Текст книги "Говорящие изнутри"

– А как же жажда адреналина? – улыбаясь, спросил Али.

– Адреналин? Ну, для этого можно и с парашютом прыгать, – с той же улыбкой ответил Умар.

– А разве этого не мало будет для тебя? – сказал Али, напоминая ему его же слова.

– Ну, если будет мало, – сказал Умар, – то буду каждый день прыгать.

– Давайте поедем уже, – обратился к ним Тимур. – А то я уже сыт этими московскими мечтаниями.

– Да, пожалуй, можно и поехать, – сказал Умар.

Они сели в его старенький «мерседес» и покатили вдоль дороги.

3

Войдя к себе в квартиру, Али снял и бросил на кровать черную кожаную куртку, водолазку и джинсовые брюки. Достал из шкафа футболку и спортивные штаны, надел их, помолился и грузно свалился в кресло. Он сидел, закрыв глаза и откинув голову назад в угол кресла, и вслушивался во все, что звучало и шумело. Из-за соседней стены доносились приглушенные звуки семейной ссоры – видимо, соседи опять напились и ругаются. Какая-то веселая компания молодых людей проходила далеко внизу под окном: кто-то что-то сказал, и все дружно захохотали. Тихо тикали часы на стене. Но посреди этих отдаленно-приглушенных звуков Али уловил звуки самые прекрасные, звучание которых он, казалось, мог бы слушать бесконечно, – звуки тишины. Затем посреди звуков тишины появились другие звуки, звуки слов из ближайших воспоминаний – услышанное и сказанное за весь прошедший день: кто что сказал, как он на это отвечал; кто как сказал, как он это воспринял и так далее.

И вдруг знакомый голос, говоривший еще утром, когда он находился в полусонном состоянии на университетской паре, ироничным тоном вполне реально произнес: «Поздравляю! Весь день пущен коту под хвост!.. Кроме той встречи в кафе…» Али испуганно вскочил с места, подбежал к выключателю и врубил свет. Оглядываясь вокруг себя, он беспрестанно читал молитвы против дьяволов и джиннов, которые знал наизусть. В комнате воцарилась тишина. Чуть успокоившись, он пошел в ванную, ополоснул лицо холодной водой, вернулся обратно и сел на свой стул возле стола. Сердце его постепенно возвращалось к обычному ритму биения. «Джинн здесь поселился, что ли? Или это был всего лишь сон?» – думал он про себя. Но как только он завершил эту мысль, голос спокойно сказал: «Нет, не сон, не дьявол и не джинн, я твой… Да постой же, куда это ты?» В этот момент Али босиком выбегал из квартиры. «Я твой РАЗУМ, идиот!» – крикнул вдогонку Голос выбегающему Али.

Пробежав мимо лифта, Али как бешеный сбежал вниз по лестнице. Выйдя во двор, он повернул направо и устремился к главной дороге. Там, он знал, напротив супермаркета всегда стоят такси. Пока он бежал, Голос продолжал в нем говорить: «Слушай, ты все равно от меня не убежишь. Вернись к себе на квартиру, а то простудишься еще». Но Али ничего не отвечал. Не останавливаясь, он пригнулся на ходу и, зачерпнув рукой снег, стал им протирать себе лицо, надеясь так еще лучше прийти в себя и избавиться от этого Голоса. «Ладно, – сказал РАЗУМ, – скажу по-другому. Сейчас ты бежишь к тому супермаркету. Напротив него всегда стоят такси. Ты собираешься сесть в одну из них и поехать в ближайший отель. Ты только что об этом подумал, потому что, если поедешь к дяде или знакомым, то не сможешь объяснить им эту ситуацию – они просто посмеются над тобой. Но есть одна проблема, о которой ты не подумал: ты забыл взять деньги и свою банковскую карточку. А на честном слове тебе ни одна гостиница не предоставит номер… Да и таксисты не довезут. Так что этот план пропадает. Лучше постой и послушай меня».

Али остановился. Довод Голоса был весомым. Он уже начал чувствовать холод и как у него онемели ноги. Почти задыхаясь, он спросил:

– Так ты не дьявол?

– Нет.

– И это не глюки?

– Нет.

– Но тогда кто же ты? – Али наклонился, опершись ладонями в колени, и, сильно дыша, втягивал большие порции морозного воздуха через покрасневшие ноздри и выталкивал его через рот белым паром.

– Я твой РАЗУМ.

– Разум? – спросил Али, задыхаясь. – Мой разум, значит… И это не глюки и не бес… – И тут он выпрямился и расхохотался: – С ума сойти!

Он положил руки себе на бока, глубоко вздохнул и… рванул в другую сторону.

