Текст книги "По власти камня…"

– Моей сумки с вещами нет. А здесь у меня что? Резиновые галоши новенькие блестящие. Как Василий психовал из-за них, а она все равно тайком положила их в сумку. Ножик! Молодец – похвалила себя Аксинья – очень нужная вещь, ложка, вилка, целая упаковка спичек, десять коробок! Мне повезло, больше чем герою Том Хенкса. Два полотенца большое и маленькое, мыло зубная щетка, паста, документы. Все, и то неплохо. Освободив сумку, пошла за оставшимися вещами. По пути сорвала кисть винограда.

Сейчас тяжелую сумку унесу, потом вернусь за баулами.

Аксинья расстегнула замок у большой тяжелой сумки. Сверху лежала толстая книга «Сборник анекдотов». «Океан великий» – воскликнула она – ну и шутник же ты. Конечно, эта книга самая нужная вещь для терпящих бедствие. Потом вытащила органайзер Юрьев Виталий Сергеевич 1970 года рождения 1 апреля, телефоны адреса визитки, календарь дальше лежали еще какие-то документы, несколько общих тетрадей, перелистала чистые, три инкрустированные под золото, а может золотом футляры, с ручками «Паркер».

– Это что? Мне нужно записывать, как я буду выживать на этом острове? Разговаривая сама с собой, задавая невесть кому вопросы, раскладывала вещи в две сумки. А это что в коробках? «Будильники» – наши механические, аж десять штук, в подарок он вез их, что ли? Ну теперь у меня с временем проблем не будет. В сумке оставалась еще одна коробка.

– «Ну это, точно подарок», – разглядывая красиво оформленную коробку, решила Аксинья.

– Внутри коробки лежал серебристо-серый костюм, сапоги на каблуках, расшитые серебристым узором колготки, короткое платье с длинными прозрачными рукавами, широкий пояс с вышитыми на пряжке инициалами «У» и «Д» сзади на прозрачной короткой накидке тоже были вышиты эти латинские буквы «У» и «Д». И головной убор. Все исполнено в серебристо серых тонах. Красота-то какая! В таких костюмах обычно дрессировщицы выступают. Аксинья аккуратно сложила все обратно в коробку, и убрала в сумку. Буду дома, верну ему этот костюм, если он жив.

К вечеру все вещи были перенесены в дупло. Выкупавшись, доела «консерву» с пирожком, и легла спать.

Проваливаясь в сон, поблагодарила Большое дерево за приют.

Спасибо тебе Большое дерево за приют.

Мира и покоя тебе и мне.

Мира и покоя всему живому вокруг меня.

Мира и покоя всему живому и всем живущим на Земле.

На другой день продолжила разбирать баулы. В одном из них мужские шаровары и рубахи-косоворотки, а во втором сарафаны и блузки. И там и тут лежали лапти и носки, все выдержано в старинном русском стиле, вышитые пояса, ленточки. Здесь же были наборы ниток и иголок, небольшое зеркало, косметички, а вот теплых вещей нет, огорченно произнесла она.

Сарафаны и блузки я носить не смогу, они 46—48 размер, а вот рубахи будут как раз по мне, все-таки я ношу 50—52 размер.

Интересно где сейчас «Кулахтиночка», если они живы, они и не подозревают наверное, что все их костюмы целы и невредимы.

Надев носки и лапти Аксинья оглядела свои ноги, конечно они сделаны для сцены, посмотрим как долго выдержат, а вслух произнесла

– И истоптала она девять пар каменных башмаков и съела она девять каменных хлебов и износила она девять каменных посохов, пока нашла своего любимого. Любимого, не любимого, я хочу домой.

Переоделась в ярко синюю рубаху, подпоясалась узорчатым поясом. Аксинья заторопилась на гору, вдруг кто-нибудь появился на горизонте, да и осмотреться надо повнимательнее. По пути собрала сухой хворост, «буду собирать для костра, если вдруг что-нибудь вроде корабля или самолета появится, дам сигнал». Горизонт был чист, нигде и никого, только бескрайнее море со всех сторон: «а может на всем земном шаре кроме меня, и этого острова ничего уже и нет? Только вода, вода. Домой хочу».

