Текст книги "Мой пылкий рыцарь"

Глава 4

– Сегодня будет чудесный солнечный день, – объявил Гейбл, взглянув на небо.

Эйнсли, сидевшая у него за спиной, от души пожалела, что нет другого способа вдвоем ехать в седле, кроме как обнимая рыцаря за талию. Она находилась в такой тесной близости от его сильного тела, что непонятное волнение снова охватило ее, вызывая смутную тревогу. То, что теперь Гейбл сам управлял ее конем, тоже раздражало девушку. Не радовало ее и ярко светившее солнце – буря, разразившаяся прошлой ночью, больше соответствовала душевному состоянию Эйнсли. То, что ее верный конь с готовностью повиновался приказаниям чужого седока, казалось ей особенно оскорбительным. Она взглянула на Страшилу, послушно трусившего рядом, и подумала, что скоро, наверное, и пес предаст ее.

– Разве ты не рада солнышку? – спросил Гейбл, оборачиваясь.

– А что, по моей лучезарной улыбке этого не заметно? – парировала Эйнсли.

– Ты называешь улыбкой эти сердито стиснутые зубы? Что-то не похоже… Должно быть, ты в плохом настроении из-за ночного кошмара, который помешал тебе спать.

– Я беспокоюсь. Наверное, причина в этом.

– Не соблаговолит ли миледи объяснить, что ее так мучит?

Уловив насмешку в его голосе, Эйнсли почувствовала внезапное искушение ущипнуть Гейбла за спину.

– Может быть, мне ненавистно то, что норманны свободно разгуливают по моей земле и отбирают все, что попадается им под руку, – земли, замки, честь, женщин и лошадей… – Эйнсли запнулась, увидев, как плечи Гейбла затряслись от смеха.

Он потрепал коня по шее.

– Отличный скакун, сильный, мощный. Пожалуй, слишком сильный для женщины.

– Ты считаешь, что я не умею с ним управляться?

– Нет, ты прекрасная наездница.

Даже этот комплимент не улучшил настроения Эйнсли.

– Я смотрю, ты слишком вольготно расселся на моем коне. Не обольщайся – скоро отец выкупит меня, и я его заберу.

– Многие мужчины сочли бы такого прекрасного коня своим законным трофеем.

– Возможно. Но сэр Гейбл де Амальвилль не похож на других мужчин.

Эйнсли была несколько удивлена, услышав в ответ громкий, искренний смех Гейбла. Рыцари, ехавшие рядом с ними, тоже повернули головы, с любопытством глядя на своего внезапно развеселившегося предводителя. Гейбл явно воспринял слова Эйнсли как лесть, и она ожидала подобной реакции с его стороны. Удивило и раздосадовало ее другое – то, что этот глубокий, приятный смех снова вызвал в ее душе непонятную теплоту. Эйнсли поняла, что находится под обаянием этого мужчины, и еще больше расстроилась. Доброе чувство, вызванное заразительным смехом Гейбла, тут же улетучилось.

– Ты полагаешь, что столь неожиданная лесть заставит меня изменить решение? – отсмеявшись, осведомился он, с улыбкой глядя на Эйнсли.

Прошла целая вечность – так по крайней мере показалось девушке, – прежде чем она смогла собраться с мыслями и ответить. Чарующая улыбка, осветившая смуглое лицо Гейбла, была неотразима. У нее перехватило дыхание. Она закашлялась, от души надеясь, что рыцарь не заметит ее смущения.

– Попытаться в любом случае стоило, – наконец проговорила Эйнсли, стараясь придать своему голосу подобающую твердость.

– Придется мне следить за тобой.

Девушка не успела ответить – слова замерли у нее на устах, когда она случайно бросила взгляд назад. К ним стремительно и бесшумно приближались какие-то вооруженные люди. Эйнсли мгновенно догадалась, что надвигается опасность. В последние несколько месяцев она не раз слышала возбужденный шепот слуг на кухне и в конюшнях – говорили, что на их края обрушилась новая напасть.

– Я думаю, вам лучше следить за людьми, что появились у нас сзади, милорд, – посоветовала она.

Гейбл оглянулся, и в тот же миг раздался оглушительный боевой клич. Мужчины стремительно бросились вперед.

– Во имя Пресвятой девы! Кто они?