– Сейчас пройдет, – говорил он себе, пробегая между домами. Пару минут спустя, задыхаясь, он остановился снова и спросил: – Ты здесь? – но в ответ прозвучала тишина. «Вот и все, вот и прошло», – подумал он и стал возвращаться к себе на квартиру. Ног он уже не чувствовал. Но как только Али подошел к своему подъезду, Голос произнес: «Если ты меня не выслушаешь, то так и будешь бегать всю ночь, пока не замерзнешь до смерти».

Али на мгновение дернулся было побежать, но потом вдруг остановился и сказал:

– Ладно, пусть будет так… Говори… Кто ты? Что за РАЗУМ? Почему я тебя слышу, но не вижу?

– Я все объясню в квартире. А сейчас зайди поскорее, а то замерзнешь.

– Хм! Радует, что хотя бы заботишься о моем состоянии.

Поднимаясь в лифте, Али спросил:

– Эй, ты еще здесь?

– Конечно здесь, я всегда с тобой, – спокойно сказал невидимый голос.

– Что за черт…

– Не черт, а твой РАЗУМ.

– Все равно какая-то чертовщина.

Али зашел к себе в квартиру, закрыл дверь и сел на то самое кресло, с которого он вскочил, услышав голос.

– Ну, я слушаю тебя, мой РАЗУМ. Говори!

– Что именно ты хочешь узнать?

– Я тебе уже говорил, что я хочу узнать, и если ты мой РАЗУМ, то должен знать, чего мне надобно знать. Ты же читаешь мои мысли.

– Я уже говорил, что я твой РАЗУМ. И ты можешь меня не только слышать, но и видеть.

– Как это – видеть? Ты что, можешь и материализоваться?

– Почти.

– Что значит «почти»?

В это же мгновение перед Али появился полупрозрачный силуэт молодого мужчины среднего роста, примерно одного возраста с Али, который сказал:

– Вот это и значит «почти».

Али снова, в ошеломленном бешенстве, вскочил с кресла, но, однако, убегать не стал.

– Да ты же джинн! – воскликнул он с изумлением.

– Нет, Али. Я твой чистый РАЗУМ. Понимаю, тебе сложно это принять, но это так. Я твое порождение, то, что ты в себе развивал со дня своего рождения. Ни одного мига ты не прожил без меня, я – это часть тебя. И поэтому ты слишком больших объяснений от меня не жди. Но то, что ты можешь нас видеть…

– Погоди, – прервал его Али, – ты сказал: «Нас», кого ты еще имел в виду?

РАЗУМ, проигнорировав его вопрос, продолжал:

– …то, что ты можешь нас видеть и слышать, – в этом заключается твоя особая привилегия. Скажем так, исключительное право. Ты слишком много времени нам уделял, ты довел нас до определенного состояния совершенства, вот нам и дано право в таком виде на время помогать и сопровождать тебя по жизни. Всего сейчас не объяснишь, да ты и не поймешь все сразу. Понимание придет лишь со временем. Пока могу сказать лишь то, что мы тебе не навредим…

– Что за «мы», черт возьми?! – взволнованно крикнул Али.

– Он слишком нетерпелив, – послышался другой голос, и рядом с РАЗУМОМ появился еще один полупрозрачный силуэт молодого человека.

– Ты-то еще кто?! – судорожно выкрикнул Али, забегая за кресло.

– Я МОРАЛЬ, твоя МОРАЛЬ.

– Да будь черт проклят! Что за чертовщина здесь творится! Какая, к черту, еще МОРАЛЬ?!

– Простая МОРАЛЬ, которую ты в себе взрастил и воспитал.

– Ну ладно, так и быть, – сказал Али. – Не говорите ничего, дайте оценить ситуацию. – Он сел, закрыл лицо ладонями и стал анализировать происходящее. Он думал, не выпил ли он случайно какую-то дрянь, не было ли в его ужине в кафе с друзьями чего-нибудь подмешано в еду и питье… Наркотик или еще что-нибудь. Он никогда не принимал психотропных веществ, но знал из рассказов и фильмов, что после их принятия бывают галлюцинации. Но потом он подумал, что если бы что-либо и было кем-то зачем-то примешано к их еде, то действие началось бы ранее. Да и не мог бы он сейчас так сидеть и анализировать происходящее – его разум не был бы к этому пригоден. «И как же мне холодно…» Он только сейчас заметил, что промерз и судорожно дрожит от холода, въевшегося в его тело за то время, что он выбегал из квартиры. Но потом Али вдруг обратил внимание на воцарившуюся в комнате тишину. Подумав: «Прошло», он убрал руки с лица и открыл глаза.