На берегу речушки лежало упавшее дерево, видимо сильный ветер, повалил его, половина корней торчало на верху, а вторая половина уцепившись за землю продолжало его питать и оно даже сваленное было покрыто густой листвой, Аксинья умывшись, постояло бездумно на берегу, наблюдая, как двигаются раковины по песчаному дну речки оставляя за собой тоненькие полоски следов. Разожгла небольшой костер, благо сухих веток вокруг хватало, ямку для костра устроила на месте вырванного дерево, там земля еще не успела зарасти травой, когда остались угли, поставила банку с водой, растворив кофе из пакетиков, позавтракала горячим кофе.

Чем же я буду заниматься здесь? Без конкретного дела можно и с ума сойти. Взяв тетрадь с ручкой, опять поднялась на гору, по пути собирая сухой хворост.

Залезла на среднюю гору, теперь уже огляделась повнимательнее.

Средняя гора самая высокая их здесь всего семь, четыре горы со стороны моря полукругом окружают три горы, средняя из них на которой стояла сейчас Аксинья самая высокая. Эти горы буду называть «Семь братьев». И речка Тихоструйная течет, на следующей горе видна пещера. Туда я пока не пойду, а вдруг там «во тьме печальной, гроб качается хрустальный», не буду пока пугать себя. Если ориентироваться по солнцу «Семь братьев» находятся на западной части острова, остров тянется с запада на восток, прямо напротив, на востоке Черная скала. В северной части и южной части большие пляжи. Утром на другой день, взяв один из будильников направилась на северный пляж, с горы он казался ровнее и больше, чем южный и действительно, классный бы пляж получился. Ровный песчаный берег занимал большое пространство. Воткнув колышек в песок, Аксинья стала ждать момент, когда от колышка совсем не останется тени, чтобы подвести часы. Посмотрев на тень от колышка, решила, время еще есть, отправилась осматривать берег, две хорошо утоптанные тропинки спускались к морю, рассматривая следы, она не увидела кроме козьих никаких других следов. В конце пляжа наткнулась на небольшую поляну заросшую ромашками, они так густо росли, словно белое облако покрыло землю на этом месте. Ромашки, ромашки как дома, и легче стало Аксинье на душе как будто тепло родного Урала, ромашки с собой принесли.

Солнце припекало, дождавшись, когда от колышка совсем не осталось тени, Аксинья стрелки поставила на 1200 и завела часы.

Я вылетела из дома 28 мая, а 29 мая оказалась на острове, три дня жила на берегу. Значит, 1 июня переселилась внутрь острова, дерево стало домом моим. Остров пространством обитания.

Пирожки кончились, батон и булочки нарезала тоненькими ломтиками ем в день по два кусочка, беру яйца на горе у птиц. Они меня не бояться, беру где гнезда открытые, запаренные еще, слава Богу не попадались. Основное питание в апельсиновой роще. Кроме апельсин и винограда там еще растут дыни, помидоры мелкие, но очень вкусные, вкус совсем другой, нежели чем дома, ягоды вроде клубники, очень крупные, сладкие. Может когда-нибудь это был чей-то сад. Надо попробовать моллюсков сварить, пока консервы не кончились потихоньку привыкать к местной пищи, читала же я что едят моллюсков. Голода не чувствую, только без теплых вещей по ночам холодно. Хорошо хоть эти костюмы сшиты из натуральных тканей.

Вернувшись домой, в дупло, завела еще одни часы на всякий случай. Когда жара спала пошла к речке за моллюсками. Пока стояла в воде раздумывала «как быть?», три раковины оставляя за собой тоненькие ниточки следов, подошли и остановились в воде возле ее ног.

Вот этих троих и возьму.

Упавшее дерево для нее стало и сиденьем и столом. Удобно устроившись, взяла ножик и стала вскрывать раковины. К стенке раковин прикрепился жемчуг в двух других тоже, только один розовый, а другой зеленовато-голубой.

