет Герхард Бук в «Немецком солдатском ежегоднике 1970 года», Йодль узнает о беспокойстве Гитлера относительно наступательных намерений русских лишь 29 июля 1940 года, сразу же после обсуждения положения на фронте. Штаб оперативного руководства получает указание разработать приказ, целью которого является улучшение возможностей развертывания войск на востоке. Но общее оперативное планирование плана «Барбаросса» остается Генеральному штабу армии. Бук: «Йодль еще в начале кампании был убежден, что удастся быстро разгромить Советский Союз. Эту точку зрения полностью разделял начальник Генерального штаба армии генерал-полковник Гальдер».

Было ли искренним убеждение Гальдера, который, как противник Гитлера и «борец Сопротивления», в 1938 и 1939 годах тайком установил связи с Лондоном и британским послом в Берлине Хендерсоном, сегодня остается неизвестным.

События перед началом Русской кампании живо описывает генерал-полковник Гальдер после войны в своем сочинении «Гитлер как военачальник» следующим образом:

«Советский Союз ввел во входящие в сферу его интересов Балтийские страны сильные войска, на немецко-русской демаркационной линии более миллиона солдат в боевых формированиях с танками и воздушными эскадрильями противостояли на широких растянутых участках фронта малым немецким предохранительным взводам». Гальдер пишет далее: «…он (Гитлер) был твердо и небезосновательно убежден, что Россия готовится к нападению на Германию. Сегодня мы знаем из достоверных источников, что он был прав».

Британский историк, профессор А.Дж. П. Тэйлор, которого никак нельзя «обвинить» в симпатиях к немцам, подтверждает мнение Гальдера: «Вне всяких сомнений то, что он (Гитлер) расширил войну 1941 года лишь по превентивным причинам».

Алексей Марков, бывший советский генерал, назначенный в 1941 году войсковым командиром на восточной границе России, признает в сообщении американской газете «Сэтердэй ивнинг пост» от 13 мая 1950 года, что Сталин после поражения Франции летом 1940 года приказал начать подготовку к войне против Германии, «так как Гитлер победил слишком быстро». На вопрос генерала Маркова – также пишет американская газета, – сколько времени дается ему для боевой подготовки его состава, советский Генеральный штаб отвечает следующее: «До осени, мы еще не готовы. Мы нанесем внезапный удар, как только нам будет удобно».

Александр Верт, британский еврей, как корреспондент, участвовавший в войне на советской стороне, после войны пишет о произнесенной Сталиным 5 мая 1941 года речи: «Вся моя информация в основных чертах совпала с важнейшими пунктами речи Сталина: с убеждением, что «почти неминуемая война» должна начаться в 1942 году, при этом при случае Советы должны захватить инициативу». (См.: Гертле. Оправдательный приговор Германии.)

Эти точки зрения подтверждаются высказываниями генерал-полковника Йодля в Нюрнберге, другими историческими источниками. Перед трибуналом победителей в Нюрнберге Йодль говорит о русских кампаниях следующее:

«Это была, без сомнения, превентивная война. То, что мы установили несколько позже, было абсолютно верным – неслыханная военная концентрация русских около наших границ. Я не хочу вдаваться в подробности, но могу сказать, что хотя нам и удалась тактическая внезапность по дням и часам, но о стратегической неожиданности этого сказать нельзя. Россия в полной мере была готова к войне».

Относительно превентивной войны против России пишет Поль Карел («Unternehmen Barbarossa»[10]10
  Возможны два варианта русского перевода: «Барбаросса: от Бреста до Москвы» или «Дорога в никуда: вермахт и Восточный фронт в 1942 г.».


[Закрыть]):

«…Во время немецкого нападения 22 июня тактически нанесение внезапного удара на российские пограничные войска удалось полностью. Например, лишь несколько пограничных мостов на 1600-км фронте русские взорвали вовремя. Самые важные мосты через Неман, Буг, Сан и Прут и даже находящийся в 250 км от границы мост через Даугаву около Дюнабурга немецкие штурмовые группы захватывают либо хитростью, либо рискованными нападениями. Что же это: отсутствие подозрений или беззаботность?

Но как подойти к тому, что 22 июня на российском фронте 146 атакующим немецким дивизиям с тремя миллионами солдат противостояли 139 советских дивизий и 29 самостоятельных бригад с 4,7 миллиона солдат?

Советские военно-воздушные войска размещали свои 6000 самолетов в Белоруссии. Нужно признать: большая часть из них устарела, но, по крайней мере, от 1300 до 1500 из них были современной сборки.

Немецкое люфтваффе имело в своем распоряжении 1800 пригодных к действию машин…»

* * *

Официальные советские источники утверждают, что в 1941 году советские силы превосходили немецкие и что советское развертывание войск на западе имело наступательный характер. Само собой разумеется, что в современной истории победители прошлого в Германии в этом случае по очевидным причинам дуют в рог антинемецкой пропаганды; для них превентивная война Германии против Советов является, несмотря на все исторические факты, «неспровоцированной наступательной войной».