– Черт! – крикнул он дрожащим от холода, удивления и страха голосом, увидев РАЗУМ и МОРАЛЬ молча стоящими перед собой.

– Лучше спрашивай, что хочешь, – сказал РАЗУМ. – А то, знаешь ли, одними думами о том, кто мы, ты ничего не поймешь. И достань плед из шкафа и завернись в него.

Али как ненормальный бросился к шкафу, взял плед, укутался в него и сел обратно в кресло.

– Хорошо, – сказал он, пытаясь успокоиться. – Ты… РАЗУМ, о какой-то помощи говорил… Что вы пришли, чтобы мне в чем-то помочь, хоть я и не нуждаюсь ни в какой помощи. Так вот, скажи мне, чем лично ты можешь мне помочь? И вообще, если ты мой РАЗУМ, то с помощью какого разума я веду с тобой общение? Ведь если ты, мой разум, сидишь предо мной, то я, по логике, должен быть неразумным существом, разве не так?

– Каким разумом ты мыслишь, если я, твой РАЗУМ, стою перед тобой? Очень просто: я лишь проекция твоего разума, его материализовавшееся отражение. А что касается того, чем я могу тебе помочь, отвечаю: тем, что ты слышишь меня в чистом виде. Видишь ли, я не обременен ни страстями, ни сомнениями, ни страхами, ни чувствами, и поэтому мой голос звучит ясно и чисто. Но разве так я звучал, когда находился в тебе ранее? Все другие голоса и чувства, звучавшие в тебе, заглушали мои слова, и ты порою и вовсе меня не слышал – или слышал, но под воздействием других субстанций игнорировал.

– Я всегда прислушиваюсь к голосу своего разума, если нахожу его доводы убедительными, – конвульсивно стуча зубами, с трудом выдал Али.

– Неужели? – иронично заметил РАЗУМ. – А как же та девушка из твоей группы, на пустое изучение которой ты меня напрягаешь уже третий день?

– Так это был ты!.. Я так и знал, что это было наяву… Ну что ж, я просто пытался понять человека! Это называется иметь пытливый ум, быть любознательным. И только благодаря этому своему качеству я тебя и довел, как ты сказал, до некоторого совершенства. – Али говорил заикаясь и дрожа.

– Зачем познавать то, что лишено смысла и пользы? В мире есть много вещей, более достойных того, чтобы их познавать и изучать. А что касается этой девушки, то она тебе просто понравилась внешне, и ты тупо решил меня использовать в угоду своим страстям. Изучить девушку, чтобы, так сказать, умнее к ней подкатить и блеснуть своими познаниями в области ее натуры.

– РАЗУМ, ты слишком жесток, – раздался еще один голос, и через мгновение появился третий мужской полупрозрачный силуэт. – Добрый вечер, Али. Позволь представиться, я – твои СТРАСТИ…

– Скорее ПОХОТЬ и ВОЖДЕЛЕНИЕ, – недовольно вставила МОРАЛЬ.

– Да, НИЗМЕННЫЕ ЖЕЛАНИЯ, – подхватил РАЗУМ.

– Ты не обращай особого внимания на их болтовню, – продолжили СТРАСТИ. – РАЗУМ, говоря о девушке, говорит о вещах, которые ему непонятны. Для удобства можешь называть меня в единственном числе – СТРАСТЬ.

– Я все понимаю, СТРАСТЬ, только вот я от тебя не завишу, на то я и РАЗУМ. Слушаясь тебя, люди портятся, а следуя моим советам, лучше живут.

– Но без меня, – сказала СТРАСТЬ, – их жизнь была бы очень скучной.

– СТРАСТЬ, – вмешалась МОРАЛЬ, – а не преувеличиваешь ли ты свою значимость в жизни людей? Твое призвание в том, чтобы посредством своих искушений быть испытанием для них.

– В таком случае, МОРАЛЬ, ты такое же испытание, только с другой стороны.

– Пусть и так. Только у меня есть благородные запреты, а у тебя – скверная вседозволенность. Следовать мне немножко сложно, но зато того, кто меня слушается, не постигают муки совести, в отличие от тебя. Ибо внимать тебе им легко, только вот после этого у них очень часто появляется раскаяние. А что касается тебя, – обратилась МОРАЛЬ к РАЗУМУ, – то и ты немного перегнул, сказав, что благодаря твоим наставлениям люди живут счастливо, ибо их счастье зависит от того, насколько их слова и поступки соответствуют тому, что им говорю я. Счастливо жить – значит жить правильно, а не умно.