Выскоблив моллюсков в консервную банку, поставила банку на угли, чтобы лишний раз не тратить спички Аксинья выкопала небольшую яму для костра, потом горящие угли присыпала золой и землей, так чтобы угли не потухали, когда нужно разгребала кипятила чай в банке, варила яйца. Чай кипятила из листьев, клубники, винограда, апельсина, дыни. Разложенные на камнях они моментально высыхали, и получалась отличная заварка, со сладким виноградом и клубникой вполне приемлемое питье.

Аксинья не ожидала увидеть в раковинах кроме моллюсков еще что-нибудь, сложив в ладошку найденный жемчуг, она с удивлением рассматривала их.

* * *

В это время Василий Иванович Латышев приехали к известной во всей округе ясновидящей Татьяне Плюхиной в деревню Воронино. Николаю долго пришлось уговаривать отца съездить,

– Поехали хоть спросим, жива мама или нет, люди же ездят, мама тоже ездила возила свою подругу, когда ту колдуньи чуть не убили. Помнишь, мама тогда сказала, Татьяна настоящая ясновидящая и с большим уважением отзывалась о ней.

Василий Иванович кое-как согласился съездить.

– Ну хорошо, уговорил, только не верю я во все это, – и всю дорогу ворчал, что вот навыдумывают люди всякую фигню, а ты теряешь время из-за них.

Возле дома Плюхиной стояли две машины и человек восемь ждали своей очереди.

– Надо же, я думал одни мы такие дурочки.

Кое-как дождавшись своей очереди, они вдвоем зашли домой к Татьяне.

– Здравствуйте, мы из Ключей, Латышевы, мама месяца два назад полетела в Австралию по туристической путевке и не вернулась. Потерялась ли она, как-то непонятно все живы-здоровы, а ее одной нет. Мы бы хотели узнать: жива ли она? если жива когда вернется домой.

– Да я слышала, в новостях рассказывали. Садитесь, сейчас, сейчас посмотрим.

– Ваша мама жива.

– Жива!? Вы ее видите, расскажите что вы видите? – нетерпеливо спросил Коля.

– Она стоит возле речки что-то держит в ладони и рассматривает, лицо у нее такое, как бы сказать нежно-ласковое, так мать смотрит на свое любимое грудное дитя. Одета в мужскую зеленую атласную рубаху.

– Что?! В мужскую зеленую? – Василий Иванович аж подскочил.

– И в лаптях, – добавила Татьяна.

– Как в лаптях? Почему в лаптях? В каких лаптях? – Василий Иванович возмущенно заходил по комнате.

– Почему в лаптях я не знаю? Вы спросили вижу ли я ее, я вам рассказала только то что вижу.

– Подожди, батя, что ты кипятишься, помнишь, потом мы Людмилу Сергеевну встретили в Челябинске, она еще сказала, что потерялись вещи танцевального ансамбля, еще сильно горевала, что лапти сложнее будет восстанавливать.

– А мужчина там не потерялся никакой – ревниво спросил Василий Иванович.

– Да нет, все газеты писали, что одна мама потерялась.

– Скажите, когда она вернется домой?

– Вернется через пять лет, вы сами будете забирать ее.

– Она будет жива, здорова?

– Да она будет жива здорова

– А раньше не получится ее вернуть.

– Нет, раньше не получится.

Попрощавшись, поехали домой, один расстроенный, что жены пять долгих лет не будет, второй успокоенный пять лет это не так много, главное мама жива и здорова.

Порассуждав с братьями решили, что раз они ее будут спасать, значит какое-то сообщение они получат.

* * *

От сваренных моллюсков Аксинья не была в восторге, без хлеба, без соли это разве еда. Вздохнув решила, что с голоду не умрет, зато речка битком набита жемчугом, если во всех раковинах они есть.

Зайдя в дупло, послушала тиканье часов, она завела сразу два будильника. Время знать здесь ей было ни к чему, просто тиканье часов ей напоминало дом и вызывало чувство, что ее ждут.

После полудня направилась на ромашковую поляну, там тоже появлялось чувство дома, то есть что дом ее недалеко, и она в любой момент может вернуться.

Стояла жаркая безветренная погода, посидев среди ромашек, Аксинья пошла в море купаться. Одеваясь после купанья увидела косяк, не то акулы, не то дельфины плыли в сторону берега.