Изнурительная служба в ставке

После увольнения главнокомандующего армией генерал-фельдмаршала Вальтера фон Баухича в середине декабря 1941 года Гитлер взял на себя непосредственное главное командование сухопутными войсками и руководил ими, как до этого вермахтом с ОКВ и штабом оперативного руководства. Сухопутными войсками он управлял вместе с руководителем Генерального штаба сухопутных войск. Штабу оперативного руководства Йодля он доверил принятие решений касательно Восточного фронта и другие принципиальные решения.

Бук в «Немецком солдатском ежегоднике 1970 года» пишет: «Началось разделение между театрами военных действий, находящимися в сфере компетенции ОКВ и ОКХ. В то время как Генеральный штаб армии отвечал за Восточный театр военных действий, Йодль и его штаб руководили остальными театрами военных действий. Йодль не выказал никакого сопротивления этому разделению управления вермахта. Кажется, что он его даже приветствовал. Ясно сознавая границы собственных возможностей, Йодль перестал заниматься серьезными вопросами общего руководства, все больше ограничиваясь оперативной областью, в которой он прекрасно разбирался. Тем самым он, возможно сам того не подозревая, поддержал склонность Гитлера вмешиваться в оперативное и тактическое руководство».

Изнурительная служба в ставке фюрера не проходит без последствий для здоровья Йодля. С 11 мая по 26 июня болезнь вынуждает его взять паузу и отдохнуть в Бад-Гаштайне. Это его единственный «отпуск» в течение шести тяжелейших лет.

1 февраля 1944 года, за несколько месяцев до своего 54-летия, Йодль становится генерал-полковником. 17 апреля 1944 года умирает его жена Ирма, урожденная графиня фон Буллион. В эти роковые военные годы – и на Родине, страдающей от бесчеловечных бомбежек, и на фронте, где идут тяжелейшие бои, – не остается времени, чтобы роптать на судьбу и горевать. Йодль всегда чувствовал себя тесно связанным со сражающимися войсками и всегда стремился на фронт. Он был солдатом до мозга костей и не мог позволить удару судьбы сломить себя.

Военное положение на фронтах, где немецкие войска с большим самопожертвованием и не меньшим мужеством защищают свою Родину от превосходящего их оснащением противника, каждое мгновение требует новых планов, размышлений и решений. Оно позволяет забыть сознающему свой долг солдату, который работает в ставке фюрера «круглые сутки», невзирая на изнурение и нервное напряжение, что, кроме телефонных разговоров, радиограмм, ситуационных планов, обсуждения положения на фронте и приказов фюрера, есть еще что-то за границами «мира войны».

После своей болезненной потери Йодль еще больше, чем раньше – если такое, конечно, возможно, – погружается в работу. Каждый, начиная с помощниц на телефоне, секретарш, караульных, радистов, офицеров до Верховного главнокомандующего вермахтом, знает свое дело и выполняет свой долг в борьбе за Германию. Действительно ли каждый?…

20 июля 1944 года

Лето 1944-го: почти на всем протяжении фронта немецкие войска участвуют в жесточайших оборонительных боях. Солдаты-ополченцы выполняют свой долг, а народ на Родине стойко выдерживает многочисленные смертельные бомбежки жилых кварталов. Фронда офицеров считает, что на пятом году войны пришло время сделать то, что они не успели совершить во время экономического и политического подъема Германии и большого военного успеха в первые годы войны, в которые они получили от Гитлера высшие знаки отличия. Они решают попытаться убить Верховного главнокомандующего вермахтом и главу государства – Гитлера, а затем устроить путч.

20 июля 1944 года полковник граф Клаус фон Штауффенберг приносит портфель с бомбой замедленного действия в ставку фюрера «Волчье логово» в Восточной Пруссии. Во время совещания он ставит его рядом с Гитлером и исчезает так быстро и незаметно, как только может.

Бомба взрывается в комнате для совещаний среди военных – товарищей Штауффенберга, но Гитлера она не убивает. От полученных ранений умирают полковник Брандт из оперативного отдела Генерального штаба сухопутных войск, генерал Кортен – начальник Генерального штаба военно-воздушных сил, генерал Шмундт – шеф-адъютант Верховного главнокомандующего и стенографист Бергер. Среди многочисленных раненых числится и генерал-полковник Йодль.

Генерал артиллерии в отставке Вальтер Варлимонт, до осени 1944 года бывший заместителем начальника штаба оперативного руководства ОКВ, пишет в 1964 году («В ставке Гитлера, 1939–1945 гг.»), что этот взрыв бомбы во время совещания казался тогда «после всех ударов и ужасов, которые с начала вторжения испытали фронт и руководство вермахта, почти логичным концом…».

Этот «логичный конец» Варлимонт выдержал и стал экспертом по 20 июля на телевидении… Были ли его четыре изувеченных товарища также «почти» убеждены в «логичности» такого конца?