– По мне, так жить разумно – это и значит жить правильно, – сказал РАЗУМ.

– Эй вы, Святой и Умник, – СТРАСТЬ обратилась к МОРАЛИ и РАЗУМУ, – видимо, хозяину нашему не до нас.

Пока полупрозрачные господа спорили, Али, приятно согретый теплым пледом после сильного охлаждения и морально успокоившийся после сильного психического потрясения, как-то расслабился и незаметно уснул. МОРАЛЬ, СТРАСТЬ И РАЗУМ подошли поближе к нему и стали внимательно на него смотреть.

– Бедный Али… Несладко ему пришлось по жизни… да и сейчас не просто, – сказало ЧУВСТВО, не успевшее представиться.

– Ум его слишком растерян, – заметил РАЗУМ.

– И не только ум, – подхватила МОРАЛЬ.

– Если он не перекочует на кровать, то завтра у него шея будет болеть. Может, попросим его лечь на кровать? – обратилось к другим сущностям ЧУВСТВО.

– Проснется ли? – спросил РАЗУМ.

– Надо попробовать, – предложила МОРАЛЬ.

И все стали, как мантру, повторять: «Али, поднимайся и ложись на кровать» – не слишком громко и не слишком тихо.

Али встрепенулся, резко вздохнул, фыркнул, что-то пробормотал, а голоса беспрестанно повторяли: «Али, вставай и ложись на кровать». И Али под конец, не открывая глаза и что-то по-прежнему бормоча во сне, встал, словно находился под каким-то гипнозом, неуклюже сделал несколько шагов в сторону кровати, повалился на нее и задышал безмятежным дыханием спокойного сна.

– Жаль, не могу ему подушку поправить, – сказало ЧУВСТВО, встав возле его кровати.

– Ничего! Я внесу яркие краски в его жизнь! – гордо и самодовольно заявила СТРАСТЬ.

На что РАЗУМ и МОРАЛЬ, находящиеся тут же, не отрывая сочувствующего взгляда от спящего Али, в один голос произнесли: «Заткнись!»

4

Слишком быстро, без снов, без тяжелого пробуждения от тревожного звона будильника, который он не успел поставить, тепло и приятно прошла ночь для Али. Густые лучи зимнего солнца, значительно поднявшегося над горизонтом, разливали светло-голубые краски по безоблачно чистому небосводу и проливались в его комнату, ярко освещая все ее уголки. За окном слышалась бурлящая жизнь города: голоса людей, сигналы, звуки моторов и визг колес автомобилей. Насытившись сном, Али медленно, щурясь, приподнял веки сначала одного глаза, а потом и второго. И к нему стали приходить мысли, одна за другой, в следующей последовательности: «Я проспал молитву… Какой же сегодня день?.. Ах да, четверг… значит, мне надо в университет… А не опоздал ли я?.. Сейчас приподнимусь и посмотрю на часы (для этого ему нужно было повернуть голову – часы висели на стене на другой стороне) … Что это вчера было?.. Но вчера же что-то было?.. Ах да, мне приснились какие-то существа полупрозрачные… Ну и сон!.. А почему на мне футболка и брюки?.. Наверное, был усталый и сразу заснул… А зачем я этот плед достал?.. Надо повернуться и на часы взглянуть… Сейчас повернусь…» Он снова закрыл глаза и мысленно сказал еще раз: «Сейчас повернусь».

– Удивляюсь способности людей так бездарно и долго использовать свой разум и время в тех случаях, когда для достижения желаемого достаточно приложить немного усилий, – из-за спины Али донесся знакомый голос. Это был РАЗУМ.

– Нет, – сказал Али, открыв глаза и не шевелясь с места, – нет! Это мне только послышалось! Это не ты, РАЗУМ! Ты и все остальные были всего лишь в моем сне! И я не сумасшедший! Все было только во сне!

– Ну вот, опять! – в спокойном возмущении произнес РАЗУМ. – Опять ты напрасно тратишь время и силы мысли на то, чтобы в чем-то себя убедить, вместо того, чтобы просто повернуться и найти ответы на все свои вопросы, что ты себе задал в течение последних пары минут: узнать, который час, не опоздал ли ты в университет и что я – настоящий.

– Это губительная лень им овладевает, – произнес еще один голос.

– Ну вот и МОРАЛЬ приперлась, – уныло сказал Али. А после спросил: – А что эта стерва СТРАСТЬ молчит, когда я в ней так нуждаюсь?

– У нее немножко другие функции, – сказал РАЗУМ. – Но сейчас не время для большого диалога. Ты опаздываешь на занятия. Так что вставай и вперед!