Она, чувствуя себя на берегу в безопасности с интересом наблюдала, что будет. Когда стайка подплыла поближе, стало видно, что это стайка дельфинов.

– Может среди них есть та, которую тогда выбросило на берег.

Она с интересом стала наблюдать за ними, как они играют, выпрыгивают из воды, ходят кругами, плавают наперегонки.

Она окинула взглядом море, горизонт, дельфинов – я смотрю широкоформатное кино – усмехнулась – ну очень широкоформатное.

Одна из дельфинов поплыла к берегу, во рту держала рыбу. Остановилась напротив Аси и с силой выбросила ее на берег. Рыба упала к ногам Аксиньи, и забилась блестя на солнце чешуйками. Аксинья наклонилась и схватила двумя руками бившуюся рыбу и засмеялась.

«Спасибо» – унесла рыбу подальше от берега в траву и вернулась обратно.

Дельфины подняли головы над водой, и стало слышно щелканье. Если бы это были люди, то я бы сказала, что они рассматривают меня и переговариваются между собой. А рыбу бросила наверно, та дельфиниха, которая тогда оказалась на берегу.

Аксинья войдя по колено в воду сказала:

– Здравствуйте, меня зовут Ася, – дельфины согласно закивали головой.

– Я здесь недавно и не понимаю, как попала сюда, я хочу домой. – дельфины выслушав ее, опять согласно закивали головами.

Возле дельфинихи, которая бросила рыбу Аксинье, плавал малыш, забавно тычась головой о бок матери. Потом не торопясь подплыл к ней и ткнулся в ноги, Аксинья наклонилась, погладила малыша, удивляясь их доверчивости. Подняв голову, пересчитала дельфинов, вместе с малышом их девять. Они ведут себя совсем-совсем как разумные, наверное и имена у них есть. Может потом, когда-нибудь буду знать, как их зовут.

Аксинья еще долго ходила по воде, не решаясь далеко заходить, наблюдая, как плавают дельфины, играют в воде, малыш то отплывал к дельфинам, то возвращался к ней. Совсем ребенок и мир-то хочется узнать и от мамки страшно отойти.

Потом подобрав рыбу, Аксинья отправилась домой.

Ну вот, у меня появился дом, он живой, у меня появились друзья, правда необычные, зато добрые. А рыбу сейчас запеку в ямке.

Постепенно сложился некий распорядок. Поднималась в шесть утра, умывшись, пожелав всем здоровья и светлого дня, шла на гору, по пути набирая хворост. Куча хвороста на горе росла, надо будет, чтобы издалека был виден дым. Бросив очередную охапку на кучу, оглядывала пустой горизонт, уже два месяца я здесь, но ни разу, ни одного корабля, ни одного самолета не увидела. После завтрака шла в рощу набирала фруктов, ягод, о том что это осень почему-то ей в голову не приходило, что за осенью придет зима и надо делать заготовки, а может потому, что жила ожиданием, что вот-вот что-нибудь появится и она уедет домой.

Вычеркивая в календаре очередной прошедший день, записывая кратко увиденное, задумалась о своем необычном общении с дельфинами. Аксинья чувствовала, что они ее понимают, понимают буквально каждую мысль даже промелькнувшую мыслишку, они знают ее желание и даже предугадывают. А я? Я понимаю их? Нет. Так слабенько и только ярко выраженные поступки, мне понятны. А дома? Понимала ли я своих братьев меньших. Они меня понимали, что же слышали они от меня, «Куда пошла?! Убери ногу?». Они-то ведь слышат нас и слушаются, особенно лошади и коровы. А когда говоришь, «убери ногу», они отодвигают или поднимают ногу. Так что происходит? Кто разумнее-то? Мы или животный мир? И на какой эволюционной ступеньке развития мы находимся по сравнению с ними.

Аксинья бросила ручку и стала ходить. «На фиг, до чего можно додуматься, и вообще, как я сюда попала? Как? Где самолет? Где наконец пассажиры? Почему я одна? Я хочу домой!».