– Разбойники, изгнанные из своих кланов и домов. Люди, по которым давно плачет виселица. Они из печально знаменитого рода Грэмов. Тебе лучше поторопиться. Они приближаются.

В мгновение ока Гейбл, оценив силы своего отряда, принял решение. Не готовые к внезапному нападению, да к тому же обремененные двумя ранеными и девушкой, они мало что могли сделать. Бросив отрывистые приказания своим людям, Гейбл пришпорил коня. Пока все делали вид, что обращаются в бегство, двое рыцарей, несшие на носилках Джастиса и Рональда, поспешно скрылись под спасительной сенью густых деревьев. Еще трое воинов остались с ними для охраны.

Погоняя коня и чувствуя, что разбойники преследуют его на своих быстрых лошадях, Гейбл вполголоса выругался. Ему претило удирать как какому-нибудь трусу, но надо было во что бы то ни стало увести нападавших подальше от раненых. Он пожалел, что не оставил с ними Эйнсли. Еще большее сожаление вызывало то, что он позволил себе расслабиться и забыл об опасности. Когда путешествуешь по такой необузданной стране, надо быть начеку, а не любоваться прекрасной погодой и красивой девушкой, что прижимается к твоей спине.

– Если мы возьмем немного левее, то скоро доберемся до небольшого холма! Там нам легче будет обороняться! – прокричала Эйнсли сквозь гулкий топот копыт.

Гейбл не раздумывая последовал ее совету и сам удивился почему. Им управляла интуиция, но насколько можно на нее полагаться в данной ситуации? Откуда молодой девушке из благородного семейства знать, какая позиция лучше всего подходит для обороны? И все же через минуту Гейбл понял, что интуиция не обманула его. Ему даже не понадобилось объяснять своим людям, куда ехать, – они сами стремительно направлялись к холму, указанному Эйнсли, как к естественной крепости.

Девушка негромко вскрикнула, почувствовав, что ее выпихнули из седла, как только конь очутился на вершине холма. Ей стоило большого труда удержаться на ногах. Не дожидаясь, пока Эйнсли придет в себя, Гейбл подтолкнул ее к лошадям, а сам вместе с отрядом приготовился к схватке.

Спрятавшись за спинами беспокойно ржавших лошадей, Эйнсли увидела, как шотландцы подъехали к подножию холма и резко остановились. Она горячо молилась о том, чтобы они не предпринимали столь безрассудную атаку, но сомневалась, что ее молитва будет услышана. Этим людям терять нечего. Они наверняка попытаются напасть на отряд. Эйнсли не хотелось, чтобы кто-то из людей Гейбла пострадал. «А разве это не предательство по отношению к собственной семье?» – мелькнула у нее мысль. Но девушка тут же уверила себя, что нет. В желании, чтобы никто не был ранен или убит, нет ничего дурного, а кроме того, в эту минуту лишь норманны могут защитить ее от злодеев, что толпятся у подножия холма.

– Вы, кажется, сказали, миледи, что знаете этих людей? – осведомился Гейбл, ожидавший, когда начнется неминуемая атака.

– Лишь по преступлениям, которые они совершили, – ответила девушка. – Это убийцы, воры, насильники и предатели. Многие были изгнаны из своих кланов.

– Значит, с этими людьми вряд ли можно договориться.

– Им можно пожелать только одного – поскорее отправиться в ад. Но должна признаться, что сужу о них только по тому, что слышала от других.

– А почему же я ничего о них не слышал?

– Они лишь недавно начали сеять страх и смерть на нашей земле. К сожалению, еще не нашелся смельчак, который разом бы покончил с этим отребьем. Ты думаешь, они нападут на нас?

– Уверен. Но хотя они и превосходят числом, наша позиция лучше. Им не удастся нас одолеть.

Это, конечно, было хвастовство, но, по мнению Эйнсли, вполне оправданное. И сам Гейбл, и его люди – умелые воины. Пока две противостоящие друг другу силы, не предпринимая никаких действий, обменивались взглядами – напряженными, горящими, полными ненависти, – девушка огляделась вокруг в поисках оружия. Вполне возможно, что норманнам удастся отразить атаку, но велика вероятность и того, что бандиты сумеют взобраться на вершину холма. Эйнсли вовсе не улыбалось оказаться безоружной и беззащитной перед лицом врага, когда это случится. Возбужденные крики дали понять девушке, что времени у нее осталось не так много. Она прекрасно знала, что этот воинственный клич означает сигнал к атаке.