– Хорошо! Только вы исчезните, ладно? Ну, залезайте обратно ко мне или куда это вы там деваетесь. Не хочу, чтобы день начался с того, чтобы первым, что я в нем увижу, были мои собственные… Ну, вы меня поняли.

– Как скажешь, хозяин, – услышал он в ответ.

Али быстро повернулся, но там уже никого не было. Он поднял свой взгляд к висящим на стене часам: восемь тридцать. До начала занятий оставалось полчаса. Резко вскочив с постели, он побежал в ванную. Наскоро умывшись, сделав омовение и почистив зубы, Али вышел, помолился, оделся, быстро перекусил печеньем и апельсиновым соком и, на ходу надевая обувь, выскочил за дверь.

На пару Али явился с опозданием на пятнадцать минут. Когда он зашел в свою аудиторию, преподаватель, Светлана Александровна, увлеченно рассказывавшая об особенностях экономического развития Китая и Японии, приостановилась, недовольно посмотрела на него поверх очков, слабо ответила на его приветствие и, когда Али сел за свою парту, продолжила читать лекцию.

Пока Али доставал из своей сумки тетрадь и ручку, он успел несколько раз бросить короткие взгляды в сторону той новенькой, Ани. «Ну вот, опять началось», – послышался ему откуда-то изнутри голос РАЗУМА. «Ты, – продолжил голос, – лучше акцентируй свое внимание на лекции. В этом больше пользы для тебя, нежели в этой особе… Видишь, как Виталий внимательно слушает и усердно записывает, боясь пропустить и одно слово». – «Ой, да брось, – заголосила СТРАСТЬ. – Тоже мне, нашел кого ему в пример ставить. Этот замкнутый идиот погубит свою жизнь, проведя ее в скучно-серых днях и ночах, в компании ручки, книг и тетрадей». – «Не факт, – отвечал РАЗУМ. – Самая большая умственная работа, как правило, происходит в головах тихих и, на первый взгляд, неприметных людей. Их грандиозный, незаурядный ум, сокрытый за ширмой тривиально-чудных повадок, спокойно работает и творит в своей самой природой хорошо замаскированной мастерской… Если, конечно, они и в самом деле не идиоты».

Пока две его сущности спорили, Али продолжал писать, еле сдерживая себя от того, чтобы не наорать на них или не послать их к чертям собачьим. Но его самообладанию не суждено было долго длиться.

Как только РАЗУМ закончил говорить, СТРАСТЬ снова взяла слово. Но на этот раз она не просто голосила изнутри, как ранее, а материализовалась и излагала свои мысли, прохаживаясь по рядам аудитории.

– О РАЗУМ, – говорила она, – и все же, где и в какой период жизни ему может понадобиться специфика экономического развития Китая и Японии? Ну а вот что касается этой прелестной девушки, – СТРАСТЬ стала подходить к новенькой, – то она ему может быть очень и очень… – Ехидно улыбаясь, СТРАСТЬ смотрела на Али и протягивала руку к голове новенькой. Вот тут Али и не сдержался. «Прекрати!» – закричал он внезапно, разрывая в тишине спокойно звучавший голос лектора. Через мгновение он поймал на себе огромное количество одинаково удивленных взглядов, в том числе взгляды новенькой и Светланы Александровны.

Посреди напряженного молчания с притворной виноватостью прозвучал голос СТРАСТИ:

– Ой, кажется, я тебя подставила, хозяин.

– Да ты всегда это делаешь, – произнес тут же голос невидимой МОРАЛИ.

Но это услышал только сам Али.

Сказав, что ему что-то померещилось, Али извинился, сослался на плохое самочувствие, взял свои вещи и вышел. Быстро идя по коридору к выходу, он начал сердито цедить сквозь зубы: «Что за идиотов… Что за идиотов…» – и только оказавшись на улице, громко, давая волю своим гневным эмоциям, докончил мысль: «Что за идиотов я в себе взрастил!» А спустя некоторое время его будто осенило, и он еще громче закричал: «И вообще вы не мои! Нет у меня такой СТРАСТИ, нет такого РАЗУМА и МОРАЛИ! Вы путаете меня с кем-то! Идите к своему настоящему обладателю, а меня оставьте в покое!»

Али вышел к большому проспекту. Обильные потоки машин разъезжали по асфальту, а на тротуаре, по которому он зашагал, суетливо, в оба направления шли толпы разношерстных людей.

– Али, – обратился к нему РАЗУМ, появившись справа от него, через полупрозрачную материю которого свободно проходили люди, – взгляни на этих людей… Да не упрямься ты! Подними глаза и посмотри на них!