Аксинья вспомнила свою маму Галибу Фатиховну, та всю жизнь прожив среди русских, так и не научилась толком говорить по-русски, и если что-нибудь не укладывалась в ее голове или было выше ее понимания, она говорила:

– О-о-о, у меня ум не хватает понять все это.

Вот и я ничего не понимаю, ничего. У меня точно ума не хватает понять все это. Дома хорошо, то одна соседка прибежит, то другая, начальство бочку накатить, муж пьяный домой явится, права качать, думать некогда.

На другое утро, осмотрев с горы остров, нашла коз, пора с ними поближе познакомиться, проложила взглядом дорогу до Черной скалы, стала собираться в путь. Поправила волосы под косынку оглядела себя, атласные шаровары, вышитая рубаха до колен в лаптях, а лапти кстати крепкие, умелые руки их делали – подумала Аксинья. Собрав в узелок фрукты два сухарика, пластиковую бутылку с водой – завязала узелок, ну до полноты картины не хватает посошка. Подобрав палку повесила на него узелок и положила на плечо.

– Все, – сказала вслух – Не то Иванушка-дурачок, не то Аксинья-дурочка готова отправиться в путь за три девять земель, за три десятое царство за синей птицей.

И зашагала по козьей тропе, про себя ругаясь и чертыхаясь, Австралию видите ли ей захотелось увидеть. На вот, смотри, получила театр одного актера и одного зрителя и все это в одном лице.

– Ну и что, – сама себе и ответила Аксинья – зато сцена большая.

* * *

А в это время Василий приехал к сыновьям, собрав их, объявил,

– Я, женюсь.

– А как же, мама.

Василий раскипятился

– Австралию ей захотелось посмотреть! Вот пусть и смотрит. Ее наверно давно уж в живых нету. А я как должен жить?

– А ясновидящая сказала, что она жива и вернется, – упрямо тянул свое Николай.

– Все хватит, слушать не хочу, не верю ни в каких ясновидящих, ни в колдунов. Это она все голову забивала всякой ерундой, биоэнергетика, экстрасенсорика, Золотов, человек может все, человеческие возможности безграничны. Ну и где она? Где? Если человеческие возможности безграничны, почему не доказывает, почему до сих пор не вернулась?

Мальчишки молчали, сколько раз они собравшись, рассуждали на эту тему, да самолет потерпел аварию, да все пассажиры на месте, ни у кого не царапины не ушиба, все вернулись домой кроме матери. Ни слуху, ни духу уже столько времени прошло. Ни живой, ни мертвой нигде нет, и никто не может объяснить, как она исчезла.

– Успокойся батя, мы разве против чтобы ты женился, можно мы ее книги заберем и некоторые личные вещи?

– Конечно, конечно – засуетился Василий, – мы разве против, мы совсем не против.

Когда отец уехал, Артем сказал, – «Давайте-ка, ребята, завтра поедем и заберем книги и ее вещи, а то они их выкинут. Мама все-равно вернется».

– А кто сомневается, откликнулся Андрей, – никто не сомневается.

* * *

В это время Аксинья продолжала свой путь, мимо ромашковой поляны вдоль пляжа, до горы возле которой еще не была. Обходя колючки и кустарники, пыталась не терять истоптанной козами тропинки. И идти по проложенному в памяти маршруту. Это гора стояла на северном берегу почти на середине острова. Аксинья стояла, рассматривала гору. Гора выше, чем те на берегу, склон пологий, но не сильно, зарос редким мелким кустарником, в это время до слуха долетел какой-то звук или гул, она бегом бросилась к горе, хватаясь за кустарники, продираясь через них царапая лицо и руки, с бьющимся сердцем, она взобралась на гору.

Когда взбежала на вершину, увидела далеко в небе реактивный самолет, оставляя белесый след, светлой точкой исчезал на горизонте.

Глядя вслед исчезающей точке, она прошептала: «Я хочу домой». Умом она понимала, даже если самолет сейчас пролетал бы прямо над ней, над островом, летчик все равно бы не увидел ее.

От исследовательского духа и приподнятого настроения ничего не осталось. Она села обняла колени, и бездумно уставилась в одну точку, ничего не видя перед собой.