Наконец Эйнсли удалось обнаружить свое оружие в притороченной к седлу сумке, и девушка вздохнула с облегчением. Бандиты между тем громко стучали мечами по щитам, разогревая себе кровь этими звуками. Достав из сумки лук и стрелы, Эйнсли от души пожалела неразумных мужчин, которые свысока относятся к этому средству боя, считая лишь мечи достойным оружием, своего рода символом мужской чести и доблести. В отряде Гейбла, например, всего двое лучников, да и тех он оставил для защиты раненых. Приготовив кинжалы и вытащив из ножен меч, Эйнсли осторожно выглянула из-за спин лошадей. Они по-прежнему скрывали ее от неприятеля, но позволяли видеть все, что происходит вокруг.

Только бы атака началась до того, как Гейбл или кто-нибудь из его людей заметит, что она вооружена! Иначе они наверняка все отберут…

Хотя внутренне Эйнсли уже давно была готова к нападению разбойников, от их боевого клича мурашки забегали у нее по спине. Нападавшие пытались с наскока овладеть холмом, но пока им это не удавалось. Эйнсли выпрямилась, сжимая в руках меч. Страшила встал рядом с ней. Он весь дрожал от напряжения и время от времени угрожающе рычал, готовый защитить свою хозяйку. Раздались первые удары мечей, и тут же послышались стоны раненых, от которых у Эйнсли защемило сердце.

Как она и предполагала, нападавшим вскоре удалось взобраться на холм. Превосходя норманнов численностью, они не сомневались в своей победе, но вскоре выяснилось, что это было ошибкой. Мало кто из них имел мужество противостоять хорошо вооруженным рыцарям, закаленным в боях. Сейчас весьма кстати пришлись бы стрелы и лук, но, похоже, на данный момент лишь у одной Эйнсли имелось это оружие. Но, если она пустит его в ход, Гейбл сразу поймет, что она снова вооружилась, пусть даже для защиты от общего врага. Значит, стоит ей воспользоваться луком, как она в ту же минуту его лишится. А ведь несколько метко посланных стрел живо рассеяли бы толпу, карабкающуюся на холм! Вместо этого мужчины предпочли драться лицом к лицу, орудуя мечами. «Ох уж эти мужчины! – презрительно подумала Эйнсли. – Порой они ведут себя так глупо…» Мужчины считают, что в бою главное – честь, отвага и победа. Она же уверена, что главное – остаться в живых.

Эйнсли постоянно была начеку, стараясь следить за всем, что происходит вокруг, но ее взор нет-нет да и падал на Гейбла. Девушка дрожала от страха за его жизнь и одновременно не могла не восхищаться тем, с какой отвагой он сражается с врагами. То, что эти чувства вызывал человек, взявший ее в плен с целью выкупа, и изумляло, и злило Эйнсли.

Резкий звук, раздавшийся справа, оторвал девушку от этих противоречивых мыслей. Один из нападавших сумел прорваться сквозь ряды норманнов и теперь стоял рядом с ней, скривив в усмешке окровавленный рот. Он явно считал, что уж женщины-то ему опасаться не стоит. Эйнсли мгновенно приняла воинственную позу, вознамерившись доказать этому ничтожеству, что он жестоко ошибается. Их мечи со звоном встретились. Звук удара стали о сталь на мгновение оглушил Эйнсли. «А не слишком ли я самонадеянна?» – промелькнула у нее мысль. Страшила подбежал к девушке и угрожающе зарычал. Пес был готов сию секунду броситься хозяйке на выручку, но знал, что нельзя делать этого без ее приказания. Эйнсли почувствовала, что ее страхи улетучились. Когда наступит решающий момент, ей достаточно сказать одно слово – и противник очутится между двух огней.

Сокрушительный удар Гейбла поверг на землю одного из нападавших. Не успели стихнуть предсмертные крики негодяя, как до рыцаря донесся бешеный лай волкодава. Приказав своим людям оставаться на месте и не преследовать убегающих врагов, чтобы не оказаться в ловушке, Гейбл обернулся туда, где находилась Эйнсли. Надо было выяснить, какая опасность ей угрожает. Проклятие сорвалось с уст рыцаря, когда он увидел, что девушка скрестила мечи с мощным верзилой, явно превосходившим ее и ростом, и силой.