Очевидец Варлимонт описывает в книге свои впечатления следующим образом: «В одно мгновение мирная картина превратилась в сцену бедствия и разрушения. Там, где еще совсем недавно беседовали люди и лежали какие-то вещи, теперь раздавались стоны раненых, доносился запах гари и в воздухе летали обгоревшие клочки карт и документов. Люди с трудом поднимались на ноги, пошатываясь, медленно двигались к окнам и старались выбраться наружу. Затем уцелевшие поняли: срочная помощь требуется в первую очередь полковнику Брандту, всеми уважаемому офицеру Генерального штаба, который с раздробленной ногой тщетно пытался подняться к окну и покинуть ужасное место.

Снаружи, где потерпевшие, бледные и испуганные, собирались вместе, внешне не получившие никаких повреждений люди помогали раненым до приезда санитарного автомобиля. А человек, которому предназначался этот удар, покинул строение гораздо раньше, опираясь на руку Кейтеля. Он не получил ранений. Порвались лишь его черные штаны.

Потом, уже оправившись от первого шока и убедившись, что взрывов больше не будет, автор отправился обратно в комнату для совещаний, чтобы по возможности спасти ценные документы. Затем силы оставили его. Он почувствовал головокружение и шум в ушах. Потребовалась помощь водителей и ординарцев, которые, как истинные немецкие солдаты, безраздельно преданные своей Родине, были готовы ее оказать».

К сожалению, в этих сведениях, приведенных Варлимонтом, есть кое-что нелогичное и неясное: какие документы и от кого хотел он спасти? Пожар не распространился дальше, а место взрыва было оцеплено и тщательно охранялось. Сумел ли Варлимонт спасти ценные документы, которые, естественно, имели отметку о секретности? Где он их оставил? После покушения были выставлены внутренний и внешний «круг оцепления». Каждый, кто хотел выбраться наружу, должен был пройти тщательную проверку. Почему Варлимонту потребовалась помощь «водителей и ординарцев»?

Эти пробелы и неясности в выпущенных в 1964 году мемуарах так образцово исполнявшего свой долг «второго человека» в штабе оперативного руководства Йодля очень досадны. Противоречивы и некоторые другие данные в его мемуарах, в которых он потом в своем лишь ему свойственном стиле «поквитался» со своим бывшим шефом – повешенным в Нюрнберге генерал-полковником Йодлем.

Сразу же после рассказа о взрыве бомбы 20 июля 1944 года он пишет, какие мысли пришли ему тогда в голову: «Вопрос «Почему произошло покушение на убийство?» стоял не первым. Слишком часто возмущение, порождаемое несчастьями, которые военное руководство фюрера вермахтом, народом и страной навлекало на отечество, таило в себе искушение воплотить в жизнь эту смутную мысль».

Даже Варлимонт, который, несмотря на свою «бесцветность», полагал, что делал в ставке фюрера все гораздо лучше, чем Йодль, конечно, когда ему это позволяли, как заместителю руководителя штаба оперативного руководства, пусть только в «смутных мыслях», но тоже «слишком часто» сам думал о покушении на убийство. В одной из глав книги он пишет, что крайне возмущен тем, что после покушения каждый его шаг тщательно контролировался и его собственный руководитель, Альфред Йодль, ему не доверял. Казалось, будто бы Йодль умеет читать чужие мысли.

Эту нелогичность каждый волен толковать по-своему: Варлимонт признает «смутность мысли» о покушении на Гитлера и его приближенных, но спустя некоторое время жалуется на надзор за собой, который начался после 20 июля.

Чтобы завершить портрет этого офицера и «второго человека» после Йодля, который в своих эгоцентрически написанных мемуарах разобрал по косточкам генерал-полковника Йодля, здесь нужно процитировать известного британского историка Дэвида Ирвинга. В своем интересном докладе «Нюрнберг. Последняя битва» (Мир в воскресенье. 1971. 10 октября) после изучения тайных бумаг и личных записей главного обвинителя от США в Нюрнберге главного судьи Роберта Х. Джексона он пишет следующее:

«Что касается главных обвинителей, то несколько немцев продемонстрировали пример их национальной одаренности, работая на другую сторону. Генерал Варлимонт выдвинул американцам подробнейшие предложения о том, как следует вести процесс. Говорят, что Гизевиус даже по данным документов, которые автор лично видел, от руки составил список из 24 генералов, которых, по его мнению, должны были обвинить в военных преступлениях, среди них оказались его начальники в ОКВ: фельдмаршал Кейтель и генерал-полковник Йодль (Гизевиус работал в военной разведке в ОКВ)».

Гизевиус, один из главных свидетелей обвинения в Нюрнберге, во время войны был американским агентом внутри абвера, которым руководил адмирал Канарис. Волк в овечьей шкуре около «волчьего логова» ставки фюрера, Гизевиус был штатским человеком…

…Варлимонт был немецким генералом и с начала войны до осени 1944 года заместителем руководителя штаба оперативного руководства. В сентябре 1944 года был снят с занимаемых постов, переведен в «запас ОКХ» и с этого времени больше не призывался на службу. Во время суда Линча в Нюрнберге, к облегчению победителей, изобличил своего шефа, генерал-полковника Альфреда Йодля.

Варлимонт и Гизевиус – два приведенных Дэвидом Ирвингом примера «национально одаренных людей, работающих на другую сторону».