Просидев так, непонятно сколько времени, захотела пить.

А узелок-то там, внизу остался и косынку потеряла, надо встать идти, «не умерла же я еще и никто мне не скажет вставай, двигайся», – так уговаривая себя она заставила себя подняться.

С горы все четко просматривалась. Вот невдалеке большой серый валун, странный какой-то, вокруг него не то травинки, не то вода, не то блестящий песок. За валуном, напротив от бухты до Черной скалы, вдоль побережья тянется густой лес, а с этой стороны берег круто приподнят по пологому склону колками растут деревья, кустарники с небольшими пятачками полян.

Прямо у подножия еще одна апельсиновая роща или рукотворный сад.

Деревья растут аккуратными рядами, чувствуется порядок и продуманность. Может здесь, когда-нибудь жили люди, но ни одного здания или постройки не видно. Рядом с горой два родника, отсюда хорошо видно как бьют ключи, вода не растекается ручьем, видимо обратно уходит в землю.

Рассмотрев все, Аксинья спустилась с горы, подобрала свой узелок, сняла с веток косынку и направилась к роднику. Тем временем козы тоже пришли на водопой. Не доходя до них, остановилась, чтоб не спугнуть. Аксинья пересчитала коз, козы подняли головы и спокойно уставились на нее, не выражая никакого беспокойства. Они крупнее наших деревенских, и чисто белые. С высоты на любом месте их видно, если они не спрятались под деревьями, не бояться совсем, видно здесь действительно никого не бывает, и хищников нет.

– Здравствуйте, я тоже пришла попить.

Козы отступили от родника. «Куда я попала, эти тоже все понимают что ли? А может они отступили от родника просто от звука моего голоса».

Аксинья пила набирая в ладошки воду, потом умылась, козы, спокойно жуя свою жвачку, наблюдали за ней.

– Спасибо, вода очень вкусная и холодная, – родник полукругом обложен булыжником, небольшой ручеек, вытекающий оттуда нырял в траву и терялся в ней. Козы повернули головы в сторону второго родника.

– Вы хотите чтобы я посмотрела и второй родник, – изумилась Аксинья.

Они дружно двинулись туда.

Когда Аксинья вслед за ними подошла туда, она была удивлена, родник был ровно выложен в форме небольшого бассейна. Она сунула туда руку, вода горячая, не кипяток, купаться вполне можно. Она разделась, не долго думая плюхнулась в воду. Блаженство, это сколько же я не была в бане, эх сюда бы еще веник березовый.

Выкупавшись, объявила:

– Спасибо ребята, у меня в душе покой и легкость в теле, вообще-то я шла посмотреть Черную скалу, или просто дойти до него по пути рассматривая все. Вы как? Я не против, если составите мне компанию.

Козы дружно потянулись вслед за Аксиньей в сторону Черной скалы. Вот и хорошо, не одна я здесь, ну и что, что не разговаривают, зато они живые и понимают меня.

Стоп, а родники-то искусственные. Ну, родники то может не искусственные, а бортики, и дно видно же, что это сделано руками человека, а может козы тоже домашние, кто-то здесь жил, развел коз, посадил сад.

За раздумьями Аксинья и не заметила, как они дошли до Черной скалы.

Оглядываясь назад, она подумала: «Остров я прошла вдоль, поперек, но еще в закоулки не заглянула».

И так на севере у нас пляж с дельфинами, они там больше находятся, на юге Южный пляж с бухтой, куда впадает Тихоструйная, на западе горы «Семь братьев», или Семигорье, на востоке Черная скала. Посередине приблизительно на восточной половине на северном берегу гора названная Сестрой. Есть Родник с очень вкусной питьевой водой, рядом термальный источник, который снимает усталость и дает легкость телу, два апельсиновых сада, в которых кроме апельсиновых деревьев еще много, что есть. Рай. Рай на земле.

Если бы можно было сейчас отстучать объявление, она звучало бы примерно так: «Меняю рай на земле со всеми перечисленными атрибутами, на свой домик в полуразрушенной деревне с вечным безденежьем, и с абсолютно безнадежным будущим».