– Она снова вооружена, – заметил Майкл, становясь рядом с Гейблом.

– Ну да. Эта глупая женщина воображает, что она мужчина.

Обведя окрестности быстрым взглядом и убедившись, что бой подходит к концу, Гейбл осторожно двинулся по направлению к Эйнсли.

– Надо было получше спрятать ее оружие.

– Я вполне понимаю ее желание встретить врага с мечом в руках. Мне бы тоже не понравилось, если бы я очутился лицом к лицу с этим отродьем, не имея оружия. Тогда единственным спасением было бы спрятаться или убежать.

– Именно так и спасается большинство женщин. И не старайся умерить мой гнев! Если эта упрямица погибнет, мы не получим выкупа, – проворчал Гейбл, стараясь не замечать иронического взгляда кузена.

По правде говоря, в этот момент выкуп волновал его меньше всего, но он не собирался делиться своими чувствами с не в меру проницательным родственником. Первым делом надо прекратить этот неравный поединок. И Гейбл двинулся туда, где Эйнсли все еще сражалась с верзилой. Гейбл надеялся каким-то образом отодвинуть девушку в сторону и самому закончить бой. Ведь она скоро выдохнется, а видеть ее раненой или убитой было бы выше его сил.

– Черт бы побрал эту своенравную девчонку! – в сердцах выругался Гейбл. – Если я подойду еще ближе, то скорее буду способствовать ее смерти, чем спасению.

Не успел Майкл ответить, как человек, с которым сражалась Эйнсли, вдруг покачнулся. Ни минуты не колеблясь, девушка воспользовалась неожиданно полученным преимуществом и нанесла удар – стремительный и точный. Шотландец рухнул на землю, не издав ни звука. Эйнсли стояла рядом и не могла отвести глаз от человека, которого только что убила. С ее меча капала кровь.

– Эйнсли! – окликнул ее Гейбл. Она вздрогнула и обернулась, не выпуская из рук меч. Он быстро подошел к девушке, встревоженный пепельно-серым цветом ее лица и выражением ужаса, застывшим в глазах.

– Ты и меня хочешь проткнуть? – шутливо поинтересовался он, протягивая ей руку в миролюбивом жесте.

– Тогда я стала бы свободной, – ответила Эйнсли чуть хрипло.

– Нет. Тогда тебя убили бы на месте, только и всего.

– Твои люди не посмели бы убить женщину.

– Даже если бы меч этой женщины торчал из моей груди? Сомневаюсь!

Глубокий вздох вырвался из груди Эйнсли. Она отдала Гейблу меч, угрюмо наблюдая, как он вытирает лезвие.

– Я скорее перерезала бы тебе глотку, чем проткнула мечом.

К ним подошел Майкл. Эйнсли покорно отдала ему остальное свое оружие, на секунду заколебавшись, прежде чем передать второй кинжал. Внезапно на нее накатила тошнота. До сих пор Эйнсли не доводилось никого убивать. Возможно, какая-нибудь из стрел, выпущенных ею во врага, и достигала цели, но вот видеть глаза человека, когда твой меч вонзается в его живую плоть, отнимая жизнь и превращая в бесформенный куль, – с этим она столкнулась впервые. Эйнсли чувствовала слабость. То, что произошло, преисполнило ужасом ее душу.

– Тебе никогда прежде не случалось лишать человека жизни? – спросил Гейбл, делая знак Майклу, чтобы тот убрал тело.

– Нет. – Эйнсли пожала плечами. – Во всяком случае, я такого не помню. И уж точно не в рукопашной.

– Первый раз всегда трудно.

– Почему? Ведь он пытался убить меня. Я должна была бы ничего не чувствовать – ни горечи, ни сострадания, ни сожаления.

– Пройдет немало времени, прежде чем эта истина укоренится в твоем сердце. Просто повторяй ее почаще, вот и все. Этот человек оставил тебе только три пути – убежать, но это было невозможно; спрятаться, но здесь нет укромных мест; или убить его до того, как он убьет тебя.

Гейбл взял Эйнсли за руку.