Али поднял сердитый взгляд с земли перед собой, куда так настойчиво смотрел, и взглянул на людей вокруг себя.

– Что ты видишь? – спросил РАЗУМ.

– А что я должен видеть? Я вижу разных людей, которые идут по своим делам!

– И больше ничего? – Спросил РАЗУМ.

– Нет, и больше ничего!

– И это говорит человек, который любит наблюдать за людьми и изучать их.

– Я не брал в таких масштабах.

– Вот и зря. Чтобы что-то понять, надо побывать внутри объекта познания, хотя бы мысленно… Окунись в эту толпу.

– Прислушайся к их словам, – сказал новый элемент его личности, появившись в таком же полупрозрачном виде слева от него. – Кстати, я ПРАГМАТИК, практическая сторона твоего разума и страсти.

Али резко повернулся к ПРАГМАТИКУ, затем, ничего не говоря, замедлил свой ход и посмотрел на двигающихся людей. Он видел мужчин и женщин, различных в возрасте, росте, походке и мимике лиц, одетых в разные одежды и по-разному выглядящих; видел, как они смотрят, улавливал напряженность взглядов, жестикуляции рук. По мере того как он, отвлекаясь от цельного наблюдения толпы, фиксировал внимание взгляда, мысли и слуха на конкретных людях, вся толпа, казавшаяся единой движущейся массой, вдруг стала расщепляться на частицы людей. И вот из общего гудения народа начали различаться конкретные голоса отдельных людей, которые затем в последний момент, когда они подходили близко, равнялись с Али и проходили дальше, превращались в отрывки понятных слов с прерванной нитью мысли.

Первыми его внимание привлекли две девушки, идущие ему навстречу. Одна была в шубе, другая – в пальто. Обе в кожаных сапогах на высоких каблуках. Та, что в пальто, слегка склонив голову к подруге, в забавной улыбке изображая неподдельный интерес, внимательно слушала ее рассказ. Другая же, несомненно лучше выглядевшая своей спутницы, говорила напряженно, но весело. Когда они поравнялись с Али, он услышал лишь «…На что я ему отвечаю…», и слова опять растворились в гуще других голосов. Затем он обратил внимание на мужчину, под расстегнутой дубленкой которого виднелись жилет, белая рубашка и галстук. В одной руке он держал дипломат, а в другой – телефон, по которому что-то спокойно говорил, приложив его к уху. Но до того как мужчина этот приблизился, из-за спины Али выскочил какой-то парень, также общаясь по телефону, но только в наушниках. И слух Али резко поймал такие его слова: «…Я рад, дорогая, что тебе понравилось…» – и его слова, уносимые быстрой походкой своего хозяина, внезапно исчезли. В этот момент тот мужчина в дубленке поравнялся с Али, после чего его слух уловил слова, так спокойно произносимые этим помпезным господином: «…Это, несомненно, выгодное дело…» Затем прошли два школьника, которые говорили о новой версии какой-то компьютерной игры. За ними последовали две старушки, одна из которых делилась знаниями какого-то народного метода лечения. Потом были те, которые рассказывали о машинах, музыке, фильмах, вечеринках, отдыхе. Потом снова девушки, говорящие о парнях или с парнями, и парни, говорящие с девушками или о девушках. Затем снова работа, деньги, бизнес. Потом клевета, какие-то обидные слова, ругань. В какой-то момент все смешалось: разные эмоции, мимики, шепоты, слова – десятки и десятки различных лиц, взглядов и тем разговоров.

– Ну так что же ты наблюдаешь, Али? – вдруг спросил ПРАГМАТИК, прерывая этот конгломерат разных голосов, интересов и мимик. – О чем они говорят? Что их интересует? Что их объединяет? Разве не удовольствие и выгода, а? Деньги, противоположный пол и развлечения! Говорят разные люди, разных социальных слоев. Но это не плюрализм интересов, нет! Это различные пути, ведущие к одному и тому же результату: удовольствие и выгода. Ты ведь любишь изучать людей. Так вот в этом и состоит вся их суть, основа и цель в этом мире. Хочешь добиться высокого положения среди них – имей то, что они ценят, и тогда они будут тебя на руках носить. Люди разные, но ценности в основе у всех одни и те же. Особенности и свойства людей не подчинены времени и веками остаются неизменными. И сегодня средь людей ты обнаружишь те же лабрюйеровские порочные «Характеры»: тщеславие, глупость, наивность, страсти и властолюбие. Будь ты на проспектах Нью-Йорка, Парижа, Каира, Токио или любого другого большого или маленького города, ты услышишь о тех же интересах, озвучиваемых на разных языках и эмоциях. Не трать понапрасну свою энергию на поиски и попытки познать ядро человеческой натуры, ибо внутри каждого человека за внешней оболочкой кажущейся сложности и уникальности скрываются банальные желания и устремления.