Рай для одного человека или для индивидуального использования. Да по ночам очень холодно, натягиваю штук пять рубах и зарываюсь в листья. А сейчас в кровь разодрала лицо и руки, пока торопилась забраться побыстрее на гору посмотреть, что же там гудит, уж не за мной ли транспорт прислали. Аксинья взглянула на свои изодранные колючками кустарников руки и ахнула, ни одной ранки, даже царапины нет, потрогала лицо, чувствуется, что кожа стала гладкая не царапин не боли.

А-а-а, это наверно родники, целебные. Значит, у нас еще есть родник с живой и мертвою водой. Да, интересно, еще какие сюрпризы ждут меня на этом острове.

Козы разошлись по поляне щипать траву, некоторые расположились в тенечке под скалой, жуя свою бесконечную жвачку. Ничего из ряда вон выходящего скала собой не представляла. На выступах кое-где рос лишайник. У подножия кучками лежал козий пух, и так-то белый под лучами жаркого солнца он сделался совсем снежно-белым. Видно козы сюда приходят на линьку, перебирая пух в руках думала Акинья, а птицы таскают их в гнезда, обкладывают, чтобы птенцам тепло было.

Здесь его много, можно связать теплые вещи, эх электропрялку бы сюда, придется дедовским методом, сделать веретено и прясть вручную.

Эй, ребята, ну что пойдемте обратно, козы лениво повадили ушами, а некоторые даже не посмотрели на нее и остались возле скалы. Аксинья заторопилась, день уже клонился к вечеру, нужно было до темноты добраться до своего дупла. Ночью приснился дом. Василий ведет в дом женщину. Аксинья пытается ей заглянуть в лицо, ходит вокруг нее, а лица не видно.

– Василий кто это? Ты зачем ведешь ее в наш дом, отпусти ее. Муж молчит и крепко держит за руку ту женщину, а сам отворачивается от Аксиньи.

Проснувшись, Аксинья долго лежала в темноте с открытыми глазами, сон никак не возвращался.

Василий женился, – решила она, – а что ему остается делать, у детей своя жизнь свои семьи, а я вернусь когда-нибудь домой неизвестно. Может этот остров, до конца моих дней станет моим домом.

Надо на той половине острова поискать место, где жить, там как-то более уютно. Да я же еще там сад не осмотрела. С этими мыслями Аксинья погрузилась в сон.

Утром, окидывая пустой горизонт, не видно ли где какого судна, в очередной раз убедилась, что кругом пусто. А на острове у нас что? Козы ночевали возле родников. Дельфинов косяк возвращается к берегу. От ночного сна остался какой-то осадок в душе, может из-за этого, она отыскав коз и дельфинов сказала:

– Вот и все, вся семья дома.

После завтрака отправилась к морю к дельфинам. Войдя в воду, пошла навстречу косяку, далеко в море боялась заходить, плавать не умела, самое большое, когда вода достигала чуть выше колен.

Малыш ласково ткнулся в ногу.

– Здравствуй малыш – погладила дельфиненка, – Как у тебя дела?

– А я вчера ходила до Черной скалы, мне на той стороне острова понравилось больше, – сообщила она. – Сегодня хочу осмотреть там сад, может лучшее место найду, для жилья.

Дельфиниха держала во рту рыбу.

«Спасибо» – взяв рыбу, Аксинья пошла к берегу. Дельфины покивали головами, что-то прощелкали в ответ и стремительно поплыли вдоль берега.

Сад встретил Аксинью гомоном птиц и стойким запахом сладкого яблочного компота. Апельсиновые деревья тянулись ровными далеко уходящими рядами.

Козы, отдыхавшие недалеко от родников, увязались за ней, уже без приглашения. Она прошла внутрь сада и изумленно остановилась. На открывшейся небольшой поляне, раскидисто росла огромная яблоня. Она вся была в яблоках, крупные в две ладони яблоки казались прозрачными от переполнявших их соков.

– Они звенят – прошептала она.

Сложив ладони лодочкой протянула руки и оглядываясь на коз спросила

– Можно?

Ей показалось, веточка наклонилась, и яблоко легко легло ей в ладони. У меня галюники. Раковины сами подплывают, дельфины спешат навстречу с рыбой, яблоко ложится в ладонь, только руки протяни.