– Пойдем отсюда.

– Бой окончен? – спросила девушка, оглядываясь.

– Да. Те, кому удалось уцелеть, бежали как побитые собаки, поджав хвост.

– Вы не стали их преследовать?

– Нет. Я думаю, лучше всего нам поскорее убраться отсюда. Может быть, их гораздо больше. Погонишься за ними – и как раз угодишь в ловушку. Я пришел сюда не для того, чтобы драться с бандитами и тому подобным отродьем. Правда, рассчитаться с ними значило бы поступить справедливо – я уверен, что по этим негодяям давно плачет веревка.

– Еще как давно! – откликнулась Эйнсли. Гейбл снова взобрался на коня и помог девушке сесть сзади.

– Как ты думаешь, остальные твои люди – ну, те, что оставались с Рональдом, – они целы?

Гейбл кивнул. Лошадь начала осторожно спускаться с холма.

– Мы встретимся с ними разве что поздно вечером. Это сражение задержало нас, и скоро придется разбивать лагерь на ночь. Если бы все шло, как задумано, в это время мы уже были бы на моей земле.

Эйнсли прислонилась к широкой спине Гейбла и задумалась. Убитый шотландец не выходил у нее из головы. Вряд ли ей когда-нибудь удастся забыть о случившемся… Эйнсли стало страшно. Неужели теперь до конца дней ей суждено видеть перед собой эти глаза, глаза убитого ею человека, видеть, как жизнь покидает его, а взгляд становится пустым и тусклым? Надо поговорить с Рональдом. Когда она попадала в беду, он всегда приходил ей на помощь. Остается надеяться, что Гейбл прав – с Рональдом все в порядке и они скоро повстречаются с ним.

Почувствовав, что кто-то легонько трясет ее за плечо, Эйнсли негромко выругалась. Мужской смех, глубокий и мягкий, окончательно прогнал сон. Удивленно моргая и протирая глаза, Эйнсли выпрямилась и огляделась. Взгляд ее мгновенно стал суровым – она увидела, что сильные мужские руки обнимают ее за талию.

– Как я здесь очутилась? Я ведь ехала сзади, – ничего не понимая, пробормотала она, потирая виски, чтобы окончательно развеять остатки сна.

– Ну да, а потом уснула, – ответил Гейбл, натягивая поводья.

– И упала с седла?

– Почти. Я остановился, а Майкл пересадил тебя.

– Странно! Я ничего этого не помню… А почему же я не проснулась?

– Зато теперь ты проснулась и можешь сама его поблагодарить.

Гейбл спешился и ссадил Эйнсли.

– Мы остановимся здесь на ночь, утром двинемся дальше и скоро окажемся на моей земле.

– Рональд здесь? – спросила Эйнсли, высвобождаясь из объятий Гейбла.

– Да. Он и мои люди уже ждали нас. Они вон там, слева, под деревьями.

Глядя вслед Эйнсли, стремительно умчавшейся разыскивать Рональда, Гейбл почувствовал внезапный укол ревности. Каждая минута, проведенная им в обществе девушки, только осложняла ситуацию. Пока его люди готовили ночлег и разжигали костер, Гейбл подошел к Джастису и сел с ним рядом.

– Как ты себя сегодня чувствуешь, кузен? – спросил он молодого человека, протягивая ему бурдюк с вином.

– Слишком хорошо, чтобы оставаться пленником этих носилок, – пробурчал Джастис.

– Тебе недолго осталось мучиться на них, скоро ты переберешься в удобную постель, и тогда выздоровление пойдет полным ходом.

– Но, Гейбл! – протестующе крикнул Джастис.

– Только не пытайся уверить меня, что уже здоров и готов хоть завтра сражаться наравне со всеми! Ты все еще очень бледен, а любое движение причиняет тебе боль – я же вижу, как ты морщишься. Если только мы не ввяжемся в битву, где даже твоя рука, ослабевшая от раны, сможет пригодиться, было бы глупостью пренебрегать здоровьем. Так что не позволяй пустому тщеславию мешать твоему выздоровлению, а то как бы тебе не пришлось навеки остаться калекой!

Джастис в сердцах выругался и постарался поудобнее опереться на ствол дерева, рядом с которым были установлены его носилки.