– Не слушай его, Али. – Справа от него, на месте исчезнувшего РАЗУМА, появилась МОРАЛЬ. – Всегда, во все времена и среди всех обществ высоко ценились и будут цениться качества из трех пунктов. Пункт первый – честность, скромность, щедрость. Пункт второй – благородная отвага, терпеливость, честь. Пункт третий – мудрость, ум и знания. Без этих составляющих люди потеряют суть своего существования. И поэтому…

– Да брось, МОРАЛЬ, – прервал его ПРАГМАТИК. – Ты говоришь о тех качествах, о которых приятно говорить, писать книги и снимать фильмы. Эти качества среди людей – как хорошая и добрая сказка, читаемая на ночь ребенку: это успокаивает и вселяет в человека убеждающую уверенность в том, что он хороший. Но в жизни людям этого не надо. Это нужно лишь для того, чтобы спокойно уснуть, понимаешь? А наяву люди хотят то, что доставляет им пользу, удовольствие…

– Люди редкой породы и в благородном проявлении находят предмет душевного удовольствия и истинной радости, – прервала его МОРАЛЬ. – Разнятся дарующие радость и доставляющие удовольствие поступки. Если вор получает радость от удачной кражи, то благородный – от благого поступка. Все зависит от внутренней предрасположенности человека.

– Ты говоришь о том малом, мизерном и очень редком типе людей, которые находят утешение в том, чтобы делать добро. Но, заметь, их радость сокрыта не в самом факте делания добра, а в том, чтобы ощущать себя выше других благодаря этому добру. Были времена, когда благородные качества, о которых ты, МОРАЛЬ, говоришь, приносили людям власть, почет или богатство. И поэтому в те времена благородных было побольше. Но теперь это устарело. Твое «благородство» стало похоже на состарившуюся супермодель: ее красота увяла, и она уже никому не интересна. Есть новые модели, новые красотки, которые нравятся публике, вызывают страсть, желание, потому и востребованные… и у них уже другие имена. Все относительно и временно, и даже добродетель. Вот, к примеру, эта девушка. – Тут ПРАГМАТИК приостановился и указал на симпатичную девушку, сидевшую за витриной в кафе, которая, улыбаясь и не спеша поедая сэндвич, вела милую беседу с парнем напротив нее. Парень этот был довольно невзрачного вида и как-то небрежно одет. Рядом с ними на полу стояли студенческие рюкзаки, прислоненные к ножкам их стульев. – Что мы здесь видим? – задался вопросом ПРАГМАТИК. – Мы видим довольно простую девчонку, которая, возможно, приветливая и милая со всеми, кто с ней заговорит. Сверив ее беглым аналитическим взглядом, мы можем сделать о ней следующее заключение. Она является студенткой, учится так себе. Ее материальное положение оставляет желать лучшего. Родители ее имеют в обществе низкий социальный статус. Единственное, что у нее есть, это ее красивое личико в сочетании с хорошими формами тела и некоторое прилежание в учебе… Да, она знает себе цену. Но эти данные пока не позволяют ей слишком высоко заноситься, но, однако же, можно предположить, одаряют мечтой стать известной, прославиться и разбогатеть. И вот, допустим, в один прекрасный день ее мечта осуществляется: где-то случайно ее замечает модельный агент. И с этого момента ее карьера летит в гору. Она позирует перед объективами фотокамер самых известных фотографов для самых модных глянцевых журналов мира. Участвует в показах высокой моды в столицах самых развитых стран. Заключает хорошие контракты. К ней кучами поступают предложения от разных агентств, а график ее буквально расписан по минутам. И вот мой вопрос: после всего этого она будет такой же простой и доступной в общении для той категории людей, с которыми она была таковой раньше, то есть сейчас? Она будет так мило сидеть и разговаривать с этим жалким хлюпиком, так безмятежно и радостно поедая сэндвич? – ПРАГМАТИК, Али и МОРАЛЬ двинулись дальше. – Лично мне это представляется крайне маловероятным, – ответил на свой же вопрос ПРАГМАТИК. – Так куда же девается ее мораль? Она улетучивается под воздействием определенных обстоятельств. Итак, мы можем заключить, что мораль – вещь относительная и что она, то есть мораль, под воздействием некоторых условий очень легко переходит в аморальность. И поэтому я ставлю под сомнение не столько силу морали, сколько то, что она, в общем понимании людей, вообще имеет место. Потому что даже в сущности великого проявления морали мы видим корысть!