Может я, в каком-то виртуальном мире? Лучше не думать об этом, не то я сойду с ума.

Может дома тоже самое происходило, за суетой, за бесконечной озабоченностью о хлебе насущном, который мы должны зарабатывать бесконечным тяжким трудом не замечаем, что это чудо живет рядом с нами.

Что ветки яблони также наклоняются к нашим ладоням, собака в благодарность за ласку и за хлеб лижет руки хозяину и готова защитить хоть от кого, корова приходит домой с полным выменем молока и терпеливо ждет, когда хозяйка подоит ее, и только после этого идет отдыхать.

А может как в песне все очень просто:

 
«А надо жить, а надо жить
По солнечным часам
Распахнутого сердца не жалея».
 

Наверное, когда ребенок родиться и осознает себя, как жителя планеты Земля, объяснить ему, что он здесь не хозяин, а гость, которого земля с радостью приняла, и будет обеспечен всем, а со стороны человека надо быть бережным и благодарным.

Мы разучились слушать мир сердцем. Аксинья надкусила яблоко, сладкая нежная мякоть таяла во рту. Теплая волна радости хлынула в нее. Блаженство. Может эта яблоня одна из девяти истинных яблонь, ныне растущих на земле. О которых, говорит Анастасия в книге «Звенящие кедры России». Склон горы сплошной стеной покрыт разросшимся виноградом. Одна из коз зубами взяв лиану потянула на себя, а сама, упираясь ногами в землю смотрела на Аксинью.

«Помочь надо?» – удивленно спросила она. Аксинья, ласково потрепав козу, взялась руками за виноградную лозу и потянула на себя, лоза легко стала соскальзывать, она не ожидавшая такой податливости, упала на виноградник вместе с соскользнувшими лианами.

Выбравшись из-под упавших на нее лиан, она застыла на месте. Потом медленно повернув голову, посмотрела на коз, те собравшись, наблюдали за ней.

«Вот теперь я боюсь», – и стала медленно отступать к яблоне. Перед ней за виноградником открылась стена с большим окном. Она забралась в середину козьего стада. Сердце испуганно колотилось.

Знать, что ты на острове одна и рядом безобидные животные это одно, и вдруг находится жилье, это – совсем другое.

– Мне страшно, – за все время которое она здесь находилась ей в первый раз стало страшно.

Потом, возвращаясь мыслями в этот день, она думала: «я не испугалась, что на острове одна, не допустила даже мысли, что могут оказаться здесь хищные звери и растерзать меня. Но до потери пульса испугалась, что на острове может оказаться человек. Что? Страшнее человека зверя нет?»

Тем временем козы, видимо чувствуя ее страх, разделились на две группы те, что помоложе остались с ней, старшие стали стаскивать лианы. Открылся домик, сложенный из бревен, с односкатной крышей дом был как бы частью горы. Окно смотрело в сад, а дверь выходила на поляну к родникам. Козы, закончив работу, повернулись к ней.

– Что? Надо зайти туда? Я боюсь. – Тогда старшая из коз, толкнул головой дверь и запрыгнул внутрь, за ним последовали двое, всем видом показывая, что внутри ничего страшного нет. Аксинья с опаской заглянула внутрь. Если когда-то здесь и жил человек, то это было так давно, немыслимо насколько давно. Стоял, один стул, лежанка, печка, полка, на полке что-то есть, все это затянуто толстым слоем пыли.

– Ну, ребята, спасибо за жилье, я и сама думала, перебраться на эту половину острова.

Отложив уборку на завтра, потому что день клонился уже к вечеру. Аксинья отправилась обратно к Большому дереву, по пути заглянула к дельфинам, рассказала, что козы показали ей домик, где она и будет жить.

– Я завтра буду туда перебираться – сообщила она дельфинам.

Засыпая под дружное тиканье часов, подумала, что каждый день, что-нибудь да происходит и к вечеру так устает, что даже думать сил не остается.

– А яблоки изумительные, если бы сама не видела, не попробовала, не поверила бы, что бывает на свете такое чудо.