– Да не сама рана меня беспокоит, – признался он тихим, подавленным голосом, – а то, что заработал я ее от женской руки. Эта рыжеволосая малютка шотландка повергла меня наземь, будто я и не воин вовсе, а какой-нибудь неженка паж! – Услышав откровенный смех Гейбла, молодой человек недовольно взглянул на кузена. – Ничего смешного здесь нет. Надо мной еще будут потешаться другие, так что хоть ты пощади!

– Ты зря считаешь, что твоя гордость уязвлена тем, что тебя ранила леди Макнейрн. Скоро все в Бельфлере узнают, что она вовсе не слабое, изнеженное дитя. Сегодня она в рукопашной убила здоровенного мужчину.

Встретив удивленный взгляд Джастиса, Гейбл кивком подтвердил, что тот не ослышался:

– Она сумела достать оружие, а один из негодяев, напавших на нас, решил, что девушка будет легкой добычей. – Гейбл взглянул налево, туда, где рядом с Рональдом сидела Эйнсли. – Правда, это было первое ее убийство, и далось оно нелегко. Но, я думаю, она справится. Воли ей не занимать!

– Что да, то да. Исключительно сильная женщина! Наверняка дамам Бельфлера будет непросто разгадать ее. – Взглянув на кузена, Джастис неожиданно добавил: – Такая отважная и искусная в бою женщина станет хорошей женой человеку, который собирается обосноваться на этой дикой земле.

– Не трудись выбирать мне жену, кузен, – с улыбкой заметил Гейбл. – Я уже давно решил, какая спутница жизни мне нужна, и какой бы соблазнительной и волнующей ни была Эйнсли Макнейрн, она не та женщина, которую я ищу. В моей игре эта девушка лишь пешка.

Произнося эти слова, Гейбл намеренно избегал пристального взгляда Джастиса, опасаясь выдать себя. То, что он только что сказал, прозвучало не слишком убедительно.

– Эта красотка – сплошная головная боль, и чем скорее мы от нее избавимся, тем лучше.

– Не тревожься понапрасну, девонька, – попытался Рональд успокоить Эйнсли, после того как она рассказала, что произошло на холме. – Да этот бандит убил бы тебя не задумываясь, если бы ты его не опередила!

– Я знаю.

Она внимательно посмотрела на Рональда, с удовольствием отметив, что вынужденное бегство от разбойников не причинило вреда его здоровью.

– Кажется, ты неплохо перенес это приключение.

– Да. Ребята старались изо всех сил – несли меня быстро, но аккуратно. Единственное, о чем я сожалею, – что их стараниями я в конце концов попаду в Бельфлер, а не в Кенгарвей.

– Бельфлер?

– Ну да. Так называется замок сэра Гейбла.

– Ты говоришь – Бельфлер[2]2
  Бельфлер (фр.) – «Прекрасный цветок». – Примеч. пер.


[Закрыть]? Довольно странное название для рыцарского замка… Интересно, почему он его выбрал?

– По-моему, ты вообще интересуешься этим человеком гораздо больше, чем следовало бы.

Эйнсли слегка покраснела под пристальным взглядом Рональда, но не отвела глаза, а кивнула, соглашаясь. Не было никакого смысла скрывать от него свои чувства.

– Боюсь, что да. Но не тревожься об этом, мой друг.

– Ты так считаешь? Но мы можем задержаться в Бельфлере довольно долго.

Эйнсли сама понимала возможную опасность такого поворота событий, однако улыбнулась и успокаивающе похлопала Рональда по плечу.

– Сэр Гейбл – человек благородный, а я – взрослая женщина. Что бы между нами ни произошло, ответственность за это падет только на нас с ним.

Услышав, как Рональд пробормотал что-то невнятное – явно ругательство, – Эйнсли безмятежно улыбнулась, желая чувствовать в душе ту же уверенность, что прозвучала в ее словах. Если Гейбл де Амальвилль испытывает к ней интерес как к женщине, длительное пребывание в Бельфлере и впрямь может оказаться опасным. И на этот раз Рональд ей не поможет. Если что-то произойдет – или не произойдет – между ними, она должна будет справиться с этим сама. Эйнсли оставалось только молиться, чтобы она, вооружившись разумом и волей, сумела совладать с соблазном, не подвергая опасности Рональда… и свое собственное сердце.