– О, что за ницшеанский нигилизм! – громко воскликнула МОРАЛЬ. – В своей основе относительность имеет не сама мораль, а ее степень и устойчивость внутри каждого человека.

– Но что тогда определяет эту степень морали внутри каждого человека? – резко заговорил ПРАГМАТИК. – Что? Воспитание, религия, гены или это общество, что мы видим вокруг себя? Семейное воспитание – это закладка некоторых привычек в ранний период жизни. Но потом общество может поменять эти привычки. Религия? Это из области веры. А поскольку веруют в разное, да и то не все, то это мы не можем применить к всеобщему понятию морали. Гены? Весьма сомнительный аргумент. Общество? Да! И мы уже видели, чего хочет общество! А отдельно взятый человек хочет того же, чего и все остальные. Он стремится к тому, к чему и все! Радуется и гордится тем, чем и вся толпа! Удовольствие и удобства, доставляемые богатством, славой и властью, – вот в чем заключается свобода и цель жизни всех людей!.

– Свобода?! – воскликнула МОРАЛЬ. – О нет, здесь ты ошибаешься. Твои ценности – это уже неволя. Свобода – это когда истина и справедливость ничем не стеснены: ни прихотью, ни страстями. Неволя же, напротив, есть немощность перед лицом прихотливых страстей, что облекается именем свободы. Таким образом, свободе истины и морали противопоставляется – во имя свободы людских прихотей – закон, призванный защищать аморальность неволи, облаченный в мантию защитника свободы. А поскольку большинство людей не желают ту свободу, что ограничивает возможности их телесных наслаждений и алчных устремлений, то они и выбирают вторую интерпретацию «свободы». И слова, сказанные в свое время Тацитом: «Подобно тому, как когда-то мы страдали от преступлений, так страдаем теперь от законов», вполне могли бы произнести сегодня МОРАЛИ людей, ежели бы они могли говорить и быть услышанными. Та девушка в кафе, – продолжала МОРАЛЬ, – о которой ты упомянул выше, изначально, возможно, не имела внутренней морали. Просто, как ты верно заметил, у нее не было достаточных оснований, чтобы выявить свою истинную сущность. Мораль есть врожденная и есть приобретенная, и она, как я уже сказал, разная у разных людей. Люди, как и ты, ПРАГМАТИК, судят о морали друг друга лишь по внешним проявлениям. А ведь мораль – это состояние внутреннее, духовное. Человек, который поставил себе цель любой ценой добиться материального благополучия для дальнейшего ведения эгоистично-гедонистического образа жизни, это уже не моральный человек, даже если он беден и прост в отношениях с окружающими его людьми. Дай ему возможность – и он покажет свое истинное лицо. И поэтому о таком мы не можем сказать, что когда-то он был моральным человеком, а потом, разбогатев или прославившись, морально испортился. Он бывал «моральным» из-за отсутствия внешних условий проявить свою истинную сущность. Или же мораль его была настолько слабой, что не устояла под напором искушений ввиду наличия возможности эти искушения удовлетворить. И глупо такое проявление слабости величать свободой. То есть возможность потакать своим желаниям – это не свобода, и здесь наше с тобой понимание «свободы» человека разнится. Я, в отличие от тебя, не могу считать свободным того, поведение и ценности которого зависят от взглядов других людей. Ты предлагаешь заполучить свободу посредством приобретения того, чего хотят большинство людей, но разве это не признак слабости и зависимости? Мне смешны те, которые, находясь, по сути, в этом рабском плену, кричат о своем индивидуализме. Нет никакого индивидуализма, есть лишь эгоизм, выдаваемый за самодостаточную самобытность. И именно из-за страсти и тщеславно-прагматического проявления конформизма человечество и вырождается. Таким образом, индивидуализм, проявленный в обществе индивидуалистов, это тот же конформизм. Самые отчаянные поборники свободы нравов и индивидуализма как раз и впадают в рабство выгоде, похвале и низменным желаниям. Если бы вдруг все люди и средства массовой информации стали бы восхищаться и материально поощрять тех, кто ходит голым, мы и сейчас, при этом морозе, видели бы нагишом бегущих людей. «Красота требует жертв». Это было бы признаком свободы или внутреннего рабства? Вот, к примеру, этот молодой человек. – МОРАЛЬ указала на парня, сидящего за рулем «порше», который стоял в пробке. Окно его двери было слегка приспущено. В салоне громко играла музыка, в такт которой молодой человек, шевеля губами (видимо, подпевая), покачивал головой. – Что ты здесь видишь, ПРАГМАТИК? – спросила МОРАЛЬ.